Фронтовая лирика. Честная рифма о жизни и смерти на Донбассе
В. Алфимов:
- Друзья, приветствуем вас в эфире Радио «Комсомольская правда». Я – Валентин Алфимов, рядом со мной – Александр Малькевич. А это значит, что пришло время знакомить вас с героями, которые живут в наших новых регионах, строят там светлое мирное будущее вместе с нами.
А. Малькевич:
- Я, собственно, как раз там и нахожусь, в самой глубине наших новых регионов, впитываю в себя, как губка, истории людей. И, честно говоря, каждая такая история – это тема для большого серьезного разговора. Наверное, время для этого придет очень скоро, потому что пронзают до глубины души. Собственно говоря, я сегодня познакомился с многодетной семьей, которая весну 2022 года выживала в Мариуполя. Честно говоря, Валя, это все, как ты любишь, когда ты слушаешь, и слезы льются из глаз. Потому что мама, старшая дочка, два сына, младшему было 3 месяца. И при обстрелах девочка, ей тогда было 13, она обнимала трехмесячного малыша, своего братика, ложилась на пол, их накрывали одеялами, а сверху на эти одеяла ложились мама и бабушка. Примерно такой живой щит создавали. И таких историй огромное количество. Когда ты все это слушаешь, то думаешь: как со всей этой правдой достучаться до миллионов жителей нашей страны, чтобы они разделили это?
В. Алфимов:
- Знаешь, самое главное, что после этого они остаются хорошими людьми, не обозленными, адекватными, воспринимающими действительность. Здесь я просто не могу (прости меня, пожалуйста) не прорекламировать книгу нашего военкора Дмитрия Стешина «Священная военная операция», и большая часть этой книги как раз построена на Мариуполе, на мариупольской весне от самого начала специальной военной операции до освобождения «Азовстали». И я всегда говорю, что Дмитрий Стешин – это не просто военкор, а человек, который пишет литературу. И говорю это всегда с гордостью.
А. Малькевич:
- На самом деле я пытаюсь понять, какая может быть форма, чтобы с этими историями дойти до людей. То ли какой-то сборник маленьких эссе по 1-2 странички, набрать количество историй и не растягивать большие рассказы, а вот одна история, вторая, третья, четвертая, и оформить в какой-то сборник. Может быть, у меня когда-то руки дойдут.
Знаешь, еще какая трогательная штука? При этом дети Мариуполя собирают гуманитарную помощь своим сверстникам в Курской области. Это такой дополнительный трогательный, торкающий момент.
В. Алфимов:
- Саша, я позволю взять на себя смелость рассказать, как все это должно быть, в какой форме. Совершенно в любой, на мой взгляд. Это будут 100 процентов книги, рассказы, романы, поэмы, это точно будет телевидение, то есть кино, какие-то истории экранизированные. И, безусловно, это будут стихи. Я не просто так сейчас про стихи говорю. К нам подключилась наша гостья – Анна Долгарева, военный корреспондент, поэтесса, публицист, чьи стихи мы читаем, любим и, как Саша сейчас рассказывал истории, плачем над ними, в общем. Анна, здравствуйте.
А. Долгарева:
- Здравствуйте.
А. Малькевич:
- Привет, Аня.
В. Алфимов:
- Раз нам Александр Малькевич задал такую тему, в каком виде все эти истории о чудесных, страшных, совершенно разных вот этих днях специальной военной операции и вообще войны на Донбассе с 2014 года их надо преподносить людям?
А. Долгарева:
- Это, конечно, должна быть большая литература. Я имею в виду большую прозаическую литературу. Но сейчас это невозможно. По той простой причине, что эта война еще не отрефлексирована. В саму Великую Отечественную войну появлялись только заметки военных корреспондентов, большая литература стала появляться спустя годы. Поэтому сейчас это может быть только в формате таких эссе, очерков, как пишет, например, Даниил Туленков, как пишет Дмитрий Артис (у него книга «Дневник добровольца»), как пишут военкоры, тот же Стешин. Вот у меня тоже выходит книга всех тех 10 лет на Донбассе, которые я провела. Пока это заметки и очерки, большая литература будет позже, когда СВО закончится, когда мы ее отрефлексируем.
