Превратилось ли Евровидение в политическое шоу фриков
Ю. Грымов:
- Здравствуйте. Это программа «Культурный код». Сегодня очень хочется поговорить про «Евровидение». Наверняка наши слушатели заметили, что к нашему культурному коду этот музыкальный конкурс особого отношения, наверное, не имеет, хотя он идет очень давно. Россия впервые выступила в конкурсе «Евровидение» в 1994 году. Тогда певица Юдифь представила композицию «Вечный странник» и заняла с ней 9-е место. Где эта певица Юдифь? Я попытался найти. Судьба ее складывалась по-разному, сейчас она на бэк-вокале, то есть она кому-то помогает в выступлениях.
Поэтому очень интересно, как мы на это реагируем, и вообще, что происходит с «Евровидением». Мы пригласили Виктора Яковлевича Дробыша, композитора, музыкального продюсера. Но уже по сложившейся традиции представители шоу-бизнеса соглашаются прийти, а потом не выходят в прямой эфир. Вот такой у нас шоу-бизнес. К сожалению, его нет на связи.
От России на конкурс «Евровидение» в этом году поедет певица Манижа. Она из Таджикистана, но с 1990 года живет в России. По традициям, любую страну может представлять любой житель планеты, как у нас происходит в футболе – национальная сборная, а в ней играют все.
Вопрос радиослушателям. Что вы думаете про «Евровидение», что это за конкурс, смотрите ли вы его, переживаете, голосуете ли вы за других участников?
К нам присоединился Дмитрий Белецкий, журналист.
Д. Белецкий:
- Юрий Вячеславович, пока мы ждем Виктора Яковлевича Дробыша, скажу, что это выступление в эфире Первого канала мы выбрали всей страной, как это было объявлено, национальный отбор, три кандидата. Кто-то назвал их довольно спорными кандидатами, но, как бы там ни было, выиграла песня Манижи. Как вы сами оцениваете это выступление? Эта песня достойна того, чтобы представлять Россию на «Евровидении», и вообще, надо ли как-то строго отбирать песни, с которыми будут выступать конкретно на этом конкурсе? Потому что многие считают, что «Евровидение», мягко говоря, не тот конкурс, к которому надо серьезно готовиться.
Ю. Грымов:
- Во-первых, я очень бережно отношусь к любому мнению. Конечно, когда так публично выбираются исполнители, которые будут представлять Россию… Конечно, есть критика, есть мнения. Это базируется и на объективных реалиях, и субъективных. То, что касается моего мнения, я скажу, что мне это выступление (не хочу никого обидеть)… Я подумал: где же я подобное слышал? Чувствую, что есть что-то в эстетике и подаче такого музыкального материала Манижи. И я понял, где я слышал подобное. Это КВН, музыкальный конкурс, когда ребята из институтов шутки шутят. Вот там происходит примерно такое же слияние юмора, какого-то социального окраса и т.д. Поэтому это было похоже на выступление КВН по телевидению. Хорошо это или плохо? Я не специалист. И вообще, я скептически отношусь к этому конкурсу, потому что эстрады как таковой практически не существует в мире, а это все-таки эстрадный конкурс. Помните, как в последнее время дергались справа налево, и были группы с металлическим музыкальным уклоном, был рэп, все что угодно, даже наши «Бурановские бабушки». То есть все время дергались, хотя это был так называемый эстрадный конкурс. Но эстрада ушла, устарела, и все это поделилось на какие-то музыкальные меньшинства. Поэтому я скептически отношусь к этому конкурсу, считаю его большим бизнесом.
Д. Белецкий:
- Вы говорите, что эстрады уже нет, эстрада умерла. А что вы подразумеваете под этим? Казалось бы, люди выступают, у разных музыкальных групп есть своя аудитория. Может быть, просто нет эстрады в том представлении, как мы помним, когда в Советском Союзе была эстрада? Но это была такая подготовленная эстрада.
Ю. Грымов:
- Когда я говорю «эстрада», я сразу вспоминаю (если мы говорим про «Евровидение»), группу ABBA, которая победила. Мне кажется, это единственная группа, которая после «Евровидения» получила мировую известность и стала топ-группой. Группа ABBA для меня – это потрясающие мелодисты. И в это я вкладываю абсолютно все – профессию, талант, дар и т.д. А сегодня такая музыка, извините, по приколу. И когда мы говорим про Манижу, мне тоже кажется, что это некий прикол. И я прекрасно понимаю, что это «Евровидение», песня про женщин, про свободу женщин. Наверное, это какой-то расчет – стратегический, политический.
