Военкор Александр Коц: Украинские удары по России - не повод посыпать голову пеплом
И. Измайлов:
- Здравствуйте, это Радио «Комсомольская правда», Игорь Измайлов. Александр Коцс нами. Саша, приветствуем.
А. Коц:
- Приветствую.
И. Измайлов:
- Ну, неделя насыщенная на события, надо сказать. Честно говоря, я даже не знаю, с чего начать. Конечно, главное, наверное, это… как назвать вот то, что это было?
А. Коц:
- Слушай, ну, давай по порядку. То, что было на железной дороге, это чистый теракт, который для меня лично, как для журналиста, который с терроризмом, начиная с 2000-го, наверное, года имеет дело, с 1999-го, со взрывов домов в Москве, на Гурьянова, на Каширке, и я освещал такие теракты, как подрыв в 2007 году «Невского экспресса», подрыв того же «Невского экспресса» в 2009-м, и для меня разницы между теми терактами и то, что случилось в Брянской области, нет никакой. Специально обрушили гражданский мост автомобильный по пути следования пассажирского поезда. Прекрасно знали, что он в это время будет там, потому что расписание движения поездов они не секретные. Подгадать не очень сложно к проезду, поэтому, конечно, это была не случайность, кнопку нажали специально, чтобы и мост разрушить, и ударить по вагонам. По смыслу ничем не отличается от подрывов «Невского экспресса». Ну, тут что хочется сказать? И тогда, 16 лет назад, эксперты языки стерли, говоря о системе безопасности на железной дороге, и уже во время специальной военной операции в приграничье взрывали мосты, в том числе, и в Курской области, и сейчас все-таки важно понять, что произошло. А в тот день вообще три было подрыва на мостах.
Но тут надо понимать еще одну вещь. Надо понимать, что вот эта террористическая угроза – это наша реальность на ближайшие годы, даже после победы. Потому что нам еще предстоит иметь дело с бандподпольем, которое, как и на Кавказе в свое время, будет обязательно подпитываться извне. Там британцы подпитывали, я думаю, и здесь будет все то же самое. И чем быстрее мы вспомним, как с этой угрозой бороться, тем будет лучше. Люди, которые переломили хребет международному терроризму на Кавказе, они есть, они давно на гражданке, но, как говорится, руки-то помнят, да. И я тут с одним из таких людей недавно участвовал в конкурсе «Лидеры России» - он там по политической линии уже пошел. Поэтому надо все-таки что-то с этим делать. Я вот в Белгородскую область приезжаю, там около каждого моста, самого маленького, стоит вагончик, в нем живут люди в камуфляже, скорее всего, это местная тероборона, БАРС-Белгород. Вот как мост автомобильный, серьезный мост, на серьезной трассе, остался без внимания и как ему под опору заложили в четырех местах взрывчатку, большой вопрос к правоохранительным органам, к органам безопасности. Такие мосты не должны оставаться без внимания. Они должны постоянно быть под наблюдением, постоянно мониториться и видеокамерами, и люди должны быть. У нас огромное количество бойцов Росгвардии, которых можно поставить по два человека на мост и следить за тем, что под ним происходит. У нас созданы БАРС-Белгород, БАРС-Курск, БАРС-Брянск, пожалуйста, это чистая работа для территориальной обороны. Поэтому таких случаев быть не должно в принципе в рамках профилактики.
И. Измайлов:
- Но и не только приграничье, да?
А. Коц:
- Не только приграничье. У нас тылов нет. Я почему поэтому и говорил, что органы теробороны надо создавать не только в приграничье, в трех приграничных областях, а по всей стране. Потому что, во-первых, это как бы приблизит страну к пониманию, что происходит. Во-вторых, мы все-таки расширяем свои возможности территориальной обороны. Понятно, что это деньги, понятно, что это люди, но, как показывают события последних дней, это не будет лишним. Тут заговорили о том, что там наступление теперь на Брянскую область будет, потому что перерезали полностью логистику в районах, которые ведут к границе с Украиной – слушайте, там до границы с Украиной 80 километров. И ничего там не перерезали. Вот люди обычно так говорят, которые никогда ножками не ходили по этим районам, регионам, и никогда вообще в принципе в зоне боевых действий не были и не знают, что такое альтернативная логистика. Там, во-первых, обычных дорог в обход этой трассы полно, и с мостами, и с переездами железнодорожными, ну и полевых дорог тоже всегда, если надо, можно проложить достаточное количество. Иногда танковая трасса по полям даже лучше, чем какая-нибудь другая объездная. Поэтому никакой перерезанной логистики там нет и угрозы масштабного наступления на Брянскую область я тоже не вижу.