Пока появляются, конечно, книги на эту тему, но они явно незрелые, к большой литературе их сложно отнести. Потому что действительно художественная – это вот такие документальные очерки.
В. Алфимов:
- Аня, а кино? Вот сейчас, знаю, снимают кино, по-моему, где-то на юге сейчас, фильм под рабочим названием то ли «Свои», то ли «Наши». У Захара Прилепина тоже какие-то фильмы уже выходят. Кино может сейчас появляться?
А. Долгарева:
- Честно говоря, я пока не видела ни одного хорошего фильма, снятого про СВО, да и вообще про войну на Донбассе. К сожалению, пока ситуация остается такой. Но у нас и фильмы про Великую Отечественную снимать не умеют. Такое ощущение, что у нас тема войны как-то сразу портит киношников. А хорошие фильмы, конечно, нужны. Нужно, чтобы кто-нибудь этим занялся, чтобы Минкульт профильно вгляделся в это все, чтобы деньги выделялись целевым образом на хорошие картины. Нужно позвать грамотных консультантов, нужно взять хорошего сценариста, режиссера. Но пока, повторюсь, я этого не вижу.
А. Малькевич:
- Анечка, ты говоришь, что о Великой Отечественной не могут снимать хорошее кино. А кто может сейчас снять хороший фильм о Великой Отечественной войне, поколение, пьющее лавандовый РАФ? Они что могут о войне-то знать? Поэтому у них там в чистенькой форме бегают белозубые ребята и имитируют что-то.
А. Долгарева:
- Да, судя по тому, что я знаю про московскую кинематографическую тусовку, она несколько так, с фигой в кармане. За исключением, конечно, отдельных личностей вроде того же актера Антона Шагина, которого мы все знаем и любим. Помню, я познакомилась со студентами-режиссерами из Барнаульского института культуры, и меня поразило, насколько это патриотичные, заряженные, талантливые молодые люди. Это были студенты. Я говорю их наставнице: «Вам их нужно экспортировать в Москву». Она говорит: «Нет-нет, Москва их испортит». И это, к сожалению, так, московская тусовка, вот эти большие киношные деньги, они портят людей, и у них получается вот такой продукт, о котором ты сказал.
В. Алфимов:
- Это известный факт, причем это касается не только киношной тусовки (вот про фигу в кармане прекрасно сказано), это касается в принципе и литературы тоже. Очень сложно пробиться куда-то, я думаю, вам это известно лучше меня. Мы, кстати, делали об этом несколько материалов, наш корреспондент Григорий Кубатьян болеет очень сильно за эту тему. А что делать в такой ситуации, когда тебя не пускает эта тусовочка, для того чтобы донести свои мысли, свою правду о Донбассе, о войне на Донбассе, о специальной военной операции?
А. Долгарева:
- Пока есть очень хороший проект, к сожалению, только во власти – «Время героев». Это когда участники СВО идут во власть. Я думаю, нам что-то похожее нужно и в сфере культуры. Разумеется, не так, чтобы какие-то квоты культурные выделялись специально для детей Мариуполя, Донбасса, но я думаю, что люди, которые повоевали, возможно, им есть, что сказать, и, возможно, им должна быть открыта дорога в культурные сферы. Я думаю, что должен быть открыт Минкульт к новым именам. Я думаю, что должны проводиться какие-то кастинги. Я думаю, что нельзя зацикливаться на тех именах, что у нас есть, нужно вводить новые имена молодых, талантливых. Насколько я знаю, брат Катруси Агранович снял уже два сериала – «Резервист» и «Мобилизация». Я думаю, что такие проекты должны идти, их должны показывать на большом экране. Новым именам нужно просто дорогу открыть. Не затирать старое, конечно. А то скажут, что мы тут хотим всех репрессировать. Нет, просто закрытость, эта камерность, она должна открыться.
