Ирина Апексимова: Я счастливый человек, мне в детстве практически ничего не запрещали

Ю. Грымов:

- Добрый вечер! Вот недавно мы говорили о театрах Белоруссии, которые в одном порыве подписали заявления об уходе и бастуют, да. Мы говорили о том, что же им не нравится. Я тоже удивился, что какие необычные условия, на которые рассчитывают актеры театров в Белоруссии, чего давно в Москве уже нет. Я имею в виду пятилетние контракты, квартиры и т.д. Оказывается, в Белоруссии все это до сих пор существует. Сегодня я хочу поговорить с Ириной Апексимовой, актрисой театра и кино, директором театра на Таганке. Это человек, которого я безмерно люблю, давно с ней дружу, она снималась в моей картине и я вижу, как развивается театр на Таганке, я вижу, как она переживает, как она устает, как она радуется успеху. Это правда. И, конечно, мы сегодня говорим об открытии сезона театра на Таганке и вообще московских театров. Но начну я с другого. Ирин, такой вопрос. Ты слышала, наверное, сегодня в новостях, сказали, что Берлинский фестиваль отменит целую номинацию. Теперь будет только за роль - женская и мужская роль: теперь не будет такого… Вот как ты к этому относишься? Что это за явление такое?

И. Апексимова:

- Мне кажется, что это глупость. Потому что все равно существуют женщины и мужчины... Это все какая-то фальшивая, придуманная толерантность, я в этом абсолютно уверена. Люди начинают сходить с ума. Если уже убирают великие произведения классические, фильмы какие-то художественные и т.д. - я про то, что происходит в Штатах - это какая-то безумная толерантность. Я не понимаю смысл в чем. Что, женщины обижаются, что их называют женщинами, а мужчины, что их называют мужчинами?

Ю. Грымов:

- Помнишь, вот этот родитель 1 и родитель 2 - это все отсюда…

И. Апексимова:

- Ну, слава богу, да минует нас чаша сия… послушай, я надеюсь только на это и мечтаю об этом.

Ю. Грымов:

- Я вот тоже на эту тему думал, что, как же это всегда было замечательно, как это красиво все время преподносилось - женская роль. И начинали перечислять великих актрис, красивых женщин Советского Союза, России и т.д. И вдруг Берлин, законодатель этой моды, вот они впереди планеты всей! Да, я тоже очень расстроился. Но давай перейдем к театру. Скажи, пожалуйста, вы открыли театральный сезон довольно таки нестандартно. У вас был реализован проект «Репетиция». По сути, театр на Таганке работает в том режиме, в котором и работал. Репетирует спектакли, ищет какие-то новые формы решения, и вдруг театр на Таганке приглашает зрителей во время сцены действия, потому что репетиция довольно таки вещь интимная, она бывает очень разная, и как ты считаешь, этот проект как принял зритель? Вот то, что зрители на репетициях?

И. Апексимова:

- Этому проекту уже много лет, ему уже пять лет, мы начали его еще в 2015 году, когда я только пришла в театр на Таганке, и речь шла о том, что нужно искать новых режиссеров, новые какие-то формы театральные и т.д. И для того, чтобы меньше было, скажем так, падений, я придумала такую форму, которая называлась «Репетицией». Это режиссеры делают эскиз на спектакль, который они мечтают поставить в театре на Таганке. Это семидневный репетиционный процесс и с таким вот этапом выходит на зрителя, потому что зритель все равно нужен, все равно хотя бы даже неделя, но это этап и артистам нужен зритель, нужен какой-то отклик. И в то же время, когда есть какие-то сомнения, я смотрю на то, как реагируют зрители на тот или иной материал, на ту или иную резкую форму, или на достаточно традиционную, нафталиновую, можно так сказать… Нам интересен отклик зрителя в данном случае. И этот проект нам принес очень много хороших примеров, достойных. Ну, хотя бы три Золотые маски. «Суини Тодд» тоже вышел из проекта «Репетиции», «Старший сын» тоже вышел из проекта «Репетиции»… «Вий»… Но мы открылись сейчас в августе именно этим проектом, потому что, во-первых, мне было страшно открывать большую сцену, скажу тебе абсолютно откровенно. А проект «Репетиция» идет на малой сцене. Я не понимала, мы все немного не понимали, пойдут ли зрители в театр в принципе. И как будет работать эта шахматная рассадка, эти маски в зрительном зале, поэтому мы пошли таким путем - решили перестраховаться и начать с малой сцены. И проект «Репетиция» в данном случае очень удобен. Тут минимальные затраты, при этом на малой сцене 100 мест, шахматная рассадка - это 44 места…

