Александр Коц рассказал, что нужно сделать на фронте до того, как украинцы получат «абрамсы» и «леопарды»
А. Коц:
- Здравствуйте, друзья. В эфире моя авторская программа. Я – Александр Коц, в студии мне помогает Игорь Измайлов. И я надеюсь, что наша аудитория и в YouTube, и на радио «Комсомольская правда» будет также помогать, задавать свои вопросы. Присылайте ваши вопросы, по мере возможности будем отвечать. Уже есть вопросы. Есть много обращений по поводу проблем на Сватовском рубеже, несут потери там, в том числе среди мобилизованных. Честно говоря, мобилизованные воюют уже полгода, и как-то отделять их от других военнослужащих, которые тоже несут потери, я бы не стал. К сожалению, факты такие есть, потери несут все подразделения, противник очень мощно последнюю неделю атакует на разных участках Сватовского рубежа, пытаясь пробить нашу оборону. И, к сожалению, не на всех участках обороняющиеся обеспечены необходимыми системами, которыми можно было бы противодействовать этим нападениям. В основном, конечно, идет артиллерийская война, но пытаются прощупывать нашу оборону, в том числе и мобильными группами. Это легкая бронетехника, это предварительная обработка артиллерийскими системами. Да, несут потери, к сожалению. Где-то командиры заботятся о своем личном составе, где-то командиры сидят в тылу. Вот у меня спрашивают, работал ли я на том направлении. Я много провел на том направлении. Уверяю, что подавляющее большинство командиров там нормальные, инициативные, но, к сожалению, бывают и не очень ответственные командиры, которые не заботятся о том, чтобы и позиции были нормально обустроены, и некому научить этому ребят. Но в основном на том рубеже все-таки мобилизованные были разбавлены в части повоевавшие, там есть, на кого посмотреть, у кого поучиться, но были и прецеденты, когда формировались подразделения целиком из мобилизованных. Вот там как раз и возникают проблемы.
Ну, а теперь переходим к основной повестке последних дней. Буквально перед эфиром мне подписчица из Великобритании в Telegram прислала ссылку на сайт исследовательского британского центра YouGov (это близкий к правительству исследовательский центр), на котором ненавязчиво опубликован опрос «Как вы относитесь к тому, что Великобритания могла бы поставить Украине истребители». Такое прощупывание общественного мнения, пробный шар. И, судя по ответам, большинство жителей Туманного Альбиона не видят в этих поставках ничего плохого. Четверти населения вообще по барабану, они отвечают «мы не знаем», но процентов 50 либо за такие поставки, либо скорее за такие поставки, 25% против (относительно против и резко против), то есть четверть населения. Все-таки британцы за то, чтобы передать Украине истребители или бомбардировщики. Честно говоря, я думаю, что это произойдет, как сейчас произошло с передачей танков.
Мы всю последнюю неделю следили за вот этой драматической пьесой о тяжелых взаимоотношениях США и Германии, они изображали такую битву титанов: ты сначала, нет, ты сначала пошли танки. На самом деле, мне кажется, это просто домашняя заготовка была, разыгранная для большой публики, а изначально все было предрешено. И все эти поставки формируются под план наступления в весеннюю кампанию или весенне-летнюю украинскую кампанию, которая составляется, естественно, не в Киеве, а либо в Вашингтоне, либо в Брюсселе, и под этот план, собственно, и подбиваются все эти поставки.
Ну, раз уж так отдельно выделяются среди них танки, давайте поговорим о танках. Но прежде я бы все-таки сказал, что, на мой взгляд, в линейке поставок Украине западной техники все-таки больше настораживать должно количество артиллерии. Мой товарищ Влад Шурыгин, военный журналист, обозреватель, посчитал, что различных типов (причем это современные типы вооружений, скорострельные типы, типы роботизированные, которые сами засекают и стреляют) 185 орудий. Это очень много. И плюс к ним до миллиона снарядов. Это на самом деле кажется много, но этого тоже достаточно, для того чтобы устроить нам много проблем. Это артиллерийский корпус, три бригады. То есть тут говорить о танках, которые поступят исключительно, наверное, было бы неверно. Потому что все-таки в большей степени война идет артиллерийская, и самоходные артиллерийские установки «Паладин» - это прекрасное оружие, «Арчер» чуть похуже, но тоже серьезное оружие, AS-30 тоже серьезное оружие 155-миллиметровое, «Цезарь» уже показал себя в боях на фронте и зарекомендовал себя. Это большая проблема. И танки, наверное, добавляют пикантности всем этим поставкам.
