Лиане Килинч: Германия могла бы запретить Киеву развязывать войну против Донбасса, но этого не сделала
Б. Вишневский:
- Сегодня в гостях у «Комсомольской правды» Лиане Килинч, председатель Фонда «Мост мира - помощь жертвам войны». Лиане родилась в стране ГДР, в Германской Демократической республике. Была рекордсменкой по велоспорту, затем социальным работником, помогала гуманитарными грузами таким странам, как Йемен и Сирия. И до сих пор, с 2015 года, очень активно помогает Донбассу. Вот об этом мы и попросим нашу гостью рассказать.
Л. Килинч:
- Я в ГДР провела свое прекрасное детство и юность. С 3 лет начала заниматься фигурным катанием, позже переключилась на велоспорт. Это как пример того, что ГДР приветствовала развитие талантов во всех областях. Не было зависимости от тугого кошелька, всё было открыто и доступно для всех. Мой брат ходил в музыкальную школу, играл на многих инструментах, а я ходила в элитную, спортивную школу.
Б. Вишневский:
- То есть образование было бесплатным?
Л. Килинч:
- Все было бесплатным. Можно было попробовать себя в разных сферах. Это были науки, языки, математическое образование. Музеи, танцевальные кружки. Мы ходили на предприятия, видели производство продукции, посещали концентрационные лагеря. И, конечно, большое внимание уделялось немецко-советской дружбе.
Б. Вишневский:
- А как сейчас с этим в ФРГ?
Л. Килинч:
- Я сама мама, и знаю, какое образование получают теперь мои дети. Например, в ГДР мы хотя бы раз в неделю должны были прочитать книгу, выучить стишок, знали всех композиторов, пели много детских песен. Сейчас нет этого в школьной программе.
Я, как человек политически образованный скажу: мы воспитываем необразованное общество.
Б. Вишневский:
- То есть воспитывается та масса, которой просто легко управлять.
Л. Килинч:
- Это так. Я спросила свою дочь: «Ты хочешь правду из истории знать или ты хочешь получить хорошую оценку?» Она ответила: «Я хочу хорошую оценку», и мы договорились, что выберем путь такой - между одним и другим.
Б. Вишневский:
- Компромисс.
Л. Килинч:
- Да. Она получила не очень высокую оценку, потому что учительница не знала этих писателей из ГДР. Вот она, причина. Даже история ГДР для них должна исчезнуть, ее нужно стереть. Брехт, Генрих Гейне, Тухольский, я цитировала этих писателей, и на меня наложили санкции из-за этого.
Б. Вишневский:
- За цитаты родных писателей?
Л. Килинч:
- Да, я попала под санкции в Германии. Конечно, я старалась (и я считаю, что у меня получилось) передать это образование и своим детям. Но мы должны были искать компромисс. Для меня, как для мамы, это была очень нелегкая задача. С одной стороны, это история моей страны, с другой - это современная Германия, в которой жить моим детям, получить образование, найти работу. А у моего сына другой характер, он не хотел искать компромисс, как девочки, он хотел знать правду. До 8 недель он был отлучен от школы, не имел права являться на занятия.
Б. Вишневский:
- Такие формы воспитания существуют – отлучение от школы?
Л. Килинч:
- «Встань в угол, и пусть тебе будет стыдно», - вот такие методы.
Б. Вишневский:
- Лиане, видимо, это и объясняет то, что вы были вынуждены заняться политикой? Что стало импульсом?
Л. Килинч:
- Я бы не сказала, что что-то меня сподвинуло заняться политикой. Нет, она была со мной в колыбели еще. Это воспитание. Мой отец и мой дед были членами правительства. Моя бабушка имела самую большую библиотеку, «Дом учителя» на площади Alexanderplatz в Берлине. Она ее открыла. И - закрыла, после того, как ГДР была аннексирована.
Б. Вишневский:
- То есть вы росли непозволительно просвещенным человеком. Наверное, отсюда и начался, в конце концов, и Йемен, и Сирия?
Л. Килинч:
- Я еще раз хочу вернуться к прошлому. Я училась в спортивной школе. Было партнерство, где более сильный помогал другому преодолеть слабости. И это отразилось на моем политическом образовании. С аннексией моей родины закончился для меня и спорт тоже. Я хотела прийти на тренировку, но моя секция была закрыта, моего тренера уволили. И это был тот пункт, с которого я просто стала ненавидеть эту систему.
Б. Вишневский:
- С 2015 года вы помогаете Донбассу. Расскажите об этой большой работе. Это сотни проектов.
Л. Килинч:
- Наш фонд работает с теми странами, где идет война, но некоторые проекты идут параллельно. Наш фонд возник именно как помощь Донбассу, и за это время присоединились Йемен и Сирия, Куба, Ливия, Ирак, Ливан, Перу и Непал.
Б. Вишневский:
- Какая у вас большая география.