Теперь, значит, что произошло у нас по всей стране с самолетами. Честно скажу, я не склонен это квалифицировать как террористические акты. Мы все-таки воюем. У нас идет тяжелый затяжной конфликт с очень серьезным противником, и я сейчас говорю не про коллективный запад, я говорю про украинцев в чистом виде, потому что это очень опасный, хитрый и изобретательный и коварный враг. И я вот тоже не сторонник все валить на западные спецслужбы, у нас многие очень уважаемые и авторитетные эксперты сегодня говорят - а, это не украинцы сделали, это Ми-6, это МОССАД, это ЦРУ – слушайте, ну, давайте не будем тоже из нашего противника, тяжелого противника, с которым мы воюем на земле, делать какую-то глупую обезьяну, которая сама без кураторов Ми-6 или МОССАДА, ни на что не способна. Это не так. Украинцы очень изобретательны, очень хитры, как я уже сказал, и я уверен, что там, конечно, не обошлось без кураторства, но сама задумка, само исполнение, мне кажется, это чисто украинское. И я бы все-таки сказал, что это диверсия, а не теракт. Потому что мы воюем и они атаковали военные аэродромы, а не гражданские. При этом, конечно, была опасность и сопутствующего ущерба со стороны гражданской инфраструктуры, но все-таки это военные аэродромы.
Что произошло? По исполнению, да, мы видим – это очень кропотливо подготовленная в условно конспирологических условиях диверсия, когда на снятом складе подготовили несколько фур, на которые погрузили бытовки перевозные, в крышу которых были вмонтированы устройства, в которых находились FPV-дроны, управляемые по сотовому интернету, через GSM -модулю. Это не новая технология, у нас такие дроны есть уже около двух лет. У нас, в том числе, некоторые модификации «Гераней» летают с GSM-модулями, в которых заложены сим-карты украинских операторов – здесь, судя по всему, были сим-карты российских операторов. В какой-то момент поступает команда на эти фуры, открывается крыша и начинается взлет. Как говорят специалисты, а я общался со специалистами, фуры были изначально припаркованы в нужных точках, откуда были забиты полетные задания в эти дроны. То есть, они летели на координаты, при этом привязываясь даже не к GРSу космическому, а к так называемому АGРS, то есть, летели по сотовым вышкам, по сотовым сигналам ориентируясь. Вот наш телефон может обнаружить себя как через глобальное геопозиционирование, через спутники космические, так и через сотовую связь, если не работают космические спутники. Вот так они летели. А уже на подлете оператор хоть из Киева, хоть из Лондона перехватывает, то есть, это управление ведется по интернету, перехватывает управление и направляет уже дрон либо через клавиатуру, либо геймпадом уже на цель, соответственно, на военный бомбардировщик дальней авиации или стратегической авиации. То есть, никакого искусственного интеллекта, о котором они говорят, что вот у нас там в Полтаве есть музей Ту-95 и Ту-22 и вот в искусственный интеллект это все заложили, ничего подобного. То есть, это было управление по спутнику. У нас обычные FPV-дроны на фронте, почему у них ограничение по дальности? Потому что управляются по радиосигналу, то есть, ты не можешь до Москвы достать радиосигналом. А здесь управление шло через интернет. Вот как Баба Яга управляется через интернет, только через Старлинк, через спутниковый интернет, потому что в зоне боевых действий сотового сигнала нет, сотового интернета нет, поэтому Старлинк там используется, а здесь, пожалуйста, работал сотовый интернет, соответственно, по нему шло наведение и управление этих дронов на цель.
И. Измайлов:
- Саш, продолжаем. Ну и в тему с этими фурами, складами, беспилотниками, которые при этом собираются и для нужд наших вооруженных сил, вот вся эта история ставит множество вопросов перед нами – как этого не допустить впредь, как возможно так, что кто-то потом, насколько мы понимаем, исполнитель и владелец этих фур сбежал на Украину, был он здесь, всех, наверное, отследить невозможно, что тоже понятно, но такие вещи и пропускать не хотелось бы в будущем, да. То есть, все склады проверять, фуры?
