Российских студентов хотят протестировать на приверженность патриотизму
Е. Афонина:
- Приветствуем всех, кто слушает радиостанцию «Комсомольская правда» в Москве и в других городах вещания. С вами ведущие программы Андрей Баранов…
А. Баранов:
- Здравствуйте. И Елена Афонина.
Е. Афонина:
- Сегодня будем обсуждать, на наш взгляд, очень важный вопрос, и будем его рассматривать с различных углов зрения на примере реальных историй, произошедших на этой неделе. И вот почему мы решили объединить этот час одной темой. Будем разбираться, что такое патриотизм. Смотрите, как интересно получается. Сейчас, например, собираются создавать приложение, благодаря которому будут оценивать, насколько студенты высших учебных заведений принимают традиционные ценности нашей страны. Ну, там история с самой разработкой, точнее, с тем, кто будет этой разработкой заниматься, на это выделяли 15 миллионов, в итоге прошел тендер, сговорились на 1 млн. 300 тыс.
А. Баранов:
- Но дело не в этом.
Е. Афонина:
- Не в этом абсолютно. Там будут различные критерии оценки. То есть студенты должны будут отвечать на некие вопросы, и по итогам их ответов и будет формироваться отношение к этому студенту.
А. Баранов:
- Причем по цветовой шкале.
Е. Афонина:
- Если зеленый, то у него приверженность к традиционным ценностям более чем на 80%
А. Баранов:
- Дальше идет голубой – от 71 до 80%.
Е. Афонина:
- Далее оранжевый – 60-70, ну, и красный – менее 60%. Почему мы, собственно, об этом заговорили? А теперь давайте попытаемся понять, каким образом в нашей реальной жизни можно ответить, казалось бы, на элементарные вопросы. Например, черно-желто-белый флаг, имперский, он запрещен или разрешен? Сколько было скандалов, когда не пускали на массовые мероприятия людей, которые шли с этим флагом. На передовой наши ребята с этим флагом идут в атаку. Разрыв шаблона? Да. И как ответить на вопрос? Неизвестно. Ну, или, например, кокошник. Вот, смотрите, выходит Владимир Владимирович Путин и заявляет следующее: «Мне недавно говорили, что у нас как бы возрождается такая русская традиция – молодые девушки на свои мероприятия или, когда где-то отдыхают, в бары и т.д. приходят в кокошниках, в русских нарядах. Знаете, это не шутка. Меня это очень радует. Почему? Потому что это значит, что, несмотря на все попытки разложить наше российское общество изнутри, наши противники не добиваются никакого результата, а, наоборот, эффект, обратный ожидаемому, получают. И то, что молодые люди, что у них есть такая внутренняя защита от каких-то попыток повлиять на общественное сознание изнутри, это очень хорошо. Это говорит о зрелости и прочности российского общества».
А. Баранов:
- Ну, у противников, может, и не получается, и слава богу. Но не нужно противников, когда в нашем зрелом российском обществе есть свои люди, которые совершенно не разделяют такой подход. Вот вам жизнь на земле, что называется. Город Березовский, Свердловская область. Второклассницу отругали за то, что пришла на уроки в нарядном таком ободке-кокошнике. Учительница ей сказала: ты не на карнавале, давай, снимай. Выглядело все это ужасно, и девочка получила стресс, травму, ну, и родителям было непонятно, в чем же ее вина.
Е. Афонина:
- Да. И сейчас трясет всю школу, потому что после того, что сказал Владимир Владимирович Путин, начались проверки. Давайте мы всё узнаем. На связи с нами Екатерина Кириченко, мама Леры, той самой второклассницы, которая пришла в школу в кокошнике. Екатерина, я так понимаю, это такой ободочек, дань русской традиции? Такое было украшение на вашем ребенке?
Е. Кириченко:
- Да, действительно. У меня всего 8 дочерей, и каждую из дочерей я пытаюсь воспитывать в любви к нашим традиционным ценностям, к семейным ценностям. Слово очень интересное вы сказали – патриотизм. Что же это такое? Это любовь. Это любовь к нашей Родине, к нашим истокам, к нашим корням. Да, так получилось, что когда Лера пришла в кокошнике в школу, вроде как это обычный ободок, он ничем непримечателен, это не большая корона с какими-то элементами роскоши, очень хороший, но все-таки стилизованный ободок под славянский такой аксессуар. За несколько дней до этого мы изучали этот аксессуар. Я работаю в фонде дополнительно еще, и мы прорабатывали наш традиционный славянский стиль, уральскую моду прорабатывали. И интересно было узнать историю самого кокошника, что это символ заботы о семье, заботы о своих птенцах, от слова «кокошь» — курочка. То есть, как курочка заботится о птенчиках. Конечно, я это сразу рассказала своим детям, дети восторженно это восприняли. У меня кокошников несколько, то есть я их ношу, люблю и на различные мероприятия их надеваю. Я сама работаю в школе, и я могу в нем ходить спокойно везде. Я не подумала, что это вызовет какую-то реакцию, когда дочка в школу пришла.