В. Алфимов:
- Анна, вы правильно говорите, что надо это все осмыслить. А зритель готов на это смотреть? Это вопрос, конечно.
А. Малькевич:
- С другой стороны, хотя бы у нас есть музыка СВО, песни, в том числе песни на стихи Анны Долгаревой. Во-первых, я хочу сказать, что я обожаю стихотворение про Серегу-водопроводчика, которое написала Аня, очень был рад, что Сергей Галанин написал песню на это стихотворение. Аня, скажи, есть ли еще песни на стихи замечательной поэтессы Анны Долгаревой?
А. Долгарева:
- Да, песен довольно много. Мне больше всего нравится то, что делает Максим Зорич. Это смоленский бард, он поет песни на мои стихи. Вот уже по казачьим радио, например, крутится его песня на мое стихотворение «Луганская новогодняя». Его манера исполнения мне ближе всего.
В. Алфимов:
- Кто, вы хотите, чтобы он написал песню на ваши стихи? Вот прям мечта ваша, чтобы кто-то взял в работу ваши стихи и написал песню? Может быть, Лепс, может, Басков, может, Шаман?
А. Долгарева:
- Нет, пожалуй, «Наутилус».
А. Малькевич:
- В смысле, Бутусов?
А. Долгарева:
- Да, Бутусов.
А. Малькевич:
- Это в принципе рабочая схема, с учетом того, что позиция Вячеслава Бутусова понятна, открыта. А не было с ним никаких контактов по этому поводу? Давай мы сейчас объявим в эфире. Валя, скажи строгим голосом: Вячеслав Бутусов, Анна Долгарева предлагает свои стихи, сделайте песню. Правильно я говорю?
В. Алфимов:
- Вячеслав Бутусов, Анна Долгарева предлагает свои стихи, сделайте на них песню. А мы поставим ее у себя в эфире радио «Комсомольская правда», обещаем, и в «Хит-парад» возьмем.
А. Малькевич:
- Анна, еще один серьезный вопрос про тебя и про твои стихи. Ведь ты много лет назад предчувствовала, что будет большая война. К сожалению, если я правильно помню, еще в 2008 году ты написала стихотворение про грядущую войну. Так ли это? Может быть, ты из него несколько строчек прочитаешь?
А. Долгарева:
- Что ты, я его не помню наизусть.
А. Малькевич:
- Расскажи пока про саму эту историю и предысторию.
А. Долгарева:
- Ну, в 2008 году мне казалось, что будет большая гражданская война. Почему-то я думала именно про гражданскую войну. А ведь то, что сейчас происходит, это, по сути, русские против русских, против такого же братского народа. А на Донбассе война тем более гражданская была. Я ее представляла, конечно, совершенно по-другому, в духе фильмов, которые я тогда смотрела. То есть пушек тогда не подразумевалось в моей фантазии подростковой, все были вооружены пистолетами и перестреливались на улицах. Как-то так это все происходило в моих фантазиях. Я, конечно, даже не могла представить, что будут дроны, будет тяжелая артиллерия. Этого в фильмах не показывали.
А. Малькевич:
- Аня, тебе было 20 лет тогда. И уже такая провидческая история, получается. То есть 20-летняя харьковская девчонка переживает о том, что будет гражданская война между русскими людьми. Собственно, так оно и случилось, потому что это же тоже русские люди с той стороны.
А. Долгарева:
- Да, русские рубят русских. Почему это все у меня происходило в голове, я не берусь объяснить, это были странные какие-то сны, какие-то странные образы, которые я тогда описывала в стихотворениях. Как оно ко мне пришло, я не берусь объяснить. Не могу сказать, что я как-то всерьез увлекалась политикой. Я, конечно, с харьковскими «лимоновцами» (были такие) тусовалась, но не могу сказать, что была глубоко погружена в эту тему.
