Олег Кашин: Очень жаль, что Михалков сейчас ассоциируется с «Бесогоном», а не с его колоссальным вкладом в искусство

О. Кашин:

- Всем привет! Я – Олег Кашин. С нами в московской студии Эдвард Чесноков. Давайте начнем с печальной новости. Сегодня умер отец Димитрий Смирнов. Такой постоянный герой и Радио «Комсомольская правда», и той части ноосферы, к которой мы принадлежим. Эдвард, здравствуйте.

Э. Чесноков:

- Здравствуйте, Олег Владимирович. И вот он запомнился не только и не столько своей катехизаторской, своей пасторской деятельностью. Это был человек, похожий, наверное, на каких-то христианских первосвященников. Когда, может быть, яркость и парадоксальность, метафоричность суждений были важнее некоторой толерантности. У него есть интересная цитата. Он заявил в начале мая, что у пандемии коронавируса есть положительные стороны. И потом он заболел. Вроде как отправился на реабилитацию. Но очень вероятно, что коронавирус и его последствия были, пусть косвенно, но причиной его смерти. Ему было 69 лет.

О. Кашин:

- Еще жить и жить.

Э. Чесноков:

- И он выглядел очень молодо. Я думал, ему лет пятьдесят.

О. Кашин:

- Я так не думал. Пожилой дед с бородой. Тем более, что он наговорил такие вещи. Естественно, нет, наверное, второго священника сегодня в русской церкви, чьи проповеди бы расходились на мемы, на цитаты, даже на какие-то сэмплы в композициях рэперов. Вот это: «Ты уже в аду, сынок!» - это то, что слышат и знаю даже те, кто никогда не переступал церковную ограду. Действительно, человек, который символизировал, да, радикальное православие.

Э. Чесноков:

- Не то что радикальное. Я бы сказал мягче – консервативное крыло. Оно есть, его существование невозможно отрицать.

О. Кашин:

- Оно есть или было? Как раз с его уходом…

Э. Чесноков:

- Кстати, Чаплин тоже ушел.

О. Кашин:

- Разумеется, нет больше Чаплина. И как раз те люди, которыми нас пугали: а вот будет православный Иран. А кто от них остался? Уже, наверное, никого. Более того, сегодня я наблюдаю, наверное, вторую серию такой прямой свистопляски в социальных сетях. Первая была связана с Тесаком, когда человека, жестоко убитого в тюрьме, разбирали его персональное дело: а вот он при жизни был плохим. И как бы не жалко его, замученного. И здесь тоже я вижу в Твиттере и так далее какую-то прямо неприличную пляску на костях отца Димитрия. Это некрасиво, нехорошо. В общем, как-то зря вы так, друзья.

И да, давайте тоже так скажем. Поскольку не только духовная персона он. Он, действительно, яркая медийная фигура был. И вот эти имена – и Лимонов, тоже ушедший в этом году, и Константин Крылов, - вот какие-то такие люди, которые, да, вызывали, наверное, зубовный скрежет у слишком многих, но их масштаб, их значение, их силу отрицать невозможно.

Может быть, чтобы как-то совсем не превращать нашу программу в сводку некрологов, давайте назову живого человека из этого же перечня, который так же, по-моему, подходит под это описание. Да, его могут ненавидеть, да, он может казаться спорным, но его значение, его масштаб отрицать невозможно. Я о Никите Михалкове, которому сегодня 75 лет.

Э. Чесноков:

- Я думал, о схиигумене Сергии, которого тоже на днях отлучили от церкви. И это все радикальное и радикально-консервативное крыло идет ко дну.

О. Кашин:

- Если мы рассуждаем, то, наверное, в начале десятых, когда в Кремле за политику отвечал Володин, а в Патриархии – как раз Чаплин, то была такая попытка придумать нам с вами, нам, старинному великому европейскому русскому народу, придумать новые древние ценности. Как будто мы всегда жили по Домострою и хотим жить по нему в будущем. И со всеми вытекающими, вплоть до пресловутого процесса Pussy Riot, со ссылками на Трулльский собор.

Потом, наверное, на этапе начала украинского кризиса, когда оказалось, что у Патриархии слишком серьезные там интересы, чтобы она вместе с государством шла под знаменами нашего Крыма и тем более нашего Донбасса, тогда, наверное, пути государства и церкви в этом общественно-политическом направлении разошлись. Наверное, так тому и быть. Бог так рассудил.

