Что будет дальше на фронте: аналитика от военкора Александра Коца
И. Измайлов:
- В студии Радио «Комсомольская правда» Игорь Измайлов. Александр Коцздесь, с нами, Саша, приветствую.
А. Коц:
- Приветствую.
И. Измайлов:
- Ну, конечно, главная новость последних суток, да, может быть, даже и последних дней, связана с визитом президента России Владимира Путина в Курскую область, в город Курчатов, о котором многие узнали вот в связи с вторжением ВСУ в приграничье Курской области. Замечательный город, там есть атомная электростанция, и встретился президент с временно исполняющим обязанности главы региона Хинштейном, и стало известно, что Льгов возвращается к мирной жизни. Но вот глава государства сказал, что все-таки ситуация напряженная и противник, несмотря на то, что его отбросили, продолжает пытаться не так, так эдак, как-то в наше приграничье влезть. Какая обстановка в этом регионе? Как в Сумской области? И в целом вот этот визит интересен…
А. Коц:
- Знаковый, конечно, визит. Потому что, если мы вспомним прошлый его приезд, все-таки это было военное время, и это была сугубо такая военная встреча. То есть, сам президент был в военной форме, в камуфляже, в цифре, и встречался он исключительно с военачальниками, которым ставил задачу завершить разгром группировки ВСУ на нашей территории. Он никого, кстати, не торопил тогда. Я знаю о чем говорю, потому что я знаком с участниками этого совещания, и они прямо подчеркивали, что он не торопил, не назначал какие-то даты, не говорил, что вот к 9 мая надо победить, или к 1 мая надо победить. Ничего такого не было. Не торопитесь, наоборот, он говорил, главное, чтобы с меньшими потерями. И тогда вот была сугубо военная цель – ознакомиться на месте с обстановкой, выслушать доклады военачальников и дать какие-то напутствия. Сейчас совершенно иной визит. Назовем его мирный. То есть, в первую очередь, это поставить соответствующие цели – это восстановление, это разминирование, это строительство и это, в первую очередь, все-таки забота о мирном населении. И мы сейчас видим, что президент делает то, что, наверное, смотрелось бы странно в ходе еще боевых действий на территории Курской области – осмотр строительства АЭС-2, разговор с губернатором. Ну, это бы все смотрелось, как некое показное, пафосное мероприятие, да. Оно было бы неуместно в ходе боевых действий. А боевые действия закончены и сейчас надо уже думать о будущем, думать о мирных жителях – им ставили выплату ежемесячную в 65 тысяч рублей, пока они не могут вернуться домой, в свои жилища.
И. Измайлов:
- Кстати, тоже важно, наверное, что президент лично приехал и прямо на месте эти вопросы в оперативном порядке были решены.
А. Коц:
- Да. И, безусловно, ему надо посмотреть, как справляется врио губернатора Александр Евсеевич Хинштейн на своей должности. И судя по настроению президента, справляется он неплохо. Ну и была череда скандалов, да, были заведены уголовные дела, в том числе, на бывшее руководство этой области, и я думаю, все это является сферой интересов президента в Курской области. Но, повторюсь, основной упор был сделан на людей и мы видим, что президент поблагодарил и волонтеров, и гуманитарщиков, которые все эти месяцы работали в зоне боевых действий, и погибали, между прочим. Двое активистов Народного фронта, которые приехали с Донбасса, воюющего 11 лет Донбасса, они погибли в результате удара Хаймарсом по одному из мостов. Если не ошибаюсь, в Глушковском районе. Вот так не повезло, попали как раз под удар высокоточкой и двое человек погибли. Соответственно, президент поблагодарил глав муниципальных районов области, которые все эти месяцы помогали мирным жителям. Вот один из них, кстати, Павел Золотарев, это глава Глушковского района, который реально под обстрелами вывозил людей, и у него сын вывозил людей, и даже попадал под дроны – вот он сегодня сказал президенту, что, дескать, дроны – это основная проблема, надо двигать дальше от границы противника. И Владимир Владимирович у него спросил – а на сколько километров надо двигать? На что ему Павел Золотарев сказал – Сумы должны быть наши. Мы не можем жить, как на полуострове. Нас должно быть побольше, хотя бы Сумы. На что Владимир Владимирович пошутил – вот поэтому Александра Евсеевича Хинштейна и поставили, потому что он хочет все побольше. Но, как говорится, в каждой шутке есть доля шутки и я думаю, что на Украине очень внимательно прислушивались к словам президента, и тут задавали вопрос – насколько оперативная обстановка сегодня позволяет президенту безопасно перемещаться по области? Но надо понимать, что, безусловно, это глава государства, предпринимаются повышенные меры безопасности, и вчера, когда он был в регионе, об этом не сообщалось, об этом сообщили только сегодня. Но можно судить хотя бы по налетам дронов – их опять над Курской