Александр Коц: Операция по освобождению Артемовска займет еще несколько недель
А. Коц:
- Добрый вечер, друзья. С вами Александр Коц, военкор «Комсомольской правды». В студии Игорь Измайлов. Я выхожу в эфир из Луганской народной республики, недалеко от линии фронта. Буквально десять минут назад вернулся из-под Артемовска. Расскажу о том, что там увидел своими глазами. Последние трое суток я был в отрыве от связи, был практически без интернета. Поэтому свежих новостей я не знаю. Надеюсь, Игорь мне поможет самое важное вычленить из произошедшего за неделю, и мы обязательно это обсудим.
А пока я расскажу о том, что увидел своими глазами под Артемовском. Я заходил с северо-восточной стороны, со стороны Соледара. Я не знаю, как выглядит эпичная битва за Артемовск из Москвы, здесь, конечно, находясь непосредственно в зоне боевых действий, понимаешь, насколько это тяжелая работа. Мы знаем, что Артемовск штурмует ЧВК «Вагнера», «музыканты». Попадая на эту территорию, попадая в Соледар, осознаешь, насколько это сложная, тяжелая, кропотливая работа, которую делают штурмовики-«музыканты».
Мы прошли сегодня с ними путь, по которому они шли от Соледара до Красной Горы, это уже считается пригородом, окрестностями Артемовска – Бахмута. И генштаб Украины до сих пор говорит, что Красная Гора еще удерживается ВСУ. Это не так. Я был сегодня в Красной Горе, она находится под нашим контролем. Но когда ты идешь по этим узким лесополосам, кустов выше уровня бедна и деревьев выше уровня бедра просто нет. Я сначала подумал, что все скошено осколками от снарядов, пока мы не уперлись в две пулеметные точки, которые буквально просто срезали эти кусты и деревья, по которым наступали наши штурмовые силы, чтобы обеспечить проход основных групп к Красной Горе и взять под контроль этот стратегически важный населенный пункт. Плотность огня такова, что деревьев и кустов с человеческий рост просто нет.
И вдоль этой лесополосы лежат кучками собранные тела украинских военнослужащих, которые не успели отойти, их аккуратно собирают, потом грузят в грузовые машины и производят обмен тел. В этом смысле работа с противоположной стороны, по крайней мере, на Артемовском направлении, построена.
По поводу Артемовска. На какой стадии находится операция по его взятию или окружению? Здесь перспективы выглядят не так, как из Москвы. В Москве, когда ты смотришь на карты, на стрелочки, которые рисуют различные издания и эксперты, вроде все выглядит так просто и логично. Тут понимаешь, что это работа еще не одной недели, чтобы захлопнуть крышку этого котла. Я бы отметил, что противник очень серьезно сопротивляется. Нет такого, что он прям бежит и думает только о том, как по единственной оставшейся дороге ему вывести как можно больше уцелевших.
На самом деле внутри Артемовска сейчас собрана мощнейшая группировка. Я вчера разговаривал с основателем ЧВК «Вагнер» Евгением Пригожиным, он говорит, что там более 90 батальонов сейчас находится. Можете представить, какая это огромная сила. Это группировка размером в 40-50 тысяч человек. Такие группировки просто так не сдаются, просто так не уходят. А упираться они умеют. Об этом говорят бойцы-штурмовики. Единственное, что не выдерживают ближнего стрелкового боя. Они предпочитают работать на дальних дистанциях артиллерией. Но артиллерия у наших штурмующих сил работает так, что кладет снаряды в 50 метрах от своих, сокращая дистанцию до противника. И идет уже прямой бой в высотках, в пятиэтажках.