А. Коц:
- Вопросов очень много. Во-первых, мы оказались совсем не готовы к тому, что тыла нет. Хотя сигналы этому были. У нас вообще-то были два подрыва на БАМе, если кто не помнит. Взрывали составы, которые перевозили топливо, горюче-смазочные материалы, приходилось даже перекрывать одну ветку на какое-то время Байкало-Амурской магистрали. Уже тогда можно было понять, что нет никакого тыла. При вот этих технологиях вопрос применения FPV-дронов в глубоком тылу был вопросом времени. Вот, пожалуйста, это время настало. Вопрос, который мы тоже обсуждаем я уже не знаю сколько лет – вопрос защиты наших самолетов на аэродромах, вопрос защиты физической, да. То есть, ну, ладно железобетонные укрытия, почему-то говорят, что это очень дорого и очень долго строить. Ну, слушайте…
И. Измайлов:
- Саш, тут высотки строят за несколько месяцев!
А. Коц:
- Да. Можно хотя бы от FPV-дронов поставить не желеобетонные укрытия. А тут говорят, что по СНВ-3 мы не имеем права маскировать самолеты – так не надо маскировать. Постройте укрытия от дождя хотя бы, которые укроют, в том числе, от FPV-дронов. Откройте Яндекс-картинки, забейте там «стратегическая бомбардировочная авиация США» и посмотрите, в каких ангарах у них стоят. Это не железобетонные укрытия. И почему-то им СНВ-3 не мешает создать ангары для таких больших самолетов. У нас сейчас достают ролики 2021 года, по-моему, где у нас бывший руководитель министерства обороны говорит, что началось строительство железобетонных укрытий на аэродромах. Где эти укрытия, непонятно. Это первый вопрос.
Второй вопрос готовности отражать вот такие атаки. То есть, очевидно, что атакованы должны были быть пять аэродромов. В Амурской области повезло, что что-то случилось с этой фурой, видимо, она не доехала до точки и горела и взрывалась на трассе. Там, насколько я понимаю, погиб один из гражданских, который зачем-то полез в одну из бытовок и произошел взрыв. То есть, там по какой-то технической причине не произошел пуск дронов. Может быть, крыша не открылась, что угодно может быть – следствие разберется. В случае с Иркутской и Мурманской областями – да, мы видим, что все пошло для противника штатно, открылась крыша, начались взлеты дронов, которые атаковали наши бомбардировщики. Ну, сейчас в сетях уже есть спутниковые снимки – не такой ущерб, как об этом заявляли в Киеве, но все равно он чувствительный. Все равно это некоторые самолеты, которые мы уже не делаем – ну, такие, как Ту-95, например. Мы видим, что, к сожалению, часть дронов долетела, а часть не долетела, благодаря самоотверженным действиям обычных мужиков дальнобойщиков, которые просто залезли на эти бытовки и начали камнями закидывать эти дроны еще не взлетевшие, чтобы они не могли взлететь. А каждый из них мог взорваться и цепная реакция, и все эти дальнобойщики бы погибли. Поэтому, конечно, их нужно награждать обязательно. Они, кстати, рассказывают, что там и полицейские пытались эти дроны сбивать, стреляли по ним, и кто-то из полицейских, целый полковник, тоже помогал закидывать камнями эти дроны, рискуя собственной жизнью. Но в идеальном мире мы, конечно, они не должны были вообще долететь до аэродрома, как это было с еще двумя аэродромами в Иваново и в Рязани. В чем разница между Мурманском и Иркутском и Рязанью и Иваново? В том, что Рязань и Иваново регулярно подвергаются налетам беспилотников дальних, которые запускаются с территории Украины, и они с этой угрозой знакомы, они знают, они привыкли действовать по алгоритму. Среди этих алгоритмов полностью выключение GРS, полностью выключение сотовой связи в районе аэродрома. Собственно, благодаря этому, в Иваново и Рязани почти не было ущерба для нашей авиационной техники. Просто там на стреме все время были и вовремя включили все, что надо было включить.
И. Измайлов:
- То есть, прямо в момент, когда летят беспилотники, они их на дальних подступах успевают регистрировать и оперативно срабатывают буквально в моменте?