Конечно, потом мне дали комментарий, почему запретили кокошник. Потому что он может быть травмоопасен. И учительница как бы не со зла, то есть не хотела ничего плохого сказать. У меня к ней больших претензий нет, но мне сама тема стала интересна. Почему нельзя кокошник? Почему мы не можем продвигать нашу славянскую культуру, нашу идентичность такую?
Е. Афонина:
- Нас внимательно слушает писатель, публицист, автор Telegram-канала «Сыны Монархии» Роман Антоновский. Давайте послушаем, как на этот вопрос, почему нельзя в русскую школу прийти в кокошнике, ответит Роман Антоновский. Роман, у вас есть ответ на этот вопрос?
Р. Антоновский:
- Да. Потому что до сих пор нет внятной патриотической идеологии, и каждый понимает традиционные ценности, за которые мы боремся, и патриотизм по-своему. А эти традиционные ценности друг другу противоречат. У приезжающих к нам в массовом количестве среднеазиатов традиционные ценности часто перпендикулярные, если люди не из городов, а из кишлаков, нашим, русским. Они там играют в такую игру, знаете, регби, когда отрезанной головой барана играют на лошадях.
Е. Афонина:
- Не отрезанной головой, а туловищем козла…
А. Баранов:
- Без головы.
Р. Антоновский:
- Ну, туловищем козла. Это тоже история, для нас нехарактерная. Нам нужно не бояться сказать то, что наши традиционные ценности в России – в первую очередь это ценности русские, христианские. Мы уважаем традиции, ценности других народов, но ровно до той степени, пока они не идут вразрез и в противоречие с традициями русского народа. Русский народ, русская культура, православная вера – это в принципе главные скрепы России. Не зря мы записаны как государствообразующий народ в нашей Конституции. А у нас часто в школах и в образовательных учреждениях работают вот эти тетушки с советским интернациональным менталитетом, приученные советским воспитанием, что русскую идентичность надо подавлять, а идентичность всяких малых народов надо холить и лелеять, как бы чего не случилось. Знаете, они двояко трактуют разные законы. Во многих регионах, допустим (я считаю, правильное решение) запрещают носить в школах хиджабы, но пишут, что мы запрещаем носить религиозную атрибутику. И вот эти советские тетеньки, они начинают под соусом этого закона говорить: вот мы девочкам-мигранткам в русском регионе запретим носить хиджабы, а чтобы не обижались, давайте еще запретим носить кокошники, нательные крестики русским девочкам. Конечно, с этим надо заканчивать. То есть нам нужно четко прописывать, артикулировать нашу идеологию, четко прописывать, что же такое традиционные ценности, кодифицировать это, чтобы всем было понятно. И абсолютно всем в России осознать, что в первую очередь нужно защищать русские национальные интересы, потому что в нашей стране все держится именно на нашем русском народе, при уважении, конечно, к другим коренным этносам нашей страны.
А. Баранов:
- Получается, что Россия - для русских? А если бы эта девочка училась в Киргизии и пришла в кокошнике, ей можно было бы указать, что надо снять, и это было бы правильно? Так, что ли, получается?
Р. Антоновский:
- Я минусов не вижу. Термин «Россия – для русских» был впервые артикулирован многими великими русскими людьми в Российской империи. А в Киргизии киргизские власти, они вправе устанавливать те правила, которые хотят. Кстати, я замечу, что, например, до сих пор мы никаб не можем запретить, атрибутику ваххабитов, а в большинстве мусульманских стран, которые не понаслышке знают…
А. Баранов:
- Да, там никабы запрещены.
Е. Афонина:
- На том же форуме «Валдай» президент сказал: «Русский – это человек любой национальности, разделяющий наши ценности». Ответ, по-моему, был дан.
А. Баранов:
- Екатерина, и что в итоге, получила эта история какое-то развитие? Извинились перед вами и перед Лерой, или выясняют, или замяли, или стоят на своем?
