Звезда не на погонах: артистов предлагают освободить от службы в армии

Ю. Грымов:

- Добрый вечер! Это программа «Культурный код» на Радио «Комсомольская правда». Мы говорим о культуре и о том, из чего мы состоим. Мы живем во времена Салтыкова-Щедрина. Сегодня мы обсуждаем тему – «Звезда не на погонах». Артистов предлагают освободить от службы в армии. Эти разговоры идут давно. Даже когда я служил, эти разговоры были. Поводом к обсуждению стала новость о том, что парламент Южной Кореи принял закон, согласно которому известные участники рок- и поп-групп получают отсрочку от армии. У нас это сразу прокомментировал актер Михаил Боярский. Он тоже предлагает ввести запрет.

М. Боярский:

- Армия губит профессию у многих музыкантов, которым нужны руки, или у балетных, которым маршировать не главное в жизни. Лично я служил в армии с несколькими артистами – со скрипачами и с балетными. Это сильно подорвало их дальнейшую карьеру. Нет возможности тренироваться, репетировать, держать себя в форме. Это сказывается потом на их профессии. Я служил – ничего. И многие другие тоже служили. Это, может, даже на пользу.

Ю. Грымов:

- Для разговора мы пригласили актера Антона Макарского. Антон, вы ведь служили?

А. Макарский:

- И да, и нет. Я пошел сам после окончания театрального института, но прошел только курс молодого бойца. Дальше я очень хорошо проявил себя в части, и меня командировали в один из лучших ансамблей нашей страны – Государственный академический ансамбль песни и пляски внутренних войск Министерства внутренних дел Российской Федерации под управлением Виктора Петровича Елисеева. А это уже другая служба. Так что нормальную службу в армии я видел всего лишь те полтора месяца в учебке.

Ю. Грымов:

- То, о чем вы говорите, в моей жизни тоже было. Я был в армии художником, рисовал, делал ленинские комнаты. Я был востребованным художником. И меня переводили из части в часть, если кому-то надо было сделать новую ленинскую комнату или нарисовать плакат. Понятно, что мы с вами еще те служаки. Вы разделяете позицию, что нужно артистов освобождать от службы?

А. Макарский:

- Я об этом слышу впервые. Я не слежу за новостями. И для меня странно звучит некое обособление актерской профессии. Да, актеры – это диагноз. Да, есть творческие профессии, которые очень тесно связаны с творчеством. Но освобождать на основе занятий творческой профессией от армии для меня как-то нелепо. То же самое, как делать какие-то льготы актерам или получать особые дотации. По-моему, права должны быть одинаковыми у всех граждан государства.

Говорили про музыкантов, что у них руки, что они должны постоянно заниматься. А ювелиры? У них разве рук нет? Это тончайшая профессия, которая так же важна. Лично для меня эти полтора месяца службы в части были жизненно необходимы. Потому что мне очень часто предлагают роли военных. Как я смог бы сыграть старшего лейтенанта Веклича в фильме «СМЕРШ», не зная службы?

Ю. Грымов:

- Вы хотите сказать, что полтора месяца было достаточно, чтобы вы все поняли? Я провел в армии два года. У меня есть масса вопросов и к себе, и к тому, что я видел. Сейчас в армии стало гораздо лучше. По крайней мере, я читаю об этом, слышу от очевидцев. Я вижу, что изменилось. Не так давно загоняли людей в армию. Искали, отлавливали. Сейчас такого практически не происходит. Вы сказали, что артист – это диагноз. Значит, это медицинский случай? Может, тогда этих психически ненормальных вообще не пускать в армию?

А. Макарский:

- Наоборот. Это нужно для укрепления психики, для повышения дисциплинарных требований к человеку. Во многом армия меня приучила к пунктуальности. Во многом армия вырабатывает жизненно необходимые вещи, которые впоследствии нужны человеку любой профессии, особенно мужчине. Вы спросили, понял ли я. Да, я многое понял за эти полтора месяца. Потому что до того, как пойти служить, я сам пришел в военкомат, естественно, я советовался с друзьями, с близкими, с теми людьми, которых уважаю. И очень часто я слышал мнение: зачем тебе это надо? Там нечего делать. Я не понимал, о чем они говорят.