А. Коц:
- Просто что-то сработало, сработала тревога и по тревоге тут же все вырубается. Здесь все вырубилось и никуда ничего не долетело. В Иркутске не привыкли к таким налетам, потому что у них их не было, потому что они находятся в 5000 километрах от ЛБС и на такую дальность у украинцев ничего не летает с украинской стороны. Поэтому там, конечно, с реакцией было все не очень хорошо. Это тоже повод не для посыпания головы пеплом, а повод для извлечения уроков на будущее, потому что нет теперь безопасных мест. Я не знаю, что будет следующее. Может быть, будет база подводных лодок на Камчатке, атомных или в Видяево, на Северном флоте. Что угодно может быть. Или пусковые шахты наших стратегических ядерных сил. Я не знаю, что будет следующее. Вопрос опять же по работе агентуры. Вот у нас органы безопасности научились быстро выявлять и задерживать одиночек вот этих, которых либо решили поджечь релейную будку, либо устроить поджог военкомата, либо еще что-то, либо захотел участвовать в запрещенных в России батальонах – их почему-то очень быстро ловят и очень быстро сажают. А когда целая организация законспирированная действует в России, почему ее не вскрыли, с этим, конечно, вопросов много. Интересно, что сегодня яростнее всего наши спецслужбы критикуют те же самые люди, которые совсем недавно так же яростно защищали право этих спецслужб проводить жесткую фильтрацию украинцев в Шереметьево. Я не противник этой фильтрации, контроль въезжающих, безусловно, нужен и на нем, наверное, отсекается какое-то количество агентуры украинской, но мы об этом никогда не узнаем. Но мне бы все-таки хотелось чуть-чуть какой-то прозрачности и понимания правил этой фильтрации, потому что, к примеру, разыскиваемый сегодня в связи с атаками на аэродромы вот этот 37-летний Артем Тимофеев, он вообще-то ошивался на евромайдане. Фотографии с майдана, фотографии с жовто-блакитными флагами, со «Слава Украине» до сих пор можно найти в его различных соцсетях. Просто вот была выложена ориентировка, я ее пробил по Яндекс-картинкам, нашел его соцсети и в Фейсбуке, и ВКонтакте, и Бигбукнейм, где эти фотографии до сих пор хранятся. Он уроженец то ли Житомира, то ли Донецка, жил в Киеве, работал диджеем в группе Dastish Fantastish, после начала СВО перебрался в Россию, осел в Челябинской области, в Миассе, в октябре 2024 года он переквалифицировался из диджея в грузоперевозчиков, создал соответствующее ИП, в декабре 2024-го он купил четыре фуры, а это, надо заметить, не дешевая покупка, но она никого не удивила. Может, он волонтер, на личную карту собирал – вот очень волнуют некоторых законотворцев личные карты волонтеров – а вот такие покупки беженцев украинских почему-то никого не волнуют. Снял тот самый склад, раздавал задание водителям, инструктировал их по ходу движения, но уже, скорее всего, не с территории России, потому что, судя по всему, из России он выехал через Казахстан за два дня до этих диверсий. Вот почему он прошел фильтрацию, для меня большой вопрос. Почему православная семья с пятью детьми в Год семьи не может пройти, из Одессы, эту фильтрацию, а вот он смог. Для меня это большой вопрос. И сколько еще этих диджеев было во всей это команде? Потому что очевидно, что не он один все это собирал, не он один делал эти механизмы автоматические с отъезжающей крышей, не он один собирал дроны – я не думаю, что дроны завозили прямо откуда-то там из ЦРу или из Ми-6 – там видно, что в дронах каждая запчасть пронумерована 1, 2, 3, 4, 5, для дураков, чтобы можно было это все крупноузловую сборку собрать, да. Все эти механизмы кто-то делал. Кто-то задушил одного водителя фуры – и это был явно не Артем – и как они все попали в Россию, какое у них было гражданство, как они выехали из России, это вопрос, на который теперь должны ответить органы безопасности и что сделать, чтобы этого больше не происходило? Ну, опять же, вопросы есть, но операция уникальная, чего там говорить, операция очень хорошо подготовлена, неожиданная, да, чем-то напоминает, конечно, вот эти пейджеры против Хезболлы. Это вот теперь надо учитывать. И учитывать, и решать все те проблемы, которые мы сейчас обсудили за эти первые два кусочка нашей программы.