Л. Килинч:
- Но фонд мы основали именно с момента необъявленной войны Донбассу Киевом. Второе мая 2014 года, Одесса, поджог Дома профсоюзов. Журналисты из нашего фонда были на месте, мы всё это видели своими глазами, и мы плакали. Фашизм поднял голову. Это стало объявлением войны России. Президент Штайнмайер был в Одессе, но игнорировал это преступление и позволил Киеву развязать руки. Никакой негативной реакции не последовало на это злодейство и преступление.
Б. Вишневский:
- Это стандартно, реакция замалчивания.
Л. Килинч:
- Абсолютно. Этим он развязал руки следующим преступлениям. Германия могла бы запретить Киеву развязывать войну против Донбасса, но этого не сделала.
Государственный переворот в Киеве, майдан финансировался Германией и, в первую очередь Америкой. 8 миллиардов долларов примерно. И власть была поделена.
Хотели вину переложить на Россию. Но кто там был? Нуланд и Байден, Штайнмайер, Кличко и Бандера, Радио «Свобода», «Азов», Яценюк. И полетели самолеты, танки пошли в сторону Донбасса. Конечно, наш фонд выражал протест. Мы отмечали 70-ю годовщину освобождения от фашизма. Первый раз тогда бундесканцлер Меркель не приехала в Москву. А члены нашего фонда возложили венок у Могилы Неизвестного Солдата в Александровском саду. На нас были надеты футболки с надписью «Спасибо за победу». С этого и начались наши конвои, которые мы стали через Москву отправлять на Донбасс.
Б. Вишневский:
- Это огромная работа. Расскажите о ней.
Л. Килинч:
- За 8,5 лет - более 800 проектов. Многие жители ГДР учились в Советском Союзе. У нас много связей с Киевом, Горловкой, Донецком, многие там учились. До Мурманска и Тулы, все советские республики, очень крепкая дружба была. Мы начали в Горловки, со швейного производства.
Б. Вишневский:
- То есть с создания рабочих мест?
Л. Килинч:
- Да. Можно поставлять продукты питания и одежду, но главное – создавать рабочие места, чтобы люди получали деньги и обеспечивали семьи. Мы организовали школу для интеграции. Отремонтировали 21 место в общежитии. Посевной материал поставляем, чтобы люди сами выращивали урожай. Спортивные мероприятия, культурные программы устраиваем. Мы как раз находились в доме культуры в Горловке, когда ракета попала в его крышу.
Б. Вишневский:
- Да, эта огромная работа требует отдельной передачи. Расскажите, как менялась политическая обстановка в Германии, почему ваш фонд стал вне закона? И как вообще появился закон, по которому помощь Донбассу приравнивается к терроризму?
Л. Килинч:
- Пришлось преодолевать много трудностей. Денежные потоки были остановлены, конвои задерживались для проверок… Но настоящие репрессии начались с военной операцией на Украине. Нас просто не желают больше терпеть. Это не вписывается в политику не только Германии, но и всей Европы. Мы являемся свидетелями того, что на самом деле происходит на Донбассе в Одессе и Ясиноватая. И нас, как свидетелей, не должно быть.
Это русофобия. Россия – якобы агрессор, это она ведет войну!
Б. Вишневский:
- А вы помогаете этой России.
Л. Килинч:
- Мы не только помогаем России, мы им противоречим. Например, мы выставляли фотографии жертв в Одессе перед Бранденбургскими воротами.
Б. Вишневский:
- К чему привели ваши действия? Вы сейчас можете спокойно вернуться на свою родину? Или вам что-то угрожает?
Л. Килинч:
- Это первый, вопиющий случай за всю современную историю Германии, когда благотворительный фонд лишают статуса некоммерческого объединения и закрывают счет. Газеты «Ди вельд», «Берлингер цайтунг», «Дойче цайтунг» объявляют нам травлю. Уголовные дела против фонда и против меня. Полиция, обыски, прокуратура…
Б. Вишневский:
- Вся репрессивная машина – против вас…
Л. Килинч:
- Несколько недель подряд перед моим домом стояли машины с украинскими номерами, им разрешили меня травить. Название этому - новое гестапо!
Б. Вишневский:
- Гестапо с бандеровским лицом?
Л. Килинч:
- И «Азов» туда же…
Б. Вишневский:
- Бандеровцы и азовцы против Лианы Килинч?
Л. Килинч:
- Они, как беженцы, в городе, где мой дом, получили разрешение от наших властей подвергать меня репрессиям. На всех улицах и общественных зданиях красуются украинские флаги! Что, теперь Германия – это Украина? Или теперь Европе нужен фашизм, и они работают вместе?
Б. Вишневский:
- Новый украинский фашизм - это какая-то страшная мутация?
Л. Килинч:
- Я вчера упомянула на одной встрече про новый старый фашизм. ГДР была денацифицирована. А ФРГ, вместе с нацистами и захватчиками НАТО, построила свою государственность так, что все, кто служил в вермахте, реабилитированы и получают пенсии.