А. Малькевич:
- Аня, ты же все-таки в Харькове училась в школе. Харьков – русский город, но при этом у тебя там были конфликты с одноклассниками-националистами, поклонниками СС. В том числе там была какая-то легендарная драка, когда тебе сломали ребра, ты сломала нос нападавшему врагу. Хочу, чтобы ты эту историю вспомнила. Откуда в русском городе Харькове, да еще в те годы, уже поклонники СС в школе?
В. Алфимов:
- Стоп. Я попрошу уточнение. Это когда было?
А. Долгарева:
- Это 2002 год был, по-моему, класс 9-й мой тогда, соответственно, мне было 14 лет.
В. Алфимов:
- Это еще до первого майдана.
А. Малькевич:
- Валя, я об этом и говорю.
А. Долгарева:
- А что делать? У нас были такие учебники. В наших учебниках вот эта СС «Галичина», она демонстрировалась как сугубо освободительное украинское движение. А то, что они с фашистами сотрудничали, ну, всё ради свободы. То есть совершенно те же нарративы, которые сейчас Украина во всеуслышание декларирует, все это было в школьных учебниках, по которым я училась. Соответственно, мои одноклассники считали это правдой, и мы с ними тогда сцепились после уроков. Потому что я прямо на уроке стала отстаивать свое мнение. Учительница истории у нас была совершенно адекватная женщина, но ей приходилось учить нас по этим учебникам. Поэтому она всегда давала мне слово. И у нас возник прямо на уроке конфликт с одноклассниками, которые мне рассказывали, что Украина превыше всего.
В. Алфимов:
- А кто-нибудь был за вас?
А. Малькевич:
- Кроме учительницы.
А. Долгарева:
- Если кто-то и был, то они молчали.
В. Алфимов:
- Я просто сейчас пытаюсь понять социологию. Вот мы на примере одного класса сейчас можем понять социологию. 9-й класс харьковской школы, вот такие учебники. В классе что происходит? Грубо говоря, 3-4 крикуна, которые за СС «Галичина», за «Украiна понад усе» или там действительно 70% были настроены на эту волну?
А. Долгарева:
- Нет, там было 3-4 крикуна. Все остальные не настолько глубоко погружались в эту тему. Мне кажется, им тогда было все равно. Хотя потом эти школьные учебники (я думаю, во время майдана) у них выстрелили в голове. То есть это была такая мина замедленного действия. А на тот момент было 3-4 крикуна.
А. Малькевич:
- Но пришлось, тем не менее, отстаивать с кулаками вот это добро наше.
В. Алфимов:
- Как вы пережили первый майдан? Были ощущения, что всё, беда какая-то надвигается?
А. Долгарева:
- Нет, я почему-то радовалась, я думала, что Харьков под шумок отделится от Украины, придет в состав России. Почему-то мне это казалось совершенно очевидным. Потому что в Харькове были мощные митинги антимайдана, как и в Донецке, как и в Луганске. Я думала, что вот сейчас мы отделимся и вступим в Россию. Но так не получилось, Харьков, к сожалению, вообще не отделился, харьковскую «русскую весну» задавили, продали. Я тогда ходили на эти антимайданы, ходила с голубой ленточкой. Там же, на антимайдане, я познакомилась с «лимоновцами». Для меня это было важной частью жизни. Хотя, например, в литературной студии, куда я ходила, почти все были сторонниками майдана. В школе у нас тоже, в общем-то, превалировали сторонники майдана.
В. Алфимов:
- Когда пришлось оттуда уехать?
А. Долгарева:
- Я уехала оттуда, как только смогла. Я знала, что хочу уехать из Харькова, уже лет в 13. Я знала, что я уеду в Москву или в Питер. И как только я смогла зарабатывать удаленной работой, в 2013 году, еще до майдана, летом я переехала в Питер.
В. Алфимов:
- Вы тогда уже понимали, что беда надвигается, что здесь уже ничего хорошего не будет?
