Александр Коц - о тактике освобождения Авдеевки, заявлениях Медведева и будущем Одессы
И. Измайлов:
- В эфире Игорь Измайлов и Александр Коц. Главное событие – Авдеевка. В прошлый раз мы с тобой приближали этот день, как могли. Но официального сообщения еще не было. И за эту неделю, конечно, много новостей оттуда пришло. Главное – ты только оттуда, насколько мы понимаем.
А. Коц:
- Я несколько дней там работал. Зайду издалека. Действительно, в субботу вечером было официально объявлено, что Авдеевка взята, остаются такие спорадические очаги сопротивления. Это те, кто не успел сбежать. На Коксохиме были такие очаги. И по два-три человека потерянных захистиков отлавливали по подвалам, в основном они предпочитали сдаваться. Кто не сдавался – уничтожались в Авдеевке. И это, конечно, знаковая победа, знаковый успех на специальной военной операции.
Для наглядности, что это такое. Это ведь не только отбит один город. Да, просто населенный пункт, в котором когда-то было 35 или 40 тысяч жителей. Это огромная территория, десятки квадратных километров, на которых располагались, в том числе, артиллерийские позиции, которые лупили до Донецку. Я буквально вернулся вчера вечером, с северной стороны заходил в Авдеевку, со стороны Коксохима. И я видел, что вот оттуда город Донецк просто как на ладони. Он виден весь. И там старые позиции, капониры пустые стоят, валяются тубусы пустые от 155-миллиметровых снарядов, которыми долбили по Донецку. Теперь именно этих позиций нет. Но, к сожалению, конечно, остаются пока другие, еще не взятые нами. Потому что сейчас наступление на запад от Авдеевки продолжается.
Но вот повторюсь, вернусь к наглядности. У меня есть друг, у которого за время СВО родился ребенок. Этому ребенку один год и четыре месяца. И они ни разу не ходили на улицу гулять. Ни разу. То есть в поликлинику съездить – да, что-то срочное. Но вот погулять в коляске или пройтись на детскую площадку – они этого не делали ни разу. То есть ребенок сидит у окна и из окна наблюдает, как меняются времена года. Вот такое детство благодаря, в том числе, вот этой самой Авдеевке, вокруг которой есть несколько населенных пунктов, из которых бьют по Донецку. Не все эти населенные пункты пока взяты. Сейчас идут серьезные бои вокруг Ласточкино, вокруг Орловки. Впереди бои за Тоненькое. И мне кажется, что все-таки… Это я перечисляю те самые пункты, в которых назодились артиллерийские позиции, с которых били по Донецку, и по Ясиноватой, и по Макеевке, и по другим городам-спутникам столицы Донецкой Народной Республики.
И я думаю, что все-таки выбьют из этих поселков украинские войска. Потому что они сейчас очень спешно и очень старательно возводят новые фортификационные сооружения, окапываются, закапываются по линии населенного пункта Очеретино до населенного Уманское. И туда ниже на Карловку. Это линия, которая находится на высотах, на возвышении. И к ней, наверное, будут как раз от Авдеевского района откатываться основные украинские силы.
Наверное, надо проговорить, как этот успех стал возможен. Потому что все-таки, с одной стороны, это ликвидация мощнейшего плацдарма с огромным количеством укрепрайонов и опорных пунктов, с которых измывались над народом Донбасса. И это важнейшая психологическая победа над образом инфернального зла, который буквально осязаемо нависал над городом. И, конечно, эта победа приближает этот город-мученик к избавлению от многолетнего террора. Но, безусловно, это и блестящий успех наших военных, нашей доблестной армии, крупнейший, наверное, после взятия Артемовска. Марьинка все-таки такой поменьше населенный пункт, деревушка, а это все-таки промышленный город.
И успеху этому военному сопутствовал целый комплекс причин. Во-первых, это, конечно, грамотно накопленные и сконцентрированные на разных направлениях резервы. В основном разведывательную, штурмовую работу выполняли подразделения Центральной группировки войск. Или, как мы называли их привычно – группировки «Отважных». Плюс, естественно, 1-й армейский корпус, донецкие ребята, которые с юга заходили на тот самый микрорайон Химик, на микрорайон с многоэтажками.