Совершенно потрясающая работа штурмовиков, когда занимается один подъезд, полностью зачищается, и после этого заходят в следующий подъезд штурмовики, узнают, на каком этаже находится противник, и просто из соседнего подъезда через квартиры взрывают стены и прорубают проходы, уничтожается живая сила противника в следующих подъездах. И эта работа идет постоянно. Штурмовая работа и работа артиллерии не замолкает ни на час. Пока я там был, вокруг все время что-то прилетает, рядом что-то улетает. Те, кто там воюет, на эти близкие разрывы уже внимание не обращают. Ощущение, что несколько притупилось у них чувство самосохранения. Потому что, когда ты штурмуешь, особенно в городской застройке, вокруг тебя все свистит, все взрывается. Как при этом сохранять присутствие духа и чувство юмора им удается, я удивляюсь.
Люди разные. Очень много молодых парней с разной судьбой. В том числе и бывшие заключенные. Мне попался бывший подполковник ГРУ, который сейчас выполняет обязанности рядового штурмовика. Он с начала специальной военной операции пошел в военкомат, ему сказали, что там такие пожилые не нужны. А он такой в очках, с седой бородой. Сейчас он у «музыкантов» выполняет функции рядового штурмовика.
И. Измайлов:
- Он добровольцем пошел?
А. Коц:
- Да. Он не может сидеть дома, он понимает, что должен участвовать в этой исторической, как они говорят, движухе. И пошел к «музыкантам».
Сопровождали меня сегодня два совершенно прекрасных парня. Один – мошенник, другой – форточник, как он сам себя назвал. Один парень – детдомовец, крутился, вертелся, сделал свой бокс по починке машин, малярка и кузовщина, электроника. Но пошел по кривой дорожке, начал что-то химичить с выплатами страховки по ОСАГО. В итоге по 159-й статье «Мошенничество» был осужден. И в итоге пошел воевать. Сейчас социальный лифт его поднял в компании до заместителя командира взвода, отчаянный парень.
Второй, «форточник», у него в 24 года была уже вторая ходка. Первую, говорит, он по делу, он борсетки тягал из машин. А вторую – просто подвез своих знакомых на разбойное нападение, сам в нем не участвовал. Но на них интересно смотреть с точки зрения изменения их мировоззрения. Ты разговариваешь с этим молодым 24-летним парнем, которому оставалось сидеть 2,5 года, он решил пойти на эту сложную работу. И он говорит, что переосмыслил свою жизнь. Он теперь знает цену свободы, цену жизни. У него такая забавная фраза была: это ж как надо себя не уважать, если я вернусь и снова что-нибудь натворю, сяду в тюрьму.
Я встречал таких людей из компании. Например, парня, которому оставалось сидеть месяц. Я спросил его: «Зачем ты пошел на полгода контракт с иллюзорными перспективами выжить, неочевидными совершенно, потому что штурмовая работа предполагает потери? А тебе всего месяц оставался?» На что он мне отвечал: «Мне перед папой и мамой стыдно, что я в тюрьму попал Я хочу домой вернуться человеком. Чтобы родители могли мною гордиться».
Понятно, что все люди разные. И в компании разные люди есть. Но мне попались такие. И я говорю о тех, кого я повстречал на этом пути. Эти ребята сейчас ведут наступление, в том числе, в сторону Парасковиевки. Это северо-восточный фланг Артемовска. Там находятся знаменитые оружейные склады под землей, там десятки вагонов с оружием, которое собирают еще то ли с Первой, то ли со Второй мировой войны. Еще летом я писал, когда только начались бои вокруг Соледара, о том, что там хранится. А там и советское стрелковое вооружение, и американской ленд-лизовское, и трофейное немецкое с Великой Отечественной войны. Ждем, когда достанутся нам эти склады. Посмотрим, что там можно будет взять на вооружение.
Но это только один фланг. И бои за Парасковиевку еще идут. Пытаются ее обхватить с двух сторон, чтобы в лоб не штурмовать. Это очень важный населенный пункт, потому что через него проходит дорога из Артемовска в сторону Славянска. История о блокировании дорог из Москвы выглядит – вот заблокировали дорогу, значит, путей больше к отходу для противника нет. Но здесь выясняется, что это совсем не так.
