Иван Приходько, глава городского округа Горловка: У нас каждый житель - герой, мы с 2014 года живем на линии боевого соприкосновения
В. Алфимов:
- Здравствуйте, дорогие друзья! Приветствуем вас в эфире Радио «Комсомольская правда». Я - Валентин Алфимов. Со мной Александр Малькевич. Это значит, что мы продолжаем знакомить вас с героями нового времени, с людьми, которые живут в наших новых регионах, хотя давно уже надо перестать их называть новыми. И я предлагаю нам с тобой прямо с сегодняшнего дня так и сделать.
А. Малькевич:
- Друзья, программа наша называется «Новороссия. Герои нового времени». Каждую неделю при поддержке Президентского фонда культурных инициатив мы знакомим вас с людьми которые созидают, несмотря на любые сложности, в прямом смысле слова под обстрелами строят мирную жизнь. И важно, чтобы и об этих людях, и с помощью их историй в принципе, о сотнях тысяч наших граждан, живущих недалеко от передовой или на передовой, знала вся страна. И сейчас, в общем-то, как раз такой случай. Мы с вами отправляемся в Горловку. Город, действительно, рядом с линией фронта, в Донецкой Народной Республике. И потрясающий человек, Иван Сергеевич Приходько, глава Горловки, сегодня с нами на связи. Иван Сергеевич, здравствуйте.
И. Приходько:
- Добрый вечер, Саша. Добрый вечер, Валентин.
А. Малькевич:
- Иван Сергеевич, вы Горловкой руководите с 2016 года. Восемь лет. Такой наивный вопрос, но с легкой подковыркой. Как вы бы сами сказали, год за сколько? Как у нас там было на Дальнем Востоке - год за два. А у вас за сколько это посчитать можно?
И. Приходько:
- Во-первых, легкая ремарка. Валентин, хорошо, что вы исправились, потому что у нас так «любят», когда нас называют «новые регионы», а особенно - когда нас называют словом «территория». Это уже так набило оскомину. Мы вообще не новые, на секундочку, регионы. Далеко не новые. И все это по истории прекрасно понимают. Это отсылка к Екатерине II. А теперь следующее. Мне сложно ответить, год за сколько. С 2016 года, вы знаете, год на год не приходится. Даже несмотря на то, что 2022 год был тяжелым, 2023-й был год тяжелый, наверное, я бы сказал, что 2024 год самый тяжелый. То количество обстрелов, количество раненых, которые сейчас, особенно за последние четыре месяца, причем, если посмотреть на динамику самих обстрелов, у нас же в начале СВО, в 2022 году был день, когда было за сутки 117 обстрелов. Это был, конечно, абсолютный рекорд, это был ужас. Но у нас не было такого количества жертв. То, что происходит сейчас, назвать это человечностью невозможно, это настоящее сафари. Потому что оператор беспилотника, который работает, смотрит и видит, куда он бьет и зачем он бьет, гоняется за людьми и за машинами, горловчане сами называют это слово «сафари», они все это понимают. Если к артиллерии мы более-менее как-то привыкли, мы научились с ней бороться, то с беспилотниками бороться практически невозможно. Они свои аппараты загоняют на немыслимые частоты. Уже 3300 последние были атаки, причем с управлением 441-й частоты. Город не в состоянии с этим бороться.
Я бы в контексте вашего вопроса не говорил о том, год за сколько идет. Я бы спросил это у простых горловчан. Сейчас уже в данном случае нет разницы, живут они ближе к линии боевого соприкосновения или дальше, потому что практически линия фронта шла по городу. И у меня от администрации было четыре километра до линии фронта. Это правда. А сейчас у меня ближайшая точка соприкосновения – краешек Торецкое, северная часть, это Дзержинск. Это практически 20 километров. То есть линия фронта от нас отодвинулась просто замечательно. И мы в принципе понимаем, что сейчас со взятием Дзержинска, этого куска, еще немножко останется на севере, со стороны Курдюмовки, они достаточно близко долетают. Ближайший беспилотник, лучшее расстояние, он летит ну 35-38 минут. И вследствие этого им приходится брать меньше боевой части, а больше аккумуляторной. Поэтому некоторые беспилотники, когда бьются, если вы обратили внимание, было видео, когда в администрацию ударили, в стену, взрыв, в принципе, достаточно небольшой, потому что там, по оценке специалистов, боевая часть не более 100-150 грамм тротила. Хотя сегодня, опять нас ударили, уже ударил беспилотник самолетного типа, большой, ударил в крышу автодорожного института. Там боевой заряд был приличный. Это связано с тем, что, в принципе, у нас очень плотно начали работать «Птахи Мадьяра». Это те беспилотчики, которые на Украине считаются лучшими.
