Александр Коц: Гробы из зоны СВО на Украину идут вагонами
А. Коц:
- Здравствуйте, друзья. В эфире «Аналитика с именем». Меня зовут Александр Коц, военный корреспондент «Комсомольской правды». На этой неделе я один, без Игоря Измайлова. Начнем с трагедии, которая случилась на этой неделе в Махачкале. 35 погибших в результате страшной катастрофы. Пожар. Сначала взрываются газовые баллоны, затем склад с селитрой, бензозаправка, больше сотни пострадавших. Героические, самоотверженные действия наших пожарных, которые, наверное, впервые столкнулись с такой катастрофой в этом регионе, спасали людей, спасали раненых. Конечно, это наложило какой-то отпечаток и на этих людей. Мы видели все эти кадры с потерянным пожарным, который не хочет, чтобы называли его имя, но он тоже героически себя проявлял. Ужасная трагедия. Приношу свои соболезнования всем родственникам погибших, выздоровления пострадавшим. Ну и, конечно, всегда такие трагедии должны как-то сплачивать общество, сплачивать нас как единую нацию, какой бы национальности мы ни были, в этом горе мы должны быть единой страной, быть с теми, кому сейчас очень плохо.
Я неслучайно заговорил про эту трагедию сегодня. Потому что меня всегда поражает, насколько же низко может пасть больное, хворое украинское общество, когда они реагируют на какие-то неурядицы, на какие-то ЧП, на какие-то катастрофы, которые происходят в России. Вот что сделали эти 35 погибших среднестатистическому украинцу? Да ничего. Может быть, даже не каждый из этих 35 поддерживал специальную военную операцию, а тем более участвовал в ней лично либо своей трудовой копейкой, либо как-то иначе. Но то, что творится в эти дни в украинской блогосфере… Ну, волос у меня на голове нет, но так бы они, наверное, встали дыбом.
Сегодня один киевский клуб объявил фаер-шоу. Так и называется – «Махачкала. Фаер-шоу». Сегодня в ночном клубе столицы Украины названо развлекательное мероприятие в честь трагедии в Российской Федерации. Смотришь на то, как отдельные украинские СМИ освещают эту трагедию… Ну, что-то потустороннее, что-то такое инфернальное, что-то бесовское, наверное, особенно на фоне того, что происходит сегодня в Киево-Печерской лавре, которую берут штурмом. В этот же день предлагают легализовать порнографию. И поневоле задумаешься, где сегодня обитает дьявол, что сегодня он делает, какое очередное дно с его помощью пробивают наши украинские оппоненты.
Страшно на это на самом деле смотреть. Знаете, я тут разговаривал на Северском фронте с одним бойцом-добровольцем, который является актером театра и кино. Он поехал защищать Родину, временно оставив свое ремесло. Я его спрашиваю: «Что с ними происходит?» Больное общество, больное сознание, самосознание. Эти люди, наверное, не понимают, какой сеанс саморазоблачения они производят этим бесчеловечным ерничаньем, хихиканьем, подтруниванием, как будто в этом есть что-то смешное. Я разговариваю с бойцами: «Вы вообще как относитесь к украинцам?» Они говорят: «У нас нет никаких претензий вообще к украинцам». Если у них произойдет такая трагедия, конечно, никаких издевательств над ними ни в сетях, ни между собой не будет. Ну, потому что это просто не по-человечески, не по-христиански, не по-мужски, в конце концов. И то, что нам сегодня являет собой украинское общество, это лишнее доказательство того, что выбрали мы правильный путь специальной военной операции. Потому что помимо денацификации и демилитаризации, наверное, надо проводить какие-то точечные хирургические операции на украинском мозге, который отравлен и своими средствами массовой информации, и своими правителями. И вот эта трагедия в Махачкале, она как катализатор показала, чего они стоят.
У меня был еще один собеседник на Северском выступе, где я работал с отрядом «Барс-12». И там присутствовал настоящий монах, человек, который в свое время служил в армии на Дальнем Востоке, дослужился до старшего лейтенанта, потом по своим причинам уволился из армии. Семья, дети. Потом он круто как-то изменяет жизнь после встречи со старцами и уходит в монастырь. И вот из монастыря он попадает на войну. Говорит, сердце постоянно туда тянуло, он не мог поступить иначе. Я с ним разговаривал: как, мол, вы смотрите на то, что происходит на Украине, как вы смотрите на то, что происходит с Киево-Печерской лаврой, с этими бесовскими плясками вокруг махачкалинской трагедии? И он говорит: «Ну, они одержимы, их обманывают. Мы по-христиански понимаем, что с ними происходит, мы их жалеем. Примирение возможно, но оно будет после того, как мы победим своего врага. Только после этого мы приступим к врачеванию душевных украинских ран. Конечно, это будет не очень быстрый процесс, потому что все слишком запущено на Украине, особенно промывка мозгов с помощью средств массовой информации».
