Выборы Президента в 2024 году: почему их необходимо проводить
Ворсобин: У микрофона Владимир Ворсобин. Николай, здравствуйте. Далековато теперь вы забрались, да, в Пермь.
Стариков: Здравствуйте, Владимир. Здравствуйте, дорогие друзья. Да, я нахожусь сегодня в городе Пермь. И сразу хочу сказать, что здесь минус 28 градусов. Но нас, русских, морозом не напугаешь. Правильно? Поэтому мы готовы к общению, готовы к обсуждению последних новостей. Но сегодня вы в студии, а я буду отбивать те информационные мячики, которые вы подаете.
Ворсобин: Ну, ловите первый мячик, мне даже нравится, как он сформулирован, какая форма этого мяча. Президентские выборы 2024 года в России. И вопрос, внимание, почему их необходимо проводить? Я никогда не думал, что доживу до такого времени, когда появится этот вопрос, почему необходимо проводить президентские выборы в России. И я соглашусь, теперь очень много вопросов на эту тему. Это не только связано с военной операцией, но и с тем, что, собственно, а зачем?
Стариков: Давайте начнем с формы мяча. Здесь проще вам, наверное, объяснить будет. Форма мяча обычно близится к круглой.
Ворсобин: К сфере.
Стариков: Есть разночтения, но в основном она круглая. Квадратных мячей, слава богу, пока не изобрели. Вот точно так же в сфере власти есть такой важный мяч, который политики передают друг другу. Он называется легитимность власти. И эта легитимность власти должна соблюдаться при любом государственном строе. Она должна соблюдаться в любой ситуации. Почему мы сегодня решили с вами эту тему обсудить? Потому что некоторые, скажем так, недальновидные наши граждане и, соответственно, некоторые средства массовой информации, которые хотели бы наших недальновидных граждан как-то обеспокоить, начинают разговоры, что может, мол, выборы не нужны. И самое главное, внушить гражданину России вот эту вот мысль о том, что выборы можно не проводить. Так вот, хочу сказать, дорогие друзья, выборы нельзя не проводить. Легитимность власти ни в коем случае никогда не должна ставиться под сомнение, никогда не должна прерываться. И поэтому процедура — это и есть легитимность. В монархии там помазание. Вот помазали тебя и ты законный монарх. А до этого еще кто-то может какие-то сомнения, права на престол предъявлять, всякого бывало. А в Демократической Республике должна быть процедура выборов главы Республики, Российской Федерации в том числе. Здесь я жду, когда вы подадите второй мяч. Потому что здесь, мне кажется, такой тонкий и умный наблюдатель вроде вас, Владимир, должен сказать, почему же тогда выборы не производятся на Украине. Ведь там вроде тоже демократическая, по крайней мере так говорят, форма власти.
Ворсобин: Ну, хорошо, считайте. Мяч на вашей стороне, вы им сейчас играете. Если вы сами себе вопросы задаете, сами себе подаете. Я буду наблюдать, пожалуйста.
Стариков: У нас такой получается информационный сквош. Знаете, когда партнер отстает, тогда приходится играть со стенкой в мячик. Мячик отлетает и вроде получается та же самая игра. Так вот смотрите, когда на Украине пытаются спекулировать на тему, что выборы не надо проводить, это делается исключительно в интересах конкретного человека и небольшой группы его окружения. Вот здесь самое время задать такой вопрос, как вы думаете, как соотносится сегодняшняя боевая работа на линии соприкосновения на территории бывшей советской Украины по масштабам, по количеству задействованных средств и людей с Второй мировой войной?
Ворсобин: По сравнению со Второй мировой войной?
Стариков: По сравнению со Второй мировой войной.
Ворсобин: Я не думаю, что все-таки это дотягивает до такого масштаба войны.