А. Долгарева:
- Я не понимала, что будет беда, мне просто было неприятно там находиться. Потому что я не украинка, я русская, я хотела жить в стране моих предков, моей крови, в стране моего языка. На Украине мне было жить просто неприятно.
В. Алфимов:
- Мы продолжаем вас знакомить с героями, которые живут в наших новых регионах, которые уже не новые… с героями, которые продолжают строить там мирную жизнь вместе с нами.
А. Малькевич:
- Ань, возвращаясь к фиксации твоей творческой биографии, буду задавать такие глупые вопросы. Когда ты свое первое стихотворение написала, сколько тебе было? И можешь ли ты примерно сказать, сколько написано тобой стихотворений?
А. Долгарева:
- Я начала рифмовать с трех лет. Мама что-то записывала, потом у меня появилась тетрадочка, куда я сама записывала свои стихи. В общем-то, рифмую я почти столько же, сколько говорю.
А. Малькевич:
- А есть понимание того, что, условно говоря, Анна Долгарева написала там 1115 стихотворений или что-то в этом роде?
А. Долгарева:
- Я никогда их не считала, у меня вышло 10 книг уже, но я никогда не подсчитывала стихотворения, у меня даже нет отдельного файла, я все выкладываю в интернет и потом собираю из своего Telegram-канала или из своего паблика со стихами ВКонтакте. Вот сейчас в Telegram стихи и удобно их собирать с Telegram, раньше я их выкладывала в ЖЖ и для них собирала оттуда.
А. Малькевич:
- 10 книг – это очень хорошо. И здорово, что ты гастролируешь, ты ездишь по стране. Самая дальняя точка какая? И где тебя наиболее удивила публика – приятно или неприятно?
А. Долгарева:
- Самая дальняя точка – это Владивосток, в прошлом году на фестивале «Литр». Завтра я лечу на Сахалин, в Южно-Сахалинск, это делает Вячеслав Коновалов, Чеховский фестиваль, буду выступать там. Это тоже довольно дальняя точка…
В. Алфимов:
- Южно-Сахалинск дальше. Теперь это будет самая дальняя точка.
А. Долгарева:
- Ну, мне предстоит завтра туда лететь. А удивила меня, пожалуй, публика больше всего на Соловках, когда я выступала. Туда пришли местные жители. Меня удивили соловчане, которые пришли – полный зал набрался. Пришли монахи, с которыми я до сих пор дружу и приезжаю к ним на Соловки, и переписываюсь регулярно. Это был самый необычный, пожалуй, концерт, потому что Соловки – это поселок большой Соловецкий. Там живут потомки военных, которые там жили, потомки бывших лагерников, моряков. Это такая деревня, где люди рыбачат летом, в церковь ходят. Я вот ходила там, зимой была в Великий Пост, там храм регулярно наполняется, собираются там люди. И меня в храме узнала женщина, потом через год, когда я приезжала на Соловки, она узнала и говорит – я была на вашем концерте. Вот это был, пожалуй, самый необычный, самый теплый концерт в таком удивительном месте.
В. Алфимов:
- Ну, вам провели экскурсию по монастырю, рассказали его историю. Может быть, вы по озерам соловецким на лодке поплавали?
А. Долгарева:
- К сожалению, на лодке я не поплавала, я была там в сентябре, было уже довольно прохладно. А потом я приезжала туда только зимой. Я хотела провести там часть Великого Поста. Сейчас я вот тоже в сентябре поеду на Соловки, снова там буду выступать. По монастырю, конечно, была экскурсия, и по местам бывшего лагеря «Слон», и в принципе я по Соловкам довольно много находила, и планирую находить еще больше.
В. Алфимов:
- Можно сказать, что Соловки - это ваше место силы, да?
А. Долгарева:
- Да, Соловки – это мое место силы, я туда приезжаю каждый год. Надеюсь, однажды приехать туда в теплое время года, но пока все не получается. В теплое время года я слишком много времени провожу на Донбассе.