Я всегда привожу пример, насколько эффективно у них действует пропаганда. 2014 год, я уже отработал сначала на майдане, потом отработал в Крыму, после Крыма приехал в Луганск, Донецк, там только это все начиналось. И вот в начале апреля я на поезде из Донецка приезжаю в Киев, снимаю квартиру на Крещатике. В подъезде дежурили консьержки, их было трое, они менялись через сутки, одна из Днепропетровска, другая из Харькова, третья из Донецка. И первая, узнав, что я из России, вызвала полицию, вторая на следующий день вызвала СБУ, третья вызвали тех и других. Насколько там за пару месяцев были промыты мозги, что в каждом гражданине России они видят потенциального врага. Тем более журналист. Нас тогда еще не очень щемили, щемить начали потом, но, тем не менее, насколько это все запущено.
Сейчас украинское общество переживает вообще очень тяжелую ломку психологическую. Потому что после определенных успехов прошлого года, когда они имели продвижение на Харьковском направлении, воспользовавшись нашими ошибками, тогда мы ушли из Херсона. Это был, наверное, такой эмоциональный подъем. А сейчас украинское общество близко к выгоранию. Потому что вот уже 2,5 месяца идет контрнаступление украинское, и серьезными успехами украинская армия порадовать свое общество не может. При этом жизнь становится тяжелее, при этом гробы продолжают идти вагонами из зоны специальной военной операции, кладбища продолжают разрастаться жовто-блакитными прапорами. Вот смотришь на эти кадры – действительно страшно становится. И когда ты здесь, на месте, на земле смотришь, насколько украинское командование совершенно бездушно подходит к своим «мясным» штурмам, как оно бросает на артиллерию, на танки людей с автоматами, теряя при этом, как оно пытается продавить нашу линию обороны не умением, не западной техникой, а просто количеством пехоты, не считаясь при этом с потерями, становится страшно. И украинское общество, оно потихонечку начинает это видеть, и начинается это выгорание, начинается некая усталость от рутинного горя, которое ежедневно приходит в каждый украинский уголок, в каждую деревню, в каждый городок. Похороны, похороны, похороны, а в новостях… Собственно, ради чего погибают эти люди, что дают эти смерти?
И мы видим, что эти смерти стратегически ничего не дают. Да, у них бывают какие-то радостные всплески, когда украинские беспилотники попадают в московские небоскребы или морские дроны атакуют Крымский мост, допустим, или какой-то российский военный или гражданский корабль. Но это такие временные вливания, что называется, психологического антибиотика или опиоидного анальгетика, действие которого временное и быстро прекращается. Начинается разочарование. Вот это разочарование фиксируют, в том числе, и западные журналисты, которые находятся на Украине. И это разочарование рано или поздно может привести к какому-то социальному всплеску, который в принципе нам будет на руку.