Но все же давайте поздравим Никиту Сергеевича Михалкова с днем рождения. Потому что по-настоящему великих современников у нас с вами не так много. И мне тоже, безусловно, жаль, что человек, подаривший нам столько художественных образов, настоящих, бессмертных, от мальчика из фильма по сценарию Шпаликова «Я шагаю по Москве», до комдива Котова, что этот человек для нынешних россиян, прежде всего, связан с каким-то трэшем про вышки 5G, про чипизацию и с программой «Бесогон», а не с его вкладом, колоссальным, реальным, настоящим вкладом и в русский, и в мировой кинематограф.

Э. Чесноков:

- И «Оскаром» вполне заслуженным.

О. Кашин:

- Но как раз «Оскар» - я не люблю это низкопоклонство перед Западом. Вот эта контора, которая сейчас ориентируется на одноногих лесбиянок…

Э. Чесноков:

- А завтра вы с генетикой будете сражаться, как с «продажной девкой империализма».

О. Кашин:

- Посмотрим. Генетика – отдельный разговор. Но я хочу сказать, что Американская киноакадемия, наверное, для нас с вами не должна быть высшим авторитетом. А вот сам Никита Сергеевич Михалков авторитетом быть должен. Я вспоминал в эти дни, как единственный раз мы разговаривали долго, я шел к нему в офис по улице от «Балчуга» к нему в одну сторону, и дальше, выйдя из офиса, по той же улице – к Садовому кольцу. И вот до михалковского офиса я помню и дома, и какие-то особые приметы, столбы, вывески, лужи, а после офиса не помню ничего. Потому что его эта вопиющая харизма в разговоре меня накрыла и не отпускала много дней после этого. Конечно, таких людей я не знаю.

Захар Прилепин в свое время очень хорошо на вопрос «а кого вы выделяете из великих современников?» сказал: два имени – Эдуард Лимонов и Никита Михалков. В общем, понятно противоречие в этом маленьком списке. Но, по крайней мере, я повторяю эту же фразу. Конечно, и Лимонов, и Михалков, и вот другие люди того же масштаба, как бы от них ни плевались какие-то, что называется, «правильные» люди, именно они определяют и нашу эпоху, и нашу культуру, и наш язык в самом широком смысле, не только лингвистическом.

Э. Чесноков:

- Я хочу сказать несколько ремарок касательно того, что вы сказали. Например, то, что церковь как-то не всегда и не во всем поддерживает наш государственнический дискурс, церковь не всегда и не везде слышно. Как-то не услышали мы какой-то позиции церкви, касающейся конфликта на Донбассе. Да, говорили что-то, но есть некоторые свидетельства, когда священник, обычные, рядовые, в небольших приходах, которые благословляли ополченцев на Донбасс идти, у них именно по линии собственной внутрицерковной аппаратной бюрократии были определенные проблемы. Это первое.

Второе. Касаемо 5G, почему мы за это так схватились. Потому что в подмосковной Ивантеевке настоящие местные партизаны-ополченцы собираются в народный дозор – дневной и ночной – против установки вышки 5G, которую с декабря 2019 года пытаются поставить. Уже оператор сотовой связи через суд добился разрешения. Но жители собираются и собираются. В общем, особых доказательств, кроме того, что, условно, Чаплин или Смирнов что-то сказали, они не приводят.

О. Кашин:

- Михалков.

Э. Чесноков:

- И вот поэтому этот радикально-религиозный дискурс, я не говорю, со знаком плюс или минус, но важно, что он влияет на наше общество.

О. Кашин:

- Эдвард, я представляю себе, как эту вышку в конце концов поставят. И ОМОН, даже не ивантеевский, а какой-нибудь дальний, ростовский, придет и будет избивать тех, кто недоволен вышкой.

Э. Чесноков:

- Из ОВД «Дальний».

О. Кашин:

- Они будут избивать тех людей, которые против вышки. На самом деле даже такие эпизоды о чем говорят? Что с людьми нужно всегда разговаривать. Доказывать им, убеждать, а не ставить перед фактом. Как сегодня московские власти, по-моему, я просто путаю, они то ли поменяли мнение о перчатках. Теперь считают, что перчатки либо вредны, либо опасны, либо, наоборот, не вредны. Не помню, что считалось до сегодняшнего дня.

Э. Чесноков:

- Там все просто. В перчатках выделяется перчаточный сок внутри. И бактерии на ваших руках в этой питательной среде очень интенсивно размножаются. Поэтому перчатки – это сомнительная вещь.

О. Кашин:

- Я ровно о том, что государство российское, прежде всего, и даже в сравнении с какими-то западными аналогами, конечно, уступает. Просто не думает о том…

Э. Чесноков:

- По накалу безумия уступает?

О. Кашин:

- Нет, по умению общаться с населением. Грубо говоря, оно не переживает, что завтра народ выберет каких-то других политиков на те должности, которые сегодня занимают Владимир Путин и его единомышленники. Поэтому можно не заботиться о том, чтобы люди были с тобой согласны по-настоящему.