областью и над Брянщиной, кстати, тоже сбили какое-то дикое количество. Ну и плюс уже после отъезда Владимира Путина из региона, снова противник попер на нашу территорию. Попер в районе населенного пункта Новый Путь со стороны Павловки из Сумской области. Не знаю, может, они так были впечатлены визитом российского президента, что снова какой-то суицидальный накат на нашу территорию предприняли. Три БМП, один БТР «Страйкер», тут же их засекли, естественно, еще на подходе к границе. Два БМП «Бредли» были уничтожены сразу, один серьезно повредили и он там так и остался. Экипаж с БТР «Страйкер» просто сбежал куда-то в лес, загнав свою машину, часть пехоты тоже сбежала вглубь Сумской территории, а часть предпочла сдаться в плен. И у меня ощущение, что, судя по технике этой – и «Бредли», и «Страйкер» - это, скорее всего, была элитная, как ее называют на Украине, бригада Могура, 47-я механизированная бригада, которую в последние дни сотрясают скандалы. Командир первого батальона этой бригады Александр Ширшин буквально взвыл от задач, которые нарезает командование. Я вот цитирую дословно то, что он пишет в соцсетях офицеру украинской армии. Действующий офицер, командир батальона! «Более дебильных задач, чем на текущем направлении, я еще не получал. Когда-нибудь расскажу подробности, но тупейшая потеря людей, дрожь перед бестолковым генералитетом не приводят ни к чему, кроме провалов. Все на что они способы, это выговоры, расследования, дисциплинарные взыскания. Пусть все идут к черту! Политические игры и оценка реального положения дел не соответствует ни действительности, ни возможностям, заигрались! Соответствующий рапорт подан, надеюсь, меня снимут в ближайшее время, так что скоро буду готов кое-что рассказать друзьям журналистам». Собственно, вот сегодня у него еще один был пост, где он повторяет.. якобы там была назначена какая-то проверка Генштабом Украины, но сегодня вот они вновь поперли на Теткино и бессмысленно их убивают… не на Теткино, а на Новый путь, но их до этого бросали на Теткино, до этого их бросали на Поповку и Демидовку в Белгородской области, где они просто тупо стачивались. Есть такой известный топ-пропагандист украинский Бутусов, главный редактор наверняка запрещенного... и он наверняка какой-нибудь иноагент и экстремист, и цензор… так вот он пишет: «Попытка атаковать колоннами техники в лоб, под наблюдением и поражением российскими дронами, приводит к значительным потерям техники и людей. Политическая задача вести боевые действия на территории врага, поставленная ставкой, плохо организована и спланирована на оперативном и тактическом уровне. И никто не пытается сделать выводы и научиться, а, наоборот, продолжают повторять те же ошибки многократно, не считая потерь». То есть, это то, о чем говорим мы с тобой в эфирах постоянно. Да, то, что говорят в эфире Первого канала или Соловьев-лайф. Поэтому спасибо, конечно, Бутусову за объективный контроль, значит, все правильно мы отсюда видим. Кстати, а этот взбунтовавшийся комбат Ширшин он в незалежной слывет таким интеллектуалом, очень грамотным командиром, но, я думаю, что система пережует и его и выплюнет, я на это надеюсь, и в ВСУ останутся люди функций, который безропотно выполняют приказы старшего командования, а старшее командование сейчас втирает Зеленскому, что они все еще присутствуют в Курской области. По докладам высшему политическому руководству, они все еще там присутствуют, все еще выполняют какие-то задачи и, собственно, ради этого они и пытаются куда-то заскочить, чтобы где-то опять повесить флаг, где-то опять показать свое присутствие. Вот сейчас в брянских лесах ловят диверсионно-разведывательную группу, которая туда залезла, далеко залезла, реально далеко, но как бы перспектив у нее больших нет. Ну, может, они где-то и флаг даже повесят, но они все равно уже блокированы и все равно они будут уничтожены. И все это ради каких-то политических результатов, которые Зеленский может показать, продемонстрировать на фоне всего того большого процесса переговорного, который начался с нашей встречи в Стамбуле, а продолжился телефонным разговором Владимира Путина и Дональда Трампа.
И. Измайлов:
- Да, это, конечно, шокирующая история, когда хватают людей, вот эта бусификация где-нибудь в Одессе или в любой другой точке Украины, в машине, на велосипеде, как угодно, и потом он в числе вот этих в очередной сводке Минобороны России ликвидирован за текущие сутки где-то в районе Сумской области у границ с Россией. Совершенно бессмысленно, неоправданно и остается только этому удивляться.
Действительно, в понедельник зазвонил телефон, и надо сказать, что переговоры России и Соединенных Штатов в этот раз как-то прям оперативно. Конечно, наверняка они долго готовились, но два часа лидеры двух стран переговорили, а дальше интересно. Что дальше?