Давайте поговорим про то, что сейчас происходит на Днепре, потому что последние пару недель там отметились очень серьезной активностью противника, есть ощущение, что готовит Киев нам и на этом направлении какие-то сюрпризы. Началось все с высаживания диверсионно-разведывательных групп в районе населенного пункта Казачьи Лагеря, самая громкая история – это разгром группы майора Томина, который был взят в плен, комбат российского подразделения оказался в плену и, как показывает нам украинская пропаганда, сдает места расположения наших штабов, складов с боеприпасами, показывают нам 15-минутное интервью с этим майором, где он говорит и о низком духе российских солдат, и о низкой подготовке и прочее, прочее. В общем, жанр такой, который на Украине принято показывать в Ютуб-каналах, по телевидению. Честно сказать, я в своем Telegram-канале это шоу показывать не стал по одной простой причине. Оно рассчитано на внутреннего потребителя украинского. Это вот те самые маленькие таблеточки радости, которые им постоянно скармливают, чтобы не было напряжения в обществе. Показать, что российская армия почти разгромлена, посмотрите, целый комбат рассказывает, что они воевать не хотят и т.д. А на самом деле очень многие осудили майора, сказали, что надо было подрывать себя, надо было биться до последнего патрона и не сдаваться, надо было, как Зоя Космодемьянская, терпеть пытки и прочее, прочее. Но, знаете, ситуация сложная. У меня нет однозначного ответа по поводу майора Томина. Как умеют украинские дознаватели заставлять говорить то, что хотят услышать, я прекрасно знаю, какие методы там применяются. Это не обязательно физическое воздействие, это, в том числе, и медикаметозное воздействие с помощью определенных препаратов. Это и психологическое воздействие, это и нетрадиционные методы дознания. Вот есть у меня товарищ Игорь Кимаковский, который сейчас является советником главы ДНР, он был в плену у украинцев и рассказывал, как они умеют там заставлять говорить, в том числе, и с использованием американских методов дознания, которые их кураторы заокеанские использовали, например, в тюрьме Абу Грейб, куда привозили алькаидовцев и не только, а и людей, которых они подозревали в связях с Аль Каидой и пытали их, заставляя говорить то, что им нравится. Поэтому к тому, что говорит майор Томов, надо относиться философски. Я не знаю обстоятельств, при которых он попал в плен, была у него возможность подорвать себя или нет. Была у него возможность отстреливаться или нет. Факт остается фактом – он попадает в плен и все это разыгрывается в рамках украинской пропаганды. Я тут зашел в украинский TikTok посредством VPN, который меня вывел именно на украинские VPNы, и я ужаснулся. Там есть прямо целый жанр интервью с российскими военнопленными, где, уж простите за непарламентское выражение, ублюдок, называющий себя журналистом, выставляет наших военнопленных полными кретинами и идиотами, которые не могут связать двух слов и издевается, измывается, унижает, пользуясь их беззащитностью. Но мало того – он после этого по видеосвязи звонит его родным, начинает измываться над родными, издеваться над ними, начинает заставлять их говорить те вещи, которые хочет услышать украинское общество – и об этом конфликте, и о руководстве нашего государства, и прочее, прочее. Если они этого не говорят, он им не дает разговаривать с их родным по видеосвязи. То есть, фактически шантажирует людей в заведомо уязвимом положении и при этом называет себя журналистом. И это не одно и не два интервью, это десятки, если не сотни таких интервью, которые показывают по украинскому телевидению, которые показывают в украинском Ютюбе, и это набирает огромное количество просмотров. Это, кстати, тоже к вопросу о душевном здравии украинского общества, где рамки и стандарты журналистики позволяют делать такое. Честно говоря, я не представляю себе такого шоу в Российской Федерации. Прежде всего, такое поведение с военнопленными, как минимум, запрещено Женевской конвенцией по военнопленным. Я уж не говорю о каких-то морально-этических аспектах. Мне приходилось общаться с пленными, я никогда не заставлял их говорить то, что я хотел бы услышать или то, что российское общество хотело бы услышать. Более того, я всегда перед записью интервью говорю, что вы. Пожалуйста, отвечайте то, что вы хотите, то, что вы думаете. Понятно, что большинство пленных все равно боятся там говорить то, что они реально о нас думают. Понятно, что они боятся, что им за это что-то будет. И когда я говорю, что им за это ничего не будет, они могут мне не верить, поэтому все равно пытаются свою участь каким-то образом улучшить, посредством каких-то фраз, которые, может быть, они не совсем хотели говорить. Но устраивать из этого такое шоу со звонками родным, издевательствами над родными, это чисто украинское шоу. Кстати, я пленным давал звонить родственникам и при этом я отходил в сторону. И мы потом еще с ними очень долго переписывались, я им сообщал о дальнейшей судьбе их сына или мужа. А здесь какое-то инфернальное желание показать себя полнейшим животным, у которого нет ничего человеческого. И вот это интервью, которое было показано с майором Томовым, который был взят в плен, оно, кстати, из той же серии, как и интервью с другими пленными, рассчитанное исключительно на внутреннюю аудиторию. И я понимаю обиды, в том числе, некоторых военных, которые предъявляют ему претензии, рассказывают о десантниках, которые бьются до последнего патрона, но, повторюсь, я не знаю обстоятельств попадания в плен майора Томова и я честно скажу, что судить его не возьмусь – сам не знаю, как буду себя вести в такой ситуации. Желаю майору Томову поскорее вернуться домой и попытаться все это дело пережить.