И. Измайлов:
- Саш, по поводу того списка вопросов, который ты справедливо очертил в предыдущих выпусках, связанных с этой операцией украинской, наверное, еще один, который касается не спецслужб, не вооруженных сил, не беспилотников, а всех нас – насколько мы все-таки все готовы к той ситуации, которая сложилась и, очевидно, будет складываться и дальше. Речь идет об угрозах нашей стране, исходящих не только от Украины, но и вот то же самое НАТО с утра до вечера, проводя учения в Балтийском море прямо говорит, что собирается воевать с Россией. Вот мы все внутренне, да, понятно, что нужна тероборона, что спецслужб наверняка ограниченное количество и их ресурсов, да, и возможностей, и всего остального – свои проблемы есть везде. Но мы все вот вместе как-то ощущаем, что, может быть, как-то надо соответствовать моменту, да? Как-то пособраннее быть, может?
А. Коц:
- Ну, по реакции мужиков дальнобойщиков видно, что ощущаем. Тем более, что один из дальнобойщиков, выяснилось, что у него сын служит в СВО и уже имеет несколько ранений, поэтому для него это такая личная история была. Но в целом, ты знаешь, я вот вспоминаю 90-е, начало 2000-х, все-таки немножко мы были пособраннее. Я помню, как мы под угрозой терактов о каждом пакетике сообщали в метро в полицию. Мы устраивали дежурства по подъездам, проверяли свои чердаки, свои подвалы. Вот какая-то такая внутренняя мобилизация была тогда серьезнее. Ну, вот надо немножко просыпаться и понимать, что надо смотреть вокруг – кому ты сдаешь свои площади, чем там люди занимаются, откуда у человека деньги на четыре фуры, если он беженец из Украины и прочее-прочее. Я вот уже сказал, что это наша реальность на ближайшие годы – террористическая угроза, исходящая из Украины и подпитываемая извне в первую очередь британцами.
И. Измайлов:
- Вообще широкого масштаба.
А. Коц:
- Это реалии нашей жизни на ближайшие годы. Даже если мы завтра победим, все равно мы будем с этим сталкиваться еще в течение нескольких лет. Ну, как после Великой Отечественной войны, когда там последний был поезд под откос пущен этими бандеровцами? По-моему, в 1956 году. То есть, спустя 10-11 лет после победы над фашистской Германией эти недобитки еще бегали по лесам. Здесь будет примерно то же самое. Это надо четко осознавать.
Ну и как бы считать, что мы прямо в ходе этих терактов аж ядерный паритет потеряли – тоже, наверное, не стоит. Просто я встречал экспертные в кавычках оценки, которые говорят, что у нас теперь нет паритета с США в стратегической бомбардировочной авиации. Честно говоря, не знаю, на чем такие вычисления основываются. Во-первых, у нас по количеству самолетов паритета никогда не было – у Штатов их всегда было больше. Но дело-то не столько в количестве, сколько в качестве и в возможности нести средства поражения, и количество средств поражений. Ну, будем говорить откровенно, у нас не сильно просела эта возможность. У нас на сегодняшний день, по открытым данным, насчитывается порядка 50 турбовинтовых Ту-95 в современной модификации МС – это носитель крылатых ракет стратегического назначения ХА-55 и ХА-101 дальность свыше 5000 километров. У нас порядка 20 сверхзвуковых ракетоносцев Ту-160 в различных модификациях. Это то, что мы сами сейчас можем производить. Немного, не быстро, но можем. Ту-95, напомню, не можем. Основное оружие – это крылатые ракеты ХА55 и ХА101. У нас 55 дальних ракетоносцев-бомбардировщиков Ту-22М3, там широчайший набор вооружений – от крылатых ракет до бомб с ОМПК. Все эти борта способны нести ракеты и бомбы со специальной боевой частью, то есть, с ядерной и термоядерной. И, конечно, потеря даже нескольких таких бортов стратегов она чувствительна, обидна, горька, но даже если предположить, что украинцы не врут, а они врут, извините, всякий раз, когда открывают рот, у нас все равно остается достаточно самолетов, чтобы продолжить кошмарить Украину с утроенной энергией. Для сравнения, у американцев сегодня порядка 45 бомбардировщиков B-1B Lancer, все они уже давно переделаны из стратегических с оперативно-тактические, то есть, ядерное оружие они не несут. У них порядка 20 стратегов-невидимок B-2 Spirit, 76 уже ветеранов «холодной войны» В52 Stratolifterы, то есть, порядка 150 бортов, ну, больше, чем у нас. Но стратегический паритет мы все равно сохраняем, потому что главная ударная сила нашей ядерной