А. Коц:
- Ну, что дальше? А что предшествовало? Вот эти переговоры наши во главе с Мединским. Я бы все-таки немножко проговорил главные тезисы. Наверное, все-таки неслучайно Мединский уже после переговоров в интервью Жене Попову, «60 минутам», говорил о том, что переговоры и войны всегда исторически шли параллельно. То есть никто ради переговоров не включал режим прекращения огня, никогда этого не было. Американцам это хорошо должно быть знакомо, они 15 лет воевали во Вьетнаме, и все эти 15 лет шел переговорный процесс. В Корее было то же самое. То есть, по сути, эти слова Мединского, они окончательно отвергают европейский ультиматум о 30-дневном прекращении огня, немедленном, как они требовали. Как и говорил ранее Владимир Путин, любая приостановка боевых действий возможна только после тщательной проработки нюансов. Вот это слово «нюансы», оно несколько раз прозвучало на разных уровнях военно-политического руководства России. Нюансы – это, собственно, механизм контроля режима прекращения огня, кто и как беспристрастно будет фиксировать его нарушения. А нарушения обязательно будут. Потому что, если мы будем вспоминать наши предыдущие перемирия, а их были десятки, начиная с 2014 года – и новогодние, и пасхальные, и рождественские, и хлебные, и школьные, и каких только не было… Я помню, после объявления очередных перемирий я начинал утро с чтения сводок. Тогда была такая смешанная комиссия по контролю за режимом прекращения огня, в которую входили (тогда же не было нашей российской армии на Донбассе) украинские и российские офицеры. И там каждое утро отчет: сегодня режим прекращения огня нарушен 200 раз. И так с каждым днем все выше и выше – 300 раз, 400, 500. Когда за тысячу переваливало, все уже понимали, что это какой-то бред, режим прекращения огня нарушен тысячу раз. Что это за режим прекращения огня, если круглые сутки не утихают пушки? Это ерунда какая-то, а не режим прекращения огня.
И так заканчивалось наше каждое перемирие, пока цифры действительно не становились бессмысленными, и все как бы забывали про это перемирие до следующего перемирия. При этом европейские лидеры, они же не скрывают, что они эту паузу хотят использовать для накачивания Украины оружием. Потому что они говорят, что надо Киев подготовить к переговорам с позиции силы. Как можно подготовить Киев к переговорам с позиции силы? Накачать его оружием. Вот, собственно, они эту паузу и не скрывают.
Опять же, про контроль. Я прекрасно помню, как во время таких перемирий украинские войска подвозили боеприпасы на машинах с красным крестом, на машинах с маркировкой ОБСЕ. Я прекрасно помню, как в Авдеевке между многоэтажками подгоняли танки, которые стреляли по Донецку, а рядом стояли машины с маркировкой ОБСЕ и сотрудники в этих белых своих жилеточках с надписью ОБСЕ. Поэтому вопрос контроля, он остается открытым.
И. Измайлов:
- Да и последствия. Если они не соблюдают, что тогда?
А. Коц:
- Да, что тогда? Отвечать все равно будем мы. Мы окажемся виноватыми. Я тебе сразу скажу, что тогда будет Россия виновата. Поэтому под формулировкой «Москва и Киев договорились представить свое видение прекращения огня», собственно, и кроется это уточнение нюансов, которое точно займет не одну неделю, а то и не один месяц, давайте уж скажем, положа руку на сердце. Поэтому пока продолжаем спокойно жечь танки, как говорил герой фильма про 28 панфиловцев, и потихонечку освобождаем наши земли. Практически каждый день Министерство обороны сообщает об освобождении того или иного населенного пункта.
Если сложить вместе все источники, которые высказывались по результатам этой встречи, что мы от Украины потребовали? Получается, таких основных 5 тезисов. Первый тезис – это Украина не выдвигает никакие конституционные претензии России на 5 регионов, то есть ЛДНР, Херсонская, Запорожская области и Крымский полуостров. И не противодействует международному признанию. Этого предложения в 2022 году не было. Нейтральная Украина аналогично нейтралитету Австрии, никаких иностранных войск, никакого оружия массового поражения. Ну, что-то похожее было в 2022 году, мы тогда требовали вывода всех вооружений и западных контингентов за территорию Украины.
Третий пункт – это отсутствие репараций, причем, взаимный отказ от каких-то претензий по возмещению ущерба. Четвертое – это права русскоязычных. Сюда входит и язык, и церковь, и вообще, Украина должна жить по европейским стандартам, по правам национальных меньшинств. Потому что русские, они сегодня выведены вообще за какое-то законодательство, за рамки здравого смысла. Ну, и условие немедленного прекращения огня, это то, что и было в прошлом году, когда Путин это озвучил на встрече в МИДе. Это украинские войска должны быть выведены из всех регионов, на которые претендует Россия, то есть с территории бывших украинских областей в их административных границах – Запорожье, Херсонщина, Луганск, Донецк.