Когда я туда пришел, я не намного моложе вас, у нас разница в десять лет, я тоже застал армию, наверное, даже в худшем положении, нежели вы. Я служил уже с высшим образованием. Я ушел, когда мне было 24. Это был 1998 год. Полный развал всего. И я понял дословно, что значит «там нечего делать». Мы по четыре часа делали кантики у одеяла, чтобы, когда сержант пришел, он мог порезаться об этот кантик на кровати.

Ю. Грымов:

- Это еще полбеды. Когда я служил в армии, учитывая, что я рисовал, вы знаете, в каком количество квартир я сделал ремонт офицерам и прапорщикам. Для меня это был дико. На подготовку одного танцора балета государство в среднем тратит около ста тысяч рублей в год. А обучение длится восемь лет. Понятно, что если человек вырывается из этого процесса на год-полтора, крайне сложно вернуться.

В пандемию люди не могут репетировать. Я знаю, что многие оперные певцы не могут репетировать дома, потому что соседи возмущаются. Они репетируют в машине. И я не шучу. Я разделяю часть ваших слов. Но неужели, чтобы стать пунктуальным и так далее, нужно пройти службу в армии?

А. Макарский:

- Абсолютно не обязательно. Может показаться, что я противоречу сам себе, - ничего подобного. Я считаю, что права должны быть абсолютно у всех одинаковые, так же как и обязанности, независимо от профессии. Но у каждого человека, независимо от рода деятельности, должна быть возможность отсрочки или прохождения альтернативной службы в том же ансамбле, или в каком-то другом коллективе. Чтобы это засчитывалось за службу. Но если посредственный студент, который обучается балетному искусству, на которого государство тратит деньги, он еле-еле удерживается, и понятно, что у него никаких перспектив в дальнейшем не будет, почему не взять его в армию?

То же самое с актерами, с музыкантами. Есть огромное количество ансамблей в каждом округе, культурных центров при любой части. Я не вижу в этом никакой проблемы. Единственное, всех одной краской нельзя красить. Должен быть индивидуальный подход.

Ю. Грымов:

- Когда вы говорите, что в каждой части есть свой хор, ансамбль, тут я могу поспорить. Есть и гражданские оркестры, которые могут улучшать досуг в армии. Может, для этого нет смысла идти в армию, чтобы становиться музыкантом. Если инициатива не забирать в армию артистов будет одобрена, наверняка найдутся представители и других профессий, которые сочтут службу в армии для себя вредной. Например, блогеры. Скажут, что после армии будут писать гораздо хуже. Да и селфи там делать как-то не по-мужски.

Антон, вы говорите, что служить надо. Вот со мной в армии служил парень с Украины, он был трубачом. Оркестр у нас был никакой в армии. Да он туда и не попал. Или, допустим, пианист с потрясающими уникальными возможностями. Вы прекрасно понимаете, что если такой человек в течение года или двух лет будет копать землю, выполнять тяжелую физическую работу, я ездил на танке как механик-водитель, поверьте, это непростая история в плане безопасности рук. И вот этот человек не попадает в оркестр. И у него этот год идет на возможные травмы. Как быть в этой ситуации?

Понятно, что это почетная обязанность всегда была. И хочется вспомнить сразу Израиль, где откосить от армии никто даже не думает. Гордятся, выставляют свои фотографии и женщины, и мужчины. А как быть парню с уникальными руками и данными?

А. Макарский:

- Давайте я еще больше обострю предлагаемые обстоятельства и расскажу историю моего прохождения курса молодого бойца. Мы были во второй учебной роте, а в первой за стенкой был художник. Парень очень воздушный, совершенно творческий. Он писал в стенгазету, потрясающе рисовал. Через месяц его увезли в психбольницу. Его сломали. Он не мог одеться за те самые пресловутые 45 секунд. Он считал своему взводу, а те отжимались. Тот, кто виноват, обычно не выполняет упражнения, а считает. Ошибка здесь и надлом не в том, что таких людей не надо брать, а в том, что именно его и того парня, про которого вы говорили, трубача, вот его не рассмотрели как личность и отправили туда, где их просто ломали.