Что касается самой обстановки по Днепру. Есть такое ощущение, что здесь действительно либо какой-то отвлекающий удар готовится, либо что-то более серьезное планирует украинское командование. Во-первых, сюда подтянули ПВО. На этой неделе были продемонстрированы кадры, как наши средства поражения уничтожают С-300 в Николаевской области, недалеко от Днепра. Это говорит о том, что они подтянули сюда ПВО для прикрытия какой-то своей группировки, возможно, наступательной. Постоянно идут бои на левом берегу и на острове. Вот на минувшей неделе там состоялся такой серьезный бой, когда наша группа спецназа оказалась зажата, причем, были раненные с нашей стороны, постоянно над ними кружили беспилотники в ожидании вылазки, чтобы накрыть их артиллерией, и нашими дроноводами-камикадзе, моими друзьями из спецгруппы, который управляет дронами-камикадзе Упырь, были атакованы эти украинские операторы под Антоновским мостом, благодаря чему нашей группе спецназа удалось вырваться. Но вот эта повышенная активность на левом берегу Днепра, конечно, вызывает определенные опасения, учитывая, что и пересохшее Каховское водохранилище, дно его уже подсохло, оно уже зарастает зеленью и по нему тяжелая техника, наверное, еще не пойдет, но легкая бронированная уже запросто может пойти, поэтому, мне кажется, сейчас надо думать о том, чтобы минировать Каховское водохранилище, чтобы по нему на левый берег не смогли ударить украинские подразделения. Но вот эта активность она наводит на мысль о том, что Киев хочет открыть второй фронт, заставить нас растянуть свои резервы еще шире и использовать для этого плацдарм на левом берегу Днепра. Сейчас присутствие противника на нашем берегу есть, к сожалению, приходится констатировать, и постоянные боестолкновения там идут, Казачьи Лагеря контролируется российскими силами, но на берегу все-таки постоянные боестолкновения идут. При этом уничтожаются украинские ДРГ, расширить плацдарм не дают им, но видно, что на правом берегу подтягиваются новые подразделения, техника, подтянули сюда средства ПВО и это говорит о том, что какую-то операцию они этими средствами ПВО собираются прикрывать. Будет ли это какой-то серьезный контрнаступ или это просто отвлекающий маневр, поживем – увидим.
Что у нас с Запорожским фронтом? На Запорожском фронте такие серьезные изменения. Связаны они с тем, что на минувшей неделе в атаках на Ореховском направлении были замечены немецкие БМП «Мардер», БТР «Страйкер» и танки «Челленджер». Это говорит об одной простой вещи. Это говорит о том, что сейчас на этом направлении в бой вступила оперативно-тактическая группа «Марун». Это то, что на Украине называется элитой. И это, наверное, последний такой козырь, который есть у Украины. «Страйкеры» и «Челленджеры» находятся как раз на вооружении ОТГ «Марун». Которая, собственно, планировалась как такой самый ударный, прорывной кулак, который, после того как украинские штурмовые подразделения прорвут нашу линию обороны, будут выходить на оперативный простор и мчаться в сторону Азовского моря, мчаться в сторону крымских перешейков, мчаться в сторону Мелитополя, Бердянска, Геническа и даже Мариуполя, сметая все на своем ходу. Собственно, это была такая задумка 2,5 месяца назад, по которой они пытались провернуть харьковский сценарий. Они думали, что у нас оборона посыплется, что наши оборонительные порядки побегут, будут отступать до Крыма, а то и дальше, и все у них получится. И в авангарде будет мчать оперативно-тактическая группа «Марун» на «Страйкерах» и «Челленджерах», ну, конечно, с «Леопардами» вприкуску, сметая все на своем пути и водружая украинские флаги.
Такой вариант не получился. И то, что сейчас на Ореховском направлении начали задействовать этот стратегический резерв, этот последний элитный козырь, говорит о том, что постепенно украинское наступление начинает выдыхаться. Выдыхаться в части живой силы в первую очередь, но и в части наступательного потенциала. Мы видим, что за 2,5 месяца успехи у украинских наступательных подразделений совершенно гомеопатические. Да, мы потеряли часть территории, небольшие участки и на Ореховском направлении, и в районе Пятихаток. Ну, и история этой недели – на Времьевском выступе мы оставили Урожайное. Кто следит за боями на этом участке фронта, немножко понимает, что сначала было взято Старомайорское украинскими войсками, потом с другой стороны реки было взято Урожайное, сейчас у украинских войск, как принято говорить, открывается дорога на Старомлиновку. Ну, как открывается? Это не значит, что они могут спокойно сейчас парадным маршем пройти на Старомлиновку. А от Старомлиновки идет дорога на Мариуполь. Но это значит, что они любой ценой должны были какую-то победу предоставить своему обществу. И именно благодаря задействованию элитных резервов количеством они все-таки, к сожалению, смогли продавить.