И. Измайлов:
- Саш, вот сразу по Артемовску, по тому, о чем ты говорил, спрашивают: «Проходила информация, что до смыкания кольца вокруг Артемовска, осталось 10 километров. Это правда?» Вопросы о том, откуда с той стороны, где они берут столько человек? «40 тысяч еще подвозят – это надолго». Виктор спрашивает: «А есть информация, что готовят ВСУ? Они грозятся в последнее время сюрпризом каким-то к 24 февраля». Ну и несколько человек спрашивают, а почему не накрывают Артемовск авиацией стратегической?
А. Коц:
- Мы много говорили по поводу использования авиации, в том числе, стратегической – мы не можем ее использовать, пока не подавлено ПВО противника. У нас посбивают всю стратегическую авиацию – и все ТУ-160, и прочее – у противника достаточно средств для того, чтобы бить по нашим самолетам. Авиация работает… в том числе, и авиация «музыкантов» работает. Вчера я разговаривал с командиром летной группы ЧВК «Вагнер», который рассказал о том, как экипаж вернулся с подбитым, горящим двигателем, сумел дотянуть до аэродрома, посадить машину, работают они на предельно низких высотах – это, конечно, высший пилотаж. Что касается окружения 10 километров – нет, не 10 километров, еще довольно долго. И мы же понимаем, что должен быть и некий внутренний круг, и внешний чтобы удерживать атаки извне, а они обязательно будут, когда котел захлопнется, но пока это больше, чем 10 километров. Я просто не знаю, какую тактику именно будут применять штурмовые отряды относительно Артемовска, с юга, например, я на юге не работал, не могу сказать, но там тоже идет достаточно серьезное продвижение и все идет в сторону трасс, которые ведут в Часов Яр, например, из Артемовска. Но вот чтобы вы понимали – очень много полевых дорог и, как только украинцам перерезают одну дорогу, физически ее оседлали, допустим, вот участок дороги, которая идет на Славянск, они тут же пригоняют грейдеры, отсыпные машины и начинают делать новую дорогу, для того, чтобы у них логистика не была нарушена. Поэтому, конечно, говорить о том, что в ближайшую неделю мы захлопнем этот котел, я бы не стал. Мне кажется, что это все-таки история нескольких недель, может быть, месяца, а, может быть, и больше. Все зависит от тех сил и средств, которые будут приданы штурмующим войскам. Вот сейчас они говорят, что им не хватает артиллерийской мощи. У них своя артиллерия работает в интересах штурмующих, артиллерия Вооруженных Сил Российской Федерации, то есть, у них налажено взаимодействие, но вот для того, чтобы продвигаться еще быстрее, нужно больше артиллерии. Я не знаю, в чем проблема здесь, но чувствуется, что есть некоторые ревностные отношения между официальным Минобороны и «вагнеровцами» и мне кажется, что это не та история, где надо выяснять отношения, надо просто вместе работать на победу, потому что это действительно очень важная точка на сегодняшней карте СВО. Там действительно собраны очень серьезные силы. И вот наши слушатели и зрители спрашивают – откуда подвозят? – ну, подвозят из большой Украины. У них мобилизация вообще с прошлого года не останавливалась ни на один день. Она идет перманентно, то есть, они уже даже перестали объявлять волны мобилизации, она идет постоянно. И чем дальше, тем качество мобилизованных, конечно, ниже, тем не менее, вот их так психологически натаскивают, их так накачивают пропагандой, что они реально бьются. Вот до последнего бьются, пока не наступает момент прямого стрелкового боя. Вот здесь тогда они либо пытаются отходить, либо попадают в плен. И у них такая система ротации, что больше двух суток они на одной позиции не сидят, их постоянно ротируют. Ротируют и пешком, и на легковых машинах, и на пикапах. То есть, чтобы они не успевали испугаться. Если ты выживаешь, ты не успеваешь испугаться, что тебя кроют всем, что есть в распоряжении у противной стороны. Но мобилизованные говорят, что подвоз живой силы идет постоянно. И то, что я увидел сегодня своими глазами, это на одном небольшом участке я насчитал трупов 40, наверное. Просто вот окоченевшие тела, которые еще не собрали, не погрузили