Во-вторых, это, конечно, заранее запасенные, заготовленные для проведения этой операции артиллерийские запасы. И буквально штабеля FPV-дронов. У нас был период, когда снарядов, казалось, не хватает. Но вот шел накопительный процесс именно для этой операции. И я разговаривал с артиллеристами многих подразделений, они говорят: у нас был практически безлимит. И до сих пор остается. То есть снарядов сейчас хватает для того, чтобы пытаться двигаться вперед.
В-третьих, это, конечно, такой гибкий подход к нестандартным методам. Но вообще командующего этой операции отличает какой раз такой гибкий подход, генерал-полковник Мордвичев, который ранее был знаменит тем, что под его командованием был взят Мариуполь, я очень часто встречал его в районе Сватово Кременского фронта, где он также руководил, что называется, активной обороной, в результате которой мы львиную долю Серебрянского лесничества отжали у противника. Но вот он не боится этих гибких подходов. К примеру, важнейший опорник «Царская охота» был взят благодаря канализационной трубе. По ней наши ребята вышли в тыл противника и фактически открыли южные ворота в город.
Ну и, конечно, изюминка этой операции – это массовое применение авиабомб с управляемым модулем. В последние дни этой суицидальной обороны города украинские военные называли планирующие авиабомбы, «чугуний», как его наши летчики называют, одним из главных факторов продвижения наших войск в Авдеевке. За сутки высыпалось до 250 ФАБов с планирующим модулем. Я видел на Днепре за сутки четыре ФАБа УМПК летящих. Ну шесть максимум. Мне рассказывали про восемь в день. Тут 250 – это колоссальная цифра. И, как писали сами украинские военные, этим ФАБам все равно, из какой ту штурмовой роты и прошел ли ты Q-курс сил специальных операций. Не знаю, что это такое. Пишут, что «нас буквально ровняли с землей, и прямые попадания – это не вся проблема, их взрыв дает сильные контузии, и каждый прилет это десятки раненых»
Вот, собственно, так и выглядит превосходство в воздухе и в артиллерии. У Украины, действительно, было очень плохо с артиллерией в последние дни на этом направлении. Но она все равно работала. Но это не тот объем, который, допустим, у них был летом прошлого года. Но вот FPV-дронов у них было много. Но как только оборона посыпалась, сразу и вот эти расчеты FPV начали откатываться. И только-только вот очухались, только начинают уже снова работать по городе Авдеевка.
Так вот, по поводу превосходства в воздухе и артиллерии, и авиации. Очень часто нас спрашивают, как мы будем продавливать дальше подготовленную оборону ВСУ? Мы же столкнемся с тем же, с чем они столкнулись на Запорожье летом прошлого года, это же тупик. Ну вот, собственно, в Авдеевке был продемонстрирован выход из тупика. Постоянная работа артиллерии, сотни FPV-дронов с нашей стороны, в том числе которые бросались на позиции врага. Собственно, так и должно быть перед штурмовыми действиями в идеале, когда опорник противника просто в пыль выдалбливается, после чего уже остается только зачистить его, забрать пленных.
Конечно, не все так просто, как я сейчас рассказываю, там проходило. Никто Авдеевку не сдавал. Несколько месяцев ее пришлось выгрызать у противника. Наши силы тоже, естественно, несли потери. И эта победа не состоялась бы без самоотверженности наших бойцов, без участия спецназа и разведчиков, без постоянного наблюдения с воздуха и, конечно, без соответствующего командования. То есть мы создали такие условия, при которых противнику невозможно было обороняться.
30-я мотострелковая бригада, мои большие друзья, о ней мы обязательно поговорим в следующей части нашей программы. Но перерезание главных линий снабжения, создание такого давления на всех участках фронта, которое противник просто не может выдержать, и остается только вариант отступления, чем противник и воспользовался. То есть даже та 3-я отдельная механизированная бригада, костяк которой составляют боевики из «Азова», запрещенного в России, террористическая организация, даже они не смогли устоять и посыпались так же, как и все остальные.
И. Измайлов:
- У меня возник вопрос. Ведь они девять лет готовили укрепрайоны, об этом много говорилось. И, в частности, что много бетона, закопались в землю. Там что-то удалось увидеть из этих подземных сооружений, что они из себя представляют? Или они все-таки вынуждены были выходить, поэтому рано или поздно, но получилось?