Б. Вишневский:
- Старые фашисты у новой власти?
Л. Килинч:
- Фашизм никогда не искоренили полностью, его прятали под мантии демократии. Когда аннексировали ГДР, не было никакого референдума, за нас всё решили. Отняли нашу землю и промышленность и присоединили к ФРГ. И до сих пор мы являемся немцами второго сорта. Да, бывшие граждане ГДР, мы получаем пенсии и зарплаты на треть ниже, чем граждане ФРГ.
Б. Вишневский:
- Это же полное поражение в правах!
Л. Килинч:
- Наши профессии, которые мы получили с прекрасным нашим образованием, просто не признали в ФРГ. Ни один бывший гражданин ГДР не занимает руководящую должность.
Б. Вишневский:
- Давайте вернемся в Россию, где вы сейчас находитесь. Кто-то ходатайствует о том, чтобы вы получил здесь статус политического беженца? Как с этим обстоит дело?
Л. Килинч:
- В очередной раз я приехала в Донецк. С гуманитарной помощью, и чтобы принять участие в референдуме, в Ясиноватой. Я никогда не собиралась здесь оставаться. Но именно в это время в Германии многое меняется: против нас возбуждают уголовные дела, в прессе нас начинают травить, законы изменились буквально за 2-3 дня…
Б. Вишневский:
- А вы как раз в это время в командировке?
Л. Килинч:
- Да, все это время я была на Донбассе. На 13 октября у меня был обратный билет. Но все – и сотрудники фонда, моя семья, вся сеть сказали: оставайся здесь, потому что там тебя здесь ожидает уголовная статья…
Б. Вишневский:
- Конечно, это явная угроза.
Л. Килинч:
- И тогда я приняла решение остаться в России. Но никто не знал, что возникнет проблема. Ещё раз подчеркну: я не собиралась здесь оставаться. Поэтому, естественно, никаких анкет я не заполняла…
Б. Вишневский:
- Как я понимаю, вы вообще были лишены информации, поскольку находились в Донецке.
Л. Килинч:
- Да, я приехала с одним чемоданом, на руках был обратный билет. И когда это все раскрутилось, уже прошли, конечно, сроки для подачи документов. Ведь о присвоении статуса политического беженца надо заботиться заранее.., а кто же знал? Два добрых человека, Маша и Виталий, привели меня в миграционную службу (ФМС). Но мне отказали в принятии заявления на получение этого статуса.
Б. Вишневский:
- Почему?
Л. Килинч:
- Согласно закона, человек, который пересек границу Российской Федерации, в течении семи дней должен подать заявление. Или зарегистрироваться в ФМС. Но, повторяю, кто же знал, что всё так повернётся?
Б. Вишневский:
- Лиане, я надеюсь, что нас, может быть, слушают сейчас работники ФМС. И они учтут те исключительные обстоятельства, в которых вы оказались…
Л. Килинч:
- Мне кажется, что они это знают, и они на моей стороне.
Б. Вишневский:
- Что же им мешает?
Л. Килинч:
- Все-таки государственные служащие должны придерживаться закона. Мы понимаем друг друга. Но я была очень огорчена и разочарована, когда мне сказали подать документы на присвоение статуса обыкновенного беженца…
Б. Вишневский:
- Но вы же не являетесь обыкновенным беженцем. Значит, это не будет соответствовать действительности.
Л. Килинч:
- Да, потому что меня преследуют именно по политическим мотивам. Потому что здесь я хочу продолжить свою деятельность. Помогать Донбассу. Укреплять солидарность, дружбу и взаимопомощь с Россией. Об этом просили разные организации. Более ста писем в мою поддержку пришло только из Донбасса. Может быть, проблема в том, что закон о статусе политбеженца принят ещё в 1993 году и нуждается в каком-то обновлении? Слышала, что в этом плане ведётся работа и в Госдуме, и в МИДе РФ.., а про ФМС и МВД РФ – не знаю. Да и что я могу сделать? Мне пришлось подать заявление на присвоение статуса обыкновенной беженки, ведь срок моей визы уже истекает. И я, конечно, очень разочарована, потому что всё это неправильно.
Б. Вишневский:
- Не торопитесь разочаровываться! Мы встречаемся в такие дни! Под Новый год и Рождество случаются чудеса! Давайте в них верить!
Л. Килинч:
- Спасибо вам за эти пожелания, но я, как обычно, мыслю политически. Ведь я не одна такая, кому с каждым новым русофобским законом, который выходит в Европе, будет всё хуже и хуже. Эти законы будут выдавливать друзей России. Они будут вынуждены сюда приезжать, и нужно какое-то решение этой проблемы. Надо создавать антифашистское движение, совместно бороться с этой страшной чумой, которая просыпается в Европе и угрожает всему миру! Пусть это будет Антифашистский центр, который помогает и объединяет тех, кого преследуют в Европе! Россия должна использовать этот мощный ресурс, и снова, как прежде, спасать планету от мирового зла.