Что известно на этот момент? Уже абсолютно точно, что Соединенные Штаты поставят 31 «Абрамс» на Украину, Германия обещает 14 «Леопардов». Сегодня было сказано, что первая партия «Леопардов» придет на Украину через 3 месяца. Я, честно говоря, думаю, что эти сроки будут сокращены, Штаты поднадавят чуть-чуть, чтобы это все быстрее произошло. Первая партия – будут новые танки, вторая партия – будет такой подержанный рынок, что называется. Великобритания – «Челленджер-2» 14 танков собирается поставить через 2 месяца, и Польша говорит о том, что хочет поставить 14 «Леопардов». Плюс собирается, но пока не решила, сколько и когда послать, Португалия – 4 штуки, Нидерланды какое-то количество, Норвегия – до 8, Финляндия, Дания. Да, и Франция свои «Леклерки» хочет туда же поставить. В общем, такой интернационал, который собирается устроить вот такой танковый кулак на фронте в районе линии боевого соприкосновения.
Как это повлияет на фронт? Ну, давайте будем исходить из того, что эти поставки сейчас нужны Украине, потому что всю советскую технику мы выбили. Мы уничтожили огромное количество танков Т-72, Т-64, огромное количество самоходных артиллерийских установок еще советского образца, Украина испытывает снарядный голод. Мы, к слову, тоже, но мы решаем эти проблемы за счет своей военной промышленности. У Украины такой возможности нет, поэтому она вынуждена переходить на западные образцы техники. А зависимость от западного производителя может в какой-то момент оказаться фатальной. Это, естественно, повлияет на фронт. Естественно, такое количество новых частей, подготовленных частей, пришедших из резерва, свежих, они могут собрать в одном месте и продавить наступательную операцию настолько серьезно, что это могло бы обвалить наш фронт, если бы мы к этому не готовились. Но я надеюсь, что к этому мы готовимся. И на эту весну и лето наше планирование исходит из того, что будет поставляться Украине уже точно, о чем было объявлено, и что может быть поставлено в перспективе. Ну, я сейчас говорю, в том числе, и об авиации.
Что может быть поставлено, кроме авиации? Это средства ПВО, это ракеты большой дальности, которые могут накрывать, в том числе Крым, в том числе территорию Российской Федерации. Уже никто не говорит о запретах бить западным вооружением по нашей территории, как это было в случае с «Хаймарсами». Я думаю, что как раз дальнобойные «Хаймарсы» - это следующий этап поставок, но это будет не самое серьезное ракетное оружие, которое им поставят. Я думаю, что все-таки будут системы, которые могут бить от 700 км и выше, поэтому, безусловно, приготовиться регионам России, не только Белгороду, Курску и Ростовской области, которые уже знают, что такое война и на себе чувствуют, многострадальное Шебекино, многострадальный Муром. К сожалению, там ситуация такова, что многие предпочитают уезжать из региона. Это не значит, что мы не отвечаем. Мне многие из Белгородской области жалуются, что их бросили, что их не защищают, но это не так, наносятся ответные удары, противнику наносится серьезное поражение и в живой технике, и в силе. Но, к сожалению, от таких террористических обстрелов Белгород и область не застрахованы, поэтому, к сожалению, это происходит.
Мы остановились на танках. В YouTube в чате задают вопрос: «Как вы считаете, будут ли ждать все эти поставки на линии фронта? Или разберут раньше?».