Я не знаю, что мы такого еще им сказали, что они при таких вот условиях, требованиях не встали и не хлопнули дверью, но явно что-то было сказано. И после этого состоялся телефонный разговор Владимира Путина и Трампа. Нам не рассказали о какой-то серьезной конкретике, а она наверняка там была, потому что два с лишним часа общения – это действительно обсуждалась конкретика.
И. Измайлов:
- Ну, Киев теракт готовил, - такая небольшая фраза стала известна.
А. Коц:
- Это не конкретика урегулирования, это наша аргументация. По урегулированию наверняка у них был какой-то серьезный предметный разговор, но пока мы об этом не знаем. При этом Трамп избавил нас от труда кому-то что-то объяснять, сам после разговора с Путиным прилежно обзвонил всех, начиная с Зеленского, продолжая европейскими этими русофобами и заканчивая почему-то (я не знаю почему) Финляндией. Она тут при чем, каким боком? Но Финляндии он тоже доложил, о чем и как мы с ним поговорили. Вообще интересно на самом деле, он осознавал или нет, насколько больно он делал этим людям, когда докладывал. Ведь, по сути, он сообщал им, что вот это их требование о немедленном 30-дневном перемирии они могут, уж извините, засунуть себе в свою Еврокомиссю, провернуть 4 раза против часовой стрелки, всхлипнуть… Сверху еще Ушаков, помощник президента, чуть-чуть посолил им эту ваву, рассказав, как они там друг друга по имени называли, как Путин поздравил с рождением 11-го внука. Ну, в общем, такой разговор двух друзей назло европейцам состоялся. Я представляю, как их корежило, когда они вдруг с удивлением обнаружили, что в этом процессе они играют роль, ну, таких послушных статистов, которым придется согласиться с тем, что решили большие дяди в Москве и Вашингтоне.
Они, конечно, брыкаются, они утвердили сейчас 17-й пакет санкций против России, готовят 18-й пакет. Ну, как бы они и без этого и утвердили, и готовили бы, они бы чего-то новое придумали. Поэтому тут мы не обращаем внимания на эти вскукареки, главное, что мы остались при своей позиции, мы не повелись ни на экономические посулы Трампа, ни на угрозы Вэнса выйти из переговорного процесса. Мы показали, что формула мира может быть только одна, и эта формула российская. То есть сначала российско-украинский меморандум, то есть некая дорожная карта будущего мирного договора, потом, может быть, режим прекращения огня, причем, без каких-то временнЫх рамок. Потому что Трамп в своем заявлении говорил про какие-то временнЫе рамки этого перемирия. Мы не говорим ни про какие временнЫе рамки. Перемирие должно быть долгосрочное, устойчивое, плавно переходящее в мир, в новый дивный мир, в котором устранены первопричины конфликта, о чем мы вообще стерли язык рассказывать накануне объявления специальной военной операции, я думаю, наш слушатель и зритель прекрасно знает об этих первопричинах, не стоит еще раз об этом говорить. Но по официальным заявлениям из Вашингтона, они прислушались к нашей позиции по первопричинам.
Сегодня Трамп, получается, буквально согласился с нашей формулировкой. То есть он же не был против, значит, он согласился, что сначала меморандум, потом перемирие. И сегодня все эти подпевалы европейские, они могут либо согласиться с этим, а они с этим не согласились, значит, им надо идти каким-то образом против Трампа теперь открыто. Пока они этого тоже не делают, но вообще это вопрос Трампа, как он должен сейчас выкручиваться, чтобы не уронить свое миротворческое реноме ниже плинтуса.
И. Измайлов:
- Сергей Лавров очередной раз заявил, что «перемирие, а там посмотрим» больше не будет. Евросоюз хочет эскалации кризиса, чтобы довооружить Украину. Нет, ребята, мы уже были в этих историях, мы так больше не хотим. «Макрон, Стармер и прочие деятели Европы, которые истерично требуют от США присоединиться к антироссийским действиям, нарастить санкции, выдает их с головой», - заявил Лавров, последовательно оставаясь на нашей позиции.