А. Коц:
- Тут немножко неправильно понимают. Не вся Авдеевка закапывалась в бетон. В городской черте, честно говоря, как и в Артемовске, я не встретил каких-то больших оборонительных рубежей, перекопанных траншей, бетонных бункеров. Заливалась в бетон и готовилась оборона вокруг Авдеевки, на направлении Донецка. Это та же самая «Царская охота», это и Промка – промзона. Надо вспомнить прелюдию Авдеевской операции, это взятие ее промзоны, через которую я проехал. И это, действительно, очень сложный укрепрайон, который пришлось выгрызать также ценой, в том числе, наших потерь.
Со стороны Коксохима также были различные позиции, укрепления, колючая проволока, минирование. Минирования очень много. И прочее. В самом городе никаких фортификаций я не заметил. Я не был во всех концах города. Я не был в южной части города, где как раз находятся многоэтажки. Но в целом в городе, конечно, противник рассчитывал исключительно на застройку, в которой можно укрываться. То же самое было и в Артемовске. Там несколько противотанковых ежей я нашел весной прошлого года, не более того. Основные узлы обороны Артемовска и Авдеевки в самом городе были в жилых домах, в многоэтажках полуразрушенных. Город, конечно, создает гнетущее впечатление. Потому что большие разрушения, наверное, сопоставимые с тем, что я видел в Артемовске. Не могу сравнить с Мариуполем, потому что во время боев не был там. Но город, конечно, очень сильно разрушен.
Поэтому после того, как были взяты вот эти основные рубежи обороны на подступах к городу, уже пошло немножко попроще. Потому что не за что было противнику цепляться. Они пробовали вставать в оборону сначала по улице Тимирязева, потом по Индустриальному проспекту. Но везде их прорубало, везде шли ребята и прорывали оборону, и создавали условия для того, чтобы противник отходил.
Я работал вчера с ребятами из 30-й отдельной мотострелковой бригады, давние мои товарищи, которые пробивались через район дач со стороны Коксохима, и именно они перерезали сначала трассу, которая ведет на Очеретино, на Индустриальном проспекте. Они же потом перерубили трассу, которая из Авдеевки ведет на Северное. Уже тогда стало понятно, что одними полевыми дорогами, которые, кстати, не раскисли, я по ним походил, поездил, по ним еще можно было как-то снабжаться, и в принципе противник еще мог бы упираться. Потому что там по примеру Артемовска в домах, особенно в частном секторе, на перекрестках были оставлены огромные арсеналы, склады с оружием, боеприпасы, в том числе натовские – польские, американские ленты пулеметные, гранаты немецкие, очень много всего, и они это бросали. То есть они предпочитали отступать, чтобы не попасть в окружение, а средства для обороны у них оставались. Так что вот такая ситуация была.
Как мирные жители встречали наши подразделения. Мне показывали видеоролики на телефонах, первые моменты, когда люди выходят, видят российских военнослужащих, еще до конца не веря в это. Сначала это была такая настороженность, а потом слезы радости. Я заходил, допустим, в микрорайон Восточный, был там 4 дня назад. Микрорайон Восточный – это частный сектор Авдеевки, очень много одно одноэтажных домов, где противник также очень долгое время терроризировал местное население. И мне женщина говорит: «А я вас знаю?» - «Откуда вы меня знаете?» Это просто такая ремарка, что это за люди. Говорит: «А я вас по телевизору видела. Мы все время смотрели то Соловьева, то Женю попова». Я говорю: «А где вы это всё смотрели, у вас что, российское телевидение есть?» - «Ну, пока электричество было, да, у нас на «тарелках» была возможность смотреть российские телеканалы, но мы полтора года живем без электричества». Но периодически можно было включать телевизор, потому что у кого-то были солнечные батареи, которые накапливали определенное количество энергии, и они периодически смотрели. Если не смотрели телевизор, то слушали радио, причем российское радио. Не знаю, доставало ли из Донецка туда радио «Комсомольская правда», но у них было какое-то впечатление того, что происходит вокруг.
Конечно, груз с души, когда зашли российские войска. Они говорят: просто непередаваемое ощущение. Это люди, которые последние полтора года жили в жесточайшем стрессе, разбит полностью микрорайон, все побито артиллерией, противник, когда отходил, массированно накрывал этот район. Но дело даже не в том, что люди привыкли жить в полной разрухе (а на самом деле это совершенно жуткие условия). Люди были под психологическим прессом.