Почему это делается? Это отдельный вопрос. Либо из вредности комиссара, либо из желания …

Ю. Грымов:

- Я в армии был художником, коренной москвич. Понятно, что я был слаб. Я работал в штабе, рисовал картины, оформлял плац, рисовал плакаты к Дню Победы. Ко мне было такое отношение, я считаю, это связано с уровнем культуры. Знаете, где случился переломный момент? Понятно, шланг из Москвы, не хочет бегать, копать окопы. Когда вдруг им всем потребовалась моя профессия. Рисовать, посоветовать. Кто-то написал стихи неудачные своей девушке. Они обратились ко мне, я сложил два слова. Как только они почувствовали, что люди, которые умеют рисовать или творить, им нужны, сразу появляется уважение.

Я все время говорю про уровень культуры. В армии – да, жесткая история, то, что вы рассказываете. Были такие случаи на моих глазах. У нас в части один человек застрелился. Недавний случай, когда парень расстрелял сослуживцев. Это очень тяжело. Но здесь мы говорим о людях, которые их окружают. Офицеры, общая атмосфера этого всего. Это очень важный момент. Это криминал, нарушение закона, это подонки, которые совершают такие преступления, когда доводят людей до самострелов.

Я говорю о том, что подходить надо избирательно. Сегодня это можно сделать, потому что очень многие ребята мечтают служить в армии. Особенно в армию идут те, кто еще не определился. А за время службы можно определиться. А вдруг вам нужна армия? Вдруг вам там нравится? Помните, была фраза: не служил – не мужик. Сегодня это актуально?

А. Макарский:

- Когда я познакомился с моей женой Викой, с которой мы уже 21 год вместе, первый вопрос моей тещи был: служил? Так точно! Рядовой Макарский по вашему приказанию прибыл. Она сказала: молодец. И теща была на моей стороне. И остается по сей день. Такой стереотип существует. Я не придерживаюсь такого мнения. Мужчина – это не вот так. У меня был знакомая, которая при слове «мужик» обязательно делала вот так - кулак показывала. Мужик!

Есть разные люди. Я за разность. Тут все индивидуально. Вы сказали, что это преступники, подонки. Нет, это люди, которые в такой среде живут. Когда я попал первый день, это было жестко. Меня не успели постричь, сломалась машинка на сборном пункте. И вот я с такими кудрявыми длинными волосами попал в часть. Первый день, я же романтик, мне 24 года, я после Щукинского театрального института пришел. В один день обаял комиссара, Римму Матвеевну, до сих пор помню, как ее зовут, она меня за руку привела. На следующий день она сказала, чтобы меня отправили в часть, в Москве.

Часть 7456 на Подбелке. И я попадаю, меня встречает сержант: ты кто такой? Я – актер. И меня ведут через столовую, чтобы одеть. С одной стороны – сержант, с другой стороны – помощник. Они меня берут в кольцо и проводят. В меня зажигалки летят, ноги, руки. Приводят, переодевают, уводят в корпус, где находилась наша учебная рота. И нас заматывают на цепь. И я сижу вот с такими глазами. Рядом со мной еще паренек. Спрашивает: ты откуда? Вообще из Пензы, но призывался из Москвы. Он говорит: а я из Воронежа. Я так робко спрашиваю: а зачем на цепь? Говорит: чтобы не было эксцессов. И ночью старослужащие ломятся в эту дверь и кричат: духи, вешайтесь! Из атмосферы, где все друг друга любят, помогают друг другу, да, какие-то интриги есть, но это такая мелочь по сравнению с тем адом, куда я попал…

Это было очень важно для меня – попасть в такую экстремальную ситуацию. Своеобразная проверка. В принципе, я с детства…

Ю. Грымов:

- То, о чем вы рассказываете, это ужас. Это не повод, я уверен, что не везде в армии такая жесткость и жестокость. Мы дозвонились Руслану Белому, стендап-комику, резиденту Comedy Club. У него за плечами пять лет службы на контрактной основе. Он получил звание капитана и медаль «За отличие в военной службе» 3-й степени. Руслан, добрый вечер.