Ю. Грымов:

- 25 сентября все-таки состоится премьера спектакля «Снегурочки» уже на большой сцене?

И. Апексимова:

- Да, я надеюсь, что состоится эта премьера. Сейчас идут репетиции и прогоны, мы должны были выпустить этот спектакль в конце марта, но нам помешал карантин... Спектакль мы репетировали, но заморозились и сейчас идет такой период восстановления, плюс поменялись за это время некоторые артисты, пришли в труппу двое новых артистов, их вводят в этот еще не состоявшийся спектакль. Надеюсь, 25 сентября мы увидим зрительный зал.

Ю. Грымов:

- Ну да, конечно… Ир, вот есть такая опасность, что вот поезд работал, топка горела, колеса двигались, пар шел - я говорю о репетиционном процессе - потом бац, и сейчас восстановление. Это все по новой? Вот как ощущают эту паузу актеры, выходя сейчас на премьеру «Снегурочки»?

И. Апексимова:

- Я понимаю, что, конечно, онлайн существования театра это не театр в принципе. Но мы по крайней мере пытались будоражить друг друга, чтобы во время этого карантина совсем не покрыться слоем пыли, нафталина и паутины. Поэтому все были в такой как бы готовности. Слава богу, я не ожидала, но у нас без истерик прошел карантин и все перенесли это достаточно спокойно. Может быть, для театра на Таганке это было даже в какой-то мере выгодно. Потому что все очень устали, очень тяжелый был сезон и это был такой отпуск, о котором никто не пожалел. Поэтому все вышли. Конечно, сначала сложно выходить. Потому что столько месяцев сидели, и приходить к 11 утра и уходить поздно вечером - это сложновато. Конечно, усталость быстрее накапливается, просто потому что забыли, как это работать с утра до ночи. Тем не менее, труппа в готовности. Плюс, кстати, проект «Репетиция» очень много дает в этом смысле. Потому что это такая «вилка в одно место», когда ты за семь дней должен выучить невероятное количество текста и выйти в новой роли на зрителя. Вчера буквально мы показывали «Капитал» Маркса, представляешь, у нас артист выучил текст…

Ю. Грымов:

- Ну, до этого был другой артист - Владимир Ульянов - он тоже выучил «Капитал»…

И. Апексимова:

- Но не за семь дней же!

Ю. Грымов:

- Да, у него было чуть больше времени… Скажи, пожалуйста, а где грань, когда можно осовременивать классику? Она где-то проходит? Твое личное общение с режиссерами, твое личное ощущение… вот вы ставите Островского, «Снегурочку», вот эта грань где проходит? Она проходит через что? Есть ли какая-то ответственность? Есть ли какой-то трепет?.. И когда это приносит больше вреда, если так можно говорить…

И. Апексимова:

- Ну, как бы очень сложный вопрос, Юр. Где эта грань, я вряд ли смогу определить. Каждый сам себе цензор и какое-то чувство, наверное, интуиции и вкуса помогает тебе провести эту грань. Я не люблю, когда просто ради современности, ради того, чтобы как бы спектакль классический смотрелся современным, надевают джинсы, берут в руки мобильные телефоны и т.д. Я не про это. Я про то, что сейчас очень сложно ставить классику по-настоящему. Потому что самое сложное, это чтобы сегодняшние современные люди говорили тот самый прекрасный классический текст и его абсолютно оправдывая, почему они произносят его. Не коверкая, не вставляя современные фразы и т.д. Это самое сложное для режиссера и для артистов. Оправдать этот классический материал, мотивировать его и чтобы он звучал абсолютно как будто ты сегодня разговариваешь. Вот если мы об этом говорим, то я руками и ногами за такое осовременивание классики. Если мы говорим о каких-то модных тенденциях, то я не знаю, нужно понимать, а почему ты это делаешь, зачем ты это делаешь. А потом, повторюсь, конечно, у каждого своя граница и человек может определить это каждый сам себе. Я не могу это сформулировать. У тебя наверняка есть формулировка. Потому что ты режиссер. Я, как актриса, я больше как животное, если мы говорим о театре. Я не смогу это сформулировать, я могу это только прочувствовать.

Ю. Грымов:

- На самом деле для меня просто есть одна очевидная такая вещь, абсолютно очевидная. Я никогда не трогаю текст. Я могу его сократить. Я даже не меняю местами сцены… Но мне кажется, что сегодняшний зритель хочет приходить на что-то сегодняшнее. Что здесь и сейчас. В зале не сидят люди из 19 века, да. И я как раз считаю, что это абсолютное ханжество, когда кто-то прикрывает скучные постановки, что это классика. Классика - это не скучно… У Островского есть прекрасная фраза, что в театр люди приходят не пьесу смотреть, а спектакль, пьесу можно прочитать дома… Поэтому я и говорю, что - выбирайте свой театр, уважаемые телезрители. И как бы продолжаю эту историю, по поводу преемственности традиций, вот 16 августа ушел из жизни основатель и худрук театра «Содружество актеров Таганки» Николай Губенко, ярчайший человек, прекрасный актер кино, театра, он этот театр возглавлял с 1993 года. То есть, он руководил театром 27 лет. Ир, вот все помнят это рассоединение МХАТа - на чеховский и на горьковский, да… Я только одному радуюсь, что этот конфликт был творческий…это вот был конфликт между Ефремовым и Дорониной. То же самое случилось с Таганкой, когда Любимов по новой приехав… вот открылась эта новая сцена… Не кажется ли тебе, Ир, что настало время, и все немножко устали от этих передряг, наверное, от каких-то страшных рассказов о ругани, которые выносятся на первые полосы, может быть, настало время вообще объединений? Творчески все будут по-разному, это понятно. Но вот тебе не кажется, что пора уже всем объединяться и просто друг другу помогать?

И. Апексимова:

- Я с тобой абсолютно согласна. Надо объединяться и надо друг другу помогать. Мы не можем воевать между собой. Мы не можем между собой ругаться, потому что в любом случае мы все творчески разные. Как каждый человек индивидуален, так и каждый театр абсолютно индивидуален. То, что касается творчества, нам спорить бесполезно. Ты правильно сказал зрителям - идите и выбирайте свой театр. И, может быть, вам что-нибудь полюбится свое, какой-то станет для вас близким. А то, что касается каких-то административных дел, конечно, нам нужно объединяться. А тем более в этой ситуации, в ситуации постпандемии, так скажем, когда нам всем очень непросто и я в этом уверена, и зрители не бегут в театры, просто потому, что кто-то боится, что вдруг будет вторая волна. Кто-то потерял достаточно много средств и т.д. Нам надо объединяться и помогать друг другу, а то, что касается «Содружества» и Таганки - да, это давно надо было сделать. Но ты знаешь, что я тебе скажу. Что в сознании не нас, как бы людей, которые в театре, никто не знает о том, что это два разных театра. И я сталкиваюсь, и мы, и «содружество», потому что, когда зрители приходят к нам, они заходят в «содружество», а зрители из «содружества» со своими билетами заходили к нам на Таганку. Я не буду называть имени одной очень известной актрисы, которая шла на премьеру спектакля к нам «Беги, Алиса, беги», пришла в соседний театр, где шел спектакль «Высоцкий», а они оба были посвящены Владимиру Семеновичу Высоцкому, пришла, посмотрела там спектакль «Высоцкий», позвонила режиссеру Максиму Диденко и сказала - послушай, я посмотрела твой спектакль, который в этой время у нас шел, «Беги, Алиса» на большой сцене…