Они честно говорили, что не все украинские военные к ним относились как к врагам, но если речь шла о приезжих откуда-то из западных регионов Украины, то, конечно, к ним относились как к сепаратистам, пособникам ГРУ, ФСБ, КГБ и прочих аббревиатур, как к шпионам и т.д. И это не только во время специальной военной операции, это во время всей оккупации, когда противник пытался всячески поддеть местное население, припоминая, что Авдеевка когда-то тоже хотела участвовать в референдуме по независимости Донецкой Народной Республики. И вот это отношение, оно очень показательно. Я еще отметил, что когда я расспрашивал местных жителей, как выживали, они говорили: у меня мама на пенсии, за пенсией ездили в Красноармейск. Для меня это такой пунктик. Она сказала «Красноармейск», а не «Покровск» (украинское нынешнее название этого Красноармейска). То есть это наши люди, которые действительно долго ждали освобождения, и у которых… Я специально каждому задавал вопрос (а местных я встретил там за один день человек 50, наверное, в этом частном секторе), есть ли родственники в России. И у всех оказались родственники в России – у кого-то в Татарстане, у кого-то в Подмосковье, у кого-то в Сибири (в Иркутске), у кого-то на Дальнем Востоке (в Хабаровске). Я говорю: «Пока связь была, вы с ними общались?» Они говорят: нет, мы с ними не общались, мы специально договорились прервать всякое общение с родственниками из России, потому что в любой момент на улице любой военный мог потребовать показать телефон, и не дай бог бы там оказалась записная книжка с российскими номерами, не дай бог там бы оказалась переписка какая-то с родственниками. Все это грозило очень серьезными неприятностями.
Меня потрясла история одной женщины тоже из микрорайона Восточный, которая рассказала, как, забавы ради или тренируясь, застрелили ее внука, судя по всему, из какого-то снайперского оружия. Российских позиций, позиций ДНР там близко не было, тем более что это был 2016 год. Человек учился в Донецке и постоянно ездил из Донецка в Авдеевку (тогда так еще можно было, через Марьинку был пункт пропуска). Как она говорит, ну, наверное, за то, что он родился в Донецке, ездил туда учиться, а не куда-нибудь на территорию Украины, отрабатывая какие-то свои навыки, его просто застрелили на огороде с расстояния около 400 метров. Мне кажется, если покопаться, то таких историй в Авдеевке будет много. Я думаю, когда отодвинем подальше фронт, и начнут работать следственные органы в городе Авдеевке, как и в Мариуполе, как и в Артемовске, очень многое вскроется. Уже там идут какие-то сигналы о том, что в Авдеевке были и какие-то, ну, не тайные, а, так скажем, незаконные тюрьмы, в которых, естественно, были какие-то пыточные. Потому что при той репрессивной машине, которая действует на Украине, конечно, в Авдеевке устраивали охоту на ведьм, конечно, ловили там шпионов, говорят, и пропадали люди, и родственники не могли потом добиться правды, потому что официально их никто не задерживал, никто не оформлял, а в итоге пропадали люди.
В общем, такие истории, я думаю, еще будут возникать, должны возникать, после того как мы отодвинем фронт. Но пока бои к западу от Авдеевки еще продолжаются. Я вот сижу в донецкой гостинице, и грохочет постоянно, причем грохочет мощно. Я имею в виду, наши работают в ту сторону, хотя и Донецк тоже, к сожалению, продолжают обстреливать. И я скажу, что это действует на нервы, эта постоянная канонада. Я не представляю, как люди здесь десять лет живут в таких условиях. Но будем надеяться, что в ближайшие недели все-таки удастся отодвинуть фронт настолько, чтобы Донецк вздохнул посвободнее. Прилетают по-прежнему снаряды, к сожалению, в город.
И. Измайлов:
- Саша, много говорилось о том, что наемников было достаточное количество в Авдеевке, причем откуда угодно – и немцы, и поляки. И ты тоже показывал фотографии, шевроны нашли. Какая их судьба? Они все убежали, они остались навечно в этой земле, в плену у нас? Кто эти люди, и в каких количествах они там были?