Э. Чесноков:

- Не знаю. В Берлине моем любимом собралась где-то месяц назад огромная антикоронавирусная демонстрация. Там выступил чуть ли не потомок Кеннеди. Безумно было интересно. Там собралась и АДГ, и левые, и антиглобалисты. В общем, все собрались против безумных коронавирусных ограничений. И ничего, не прислушалась немецкая демократия к чаянию народному-то.

О. Кашин:

- А в Париже «желтых жилетов» избивают. Это понятный набор аргументаций. Что называется, давайте начнем с уроков толерантности в школах. А потом уже обсудим, каких «желтых жилетов» будем разгонять.

Э. Чесноков:

- Это вы про французскую историю?

О. Кашин:

- В том числе, да. Всегда российское государство начинает перенимать западный опыт, почему-то вот только в запретительной или полицейской части. Это, конечно, похвально, но берите и гуманитарные вещи.

Э. Чесноков:

- После перерыва поговорим о том, что Кашин лично знает человека, который организовал тот самый слив компромата по «русскому делу» Трампа.

О. Кашин:

- Эдвард так загадочно проанонсировал историю, которую, наверное, он сам и расскажет. В общем, Russiagate в Америке.

Э. Чесноков:

- Да, он продолжается уже, кажется, пятый год. И вот выяснилось, что Игорь Данченко, это человек родом из Перми, он переехал в США, работал в Институте Брукингса, это такой мозговой трест американских демократов, в общем, правильный человек. И выяснилось, что в конце 2016 года досье Кристофера Стила о русских связях Трампа, одним из главных источников был этот господин Данченко, он прямо как в каких-то анекдотах, которые ходят о московской тусовочке, гулял по московским барам, не говорится, по каким, но я думал, «Жан-Жак», конечно, разговаривал с друзьями из числа бывших комиссаров движения «Наши». И самую скандальную подробность о том, что агент Трамп устраивал оргии с девушками с пониженной в том самом номере в московской гостинице, который снимал Обама в благословенном 2013 году, - этот человек выдумал. А Кашин говорит, что он его знает.

О. Кашин:

- Эдвард, я уже вас не удивляясь своими знакомствами такого рода.

Э. Чесноков:

- Вы же идеальный агент, вы всех знаете. И как-то так искусно, хорошо внедрены в эту эмигрантскую среду. Так и вспоминаются все эти истории про НКВД, 30-е годы, Эльза Триоле. Я замолчу.

О. Кашин:

- Надеюсь, вам не придется меня пытать в застенках Лубянки.

Э. Чесноков:

- Какие у вас фантазии!

О. Кашин:

- Немножко такой кросспостинг, что ли, с нашей программой с Марданом. В пятницу мы как раз об этом с ним и спорили. Когда он ссылался на какой-то западный авторитетный то ли журнал, то ли think tank и говорил, что вот, смотрите, они пишут то-то и то-то. А я говорю: в этих think tank работают вот такие люди, как, допустим, Пархоменко.

Э. Чесноков:

- Маша Гессен, которая с радио «Свобода» за русофобию прогнали.

О. Кашин:

- А вы знаете, Эдвард, вот опят же, вы падаете в обморок от таких слов, называя их пошлыми, но в редакции The New Yorker они по Зуму играли в Трампа. То есть Маша Гессен изображала Трампа, а один из сотрудников журнала, мужчина, мастурбировал в Зуме в присутствии Маши Гессен. И его увидели.

Э. Чесноков:

- Господи, какое у них низкое сознание.

О. Кашин:

- В общем, скандал. Действительно, я с Игорем Данченко, наверное, уже был, в прошедшем времени, знаком. Потому что после этого скандала он как бы теперь находится вне пределов досягаемости. Но мы общались, поддерживали связь. Действительно, то, что он придумал расследование Стила, это, конечно, удивительно. Мы познакомились с ним году в 2012-м. Я сам хотел с ним познакомиться.

Э. Чесноков:

- Когда он еще был, наверное, на светлой стороне силы.

О. Кашин:

- Нет, он работал уже у Тэлботта, но дело не в этом. Я хотел с ним познакомиться, потому что мои друзья брали у него интервью для журнала «Коммерсант – Власть». Именно Игорь Данченко в 2006 году, еще до всякого «Диссернета», обнаружил, что диссертация кандидата экономических наук Владимира Путина под названием «Стратегическое планирование воспроизводства минерально-сырьевой базы региона в условиях формирования рыночных отношений» - 16 страниц из 20 полностью украдены у американского автора, который писал такую же работу про свой регион. Это первое мое заочное знакомство с Игорем.