Когда начиналось это контрнаступление, я сразу сказал, что надо быть готовым к тому, что Украина готовилась к этой операции полгода, она накапливала силы, она обучала людей, она накапливала технические средства, средства разведки, средства поражения, она накапливала западную технику. В таких условиях, как я и говорил 2,5 месяца назад, надо быть готовым к тому, что на определенных участках украинская армия сможет продавить нашу оборону. Надо быть готовым к тому, что мы потерпим какие-то территориальные поражения. Не критические. Я до сих пор считаю, что каких-то стратегических потерь мы не понесем, а тактические – да, возможно. Урожайное, Старомайорское – это, наверное, из таких тактических наших неудач, которые противнику дались очень тяжело. Задействование ОТГ «Марун» говорит о том, что украинская армия за 2,5 месяца сточила свои клыки наступательные, и только благодаря вводу последнего вот этого важного резерва она пытается продемонстрировать какой-то успех.
Да, безусловно, в информационном плане занятие Урожайного сейчас будет отыграно по полной программе в украинских СМИ. Но это, наверное, не то, что Запад ожидал от своих подопечных, которых снабдили уже на 150 миллиардов долларов. Несколько небольших сел, разбитых в пух и прах, это не то, что от них ожидали, тем более ценой таких масштабнейших потерь. Наверное, с начала СВО таких потерь у Украины не было.
Что дальше? Мы видим, что на определенных участках Украине удается перехватывать инициативу, но это все идет, во-первых, за счет больших потерь с их стороны, во-вторых, за счет пока неиспользованных ресурсов с нашей стороны. Сейчас вообще, как я обычно говорю, идет такая война ресурсов, в ходе которой важно противника переиграть. Что он сейчас хочет? Он видит, что на Ореховском участке, в районе Работино продавить не удается. Он кидает туда ОТГ «Марун». Продавить не удается. Часть ОТГ «Марун» он бросает на Времьевский выступ. Удается продавить Урожайное. И я думаю, что сейчас все основные силы будут сконцентрированы именно на этом участке, и в ближайшие дни, недели здесь можно ожидать ужесточение боевых действий. Потому что все-таки от Урожайного, от Старомлиновки идет дорога на Мариуполь. Я думаю, что сейчас они понимают, что прорваться в сторону Мелитополя и от него уже на Бердянск или на Геническ маловероятно. Они еще не дошли даже до первой линии этих «зубов дракона», а уже вводят свои последние резервы в бой. А здесь, на Урожайном, на Старомлиновке, если у них дальше пойдет продавливание, я думаю, что они будут снимать с Ореховского направления свои подразделения и перебрасывать их как раз на Южнодонецкое направление, чтобы попытаться как минимум взять под огневой контроль трассу Мариуполь – Мелитополь. Это, я напомню, сухопутный наш коридор в Крым. Иэто основная трасса снабжения как гражданской сферы, так и нашей военной машины как в Запорожской области, так и в Херсонской области. Удары по Крымскому мосту, по перешейкам, по Чонгарскому мосту, по которому, кстати, сегодня снова было запущено движение после недавних украинских ударов, говорит о том, что пытается все-таки лишить нас основных логистических цепей из Крыма, который сейчас, наверное, наш главный военный хаб, через который идет пополнение и снабжение нашей херсонской и запорожской группировок. Ну, и сухопутный коридор, который тоже, как кость в горле украинскому командованию. Если не будет этих двух цепочек снабжения, тогда, конечно, в уязвимом положении останется и наша группировка на Пятихатках, и наша группировка в Орехово, и уж тем более наша группировка на левом берегу Днепра, в Херсонской области.