А. Коц:
- Много, говорят, было наемников. Причем начали встречать там 1, 2, 3 шеврона иностранных, ну, думали, это такая блажь украинская, знаете, как у лимитрофов принято немного лебезить перед своими хозяевами, вот так же украинские военные зачем-то надевают американские флаги или британские. Но потом, когда массово начали обнаруживать на телах вот такие шевроны, то понятно, что, видимо, это наемники. Пока устанавливаются личности погибших украинских военнослужащих, наемников. Они еще не все собраны. Вот я с севера заходил, очень много тел до сих пор валяется в этих перемолотых украинских окопах, опорниках, действительно огромное количество трупов. Просто не до них пока, еще не собрали. Еще и боевые действия идут, и противник уже очухался, уже начинает работать FPV дронами, уже снова работает артиллерия. Видимо, она откатилась и уже с новых позиций бьет.
Но то, что рассказывают мне бойцы… Допустим, я работал вчера с бойцами 3-й отдельной мотострелковой бригады Второй общевойсковой гвардейской армии. Наемников было действительно много. Они несколько отличались от обычных украинских военных, ну, своей, что ли, способностью более серьезно отвечать российским войскам. Удивительное дело, когда украинцы, казалось бы, должны, как они считают, за свою землю бить копытом, а больше сопротивлялись на самом деле наемники. Но большая часть их, по данным разведки, все-таки отошла в Ласточкино, Орловку и туда уже, на следующую линию обороны. Но они присутствовали не на всех участках фронта. Вот на том же микрорайоне Восточный, мне говорили ребята из добровольческого корпуса, которые там шли, там наемников не было. Причем я встречал там парней, которые прошли от начала до конца бахмутскую мясорубку, и просил их, если сравнить по напору боев, по накалу, по сопротивлению противника, они говорят: нет-нет, Артемовск – это был ад, ну и вообще, это был наш первый контракт, первые потерянные друзья, первые ранения и т.д. И там, в Артемовске, как они говорят, было много наемников. Вот в микрорайоне Восточный они как раз наемников не увидели, а увидели бегущего противника, который потерял волю к сопротивлению.
Поэтому, видимо, на каких-то участках стратегических, в районе логистических путей наемники присутствовали, а в таких районах, как Донецкая фильтровальная станция, там этих наемников не было. Кстати, о Донецкой фильтровальной станции. Этот объект когда-то был жизненно важным для самого Донецка. Вообще по Минским соглашениям в период этого безвременья Донецкая фильтровальная станция должна была находиться в демилитаризованной зоне, там не должно было быть никаких военных объектов. И, собственно, с этой ДФС Донецку, городу-миллионнику, и отключили воду. И когда началась специальная военная операция, на ДФС быстро обнаружились склады с вооружениями, приготовленные, забетонированные позиции украинскими войсками и пр. Хотя туда ездили регулярно из Донецка ОБСЕ проверять, все ли там хорошо с демилитаризованной зоной. Вот, там оказались склады с вооружением и продовольствием и всем готовым для обороны ДФС.
ДФС сейчас, к сожалению, очень сильно разбита. Я не думаю, что она подлежит восстановлению, скорее там придется по-новой выстраивать все гидротехнические сооружения, которые питали водой Донецк. Но я проезжал мимо Донецкого канала. Канал наполнен водой, поэтому дает повод для осторожного оптимизма по поводу водоснабжения города в этом году. Тем более что к Донецку вели, в том числе, и водовод из Ростовской области.
И. Измайлов:
- Интересный вопрос. После Авдеевки куда ведет это направление, эта дорога, где следующий такой крупный? Мы неизбежно приходит в Славянск, Краматорск, а там и Харьков. То есть это все в одном клубке уже будет?
А. Коц:
- Ну, в одном клубке – не знаю, это слишком глобально. Хватит ли у нас ресурса на один такой клубок? Но мы же сейчас видим, что точек напряжения, на которых у противника все трещит по швам, очень много. Мы неожиданно пошли, скажем, в активную оборону на Запорожском направлении, в районе Работино у нас идут очень активные боевые действия, и противник уже утратил там часть позиций, которые он занял в ходе своего контрнаступления летом прошлого года, и с трудом там сдерживает наши подразделения. Мы видим, что, как доложил президенту министр обороны, зачищены Крынки. Там по подвалам еще остаются какие-то недобитки, но это вопрос времени. Мы видим, как бьют тревогу западные аналитики по поводу, так скажем, Купянско-Луганского направления, где также мы создаем очень серьезное давление и, наверное, в перспективе пытаемся выйти на рубеж обороны, который проходит по восточному берегу реки Оскол, от Купянска до, собственно, города Оскол Харьковской области. И это тоже дает пищу для дискуссии, что будет дальше.