Е. Кириченко:
- Конечно, мы поговорили. Администрация объяснила нам причины, почему так сказала учитель. Учитель не хотела как бы ничего плохого сказать, по ее словам, это было только из соображений безопасности. Я еще переспросила: «Можно все-таки?» Она говорит: «Нет, нельзя». То есть этот ободок все-таки является, как нам сказали, головным убором, а головные уборы в школе не рекомендованы. Мне действительно интересно. Это наше национальное достояние, это наши корни. И мне бы хотелось, чтобы это получило какое-то развитие. На самом деле я очень рада, что столько откликов я получила от людей, которые меня поддержали и сказали, что да, это хорошо, нам нужно возрождать сейчас наши ценности, нам нужно держаться за нашу культуру, за нашу историю. Хочу напомнить, что когда-то Отто фон Бисмарк сказал: «Русских нельзя победить на поле боя, но им можно внушить другие интересы и идеалы, и тогда они погубят себя сами». Давайте будем держаться за свое. Мы уважительно относимся ко всем традициям, ко всем культурам, мы всех принимаем, всех уважаем, ко всем относимся с почтением, но нашу культуру тоже можно уважать? Можно ли наши традиционные ценности, наши истоки, наши корни тоже уважать? Я только этого хочу. У меня нет абсолютно никаких претензий ни к учителю, ни к школе, это все решаемо, но я очень рада, что эта тема поднялась. Я очень рада, что глава государства тоже это поддержал.
С Лерой сейчас все хорошо. Единственное, что она уже не хочет носить кокошник в школу, но школа – это не единственное место, куда его можно носить. Но другие дочери поддержали меня, они ходят на все тренировки, на все занятия в этих кокошниках, им это нравится. Пусть это войдет в моду, пусть люди это увидят, узнают, услышат. Пусть он уже осовремененный, стилизованный, но мы будем немножко на стороне нашего славянского национального достояния.
Е. Афонина:
- Екатерина, а в этой школе, где учится ваша девочка, есть те девочки, которые приходят в хиджабах?
Е. Кириченко:
- По утверждению школы, они доходят до школы и снимают там свои головные уборы. Я не берусь утверждать, потому что, если я буду утверждать, как мне сделали замечание, что мне надо апеллировать фактами. Факты я предоставить не могу, то есть одного моего слова будет недостаточно. Да, возможно, что они доходят до школы и снимают свои головные уборы. Но о том, что в школах города покрытые девочки есть… Но это не самое главное. Покрытые девочки – это их традиционный наряд, и я к ним особых претензий не имею. Но у нас ходят девчонки с какими-то ушками, рожками, какие-то квадроберы, и к ним нет претензий. Хотя, конечно, администрация школы утверждает, что на территории школы это невозможно, и они так не ходят.
Е. Афонина:
- Роман, по вашему мнению, когда в очередной раз на федеральном уровне отказались вводить единые нормы для школьной формы, для того, в каком виде девочки и мальчики могут или не могут находиться в учебных заведениях, эта ситуация, которую мы сейчас обсуждаем, может повториться и приобрести более серьезные масштабы? Ну, Екатерина – замечательная мама… Вы в прошлом году стали «Главной мамой Екатеринбурга», выиграв конкурс?
Е. Кириченко:
- «Главная мама Урала».
Е. Афонина:
- Она педагог, и она может с ребенком поговорить. А для другого ребенка это будет невероятная травма. А тут еще и идеология: ага, смотрите, значит, кокошник долой, а хиджаб можно или ушки квадроберов. Что это, Роман?
Р. Антоновский:
- Это человеческая глупость. Я вообще считаю, что учительницу, конечно, нужно увольнять, потому что мы видим, что она нанесла психологическую травму ребенку. Если второклассница Лера не хочет ходить в кокошнике в школу, значит, учительница прививает ей какие-то русофобские нарративы. Если учительница, работающая в школе, не любит традиционную одежду своего народа, значит, ей в школе не место, должна быть уволена с волчьим билетом. Я не понимаю, почему мы не принимаем стандарт единой школьной формы. Это простейшее решение, лежащее на поверхности. Будет единая школьная форма – никаких вопросов не будет. Кстати, я напомню, что даже в таком мусульманском регионе, как Ингушетия, при Евкурове нельзя было носить хиджабы. Как говорил Евкуров, будучи президентом Ингушетии? Что вы ходите в школу, одетые по определенным правилам. Исключение два раза – ходите на уроки религии, основ ислама в хиджабах, на физкультуру – в спортивной форме. Остальные уроки – ходите, одетые в светскую одежду.
Возвращаясь к вопросу вашего коллеги. Напомню слова императора Александра III, что Россия должна принадлежать русским, и каждый, здесь живущий, должен уважать этот народ. То есть мы в первую очередь должны исходить из этого. Опять же, нам нужно четко понимать, чтобы фиксировать акты русофобии, кто же такие русские. Я предлагаю понятную матрешку. В центре будет русский этнос, русский по крови, языку, культуре, вере. Второй круг – это русские, может быть, не этнического происхождения, но люди, которые хотят быть русскими, мигранты, приезжающие сюда, которые хотят ассимилироваться. И третий круг – другие коренные народы России в ее актуальных границах, которые, допустим, себя идентифицируют как осетины, чеченцы, татары, но являются россиянами вместе с нами по гражданскому принципу.