триады – это все-таки ее наземная компонента, а воздушная и морская ее только дополняют. И если рассуждать теоретически, гипотетически, даже потеря половины нашего ядерного потенциала при встречных ударах мы все равно сохраняем возможность несколько раз уничтожить планету Земля полностью. Как в фильме ДМВ говорили – весь мир в труху, но потом. Но, повторюсь, это не значит, что – а, подумаешь, потеряли там сколько-то самолетов, ерунда. Конечно, нет. Потому что надо иметь в виду теперь, что следующий налет может быть на базу атомных подводных лодок, на пусковые шахты ядерных ракет и прочее-прочее. И это надо иметь в виду, что это может быть и в центральной полосе России, и на Камчатке, и на Северном флоте, и где угодно. Это могут быть не фуры, это могут быть не бытовки, это может быть «Газель» с отъезжающей крышей и все, что угодно. Я напомню, что с FPV-дронами против наших самолетов еще в начале войны применялись на белорусском аэродроме. Просто человек, который подошел близко на дальность действия радиосигнала и посадил на антенну нашего А-50 FPV-дрон. Поэтому у нас вот новый вызов, новая угроза, с которой можно бороться, если помнить, что у нас идет война и что мы боремся не с ЦРУ и Ми-6, хотя и с ними, конечно, тоже, но вот с таким противником. С кавказским бандподпольем было хотя бы проще только потому, что все-таки они выделяются чисто внешне среди нас. А тут еще сложнее. Как вот этого Артема Тимофеева, диджея с модной молодежной внешностью определить, как потенциального террориста? Да, это сложная задача, которая сейчас стоит перед нашими органами безопасности. Но справедливости ради, раз уж мы прозевали самоподготовку такого теракта, вот ни одна страна мира сегодня от такого налета отбиться бы не смогла, не ожидая его в своем глубоком тылу.
И. Измайлов:
- Но интересно, что, если эти дроны могут лететь теперь не с Украины, а из любой точки, то, видимо, Белгородская область - вот прекрасный опыт по защите уже многоэтажных домов. Ну, почему же в регионах до сих пор и самолеты открытые стоят, и предприятия открытые стоят…
А. Коц:
- А я только что говорил, я буквально перед эфиром написал своему другу, генеральному директору одного очень продвинутого, можно сказать, оборонного предприятия, выросшего из гаражного КБ, получившего финансирование и сейчас круглосуточно клепающего оборудование для фронта. Я говорю – а вы теперь как защищаетесь? Он говорит – а никак. Я начну защищаться , ко мне приедет пожарная и скажет, что это не соответствует пожарным нормам. Нас, говорит, поставили – ну, не буду говорить в какую систему не физической защиты – то есть, это такая радиотехническая возможность защищаться, нас, говорит, военные под этот зонтик засунули, а физической защиты у нас нет никакой и я не могу ее сделать, хотя я могу сделать и сетки за свой счет, я не буду ничего у государства просить, я за свой построю и сетки, и, если надо, геодезический этот купол каркасный – что угодно могу поставить, ни от кого не требуя денег. Но ко мне тут же приедет инспекция пожарной безопасности и скажет, что это не соответствует, у нас не смогут пожарные машины в случае чего подъехать, чтобы все это дело потушить.
И. Измайлов:
- Саш, вот ты сколько уже здесь об этой говоришь… мы каждый день слышим какие-то странные инициативы от наших депутатов. Как причинить добро многодетным, еще какие-то… но принять вот эти корректировки, внести в законодательные акты, связанные с пожарными… ну, позовите и спросите тех, других, третьих, что нужно, чтобы стояли укрытия и это было безопасно… все. Сделать можно за месяц.
А. Коц:
- Просто есть регионы, как ты правильно заметил, Белгородчина, Шебекино этими сетками завешано, где понимают, что война идет. Там это чувствуют на себе, потому что там громыхает круглосуточно…. А есть регионы, которые живут мирной жизнью. Это неплохо, что они живут мирной жизнью. У нас солдаты воюют в зоне СВО, для того, чтобы их дети могли жить мирной жизнью, но то, что угроза сегодня близко, она реальна и она не где-то за тысячи километров, это все-таки пора бы уже осознать.
И. Измайлов:
- Саш, продолжаем. Но помимо моста железнодорожного и истории с самолетами, еще мост Крымский – опять этот вопрос возникает. Ну и сколько-то успеем про тайм переговоров поговорить, хотя Зеленский назвал все ультиматумом, наверное, здесь перспективы тоже понятны.