Ю. Грымов:

- Максим Диденко это режиссер, который поставил в театре на Таганке, а рядом здание, стык в стык существует, «Театр Содружества актеров Таганки». Скажу так, что я тоже все время путался… Но я к тому, что - давай помечтаем без персоналий - возможно ли сегодня слияние, объединение двух коллективов, которые так долго были раздельно? То есть, 27 лет они существовали отдельно. Возможно ли такое творческое объединение?

И. Апексимова:

- Я думаю, что, конечно, возможно. Потому что это все равно объединение со знаком плюс, не минус. Поэтому в результате это возможно. Конечно, наверняка это будет непростым и, если это будет вообще… я всегда говорила, что это самое логичное все-таки вернуть единый театр, которым он был и которым он был построен изначально. Но я не знаю, Юр, ведь у нас же всегда любой приход в любой театральный коллектив всегда как бы сопровождается скандалами, склоками и т.д., и наши любимые СМИ всегда эти скандалы подхватывают с большим удовольствием, чем какую-то интересную информацию.

Ю. Грымов:

- Ир, но давай вот честно скажем всем радиослушателям, что приход нового человека в древний театр, в театр, у которого были традиции, - это всегда новое. Помните, когда уходил и приходил Эфрос, всегда все было по-новому, всегда был кто-то недоволен. Приход нового человека - это новая жизнь даже вашего любимого театра.

И. Апексимова:

- Конечно, это так. И опыт это доказывает. А какой, вспомни, был с «Берлинер ансамбль», какая была трагедия, когда ушел Брехт и они долго очень… пока не пришел, спустя какое-то время… новая кровь и все стало совсем иначе.

Ю. Грымов:

- Да, я думаю, что этого не стоит бояться.

Нет у тебя ощущения, что театры сегодня в СМИ, в соцсетях стали какой-то передовой? Экономические преступления, суды, кошмарная авария, плюс увольнения. То, что не уволили из «Табакерки» двоих-актеров, а перевели на другую форму оплаты, сразу скандал, сразу пишут, что полтруппы Машков уволил. Почему такое внимание к театрам с негативом?

И. Апексимова:

- Я же сказала, что хватаются за какую-то дрянь с гораздо большей инициативой и большим рвением, чем за какие-то хорошие новости. Потому что никого не интересуют хорошие новости. Надо людям дать крови, чтобы они посмотрели, посмотрели какую-то кровь, чтобы все подумали: ах, как у них плохо! Какие они все твари! Что они не хорошие и прекрасные артисты, режиссеры, музыканты и художники, а они все низкие, мелкие твари.

У меня была такая история совсем недавно с увольнением актрисы Ирины Линдт из моего театра. Это раздолье. Ирина Линдт пошла играть во МХАТ к Эдуарду Боякову в спектакле, в мюзикле. Это раздолье, что вот Ирина Линдт со скандалом ушла от Ирины Апексимовой! С каким скандалом? Ирина пять лет под моим руководством прекрасно существовала в Театре на Таганке и получала зарплату, уже репетируя совсем в другом театре. Это, видимо, для чего-то надо. Я не знаю, у меня мозги устроены иначе. Меня это только раздражает и бесит.

Ты мне лучше скажи, ты умный человек, для чего это, почему это?