и не обменяли. А меняют, туда отправляют тела грузовики колоннами, по 10 КАМАЗов или по 10 УРАЛов туда увозят противника. И, конечно, с точки зрения перемалывания живой силы противника – это такая действительно артемовская мясорубка и я вот в этом своими глазами убедился. Это на самом деле трагедия, чего уж там говорить. Но какой-то прямо вот жалости к противнику я среди «музыкантов» не заметил. То есть, у них и какой-то особой ненависти нет. Я отметил, например, их отношение к пленным. Там нет никаких издевательств, те украинцы, которые из плена возвращаются домой, они тоже об этом не говорят. Соответственно, у них налажены свои контакты по обмену пленными. Но это вот такая история, когда… я имею в виду саму компанию, когда иерархия выстроена не на званиях, а, как они говорят, на знаниях. То есть, это люди с опытом, которые передают этот опыт молодым, которые даже не служили, как тот форточник, о котором я рассказывал, у которого позывной 13-й президент США почему-то, «Филмор», он сам не смог объяснить почему, но вот нравится ему. И он сам уже тоже старшина, он глава группы подвоза, подноса – а это тоже очень тяжелая работа, когда пешочком на руках надо по 5-7 километров занести на позиции боеприпасы, воду и продукты, и вынести оттуда раненых. Это тоже очень тяжелая работа. Это к вопросу о жалобах мобилизованных, которые говорят, что надо за водой самим ножками ходить. Но это везде вот так на передовой. И я бы тут хотел плавно перейти к происходящему на Сватовском рубеже – там я работал предыдущие несколько дней, в районе Кременной, и чуть севернее, и там в основном я встречался с мобилизованными. Честно сказать, наступил, мне кажется, давно тот момент, когда мобилизованных от общей массы военнослужащих надо как-то выделять – что вот это мобилизованный, а это контрактник. Во-первых, они уже служат там эти мобилизованные по полгода, не все контрактники столько служат. Во-вторых, как рассказал мне командир отряда спецназа, Сергей Богатырев, иные мобилизованные уже действуют, в том числе, и в штурмовых отрядах круче, чем контрактники, которые давно пришли в армию. Я вот отработал там и с танкистами мобилизованными, и на передний край мы забрались к мобилизованным – чего говорить, жизнь тяжелая фронтовая, они сидят на переднем крае, вот последний блиндаж, а за ним – все, поле и противник. И мы в этом блиндаже пережидали артиллерийский обстрел 120-миллиметровыми минами крыли танки, которые работали недалеко от этой позиции, прямой наводкой работали, разбирали укрепрайон противника, и вот я разговорился с мобилизованными, они настолько оторваны вообще информационно от жизни, что они не знали, что Луганская народная республика это уже Россия. Они так обрадовались – о, мы дома! Хотя, казалось бы, да… Вот быт очень тяжелый. Там нет вот этого уставного парадного лоска, когда все обшито вагоночкой, когда буржуечка, когда сковородочка. Они вообще стараются тепловыми сигнатурами особо не отсвечивать. Потому что противник очень хорошо оснащен тепловизорами и любая печка-буржуйка в блиндаже это тут же подсвет своих позиций и тут же по этим блиндажам идет огонь. Я видел, как украинцы корректируют огонь по лесополосе, по которой мы пробежались. Ну, срисовали с квадрокоптеров и они очень четко по этой тропе, по лесополосе, по которой мы две минуты назад пробежали, они кидают сразу несколько мин. У них четко очень работает разведывательно-ударный контур, который у нас только формируется. Но настрой у этих людей меня поразил. Они говорят – мы понимаем, что мы здесь до талого, как они говорят, мы понимаем, что как бы это война и это такие условия, при которых приходится привыкать к тому, что воду на передок не привезет водовозка, потому что ее тут же взорвут, сожгут и т.д. Они привыкли к тому, что приходится есть холодную пищу, и они привыкли к тому, что греться надо только чаем и окопными свечами, которые, в том числе, привозят волонтеры, неравнодушные люди с большой земли. Но вот то, что я увидел именно в части службы мобилизованных и их настроя, меня, честно говоря, приятно порадовало.