В. Алфимов:
- Небольшой штрих. В главном храме, в главном соборе Соловецкого монастыря один из портальчиков выложен вот этими самыми руками, еще в 2001 году…
А. Малькевич:
- Ань, по поводу Донбасса хочу очень добрый и теплый такой момент проговорить. Это о твоей помощи, о твоей заботе в отношении братьев наших меньших. Потому что и в твоих соцсетях часто мы видим объявления, как ты спасаешь котиков из ЛНР, из ДНР, причем, эти брошенные животные из самых горячих точек. Я был в Луганске в приюте, ушел оттуда весь в слезах… расскажи про количество животных, которых ты вывезла, скольких удалось пристроить? Вообще это такое отдельное направление, страница в твоей жизни.
А. Долгарева:
- В 2022 году, когда я оказалась в Мариуполе, я подобрала там трех или четырех котов и поняла, что их всех нужно вывезти и пристроить. Я шла по Мариуполю, видела эти голодные несчастные глаза в этом разрушенном городе, хватала под куртку и вывозила. Я тогда жила в маленькой дешевой гостинице и мне потом специально отдельно, когда я туда приезжала, мне говорили – больше не привозите, пожалуйста, котов, но я их умудрялась провозить под курткой и в другие гостиницы потом. Наверное, два десятка котов я тогда так вывезла – с 2022-го по 2023-й. Потом, к сожалению, у меня уже не получалось. Да мне и не встречались такие коты, которых нужно было срочно спасти. В основном я ездила не по гражданским темам, а по военным. А у военных все коты пристроены и на месте. Только вот в 2023 году я оказалась уже у пехоты под Кременной, а у них кошка родила котят и одного котеночка я забрала и пристроила его в Москву одной женщине. Потом я поехала к разведке под Белгоровку и увидела там другого, рыжего котеночка. И почему-то котеночка никто брать не захотел поначалу. И тут эта женщина, которая взяла котенка из-под Кременной, пишет – я решила, где один, там и два, давайте мне его. И теперь у них живет граф Сева Кременской и Макс Отто фон Штирлиц (потому что он русский разведчик). Два совершенно шикарных кота. Всех я пристроила, кого вывезла, абсолютно всех. Сейчас пока как-то не встречаются мне коты, которых нужно спасти.
В. Алфимов:
- А не сталкиваетесь ли вы с такой критикой – чего ты с этими котами возишься, людям помогать надо, люди страдают. Что делать в таких ситуациях, когда так говорят?
А. Долгарева:
- Я помогаю русской армии. Я регулярно закупаю дроны, РЭБ, приборы ночного видения для военных. Я постоянно этим занимаюсь с 2022 года. Начали мы с медицины и постепенно перешли на высокие технологии, потому что в 2022-м штатные аптечки были довольно плохие и мы тогда комплектовали аптечки по своим каналам. Людям я тоже помогаю. А котам – это же не в ущерб… может быть, в Мариуполе меня тогда эти коты спасли от глубокой депрессии, потому что, конечно, каждый день ездить и смотреть на этих несчастных людей, которые оказались там, которые потеряли практически все – было очень тяжело. Но я приходила в гостиницу, меня встречали эти коты добрые и ласковые, и мне было как-то полегче.
В. Алфимов:
- Так же эти коты помогают и нашим парням на передовой.
А. Долгарева:
- Только не надо, пожалуйста, передавать домашних котов, потому что я встретила какую-то безумную совершенно историю, как то ли из Казани, кажется, какой-то странный мужчина решил передать своего домашнего кота на фронт, и вообще объявить сбор котов и передать их на передовую. Это совершенно безумная история. Потому что фронтовые коты – они боевые товарищи. Домашнему Барсику там совершенно нечего делать. Для домашнего Барсика это может плохо кончиться. Собрать на РЭБ – это сложнее, а передать домашнего кота – ну, ты хоть что-то передал, да… мы вывозим котов с фронта…
В. Алфимов:
- Зато фронтовые коты, когда попадают домой, становятся весьма себе домашними, хорошими, ласковыми.