Э. Чесноков:

- Понятно же, что это набросы, что Путин съел детей, Путин убил Скрипалей, Путин виноват в глобальном потеплении.

О. Кашин:

- Нет, это опять же школьные гимназические уроки логики. Если Путин не съел детей, это не значит, что Путин не украл диссертацию.

Э. Чесноков:

- Это все истории одного уровня, что…

О. Кашин:

- Я же не предлагаю отправить Путина в отставку, потому что у него проблемы с диссертацией. Просто мы понимаем, как российские чиновники пишут диссертации. Они не занимаются научной работой, и звание кандидата наук для них так вот тоже элемент…

Э. Чесноков:

- Я считаю, что Путин на доцента уже наработал.

О. Кашин:

- Путин – академик, причем во всех смыслах, включая тот смысл, который был в сериале «Ликвидация». Безусловно, я тоже абсолютно без иронии.

Э. Чесноков:

- Продолжая про Данченко…

О. Кашин:

- Действительно, есть такие люди, которые… При этом он на меня произвел впечатление человека, живущего в Вашингтоне, но нормального такого московского политического журналиста, который всех знает, со всем, да, выпивает, это тоже нормально. Вот вы так сказали презрительно – «Жан-Жак». Не знаю, почему именно люди ваших взглядов как-то демонизировали обычное московское кафе. Оно никогда не было никаким политическим актором. Просто кафе и кафе. Подумаешь…

Э. Чесноков:

- Просто так совпало.

О. Кашин:

- Я не знаю, почему совпало. Более того, совпало, как раз в «Афише» сегодня интервью Мити Борисова – основателя «Жан-Жака». Вы знаете, что его папа – Вадим Борисов – был одним из автором книги «Из-под глыб». Молодой аспирант, которого за связь с Солженицыным выгнали из аспирантуры. Человек довольно легендарный.

Э. Чесноков:

- И чего? Мы уже как-то запутали концы с концами.

О. Кашин:

- Данченко – нормальный парень. И если он что-то придумал и водил за нос этих идиотов – американских демократов, правильно делал.

Э. Чесноков:

- Я думаю, что за такие аналитические записки неплохо платят.

О. Кашин:

- Я думаю, у него в итоге там все не очень хорошо. Именно из-за того, что он попался на этой выдумке. Я даже слышал, что он там то ли под домашним арестом, то ли еще что-то. Действительно, с ним на связь невозможно выйти. Но, да, естественно, когда есть спрос, когда сидят какие-то идиоты из условного штаба Байдена и интересуются любым компроматом на Трампа… Помните, как Алексей Толстой, еще до того, как он вернулся из эмиграции в Советский Союз, живя в Париже и испытывая нужду, продавал каким-то глупым французам свою деревню Порточки, которой на самом деле не было. Он на карте ее показывал – вот деревня моя. Прогоним большевиков, она достанется вам, заплатите мне. Они платили, все нормально. Здесь примерно то же самое. Если есть спрос, предложение будет всегда.

Э. Чесноков:

- И при этом вы сказали про этих карикатурных русских экспертов, вернее, экспертов по России. Потому что последние люди, которые там чего-то понимают, такие умеренно русофобские, но им уже 60-70 лет, они заканчивали еще старые холодновоенные советологические институты. Потом, по понятным причинам, в 90-е эти институты разогнали, потому что там другие истории – Балканы, Ближний Восток. И сейчас в США… У нас есть американисты. У нас есть Малек Дудаков. А там нет просто нормальных специалистов по России.

Вот Юлия Иоффе, ее выгнали из журнала Politico, это такой умеренно демократический журнал, за то, что она в декабре 2016 года написала твит, где намекнула о якобы интимных отношениях Трампа и его дочери. Вот что в голове у Юлии Иоффе, которая как бы специалист по России.

О. Кашин:

- Интересно как-то вы в одну кучу валите журналистов, которые занимаются агитацией и пропагандой против Трампа, и аналитиков, которые должны как-то добывать информацию.

Э. Чесноков:

- Данченко тоже был журналистом. Все нормально.

О. Кашин:

- Я помню эти скандальные посты Юлии Иоффе периода 2016 года, американской кампании. И, да, давайте исходить из того, что американские интеллектуалы в тот момент массово поехали головой и до сих пор не вернулись. Действительно, их животная ненависть к Дональду Трампу, даже к его семье, она не поддается никакому объяснению.

Э. Чесноков:

- При этом они эту ненависть сочетают с кампанией против речей ненависти. Здравствуй, биполярочка.