У нас до сих пор торпедируется закон о введении перечня коренных народов России. Допустим, когда приходит в школу кто-то в киргизской тюбетейке и говорит: а вот мы так хотим, потому что это наша национальная самобытность. Ребята, у вас для реализации своей национальной самобытности есть отдельное государство. Хотите быть киргизами, узбеками, таджиками – реализуйте это в Таджикистане, Узбекистане и Киргизии. В Россию вы либо приезжаете как гости, без семей приехали, поработали, вернулись домой, уважая наши традиции, не навязывая свои. Либо, если приехал сюда жить и получать паспорта, ассимилируйтесь в русских, принимайте нашу веру. И именно по этой причине нашими всякими мигрантофилами торпедируется закон о принятии перечня коренных народов.
А. Баранов:
- Вот что нам пишут. «Учитель просто перестраховалась – как бы чего. Учителей за нищенскую зарплату запинали эти чинуши от образования, всё буквально зарегламентировали до предела, до абсурда. Сейчас еще будет перечень, еще что-то, еще бумажки какие-то. С ума сойти можно». Может быть, здесь надо над бумажками как-то подняться, чтобы что-то от сердца шло, от души?
Р. Антоновский:
- Не надо подниматься над бумажками. Наоборот, когда есть четкая инструкция, и она у тебя на руках, понятная, ты по ней дальше работаешь. Если мы пропишем в Конституции наконец-то идеологию, все будет нормально. Смотрите, пример Венгрии. В Венгрии написали в Конституции, что мы – христианское государство, и мы государство венгров. И сразу куча проблем решена. Если христианское государство, в Венгрии раньше, чем в России, запретили пропаганду ЛГБТ. Потому что, какая пропаганда ЛГБТ, если мы – христианское государство по Конституции? И не пускают мигрантов.
А. Баранов:
- Ну, у венгров своя история, у них нет этнических меньшинств, кроме румынского. Там, кстати, большие проблемы, по их масштабу.
Е. Афонина:
- ЛГБТ – экстремистское движение, запрещенное в нашей стране.
Р. Антоновский:
- Есть понятные критерии. Критерии коренного этноса России – этносу нужно не иметь свое национальное государство за пределами России и веками жить в границах текущей Российской Федерации. Самобытность этих этносов мы должны защищать и уважать наряду с русской самобытностью, а все приезжие ребята могут реализовывать свою самобытность у себя дома. Приехали сюда – уважайте наши традиции.
Е. Афонина:
- Спасибо огромное, Екатерина. Роман, всегда рады вашему участию в нашем эфире.
Мы обсуждаем, на наш взгляд, очень важные вопросы, которые касаются нашей внутренней жизни и устройства этой жизни, которая порой вызывает достаточно резкие оценки, споры, а иногда доходит и до рукоприкладства. И вот одна такая ситуация произошла в Мурино, это Ленинградская область. Происходило следующее. Как и в каждом населенном пункте, там есть парковка, ну, понятно, для того чтобы на ней машине парковались. Но есть люди, которые считают, что на этой парковке можно совершать намаз, что и делал спортсмен ММА Эрзиман Байрамов. Это вызвало вопросы проходящего мимо мужчины. Судя по комментариям тех, кто следил за всеми событиями, намаз длился не одну минуту, люди на парковку заехать не могли, но это как бы дополнительные обстоятельства произошедшего. В итоге дело дошло до рукоприкладства. Поскольку профессиональный вес Эрзимана явно преобладал над человеком, который решил спросить: что это вы здесь делаете?. В общем, ситуация, мягко говоря, вышла из-под контроля, и вышла до такой степени, что пришлось вмешиваться представителям общественной организации «Русская община». Дальше вызвали полицейских, начались разборки. И сейчас мы попытаемся понять, что это, единичный эпизод, за которым ничего, кроме некоторого непонимания, в том числе и законов, нет…
А. Баранов:
- Или иллюстрация к сложившейся непростой ситуации.
Е. Афонина:
- На связи с нами специальный корреспондент «Комсомольской правды» Дмитрий Стешин. И председатель Общественной наблюдательной комиссии Дагестана Шамиль Хадулаев. Мы увидели информацию, что Эрзиман задержан. Это действительно так?
Ш. Хадулаев:
- Задержан, но не арестован. По нашей информации, по 91-й статье, на 48 часов.