Я начал говорить про Кременную и Сватовский рубеж, про действия мобилизованных там. Это уже настоящие военные люди и профессионалы своего дела. Я встречал там танковые экипажи, полностью состоящие из мобилизованных. Парень в прошлом срочку служил в Таманской дивизии, его назначили командиром танка. Я спрашиваю: как вы решали, что будет командиром танка? Да никак, говорит, просто посоветовались и решили, что я самый опытный, такая у нас военная демократия. И на них приятно посмотреть. Хотя действуют они в очень тяжелых условиях.
На этом рубеже Сватово – Кременная инициативу мы перехватили. В этом я сам лично убедился. И на этом участке артиллерии у противника стало поменьше. Подвыбили ее в ходе контрбатарейной борьбы. Потихонечку двигаемся вперед. У нас там режим активной обороны, как это называют военные. Призываю не тешить себя иллюзиями и не ждать масштабных наступлений российской армии - танковыми колоннами пойдем отжимать десятками километров в день. Не будет этого. Я не вижу для этого предпосылок.
При этом в новой методике активной обороны, когда мы потихонечку выдерживаем кинжальные удары противника, а потом ловим их на контратаке, это дает свои плоды. И потихонечку мобилизованные этому тоже научились. И в штурмовых отрядах сейчас мобилизованных, которые действуют очень профессионально, много. В некоторых отрядах – большинство, до 80 процентов. И их командиры хвалят. Но это там, где хорошие командиры, где командиры инициативные, где они заботятся о личном составе и думают о том, как выполнить задачу с наименьшими потерями. К сожалению, есть и противные примеры. Все о них знают, периодически видеоролики появляются в сети.
Постепенно двигаются вперед, постепенно пытаемся выйти на те рубежи, которые утратили в прошлом году. Здесь, казалось бы, позиционное противостояние, но при этом наступательный потенциал у противника утерян. Они сейчас разрывают свои резервы по огромной линии фронта, пытаясь предугадать следующий ход российского Генштаба. У нас же все-таки и на Херсонском направлении в районе Орехово тоже идут активные боевые действия. У нас под Донецком идут активные боевые действия. И на Водяном, и на Угледаре. Там не все здорово, но постепенно продвигаются российские войска. Нельзя сказать, что боевые действия наступательные идут только в Артемовске. Они идут по всей линии соприкосновения. Просто где-то штурмовые действия идут быстрыми темпами, как на Артемовском направлении, а где-то это активная оборона, в результате которой мы постепенно выдавливаем противника, несем потери при наступлении меньшие, чем противник. И возвращаем себе свои территории.
Что будет дальше, когда мы будем вводить резервы и где мобилизованных, которые у нас еще остались, обученные, я не знаю. Но мне кажется, и это, наверное, обсуждается в сети в последние дни, что все-таки без второй волны в каком-то виде мобилизации нам обойтись не удастся. Это мое личное мнение. Это не где-то мне в штабе кто-то нашептал. Это как я вижу ситуацию сейчас. На любой наш призыв, на любую нашу мобилизацию противник отвечает своей мобилизацией. Люди устают, людям надо отдыхать. Мы будем двигаться вперед, нужны будут и тыловые службы. Я сторонник того, чтобы в СВО принимали участие, в том числе, и военнослужащие срочной службы. Я не очень понимаю, почему их не задействуют, чем они больше подготовлены, нежели мобилизованные взрослые мужики, которые давным-давно забыли, что такое армия, их вырывают из привычного уклада и бросают тут же в бой.
Я вспоминаю чеченскую кампанию – первую и вторую. Отлично воевали. Настоящие подвиги совершали 18-19-летние парни. Мне кажется, что без какого-то ощутимого пополнения развивать успехи будет сложно. И в тылу надо оставлять какие-то подразделения, налаживать мирную жизнь, и штурмовать надо, и менять людей надо, которые сидят на таких позициях, на которых я был. Когда люди сидят там по полгода, крыша, наверное, едет. Нужна какая-то ротация.