Я не буду ложные надежды подавать. Я пока не вижу предпосылок, которые бы указали на то, что мы будем разбирать, как вы выразились, эти поставки на подходе или к фронту, или при пересечении границы. Хотя я бы именно этого и хотел. Потому что сейчас мы, получается, варимся не в своей повестке, в чужой повестке. Мы обсуждаем, что там Запад поставит, что США, что Германия, что Норвегия, какие преимущества и недостатки у этой техники. Хотя я не вижу смысла обсуждать ни преимущества, ни недостатки. Просто их наличие на линии соприкосновения – это уже плохо.
Я бы, конечно, хотел, чтобы повестка была наша, и мы больше обсуждали то, как очередным точечным ударом при пересечении границы был уничтожен эшелон с техникой. Но, к сожалению, не будет вот этих железнодорожных эшелонов. К сожалению, не будет прилюдной разгрузки паромов в одесском порту. Все поставки последнего времени идут более или менее скрытно. Да, уже в зону специальной военной операции зачастую привозят эшелоны техники по железной дороге. Но уже давно все поставки тяжелого вооружения с Запада производятся гражданским транспортом. Как правило, это фуры, внутрь которых прячется та или иная техника. В каких-то случаях разобранная по частям, в каких-то случаях, как с HMMWV, это целиком по две машины в фуру залезает. Но это сложно вычислить.
Меня спрашивали: а есть ли у нас спутниковая группировка, которая отслеживала бы все, как в кино? Нет у нас такой спутниковой группировки, к сожалению. Поэтому проследить все невозможно. Такой агентурной сети, которая бы нам сдавала каждое пересечение границ, у нас тоже нет. Она какая-никакая есть, и больше, наверное, никакая, чем какая. Но это идейные, конечно, люди, и низкий им поклон. Стало известно на неделе о Владимире Маркине, 17-летний парень, который через мессенджеры передавал российской разведке расположение войск противника в Бахмуте (Артемовске). И вот сейчас он обвинен по статье «шпионаж», до 15 лет. Конечно, надо парня менять.
Но вот у нас такие энтузиасты. Нашу профессиональную агентуру за восемь с половиной лет, к сожалению, повыбили. Потому что в атмосфере тотального диктата украинских спецслужб сложно работать. Там машина репрессий прошлась катком трижды по всему полю, вытоптав полностью то, что могло бы нам сейчас давать сколько-то полезную информацию. Тем не менее, конечно, я за то, чтобы все это уничтожалось на подходе. Но я, как реалист, понимаю, что все это мы не можем уничтожить. Поэтому все-таки нам надо готовить какие-то контраргументы, что мы можем противопоставить этой танковой армаде и артиллерийской.
И. Измайлов:
- Тонны сообщений просто приходят: почему бы не бить по дорогам и по железным дорогам?
А. Коц:
- Да, мы этот вопрос одиннадцать месяцев задаем. Честно говоря, я бы уже от Министерства обороны услышал какое-то внятное объяснение, почему это не делается. Мы, помнится, на каком-то этапе, по-моему, через полгода после начала специальной военной операции, пытались завалить железнодорожный мост в Затоке в Одесской области, по которому шли поставки. И ничего не получилось. Потому что мосты на Украине не декоммунизируются, потому что они были построены при советском строе, когда такие сооружения возводились с учетом опасности ядерной войны. И просто так их не обрушить.
Это должны работать диверсионные группы. Я видел, как несколько пролетов Антоновского моста в Херсонской области за секунду просто обрушили в Днепр. Это возможно закладкой большого количества взрывчатки. Но для этого должны быть диверсионные группы, для этого должны быть на территории Украины партизанские отряды. Их там, разумеется, нет. Там есть люди, которые нам сочувствуют, там есть люди, которые ждут освобождения. Но партизанской деятельности там нет. Есть ли у нас средства, которые могли бы эти мосты уронить? Я не знаю. Специалисты говорят, того же Fighterbomber многие читают в его Telegram-канале, он говорит, что это очень сложно, это в одну точку надо попасть сразу несколькими «Калибрами».