Е. Афонина:
- Напомните, 91-я – это…
Ш. Хадулаев:
- На 48 часов, двое суток задерживают, а потом принимается решение.
Е. Афонина:
- Нет, 91-я статья – это что?
А. Баранов:
- За что задержан-то?
Ш. Хадулаев:
- Нет, когда доставляют в райотдел и т.д., максимум – двое суток дается…
Е. Афонина:
- Шамиль, вы сейчас сказали: 91-я статья. Мы спрашиваем, что это за статья.
Ш. Хадулаев:
- Дающая право задержать на 48 часов.
Д. Стешин:
- Я могу сказать. Когда лицо, застигнутое при совершении преступления и непосредственно после его совершения. Когда потерпевшие или очевидцы укажут на данное лицо как на совершившее преступление, когда на этом лице или одежде, в жилище будут обнаружены явные следы преступления. При наличии таких данных, дающих основание подозревать лицо в совершении преступления, оно может быть задержано. Собственно, по 91-й статье его и задержали.
Ш. Хадулаев:
- Не более чем на 48 часов должны задерживать. А дальше уже суд принимает решение.
Е. Афонина:
- А за что задержали-то?
Ш. Хадулаев:
- Судя по тому, что мы видим, то, что произошло, Эрзиман делал намаз.
Д. Стешин:
- За намаз задержали, что ли?
Ш. Хадулаев:
- Судя по тому, что произошло, он делал намаз. Но вряд ли он это делал на парковке, это неудобно, на асфальте. Он на траве делал, скорее всего.
Е. Афонина:
- А на траве собачки гуляют, писают, какают.
Ш. Хадулаев:
- Видимо, подобрал место. Тем более, там коврик стелется, как правило. Он знал, наверное, где чистое место. К нему подошел парень. Я не соглашусь, что этот парень уступал в размерах Эрзиману. Потому что Эрзиман сам невысокого роста, а тот парень, судя по комплекции, повыше будет и, наверное, поздоровее.
А. Баранов:
- И что дальше, по вашей версии, произошло?
Ш. Хадулаев:
- По тому, что мы видели, у того парня был нож, он с этим ножом напал на Эрзимана.
А. Баранов:
- Прямо напал?
Ш. Хадулаев:
- Ну, он же говорит: вот, смотрите, вот нож, вот он. И этот парень не отрицает. Он не говорит: это не мой нож, ты врешь, это неправда. А Эрзиман снимает, чтобы видеофиксация была.
Е. Афонина:
- А почему в таком случае на этой видеофиксации тот же Эрзиман говорит, что ты не мужчина, если обратишься с заявлением в полицию? Это тоже на видео есть. Что это за призыв не обращаться в полицию?
Ш. Хадулаев:
- Потому что, скорее всего, сам напал с ножом, и теперь, если не обратишься или обратишься, у этого парня проблемы будут, потому что он же с ножом был.
Е. Афонина:
- Секунду. Там четкая реплика…
Ш. Хадулаев:
- Я считаю, что здесь Эрзиман погорячился. Не нужно было этого даже говорить, на мой взгляд.
Е. Афонина:
- Дальше идем. Он общался с адвокатом?
Ш. Хадулаев:
- Я не в курсе, обращался он или нет. У нас информация особо не проходит нигде. Кроме того, что видео вызвало возмущение у мусульман, что за намаз к человеку придрался парень…
А. Баранов:
- А может, не стоило делать намаз в России? Может быть, пойти домой, постелить там коврик, где удобно?
Ш. Хадулаев:
- Андрей Михайлович, скажите, пожалуйста, Россия является такой страной, в составе которой находится Республика Дагестан?
А. Баранов:
- Конечно. Но о намазе на улицах ничего не говорится. И о резке баранов во дворах тоже ничего не говорится.
Д. Стешин:
- Задержали его по совокупности – за незаконную миссионерскую деятельность, чем является намаз. Правоприменение уже было многократно в России, когда задерживали, штрафовали за намаз в неподобающих местах.
Е. Афонина:
- Я напомню, статья 5.26 КоАП Российской Федерации, часть 4 запрещает осуществление миссионерской деятельности с нарушением требований законодательства. Вот публичный намаз – это и есть миссионерская деятельность, если вы не знали.
Ш. Хадулаев:
- А кто сказал, что публичный намаз является миссионерской деятельностью?
Е. Афонина:
- А это сказал Верховный суд.
Д. Стешин:
- Я вижу, уважаемые соотечественники начали передергивать эту историю. Задержали его и за намаз, и за нанесение телесных повреждений средней тяжести. Побои сняты в травме. За антиобщественное поведение.
Ш. Хадулаев:
- А можно вопрос? А того парня задержали?