Вот такое следствие или ощутимый итог переговоров российско-украинских делегаций, связанное с обменом. Мы вскользь тоже касались этой темы, но по той информации, которая была тогда на пятницу, а потом некоторые нюансы появились…
А. Коц:
- Ну да, все-таки в гуманитарной сфере у нас есть какие-то точки соприкосновения, мы же помним, что и в день переговоров телами обменялись – 909 тел отдали мы им, они нам 37, если не ошибаюсь. И вот пошел процесс по обмену 1000 на 1000. Когда это звучало после переговоров, когда об этом объявлялось, я, честно говоря, думал, что речь идет о военных. О том, что мы им отдаем их 1000 военных, они нам 1000 наших военных. Но у меня такое ощущение, что у них нет 1000 российских военных. Либо они пытаются схитрить, как это было во время прошлого нашего большого обмена, когда они в обмен пытались впихнуть не просто гражданских, а своих граждан, украинцев. И было бы странно, если бы и к этому большому обмену Украина подошла без вот этой своей хуторской сообразительности. Уж не знаю, кого они от нас затребуют, но они сейчас сами очень активно дергают заключенных в разных украинских СИЗО по политическим статьям. Я это знаю из первых рук, потому что у меня в одном из украинских следственных изоляторов сидит знакомый гражданин России, который на момент начала специальной военной операции был в Киеве по своим делам. Он не поддерживает Киев, у него вообще брат родной боевой офицер, служит в зоне специальной военной операции сейчас. Он оказался волею судеб там, два с половиной года прятался и под конец 2024 года соседи настучали на него – что-то там со счетчиками с водой было связано. То есть, не вскрыли, что он россиянин, а какой-то бытовой конфликт был. Приехали силовики – оп-па, здрасьте! И человек сидит сейчас по надуманному обвинению в одном из украинских СИЗО. Так вот он говорит, что дергают сейчас всех, причем, в том СИЗО, в котором он сидит, несколько десятков людей по политическим статьям – это госизмена, покушение на суверенитет, пособничество сепаратистам, террористам и т.д. – вот такие статьи, очень популярные на Украине. И он говорит, что всех начали дергать. Несколько десятков граждан Украины и вот на его этаже, говорит, где-то три человека нас, российских граждан. Но дергают всех и заставляют писать бумаги на обмен – дескать, они хотят обмена. Понятно, что граждане России хотят участвовать в этом обмене – тут вопросов нет. И сейчас весь вопрос в том, чтобы они получили приговор. В эти минуты, пока мы с вами разговариваем, мой товарищ находится на суде.
И. Измайлов:
- Это необходимая формальность, да?
А. Коц:
- Да. Ну, видимо, там помилование будет какое-то, что-то такое, как это было в ходе обмена, когда, если помнишь, мы вытащили, в том числе, Кирилла Вышинского. Был большой обмен. Там и ополченцы были, и волонтеры, и много кого было. И сейчас в течение одного дня у моего товарища три заседания должно пройти, чтобы он получил приговор. Но многие украинцы не хотят ехать в Россию, они хотят оправдания, они хотят реабилитации. Не все, конечно…
И. Измайлов:
- Тогда в Сумскую область поедут…
А. Коц:
- Получается, что по факту Киев хочет своих граждан обменять на своих же граждан, но более полезных киевскому режиму, которые, видимо, в Курской области насилуют, грабят, убивают – вот таких он хочет вытащить. А нам втюхать своих же граждан, которых он по надуманным обвинениям в чем-то обвинил. Вот на такую хитрость сейчас идут киевские власти. Не знаю, как мы это воспримем…
И. Измайлов:
- Такое ноу-хау, да…
А. Коц:
- Да. У них недостаточно, видимо, военных, недостаточно граждан России, которых они могут добить до тысячи и они пихают своих граждан… Ну, на самом деле, нам и украинских граждан надо вытаскивать, которые не против ехать в Россию, потому что мы помним, например, историю молодого парня из Артемовска, который помогал нам в ходе нашей операции по освобождению этого города, и он был схвачен украинцами, осужден на большой срок. У нас есть наши граждане, которых тоже надо вытаскивать. И если у нас пленных украинских на порядки больше, ну, почему бы нам на военных не обменять этих гражданских? В конце концов, у них на Украине до сих пор в заложниках остается какое-то количество граждан России, жителей Сумской области. Вот натурально в заложниках держат. То есть, они угнали их, как угоняли фашисты во время Великой Отечественной войны наших людей работать на заводы или в концлагеря, угоняли, и реально здесь угоняли – мы помним эти кадры, как грузили мужиков в кузов «Урала», как овец каких-то, да. И сейчас они их просто так не отдают. Вот они женщин, стариков и детей отдали, а мужиков не отдают. Вот их тоже надо каким-то образом вытаскивать. Но это вот к вопросу о том, с кем мы имеем дело, с кем мы ведем переговоры и с кем мы не соглашаемся на какое-то перемирие без каких-то условий. У нас условий вагон и маленькая тележка, и мы пока от своих условий не отступили и, я надеюсь, не отступим. Тем более, что и Киев не собирается там что-то прекращать. Мы же видим, что и дроны летят – вот сегодня, когда мы разговариваем, до Подмосковья там…