О. Кашин:

- Здравствуй, Оруэлл, наверное. Хотя биполярочка не исключена. Вы при этом сказали: а у нас есть тоже американисты, например, Малек Дудаков, который ведет канал в Телеграме. Простите, Эдвард, но я помню, причем именно как объект недвижимости на Гоголевском бульваре, в переулках гигантский комплекс зданий Института США и Канады, в котором сидят тоже ведь какие-то непонятные люди, получают какие-то деньги, пользуются этой барской усадьбой. По-моему, ничего полезного не делают.

Э. Чесноков:

- Они создают дипломатию второго трека. Это я так иронично говорю. Потому что, да, более того, есть такое в среде НОДа и плюс-минус патриотических Телеграм-каналов, они на полном серьезе утверждают, приводят доказательства, что там половина, а то и сто процентов личного состава Института США и Канады просто завербованы в США и Канаде, и они занимаются каким-то научным обоснованием сдачи национальных интересов России.

О. Кашин:

- Я, наверное, тоже нодовец, потому что тоже считаю, что половина российской элиты завербована западными спецслужбами.

Э. Чесноков:

- Они же там активы свои держат. Детей там своих держат.

О. Кашин:

- Половина работает на отечественные. И вот такая битва добра и нейтралитета, как это называется в некоторых кругах. Да, интересно, чем она закончится.

Э. Чесноков:

- Я думаю, что она будет продолжаться. Это как у Сергея Лукьяненко, вечная битва тьмы и света. А мы тут сидим и получаем пищу для наших конспирологических размышлений: ах, какая башня какую подвинула на миллиметр?

О. Кашин:

- Вот именно, никакая башня никакую не подвинет. И как раз, если мы выбираем между ЦРУ, КГБ и кем-то еще, я, закольцовывая, выберу Никиту Сергеевича Михалкова, который, по крайней мере, симпатичный, харизматичный, с усами, приятным голосом и поет про «мохнатого шмеля». Михалков – это вечная ценность. А все эти башни, все эти американисты, вся вот эта публика – это все наносное. И даже кафе «Жан-Жак», которое вы любите, оказывается, в Москве осталось их всего три, а было тринадцать на пике. Поэтому тоже все проходит.

Э. Чесноков:

- Они не пережили коронавирус. А в следующем блоке мы поговорим о жизни российских элит в поселке на Рублевке, где дети избили сына гендиректора крупной компании. Всем им меньше десяти лет. Вот это АУЕ (движение, признанное судом экстремистской организацией и запрещенное в России) уже из Забайкалья пришло на святые рублевские места.

О. Кашин:

- Эдвард анонсировал дикую ауешную историю (АУЕ запрещена в России, напоминаю), случившуюся на Рублевке. 8-летний мальчик избил 10-летнего.

Э. Чесноков:

- Да. В общем-то, мимо этого можно было бы пройти, хотя драки, даже с участием детей, это все-таки не очень хорошо, но это было в элитном коттеджном поселке Дарьино-Успенское на Рублевке, дома здесь стоят сотни миллионов, и один мальчик – сын генерального директора крупной российской компании. Поскольку не написано, какой именно, я предполагаю, что это что-то госкорпорационное. Что было? Во время игры у бывших друзей возник спор, сообщает «Комсомольская правда». 8-летний Сережа (имена изменены) оказался сильнее, стал побеждать 10-летнего. Но на помощь 10-летнему Вите пришли его старший брат, 12-летний Саша, и младшая сестра, 6-летняя Марина. Они втроем повалили Сережу и стали его избивать. Потом прибежал еще брат Сережи.

Я более чем уверен, что мы стоим у истоков мощной внутриэлитарной борьбы. Понятно же, что лет через 20 этот Сережа окончит МГИМО или какой-нибудь швейцарский элитный пансион, станет директором какого-нибудь госбанка. Его противник, бывший друг, станет руководителем какой-нибудь спецслужбы . И вся эта борьба продолжится, вовлекая всё новые и новые миллионные и миллиардные бюджеты на проплаченные посты в Телеграме (или что там будет главной площадкой для таких постов). А началось все с детской площадки. Понимаете, всё из детства.

О. Кашин:

- Я пытаюсь вспомнить, был рассказ о Виктора Шендеровича в 89-м году, именно о том, как драка…

Э. Чесноков:

- Нашли, кого вспомнить.

О. Кашин:

- Местами классик. Допустим, выражение «в деревне Гадюкино дожди» его, и его не отменит никто, даже сам Шендерович. Так вот, у него был рассказ, как два мальчика подрались в песочнице, и потом Горбачев и Буш начали ядерную войну.

В общем, да, трагическая история. И если бы я был тем редактором, который издавал эту заметку в «Комсомольской правде», я бы надавил на рекламный отдел и сказал бы: «Ребята, давайте напишем, какая это компания». Потому что это реально самое интересное, кто папа.

