Сможет ли закон о декриминализации лайков остановить эпидемию доносов в России
Е. Афонина:
- Приветствуем всех! С вами ведущие – Андрей Баранов…
А. Баранов:
- Здравствуйте. И Елена Афонина.
Е. Афонина:
- Да, и сегодня нам очень нужно будет ваше активное участие. Потому что та тема, которую мы будем обсуждать в течение всего часа, хочется знать и вашу позицию. Для начала – что послужило отправной точкой для достаточно большого и серьезного разговора? Предложение лидера партии «Новые люди» Алексея Нечаева. Депутат сказал, что его фракция подготовит и внесет в Госдуму законопроект о введении ответственности для серийных доносчиков. И далее он приводит аргументы, почему это необходимо сделать. Он говорит о том, что по всей России «добровольные помощники» стучат на соседей, артистов, блогеров, а то и просто на случайных прохожих. Под удар успели попасть не только оппозиционеры, но и герои спецоперации. Сразу скажу, что, видимо, он имеет в виду единственный случай с военным врачом Юрием Евичем, за которого вступилось все гражданское общество – и журналисты, и чиновники, и военкоры… в общем, вся та общественность, которую сейчас и предлагают перевести в разряд серийных доносчиков. Но на этом Алексей Нечаев не успокоился и дальше начал выдвигать обоснование. Мол, сотрудники правоохранительных органов буквально завалены этими заявлениями, до такой степени, что им преступников ловить некогда.
Теперь мы хотим задать вопрос вам.
А. Баранов:
- Вопрос будет простой. Нужен ли закон о серийных доносчиках? Да или нет.
Е. Афонина:
- Запускаем голосование по вопросу – нужен ли закон о серийных доносчиках.
А к нам присоединяется политолог, автор Telegram-канала Чадаев – Алексей Чадаев. Алексей Викторович, здравствуйте.
А. Чадаев:
- Приветствую вас.
Е. Афонина:
- Вы можете объяснить, вот это предложение лидера партии «Новые люди» оно на объединение нашего общества направлено или все-таки на разъединение?
А. Чадаев:
- Я думаю, что оно направлено на отработку такого электората, который они считают своим. То есть, того, который как бы хочет, чтобы его не записали в противники войны и на этом основании не выгнали отовсюду, и в то же время хочет, чтобы ничего похожего на мобилизацию, ужесточения всякие, цензуру и т.д., не было. Они так понимают свою политическую нишу. То есть, такие как бы проСВОшные, но все-таки либералы. И вот честно отрабатывают эту нишу как умеют.
Е. Афонина:
- Хорошо. Тогда можете объяснить, кого они защищают и от кого они защищают?
А. Чадаев:
- Они никого не защищают. Я думаю, они просто обозначают позицию. Размечают, если хотите, дискурсивную поляну – что вот есть радикалы, которые считают, что не должно быть вообще никаких иных точек зрения, кроме правильной, а есть либералы, которые считают, что пусть цветут все цветы и даже те, кто уехали, они в общем-то наши и надо их как-то по-мягкому убеждать и не надо пытаться там их наказывать, сами все поймут. Вот примерно такое какое-то… когда хочется видеть реальность лучше, чем она есть.
А. Баранов:
- Может быть, какие-то есть здравые зерна в этом предложении? Может быть, люди боятся повторения 30-х годов прошлого века, когда действительно вал пошел доносов на честных людей и началось черт те что…
А. Чадаев:
- Здравое зерно, я думаю, есть только одно. Что на месте врага я бы активно включился тоже в кампанию охоты на ведьм и с ее помощью пытался бы уничтожать тех людей, которые действительно могут приносить пользу армии и стране, придумывая на них ложные обвинения и пытаясь использовать против них репрессивную машину, которая слепая.