В. Алфимов:
- И они, кстати, запрещенные в России, мы должны это сказать, по правилам Роскоманзора.
И. Приходько:
- Да, конечно, они запрещенные в России. Я не могу понять, почему лучшие силы брошены на гражданское население, честно говоря. Никак у меня это в голове не вяжется. Наверное, они что-то где-то понимают. Потому что позавчера они долетели практически до Пантелеймоновки. Это сейчас очень далеко. И ударили не куда попало. Они ударили в асфальтоукладчик, который асфальт делал в Пантелеймоновке. Она сейчас, правда, не нашего района. Здесь реформа административная наша. Но были очень тяжело ранены трое рабочих. Фронтовые беспилотники раньше далеко не летали. Беспилотники с тепловизорами достаточно тяжелые, они дальше ЛБС сильно не залетают. А сейчас летят. И особенно нас удивило, что это беспилотник самолетного типа. Так мы и проживаем.
В. Алфимов:
- Иван Сергеевич, в связи с этим сразу вопрос. У нас президент постоянно говорит, если прилетает на территорию России, значит, будем делать санитарную зону. Отодвигать линию боевого соприкосновения, отгонять врага на какое-то расстояние. На какое расстояние от Горловки нужно отодвинуть ВСУ и этих бандеровцев всех, чтобы город жил спокойно?
И. Приходько:
- А мы говорим сейчас о каком вооружении? О дивизионном, полковом, бригадном?
В. Алфимов:
- А я в этом не разбираюсь. Я человек не военный. Мне - чтобы вы спокойно жили.
А. Малькевич:
- Я понимаю, о чем вы говорите.
И. Приходько:
- Основная артиллерия, которая работает сейчас по Горловке, в основном молотят 155-мм гаубица, М777 американские, а у них подлет практически под 50 километров. А если они еще с корректировкой, направляемые, то вы же понимаете. Если нас не долбят дроны, то нас бьют «Колокольчиками». Мало того, что они, когда взрываются, они очень бьющие по нерву, знаете, даже если достаточно далеко от него стоишь. Поэтому, учитывая расстояние его работы, это минимум Константиновка. Минимум. То, что мы сейчас отодвинули, и Владимир Владимирович правильно сказал, и боевая работа ведется, мы сейчас с вами разговариваем, ребята ведут боевую работу. Они вчера две улицы взяли, они достаточно нормально и хорошо продвигаются. Я был, я видел укрепления, которые передовые наши части взяли, к которым есть более-менее подъезд. Я вам хочу сказать, что я таких укреплений, которые они нарыли за восемь лет, я, может, мало видел в своей жизни, но таких укреплений - они до 8 метров глубиной. Залиты бетоном. Вы представляете, как работают наши штурмовики?
И я вам хочу сказать, что я-то каждый день вижу количество раненых, однозначно вижу, потому что мы работаем совместно. Поэтому частота работы сейчас нашей артиллерии, я вам хочу сказать, что мы за прошедшие эти два с половиной года спецоперации такой частоты не видели и не слышали. И Горловка, и горловчане живут надеждой, и мы это понимаем, что скоро Дзержинск будет освобожден. И однозначно нам станет легче, и мы даже о другом не думаем.
В. Алфимов:
- Я очень желаю этого и вам, и нашим бойцам, и в принципе всей стране. Раскрою маленький секрет. Дзержинск, он же известный как Торецк, почему я лично очень болею за этот город и за то, чтобы как можно быстрее взяли? Потому что у нас есть замечательная девушка-фотограф, и у нее папа сидит там в подвале все это время.
И. Приходько:
- Может быть, он вышел?
В. Алфимов:
- Может быть.
И. Приходько:
- Дайте мне данные. Мы проверим.
В. Алфимов:
- Иван Сергеевич, спасибо большое. Обязательно.