Что надо делать для того, чтобы обрушить эти мосты? Это может сделать, например, стратегическая авиация. Что нужно сделать, чтобы стратегическая авиация работала над Украиной? Нужно подавить средства противовоздушной обороны. Они, к сожалению, до сих пор не подавлены, хотя все большей осмысленности в действиях российских ракетных войск на этом направлении мы в последнее время видим. Буквально, чего там далеко ходить, сегодня ночью запускали «Герани» - барражирующие боеприпасы повышенной мощности, до 50 килограммов. И, собственно, на них разряжалась противовоздушная оборона Украины, после чего шли атаки крылатыми ракетами по объектам инфраструктуры.
У нас запускаются сейчас пустышки – отвлекающие цели, чтобы вскрывать места расположения и дислокации систем противовоздушной обороны и наносить по ним удары. Но полностью, к сожалению, подавить ПВО нам до сих пор не удалось. Поэтому работа авиации, какой бы то ни было, над территорией глубинной Украины, внутренней Украины сейчас невозможна. Они будут сбивать наши самолеты, будь то стратеги или другие бомбардировщики.
Помимо того, что надо все-таки выявлять эти поставки на подходах и уничтожать их на границе, нужно иметь в виду и то, что они доедут до линии боевого соприкосновения, и чем мы их там будем встречать – это тоже очень важно. Я специально поднял статистику, насколько страшен черт, так ли он страшен, как его малюют. В Персидском заливе во время войны 1990-1991 годов, было уничтожено 23 «Абрамса». Много это, мало? Не знаю. Но это были не безвозвратные потери, это то, что уехало обратно в Соединенные Штаты Америки чиниться. И часть была восстановлена.
Во время иракской войны 2003-2011 годов уже к 2005 году серьезно повреждено было 117 машин, то есть они не участвовали в боевых действиях. И надо сказать, что всего за обе иракские кампании полностью уничтожены, не подлежат восстановлению 45 машин. Мне кажется, для танка это неплохой результат. Это не много, не фатально для Соединенных Штатов Америки, естественно, но суммарно всего за эти две войны около 700 «Абрамсов» потребовали серьезного ремонта. Это машины, по которым можно бить, которые можно выводить из строя, тем более – уничтожать. Чего там говорить, хуситы уничтожили у саудитов около 45 «Абрамсов».
Это не какое-то вундерваффе, которое обеспечит Украине бескровное продвижение по территориям, которые на сегодня контролирует российская армия. Но и как-то снисходительно к этим поставкам тоже относиться нельзя. Потому что это серьезное, высокотехнологичное вооружение. Рано или поздно нам с ними придется столкнуться.
Тут еще просят сказать по поводу урана. Западные танковые снаряды предполагают сердечник с ураном. Они применялись и в Ираке, и в Югославии. Но это не тот тип вооружения, который приносит радиационное загрязнение после его применения. Но это, безусловно, на мой взгляд, может быть основанием для того, чтобы вести разговоры о возможности применения нами, допустим, тактического ядерного оружия, как-то, 152-миллиметровые снаряды для гаубиц Д-20, такие снаряды есть. Это не значит, что мы прям завтра должны накрыть на достающую дистанцию все этими снарядами, но это значит, что мы должны хоть как-то показывать Западу, что мы можем чем-то ответить на эти поставки, кроме того, что встречаться с ними в прямом бою, биться и погибать. Все-таки Запад должен задумываться о последствиях той или иной поставки. Пока у них поводов для такой «задумчивости» я не вижу. Потому что все-таки пока вся наша реакция на это – это либо дипломатические возмущения, либо уже уничтожение этой техники у линии боевого соприкосновения. А до этого хотелось бы не доходить.