И мне хочется у наших радиослушателей узнать, как они относятся к этому конкурсу, голосуют ли они за кого-то, переживают, и вообще, видят ли они недостатки в этом конкурсе?
Д. Белецкий:
- Юрий Вячеславович, вы неоднократно говорили и о том, что кино стало не то, и в принципе о культуре. Сейчас мы говорим о музыке и об эстраде, что она стала уже не та, что та классическая эстрада, которую мы помнили, ушла. И сейчас про «Евровидение» многие говорят, что это стало шоу фриков. Мы помним, те, кто больше выделяется, кто не похож на других, тот часто побеждает. А почему так произошло? В какой момент произошел этот перелом?
Ю. Грымов:
- Дмитрий, я напомню, что с 1956 года «Евровидение» существует. Тогда основной идеей создания этой зрелищной, развлекательной программы было что? Объединение послевоенной Европы. Согласитесь, очень важное и очень гуманное мероприятие. Но что мы видим сегодня? Сохраняется ли это «голосование с добрым сердцем»? Вряд ли. Мы видим, как враги народов объединяются как раз наоборот. Смотрите, мы за себя голосовать не можем. Мы с каждым годом показываем статистику, какие страны за нас проголосовали. И потом выходит масса возмущенных статей, что за нас не голосовала Белоруссия, Украина вообще нас не вспоминает. То есть те, которые были нашими братьями в СССР (я так и правда считал), повернулись к нам, мягко говоря, спиной. И это тоже показатель. Так же, как сегодня и с кино.
Возвращаюсь к вопросу о «Евровидении». Вы спросили по поводу моего отношения. Я сказал про «Евровидение», вы сказали про кино. Хочу вам привести пример. Мы не делали об этом программу, хотя это уже не является большим событием. Совсем недавно закончился «Берлинале» - фестиваль кино в Берлине. Когда я в программе говорю, что кино стагнирует, уходит на второй план, превратилось в некую жвачку, поддавки зрителю, а любой кинофестиваль – это пережитки ХХ века. В XXI веке голосует сегодня интернет. Так вот, Дмитрий, знаете, какой фильм победил на «Берлинале»?
Д. Белецкий:
- Наверняка что-то такое, что будет чествовать меньшинства, что будет очень толерантным, что будет шагать в ногу со временем.
Ю. Грымов:
- Почти отгадали. Победила откровенно жесткая порнография румынского режиссера. Я не шучу – победил порнофильм. Причем жюри было абсолютно профессиональное, состояло из режиссеров, продюсеров. То есть люди отдали первое место порнографии из Румынии. Вот ответ на все вопросы. Если раньше фестиваль в Берлине считался больше политическим, награды распределялись уважаемым людям, которые высказывались в своих картинах. А здесь просто победила порнография со всеми вытекающими оттуда кадрами, ракурсами и так далее.
С «Евровидением», по-моему, происходит примерно то же самое. С одной стороны, представители шоу-бизнеса разные, условно говоря, недавно я видел по телевидению, что Филипп Киркоров презентовал свою подопечную, которая будет выступать за Молдавию. Понятно, что Филипп для этого сшил костюм со стразами. Хотя у него уже были костюмы со стразами. И вот он туда поедет в этом костюме. Вот такой яркий, блестящий представитель шоу-бизнеса. С другой стороны, мы видим просто нормальный бизнес-проект, СМС-голосование. Если кто-то захочет посчитать, а я бы не поленился это сделать – посчитать, сколько за секунду зарабатывается денег на СМС-голосовании. Это тот самый бизнес-проект, к творчеству и развитию той самой личности, я думаю, это практически не имеет никакого отношения.
Д. Белецкий:
- Вы же понимаете, если есть своя аудитория, аудитория немаленькая, конкурс смотрят по всей Европе, по всему миру, может быть, аудитория создает тот самый запрос?