И. Измайлов:
- Опять более ста…
А. Коц:
- …три дрона до Подмосковья долетели. Были сбиты, тем не менее, не оставляют попыток украинцы атаковать, в том числе, и Москву. Причем, они же демонстрируют, что они и дальше готовятся воевать и демонстрируют это в наглую, рядом с линией боевого соприкосновения. Вот министерство обороны буквально сегодня сообщило о том, что был нанесен удар оперативно-тактическим ракетным комплексом «Искандер» по тренировочному лагерю в Сумской области в городе Шостка. Шосткинский район – если смотреть по карте, он примыкает к нашему Рыльскому району и Хомутовскому району Курской области. И вот там в 40 километрах от границы был организован лагерь подготовки первой бригады спецназа ВСУ. Накернули туда «Искандером», простите за просторечие, и по данным нашего министерства обороны, уничтожено до 70 человек, из которых 20 – это были инструктора. Министерство обороны не уточняет, были это доморощенные инструктора или это были иностранные инструктора, но я обратил внимание на такую маленькую детальку. Я периодически мониторю флайтрадак, сервис, который показывает, какие самолеты прилетают и улетают по миру, а я смотрю на аэродром Жешув – это главный логистический хаб украинской войны, который находится в Польше, недалеко от границы с Украиной. Так вот. после удара по Шостке, по лагерю подготовки, туда из Парижа вылетел борт санитарной авиации и кого-то погрузил в Жешуве и улетел обратно в Париж. То есть, можно предположить, что это вещи какие-то взаимосвязанные и из Жешува вывозили либо трупы, либо покалеченные тушки французских инструкторов. Это могли быть и те 20, которые погибли, о которых говорит Минобороны, а могут быть и раненые. Так что мы видим, что у нас один лагерь – это Соединенные Штаты Америки, которые уже пожалели, что во все это влезли и дергаются за любую соломинку, которую им протягивает Владимир Владимирович Путин. А с другой стороны, это ястребы, воинственный клан русофобов, которые бегают друг к другу к гости и подпитывают себя ненавистью к нашей стране и настроены решительно на продолжение войны и на накачивание Украины новыми пакетами вооружений. Уже выделяются на это деньги. Ну, США тоже кстати, ну, пока старые пакеты идут, они не прекращают, не перекрывают эти…
И. Измайлов:
- Да они не стесняются это обсуждать, говорить о том, как дальше…
А. Коц:
- Да, эти все пакеты, они к середине лета должны закончиться, в середине июля где-то, новых пакетов пока нет. И в Штатах пока они даже не обсуждаются. Но при этом Штаты сняли запрет на реэкспорт «Абрамсов» из Австралии. Вот из Австралии передают 49 машин. Но я бы, кстати, тут отметил, что реакция на отправку очередной партии техники Украине она сейчас совершенно другая. То есть. мы бы там еще года полтора назад обсуждали бы, каким образом полсотни американских танков изменит ситуацию на поле боя. А сегодня мы понимаем, что никаким образом они не изменят обстановку на поле боя, никакими преимуществами в войне дронов они не обладают, может быть, даже наоборот. И вообще, я уверен, что часть этих списанных танков пойдет как доноры на запчасти, а по итогу эта поставка только еще и антиреклама американскому ВПК сыграет роль. У меня такое ощущение, что за океаном это понимают, поэтому и там без особого энтузиазма эта отправка партии была воспринята. Вундервафе снова не случилось. Но надо понимать, что не наступит в ближайшее время мир. Не наступит в ближайшее время никакого перемирия, если вдруг у кого-то есть иллюзии. Поэтому призываю всех делать все, что можно, для помощи фронту – например, участвовать в моем сборе в рамках проекта Народного фронта «Все для победы». Вся информация есть у меня в Telegram-канале «Коцньюс».
И. Измайлов:
- Конечно, за всеми событиями, которые происходят в эти дни, происходят прямо сейчас, за переговорным процессом мы не забываем о таких крупных событиях, которые происходят здесь у нас, в тылу, и мимо которых мы не можем пройти. Это предстоящее 100-летие «Комсомольской правды». Огромная и дата, и целая такая эпоха, 100 лет прошло. Ну, и интересно, что твоя совместная жизнь с «Комсомольской правдой» тоже исчисляется уже десятками лет, через которые прошло огромное количество военных историй, последняя (специальная военная операция) еще длится. Мы, конечно, надеемся, что она завершится в каком-то обозримом будущем, хотя в прошлом выпуске ты сказал, что это не быстро будет. Тем не менее, что хотелось бы по этому поводу, я не знаю, рассказать о каких-то своих случаях?