А. Малькевич:
- Иван Сергеевич, вы рассказывали о том, как фашисты бьют по асфальтоукладчику, постоянно страдают люди мирных профессий, которые восстанавливают мирную жизнь. Я бы хотел поговорить на тему, мне она близка и понятна, она одновременно и болезненная, и незаслуженно не проговариваемая, - о героизме работников жилищно-коммунального хозяйства в принципе Донецкой Народной Республики, и Горловки, в частности. Потому что ни один москвич не поймет, как можно в таких условиях держать город чистым, ухоженным, ехать наводить порядок после прилета, понимая, что будет прилет повторный, и попадая под него. Это как у людей вырабатывается? Они же рискуют собой, понимая, на что они идут, для того, чтобы поддерживать город в чистоте, чтобы он был ухоженный.
И. Приходько:
- Вы знаете, я бы раньше однозначно вас поддержал в вопросах коммунальщиков. Это железные люди. Но я сейчас скажу немножко иначе. Все, что вы сейчас сказали и спросили, это касается каждого горловчанина. Особенно работающего горловчанина, которому приходится выходить на улицу. Есть еще врачи, есть еще сотрудники «скорой помощи». Поэтому, с вашего позволения, если можно, я буду говорить о всех этих людях.
В. Алфимов:
- Есть еще водители автобусов, про которых тут героические репортажи показывают.
И. Приходько:
- Сейчас коснусь этого вопроса. Мы начали запускать отопительный сезон, хотя там, в принципе, нет еще среднесуточной температуры 8 градусов, но мы подали теплоноситель на больницы. И в этот день погибает водитель «Донбасстеплоэнерго» при запуске котельный. Это один день, но разный период. Получают ранения трое сотрудников Горловского водоканала. Вот какой ценой это все дается.
Вы упомянули сейчас водителей автобусов. Понимаете, человек, который не жил в Горловке, это касается и раннего Донецка, до взятия Авдеевки, условно говоря, не жил в Горловке, и он попадает первый раз в город, я не знаю, какие ощущения он испытывает и что он думает о людях, которые в это время работают, стоят на остановках, идут. Потому что у любого нормального человека с нормальной психикой, наверное, он не знал, куда деваться. Во-первых, люди непосвященные вряд ли отличат выход - минус от плюса. Что касается жителей Горловки, они определяют минус практически любой ствольной артиллерии, реактивной нашей российской армии. Попадается, конечно, что даже я определить не могу. Но это крайне редко. Поэтому в основном мы знаем, что работает, куда работает. И, конечно же, это касается плюсов. И, даже если взрывается, условно, в километре, 800 метров, житель Горловки, поверьте мне, просто пойдет прямо. Это, наверное, атрофированные чувства. Это притупленное чувство опасности.
Я лично понимаю, как простой человек, с точки зрения психологии, когда закончится война и наступит тишина, у нас, наверное, начнутся какие-то психические изменения, и нам всем потребуется психотерапевт. Потому что ,вы понимаете, что мы, когда тихо, не можем спать. Потому что мы понимаем, что сейчас может произойти. Если же где-то идут разрывы вдалеке, мы спим спокойно, потому что мы понимаем, что работают где-то там. Это кощунственно звучит сейчас, но с точки зрения простого человека.
Водителя автобуса вы упомянули. 3 и 4 октября у нас был сумасшедший, тяжелый день. Третьего числа у нас били по Комсомольцу, это микрорайон крупноэтажной застройки. Было ранено порядка 15 человек. Погибло три или четыре человека. Но я уже просто, извините, цифры тоже не помню до конца. Размотали машину водоканала, причем беспилотник. Им просто не посчастливилось ехать на «буханке». «Буханка» водоканала, обычно они заезжают в грязь, везде. Понятно, что они бьют практически по каждой машине, если видят. Особенно, если у них заканчивается заряд аккумулятора, а им нужно, чтобы уже не упасть, он лупит, куда попало. А тут, представляете, «буханка». Для него это за счастье. А машина эта Кузбасского водоканала. Это аварийная бригада нашего. Кемеровского региона-шефа. И я думал, они сейчас встанут, все развернутся, уедут. Слушайте, тоже шахтерские характеры, я так понимаю. Потому что ни один человек не уехал. Слава богу, там не было раненых, они успели выбежать с машины. Это было 3 октября.