Е. Афонина:
- Алексей Викторович, мне кажется, что слепота репрессивной машины во времена 30-х годов очень сильно отличается от настоящего времени по одной простой причине. Что проверить, если это действительно серьезное обвинение, от кого они исходят, в адрес кого они исходят, что этот человек из себя представляет, сейчас очень просто. Я думаю, что это не составляет абсолютно никакого труда, особенно если есть возможность увидеть, что человек писал, пишет, с кем общается и т.д.
А. Чадаев:
- Да, но как это помогло вычислить, например, Дарью Трепову, которую использовали вслепую в Питере?
А. Баранов:
- Простите, на нее никто и не писал.
Е. Афонина:
- Да. Если бы на Трепову был написан донос, и обратили бы внимание на Трепову, невинную и несчастную жертву, как она из себя сейчас корчит… то, наверное, ее проверили бы.
А. Чадаев:
- Я другое имею в виду. Я имею в виду то, что ее использовали вслепую в общем-то, реальные организаторы процесса, то есть, даже для гораздо более серьезной истории, чем донос, а использовать вслепую доносчиков, причем, часто эти доносчики могут быть искренне уверены, что они делают какую-то хорошее дело и помогают, как могут, это вообще раз плюнуть, это довольно просто.
Е. Афонина:
- Опять же, никто не выносит никакие решения. Мы же говорим, что донос это не просто пасквиль, это еще и возможность человека привлечь к административной ответственности. Нет, если он совершал все то, в чем его обвиняют. И только потом к уголовной ответственности. Вот как раз один из таких особо ретивых – Москалев – вот он именно такую лестницу свою и прошел. Сначала одна административка, потом вторая административка, а потом уже уголовное дело… Алексей Викторович, мне кажется, что особо переживать сейчас за тех, кого могут невинно обвинить, как-то я не вижу необходимости.
А. Чадаев:
- Не знаю. Как раз история с Евичем это такой для меня первый звоночек. Потому что у нас крепка в нашей культуре традиция сводить счеты друг с другом при внутренних конфликтах с помощью репрессивного аппарата. Из серии – поругался с соседом и написал на него, что он перуанский шпион. Его взяли, а ты жилплощадь расширил, да. Вот пресловутые 4 миллиона доносов и каждый второй был примерно по этой логике. А учитывая, что… вы же сами видите, что у нас как бы вот Z-тусовка, она внутри себя очень конфликтная, там очень много людей друг друга не любят и друг в друга швыряются помидорами, что меня, например, искренне печалит, потому что я считаю, что враги – это те, кто по ту сторону. А по эту сторону надо исходить из того, что все свои, пока не доказано обратное. Тем не менее, мы видим, как разные группы патриотов обвиняют ожесточенно друг друга в том, что кто-то меньший патриот или неправильный патриот, и ведутся целые войны с походами в комментариях в каналах друг к другу. И если к этому прикрутится еще и такой репрессивный механизм, то мало не покажется никому. Ну, какое-то здравое зерно в этом есть, конечно. Но еще раз – меня что настораживает в инициативе «Новых людей»? Даже не сама эта инициатива, а то, что она стоит в ряду разных их инициатив, таких же, да. А вот давайте еще Твиттер расблокируем с Инстаграмом, а давайте вообще сделаем вид, как будто мы не на войне, как будто все тихо и мирно… Вот это настроение, эта нота, которую они последовательно транслируют, она меня настораживает.
А. Баранов:
- Лена, а что он имел в виду под «серийными доносчиками» хотел спросить? Те, которые занимаются постоянно этим?
Е. Афонина:
- Вот, это самое главное. Это мы сейчас и будем обсуждать. Но, вы знаете, в каждой такой инициативе всегда хочется пойти чуть дальше. Представим себе, что это не просто инициатива, а она уже облекается в форму законопроекта. И далее непременно следует вопрос – а как юридически все это будет отражено? И с этим вопросом мы обратились к юристу, нам на него ответил Илья Ремесло.