Р. Белый:

- Здравствуйте.

Ю. Грымов:

- Какую роль сыграла служба в армии в вашей жизни? Помогла она или затормозила творческое развитие?

Р. Белый:

- Мне тяжело сказать. На данный этап моей жизни я фаталист. Я считаю, что являюсь в той точке, в которой являюсь, благодаря всем событиям в моей жизни, в моем прошлом.

Ю. Грымов:

- Мне редактор написал, что вы комик.

Р. Белый:

- Я комик, который придумывает шутки, проверяет их и потом только выдает их как шутки.

Ю. Грымов:

- Вы шутите только за деньги. Пожалуйста, вы – фаталист. Армия как повлияла?

Р. Белый:

- Если бы сейчас стоял выбор моему ребенку идти в армию или не идти, если бы он не высказывал такого желания, я, помнится, отцу не высказывал такого желания, потому что отец еще военный, поэтому я был обречен служить, это наследие того режима, который у нас был, что ты должен обязательно идти по стопам отца, династия и так далее. Прямо сейчас, если бы мой ребенок не желал идти в армию, я бы, конечно, был бы рад и тоже говорил ему, что не нужно идти в армию. Я думаю, армия – очень специфичная организация. Это все неправда, что она делает из мальчика мужчину и так далее. Многим парням в армии приходилось тяжело. И они были надломлены. И не думаю, что они восстановились.

Ю. Грымов:

- Как вы относитесь к тому, что в Израиле это по-настоящему почетная обязанность? Люди ждут возможность служить родине, гордятся этим. А вы немножко уничижительно к этому относитесь.

Р. Белый:

- Нет, я не уничижительно отношусь. Я пытаюсь быть объективным. Я уважаю тех, кто служит в армии, избрал это своей профессией. И относятся к этому с рвением. И в армии можно быть творческим. Я таким не был. Я был глупым, тупым исполнителем. Мне отдавали приказы, я их выполнял. Везде, где я поначалу пробовал проявить инициативу, мне говорили: не надо этого делать, надо делать так, как мы сказали. Вплоть до миллиметра. И это мне не нравилось.

В Израиле, думаю, отдельная ситуация. Потому что Израиль – это страна, которая живет внутри исламского мира. Им, к сожалению, нужно быть все время во всеоружии. Наверное, там очень хороший соцпакет за то, что ты послужил своей родине в армии. Там нельзя получить гражданство, не послужив в армии. Я знаю, они там ездят на сборы потом каждый год. И для них это тоже больше событие. Потому что они проходят круто и интересно.

Меня больше после службы ни на какие сборы не призывали. А если призовут, то я, видимо, где-то поем гречку в палатках в поле, и все.

Ю. Грымов:

- Вы – профессиональный комик. Часто ли вы шутите на военную тематику? И как зрители воспринимают шутки про армию?

Р. Белый:

- Сейчас я это делаю гораздо меньше. Надеюсь, что мои скиллы повысились, я могу просто шире взглянуть на мир.

Ю. Грымов:

- Переведите, что такое скиллы?

А. Макарский:

- Навыки. Сейчас про армию пытаюсь не шутить. Если я и шутил, то шутил о своем опыте. Прямо сейчас что происходит в армии – я не знаю. Потому что доверять всей прессе и разговорам, которые идут, нельзя. Я думаю, дела гораздо лучше, чем были раньше, когда я служил. Но, наверное, не идеально. Все-таки происходят какие-то события. Я вижу, как на это реагируют начальники. Мне это не нравится. Я думаю, это по-прежнему очень закрытая от СМИ и вообще от общественного мнения организация, в которой очень много проблем, которые где-то решаются, а где-то нет. Чем ближе к штабу, тем больше они решаются. Чем дальше, они не решаются.