Д. Стешин:
- Нет, конечно. За что его задерживать?
Ш. Хадулаев:
- А нож? С ножом напал. Отпечатки пальцев сняли?
Д. Стешин:
- А кто видел, что он нападал с ножом? Хоть одно телесное повреждение от ножа было у товарища?
Ш. Хадулаев:
- Можно вопрос? Отпечатки пальцев проверить-то должны были правоохранительные органы.
А. Баранов:
- Хорошо, у человека был нож при себе. Но он же не применял его.
Ш. Хадулаев:
- А он что, на фронте ходит, что ли, с ножом?
Е. Афонина:
- Хоть один ножевой порез у Эрзимана зафиксирован? Зафиксированы травмы, которые он нанес человеку до такой степени, что человек находится в больнице, у него сотрясение и ушибы.
Ш. Хадулаев:
- Он живой-здоровый стоял…
Е. Афонина:
- Лицо у него было сильно разбито.
Ш. Хадулаев:
- Он на спортсмена нарвался.
А. Баранов:
- А что, спортсмен должен кулаки, что ли, распускать?
Ш. Хадулаев:
- Знаете, что я скажу? Мы в Дагестане, когда ходим, мы очень хорошо думаем, стоит с кем-то подраться или нет. У нас чемпионов мира очень много по улицам ходит.
А. Баранов:
- У вас в Дагестане, может быть, и ходят. А у нас здесь по-другому.
Е. Афонина:
- Я не понимаю, что значит «у вас» и «у нас». Мы живем в одной стране под названием Российская Федерация.
Ш. Хадулаев:
- Я сказал, у нас в Дагестане люди драться боятся – очень много чемпионов. А этот парень, ему не повезло, нарвался на чемпиона, на спортсмена. Вот я о чем говорю.
Е. Афонина:
- Означает ли это, что я, находясь на московских, екатеринбургских, саратовских улицах, должна сторониться неких молодых людей, не делать им замечания, даже если они нарушают закон Российской Федерации, потому что я могу нарваться на бойца ММА? Я правильно понимаю то, что вы сейчас говорите?
Ш. Хадулаев:
- А можно вам вопрос?
Е. Афонина:
- Пожалуйста.
Ш. Хадулаев:
- У нас правоохранительные органы для чего?
А. Баранов:
- Вот они и арестовали этого товарища.
Е. Афонина:
- Тогда вопрос вам. Почему Эрзиман сказал: не обращайся в правоохранительные органы, иначе ты не мужчина? Что это за реплика?
Ш. Хадулаев:
- Я же вам говорю еще раз. У нас есть правоохранительные органы. Если кто-то нарушает закон, есть участковые, по улицам ходят…
Е. Афонина:
- Вы же сами сказали: ему не повезло, он нарвался…
Ш. Хадулаев:
- Нарвался, потому что он сам напал на человека.
Е. Афонина:
- Он напал?
Ш. Хадулаев:
- Конечно.
А. Баранов:
- Он что, стал его ножом резать, что ли?
Е. Афонина:
- То есть ножевых ранений нет, травм у Байрамова нет, но при этом напал другой человек.
Ш. Хадулаев:
- Послушайте, на меня, когда я жил когда-то в Киеве, тоже нападал с ножом. Ему не повезло, я его побил. И что, я виноват, что ли? В публичном месте, в трамвае напал. Я виноват в этом?
Е. Афонина:
- Дима, за тем, что происходит в Дагестане, ты как журналист следишь не один год.
Д. Стешин:
- Давайте закончим с публичным намазом, с арестом за намаз, как прозвучало это много раз. Обратимся к первоисточникам. Почему я рассматриваю конкретно вот эту ситуацию, случившуюся в Мурино, как акт лицемерия? Человек, который совершал там намаз на парковке, будет нести на Страшном суде знамя лицемерия. Главный имам Исторической мечети Рамиль-хазрат Садеков цитирует Коран: «Пророк Мухаммед, мир ему, запретил бить по лицу». И ММАшные и ударные виды спорта типа бокса, они исламскими богословами практически единодушно рассматриваются как харамные мероприятия. Допускается в исламе борьба, верховая езда, стрельба из лука и т.д., но не биение по лицу. И вот этот акт лицемерия с ковриком на парковке как раз и закончился ударами по лицу. Все сходится. Так что я не понимаю, зачем Дагестан в лице уважаемого представителя Общественной палаты заступается за этого человека. Ну, Аллах их будет судить.
Ш. Хадулаев:
- Вы почему-то все время забываете про нож, и что к нему подошел этот парень с ножом. Вот это вопросы вызывает. Это не лицемерие с вашей стороны?