И. Ремесло:
- Первое. Что касается практики по дискредитации армии. На самом деле, достаточно большое количество действительно дел заводится на эту тему, но это, как правило, дела административные. То есть, у нас, чтобы стать обвиняемым по уголовному делу о дискредитации армии в уголовном порядке именно, нужно дважды быть привлеченным по административной статье. Если говорить об уголовках за дискредитацию и за распространение фейков об армии, что является более тяжелой статьей, то такие дела не исчисляются даже сотнями сейчас, то есть, их меньше гораздо, чем ожидалось на самом деле. Много административок действительно. Я думаю, что с учетом масштаба явления в целом количество этих дел оно адекватное, на мой взгляд, то есть, оно не превышает какой-то лимит разумного. Если сравнить, допустим, с другими категориями уголовных дел, с наиболее распространенными статьями, такими, как кража, убийство, наркотические статьи, то мы увидим, что данные категории дел даже меньше статистической погрешности. То есть, это 0,1% от общего количества уголовных дел, которые заводятся в России каждый день. Они просто резонансные, поэтому о них все говорят.
Теперь что касается позиции Нечаева и доносов. Илья пришел к такому выводу, что на самом деле действительно сейчас у нас просто достаточно пониженная правовая культура в стране и это люди, которые не имеют отношения никакого ни к праву, ни к закону, то есть, они просто не понимают, что является нарушением, а что не является, и вместо того, чтобы пойти к юристу и у него проконсультироваться, они бегут сразу же писать заявление. Знаю таких, которые пишут действительно их сотнями, перегружают правоохранительные органы таким образом, и правоохранители знакомые, с которыми я общаюсь, они говорят, что они уже просто перестают понимать, что на самом деле нормальный материал, где человек обоснованно жалуется, а где просто ему нечего делать и он пишет во все инстанции… и они перегружают действительно правоохранительную систему и препятствуют таким образом, чтобы у нас нормально работали правоохранители по реальным делам, где нарушения есть. Такие есть и в публичной среде, и я сам писал заявления, и если я что-то писал, я предварительно проводил расследование, изучал вопрос, поэтому я считаю, что такие люди, которые злоупотребляют этим правом, они должны, безусловно, отвечать перед законом.
Е. Афонина:
- Здесь возникает важный вопрос. Алексей Викторович, вот если мы берем этот юридический аспект, вот серийный доносчик – это сколько? Доносит ли он в отдельно взятый орган или во многие? В каком регионе он это делает или переезжает из одного региона в другой и продолжает доносить, и как эта информация будет суммироваться? Второй вариант. Чем в таком случае такой серийный доносчик отличается от тех людей, которые не могут пройти мимо какого-то нарушения порядка и о каждом из них сообщают? Они же тоже, получается, серийные доносчики.
А.Чадаев:
- Да, вне всякого сомнения. Ведь, заметьте, в нашей культуре всегда есть эта тема – что вообще всякий раз, когда ты стучишь в госструктуры на кого-то, ты нехороший человек. Собственно, я думаю, что эту же тему и педалирует автор законопроекта. Что у нас чуть ли не с детсада в голову каждому вбивается, что вообще говоря доносить старшим или главным – это что-то нехорошее. Кстати, именно поэтому у нас гораздо хуже работают разные механизмы, которые работают на западе или, наоборот, на востоке, когда граждане сами следят за поддержанием порядка, помогают полиции ловить преступников или мошенников и т.д. У нас все это работает хуже. Это именно культурная наша особенность, с которой ничего не сделаешь. Вот в этом отношении русский человек по природе анархист. И тот, кто действительно настучит, тот, даже если ты как бы на его стороне, даже если ты считаешь, что он по сути прав, у тебя есть вот это…
А. Баранов:
- То есть, если человек нарушает закон или, скажем, готовит теракт, я не буду принципиально об этом сообщать, потому что я тогда буду доносчиком, так, что ли, получается?