Я не знаю, будет вторая волна мобилизации или не будет, но мне кажется, она была бы вполне логичной. Это не мое желание угробить побольше людей, семьи оставить без отцов или мужей. Это объективная реальность, когда в какой-то момент, даже если мы пойдем вперед, нам нужны будут резервы, чтобы эти успехи закреплять, как это делала Украина в прошлом году в ходе наступления в Харьковской области, когда третьим эшелоном у них шли внушительные резервы, которые закрепляли успех, достигнутый на наших грубых ошибках.
И. Измайлов:
- Не заранее ли тогда надо готовить людей для ротации?
А. Коц:
- Безусловно, заранее надо готовить. И готовить тех, кто нужен. Мы знаем примеры, когда людей по три месяца готовили в артиллерию, в итоге по приезду в зону СВО они становятся пехотинцами. Нужна пехота, но нужна и артиллерия. У меня друг во 2-м армейском корпусе по объявлению набирает людей в новый дивизион повышенной мощности. Публикует в Telegram объявления, что нужны такие-то специалисты. Эти специалисты есть, их три месяца готовили. Но они в 1-м корпусе брошены в пехоту. С юридической точки зрения никаких претензий к командованию предъявить нельзя. Имеют право отдать такой приказ. Солдат обязан приказ выполнять. Но с точки зрения здравого смысла и логики, если во 2-м корпусе нужны специалисты, которые есть в 1-м, почему бы не поделиться? Тем более, что количество таких дивизионов, расформированных в пехоту, не одно и не два.
Да, это надо готовить сейчас, заранее, чтобы мы в случае необходимости уже имели обученный резерв. Можно назвать это не мобилизацией, а сборами, но на этих сборах людей должны качественно готовить к тому, с чем им вероятно, возможно придется столкнуться. Может быть, после Артемовска противник так посыплется, что мы будем гнать его тряпками до самого Днепра и закрепляться по Днепру. Я не считаю такой сценарий вероятным, тем не менее, тогда, наверное, нам мобилизация не понадобится. Но, к сожалению, противник показывает, что он не будет бежать до Днепра. Даже отступив на следующую линию обороны, он будет цепляться за нее зубами.
И. Измайлов:
- Почему вредных командиров-самодуров не замещают на адекватных? А этих разжаловать в простых солдат? Какая ситуация с тем, что даже печкой не попользуешься, потому что видно с тепловизора? Костры не пожжешь. А обувь – берцы.
А. Коц:
- Везде по-разному это построено. Сейчас прохладно, минусовая температура. С утра было -8. Я ночевал три ночи в лесу среди ребят одного из подразделений. Там полезный сирийский опыт, когда есть печка на солярке. Она и не дымит, и тепловая сигнатура у нее другая. Берцы – да. Теплые носки. Там, где командир толковый, где он наладил свои горизонтальные связи с волонтерами, там все нормально. Туда доходит гуманитарка, туда доходят теплые носки, буржуйки, если это вторая линия обороны или третья. Если командир не инициативный, есть такие, к сожалению, то понятно, что…
На меня выходили мобилизованные, я сейчас отправляю, у меня есть дружественная группа волонтеров «Время помогать вместе» в Telegram, мы вместе собирали до смешного – доски, гвозди, буржуйки, тепловизоры, коптеры. Одно подразделение мобилизованных, которому не повезло с командиром, который бы это все организовывал, они сами на меня вышли, мы им отправляем это из Москвы на Сватовский рубеж. Они будут скоро встречать это на границе, будут обустраиваться. К сожалению, ситуация такова, что о своем быте надо заботиться самому. Если этого не делает командир, значит, надо самому искать выходы. Никто за тебя это делать не будет.
И. Измайлов:
- «Все упирается в адекватность командиров. Они априори должны быть такими, адекватными. Если нет – гнать в шею. Что толку от такого командира?»