А. Долгарева:
- Да, прекрасными совершенно, к лотку приучаются.
А. Малькевич:
- Мы с Аней где только ни встречались – в Донецке, на Херсонской земле, когда она выступала перед ребятами с чтением стихов. Ань, а у тебя сейчас постоянный угол где? У девушки, когда-то уехавшей из Харькова в Питер, жившей в Луганске, вот твое такое, условно, родовое гнездо оно где находится?
А. Долгарева:
- В Москве я снимаю комнату, у меня там кот. Я живу с соседкой и очень удобно – когда я уезжаю, моя соседка смотрит за моим котом. Когда она уезжает, я смотрю за ее котом. Недавно мы уехали вместе и сбагрили котов нашей общей подруге. У нее целую неделю было четыре кота – это было довольно весело, разгорались целые драмы между котами, кошка этой подруги влюбилась в моего кота, а ее кот проявлял внимание к кошке моей соседки. Ну, в Москве я живу и пока не собираюсь менять основную дислокацию. Хотя путешествую я по всей России.
В. Алфимов:
- В Москве, потому что это удобно? Или в Москве – потому что душа лежит к Москве?
А. Долгарева:
- Изначально я влюбилась в Питер и думала, что сильнее этой любви у меня не будет. Изначально я переехала в Питер, несколько лет жила в Питере, уехала на Донбасс, вернулась из Донбасса опять в Питер, но потом в какой-то момент мне в голову пришла Москва. В Москве было много моих друзей и я понимала, что Москва меня заряжает энергией. Вот есть люди, для которых темп Москвы слишком тяжелый, а меня этот темп, наоборот, заряжает. И я переехала в Москву и пока об этом не пожалела. Потому что Москва – моя подруга и мне вот стоит приехать в Москву, я восстанавливаюсь.
А. Малькевич:
- Ань, обычно в четвертом блоке программы мы на личные темы говорить. Ты ведь стала работать военкором и говорила, что стала военкорствовать в надежде, что встретишь пулю или осколок, потому что у тебя была личная драма. Вот все, что можно по этому поводу сказать и корректно, скажи, пожалуйста.
А. Долгарева:
- Я любила молодого человека, он воевал на Донбассе – в 2014-м пошел в ополчение. Был артиллеристом. К сожалению, вскоре после Дебальцевской операции он погиб. Для меня это было крушением мира, до этого я не сталкивалась никогда так близко со смертью. С насильственной смертью в молодом возрасте, тем более. Я впала в глубочайшую депрессию, но я тогда не сломалась, я переехала на Донбасс, работала военкором действительно в надежде, что моя пуля меня заберет, или осколок. Но пуля или осколок меня не забрали, я смогла это пережить и сейчас я не надеюсь погибнуть.
В. Алфимов:
- Такой, мягко говоря, фатализм был в тот момент у вас?
А. Долгарева:
- Да, фатализм. В любом случае, все в руках Бога. Я надеялась, что он управит так. Но он управил иначе и я этому рада.
В. Алфимов:
- Бог оставил вас жить, да. Для чего? Вот сейчас вы свою миссию как видите?
А. Долгарева:
- Я вижу миссию в том, чтобы писать стихи. Для меня важно мое военкорство, но я понимаю, что военкоров много и я просто один из голосов в этой истории. Мои стихи за меня никто не напишет. Вот недавно, когда у меня был творческий кризис, мне совершенно не писалось, а это был затяжной творческий кризис – где-то на год – то, что я писала, мне не нравилось. И я подумала – неужели меня скоро Господь к себе заберет? Потому что все, стихи больше не пишутся, наверное, все заканчивается. Но я вышла из этого творческого кризиса, слава Богу, он прошел.
В. Алфимов:
- И что дальше? Ваши творческие планы?