Ю. Грымов:

- Когда мы с Радио "Комсомольская правда" затеяли этот проект, я сказал: очень хочется вытаскивать на эфир компетентных людей, первоисточник и просто с ними поговорить. То, что ты рассказала про Ирину Линдт, я читал эти скандальные статьи, но дело вот в чем. Компетенция совсем ушла, люди не хотят рассуждать. Эти фейковые новости – можно сказать что угодно. Сказать – а кто ж потом будет извиняться? Это будет гораздо меньше людей, которые услышат извинения.

В Театре на Таганке совсем недавно очень успешно шел мюзикл «Суини Тодд, маньяк-цирюльник». Очень яркая постановка, необычная конструкция зала. Они пошли на то, что для театра самое сложное. Перестройка сцены – они взяли, сделали все это единым пространством, как будто это такой кабак, где доски, стулья. Но ты сидишь не как в театре, а сидишь, как будто в реальном средневековом придуманном, очень фактурном помещении. Так вот, одну из главных ролей пела Лариса Долина.

И. Апексимова:

- Лариса успела сыграть два спектакля в марте. Она только ввелась на эту роль. И это был последний спектакль перед карантином, который мы успели сыграть.

Ю. Грымов:

- Мне кажется, это замечательно, когда происходят всевозможные коллаборации в театре. Вообще мировой театр на этом стоит. Перед началом сезона в театре «Модерн» я объявил, что в труппу театра входит Лолита Милявская. Что она будет играть Агафью Тихоновну. Ира, сколько я наслушался от СМИ, что я сошел с ума, люди просто забывают, что на этом и стоит театр, в этих придумках, коллаборациях разных людей. Был один музыкальный критик, говорит: какой-то кошмар! Спектакля еще нет, его еще никто не видел. А уже – кошмар! Я в одном из комментариев этому критику сказал: знаете, давайте дождемся всех настоящих критиков. Джигурда, профессор Кулебякин, который облака собирает, артист Панин сейчас в эмиграции, он подлечится и тоже может присоединиться к этим критикам. И тогда мы сможем им отвечать. Я смеюсь на эту тему. Но я замечаю, что люди, ничего не видя, ничего не слыша, способны комментировать любые новости. Вот это самое страшное. А слушатели и читатели этому верят. Тебя это ранит или ты уже привыкла?

И. Апексимова:

- Да, меня это ранит. Потому что у меня есть домработница, которая приходит ко мне каждое утро и говорит: а ты знаешь? Я говорю: ты понимаешь, что это неправда? Она говорит: но это написано в газете. Значит, это правда. У нас все хорошо знают, как управлять государством, ставить спектакли, играть в футбол.

Ю. Грымов:

- Еще кино. Все говорят, что умеют снимать кино. Заходить на какой-нибудь киносайт и зритель пишет: ой, знаете, затянуто, переиграли. Я думаю: где ж ты ходишь, милый? Сто пятьдесят человек делает кино, сто раз перепроверят, переговорят, переругаются все. А вот один какой-то парень с ником Чебурашка все знает. Тут затянуто, здесь переиграли. Такое время.

Маркетинговые технологии совершенно не работают в театре. Прямой маркетинг не работает. Потому что очень разношерстная аудитория. Я имею в виду, и социальная, и возрастная, и так далее. Но кто такой тот образ зрителя Театра на Таганке. Наверняка же вы об этом говорите и думаете?

И. Апексимова:

- Конечно. Но я думаю, что в идеале – идеальный зритель. Это 25+, потому что у нас много современной драматургии, современных постановок. У нас был такой спектакль «Басня», который поставил потрясающий балетмейстер Андрей Кайдановский, солист Венской оперы и так далее. Это был для него первый опыт и для нас был первый опыт. Это был спектакль почти без слов. Идея спектакля была – про тех персонажей известных басен, как они пришли в ту или иную историю, что с ними случилось после морали, которую все прочитали. Потрясающая постановка получилась. Тонкий, больной спектакль, потому что не все смешные персонажи в баснях, не так весело живут.