4 октября - 12 раненых, один погибший. Это тот день, когда сначала водитель автобуса, как мы говорим, мы пытались закрыть РЭБами все автобусы. Но к сожалению, нам сейчас получилось закрыть только основной центральный маршрут, который доходит именно туда, до Никитовского района. И РЭБы работают. И водитель с РЭБом, когда увидел, что на автобус, полный людей, заходит беспилотник, он не побоялся, он не сдрейфил. На своем «пазике», это «пазик» Горловского трамвайно-троллейбусного управления, он подъехал практически вплотную и закрыл его. И повредив ему канал видеосвязи, я так понимаю, он потерял ориентацию, не видел уже оператора просто. Учитывая, что они меняют постоянно частоты и уходят на очень высокие, РЭБы очень часто не создают помехи именно управлению, а они очень часто создают помехи видеоканалу. И оператор просто не видит, куда работать. Он спас водителя автобуса.
Потом в тыловой район прилетает беспилотник, бьет по крыше 14-этажного дома. Эти кадры вообще облетели всю Российскую Федерацию. Три человека, один из них спускается с крыши. Знаете, когда балконы пристроены, а сверху просто козыречек. Он небольшой, полтора метра на шесть, сколько размер балкона. Он с крыши три метра спрыгивает на козырек. Лично я смотреть на эти кадры не могу. Потому что в квартире на 14-м этаже была девочка, ее же отрезало огнем. И она по парапету вышла. Там два дома соединены, между домами такая площадочка. И она вышла с котиком или собачка у нее, она стала на этот парапет. Причем эта площадка - уже там рубероид тоже горел. Она не знала, куда одеваться. Так он спрыгнул на козырек, с козырька перепрыгнул на другой дом, вытащил девочку, и они ее вытащили. Глава республики лично дал распоряжение, дали представление, представить их к правительственным наградам, этих четырех ребят, которые, которые спасали девочку, и водителя автобуса.
Как это можно назвать? Донбасский характер. Не знаю, но я хотел бы посмотреть, условно, на француза, который бы так делал. Это, наверное, может сделать только русский человек. И так все продолжается изо дня в день, изо дня в день. У нас в профессии не только коммунальщики - все.
А. Малькевич:
- Иван Сергеевич, знаете, еще короткий вопрос, чтобы, как говорится, добить расслабленных москвичей. Скажите, пожалуйста, это же, наверное, не секрет, более того, это ведь и боль ваша тоже. Зарплата водителя этого автобуса? Чтобы наш слушатель понял, что это вообще не про деньги, это просто самоотречение, миссия, какое-то самопожертвование людей, которые работают. Грубо говоря, это почти копейки.
И. Приходько:
- У водителя автобуса не более 40 тысяч рублей, а то и меньше.
В. Алфимов:
- А у сотрудников водоканала?
И. Приходько:
- У сотрудников водоканала я не знаю прямой зарплаты, но я понимаю, что эта сумма не более 30 тысяч. Все зарплаты находятся на одном уровне. И я вам хочу сказать, что это вообще не про деньги. Это, конечно же, это патриотизм. Мы - люди старшего поколения, закончившие советские школы, мы воспитаны на подвигах Великой Отечественной войны, мы воспитаны в духе коллективизма, интернационализма. А эти горловчане - молодые ребята. У нас же дети, которым было 8-10 лет в 2014 году, это взрослые, сложившиеся, сформированные люди.
В. Алфимов:
- Они воспитывались во время войны.
И. Приходько:
- Конечно. Они, кроме войны, ничего не видели. Мы за эти десять лет, и государство наше, и Донецкая Народная Республика, мы смогли нагнать эту патриотическую составляющую. Да, конечно, молодежь уезжает, это было всегда, сейчас, наверное, это чуть больше. Но я вам хочу сказать, что у меня отток со школы не такой уж и большой. Хотя глобально третий год люди в Горловке, слава богу, в Донецке пошли в детки школу, а мы продолжаем учиться дистанционно. Мы понимаем, что качество образования, мягко говоря, не соответствует, когда сидишь с учителем на уроке, когда ты отвечаешь. Возле экрана компьютера это абсолютно другое. И эти люди молодые.
А посмотрите, сколько молодежи ушло еще за тот момент в армию, в Первый армейский корпус. А сколько молодежи сейчас уходит.