Поэтому они сейчас будут, я думаю, всеми силами пытаться продавить после Урожайного Старомлиновку, выйти на трассу на Мариуполь и с нее уже пытаться перерезать движение между Мариуполем и Мелитополем, по которому, кстати, сейчас осуществляется и движение туристов на Крымский полуостров. Если у них будет получаться двигаться к этой трассе и брать ее под огневой контроль, я думаю, параллельно с этим участятся и атаки на нашу транспортную инфраструктуру на Крымском полуострове. Ну, это вырисовывается из простой логики. Поэтому, конечно, удары по Крымскому мосту будут продолжаться, удары по Чонгарскому мосту будут продолжаться, но при условии, если это будет идти в одном комплексе с ударами по нашему сухопутному коридору. Пока Украина к нему не приблизилась, и даже под огневой контроль взять сухопутный коридор в Крым, соответственно, в Херсонскую и Запорожскую область пока не может. Хватит ли сил? Ну, будем смотреть, как быстро будет стачиваться ОТГ «Марун» далее в ходе этих боевых действий, как мы будем оперировать своими резервами на этом направлении, которые здесь, конечно, заждались.
Вот я говорил о войне резервов и мы видим, что на одном из участков, на Купянском направлении, нам удалось разыграть такую карту, что здесь подметки у наших оппонентов начинают гореть и мы видим, что сюда тоже перебрасываются серьезные резервы. Сюда приехал сам командующий сухопутными войсками Сырский, который сам констатирует, что не очень хороши дела на этом направлении у Киева. Здесь очень серьезно западная группировка наших войск поддавливает с северо-востока, потихонечку огибая Купянск. Тут, конечно, задача-максимум – форсировать Оскол, для того, чтобы иметь возможность наступать и в принципе с севера потихонечку по Осколу выстраивать нашу линию обороны, выдавливая противника. Южнее Купянска, юго-восточнее, за Новоселовским, тоже идет постепенное наше продвижение. Здесь не любят говорить о наступлении, потому что это все-таки не такое прямо крупномасштабное наступление, которое полгода анонсировала Украина и наконец начала, а это такая оперативная игра, в ходе которой мы улучшаем свои позиции и постепенно приближаемся к Купянску, который является важнейшим железнодорожным хабом украинских войск на Харьковском направлении. Не сказать, что там взятие Купянска это перспектива ближайших дней, но и здесь очень интересная ситуация. За последнюю неделю Украина пыталась остановить наше продвижение, частично ей это удалось, за счет переброски резервов изнутри страны – это резервы не снимались с других направлений, эти те резервы стратегические, которые имелись в тылу, в частности, в городе Днепропетровск. Оттуда сейчас под Купянск перебрасываются довольно большие силы. Сюда перебрасываются так же серьезные силы противовоздушной обороны, РЭБ, чтобы каким-то образом пытаться противодействовать нашей авиации, которая очень успешно действует на этом направлении, и есть информация о том, что в Харьков начинают съезжаться иностранные наемники, поляков много видели, которых так же будут бросать на сдерживание нашей военной машины на этом направлении. Причем, наступает не только западная группировка войск, но и с юга тоже поддавливает центральный округ, пытается помочь. Идет продвижение в Серебрянском лесничестве, за счет этого продвижения противник выдавливается потихонечку на северский выступ и пытается бить нас в районе Белогоровки в сторону Лисичанска, чтобы каким-то образом мы на это отреагировали и с севера сняли свои подразделения, чтобы им там полегче немного стало. Я поработал тут на Северском выступе с подразделением «Барс-12» - интересное подразделение, в котором средний возраст бойца в районе 50 лет. Такие взрослые мужики, уже опыт свой приобретают здесь совершенно разные люди – и монах есть, и актер есть, и бывший сотрудник мэрии Воронежа есть. Но это уже люди, которые не первый месяц держат здесь оборону, иногда даже удается куда-то продвигаться, но основная их задача это не дать противнику прорваться в сторону Лисичанска.
Что и отметил на этом участке фронта? Это очень активное применение кассетных боеприпасов противником. Сложно там находиться, потому что очень активная идет разведка беспилотными летательными аппаратами, которые все эти передвижения тут же накрываются кассетами. Раненые, пусть даже и легко раненые, на какое-то время все-таки выбывают из строя и нельзя сказать, что это нас совсем не беспокоит. Конечно, это не оружие перемоги, но свои коррективы вносит появление этих 155-миллиметровых снарядов в то, что в окопах даже от них укрыться сложно, только если в блиндажах, либо в укрепленных укрытиях, где есть бетонные перегородки.