Д. Стешин:
- Давайте начнем с намаза на парковке, в общественном месте. Он что, с ножом в руках к нему подошел? Вы нашли линию защиты – нож. Я считаю, что эта линия защиты ничтожна. У каждого второго человека в кармане нож. Это не холодное оружие.
Ш. Хадулаев:
- Я живу в Дагестане. У нас и чрезвычайные ситуации, и комендантский час. Мы спать ложились в 90-е годы под автоматные очереди. Но я никогда в жизни с ножом не ходил или с пистолетом. Я ходил с голыми руками. А почему этот парень в мирное время… Санкт-Петербург, Мурино рядом. Это что за позиция – с ножами ходить?
Е. Афонина:
- Шамиль Мутайевич, уважаемый, то количество молодых людей из наших любимых республик, задержанных в столице с ножами, травматами и прочим, я вас уверяю, настолько велико, что мы сейчас давайте темы ножа даже касаться не будем.
Ш. Хадулаев:
- Может быть…
Е. Афонина:
- Вы сами сказали, что ему не повезло, он встретил бойца ММА. Против бойца ММА он должен был с чем, с расквашенным лицом дальше бежать?
Ш. Хадулаев:
- Не встретились. Он сам к нему подошел, придрался. Это разные вещи.
Д. Стешин:
- Неделю назад пятеро дагестанцев кидались в подмосковной электричке с ножом на женщину-контролера, были потом жестко задержаны спецназом.
Ш. Хадулаев:
- Правильно сделали, что задержали.
Д. Стешин:
- А что, русский парень не может ходить с ножом, что ли?
Е. Афонина:
- Шамиль, вы сами сказали, что с ножами у нас тут не ходят, ножи мы не носим. Вот вам конкретный пример…
Ш. Хадулаев:
- Я о себе сказал. А тех ребят, которые с ножами кидались, задержали, и правильно сделали, они совершили преступление.
А. Баранов:
- Давайте почитаем, что нам пишут. «Правоохранительные органы должны пресекать такие провокации, сразу намекать священнослужителям, имамам, авторитетным людям, чтобы выступили и попытались успокоить негатив». «Нож был для самообороны». «Свобода одного человека заканчивается там, где начинается свобода другого. Совершать намаз в общественном месте – это неправильно, для этого есть специальные места». «Много историй слышал я от мастеров спорта. Затевается драка – беги. Ты имеешь разряд – значит, будешь виноватым, это пойдет как отягчающее. А тут, получается, не работает».
Е. Афонина:
- Муфтий Ставропольского края Мухаммад Рахимов сказал, что все религиозные обряды совершаются в помещениях или с разрешения местных властей, в несанкционированных кампаниях нет смысла, и если они происходят без разрешения, естественно, это должно быть наказуемо. Это к вопросу публичного намаза. И если вас действительно сейчас интересует тема, что прописано в законе, уважаемый Шамиль Мутайевич, то несложно этот закон найти – 5.26 КоАП РФ, часть 4 этой статьи, которая запрещает как раз ту самую общественную миссионерскую деятельность. Любое несогласованное мероприятие, будь то крестный ход или намаз публичный, это наказуемо. Все должно быть согласовано. Это мероприятие было согласовано?
Ш. Хадулаев:
- Вы извините, что вы считаете мероприятием?
Е. Афонина:
- Публичный намаз в метро, на детской площадке…
Ш. Хадулаев:
- Стоп. Публичные мероприятия…
Е. Афонина:
- Когда на станции метро человек расстилает коврик и носом утыкается в стенку, это что, не публичное место?
Ш. Хадулаев:
- В публичном месте, на вокзале – да, неправильно делать. Мешать людям нельзя.
Е. Афонина:
- Хорошо, а парковка – это не публичное место?
Ш. Хадулаев:
- А там людей вы видели вообще?
Е. Афонина:
- Подождите. Это общественное место или нет? Есть там люди или нет, это неважно.
Ш. Хадулаев:
- По вашей логике, мы поднимемся на гору, она тоже общественное место.
А. Баранов:
- По вашей логике, раз он мусульманин, он может делать намаз, раз ему это надо делать.
Ш. Хадулаев:
- Не мешая другим.
Е. Афонина:
- Так он и мешал. Человек подошел, сказал: вы мне мешаете. В ответ получил, извините, сильно кулаком в лицо, ММА-удар поставленный.
Ш. Хадулаев:
- А вы там присутствовали, если говорите, что так было?
Е. Афонина:
- Секунду. Шамиль Мутайевич , зафиксированы травмы у кого?
Ш. Хадулаев:
- Человек напал на другого…
Е. Афонина:
- У кого зафиксированы травмы?