А. Долгарева:
- Сейчас у меня выходит книжка прозы фронтовой, я надеюсь написать еще одну книгу, но пока до этого еще далеко. Потому что вот у меня вышла книга в 2023 году – две книги у меня вышли – книга лирики и книга военных стихов. После выхода этих книг на меня и свалился творческий кризис и мало хорошего я после этого написала. Вот сейчас только начинаю писать хорошие стихи снова и хочу их написать до еще одной книги. У писателя проще спрашивать про творческие планы, потому что у него книга в голове, да, замысел книги. У поэта все с этим намного проще и естественнее.
А. Малькевич:
- Меня сейчас осенила мысль – может быть, тебе действительно написать пьесу или сценарий для хорошего фильма о том, что происходит в Донбассе, в зоне СВО? Потому что мы же с этого и начинали, что, мягко говоря, слабенькие фильмы, во многом, в том числе, из-за сценариев. Так вот, как раз, может быть, и начинать в этом плане?
А. Долгарева:
- Это сложный вопрос. Я писала пьесу про Мариуполь, про гражданских Мариуполя, про то, что я видела в 2022 году. Но в какой-то момент я поняла, что я себе не верю. Я не верю в то, что пишу и, к сожалению, бросила ее. А как написать так, чтобы я себе верила, я, к сожалению, не знаю. Драматургию я вот вижу, я ее переделываю из прозы… то есть, я сначала пишу текст, а потом переделываю это в драматургию вот таким хитрым вывертом, потому что пьесу сразу писать у меня не получилось. Я написала первый вариант, он ушел в стол, я стала писать второй, но перестала верить.
А. Малькевич:
- Анечка, что значит перестала верить? То есть, ты полностью в теме, ты знаешь кучу страшных историй про мариупольцев и про Мариуполь, ты в чем не верила себе? Что, у тебя там герои неестественные получались?
А. Долгарева:
- Скажем так. Мы написали один сценарий, я поняла, что этот сценарий совершенно не укладывается в реалии мариупольские. Потому что сценарий подразумевает определенную кинематографичность и домыслы, а я видела, как это все на самом деле. И я поняла, что не могу домысливать.
В. Алфимов:
- Ань, что сложнее писать – стихи или прозу?
А. Долгарева:
- Для меня прозу, конечно, намного сложнее писать. Я прозу в принципе очень редко пишу. В юности писала, сейчас практически забросила, сейчас я пишу очерки. Стихи для меня более естественны.
В. Алфимов:
- Почему? Потому что они более образны?
А. Долгарева:
- В прозе нужно придумывать сюжет. А я ничего не умею придумывать, я все беру из жизни.
В. Алфимов:
- А мне кажется, наоборот, проще всего, знаете, как говорят в журналистике – самая легкая работа репортерская. Поехал, все, что увидел, то и написал. Здесь почему так нельзя?
А. Долгарева:
- Поэтому я и репортер, а не писатель. Все, что увидел – написал. А придумать сюжет для меня сложно.
В. Алфимов:
- Ань, столько всего вы увидели, столько всего пережили, где вы берете силы? Что в Москве – понятно. В чем?
А. Долгарева:
- Мои друзья, мой кот, мои близкие люди, путешествия по России – сейчас я на Байкале. Миллион всего. Я очень люблю Россию, очень люблю ее красоту! Я вижу красоту там, где ее сложно найти… и все это дает мне силы.
В. Алфимов:
- Россия дает силы, да! У Сан Саныча это даже на футболке…
А. Малькевич:
- Да, у меня даже это на груди написано…
В. Алфимов:
- Именно, да. Александр Малькевич и Валентин Алфимов, у нас в гостях сегодня была Анна Долгарева, военный корреспондент, поэтесса, публицист. Мы продолжаем знакомить вас с героями наших новых регионов, с людьми, которые там живут и строят светлое будущее.
Подписывайтесь на наш подкаст на любой удобной платформе, чтобы не пропустить новые выпуски о героях, налаживающих жизнь в Новороссии!