Ю. Грымов:

- Неужели пять лет вашей контрактной службы были потеряны? Или все-таки что-то там с вами произошло, что вы раз – и вас бросило в стендап, вы теперь резидент Comedy Club?

Р. Белый:

- В современном мире нельзя ничему доверять. Я не резидент Comedy Club, я давно уже там не выступаю, лет пять-шесть. Армия на меня повлияла. Я не говорю об армии плохо или еще чего-то. Мне было обычно в армии. Мне не было ни хорошо, ни плохо. Но армия, где я провел десять лет, я пять лет сначала учился в военном училище, а потом пять лет прослужил офицером по контракту. И эти десять лет мне дали абсолютно четкое понимание, что это не мое, это не то место, которому я хочу посвятить свою жизнь, это не мое призвание. В этом ключе я благодарен этим десяти годам. Круто, что я это понял. Потому что я мог этого и не понять. И продолжать заниматься нелюбимым делом.

Ю. Грымов:

- А сейчас то, что вы комик, это то, к чему вы стремились? Вам это нравится на данном этапе? Или тоже десять лет проработали в Comedy Club, а теперь вы на свободных хлебах и пока не будете менять профессию? Или, может, опять в армию пойдете?

Р. Белый:

- О, нет, в армию я точно уже никогда не пойду. Я вообще не хочу, чтобы была какая-то причина, по которой мне придется идти в армию. Имеется в виду, что она будет какая-то очень плохая. Скорее всего – война. Скажу так. У всех свое призвание. Армия была не моим призванием. Но мой отец, который был капитаном вооруженных сил сначала Советского Союза, а потом успел пять лет Российской Федерации послужить, он был фанат своего дела. Это было его призвание. Я уверен, что он на работу шел гораздо веселее, чем домой. Он это дело любил. Он был летчиком, техником самолета. И для него не было там неясных вопросов.

Ю. Грымов:

- Пошел шум, что вроде бы творцов, художников не нужно привлекать к службе в армии. Как вы к этому относитесь?

Р. Белый:

- Я считаю, что их надо освобождать от службы в армии. Я вообще считаю, что армия должна быть контрактной. И туда должны идти люди с определенными навыками, взглядами на жизнь и огромным желанием служить в армии. И им за это должны платит достойные деньги. Тогда всем будет хорошо. Вопрос в Южной Корее в том, что там все военнообязанные. Рядом у них Северная Корея. Они постоянно находятся в перманентном состоянии войны. Что вообще не здорово. А вот я бы хотел жить в стране, в которой за оружие держатся люди, которые умеют это делать. Не дай бог, если когда-то будет конфликт, я, Руслан Белый, буду хуже защищать страну, чем какой-нибудь Сергей Васильев, который хочет, умеет и знает как это делать.

Ю. Грымов:

- Спасибо. Вопрос к Антону. Служить в армии – это проявление патриотизма? Сейчас в школах ввели уроки патриотизма. Стыдно не служить? Это пережиток Советского Союза? Или сегодня это тоже существует?

А. Макарский:

- Мне кажется, это пережиток СССР. И не должно быть стыдно за то, что молодой человек не служит в армии и не хочет служить в армии. Мало того, я слушал ваш разговор с Русланом и просто слышал в его голосе интонации человека, который десять лет отдал армии. И то, что он сказал, что фаталист и благодарен всему тому, что было в его жизни, благодаря этому он стал тем, кто есть на сегодняшний день, это явно, что человек формировался за эти десять лет, что он оттуда вынес максимум пользы для себя.

Закончу начатую мысль, когда рассказывал о первом адском дне пребывания в части. Через недели после этого дня, даже дня через четыре, на пробежке голышом по зиме я уже думал: как здесь круто! Наверное, я останусь и дальше пойду по контрактной основе служить.