А. Коц:
- Да, слушай, по Крымскому мосту-то как раз все не так уж и плохо. То есть, мы видим, что угрозы были просчитываемые и к этим угрозам подготовились. СБУ поспешило заявить о том, что они якобы там в ходе многомесячной операции заложили под опору Крымского моста 1100 тонн взрывчатки, на самом деле все, конечно, было не так. Туда просто прошел подводный дрон – это новый вызов опять же, вот еще один, да – подводный дрон, он не дошел до самой опоры, взорвался о защиту опоры, которая там явно была, но плохо, что он уже до последнего края обороны прошел, то есть, очевидно, что надо что-то думать еще про подводную защиту. Тут, конечно, в первую очередь на ум приходит прошлый век, Великая Отечественная война, противолодочные сети, которыми нас немцы заперли на Балтике, наш подводный флот. Прошлый век, да, не надо ничего придумывать. Ну, надо вспоминать, да. Мост функционирует, к мосту после подводного взрыва еще пытались прорваться безэкипажные катера и мы видели, как их поражали «Ланцетами», то есть, обнаружение, поражение, в том числе, и не традиционными средствами, мы видим, у нас на высоте – тут только поаплодировать. И простыми FPV-дронами, кстати, эти БЭКи сейчас долбят на Черном море. То есть, все, тьфу-тьфу, ну а от подводных дронов придется сейчас что-то придумать. У меня вопрос опять же только один и он опять же из области безопасности. Откуда у службы безопасности Украины кадры с камер наблюдения этого самого моста и пространство под этим самым мостом? К каким еще камерам у СБУ есть доступ и почему? Да, не один, три вопроса появилось – и вот это главные вопросы, которые мне хотелось бы задать. Ну а вообще я бы отметил, что все эти теракты и диверсии, ну, за исключением Крымского моста, они происходили аккурат накануне переговоров в Стамбуле, о которых тоже надо проговорить. Я представляю, в каком настроении украинская делегация шагала в зал переговоров в Стамбуле, наверное, они чувствовали себя в свете софитов, в таких вспышках фотокамер, красная дорожка там навстречу к Оскару… как Давид к поверженному Голиафу, наверное, вышагивал, когда из пращи уже самодельной его опрокинул и осталось только голову отрубить. Они ж думали, что они вот этот булыжник свой запустили по нашим аэродромам и мы сейчас поднимем лапки кверху и примем их условия. А тут на тебе – и лица у членов нашей делегации не серые, и головы у них пеплом не посыпаны, и взгляд не подобострастный. Короче, ничего нового, да. И предложения наша делегация делает такие, от которых на людях отказываться неудобно. Кто ж поспорит, что тяжелораненых военнопленных лучше отпустить с богом домой – пусть свои долечивают своих – такая договоренность сейчас достигнута. Молодым до 25 лет в плену не место, пусть едут к семьям. Тоже вроде все довольны. Хотя, кстати, я напомню, что Зеленский перед переговорами требовал вообще обмен всех пленных на всех – и это при том, что у нас этих пленных в разы больше. Финт с телами вообще многогранен и многослоен. Владимир Мединский заявил, что мы в одностороннем порядке отдаем 6000 трупов украинских захисняков, Умеров заявил, что достигнута договоренность об обмене 6000 на 6000, хотя Мединский сказал совсем не так. Вообще ошеломительные, конечно, цифры, которые вдребезги разбивают представления украинского обывателя о потерях, которые основаны на вранье Зеленского – это раз. Вот один слой. Второй – это, безусловно, широкий гуманитарный жест, как и обмен пленными, показывающий, что у нас есть хоть какие-то точки соприкосновения с Украиной на этих переговорах. При этом предлагается эти точки жирнее делать на некоторых участках фронта, там на 2-3 дня режим прекращения огня включать, чтобы просто павших собрать. Зеленскому эта идея не понравилась, но, я думаю, сейчас Ермаку в Вашингтоне объяснят, что это нормальная идея и надо ее поддержать, и они ее поддержат. Зеленский славится своими высказывания резкими, а потом резким переобуванием в воздухе.