А. Малькевич:
- Иван Сергеевич, тяжелый вопрос, постараюсь его правильно сформулировать. Если посмотреть новостную ленту за энное количество месяцев, вам все время приходится, иногда каждый день, рассказывать, комментировать, мягко говоря, тяжелые новости. Столько горя вокруг. Почему я спросил в самом начале, год за сколько. Потому что восемь лет вы руководите Горловкой. Я не представляю себе, как каждый день это все пропускать через себя. Мы часто с Валентином спрашиваем гостей: откуда вы берете силы эти? А второй вопрос, опровергающий мое настроение, но есть же и позитивные новости, я о них тоже попрошу вас рассказать. Потому что, несмотря на все это, федеральная власть, республика, кемеровские шефы и Горловка, очень много там происходит процессов возрождения.
И. Приходько:
- Давайте я с плохого начну, с тяжелого. Я не люблю это сравнение, но, к сожалению, мне приходится его применять к себе, мне приходится его применять к сотрудникам администрации, к сотрудникам по прямому назначению - и во 2-й больнице, которые непосредственно сталкиваются с этими вещами. Но, к сожалению, мы, как хирурги, понимаете. Если мы расслабимся и будем плакать, работы не будет. Увы, время выбрало нас, и нам приходится в этом работать. И, кстати, и своих близких мы теряем много и часто.
Знаете, у нас же детки очень активные, они очень коллективные. Я вам сейчас два примера приведу. Полтора года назад коллектив наших деток поехал в Санкт-Петербург. Они были в музее, им рассказывали что-то, ходили, показывали, и ровно в 12 часов дня ударила петропавловская пушка. Со всеми взрослыми, с которыми я потом общался, они это рассказывали, у них слезы на глазах были. Дети, никого не спрашивая, все легли под окна, под несущие стенки и закрыли головы руками. Да, потом, конечно, деткам все объяснили, они встали. Там были дети 8-9 лет. Эти дети вообще не видели мира. Это дети, рожденные в 2014-2016 году. И эти дети, только чуть-чуть постарше, в 2021 году в Центре туризма вместе со своим руководителем сели и решили, что нужно увековечить память тех детей, которые погибли в Горловке. На тот момент их было 19. Сейчас, к сожалению, эта цифра выросла до 24 человек. Что они сделали? Они собрали артефакты, они взяли фотографии всех погибших деток и своим голосом прокомментировали. Каждый ребенок комментировал какого-то ребенка, который от нас ушел. Мы немножко потом подкорректировали эту тему, чуть-чуть придали ей более художественного вида. Эта комната сейчас называется «Солнечный круг», мы отремонтировали помещение, где она находится.
Я вам хочу сказать, я стойкий человек, в принципе, я сентиментальный, но все равно за это время я стал стойким человеком. Мы туда много привезли уже людей, много привезли гостей, и я не знаю ни одного человека, который бы вышел оттуда спокойно, не плача. И это не имеет значения - мужчина, женщина. Я сейчас говорю с вами, у меня слезы наворачиваются. Я был там бесконечное количество раз, я все время там плачу. Потому что это наша боль. И это детки, там есть детки, и наша «горловская мадонна», в том числе, присутствует. Есть и мальчик, который был сыном полка, которому было 15 лет, и он погиб под обстрелом. Понимаете?
Нам всем нужно работу выполнять. И нам больно, тяжело. Хотя в принципе, конечно, мы это воспринимаем очень тяжело и больно. И ровно два с половиной года назад, чуть меньше, чем два с половиной года назад, у нас появился шеф-регион под названием Кемеровская область, Кузбасс. Понимаете, я не видел в своей жизни более близких нам по духу людей, чем там кемеровчане, в особенности прокопчане. Мы на тот момент уже и знать забыли, что в далекие советские времена Прокопьевск был побратимом Горловки. Так совпало. Мы возобновили наши отношения с Прокопьевском.
Я привел пример с Топкинским водоканалом. Но они же все такие. К нам приезжают постоянно врачи. И это количество людей соответствует нашим заявкам, от 5 до 10 человек, они месяц находятся в командировке, они не выходят из больниц от слова совсем. Они проводят постоянно операции. Причем уже некоторые приезжают по несколько раз, они уже минно-взрывные травмы делают и сами. Первое время они приезжали, подхватывали всю остальную работу. Никто же не отменял работу. Город-то работает. На тот момент, горловские хирурги по минно-взрывным травмам были, наверное, одни из лучших на территории ДНР. Я не хочу обидеть хирургов Донецкого центра травматологии, я однозначно, они такие же точно.
В. Алфимов:
- Ваши вынуждены были это делать, конечно.