Договорю про танки. Если мы не успеваем их перехватить на подходе к линии боевого соприкосновения, все-таки надо понимать, чем мы будем эти танки и эту артиллерию встречать. А это значит, что нам надо в срочном порядке в течение двух месяцев каким-то образом совершенствовать контрбатарейную борьбу. А это очень сложная задача, с которой мы, к сожалению, не справляемся. Справляемся лучше, чем на начальном этапе специальной военной операции, но пока недостаточно эффективно, не так эффективно, как это, к сожалению, поставлено у противника, но у него в распоряжении американские системы AN/TPQ 35, 50 и т.д., они, конечно, молодцы в этом плане, ну и артиллеристская школа у них очень хорошая, у украинцев – и Одесское артиллеристское училище, и Черниговское. Это все еще советская школа артиллерии. А чтобы вы понимали, в Российской Федерации на сегодняшний день нет ни одного артиллеристского училища. У нас их было, по-моему, около 11, во время Сердюкова все эти училища были уничтожены. На сегодняшний день мы имеем единственную Михайловскую академию под Питером и все. Поэтому у нас проблемы и с артиллерией, и с контрбатарейной борьбой. Откуда взяться такому количеству специалистов, конечно, неизвестно. Поэтому надо готовить и контрбатарейную борьбу, надо готовить артиллеристов, нельзя передавать в пехоту уже подготовленных артиллеристов и уже подготовленные противотанковые дивизионы. Потому что именно эти противотанковые дивизионы должны будут через 2-3 месяца жечь американскую, британскую, немецкую и прочую технику. Нельзя разбрасываться такими специалистами. Нужно иметь в виду, что через 2-3 месяца нам таких специалистов будет брать неоткуда и тут мы переходим, наверное, ко второму по популярности вопросу за последнюю неделю по поводу «неоткуда брать» - будет ли вторая волна мобилизации? Не знаю, надо ли это называть, как на Украине, волнами и становиться заложниками этого понятия, но вообще у нас де-юре мобилизация не окончена, то есть, она как бы приостановлена и это такой нонсенс. У нас вообще нет понятия частичной мобилизации, но тем не менее она прошла. И я думаю, что все будет зависеть от того, что будет происходить на земле. Если темпы нашей зимней кампании оставшейся и начало весенней будут способствовать тому, что мы сможем и продвигаться вперед, и выставлять за собой эшелонированную оборону, чтобы потом отбивать вот эти танковые атаки, то, может быть, мобилизации не будет. Но я склоняюсь к тому, что все-таки возможно в каком-то виде она будет, потому что и потери есть, не только среди мобилизованных, вообще потери в российской армии. Они должны каким-то образом восполняться. Я думаю, что и могут быть к каким-то функциям привлечены военнослужащие срочной службы, потому что все-таки война идет на территории Российской Федерации, и в тыловых районах они в принципе могут выполнять какие-то функции в тех районах, куда не долетает артиллерия – в Луганской народной республике таких территорий очень много и можно было бы высвободить оттуда людей, которые могли бы обеспечивать выполнение задач в зоне боевых действий. Мне кажется, что все-таки рано или поздно вторая волна или как ее ни назови, неизбежно, не знаю, насколько она будет масштабна, будем смотреть от того, как будут продвигаться события на фронте. Продвигаются они пока, ну, понятно, что нам всем бы хотелось, чтобы это все кавалерийским наскоком «вперед, вперед, размахивая шашкой», но такого, конечно, не будет в обозримом будущем. Но в принципе мы сейчас на фронте навязали свою инициативу противнику, у нас сразу несколько точек есть, где он чувствует себя не очень комфортно – это, во-первых, Запорожье – сейчас идут интересные события в районе Орехова, то есть, там город обходят и с запада, и с востока, от Токмака идет наступление и противник вынужден туда перебрасывать резервы, в том числе, кстати, с Донецкого направления. И в это время, воспользовавшись этим, идет наступление на южно-донецком направлении – это Угледар, сейчас зацепились там за первые дома наши