Но есть еще один слой, третий. Мы одномоментно вешаем на Киев очень серьезное финансовое бремя, потому что вообще на Украине за каждого погибшего семьям обещают по 15 миллионов гривен. Это порядка 30 с небольшим миллионов рублей. И в общей сложности, если пересчитывать на рубли, им придется раскошелиться где-то на 200 миллиардов рублей, при том, что это 10% примерно от военного бюджета, при том, что у них сейчас 200 миллиардов гривен дефицит этого бюджета. И не отвертишься. Зеленский там сейчас говорит, что да, идентифицировано только 15%, как он сказал вчера, сегодня он сказал, что 20% идентифицировано, как бы нам не отдали тела русских солдат – то есть, какую-то ересь несет. Вот был уже прецедент, когда они нам вместо наших трупов выдавали российские – ну, а чего ж вы молчали? Это такой повод для пропагандистской кампании, а они промолчали?
И. Измайлов:
- Ну, у нас же, наверное, и фамилии есть, и под запись это все выдавалось.
А. Коц:
- Я не думаю, что есть фамилии всех, но Мединский заявил, что провели идентификацию и анализы ДНК. Это тоже, кстати, не дешевая процедура. Но Украина просто теперь не отвертится. Вот анализы ДНК, вот куча родственников – сравнивайте, да. Поэтому где они будут искать деньги сейчас, чтобы это все выплатить, тоже интересный вопрос. Поэтому они уже и занижают, да, в пять раз – вот 20% только идентифицированы. Ну, вот вам на 80% еще ДНК – сравнивайте, пожалуйста.
Но главное, конечно, помимо вот этого асимметричного и многослойного ответа, это наш меморандум. То есть, они-то ожидали, что мы сейчас начнем заднюю включать под налет дронов, а у нас переговорные позиции не претерпели изменений под этим давлением и мы по-прежнему требуем международное признание пяти российских регионов, то есть, плюс Крым, да. ДНР, ЛНР, Херсонская и Запорожская области плюс Крым. Мы требуем по-прежнему нейтралитет Украины и ее безъядерный статус. Мы по-прежнему, как и в первом Стамбуле, требуем ограничения ВСУ по численности. Мы по-прежнему настаиваем на правах русских и правах православных. Что касается прекращения огня, то Россия тут предложила два варианта. Первый быстрый, который еще в прошлом году российский президент озвучил – кстати, у Украины тогда было больше – это начало вывода ВСУ с территории России. Имеется в виду из четырех бывших украинских областей в административных границах – то есть, в том числе, из города Запорожье, из горда Херсона, Славянска, Краматорска и прочее. Это прекращение западных поставок оружия, это создание двустороннего центра мониторинга – кстати, у нас такой был во время Минского безвременья. Это отмена военного положения и выборы, что, естественно, Зеленскому не нравится. Украинский меморандум диаметрально противоположный. И у нас в этих меморандумах просто нет точек соприкосновения. И это значит, что… Зеленский уже заявил, что они воспринимают это как ультиматум и не воспринимают его всерьез, поэтому боевые действия, которые идут, кстати, сейчас не в пользу Киева, будут продолжаться, вместе с ними будут, я надеюсь, продолжаться переговоры. Мы от переговоров отказываться не будем ни под диверсионным, ни под террористическим давлением, просто потому, что Владимир Мединский еще на первой Стамбульской встрече в этом кейсе сказал, что война и переговоры идут отдельно. Это два параллельных процесса и, как показывает история последних 11 лет, со временем условия для Киева в обеих плоскостях – что в переговорной, что в военной – только ухудшаются. Мы видим, что сегодня у нас потихонечку полуокружение создается вокруг Покровска, у нас уже дроны летают над Константиновкой и Харьковом. Над Константиновкой тоже уже полуокружение оформляется. Мы видим, как мы потихонечку начинаем оформлять то же самое полуокружение вокруг Сум – уже до Сум мы достаем FPV-дронами и в принципе, если подтянем ствольную артиллерию, то будем доставать до Сум и из стволки, и постепенно у нас расширяется эта зона безопасности в Сумской области, становясь похожей на будущую наступательную конфигурацию на сам город. То есть, следующий меморандум, который мы предложим для Украины, будет еще хуже. Ну, как и говорилось перед этим на прошлой встрече в кулуарах, что не захотите отдавать четыре области, придется отдавать шесть или восемь.
И. Измайлов:
- Спасибо, Саша. Вопросов и тем еще много, поэтому до встречи в эфире и на страницах газеты «Комсомольская правда». Александр Коц, военный корреспондент "Комсомольской правды".
А. Коц:
- Всем пока.
Подписывайтесь на наш подкаст на любой удобной площадке, чтобы не пропустить новые выпуски с Александром Коцем!