И. Приходько:
- Да. И они тоже уже научились оперировать минно-взрывные. Если бы я показал фотографии, что собирают эти хирурги и что они делают! У нас работает аварийная бригада Кузбасса. 16 человек. Это профессионалы высочайшего класса. Причем они работают у нас на сетях, где надо. У нас как-то под обстрел 2-я больница попала. У нас вылетели 524 окна, они двое суток не уходили. Убирали, заколачивали. Губернатор Кузбасса, кстати, в тот день был у нас, на тот момент Сергей Евгеньевич Цивилев. Мы за две минуты уехали до начала обстрела. И в принципе мы понимаем, по кому били эти три HIMARS. Для украинцев это, конечно, очень сладкая цель. И, когда я смотрю на города тыловые, - Харцызск, любой другой, Макеевку, и я вижу, как шеф-регионы восстанавливают парки, скверы, места отдыха людей, я даже не белой завистью завидую, я завидую черной. Я понимаю, что мы сейчас этого делать просто не можем. Поэтому с губернатором было принято решение - все деньги, которые выделяются, практически 85 на процентов, мы тратим на замену тепловых сетей, сетей водоснабжения, газоснабжения. Потому что эту работу обычно забывают, вспоминают только, когда начинаем копать. А, к сожалению, сети до такой степени имеют процент износ, водоканальные сети порядка 90 процентов. Но мы в день имеем по 15-20 разрытий. Мы поменяли практически все сети-восьмисотки по городу, мы очень большую работу сделали. Ее не видно, но она крайне необходима.
Сейчас закончится активная фаза боевых действий, у нас уже на 2025 год согласованы восстановительные работы, благоустроительные. Мы наконец-то начнем, правда, с этого года уже мы начали, восстанавливать наш парк культуры имени Горького, он очень большой, он за это время зарос очень сильно. Аттракционы, которые там были, устарели, тем более мы его два года не открываем уже. Передо мной лежит проект, этот проект рассчитан на пять лет, я понимаю, что мы получим на выходе. Потому что горловчане это заслужили. Потому что при этом трагизме ситуации вы не увидите в городе какой-то паники. Все равно все собранные. И еще находят время как-то улыбаться. Потому что можно с ума сойти. Да, в городе работают кафе, рестораны. Кто-то иногда в сетях это критикует. А я рассказываю: вы поймите правильно. Я понимаю, что в четырех-пяти километрах линия фронта, сейчас дальше. Но вы понимаете, что человек должен все равно прийти, чтобы отметить свой день рождения. Он должен какой-то праздник отметить. Я говорил, что нам психотерапевт потом нужен будет, собственно, восстанавливать нас. Но так-то можно вообще с ума сойти. Невозможно.
Поэтому, конечно, у нас присутствует радость. Домой пришел, знаете, уже большая радость. Утром ушел, жену поцеловал, потому что ни один из горловчан сейчас не знает, он вообще вернется домой или нет. Поэтому возвращение домой – это большая радость. Я сам, бывает, ругаюсь на горловчан. Они гуляют на улице с детками, на детские площадки приходят, хотя мы категорически пытаемся это запрещать. А они резонно отмечают: слушайте, дети что, они два года не будут из квартиры выходить? Да, наверное, правильный ответ. Но, с другой стороны, я бы не выпускал.
В. Алфимов:
- Всех тоже не закроешь. Вы совершенно справедливо говорите. И я, честно говоря, поражаюсь, когда вас бомбят каждый день, к вам дроны прилетают каждый день, а у вас на столе проект восстановления парка культуры.
И. Приходько:
- И еще строительство нового ЗАГСа в следующем году. И проект хосписа, которого в республике нет, а мы начинаем сейчас делать благодаря Кузбассу и нашей Горловской епархии. Спасибо владыке Митрофану.
В. Алфимов:
- На мой взгляд, это героизм на грани сумасшествия, но героизм высший.
А. Малькевич:
- Иван Сергеевич, хочется чуть-чуть еще о светлом, о культурном. В Горловке есть памятник летописи «Слово о полку Игореве».
И. Приходько:
- Спасибо большое, что сказали. Может, это все-таки мемориальная дощечка?
А. Малькевич:
- Ну, хорошо. А почему?