А. Чадаев:
- Не совсем так. Человек каждый раз по своему собственному внутреннему камертону измеряет. То есть, ему наплевать на то – нарушает человек закон или не нарушает? Он пытается понять, действительно ли то, что он делает, это плохо или все-таки ладно уж…
Е. Афонина:
- Если у человека отсутствует полностью эмпатия, то есть, сопричастность к происходящему, он просто пройдет мимо и его это не коснется. На связи с нами сейчас вот такой как раз «серийный доносчик», руководитель федерального проекта по безопасности и борьбе с коррупцией Виталий Бородин. Виталий Николаевич, здравствуйте.
В. Бородин:
- Добрый день. Вы как-то обозначили меня… как серийный маньяк получается…
А. Баранов:
- Господин Нечаев вот именно такую формулировку и внес…
В. Бородин:
- Давайте мы все-таки подытожим. Хотелось бы еще раз пояснить, что доносы – это анонимки, в первую очередь. А есть обращения и в юридических бумагах форма защиты своих прав и прав других граждан и общества в целом. Мы ни от кого не скрываемся, мы никуда не убегаем, мы не боялись говорить, что Крым наш… потому что живем без оглядки на запад, где у многих лидеров общественного мнения есть имущество и родственники. А наши все здесь. И те, кто зарабатывает огромные деньги на наших людях, на проектах в России, должны знать, что усидеть на двух стульях мы не дадим. На то мы и создавались. Мы общероссийская организация – для того, чтобы мониторить вот таких граждан, про которых вы говорите. Я имею в виду про которых мы пишем, на которых мы обращаемся. Это артисты, звезды – я про них имею в виду.
Е. Афонина:
- А чем, собственно, вызвана вообще эта идея каким-то образом наказывать людей, которые проявляют такую, как вы, позицию?
В. Бородин:
- Мы реагируем тем способом, которым мы умеем. Который нам дан в Конституции Российской Федерации. А многие молчат. Почему Нечаев об этом молчит? Даже иногда те, кто должен говорить. Поэтому наш путь таков. Нравится он кому-то или нет, мы будем работать в рамках правового поля. Мы будем обращать внимание на тех лиц, которых мы даже не можем назвать их гражданами, которые нарушают закон. А эти люди, на которых мы написали свои обращения, они нарушали…
А. Баранов:
- Вашим обращениям дали ход-то?
Е. Афонина:
- С Козловским у вас на какой стадии сейчас…
В. Бородин:
- На сегодняшний день проводится проверка Козловского, Козловский обратился в суд. Иск суд его не принял, потому что он неправильно его составил. А дальше, что касается Ани Лорак, проводится проверка. В отношении Меладзе проводится проверка. Я вас уверяю, что в ближайшее время вы все увидите и все поймете.
Е. Афонина:
- А что бы вы ответили Нечаеву на его предложение? Он же защищает как раз блогеров, артистов, которые выходят потом на концерты в клубах в наркотическом бреду, с концертов которых детей потом 13-летних увозят по скорой…
В. Бородин:
- Я бы Нечаеву посоветовал бы реагировать на другие вещи. А то партия «Новые люди» создались, они в Госдуме появились, но у них какая-то реакция неправильная. Что значит доносы? Во-первых, вот сейчас выступал оппонент, я слышал, говорил, что люди необразованные юридически пишут там какие-то доносы – я согласен. Когда я работал чиновником, у нас на работе был ящик и я всегда своим сотрудникам говорил – если не хотите говорить, пожалуйста, вон ящик, пишите, я потом почитаю и будем разбирать…
Е. Афонина:
- Да, вы абсолютно правы. Спасибо большое. Виталий Бородин, руководитель федерального проекта по безопасности и борьбе с коррупцией был с нами на связи.