И. Измайлов:
- Вот в Марьинке населенный пункт Победа.
А. Коц:
- Да, я как раз хочу сказать, что в Марьинке министерство обороны сообщило о взятии Победы. Там в принципе происходят интересные события, потому что фактически мы потихонечку создаем такие же клещи для Угледара, какие мы создали для Авдеевки. И я, честно говоря, уже начинаю искать людей, с которыми надо будет работать в Угледаре, потому что и перспектива окружения этого мощного узла обороны она уже осязаема.
То же самое это к югу, допустим, от Марьинки. А к западу, получается, у нас идет продвижение там Георгиевка, в сторону Курахово. Курахово – это еще один узел обороны. А там, глядишь, от Горловки пойдем. В общем, перспективы можно рисовать, конечно, самые радужные, но совершенно очевидно, что сейчас надо додавливать то, что можно к западу от Авдеевки, отодвигать артиллерию противника еще дальше. Потому что вот вчера я вышел из кафе и прямо слышал, как пролетел снаряд, а позже стало известно, что он попал в больницу Калинина в Донецке. Позавчера я сидел в подвальном кафе и вот звука не слышал, но прямо под землей вот эта вибрация дошла – два взрыва! Через какое-то время вышел – библиотека имени Крупской – ударил противник из Хаймарсов. То есть, надо все-таки двигать так, чтобы не было возможности у него бить по городам, где живут люди. Потому что в Авдеевке-то людей практически не осталось. Туда противник, если и будет бить, ну, естественно, будет бить, то будет бить по нашим подразделениям, которые там будут так или иначе дислоцироваться и оттуда развивать наступление на запад. Но перспективы интересные и на Харьковском направлении, и на Марьинском.
И. Измайлов:
- Как далеко до Одессы и Киева? Дмитрий Медведев уже прямо говорит, что мы ждем Одессу, а до Киева, если придется, то дойдем. Интересно, что это все-таки прозвучало и вот твое экспертное мнение – как далеко? Но теперь уже понятно, что как бы далеко не было, все равно будет.
А. Коц:
- Ну, очень далеко. Я вообще в тупик встаю, когда меня просят прокомментировать заявление Дмитрия Анатольевича Медведева, потому что я не очень осведомлен, на чем основывается его вот этот воинствующий оптимизм. Я просто, наверное, не обладаю той полнотой информации, которая есть у чиновника такого высокого ранга, чтобы быть таким оптимистом. Я предпочитаю быть реалистом и понимаю, что Одесса очень далеко, как и Николаев. И у нас сейчас есть задачи важнее Одессы и важнее Николаева. Это не значит, что Николаев с Одессой неважны, но для граждан России есть проблемы важнее. Для меня важнее проблема…
И. Измайлов:
- Зато жители Одессы знают, что мы их ждем все-таки.
А. Коц:
- Да, да, это тоже важно. Для меня важнее безопасность, допустим, жителей Белгородской области и безопасность жителей Курской области. Поэтому для меня важнее планы российского командования – я не знаю, есть они или нет, но вот мне бы хотелось, чтобы были планы российского командования по взятию Харьковской области (если помечтать) – не по прокладке какой-то санитарной зоны вдоль границы, а по взятию всей Харьковской области, по взятию Сумской области. Вот что для меня важнее.
И. Измайлов:
- Мне кажется, это все на слуху, на виду и все тоже ждут не дождутся, особенно Харьковская область. Другой вопрос, что вот мы начали с Авдеевки и я хотел спросить – насколько этот город сохранился? Вот этот солдат советский, чудом уцелевший, церквушка. Ты говоришь, что какое-то сумасшедшее количество авиабомб, которыми работали… вряд ли можно говорить здесь о том, что там что-то существенно принципиально уцелело.