подразделения, не ведем пока городских боев, как говорит известный командир и лидер батальона «Восток» Ходаковский, пока не ведем уличных боев, но там мы навязали все-таки противнику свою волю и там постепенно идет важное продвижение, потому что с потерей этого населенного пункта украинским войскам придется отходить из нескольких деревень, которые рискуют попасть в окружение, поэтому здесь все-таки есть осторожный оптимизм. Тем более, что уже перерезаны почти все дороги снабжения Угледара, у них сейчас из безопасных осталась только одна трасса на Курахово и все. Но и она под огневым контролем наших артиллеристов, потому что бОльшую часть Марьинки мы контролируем и оттуда контролируем пути подвоза в Угледар. Естественно, идет операция по взятию Артемовска, крупнейший узел обороны украинский, здесь отрадно отмечать согласованные действия ЧВК «Вагнер» и российской армии, потому что пока «музыканты» ведут наступательные штурмовые действия в городской застройке, армия обеспечивает им тыл или не тыл, но обеспечивает не нападение с севера. То есть, сейчас на направлении Северска так же идут активные боевые действия, идут за эту несчастную Белогоровку бои – это деревня, которая находится в низине и которую очень тяжело оборонять. Вот эта линия обороны как раз от Северска до Артемовска, трасса между ними перерезана и сейчас идут бои за эти населенные пункты и растянут фронт. У Украины нет возможности концентрировать большие силы на каком-то направлении, на Сватово она пытается атаковать – я говорил об этом вначале, и о потерях среди мобилизованных, но прорвать где-то оборону, вклиниться в территорию, которую сейчас контролирует армия Российской Федерации, они не могут, они вынуждены то туда, то сюда высылать пожарные команды и идет такое раскачивание. Это, наверное, та самая заготовка, под которую была проведена рокировка в командовании специальной военной операции, я думаю, что подготовительные все мероприятия провел как раз Суровикин, после чего бразды правления передал начальнику Генштаба, который теперь отвечает и за успехи, и за поражения, если они будут, но, возможно, это и есть то самое расширение наряду с поставками танков, то самое расширение статуса специальной военной операции, о которой нам говорило именно Минобороны, когда объясняло рокировку в командовании специальной военной операции.
И. Измайлов:
- Как раз, да, про Герасимова спросили, на многие вопросы сразу вот прямо ответы идут. Вот Людмила спрашивает – Херсон или Запорожье – где реальнее прорвать фронт со стороны ВСУ? И вообще в целом по Херсонскому фронту. А вот Ирэн пишет: «В Донецке обстрелы еще хуже, чем раньше. Пошли освобождать другие области? А как же мы?».
А. Коц:
- На самом деле, мои знакомые журналисты, в том числе, которые работают в Донецке, отмечают, что сейчас обстрелов стало меньше. Это, скорее всего, связано со снарядным голодом, который испытывает украинская артиллерия, но да, к сожалению, не удалось нам быстро отогнать противника от Донецка и Донецк оказался таким городом-мучеником, который принял на себя этот артиллерийский террор, эти бытовые проблемы, связанные с отсутствием, в первую очередь, воды сейчас – вот тянут водовод из Ростовской области, будем надеяться, что как можно более оперативно это произойдет. Идет операция, люди гибнут, ради того, чтобы отогнать подальше противника, будем надеяться, что рано или поздно все-таки Донецк сможет вздохнуть свободно. Что касается Херсонской области или Запорожья, я не совсем понял вопрос. Имеется в виду где мы будем прорывать фронт или где нам могут прорвать фронт? Если нам, то я считаю, более вероятно запорожское направление, как раз на Токмак, от Токмака можно идти и на Бердянск, и на Мелитополь, но сейчас благодаря нашим активным действиям вокруг Орехова, мы там опять же навязали свой сценарий и противник сейчас предпринимать там наступательные действия просто не может. А где мы можем начать наступление? Я бы здесь, честно говоря, воздержался от каких-то прогнозов, будем смотреть.