А. Баранов:
- Я вот хотел сказать, что на инициативу нашего думца откликнулся руководитель Лиги безопасного интернета Екатерина Мизулина. Она пишет, что благодаря «доносам» наших граждан власть реагирует, начинает двигаться, работать, принимать меры. Власть мобилизована благодаря такому общественному давлению. Благодаря «доносам», Лига безопасного интернета с начала этого года заблокировала 1167 ресурсов с фактами продажи наркотических веществ. Благодаря нашим обращениям, с начала года сказано «стоп» более 3 тысяча ресурсов с попытками разжечь межнациональную рознь, фактами дискредитации армии. Вот она пишет, что только за последние сутки к ней лично обратились 6,5 тысяч детей и подростков по разным сложным ситуациям. «Мне, что, молчать по всем этим фактам и ничего не делать?» - спрашивает Екатерина Мизулина. То есть, речь идет не только о специальной военной операции, а вообще. Вот вы видите, что мучают собаку, или ведется закладка наркотиков, я уже не говорю о терактах, или кто-то собирается устроить драку на межнациональной почве – это же тоже нужно предупреждать. Уйти в кусты? А потом вы окажетесь в такой ситуации. Вот что она хочет доказать своей гражданской позицией.
Е. Афонина:
- Да. А сейчас с нами на связи специальный корреспондент «Комсомольской правды», военкор Дмитрий Стешин. Дима, здравствуй.
Д. Стешин:
- Добрый день.
Е. Афонина:
- Дим, мы сегодня обсуждаем инициативу Нечаева по поводу тех неравнодушных, которых почему-то считают «серийными доносчиками». О ситуации в маленьком, я думаю, что мало кому известном театре драмы и комедии в городе Чайковский, где население-то всего несколько десятков тысяч человек, о том, что в этом театре должны были поставить спектакль, в том числе, и по твоей книге, и о том, что этот спектакль не состоится, мы узнали как раз благодаря тем самым неравнодушным людям. А ты как об этом узнал? И твое отношение к тому, что там происходит?
Д. Стешин:
- Я сразу уточню. Еще исторически провинциальные труппы и провинциальные театры иногда бывают очень сильные и могучие. Чайковский – географически это Пермский край, но он далеко от Перми, но совсем рядом с Ижевском. И там всегда была сильная труппа, сильный театр драматический. Мне написал худрук театра, который должен был ставить этот спектакль. Написал о том, что спектакля не будет, что труппа взбунтовалась, его сожрали, худрука – и по его мнению, не думаю, что он неправ, зная, как творческая среда относится к происходящему в стране, скандал этот был связан с тем, что труппа просто отказалась играть спектакль, посвященный СВО. Там не только по моей книге он был, а по рассказам Прилепина, там должны были быть стихи Анечки Долгаревой, Игоря Караулова, рэпера Рича. Актуальная постановка-то. Худрук правильно говорит – ну, сколько можно в 148-й раз играть Шекспира. Искусство должно принадлежать народу и отражать его чаяния. Он абсолютно прав. Попробовали поставить спектакль по актуальной теме. Причем, он взял из моей книги рассказ, посвященный Великой Отечественной войне, рассказы, посвященные не СВО, а, наверное, первому этапу боевых действий на Донбассе, 2014 год. Что-то взял у Захара, тоже какие-то рассказы, пытаясь провести параллель происходящему историческую. Но, видите, вот как получилось. И еще непонятно, как закончится этот скандал, во что он выльется, но у меня такое ощущение, что уже начали выворачивать эту овчинку другой стороной.
А. Баранов:
- Спектакль назывался, кстати, «Смерти нет» и действительно он был посвящен актуальным событиям и событиям Великой Отечественной войны – в таком переплетении происходящего.
Е. Афонина:
- Дим, спасибо большое. Алексей Викторович, вы про эту ситуацию знали или нет? Может быть, мы для вас сейчас что-то новое рассказали?