Это выражение, что армия делает из мальчика, из юноши мужчину, я тоже с ним не согласен. Я думаю, что экстремальная ситуация, в которую попадает молодой человек, очень полезна. Причем скажу такую вещь – в любом возрасте. Это позволяет для себя понять, кто я есть, куда дальше двигаться, и делать соответствующие выводы. И те сломы, надломы, которые происходят, во многом идут в дальнейшем на пользу. И то подкрепление своих желаний. Грубо говоря, если бы меня не командировали в ансамбль, я бы, наверное, пошел по военной стезе. У меня за плечами еще была общага, где нечего было есть, нечего было носить, особо мыслей об этом не было. Вот когда тебя трижды в день кормят, когда тебя одевают, когда ты занимаешься спортом, еще наш взвод никогда не чистил снег, потому что у нас была лучшая строевая песня, я был запевалой…

Ю. Грымов:

- Вы сказали, что экстремальная ситуация. Люди, которые приходят в армию, не все к этому готовы. И мне все время казалось, что люди, которые приходят в армию, их надо подготовить к экстремальной ситуации. Военная служба предусматривает экстремальную ситуацию. Но когда вы рассказывали про дедовщину и жестокость и жесткость, любой можно это рассказать про армию, эту экстремальную ситуацию создают люди. Тем самым нарушают закон. А если приходит туда парень с длинными волосами и так далее, надо его подготовить к экстремальной ситуации, помочь, укрепить. И взять от него его таланты. Может быть, он получит вторую профессию – военную.

А. Макарский:

- Так делается в том же Израиле.

Ю. Грымов:

- Есть абсолютное ощущение, под которым я подписываюсь. Служить в театре. Ведь люди не работают в театре, они служат. Я счастлив, что вижу людей, которые правда служат этому искусству, людям, зрителю. Скажу честно, что только в театре я понял, что здесь действительно люди служат. Не подзарабатывают, калымят.

А. Макарский:

- Халтурят.

Ю. Грымов:

- В театре это не получается. В театре люди служат. И в армии люди служат. Что для вас значит – служить своей Родине?

А. Макарский:

- Сразу, что мне пришло в голову, максимально честно и качественно делать то дело, которым ты занимаешься. Во-первых, найти то дело, которое мне нравится и нравится людям, и максимально честно его выполнять. По-моему, это значит – служить своей Родине. Если я выбрал военную профессию, то я принимаю правила игры, те предлагаемые обстоятельства, которые там существуют. То, что все очень криво, это уже недостаток этой системы, которую необходимо исправлять. А то, что в театральной системе на временной отрезок девяностых годов тоже было очень криво, это следствие того, что я тоже в театре не служу, а у меня дедушка – народный артист, который большую часть жизни прослужил в Пензенском драматическом театре. Поэтому я не мог… Вот здесь спектакль сыграю, вот здесь снимусь, вот здесь поеду на концерт. Не получается.

Есть еще одна профессия, призвание, где служат, это церковь.

Ю. Грымов:

- Я еще хочу сказать про врачей. И то, что сегодня человек, если он не служит, а работает, то в экстремальной полувоенной ситуации медики служат.

Спасибо за разговор. Что вы хотите сказать по поводу армии и артистов?

А. Макарский:

- Не хочу, чтобы разделяли артистов, музыкантов. Хочу, чтобы смотрели на таланты каждого человека. И чтобы решение принималось в соответствии с качествами, талантами и желанием служить Отечеству.

Ю. Грымов:

- Спасибо! Я считаю, что режиссерам надо в армию. Ох там типажи, характеры и события. Лучше ВГИКа иногда нужно сходить в армию. А помните, какие люди пришли с фронта!

Понравилась программа? Подписывайтесь на новые выпуски в Яндекс.Музыке, Apple Podcasts, Google Podcasts, ставьте оценки и пишите комментарии!

Для нас это очень важно, так как чем больше подписчиков, оценок и комментариев будет у подкаста, тем выше он поднимется в топе и тем большее количество людей его смогут увидеть и послушать.