Ю. Грымов:
- Нельзя забывать, с 1956 года идет этот конкурс. Он имел абсолютно благие намерения – объединить послевоенную Европу. А потом это потихонечку перешло в шоу-бизнес. А в последнее время это превратилось просто тупо в зарабатывание денег, как мне кажется, на СМС-голосованиях. Но даже если взять небольшую статистику. В 1996 году выступала русская певица Юдифь. Где она, что она? Поет сейчас на бэк-вокалах. Практически яркое будущее случилось только к «АББА» - всемирное будущее.
У нас в эфире Виктор Яковлевич Дробыш, композитор, музыкальный продюсер. Я читал, что, когда вас журналисты просили комментировать певицу Манижа, вы говорили, что не слышали ее. Сейчас наверняка вы ее уже послушали. Что вы скажете по поводу музыкального материала в исполнении певицы Манижа? Вы предельно искренни, поэтому я рассчитываю на вашу искренность.
В. Дробыш:
- Извините, что я вас подвел. Я ждал этого эфира.
Ю. Грымов:
- Как только у нас в эфире представители шоу-бизнеса, все время идут срывы. Но это уже закономерность. А люди театра, литературы, кино – старая гвардия – за полчаса на связи. что вы думаете про певицу Манижу?
В. Дробыш:
- Манижа, если рассматривать все ее творчество, там есть интересные вещи. Там уже есть небольшой багаж, я ознакомился. И многие серьезные музыканты к ней относятся с уважением. Если говорить в принципе о багаже. Я послушал эту песню, которая была на отборочном, я не понимаю прикола. Мне кажется, что в этом году, наверное, надо было отправлять кого-нибудь, вот Little Big прекрасно было. Единственное, что нужно европейскому и нашему зрителю в тяжелый пандемийный год, это в один субботний вечер достаточно весело провести время дома.
Я не против русского языка. У меня «Бурановские бабушки» пели на удмуртском, потому что не могли никакого другого выучить. Просто я приделал Party For Everybody, и мы заняли второе место. Дело вообще не в языке.
Ю. Грымов:
- Вы сказали – по приколу. Я тоже послушал, когда был конкурс. У меня полное ощущение, что это песенный номер из КВН.
В. Дробыш:
- Мне сегодня многие люди, прямо скажем, серьезные люди, шлют на телефон всякие разные сообщения: как же так, как не стыдно? А почему проигнорировали мнение кого-то? Мне кажется, что это совсем несерьезно. И это самое обидное, что опять междусобойчик. Я не понимаю, кто принял это решение.
Ю. Грымов:
- Было голосование в прямом эфире. Голосование 8 марта…
В. Дробыш:
- Когда все бросили ухаживать за своими женщинами.
Ю. Грымов:
- Но в то же время певица Манижа поет о тяжелой жизни женщин. Это случайное совпадение – 8 марта? Или это тонкий продюсерский ход для голосования?
В. Дробыш:
- Я думаю, что ничего другого особенно рейтингового у канала не было. И они думали, что этим шоу они возьмут и соберут какие-то цифры. Вы же знаете, как это на телевидении. Я не думаю, что какие-то более глубокие истории здесь.
Ю. Грымов:
- Стало ли «Евровидение» культурным кодом (моим, по крайней мере)? Нет, не стало. Хотя я его периодически смотрю, мне интересно и т.д. Здесь хочу сказать в защиту продюсеров, того же Константина Эрнста, Юры Аксюты. Это же большая ответственность, кто-то все равно должен принять решение и кого-то выбрать. Это очень сложно. Говоря о продюсерах Первого канала, которые выбирали претендентов на конкурс «Евровидение», Виктор, не думаете ли вы, что это связано с какой-то такой европейской толерантностью, политкорректностью? Потому что Манижа – такая яркая женщина, которая защищает права женщин. И я прекрасно понимаю, что когда она поедет на «Евровидение», об этом будут говорить журналисты, она будет давать интервью и т.д. Может быть, расчет такой, чтобы привлечь внимание, что в России женщина говорит о защите женщин, о тяжелой доле женщин, о которых она поет свои песни, может привлечь к ней внимание хотя бы прессы?
В. Дробыш:
- Возможно, это повод для пиара всей этой истории. Но, на мой взгляд… Вы же знаете, «Евровидение» - это конкурс песни, а не исполнителя. Ну, задумывался как конкурс песни.