Стариков: Думаю, что наши солдаты-офицеры не менее мужественны, совершают подвиги, заслуженно получают награды, но количество задействованного личного состава, технических средств, конечно же, сейчас не сопоставимо со Второй мировой войной. Сейчас поймете, почему я задал этот вопрос. Украинский диктатор объясняет невозможность проведения выборов тем, что, мол, солдаты на фронте находятся, люди в бомбоубежищах, как, мол, я буду проводить выборы. Я хотел напомнить вам, напомнить всем нашим уважаемым зрителям, Зеленскому напоминать нечего, что в 1944 году, аж 7 ноября, очень такой знаковый день для советского человека, в Соединенных Штатах прошли выборы президента. И президент Франклин Делано Рузвельт был избран на четвертый президентский срок. В этот момент американская армия была в числе 11 миллионов человек в зоне боевых действий, примерно 6 миллионов было в Европе, остальные на Тихоокеанских островах. И это не помешало Соединённым Штатам провести выборы.
Ворсобин: Ну, Николай, на территории США не было всё-таки военных действий.
Стариков: Неважно, можно было сказать, давайте отложим до Победы, лишний год или полтора, потому что Победа была не за горами, но Соединённые Штаты проводили эти выборы. Поэтому, когда Зеленский сегодня пытается американцам на уши повесить лапшу, что есть ситуации, в которых выборы не производятся, то американцы должны эту лапшу снять и повесить лапшу на уши Зеленскому. А в России вообще нет такой ситуации, чтобы мы могли или хотели выборы не проводить. Ещё раз подчеркну, легитимность власти – это принципиальный момент. А Зеленский сейчас просто ради своей собственной шкуры готов творить всё, что угодно в своей стране. Вот в чём, собственно говоря, ключевой ответ на тот вопрос.
Ворсобин: Который вы сами себе и задали. Николай, я сейчас хочу вернуться в Россию, хочу напомнить, что Владимир Путин четыре раза избирался на пост президента России, в 2000-м и в 2004-м, в 2012-м и в 2018-м годах. После принятия поправок в Конституцию он получил право выдвигать свою кандидатуру на выборах 2024 года и, кстати говоря, и в следующих выборах тоже. Вроде по статистике Владимир Путин уже сейчас обгонит Сталина по количеству лет у власти, при которых он будет возглавлять страну. И у меня такой вопрос, он даже не связан с этой хронологией, а скорее с некой особенностью этих выборов. Как вы думаете, Николай, какая будет явка? Я почему спрашиваю, я получаю некие сигналы с мест тех людей, которые начали заниматься этими выборами, у них большое опасение, что заставить людей пойти на эти выборы будет очень тяжело. Во-первых, те, которые не хотят голосовать за Владимира Путина, они, скорее всего, не пойдут на выборы. Те, которые решат, что все и так решено, зачем ходить. И вот это желание получить большую явку, которая прослеживается, пока нет официальных заявлений на эту тему, но об этом сигналы идут. Они могут быть, скажем так, воплощение их будет с большим трудом. Вы эту угрозу предвидите или нет?
Стариков: Мы с вами сегодняшнюю беседу начали с того, что некоторых наших граждан, некоторые средства зарубежной информации, некоторые иностранные агенты пытаются к этой мысли подтолкнуть. Задача всех противников России сегодня всеми силами, всеми способами внушать людям мысль, что не надо ходить. А какую почву под это подложить, это они будут придумывать для каждого свою причину. Поэтому наша с вами задача совершенно иная, потому что любая низкая явка будет всегда использоваться врагами России для того, чтобы их подтолкнуть и легитимность поставить под сомнение.
Ворсобин: Николай, мы сейчас не на партсобрании находимся и не в штабе, у нас нет задач. Вот если у вас какие-то задачи есть, у меня никаких задач нет, Николай, я веду с вами беседу на тему оценки ситуации.
Стариков: А у меня задачи есть. Если я вижу работу врагов России, моя задача помешать им.
Ворсобин: Пожалуйста, мешайте сколько угодно. Просто вы ответьте на вопрос, есть ли такая все-таки угроза, она реальная или нет. Включите в себя социолога и выключите немножко политика и политтехнолога.