И. Приходько:
- Я не готов вам ответить, почему именно так. Для меня это, наверное, стыдно, я соглашусь с вами, но не готов. У меня как-то все больше связано с Екатериной, с Рерихом. Это правда, это исторические факты. Но как-то «Слово полку Игореве»…
А. Малькевич:
- И памятник Изотову. Первый памятник конкретному рабочему человеку, установленный в Горловке, и он такой величественный, и это здорово.
И. Приходько:
- И Кирову.
А. Малькевич:
- И Горлову – основателю города.
И. Приходько:
- И Горлову, да.
А. Малькевич:
- Иван Сергеевич, хорошо, у вас все равно, несмотря на всю эту ситуацию, много бывает гостей, известных в стране. Очень тепло Владимир Соловьев к вам относится. В Горловке, насколько я знаю, в свое время жил мой товарищ и земляк Виталий Милонов. Кого еще мы упустили?
И. Приходько:
- Он воевал.
А. Малькевич:
- Это я знаю, да.
И. Приходько:
- Я могу очень много называть людей, которые к нам приезжают. И очень часто они вообще просят не показывать себя. Владимир Рудольфовича с Горловкой связывает больше, чем просто какие-то теплые отношения. Я очень часто пользуюсь в хорошем смысле нашим положением. Я не могу сказать, что у нас чего-то не хватает. Ну, честно, к нам очень теплое отношение со стороны республики, со стороны, безусловно, федеральных властей. Мы никогда ни в чем не знаем отказов. Это правда. Но то количество людей известных, которые звонят, особенно очень много артистов к нам приезжают, они все спрашивают: чем помочь? Мы очень много вопросов, особенно по раненым детям, по детям из малообеспеченных семей, наш социальный центр, мы очень много вопросов закрываем за счет людей, которые приезжают нам помогать. Они говорят: что он нужно? Мы сидим, подумали, решили: нужно то-то, что там нужно детям-диабетикам. Да, государство закрывает вопросы инсулиновые и прочее-прочее, но есть вопросы чисто бытовые. Есть лежачие детки. Поэтому, знаете, при всем при том, сейчас в меня начнут кидать камнями, потому что при слове Филипп Киркоров все очень улыбаются, понятно, у него такой имидж, я ничего не скажу. Я вам хочу сказать, что он проявил... Я не знаю, что его заставило, условно говоря, приехать к нам, хотя все я понимаю, прекрасно знаю. Но, приехав к нам, он проявил мужество. Далеко не каждый артист такого уровня поедет в то место, куда он поехал. А там на тот момент, знаете, пользуясь русским словом, задняя часть была полная. И мы при этом предложили ему бронированный автомобиль, и он спросил: а моя группа на чем поедет? Я говорю: они сзади на бусике, на обычном. Говорит: нет, я поеду с ними. Понимаете? Можно как угодно к этому относиться. И он приехал, взял на себя обязательства. Это не реклама Киркорова, поверьте. Я миллион могу сейчас, ну, не миллион, конечно, десятки фамилий актеров в России, политиков перечислять, которые к нам приезжают и которые остаются сердцем с нами. Последний, кстати, приезжал Руслан Осташко вместе со своей супругой. А она, когда попала в детский социальный центр, потом плакала, буквально три дня назад. Она привезла подарков очень много, а буквально три дня назад перезвонила, говорит: встречайте в четверг фуру. Фуру загрузила со своих денег. Памперсы, печенье, продукты, детские наборы. Понимаете?
Мы же русские. Ну мы же не можем друг другу не помогать. Случилась в Курске беда. Насколько у нас не так все хорошо, но люди же звонили наши, горловчане: давайте собирать, давайте отправлять, давайте помогать. Причем собирать - это же не на уровне какого-то принуждения, это люди несут сами. Поэтому у нас, если какая беда случается, я не знаю таких вопросов, чтобы кто-то о ком-то забыл. Причем на уровне людей. Хотя при этом я про себя читаю тоже очень много и нелестных отзывов.
А. Малькевич:
- Это потому что вы восемь лет руководите городом.
И. Приходько:
- Донецк всю жизнь был рафинированный. Сейчас это вообще столица, и тут немножко все по-другому. А в Горловке тебе скажут все в лоб и в лицо. И это вообще очень офигительно, потому что они камень за пазухой не носят. И ты понимаешь, если тебе об этом говорят, значит, надо справляться. Так что мы очень часто спорим, очень часто ругаемся. Но все равно мы это не выносим как-то из избы.