А. Чадаев:
- Я по новостям слышал об этом. Главное, что не сильно удивился, потому что пермская театральная среда, да и вообще пермская богема – это же во многом наследие бурной деятельности Марата Гельмана там в качестве главного культуртрейгера Пермского края при губернаторе Чиркунове. А где сейчас Марат? А Марат сейчас в Киеве, помогает с рашизмом бороться своим киевским друзьям. Так что чего ж тут удивительного, что именно в одном из пермских провинциальных театров взросли всходы, посеянные лет 15 назад?
Е. Афонина:
- Если бы только в пермском. Вот до маленьких муниципальных театров в маленьких городах нашей страны, такое ощущение, что не просто спецоперация не дошла, а руки не доходят у некоторых. Поскольку это единый, срощенный годами, монолитный такой, спаянный тандем, как правило, это местная культурная ячейка, которая заправляет тем, сколько денег театр получит, директор театра, который эти деньги захватывает и распределяет таким образом, как должно, и несчастный худрук или режиссер, который, как правило, человек со стороны, поэтому всегда попадает в противофазу, что называется, уже сложившемуся коллективу, отстаивать, конечно, будут безусловно, потому что эти актеры приезжают на все важные мероприятия, проводят все корпоративы этим людям из отдела культуры местного. Они все друг друга знают, они порой даже имеют родственные связи. Например, маленький театр в населенном пункте Мотыгино – Новосибирская область – там у директора зам ее родственница, которая работала до этого фитнес-инструктором. При этом сейчас замдиректора этого театра. Ее скоренько отправили на курсы в Москву за деньги, естественно, государственные, чтобы она какое-то образование соответствующее получила.
А. Баранов:
- Подожди, Лен, ты хочешь сказать, что в данном случае труппа театра, с ними заодно и чиновники из городского отдела культуры, или краевого даже…
Е. Афонина:
- Я не хочу сказать, я более чем уверена даже, что это именно так. Потому что то, что сейчас происходит, они же сразу, как только эта информация появилась, быстренько ушли. Кто сказал, что мы на совещании и не можем говорить, кто сказал – давайте после выходных разберемся и т.д.
А. Баранов:
- Это понятно. Им прищемили хвост и, естественно, им нужно выработать позицию, а лучше спрятать голову в песок.
Е. Афонина:
- Александр Борисов с нами или нет? Не дозвонились пока. Надеемся, что бывший худрук Чайковского театра драмы и комедии, режиссер данного спектакля, выйдет с нами на связь…
А. Баранов:
- Алексей Викторович, как вы считаете, имеют право люди на такую гражданскую, с их точки зрения, позицию? Может, мы тут гайки закручиваем?
А. Чадаев:
- Понимаете, деньги-то они получают все-таки из госбюджета, а не от граждан.
Е. Афонина:
- Театры муниципальные, вы правы абсолютно, деньги из госбюджета.
А. Чадаев:
- Вот будь они коммерческой структурой, которая получает деньги, продавая билеты, я считаю, что имели бы полное право как угодно высказывать какую угодно позицию. Но, пожалуйста, не за счет российских налогоплательщиков.
Е. Афонина:
- В таком случае, давайте мы сейчас подумаем еще и о том эффекте, который произвело вот это событие. Если актеры с чем-то не согласны, то, по логике, наверное, спектакль, который, в том числе, посвящен и спецоперации, сыграть были обязаны. А вот эти капризы «нас не устраивает режиссер», поэтому… что они сейчас говорят? Мы сыграем этот спектакль, но с другим режиссером. С чего бы вдруг? – возникает вопрос. Почему пять актеров, которые пришли и пожаловались на режиссера, для министерства культуры местного важнее, чем человек, который ставит спектакль про спецоперацию, а до этого ставил «Белую гвардию», которая актерам тоже не понравилась.
А. Баранов:
- Значит, в министерстве культуры разделяют подход именно этих актеров, а не режиссера. Поэтому я и спросил себя – а не срослась ли там ячейка-то?
Е. Афонина:
- Есть подозрение, что срослась. И я подозреваю, что нас очень внимательно слушают и, надеюсь, что режиссер выйдет с нами на связь.