Ю. Грымов:
- Он задумывался вначале как объединение Европы после войны. Конечно, я тоже так считал, что песня и исполнитель – это главное, что мы можем оценивать. В одном из интервью вы сказали: «Искусство должно быть вне политики». Но давайте честно скажем, в 2021 году можно быть вне политики? Посмотрите, что творится в мире, творится в Америке, творится в Европе. Можно сегодня быть вне политики?
В. Дробыш:
- Наверное, нет. Но, знаете, были песни, например, Стинг - If the Russians love their children too, и Леннон любил быть в политике.
Ю. Грымов:
- Но это единицы.
В. Дробыш:
- Это когда крик души. Сейчас все равно, мне кажется, музыка должна оставаться музыкой.
Ю. Грымов:
- Музыка – да. Но сейчас же «Евровидение» может быть инструментом. Я уже говорил про голосование. Все наши братья (Украина, Белоруссия), понятно совершенно, что они будут голосовать вяло.
В. Дробыш:
- Значит, если мы сделаем песню о какой-то судьбе женщины, то все наши братья начнут голосовать бодро?
Ю. Грымов:
- Нет. Начнет голосовать Норвегия, Дания, начнут голосовать европейские страны, где (извините) промыты мозги настолько… И мы столько раз уже в программе «Культурный код» обсуждали этот дурацкий закон на «Оскаре», когда должна быть женщина, секс-меньшинства, национальные меньшинства и люди с ограниченными возможностями. Это же не шутки, это не Салтыков-Щедрин, это сегодняшний день. Поэтому, может быть, продюсеры понимают, что сегодня мы живем по законам этого странного политического существования, и это поможет обратить внимание на певицу Манижу в Европе, чтобы за нас проголосовали?
В. Дробыш:
- Я думаю, нет. Думаю, люди, когда слушают песню, они не отделяют ни текста от музыки, не пытаются выдернуть какой-то кусок. На них либо это производит впечатление, либо не производит. Нельзя разложить по полочкам, дать какую-то оценку внизу строчкой какой-то: знаете, это песня про это и про это… Это же так не происходит. Скорее всего, происходит так. Вот были безусловные хиты, начиная с ABBA (вы ее уже вспоминали несколько раз). Ну, например, Рыбак. Вспомните, как он разорвал…
Ю. Грымов:
- И где он? Он в Норвегии и остался.
В. Дробыш:
- Это уже другой разговор. Я вообще к «Евровидению» отношусь, как к субботнему вечеру, когда вся Европа стекается у экрана и смотрит приблизительно одно и то же. И ничего большего в этом мероприятии нет. Это все происходит одномоментно – люди сели и увидели всего лишь один раз. Ну, и несколько раз на повторе какой-то самый яркий кусочек этой песни.
Ю. Грымов:
- Любое яркое событие, любой кинофестиваль, награды Букеровской премии за литературу проходят раз в год. Это не просто так. Вся Европа в одну минуту начинает слушать представителей разных стран. Вообще это замечательно.
В. Дробыш:
- Я вам и говорю, когда вся Европа садится у телевизора, у тебя есть один шанс произвести на них какое-то впечатление, неважно какое. В каком-то году произвела впечатление сербская певица какой-то грустной балладой…
Ю. Грымов:
- Как неважно, какое впечатление?
В. Дробыш:
- Это может быть веселье, это может быть вот такой посыл, который сделали финны, группа Lordi. Они сделали такое анти-«Евровидение», и народ проголосовал. «Бурановские бабушки» в свое время весело выступили. То есть нужно произвести на них впечатление, любое впечатление, за три минуты. А когда мы начинаем глубоко копать, это мы говорим, может быть, о людях, которые глубоко занимаются «Евровидением», начнут сейчас разбирать на фан-клубы, на косточки, будут это обсуждать, появятся какие-то блоги. Это другое.
Ю. Грымов:
- Виктор, вы прекрасно знаете, за счет этого и живет этот конкурс так долго. Как вы думаете, можем ли мы в России замутить (извините за это слово), сделать конкурс такого уровня? Мы можем такое сделать, чтобы противопоставить себя и сказать: ребята, а мы немножко по-другому это видим? И чтобы поднять музыкальный уровень.
В. Дробыш:
- Вы имеете в виду, что так же вовлечь в процесс все страны Европы?
Ю. Грымов:
- Попытаться. Потихоньку, по одному, по два. Тяжело, я понимаю.