А. Коц:
- Авиабомбами работали в основном все-таки по укрепленным районам перед городом, чтобы прорвать оборону. Но разрушений очень много и, когда я общался с мирными жителями, они так – а что теперь будет? Ну, с мирными жителями, которые просто были в изоляции, у них не было солнечных батарей, чтобы хоть иногда радио послушать, ничего. А я говорю – ну, Мариуполь видели? Вот так же отстроят. Они говорят – не видели. Я показываю фотографии, они смотрят – это что, Мариуполь теперь такой? Да. Честно? Я говорю – да. И Авдеевку так же отстроят? Я говорю – ну, конечно, отстроят. Как только станет безопасно, как в Мариуполе, потому что, к сожалению, не везде еще возможно начать полномасштабное восстановление. В том же Северодонецке Луганской народной республики, Лисичанске вот точечно что-то делают, но полномасштабно невозоможно развернуть, потому что рядом линия фронта. Так же и с Авдеевкой. Но как только станет это возможным, то там будет большая стройка и все будет восстановлено.
И. Измайлов:
- Я почему спросил применительно к Харькову? Вот эта технология, если можно так говорить, опробованная на Авдеевке, она позволяет большие крупные города как-то аккуратно, бархатно брать, без каких-то фатальных и масштабных разрушений? Потому что все-таки Харьков огромный город и одно дело – окраины, где можно точно по укрепрайонам работать… Да и Одесса тоже с ее памятниками…
А. Коц:
- Я, как реалист, боюсь, что нет. К сожалению. Просто окружать и на измор брать, ну, это на измор брать и мирных граждан, которые внутри остаются. А украинцы их, естественно, выпускать не будут. Украинцы, как показала авдеевская практика, располагали, в том числе, в городской застройке свои средства поражения – артиллерию и т.д. К сожалению, это неминуемо. И когда противник начинает изгаляться, зубоскалить – вот, посмотрите, Русский мир пришел, камня на камне не осталось. Слушайте, ну, вы посмотрите на Харьков после оккупации, в каком состоянии он был освобожден, посмотрите на Киев, в каком состоянии он был освобожден. Посмотрите на Минск – полностью вообще стерт был с лица земли город. Ничего, отстроили. И то, что сейчас, к сожалению, разрушается в ходе боевых действий, после нашей победы и капитуляции Киева, так же все будет восстановлено, а еще и лучше будет.
И. Измайлов:
- Сами украинские Telegram-каналы много пишут о том, что денег не дают, придется уходить в глухую оборону, неизбежно терять территории и отступать. Вместе с этим выясняется, что идея была построить вот эти зубы дракона так называемые фортификационные…
А. Коц:
- У них какие-то сложности создали в Запорожском направлении с этими зубами дракона – выделили денег, а зубов так и не сделали. Но это, мне кажется, такая типичная хуторская история, как с той самой стеной Яценюка, на которую выделяли, выделяли деньги, а стену на границе с Россией так и не построили. Здесь примерно то же самое. Но в целом Украина, конечно, пытается сейчас создавать эти линии обороны – и первые линии, и вторые, и у них даже создана какая-то комиссия по фортификационным оборонительным сооружениям - первую линию строят военные специалисты, вторую и третью гражданские. Но я не видел признаков построения таких трех линий. Нет, на каких-то участках у них есть серьезные укрепления, например, они вдоль границы с Белоруссией очень серьезно укрепились, нагнали туда, по признанию Министерства обороны Белоруссии, группировку в 112 или в 114 тысяч – не очень понимаю зачем. Вряд ли они собираются наступать на Белоруссию, но, может, они такими силами ждут нашего наступления с той стороны? Мне кажется оно маловероятным. Но в целом такой линии, как строили мы, на протяжении всего фронта у Украины, конечно, нет. И я не знаю, есть ли у них в принципе мощности это сделать. Они ее делают на самых опасных для себя направлениях и там присутствуют и «зубы дракона», и противотанковые рвы, и довольно интересные у них задумки по местам расположения личного состава, которые врывают в землю на много метров контейнеры и круглые бочки, в которых можно комфортно проживать – у нас на некоторых участках тоже такое было – но не системно, а, скорее, инициативно. Здесь все-таки какой-никакой, но государственный подход есть. Минирование опять же идет. Но минирование было и перед Авдеевкой, а мы как-то прошли все-таки. А проходили мы теми же лесополосами. Вот поля делятся такими узенькими леосополосами, чтобы ветер не выдувал семена из полей – такая сельскохозяйственная находка еще от древних предков и по этим лесополосам и проходили позиции Украины, которые приходилось буквально вспахивать артиллерией, потом брать штурмовыми группами, и по дорогам вдоль этих лесополос мы и шли, потому что эти дороги были не минированы, либо мы их разминировали. Очень много взрывоопасного на Украине – и отечественного, и поставляют им французы, немцы. И вот так, по старинке, вдоль лесополос шли и брали. То же самое будет и на других участках. Но нельзя сказать, что они вообще не готовят оборону со своей стороны, просто где-то она сильнее, где они считают для себя опаснее, где-то слабее, где-то есть фактор человеческий, когда просто кто-то себе на карман часть расходов на оборону положил и там, естественно, тоненько, где можно порвать. А где-то человек патриотичный и исполнил все от и до. Но повторюсь – такого мощного сплошного минирования, как мы делали, таких мощных укреплений на протяжении сотен километров у украинцев пока я не наблюдаю.