Почему у Мартышки очки? Потому что она ослепла. Не приняли этот спектакль. Но мы нашли аудиторию, не помню, сколько раз мы сыграли этот спектакль, вынуждены были снять. Из всех показов человек триста молодых, которые поняли, которые это услышали, прочувствовали и рыдали в конце этого спектакля, они уже есть. И мне хочется ориентироваться на них.

Я очень люблю взрослого зрителя. Я люблю зрителя, который со своей базой, со своим бэкграундом, который пересмотрел очень много спектаклей. Но ценны мне те, которые, к сожалению, практически не приучены ходить в театр. В школе, когда нас специально водили в театр. Они мне ценны. И я хочу их вытащить. Мне не хочется, чтобы это поколение пропало в своих планшетах.

Ю. Грымов:

- Когда приходят молодые ребята первый раз в театр, зашел в театр. Увидел рекламу, услышал от друга, как это бывает. И в зале сидит этот человек, который первый раз в театре, и рядом сидит уже какой-то фанат Театра на Таганке, который много ходит, смотрит, что-то принимает, что-то не принимает, но он ваш. Тут не происходит какого-то конфликта в зале? У каждого ведь разное прошлое.

И. Апексимова:

- Нет, не было таких. По крайней мере, я не видела каких-то таких столкновений. Меня как раз гораздо больше удивляют и более бестактно себя ведут зрители, которые очень давно ходят в театр и очень хорошо знают, как себя нужно вести в театре. Видимо, чувствуют себя хозяевами ситуации, позволяют себе…

Ю. Грымов:

- Извечная проблема – мобильные телефоны. На одном спектакле я увидел женщину с балкона, которая играла в тетрис до начала спектакля. Я смотрел сверху вниз. Начался спектакль – она играла в тетрис, она играла до конца первого отделения в тетрис. Это же медицина, согласна?

И. Апексимова:

- Абсолютно.

Ю. Грымов:

- Вы как-то боретесь с этим? Объявления делаете?

И. Апексимова:

- Мы делаем объявления, указочки. У нас, к сожалению, нет возможностей, чтобы поставить глушилки.

Ю. Грымов:

- С глушилками, я узнавал, это противозаконно. Не дай бог у кого-то связь с родителями, глушилки лучше не ставить, а воспитывать зрителя.

По традиции, у нас блиц. Кого никогда нельзя критиковать?

И. Апексимова:

- Да вообще, я считаю, нельзя критиковать. Понятно, мы все этим грешим. И я этим грешу. Но критика, мне кажется, не несет ничего хорошего. Если критика во спасение чего-либо, наверное, можно. Но мне кажется, что это может быть только с очень близкими людьми. С чужими людьми это очень сложно.

Ю. Грымов:

- Ты – терпеливый человек, я это знаю. Кто может вывести тебя из себя?

И. Апексимова:

- Я, действительно, очень терпеливый человек. И на самом деле меня выводят из себя очень многие и очень многое. Дело в том, что я очень редко это показываю.

Ю. Грымов:

- Какого человека ты бы назвала своим «зеркалом»?

И. Апексимова:

- Наверное, своего отца. Мой папа – это мое зеркало. Я и в детстве его абсолютно боготворила и очень всегда старалась быть на него чисто внешней похожей, несмотря на то, что все-таки я девочка. Тем не менее, я всегда сравниваю свои какие-то поступки, решения принимаю и думаю: как бы поступил мой папа в данном случае. И я всегда чувствую его ответ – правильно или нет .

Ю. Грымов:

- Кто сегодня нуждается в твоей помощи?

И. Апексимова:

- Моя дочь. Мои близкие люди. Они, действительно, нуждаются в моей помощи. Я думаю, что в моей помощи нуждается гораздо больше человек, как я сейчас перечислила. Но я не могу помочь всем. Я отвечаю за свой близкий круг.

Ю. Грымов:

- Твой тотем в театре – это…?