Ш. Хадулаев:
- Человек напал…
А. Баранов:
- Значит, парень должен был сказать: я прошу прощения, я не знал, что в России это запрещено, - встать, свернуть коврик и уйти.
Ш. Хадулаев:
- Если парень считает, что считается правонарушение, он должен был обратиться в полицию.
А. Баранов:
- Если я приду сейчас с крестом в Дербенте или в Махачкале, воткну его и буду громко молиться Христу…
Ш. Хадулаев:
- Молитесь. Кто вам мешает?
А. Баранов:
- Да вы что?!
Ш. Хадулаев:
- А вы что, сомневаетесь?
А. Баранов:
- Сомневаюсь сильно. Потому что то, что творилось у вас в аэропорту Махачкалы, это видели все.
Ш. Хадулаев:
- А что в аэропорту Махачкалы было? У нас христиан ущемляли?
Д. Стешин:
- Я ездил в храм в Кизляре, где расстреляли служителей.
Ш. Хадулаев:
- Это были террористы.
Д. Стешин:
- А как отличить террориста от не террориста.
Ш. Хадулаев:
- Он с автоматом ходит.
Д. Стешин:
- Вот именно «лесные». Я прекрасно вашу республику знаю. Я первый раз туда приехал во время чеченской войны. Я жил даже в ваххабитских семьях в Семендере, я освобождал рабов с амировскими бойцами на кирпичном заводе, я всё знаю про вашу республику, и какие процессы там идут. Я знаю, что был период, когда после Чабанмахи и Карамахи проповедь агрессивного исламизма пошла на спад, в 10-х годах все вернулось, опять появились «лесные», начали кидать флешки, «подъездные амиры», сборы за мечетями по пятницам, после проповеди, пятничной молитвы и т.д. И все опять раскручивается. И вот этот публичный намаз с агрессией сразу же к человеку, который сделал замечание, это как раз проявление, которое выплескивается из Дагестана в Россию. Вас ждет вторая волна войны с ваххабитами. И как вы это допустили, я не знаю.
Ш. Хадулаев:
- Честно сказать, вы удивить можете. Вы когда-то, в 90-е годы, были в Дагестана, может быть, в начале 2000-х. Вы когда последний раз в Дагестане были?
Д. Стешин:
- Когда батюшку в кизлярском храме пытались убить. Это 19-й год.
Ш. Хадулаев:
- Вы забыли добавить. Батюшку Николая убили (я его знал, царствие ему небесное), но там еще погибли 18 сотрудников правоохранительных органов. Вы в курсе? Дагестанцы, местные жители, они свои жизни отдали.
Д. Стешин:
- Но начали с батюшки, а не с сотрудников правоохранительных органов.
Ш. Хадулаев:
- Да, в Дербенте совершили преступление террористы, это факт. Их никто не поддержал в Дагестане, мы переживали за этого батюшки, он был божий одуванчик, доброжелательный человек. Я был там в церкви. Даже колокола там звенели, я поднимался, в колокола звонил. Знаете, по-моему, вы очень злые на Дагестан. Вы думаете, что здесь ваххабиты? Когда я выступал на одном из мероприятий и сказал, что у нас в Дагестане… Многие чиновники сидели, из правоохранительных структур были. И когда я сказал, что у нас все-таки есть еще люди такой наклонности, как вы говорите, ваххабитской, знаете, как на меня набросились наши чиновники, депутаты! Откуда ты это взял, нет у нас их, - говорили мне. Понимаете, у нас сейчас в Дагестане сложно, одни так говорят – ты плохой, другие так говорят – ты тоже плохой. Куда деться дагестанцам? Я не знаю. Наверное, Дагестану все-таки надо помочь, а не обострять.
Е. Афонина:
- Простите, а помочь чем? Дагестан разве не дотационный практически на 100% регион?
А. Баранов:
- Да, и так дотации идут к вам.
Ш. Хадулаев:
- Нет, не на 100%.
А. Баранов:
- И работы у вас там нет, и не хотят особо работать.
Ш. Хадулаев:
- У нас? Вы в Дагестане когда были?
А. Баранов:
- И без денег, без взятки мало что сделаешь, это тоже правда. Если вы честный человек, вы признать это должны.
Ш. Хадулаев:
- Да, взятки есть, согласен с вами. Это никто не отрицает, мы об этом тоже говорим.
Д. Стешин:
- Хорошо. А липовые инвалиды и фиктивные разводы? Это же массовое явление.
Ш. Хадулаев:
- Это тоже есть.
А. Баранов:
- Извините, у нас заканчивается время. Спасибо всем.
Подписывайтесь на новые выпуски нашего подкаста на любой удобной платформе и слушайте, когда удобно!