Вчера проходила новость о замораживании активов у артистов, которые уезжают из России и начинают ее поливать грязью. Не вижу в этом ничего зазорного. Тут не надо говорить о гуманности, о демократии. Знаете, меня другое задело. Тут обсуждается возможность изъятия частной собственности, изъятия квартир, жилья у тех, кто, опасаясь быть призванным по мобилизации, уехал из страны. Я, честно говоря, вот это решение поддержать не могу. Не потому, что я член Совета по правам человека при президенте и вроде как правозащитник, а потому что это как-то странно. Запрет государство на выезд не вводило, при этом государство хочет отобрать эти квартиры. Выступала Кузнецова, которая сказала, что неплохо было бы изъять эти квартиры и отдать детям-сиротам. Вообще-то государство брало на себя обязанность заботиться о детях-сиротах и после 18-летия обеспечить их квартирой. Это обязанность государства, оно должно по закону выделить эти квартиры. У нас огромное количество строительных фирм, которые получают маржу в 300%. Да, в регионах при формировании инвестпакетов они обязуются какой-то процент (условно 10%) передать на нужды администрации. Если вам так нужны квартиры для сирот, которым исполнилось 18 лет, значит, давайте не 10 с них брать, а 11. Они очень хорошо зарабатывают. Мне кажется, надо не несчастного баристу или хипстера какого-то трясти на квартиру, которую он купил в ипотеку, а тех жирных дядей, которые зарабатывают огромные деньги на строительстве, непонятно из чего формируют стоимость жилья, и еще считают зазорным поддерживать специальную военную операцию в целом и хотя бы какие-то подразделения в частности. Хотя я знаю примеры бизнесменов, которые это делают регулярно.
Но если уехавший человек совершает что-то противозаконное, если он дискредитирует нашу армию, если он производит какие-то действия, которые можно было бы классифицировать по уголовной статье, то, конечно, тут принцип нулевой толерантности, по полной программе укатывать этого человека за все, что можно, придираясь, накручивая, пришивая ему ту или иную статью, натягивая ее на самый большой срок. Тут вообще никаких вопросов быть не может.
И. Измайлов:
- Интересно по этому вопросу всегда, а какие критерии? Надо список какой-то составлять? Уехал, что-то сказал, как Меладзе. Это же вообще случайно не скажешь, то, что он говорил. То есть должен быть стоп-лист какой-то? И кто это должен делать?
А. Коц:
- Я думаю, что на это может реагировать государство. Государство дает звание заслуженного артиста, государство может его отобрать. То есть человек, который (ну, будем говорить о Гребенщикове) называет наших солдат каннибалами или живодерами, он недостоин наград нашего государства. Отбирать ли у него частную собственность? Здесь я не уверен. Но если его слова можно классифицировать по уголовной статье, то этим должен заниматься Следственный комитет, например. Это должна мониторить, например, прокуратура. Потому что у нас фронт не только в зоне специальной военной операции, у нас и культурный фронт, у нас люди, которые уезжают и начинают оттуда кривляться, издеваться и плясать на костях наших погибших героев, они являются оружием нашего противника, культурным оружием. Надо к ним и относиться соответственно. Но, повторюсь, насчет частной собственности я не знаю. Мы так, наверное, можем далеко зайти, но реагировать на это надо, нельзя к этому относиться снисходительно: ну, дурачок, чего с него возьмешь, пусть он там себе говорит, ни на что это не влияет. Влияет. У него полно поклонников здесь, у него полно людей, которые воспринимают его как лидера определенного мнения, определенного среза общества. Поэтому все-таки нужны какие-то серьезные меры, которые вряд ли, наверное, остановят словесный понос таких людей, как Гребенщиков, но он все-таки такой уже небожитель, и в принципе зарабатывает и за пределами Российской Федерации хорошо. А такие люди, как тот же Меладзе, они без России не могут. Поэтому надо сделать так, чтобы он в России зарабатывать не мог. И это делается, мы видим по отмененным его концертам. Меладзе – это такой собирательный образ, таких много. Должна быть атмосфера полной нетерпимости к таким людям.