А. Коц:
- Да, страшно представить, что из 100 лет «Комсомольской правды» четверть – мои, 26, получается, лет. Ну, я в «Комсомольскую правду» основательно пришел в 1999 году, а первый раз вообще я сюда пришел в 1994 году, когда в школе было принято между 10 и 11 классом проходить где-то практику. А у меня отец работал в «Комсомольской правде», и я тогда летом пришел работать курьером в «Комсомольскую правду». Мы были еще в историческом здании на улице Правды, 24, и с 6-го этажа надо было бегать в подвал, в типографию, носить верстки, вносить правки, бегать по кабинетам, расписывать гонорары (тогда это все было вручную). Еще были печатные машинки, на которых надо было печатать, и ручкой правил редактор этот текст. Я даже помню свою первую заметку. Я тогда жил в Долгопрудном, и вдруг я вечером прихожу на Савеловский вокзал, а там поперек перрона стоят охранники с дубинками и прямо у входа на перрон проверяют билеты. Это было что-то такое… Тут вроде как свобода, середина 90-х, а тут такое ущемление прав пассажиров. Обычно в электричке проверяли, а тут – прямо на перроне. Я это рассказал отцу. Отец говорит: «Ну, ты так эмоционально рассказываешь, тебя задело, значит, не одного тебя. Напиши заметку в газету». Я как сейчас помню заголовок моей первой заметки в «Комсомольской правде», заголовок был «С дубинкой на «зайца».
И. Измайлов:
- Еще не военкор Александр Коц, но уже…
А. Коц:
- Да. А первый мой боевой репортаж, это был 1996 год, я тогда уже вылетел из института, но еще не пошел в армию, там оставалась пара месяцев до моей отправки в войска, на срочную службу. И я у отца в отделе, чтобы не шляться по улицам, он меня заставлял писать заметки. И вдруг происходит теракт на Котляковском кладбище в Москве. Бандитские разборки, тогда их много было, но это был совершенно бесчеловечный теракт, там какие-то «афганцы» собрались на могиле своего товарища Лиходея, и прямо под поминальным столом рванула бомба, много погибших. И на этот репортаж просто не было никого, все репортеры в полях. И сижу только я в отделе и будущий главный редактор «Комсомольской правды» Олеся Вячеславовна Носова. И вот мы с ней вдвоем поехали на Котляковское кладбище делать репортаж об этом страшном теракте.
Я и из армии писал заметки под псевдонимом в «Комсомольскую правду», и уже в 1999 году пришел основательно. Но были сложные отношения поначалу у меня с главным редактором Владимиром Николаевичем Сунгоркиным, он не очень любил семейственность, а тут я пришел к отцу, получается, по блату. И вообще, в то время надо было доказывать свою полезность «Комсомольской правде». И я вот доказывал, доказывал. Года два он меня мариновал во внештатниках, то есть я «за еду» работал, только за гонорары. Потом еще года полтора он меня мариновал в стажерах, пока я не начал доказывать, что я нужен этой газете. Я помню, в 2004 году мне звонит мой товарищ из Чечни, говорит: «Саня, приезжай, обложили Масхадова, будем завтра брать. Тебе – «право первой брачной ночи», первое интервью плененного Масхадова дадим только тебе. Я доказывал Сунгоркину, что надо ехать. Он говорил: «Да это все ерунда, давай дождемся официальных сообщений, потом поедешь». Я говорю: «Мы даже с Володей Веленгуриным (фотографом) отказываемся от боевых суточных, только пустите». И он сказал: «Господи, ну ладно, лети». Я прилетаю в Назрань (тогда еще в Грозном не было аэродрома), меня встречает мой товарищ и говорит: «Саня, извини, я тебя немножко обманул. У меня просто сын родился, и я тебя заманил отпраздновать это дело. Я знаю, что ты просто так не прилетишь». И мы отпраздновали это дело. Вечером сидим с фотографом Володей Веленгуриным, и я ему говорю: «Володя, как мы теперь будем отмазываться перед редакцией? Я Сунгоркина на кассе в супермаркете поймал, уговорил, чтобы он нас отпустил, а у нас вот так вот». Он говорит: «Не знаю». И вот у меня была фраза такая: «Ну, пойдем завтра, что ли, на парад сходим. А вдруг там что-нибудь рванет?» И мы 9 мая 2004 года идем на парад на стадионе в Грозном. Помню, я подхожу к своему товарищу Арби Зубайраеву, записываю какой-то телефон, первые две цифры вот так вот вписываю – и тут такой удар, как будто с небоскреба упал огромный трактор. И я понимаю, что меня перевернуло, я лежу в чьей-то крови, рядом со мной убитый фотограф «Рейтера» Адлан Хасанов лежит. Это был теракт, в ходе которого погиб первый президент Чеченской Республики Ахмат хаджи Кадыров. Я стоял буквально в 15 метрах от ВИП-трибуны, моя первая контузия, Володе тогда ноги посекло осколками, кирпичной крошкой. И Сунгоркин тогда сказал на планерке, что вот, учитесь у Коца быть настойчивым, понятно, что он шел в одну дверь, а вышел из другой, но результат-то есть. Ну, трагедия, но по-журналистски это все-таки результат. Я был одним из немногих журналистов, который там был. Потому что основная часть журналистов была на военном параде на аэродроме Северный.