В. Дробыш:
- Например, мы сейчас работаем над проектом, у которого пока нет точного названия, где будет вовлечено огромное количество азиатских стран, вплоть до Японии. Но ничего нельзя делать по приказу. Если народ не будет смотреть, то их не заставишь смотреть пляски народов мира. Поэтому есть такие намерения. «Евровидение» начиналось, кажется, с 6 стран.
Ю. Грымов:
- Ну да, совсем мало. Виктор, про «Евровидение» мне сейчас трудно говорить, потому что все же стареет, все должно меняться, модифицироваться. Но если забыть, что выбрали Манижу, кого бы вы посоветовали рассмотреть для участия в конкурсе в этом году?
В. Дробыш:
- Little Big.
Ю. Грымов:
- Но они отказались. Потому что они в том году должны были поехать, а в этом году они красиво отказались.
В. Дробыш:
- Очень жалко. Мне кажется, это был такой хороший претендент. Опять же, в рамках того, что я сказал, что год нелегкий, поэтому, мне кажется, людям нужно какое-то веселье, какая-то радость, опять же, для субботнего вечера. Вы знаете, как люди смотрят «Евровидение» в Европе? В Германии все пьют пиво, едят сосиски…
Ю. Грымов:
- Виктор, я слышал, что в Германии едят сосиски и пьют пиво по любому поводу.
В. Дробыш:
- Это для них, как какой-то четвертьфинал чемпионата мира по футболу.
Ю. Грымов:
- Все равно это событие. А как вы относитесь к тому, что в этом году, знаете, какой лозунг на «Евровидении»?
В. Дробыш:
- Какой?
Ю. Грымов:
- «Откройся». Что это значит, как вы думаете?
В. Дробыш:
- Для многих это, может быть, открытие супермаркетов. Или ресторан, в который они не могут попасть в Германии на протяжении нескольких месяцев. Я не знаю. Или говорят «откройся миру»?
Ю. Грымов:
- Там все театры закрыты, все закрыто. В России все-таки мы перешли рубеж 25% в театре, работаем 50. Но сегодня это все равно – «Откройтесь». Виктор, у вас есть надежда, что мы победим и войдем в пятерку?
В. Дробыш:
- Нет.
Ю. Грымов:
- Ваш прогноз?
В. Дробыш:
- Не знаю. В районе 10-го.
Ю. Грымов:
- По традиции в конце программы у нас небольшой блиц. Может ли сегодня артист обойтись без продюсера? Завести себе пару аккаунтов в TikTok, Facebook, снимать это видео в YouTube? Или это утопия?
В. Дробыш:
- Может. И раньше мог. Бывают такие примеры, например, Филипп Киркоров, я считаю, он сам себе продюсер и сам себе лучший продюсер. Для него трудно придумать кого-то другого. А кому-то нужен продюсер. А кто-то был бы гораздо лучше с продюсером, чем без. Это вообще не является обязательным – иметь или не иметь продюсера.
Ю. Грымов:
- Насколько я понимаю, продюсер, особенно в шоу-бизнесе, это как минимум взгляд со стороны.
В. Дробыш:
- Да.
Ю. Грымов:
- Если вы говорите про Киркорова, то понятно, что артист должен развиваться. А если ты сам с собой, перед зеркалом, надеваешь один и тот же костюм на себя, я имею в виду и музыкальный костюм, и сценический, то продюсер, мне кажется, все-таки помощник.
В. Дробыш:
- На мой взгляд, если продюсер – не фуфлыжник, который придумал себе это имя и сам себя так назвал, не имея для этого никаких ни предпосылок, ни реально талантов, то тогда такой продюсер не нужен. Если это человек, который заслуживает это звание, может быть тебе полезен, это было бы лучше. Просто сегодня некоторые люди могут сидеть у компьютера и решить все свои вопросы от начала до конца. Весь спектр проблем они могут решать, не отходя от компьютера. Мы знаем примеры, кто победил, кто-то из топов сделал себя сам. Вопрос – как долго они проживут. Сейчас долго почти никто не живет. Это уже следующий вопрос.
Ю. Грымов:
- Может ли музыка иметь срок годности?