И. Апексимова:

- Это «Красный квадрат».

Ю. Грымов:

- Из того, что тебе запрещали в детстве, чего сегодня ты никогда бы не запретила своему ребенку?

И. Апексимова:

- Я счастливый человек, мне в детстве практически ничего не запрещали. И я старалась точно так же воспитывать свою дочь. Мне объясняли, что вот если я буду делать это, то это будет так-то. Это, возможно, для меня будет не очень хорошо. Но у меня не было таких конкретных и резких запретов.

Ю. Грымов:

- Где ты всегда можешь спрятаться?

И. Апексимова:

- Дома. Всегда дома. Дом, дом, дом – это мое спасительное место.

Ю. Грымов:

- Есть ли такой сон, который сопровождает тебя долгое время?

И. Апексимова:

- Да, есть такой сон. Но я не буду его рассказывать. Это мое.

Ю. Грымов:

- Он страшный?

И. Апексимова:

- Нет, он не страшный. Наоборот, сон с надеждой, с такой победной.

Ю. Грымов:

- Продолжи фразу: собираясь в театр, не забудьте взять с собой…

И. Апексимова:

- Сердце, душу.

Ю. Грымов:

- Показатель таланта для тебя – это…

И. Апексимова:

- В идеале, конечно… Показатель таланта для меня - это какая-то энергия человека, поцелованного богом, ее видно, такой человек всегда светится.

Ю. Грымов:

- Самое несправедливое требование к творческому человеку – что это?

И. Апексимова:

- Находиться в рамках и действовать согласно вкусу других людей.

Ю. Грымов:

- Самое красивое, что ты видела за последнее время?

И. Апексимова:

- Море. Это было море. Это самое красивое.

Ю. Грымов:

- Скучаешь?

И. Апексимова:

- Невероятно скучаю. Море – это то, чего мне так не хватает.

Ю. Грымов:

- Возможно ли воспитать хороший вкус?

И. Апексимова:

- Мне кажется, нет. Возможно его каким-то образом привить. Но если не поддерживать, если рядом не будет этого учителя, то этот вкус может скатиться в свою первоначальную стадию.

Ю. Грымов:

- В чем главное отличие творца от потребителя?

И. Апексимова:

- О, Юра, ты издеваешься надо мной?

Ю. Грымов:

- Я рассуждаю. Мне интересно знать мнение. Я сам на эту тему думаю. Эти вопросы возникают не просто так. Я сам в них ковыряюсь. Мне интересно слышать мнение людей, которых я приглашаю в эфир.

И. Апексимова:

- Я постараюсь ответить. Я недавно слышала разговор кинематографистов. Одного молодого начинающего кинорежиссера и уже крепкого продюсера. Когда режиссер пытался рассказывать, о чем будет этот фильм, о чем, о каком-то посыле творческом, про дружбу, про любовь, это зрителям необходимо, вот такие слова были. На что продюсер сказал: прекрати нести ерунду. Сейчас есть контент и лайки. И звезда, которая обеспечивает эти лайки.

Ю. Грымов:

- Сейчас во всем мире решающим при отборе актеров на роль, помимо таланта, является количество подписчиков в соцсетях.

И. Апексимова:

- Я об этом знаю. Это не новость. Я услышала об этом какое-то время назад. Для меня был шок. У нас точно так же это происходит. Я уже это знала, мне рассказали мои артисты, которые снимаются в кино, что их выбирают по количеству подписчиков.

Ю. Грымов:

- Ты не раз подчеркивала, что выходить на сцену нужно каждый раз как последний, другого может не быть. Чего ты еще ждешь от своих актеров?

И. Апексимова:

- Я жду именно этого. И я жду очень честной работы, очень тонкой, эмоциональной. Как в последний раз.

Ю. Грымов:

- Спасибо! Напоминаю, что 25 сентября идем в Театр на Таганке. И там увидимся.