И спустя много лет я сидел где-то в Каире, у меня не получалось попасть в Ливию, уже две недели меня мурыжили, не давали разрешения на билет, не давали визы, еще какие-то разрешения, бумаги не давали. Я ему писал: Владимир Николаевич, у меня такой вот затык первый раз в карьере, можете считать это вообще отпуском, но мне надо досидеть, потому что мне надо попасть в Ливию, именно на это событие. И он понимал, что мне это надо. «Комсомолке» это не так сильно надо было, но он понимал, что мне это надо. И он сказал: «Саня, у тебя уже столько свершений, подвигов и удач, что можешь совершенно спокойно сидеть там, сколько тебе надо. Прими это философски, веди дневник, занимайся самообразованием, читай книжки. Ничего страшного, переживем». В общем, он понимал, что мне профессионально, психологически это надо, и он понимал вот эти мои терзания, что я сижу без дела, не могу начать работу. И он успокоил меня, дескать, все будет нормально.
У нас с ним одна из последних переписок была, когда уже шла специальная военная операция. Я с начала специальной военной операции его так и не увидел. У меня сломалась машина, я объявил через Telegram сбор на новую машину. И он мне пишет: «Саня, ну, елки-палки, работаешь в крупнейшей медиагруппе страны и попрошайничаешь. Ну, что скажут люди? Сколько тебе денег надо? Всё, иди в бухгалтерию, покупай машину себе и оставляй ее на себя, даже в АХО не ставь, пусть будет твоя боевая лошадка». Я тогда купил машину, назвал ее Суней. И до сих пор она ездит, уже прошла 55 тысяч километров, от Харьковской области до Херсона и обратно несколько раз. Вообще, конечно, «Комсомольская правда» в этом плане уникальное место, в котором ты не чувствуешь себя в офисе. Я вот чувствую себя здесь дома. Меня спрашивают: «А тебе не хотелось сменить работу, чтобы поменять что-то в своей жизни?» Я не скрою, у меня были предложения, были хорошие предложения, были плохие, были очень хорошие. Но я не могу. 26 лет, как в родном доме, я больше здесь, чем себя помню. И, конечно, уйти отсюда – это все равно, что бросить и уйти из дома. И когда я сюда пришел, у нас был культ «Комсомольской правды». И мне это было знакомо. Потому что я служил в ВДВ. ВДВ – это культ: мы лучшие, мы первые, никто, кроме нас. И когда я пришел в «Комсомолку», это было то же самое. Здесь люди годами работали без окладов, просто потому, что это «Комсомольская правда», просто потому, что мы лучшие, мы первые, мы всех порвем, мы самые хулиганистые, мы самые задиристые. И если ты здесь, то ты лучший из лучших. Это как-то на подкорке у меня засело, и я через все эти годы пронес это внутри себя, и до сих пор во мне это сидит.
Поэтому «Комсомольская правда» - это лучшая газета в мире, здесь лучший в мире коллектив, здесь лучшая атмосфера, лучшие условия и прочее, прочее, прочее. Поэтому я, пользуясь случаем, всех и своих коллег поздравляю с этим замечательным юбилеем, ну, и всех наших радиослушателей, читателей и зрителей поздравляю с этим праздником. Ну, и хочу поблагодарить их за верность нашей газете в течение всех этих десятилетий, за верность, за любовь, за доверие. Потому что все, что мы здесь делаем, это, конечно, и для наших слушателей, для наших читателей, для наших зрителей. Поэтому огромное вам спасибо.
И. Измайлов:
- Спасибо, Саша. Тебя тоже поздравляем. И, конечно, лучшие военкоры страны. И до 2014 года, который в каком-то смысле рубежом стал в нашей стране, и после, когда Александр Коц, Дмитрий Стешин - везде и с места событий. Это уже неразрывные ассоциации. А подтверждение всему сказанному – действительно, наверное, редкий нынче случай, когда трудовая книжка почти всю жизнь лежит в одном месте. Это совсем нечасто встречается, это и есть подтверждение многого, каких-то таких, больших очень процессов, совсем небольшую часть из которых Саша сейчас рассказал. Спасибо большое, Саша. С праздником, с большим юбилеем!
А. Коц:
- Всем пока.
Подписывайтесь на наш подкаст на любой удобной площадке, чтобы не пропустить новые выпуски с Александром Коцем!