Э. Чесноков:

- А может быть, и хорошо. Потому что у нас же элита функционирует по одним законам. В том-то и ужас, что это может быть какая угодно госкомпания. Они там все такие.

О. Кашин:

- Эдвард, как говорится, кто-то кое-где у нас порой… В общем, понятно, если АУЕ, организация, запрещенная в России, то Роснефть, допустим, запрещенная к упоминанию в России организация.

Давайте поздравим Сергея Семеновича Собянина с 10-летием пребывания в должности мэра Москвы.

Э. Чесноков:

- Расскажите, за что мы любим Сергея Семеновича.

О. Кашин:

- Знаете, он стал мэром в 10-м году, а я в 13-м уехал и ничего про него, в общем, не знаю. Лужков казался вечным, многолетним, несменяемым мэром Москвы.

Э. Чесноков:

- Казалось, что если Лужков уйдет, то город погрузится во тьму, бюджетники перестанут получать деньги.

О. Кашин:

- Эдвард, вы же в Москве давно. Вы помните, как, допустим на Доме на набережной висел гигантский знак «Мерседеса»?

Э. Чесноков:

- Помню, конечно.

О. Кашин:

- А через реку висела гигантская реклама «Самсунга».

Э. Чесноков:

- Она как раз на хранилище РГБ, по-моему, висела.

О. Кашин:

- Да, на книжном хранилище. Вот Путин из Кремля выходит на балкончик, а у него под окном надпись «Самсунг». А эти перетяжки рекламные над Тверской?

Э. Чесноков:

- Да не то что «над», а все здания на Тверской, кроме здания мэрии, были этими перетяжками огромными закрыты. Все это производило впечатление такого большого восточного базара.

О. Кашин:

- Наверное, есть такая теория, что большой восточный базар, как город Стамбул…

Э. Чесноков:

- Учитывая, что человек, который построил отель Mardan Palace за миллиард, господин Исмаилов, у которого были такие своеобразные отношения с московской мэрией (хозяин Черкизона, кто забыл), все логично – с кем поведешься, от того и набазаришься.

О. Кашин:

- Давайте скажем откровенно, что Черкизон начали уничтожать еще при Лужкове.

Я как турист приезжаю в Москву время от времени (последний раз был в августе прошлого года). И после Лондона…

Э. Чесноков:

- Да, после Лондона, который Скрипалей не уберег (они, правда, в Солсбери, но вы поняли).

О. Кашин:

- Эдвард, гигантские лужи, все перерыто, заборы какие-то идиотские. Идешь – как будто бы Гитлер бомбил Лондон вчера. Так вот, приезжаешь в Москву – как будто бы приехал в Европу. Действительно, Москва похорошела, это правда, это объективно.

Э. Чесноков:

- Да. Просто у нас, когда ругаешь, говорят: ну, проплатили. Когда хвалишь, говорят: проплатили. Когда ничего не говоришь, говорят: проплатили втрое больше за блок. Давайте уже наберемся мужества и похвалим Сергея Семеновича. Я же помню, например, этот чудовищный, по-моему, двухкилометровый баннер, самый большой в мире, на месте разрушенной гостиницы «Россия». Сейчас там первоклассный парк «Зарядье». Это надо признать. И не только «Зарядье». Эти все красивые новые парки, они приходят и на окраины. И теперь даже не обязательно ехать куда-то, чтобы в эту культурную городскую среду погрузиться.

О. Кашин:

- Эдвард, хвалить все-таки такая пошлятина. Я смотрю на карту московского метро и думаю: боже, что это за станции, в мое время их было в два раза меньше! Но я хочу с другой стороны подойти. Потому что я не раз слышал от коренных москвичей (а я сам не коренной москвич, прожил в Москве всего 10 лет), что та Москва, которая была похожа на Стамбул, она была живая, настоящая, с бьющимся сердцем…

Э. Чесноков:

- Невозможно все измерить – живая, не живая. Это смешно.

О. Кашин:

- …а эта, которую нам сделал Собянин, она как бы пригодная только для этой лимиты типа тебя, Кашин. И я как раз думаю: что такое коренные москвичи?

Э. Чесноков:

- Их невозможно ублажить.

О. Кашин:

- Во-первых, есть внуки «детей Арбата», которые приехали откуда-то с Западной Белоруссии.

Э. Чесноков:

- Которые заселились в квартиры, из которых выгнали их истинных хозяев в 17-м и 37-м годах.

О. Кашин:

- Разумеется. Есть население подмосковных деревень, которые потом включили в состав Москвы, и теперь мы москвичи, уроженцы города Бабушкина, допустим, или уроженцы Старых Черемушек. На самом деле столица это особый город. Все французы – парижане и все русские – москвичи, естественно. И когда мне говорят, что кто-то имеет больше прав…

Э. Чесноков:

- Я бы сказал, что все русские – петербуржцы в первую очередь.