А. Коц:
- Понимаете, мы не наберем быстро много хороших командиров. Надо понимать, что командирский состав, в том числе инициативный, храбрый, отважный, он тоже повыбит. Я встречал подразделение на том же Сватовском рубеже, где ротой командует ефрейтор. Есть такие. Просто человек талантливый, человек способный. Не везде хватает командиров. Командиры тоже несут потери, командиры тоже находятся на передовой, особенно когда он идет вместе со своим отрядом или вместе со своей бригадой. Много говорили по Угледару, где была разбита колонна техники. Но там же тоже были командиры, которым просто поставили задачу, они своих людей не бросили, они пошли, понимая, может быть, на что они идут, но, тем не менее, пошли, потому что нельзя обсуждать приказы. Ну, там тактика такая была. На Сватовском рубеже более техничная тактика обороны. Не хватает на всех командиров, к сожалению, а тем более толковых. Хотя они есть, и, конечно, я только за то, чтобы их и продвигать по службе, и привлекать их к планированию. Мне в этом смысле нравится подход как раз «музыкантов», ЧВК «Вагнер», когда ставится задача, выслушают любого желающего высказаться, от командира до простого рядового штурмовика. И если штурмовик скажет, что мне для выполнения этой задачи нужно вот это и вот это, его этим обеспечат. Если командир скажет: я эту задачу в таком виде выполнить не смогу, - ему скажут: давайте думать, как мы сможем выполнить эту задачу. Это такой подход, без излишней военной бюрократии, он дает свое плоды. Но, повторюсь, мы не можем экстраполировать этот опыт на всю армию, потому что армия априори больше, чем кампания.
И. Измайлов:
- Я не могу не просить по поводу штурмовиков. В последнее время получилось пообщаться с «музыкантами» более тесно. И сегодня президенту сказали о том, что надо бы выровнять историю с социальными гарантиями семей военнослужащих, чтобы то же самое имели семьи тех, кто бьется вообще просто на передовой, штурмовики ЧВК, другие подразделения. Общаясь с ними, что говорят их семьи, как на все это смотрят, какие там, может быть, проблемы есть?
А. Коц:
- У них, во-первых, оплата, она сопоставима с нынешней оплатой тех же мобилизованных или добровольцев, контрактников. Социальные гарантии при ранении или гибели тоже есть, они сопоставимы. Я разговаривал с этими ребятами, бывшими сидельцами. Один форточник говорит, что мама сначала была против, а потом сказала: ладно, с богом, с песней, только будь там хорошим человеком. Человек, который сидел по мошенничеству, у него жена была против, а потом благословила его, дала ему иконку и сказала: лучше ты со спокойной душой поедешь, чтобы у тебя на душе кошки не скребли, что я убиваюсь по тебе в мирной жизни, поэтому давай, с богом, возвращайся с победой.
Это люди, которые выполняют ту же самую работу по защите нашего государства, по освобождению наших территорий. И они, безусловно, должны получать те же самые социальные гарантии, которые получают обычные военнослужащие. Другой вопрос, что у них и свое медобслуживание поставлено, но у нас, допустим, в Народном фронте есть программа сопровождения раненых ампутантов. Я думаю, что в эту программу «музыкантов» вполне можно включать. Социальные гарантии, которые даются детям в детских садах, школьникам, все эти льготы. Их тоже можно спокойно давать и добровольцам штурмовых отрядов ЧВК, не обязательно «Вагнер», у нас есть и другие частные военные компании, которые действуют в зоне специальной военной операции. Безусловно, эти люди заслужили, чтобы их семьи не чувствовали ни в чем нужды.
И. Измайлов:
- «Славянск имеет стратегическое значение или это просто символ, а главное - Краматорск?»