Вот, наверное, основные события недели по боевухе. Из того, что еще интересного было замечено на этой неделе, начальник штаба Генсека НАТО Йенсен заявил, что Украина может получить членство в НАТО в обмен на уступку части территории Российской Федерации и это может быть условием сделки по прекращению войны. Конечно, спасибо, но у нас еще не освобождены территории Российской Федерации, которые стали таковыми в ходе боевых действий в прошлом году, в ходе референдума в прошлом году. У нас центр региональный – Херсон – находится в оккупации. У нас многие районы Донецкой народной республики находятся в оккупации. Поэтому пока мы их не освободим, я думаю, никаких переговоров с Украиной мы вести не будем. И я не вижу сейчас большого смысла для Украины вести переговоры, потому что в Киеве сейчас уверены, что у них наступление завершится благополучно и пока, я думаю, они не стешут все свои элитные резервы о нашу оборону, ни о каких переговорах они задумываться не будут.
Возможно ли сами по себе такие переговоры? НАТО уже дезавуировало слова своего коллеги Йенсена, который сказал, что нет, что вы, это, наверное, был такой пробный шар, как на это отреагируют в Киеве, в Москве, в Вашингтоне – где бы то ни было. Ну и сам Йенсен позже сказал, что он ошибся, он вообще не то имел в виду, тем не менее, это говорит о том, что потихонечку украинское наступление киевским кураторам начинает надоедать и они уже начинают подводить эту ситуацию к неким переговорам. Возможны ли такие переговоры? Я ничего не исключаю в нашем сегодняшнем мире. Будут ли это переговоры на наших условиях, как с позиции сильного, либо это будет какой-то договорняк, я повторюсь, я ничего не исключаю. Все зависит от того, какой Украина будет к концу своего наступления. А я думаю, что мы можем говорить о наступательном потенциале Украины еще на месяц, может, полтора, с учетом задействования уже ОТГ «Марун», с учетом мобилизационного ресурса, ну, думаю, еще там тысяч 150-200 они сейчас могут взять, но это такое качество пехоты, которую вот я видел сегодня на Артемовском направлении… это крайне низкая мотивация и никакая подготовка. Поэтому какой Украина подойдет к концу своего наступления, какие силы у нас будут к концу их наступления, будет ли у нас свежая кровь, чтобы перейти в свое контрнаступление, я не знаю. Я знаю, что сейчас на десятках полиготов России готовятся набранные по контракту добровольцы, которые пополнили нашу армию, будут ли они готовы уже перейти в контрнаступление или они сейчас уже задействованы в отражении наступления, мне неведомо. А если бы и было ведомо, я бы, наверное, об этом в открытую не сказал. У нас в обществе и к Хасавюртовским соглашениям разное отношение, да. С одной стороны, это был такой предательский документ, с другой стороны, есть мнение, что наша армия была на тот момент в таком состоянии, что ей нужна была передышка. В любом случае, любой договорняк, любые какие-то соглашения о прекращении огня, на мой взгляд, не приведут к окончанию войны, они дадут лишь временную передышку сторонам. Вопрос – если будет такая передышка, как ею стороны воспользуются. Я не думаю, что запад сможет в таких же объемах накачать Украину техникой, в каких он накачивал ее к этому наступлению. Это не перспектива полугода. Я думаю, что это намного больше. Поэтому надо, конечно, сейчас держаться, зубами держаться, все, кто сейчас отражает украинское наступление на Времевском выступе, на Ореховском направлении, на Артемовском – вот я только что приехал – я с такой насыщенностью воздуха FPV-дронов нигде не сталкивался. Невозможно днем ездить в ту сторону на машине, жжется все. Такого количества беспилотных ударных дронов я не встречал ни на Запорожском, ни на Херсонском направлении, очень активно они там применяются и ребятам там тяжело. Важно, чтобы удержались, важно, чтобы была ротация, свежая кровь, которую будут вливать в обескровленные подразделения, потому что мы же тоже несем потери в обороне, серьезные потери. К сожалению, не без этого. Важно держаться. Вот месяц-полтора продержаться и там будет полегче. И, чем черт не шутит, вдруг откроется окно возможностей для нашего контрнаступления и мы сможем пойти вперед. Поживем – увидим, как будут складываться дальнейшие боевые действия. Через неделю услышимся на этом же месте, на этой же частоте, с вами был Александр Коц. «Аналитика с именем». Всего хорошего.
Подписывайтесь на авторский подкаст Александра Коца «Аналитика с именем»!