О. Кашин:

- Москвичи и петербуржцы. У нас две столицы, поскольку орел двуглавый. Так вот, Москва наша, как Крым (все русские – крымчане). Москва общая, и Москва стала объективно лучше за эти годы. И если какому-то коренному москвичу не нравится, что ж, вали в Лондон, тебя там жду я.

Э. Чесноков:

- В 100 километрах от Москвы, в Калужской области находится городок Таруса. Там случилась невероятная история. Там русские фашисты взяли реванш. Наверное, нужно бить в колокола, демократическая партия должна в палате представителей, которую она контролирует, принять какую-нибудь резолюцию гневную. Что же произошло?

О. Кашин:

- Давайте я вам произнесу прямо по списку. Горсовет вернул улицам города Тарусы следующие названия: улица Розы Люксембург теперь, как и раньше, улица Посадская, Пионерская – Огородная, Урицкого – Лесопильная, Луначарского – Кирпичная, Энгельса – Ивановская и так далее.

Э. Чесноков:

- Они на Ленина, на наше всё, покусились. Улица Ленина – это Калужская. Забавно.

О. Кашин:

- А площадь Ленина – Соборная площадь. И этот документ выглядит как…

Э. Чесноков:

- …в 43-м году «Русская партия» в Ленинграде.

О. Кашин:

- Да, когда вернули Невскому проспекту и прочим их названия. В Ленинграде и в Москве при раннем Лужкове, когда тоже тотально переименовали все улицы. Я думаю, сейчас это было бы невозможно, такое переименование. Потому что обязательно нашелся бы условный Константин Семин, или Платошкин, или Гоблин, который бы сказал…

Э. Чесноков:

- Слушайте, даже Зюганов что-нибудь такое сказал. Его же нельзя игнорировать.

О. Кашин:

- Да. Поэтому слава Тарусе, дай бог, чтобы везде так было.

Э. Чесноков:

- В общем, из русской глубинки идет обновление наше.

О. Кашин:

- Возрождение национальное. Владимир Путин сегодня еще раз сказал, что таких жестких ограничений, как весной, по второй волне коронавируса не будет. Тем не менее, вторая волна приходит партизанскими тропами, через разные регионы. Например, когда губернатор Усс в Красноярском крае призывает горожан на своих машинах возить медиков, потому что скорых не хватает, наверное, это признак чего-то там. А мэр Екатеринбурга что сказал?

Э. Чесноков:

- Что пассажирам общественного транспорта можно и нужно самостоятельно выгонять из салонов людей без масок. И Медведев, помнится, немножко полушутя разрешил атаковать полицейских, если они с тобой что-то плохое делают. Вы помните эту историю?

О. Кашин:

- Это был не Медведев, а Нургалиев.

Э. Чесноков:

- Да, я перепутал, но вы поняли, это то гражданское общество, о котором мы, люди либеральных, демократических, шестидесятнических взглядов, так мечтаем и призываем.

О. Кашин:

- Поделюсь репортерским воспоминанием. Когда Нургалиев разрешил, я такой ход совершил. Я позвонил психиатру, чтобы тот объяснил мне, что это значит, когда человек просит тебя его избивать.

В общем, действительно партизанскими тропами. Потому что когда людям говорят: вы имеете право выкидывать кого-нибудь из общественного транспорта, - сразу рождается план. Вот тебе не нравится человек, сорви с него маску и скажи: он без маски, давайте его все избивать и выгонять. Интересно, что начнется. На самом деле, может быть, даже жесткий карантин, такой настоящий, полицейский. Интереснее, чем такое народное творчество масс.

Э. Чесноков:

- Я согласен с вами. Раз уж мы говорим о живом творчестве масс и новостях культуры, вот есть совладелец одной страховой фирмы, российский миллионер Николай Саркисов. У него обокрали в Париже квартиру, сообщает блогер Илья Варламов.

О. Кашин:

- А откуда Варламов это знает?

Э. Чесноков:

- Не знаю. Он об этом в РБК прочитал. У него украли: двое часов «Ролекс», статуэтка бронзовая, украшения, ювелирные изделия из кожи и меха. Ну, 500 тысяч евро.

Почему я за это ухватился? Есть Николай Саркисов, а есть Сергей Саркисов, как я понимаю, его родственник. Это тоже совладелец той самой страховой компании, миллионер, он снял фильм «На Париж». Чтобы вы понимали, это чудовищная такая агитка о том, как несколько офицеров Красной Армии реквизировали кабриолет и поехали на Париж, к парижским девочкам. Там они пьют, развратничают.