И. Измайлов:
- При этом предлагают, чтобы не было возможности, в том числе, дома сдавать и т.д., то есть любую прибыль получать.
А. Коц:
- Ну, можно проверить, кстати, насколько законно сдаются дома. И тут уже может идти речь об изъятии этого дома как средства погашения неуплаченных налогов. А изымать, естественно, по рыночной стоимости.
И. Измайлов:
- Сейчас идет дискуссия по мостам, почему не бомбят, есть для этого специальное оружие и т.д. Андрей спрашивает: «Что вы знаете про уничтожение завода по ремонту танков под Энгельсом? Где мы танки будем ремонтировать?»
А. Коц:
- Честно говоря, я ничего об этом не знаю. Я знаю, что в Энгельсе били по расположению аэродрома, по нашей базе…
И. Измайлов:
- Уничтожение, может быть, имеется в виду экономического характера. Это, наверное, требует прояснения.
А. Коц:
- У нас в принципе есть большая проблема с восстановлением и ремонтом. Потому что во время Сердюкова все ремонтные подразделения, которые существовали в российской армии, были отданы на аутсорс и просто ликвидированы как класс. И мы столкнулись во время СВО с тем, что достаточно оперативно и близко сложную технику не могли отвезти с поля боя, чтобы ее починили. Я видел и в Киевской области формирование таких рембаз, и в Луганской, но это все создавалось с нуля. К сожалению, мы столкнулись с тем, что у нас ремонтных подразделений просто не было. Я не знаю, почему они не были восстановлены в полной мере уже после ухода Сердюкова, но, тем не менее, такая проблема есть. Сейчас она более-менее решена, все-таки у нас людей с золотыми руками очень много, это и старая гвардия, техническая интеллигенция, это и их преемники. Сейчас на самом фронте более-менее ремонт техники, в том числе и танков, налажен. Но, безусловно, есть какие-то работы, которые невозможно производить на фронте, а делать в промышленности, но я сейчас не готов сказать, не очень в теме.
И. Измайлов:
- Конечно, возмущения много по поводу того, что Сердюкова нет 10 лет уже, и где артиллерийские училища, ремонтные заводы и все остальное?
А. Коц:
- Хорошо, что у нас возникла специальная военная операция, и мы вскрыли все эти проблемы, все эти недостатки. Я знаю, что самое высшее руководство страны в курсе об этих недостатках. Многие говорят, что, наверное, у Верховного главнокомандующего нет всей картины. Есть вся картина. Люди не юные, а которые живут долго в нашей стране, они прекрасно знают, что от Владимира Владимировича бесполезно ждать резких кадровых решений и вообще решений, которые ожидаемы. Поэтому, может быть, кому-то хотелось бы полетевших голов и сорванных погон, но (я не знаю, к сожалению или к счастью) это не манера Владимира Владимировича. Это не плохо, не хорошо, это данность. Работаем с тем, что есть. Поэтому будем смотреть, как все это будет восстанавливаться, приводиться к нормальной работе. Все-таки список того, чего не хватает, у нас есть, где что нужно поправить, есть. Надо смотреть, как с этим будет справляться промышленность, и как с этим будет справляться руководство Министерства обороны.
И. Измайлов:
- Огромное количество вопросов, и Пригожин с Гиркиным…
А. Коц:
- Пригожин с Гиркиным, я бы предпочел, чтобы они решали это всё не публично. Мне кажется, что все-таки Игорь Иванович (Игорь Всеволодович) ищет всякий раз причину, чтобы не поехать. Хотя для того, чтобы поехать воевать, есть все возможности.
И. Измайлов:
- «Скажите что-нибудь оптимистичное», - пишет Илья. Фильм вышел «Комсомольской правды» интереснейший.
А. Коц:
- Да, фильм вышел, можете посмотреть. Правда, там тоже оптимизма особого нет. Мы обязательно победим, друзья.
Подписывайтесь на авторский подкаст Александра Коца «Аналитика с именем»! Услышимся ровно через неделю.