А. Баранов:
- Алексей Викторович, а что вообще с этими людьми делать-то? Им даже административку не впаяешь. Наказать их невозможно. Предать общественному остракизму, что ли? Или вот здесь вы, блогеры, политологи должны свое веское слово сказать и в интернет вынести гневные осуждающие слова? Как быть, чтобы люди все-таки поняли, что они ошиблись?
А. Чадаев:
- Здесь есть два пути. Условно говоря, украинский и российский. Украинский состоит в том, чтобы не дожидаясь, пока чиновники чего-то там примут, какие-то меры, прислать каких-нибудь отморозков с дрынами и прилюдно наказать тех, кто позволил себе зраду. Может быть, снять штаны, примотать к столбу, может быть, убить. Но это будет в сегодняшних категориях формой просто проявления патриотической активности и гражданского общества. Наш российский путь состоит в том, чтобы подобные решения… вообще монополию на насилие, в широком смысле, в том числе, и на насилие юридическое, административное, правовое, все-таки оставалось у власти. И все-таки вот это одна из вещей, которая нам позволяет все-таки оставаться правовым государством, а не диким полем. И я бы здесь, конечно, то есть, важность, значимость общественного мнения, резонанс, в том числе, и наш, как блогеров, публицистов, каких-то медийных персон, но какие-то именно меры в отношении этих граждан я бы все-таки это дело оставил государству и не пытался бы чего-то подобное украинскому суду организовывать.
Е. Афонина:
- Спасибо. Политолог Алексей Чадаев был на связи с нашей студией. Алексей Викторович, огромное спасибо. И к нашему разговору сейчас присоединяется тот человек, который может ответить на те вопросы, в том числе, и наших радиослушателей – это бывший худрук Чайковского театра драмы и комедии, режиссер спектакля Александр Борисов. Александр Николаевич, здравствуйте.
А. Баранов:
- Почему бывший, потому что Александра Николаевича Борисова уволили без объяснения причин из театра драмы и комедии города Чайковского.
Итак, что вам сказали эти люди из труппы, чем объяснили отказ?
А. Борисов:
- Добрый день, дорогие друзья. Если позволите, я бы немножко переиначил ваш вопрос. Вот эту историю обсасывать с труппой – кто там что сказал, какая у меня квалификация и есть ли у меня она или ее нет – давайте говорить немножко о другом. Мне хотелось бы поговорить о том, что ситуация с этим конфликтом для меня сейчас выглядит вот так. Итак, управление культуры принимает решение уволить, зная о том, что запланирована премьера спектакля, уволить художественного руководителя и режиссера. Мне предлагают доделать спектакль, но управление культуры было поставлено в известность о том, что в этой ситуации мне поставить спектакль фактически будет невозможно, что и подтвердил факт отказа одного из артистов, когда он вернулся из командировки. Он поставил меня перед фактом – я сегодня устал, я сегодня не приду. Позже я предлагал артистам по настоянию одной хорошей профессиональной девочки, которая только что пришла в эту труппу и которая сейчас, скорее всего, будет вынуждена уволиться… в общем, суть не в артистах, а суть в том, почему управление культуры пошло на поводу? Вот если я начальник управления культуры и я хочу уволить вот такого бездарного художественного руководителя, ну, уволь ты меня после премьеры.
Е. Афонина:
- Александр Николаевич, они сейчас уверяют, что это вы сказали, что не будет премьеры.
А. Борисов:
- В таких условиях, естественно, премьеры не будет. Вы все взрослые люди, вы понимаете, вот вы пишите тексты, создаете некий видеоконтент и у вас, у радио «КП» есть свой лейбл. Люди, за помощью к которым я обращался, это Вадим Левенталь, это известный русский писатель, это Игорь Федоров, известный достаточно продюсер, они просили музыкантов, писателей, зная меня, зная мой художественный вкус… почему я должен сейчас довериться людям, которым…
А. Баранов:
- Все-таки интересно, мотивы этих людей какие были? Политическая позиция? Или что это?