О. Кашин:

- То есть, Эдвард, у вас такая логика: сегодня он играет джаз, а завтра родину продаст?

Э. Чесноков:

- Нет. Я плавно продолжаю. Я специально ссылаюсь на источник.Lenta.ru сообщает, что этот фильм «На Париж», который снял миллионер, получил 40 миллионов рублей от Фонда кино. При этом этот фильм посмотрело 34 тыс. зрителей, он набрал в прокате 9 миллионов рублей, а бюджет составлял 165 млн. рублей, в том числе 40 млн. рублей от Фонда кино. Я не хочу никого ни в чем упрекать, но видите ли, в чем дело. Когда ты снимаешь фильмы с большим бюджетом, там очень сложно проконтролировать, вот этой массовке ты наличными заплатил по 100 рублей на человека или по 1000. Если вы посмотрите на этот фильм, то там такое ощущение, что миллионов 50 потратили. Я не готов утверждать заранее, но есть схемы, когда ты берешь деньги, например, у того же Фонда кино, рисуешь красивые сметы, что мы сделали картонные танки, а на самом деле делаешь один танк вместо пяти, рисуешь их на компьютере вместо картонных танков. И эти деньги тихо уходят, наверное, на Париж (фильм называется «На Париж»), и квартира ограбленная в Париже у другого брата, где 500 тыс. евро. Как-то уж все это рифмуется.

О. Кашин:

- Эдвард, если я захочу пообличать богатых, я включу Навальный LIVE. Потому что эта классовая ненависть… Ну, квартира в Париже. Дай бог каждому.

Э. Чесноков:

- Нет, это не классовая ненависть. В Екатеринбурге Русская медная компания построила свою штаб-квартиру. Сейчас это самое красивое здание России. И еще они православную гимназию открыли. Это лучшее учебное заведение России. То есть богатый богатому рознь.

О. Кашин:

- Кстати говоря, вот мы обсуждали название улиц в Тарусе, а в Калининграде появилась новая улица. Знаете, как ее назвали?

Э. Чесноков:

- Улица Кашина?

О. Кашин:

- Практически. Улица Неограниченных возможностей.

Э. Чесноков:

- Очень концептуально.

О. Кашин:

- Потому что на этой улице открыли завод электрических инвалидных колясок.

Э. Чесноков:

- Это такой местный стартап. Я даже в «Комсомолке» читал заметку, что местный житель, по-моему, сам инвалид, он не пал духом, а наладил производство этих колясок.

О. Кашин:

- И они с Антоном Алихановым открыли завод. В общем, да, хороших новостей много. А Саркисов эту квартиру в Париже продает, он в ней не живет, поэтому непонятно даже, его ли ограбили. Он квартиру продаст, вернется в Россию и тоже что-нибудь хорошее сделает.

Э. Чесноков:

- Ну да, какой-нибудь фильм снимет, может быть – «На Берлин», например.

О. Кашин:

- Слушайте, фильмы про то, как деды воевали, у нас тоже штампуются, и не все из них талантливые. Поэтому это тоже надо иметь в виду.

Э. Чесноков:

- Но Фонд кино (непонятно, то ли его расформировали, то ли переформировали) все равно продолжает выделять на все эти истории миллионы и миллионы.

О. Кашин:

- При этом наш друг Антон Долин покинул попечительский совет Фонда кино, и, наверное, имел на это основания.

Э. Чесноков:

- Подождите, это какая-то консервативная Октябрьская революция у нас происходит?

О. Кашин:

- Надо полагать. Где убудет, где прибудет. В общем, действительно, та вечная битва добра и нейтралитета, про которую мы с вами говорили, она продолжается, и, конечно, не кончится никогда. Кстати, Эдвард, что там с вакциной? Потому что каждый день мы заканчиваем программу напоминанием о том, что она грядет.

Э. Чесноков:

- Но надо же нам как-то на позитиве заканчивать. Я думаю, что она действительно грядет. И надо только подождать, потерпеть. Сейчас, сравнивая с 41-м годом, период подготовки контрнаступления, за которым, как известно, последовал коренной перелом.

О. Кашин:

- Дай-то бог. И Владимир Путин сегодня снова говорил про вакцину, естественно, говорил, что она завоют мир, оборот российских вакцин на мировом рынке.

В общем, уходим до завтра. Всем пока. Всем спасибо.

Понравилась программа? Подписывайтесь на новые выпуски в Яндекс.Музыке, Google Podcasts или Apple Podcasts, ставьте оценки и пишите отзывы!

Для нас это очень важно, так как чем больше подписчиков, оценок и комментариев будет у подкаста, тем выше он поднимется в топе и тем большее количество людей его смогут увидеть и послушать.

Выведем Кашина на первое место в топе!