А. Коц:
- Ну, от Славянска начинается канал, по которому водой питается Донецк, который сейчас радуется тому, что воду стабильно дают раз в три дня. Поэтому, безусловно, Славянск важен и как символ, и как стратегический город, в том числе, из которого питалась водой вся донецкая агломерация. Но Славянск невозможно рассматривать в отрыве от всей этой оси, это мощнейшая линия обороны, с которой нам предстоит еще рубиться, даже не знаю, в этом ли году, но от Донецка эти города (Авдеевка, Дружковка, Константиновка, Краматорск, Славянск, Николаевка) – это одно целое, невозможно в отрыве от других городов рассматривать сам Славянск. И, не взяв предыдущие города, наверное, будет сложно штурмовать Славянск. Я напомню, что в 2014 году Украина его взять не смогла с боем. И нам это будет крайне сложно сделать. Я думаю, что в лоб всю эту ось мы, конечно, не будем штурмовать, скорее всего, будут какие-то планы по охвату, я не знаю, широкому или не широкому охвату всей этой линии обороны, но это надолго.
На этой неделе командующий НАТО говорил о неких проблемах с боеприпасами, которые Запад испытывает, поделившись с Украиной. Многие, наверное, себе начали рисовать картину, что вот сейчас у них снаряды закончатся, и мы начнем всё быстро в этом году завершать. Не завершим мы в этом году. Когда находишься на земле, понимаешь, что даже операция по Артемовску – это еще несколько недель, а для того, чтобы подойти хотя бы к этой линии от Авдеевки до Краматорска (это только Донбасс освободить), это не в этом году, мне кажется, точно. То есть это все-таки еще год-два, а то и три. Но будем смотреть, как подойдет к этому Запад, насколько они наладят свое производство. Известны какие-то баснословные контракты, которые США заключает со своими оборонными заводами (это же и бизнес в том числе) на производство боеприпасов для Украины. Но сейчас они чуть-чуть просели, хотя все равно они наносят огневое поражение своей артиллерией. Но когда все это начнет поставляться на Украину, когда будет налажен бесперебойный поток, это будет, естественно, тормозить нашу операцию.
И. Измайлов:
- Тут пользователи в YouTube возмущаются по поводу срочников. Говорят, что на фронт надо полицейских, охранников, МЧС, Росгвардию, а не желторотых мальчиков отправлять.
А. Коц:
- Росгвардия есть на фронте. Я вам скажу, что Росгвардия даже на Гостомеле была. Она, правда, ехала в Киев усмирять беспорядки недовольных. Потому что, видимо, немножко другой изначально был план операции, и наше продвижение к Киеву планировалось немножко иначе. Но сейчас работают росгвардейцы, в том числе, кстати, и на Сватовском рубеже, и минометы им придали, минометами очень толково работают. Работают коптерами со сбросом ребята, помогают нашим спецназовцам аэроскопом. Это прибор, который вычисляет беспилотники противники и вычисляет точку взлета. И туда работают артиллерией, довольно профессионально выбивая операторов БПЛА противника. Все-таки срочная служба – это армия. Армия, она создается для того, чтобы воевать. Я понимаю, что в меня полетят палки после этого, и многие меня не поймут, но когда у тебя нехватка, как у нас была в прошлом году, личного состава просто для того, чтобы держать позиции, надо что-то придумать. Необязательно бросать их сразу в бой, в тылу тоже есть масса применения для солдат срочной службы, которые могли бы стоять на блокпостах. У нас на блокпостах сейчас стоит военная полиция. Военную полицию можно двигать дальше вперед. И так далее. Ну, можно грамотно придумать применение тех сил и средств, которые у нас еще не задействованы в СВО.
И. Измайлов:
- Натали написала интересное сообщение: «Если бы украинцы ВСУ объединились с военными России, представляете, какая была бы армия? ЕС вздрогнул бы…»
А. Коц:
- До Ла-Манша бы дошли.
И. Измайлов:
- Ну, с учетом того, что тут Столтенберг заявил об усилении оборонного потенциала Грузии и Молдавии, может быть, в следующий раз этой темы и коснемся. «Александр Коц: аналитика с именем» здесь, в прямом эфире на радио «Комсомольская правда», всегда честно и впрямую отвечает на ваши вопросы. Спасибо, Саша. До встречи.
И подписывайтесь на авторский подкаст Александра Коца «Аналитика с именем»!