В. Алфимов:
- Иван Сергеевич, вам семья когда-нибудь, хоть раз говорила: уезжай ты подальше, где спокойно. В Ростов, он же недалеко совсем, в Воронеж.
И. Приходько:
- Вы, видать, не то что плохо, вы вообще не знаете мою супругу, а она такая же наглухо пробитая и отмороженная. Она точно так же все это время со мной. Знаете, я не буду скрывать, не буду врать. Мне за последние годы поступило три предложения поменять место работы. Именно с повышением. Мы сели так с супругой. Она говорит: а куда мы поедем? А как мы бросим? Она - свою работу, она тоже коммунальщик. Она точно так же работает в этом режиме, только в Донецке. А я посидел, подумал. Помните, как в «Офицерах»: «Да нет уже, Ванечка, мы в свою дивизию. Там Егор воевал». Поэтому я даже не рассматриваю, я даже не представляю, что я могу куда-то уехать, честно говорю. Да, я скрывать не буду, дети у меня находятся на территории России, потому что у меня старший вместе с младшим под первый обстрел очень жесткий попал в 2014 году, они очень сильно испугались. Еще тогда их вывезли. Младший вернулся в 2015-м весной и был до последнего момента с нами, но, когда усилились обстрелы очень сильно, мы его опять вывезли. Сейчас он уже поступил в высшее учебное заведение, в Москве учится, потом, даст бог, вернется. А мы с женой здесь. Что нам делать? Наши корни здесь, родители здесь.
А. Малькевич:
- А сколько раз вы были ранены?
И. Приходько:
- Четыре контузии. Подтвержденных. Три покушения. Мне подарили друзья в 2015 году, на 25 октября, на день рождения, картину. Она висит у меня в кабинете, из 365 маленьких фотографий, но они так скомпонованы, чтобы вырисовываться там мой портрет. И это каждая фотография в тот момент - какой-то день. У меня каждый день был где-то на выезде. Я на тот момент досчитал, что мы дошли до 176 обстрелов. Это 2015 год. Это в Купянском районе. 28 раз я попадал под прямые обстрелы. Я потом сбился, не считал, потому что, если считать все обстрелы, я не знаю... Каждый горловчанин такой же, вот в чем дело. В данном случае я говорю про всех. Во-первых, риск попасть под обстрел - каждый день. Попадание под обстрел у каждого горловчанина, условно, раз в 10-15 дней, какой-нибудь горловчан под обстрел попадает. Не говоря уже о жителях прифронта. Мы эти вещи не считаем, не смотрим. Я не пошутил. Мы утром на работу расходимся, друг друга поцеловали и вечером увиделись - для нас уже большой праздник. И для каждого жителя Горловки. Понимаете, это до такой степени тяжело передать людям, которые в это не посвящены, которые в этом не живут. Даже если человек приехал, и он там, условно, десять дней пожил, все равно он к этому еще не привыкнет. А если ты попал под обстрел первый раз, условно, как парашютист. Самый сложный прыжок - второй. Меня так учили точо прыгать, меня сразу после первого выпихнули на второй прыжок, чтобы не было боязни. Если пережил один обстрел, и прошло время, у тебя разовьется фобия. А у нас там уже это, как двухсотый прыжок, трехсотый. Мы ненормальные люди.
В. Алфимов:
- Иван Сергеевич, спасибо вам большое за то, что вы согласились с нами побеседовать. Нашли время.
И. Приходько:
- Всегда рады.
В. Алфимов:
- Мы тоже всегда очень рады вам в нашем эфире. Мы желаем вам удачи. Точнее, даже не удачи, а успеха.
И. Приходько:
- И всем нам победы.
В. Алфимов:
- Безусловно. И каждому горловчанину и жителю Горловского района тоже желаем успеха. Чтобы никаких травм, никаких ранений, никаких контузий, ничего такого больше не было ни у кого из жителей Горловки и окрестностей.
И. Приходько:
- Спасибо.
А. Малькевич:
- Иван Сергеевич Приходько, глава города Горловка, Донецкая Народная Республика, был гостем сегодняшнего выпуска нашей программы «Новороссия. Герои нового времени». Действительно, герои - все жители города, Донецкой Народной Республики, жители Донбасса. Те, кто живут, сражаются, невзирая ни на какие сложности и строят мирную жизнь.
Подписывайтесь на наш подкаст на любой удобной платформе, чтобы не пропустить новые выпуски о героях, налаживающих жизнь в Новороссии!