И. Измайлов:
- Ну и времени, наверное, у них нету для этого.
А. Коц:
- Время для второй, для третьей линии обороны всегда есть. Я не думаю, что после Авдеевской операции мы каким-то широким фронтом пойдем дальше. Все-таки надо и перегруппироваться, и надо зализать раны и т.д. Но я думаю, они видят те проблемные участки, по которым сейчас, как на больную мозоль, давят, и туда основные свои фортификационные изыскания направляют. Сложно сказать, есть время или нет, на Авдеевку девять лет готовили оборону – все равно ее вскрыли.
И. Измайлов:
- Саш, 23 февраля, завтра, наши защитники сейчас в зоне специальной военной операции, мне тут попала статистика, что кто-то, кто боялся, что его схватят, говорят уже – вы не бойтесь, уже очередь стоит, уже не всех берут и желающих заключить контракт уже выбирают, и уже просто так не попадешь сейчас. Действительно, берут лучших и лучшие там сейчас находятся. Что мы им сегодня должны сказать? Мы все, как гражданское общество?
А. Коц:
- Надо не снижать, наверное, градус поддержки нашей армии. Я вот буквально позавчера отдал танкистам два комплекта РЭБа от простых неравнодушных граждан, которые собрали больше миллиона рублей, чтобы я купил эти станции. И вот я их вчера передал, они уже работают, кстати, на Марьинском направлении. И очень важно здесь людям понимать, что о них в большой России, на большой земле помнят их, ценят и ждут с победой. Это очень важная психологическая штука, потому что, когда приезжаешь на передок, особенно к людям, которые очень долго находятся на переднем крае без связи, без возможности читать Telegram-каналы, они в первую очередь начинают тебе задавать вопросы – а что там на большой земле, а что там про нас говорят, а не забыли ли про нас? Вот важно, чтобы люди понимали, что о них не забыли. И в этот праздник, конечно, хочется пожелать ребятам и крепкого тыла (я имею в виду и семейную историю, и нас всех с вами, а у нас у каждого есть возможность приближать эту победу – у каждого. Даже если больной или хромой, всегда можно перечислить копеечку какую-то на какие-то нужды). Ну и, безусловно, хочется пожелать боевого фарта и профессиональной человеческой удачи, которая немаловажна в условиях постоянных боевых действий. И, конечно, терпения, терпения и мужества, чего уж тут говорить. Поэтому – с праздником!
И. Измайлов:
- Да. Мы их любим! И здорово, что у нас вообще появилась огромная часть наших людей, которых мы любим и как-то мы все вместе, наверное, более… да, был период, когда мы как-то разобщались, но сейчас вся эта гражданская поддержка, и там наши люди… поэтому слова любви, поддержки и – спасибо, низкой поклон! Саш, когда кого увидишь, передавай. Да, кстати, и всем людям в Донецке, которые все эти годы терпели и фактически тогда еще встали на защиту нашей общей родины. Саш, спасибо, до встречи через неделю.
Подписывайтесь на наш подкаст на любой удобной площадке, чтобы не пропустить новые выпуски с Александром Коцем!