А. Борисов:
- Я не думаю, что это за украинство в чистом виде, но вот эта ситуация, когда мы все за мир, нет войне, это вы милитаристы, за то, чтобы детей убивали… Послушайте, я за то, чтобы детей убивали? Я приезжал в Донецк и это были одни из самых страшных вещей, которые я видел в своей жизни…
Е. Афонина:
- Вам это говорили прямо в лицо? Эту позицию? Это из тех пяти актеров, которые бросили заявления об уходе и чью позицию сейчас и отстаивает министерство культуры местное, уверяя, что они ушли из-за того, что невозможно с вами работать?
А. Борисов:
- Вот я одного из этой пятерки назначил своим заместителем, фактически сделав главным режиссером, позволяя ему ставить спектакли, позволяя ему производить вводы, вообще влиять на репертуар театра. Это так невозможно со мной работать? Я прошу прощения, такого давления еще не видел мир.
Е. Афонина:
- Видели, видели. Я вас уверяю, не вы единственный режиссер, который в эту ситуацию попадает по тем же самым причинам.
А. Баранов:
- Александр Николаевич, нам пишут слушатели из Финляндии – а, может, этих артистов отвезти на Донбасс и показать им ситуацию воочию?
А. Борисов:
- У меня была идея еще в прошлом году, когда я начинал «Дни Турбиных», мне было сказано о том, что наш театр… Театр вообще находится в сложном состоянии. Мы без здания, здание уже четыре года на капремонте, вот-вот должны открыться и каждый раз это «вот-вот» все длится, длится и длится. Зайти должны были еще весной прошлого года. И я, доверившись, думал – летом точно зайдем и я написал кучу проектов, грантов с предложением создать «Дни Турбиных» и как раз поехать туда с гастролями. Проект был достаточно дорогой, муниципалитету это не потянуть просто-напросто, потому что там и исторические костюмы, дорогие достаточно декорации… Но не про то сейчас речь. Реакция-то была так себе, как бы страшно ехать.
Е. Афонина:
- Актерам страшно?
А. Борисов:
- Конечно. Александр Николаевич, а будет ли у нас там безопасность, спрашивал меня Дмитрий Доморощин.
А. Баранов:
- Понятно. То есть, «нет войне» это значит – не трогайте меня.
А. Борисов:
- Не трогайте меня. Понимаете, спектакль-то мой должен был быть прекрасный текст и мне хотелось бы проговорить не про то, что было, а про то, что должно и очень хотелось бы, чтобы состоялось. Про прекрасный текст, например, Дмитрия Стешина, которому я бесконечно признателен…
Е. Афонина:
- Александр Николаевич, вот вашу ситуацию обсудили уже все, кто можно, все, кто не равнодушен к происходящему. Скажите, какой вариант развития событий вы считаете в данной ситуации правильным?
А. Борисов:
- Я считаю сейчас найти ту площадку в городе России, тот театр, который готов предоставить свой ресурс для постановки этой работы, или пусть кто-то сделает что-то свое – я готов предоставить материал. Собственно, да он в открытом доступе. Песни Джанго в открытом доступе, Рич в открытом доступе.
Е. Афонина:
- Но худруком в этом театре вы больше быть не хотите?
А. Борисов:
- Однозначно нет.
Е. Афонина:
- Понятно. Спасибо. Бывший художественный руководитель Чайковского театра драмы и комедии, режиссер спектакля «Смерти нет», который так и не увидели зрители, билеты просят сдать или поменять на другие спектакли, был с нами на связи. Спасибо большое.
И итоги голосования – нужен ли закон о серийных доносчиках. Да, нужен этот закон сказали 32% наших радиослушателей. Нет, такой закон не нужен считают 68%.
Андрей Баранов и Елена Афонина были с вами. Спасибо.