В. Дробыш:
- Хорошая музыка должна быть без срока давности, годности. Расскажу очень грустную историю. Была «Фабрика звезд» в 2017 году, когда я уже собрал лучших 18 человек, я пытался им провести первое собрание, рассказать немножко о том, что происходит в мире. И говорю: вы знаете, есть такие группы, которые никуда не деваются, например «Битлз», продолжаю дальше. И слышу, они начинают: «Битлз» - а что это такое? Один говорит: да это мужики какие-то русские – не русские…
Ю. Грымов:
- Давайте честно, «Битлз» - великая группа, но она тоже девается.
В. Дробыш:
- Это я первый раз на себе ощутил, что девается. И моя любимая группа, которая для меня номер один в моем хит-параде навечно, это группа Queen, может быть, и она бы делась, если бы вдруг не сделали фильм «Богемская рапсодия» и опять не подогрели интерес к Фреди Меркьюри. Они опять взлетели по продажам, опять получали «Грэмми», опять вернули интерес к Queen. Как будто эта группа в этом году выпустила «Богемскую рапсодию».
Ю. Грымов:
- О чем это говорит? У нас в гостях был режиссер Сокуров, он тоже говорил: фильм стареют. И умирают. А если периодически напоминать и правильно расставлять приоритеты, то они не будут так быстро стареть.
В. Дробыш:
- Согласен. Но иногда это как раз проверка качества. Я люблю старые фильмы. У меня жена их не любит.
Ю. Грымов:
- У вас молодая жена?
В. Дробыш:
- Она почти моя ровесница. Некоторые старые фильмы смотрятся сегодня немножко наивно. Лично для меня. Но есть такие старые фильмы, если говорить о военных, как «А зори здесь тихие», то этот фильм для меня что первый раз я его увидел, когда был еще мальчишкой, что я смотрю его сегодня. Он для меня не изменился никак. Ни в качестве, ни в наивности, ничего не произошло. Как я его любил, точно за это же я его люблю сейчас.
Ю. Грымов:
- Это серьезное и искреннее кино.
В. Дробыш:
- И «Бриллиантовая рука», «Иван Васильевич меняет профессию», которые я любил тогда. Сейчас есть фильмы, которые никак не изменились. А есть фильмы, которые стали немножко смешными, наивными. Иногда думаешь: а за что я его так любил?
Ю. Грымов:
- Что для вас нравственное воспитание нации?
В. Дробыш:
- Точно не пытаться за уши тянуть и привязывать их к политической обстановке в стране. Хотя под этим лозунгом очень часто люди пытаются решать свои политические вопросы.
Ю. Грымов:
- Я говорю о нравственности, это немножко другая история. «Крошка сын к отцу пришел…»
В. Дробыш:
- Пытаются бороться нецензурной лексикой где-то. даже в сетях.
Ю. Грымов:
- А как в работе продюсера обойтись без крепкого слова?
В. Дробыш:
- Я не обхожусь. Я использую.
Ю. Грымов:
- Вы запрещенными словами режете правду-матку?
В. Дробыш:
- Да, считаю, что русский мат, если его красиво использовать, очень хорошая штука. Но есть люди, которые могут ругаться красиво. И среди ваших коллег есть люди, которые уникально ругаются матом. А есть человек, который скажет одно слово, после чего хочется либо от него подальше отойти, либо пойти помыться. Этим надо уметь пользоваться. Что касается нравственности, это должно быть искренне. И своим собственным примером ты должен показывать это. Я ответственен за своих детей и за всех, кто меня окружает. И кто слушает мои песни.
Ю. Грымов:
- В какой момент продюсеру пора на пенсию?
В. Дробыш:
- Когда продюсер решил запеть. Это первый шаг, что у него с головой не в порядке. Когда продюсер начинает подсвистывать и уже отрывается от времени, в котором он живет, перестает осознавать, где он находится.
Ю. Грымов:
- Любой человек со временем тормозит. Нельзя же постоянно молодиться.
В. Дробыш:
- Как раз нельзя молодиться. Ни в коем случае. Нужно оставаться тем, кем ты есть. Ван Хален умер в этом году, Uriah Heep – Кен Хенсли. Они не молодились, они ушли великими.
Ю. Грымов:
- Спасибо. У нас в гостях был Виктор Дробыш.
Понравилась программа? Подписывайтесь на новые выпуски в Яндекс.Музыке, Apple Podcasts, Google Podcasts, ставьте оценки и пишите комментарии!