Стариков: Слушайте, я не могу включить в себя то, чего во мне нет, я не социолог. Поэтому, дорогие друзья, противники России будут пытаться отговаривать от похода на избирательный участок или будут призывать к голосованию в электронном режиме. Вот на эту пропаганду и агитацию врагов России поддаваться не надо. Потому что любые результаты противник будет трактовать в пользу своих действий. А их действия всегда будут направлены на попытку поставить под сомнение честность выборов. Поэтому, чем больше явка, тем больше людей пришло и проголосовало, тем меньше у противника шансов говорить, что это решение не всего народа России и так далее. Поэтому, здесь их игра совершенно понятна заранее. Вот вам не нравится слово задача, я считаю, что наша задача не давать им вести эту игру на нашем электоральном поле.
Ворсобин: Николай, а как вы думаете, нужно ли давать возможность регистрации в кандидаты президента так называемой несистемной оппозиции? Условно несистемной, потому что там партия «Яблоко» вроде бы является официальной партией, поэтому она вполне себе может. Но будет ли необходимость, чтобы было легитимно все, как вы говорите, допустить до дебатов те силы, которые против СВО, которые будут говорить вещи, которые бы шли в разрез с государственной политикой?
Стариков: Моя позиция очень простая. Кандидаты пусть будут от парламентских партий, все остальные кандидаты, кто соберет 300 тысяч подписей. Владимир Владимирович Путин соберет 300 тысяч, у меня сомнений нет. А в том, что Григорий Явлинский соберет, сомнения определенные появляются. А дальше будут дебаты, будут выборные процедуры. Пусть говорит каждый то, что считает необходимым. А дальше российское законодательство никто не отменял. Если кто-то будет говорить нарушающее, будут соответствующие последствия.
Ворсобин: В следующей части передачи мы поговорим о Валентине Матвиенко, которая выступила в защиту Конституции. Это интересная тема для разговора. А также о выступлении председателя Конституционного суда Зоркина. Это тоже любопытно. Они как бы вместе вдруг выступили с похожими заявлениями. Поговорим об этом чуть позже. Оставайтесь с нами. Владимир Ворсобин, Николай Стариков.
Ворсобин: У микрофона Владимир Ворсобин. Николай, Валентина Матвиенко заявила, что единую идеологию не нужно включать в Конституцию России. Она выразила сомнение, что официальная государственная идеология нужна. Я вот таких заявлений от первых лиц государства давно не припоминаю. Зорькин тоже так осторожно призвал соблюдать свободы и не уходить в пике фундаментализма. Все-таки начнем с Матвиенко. Почему Матвиенко заявила вдруг о Конституции и почему идеология, о которой сейчас многие говорят, говорят о том, что ее на самом деле нужно разрабатывать. Или не нужна? Является ли это дискуссией в высших сферах нашей власти, которая идет и прорывается вот такими заявлениями?
Стариков: Я думаю, что да, мы имеем дело как раз с дискуссией, которая идет внутри власти, которая выплескивается на страницы печати в виде открытых заявлений. С одной стороны, мы помним заявление главы Следственного комитета Бастрыкина, который сказал о необходимости появления государственной идеологии и соответствующих внесений поправок в Конституцию. С другой стороны, почти сразу ответил пресс-секретарь президента Песков, следом Матвиенко и глава Конституционного суда Зорькин ответил в том же ключе. Но он все-таки не политик, он судья, поэтому я бы его высказывание брал в скобки. А так действительно мы видим разницу в суждениях. Хочу сказать, что сегодня здесь перемены, тоже дискутировали на эту тему. Мне кажется, у нас родился вариант, который может всех устроить. Готов его сейчас, Владимир, озвучить. Давайте просто все позиции коротко выскажем. Позицию, которую мы многократно с вами обсуждали. Наличие запрета на государственную идеологию, прописанную в Конституции, по факту делает либерализм государственной идеологией. До начала специальной военной операции либерализм точно доминировал на нашем экономическом поле, но и в умах тоже во многом доминировал. Альтернатива какая? Давайте мы впишем другую государственную идеологию. Я в принципе с этим согласен. У государства должна быть идеология, у автобуса должен быть маршрут и этот маршрут должен быть четко описан. И вот здесь начинается самое главное. Мы наблюдаем в нашем обществе, к сожалению, очень болезненные дискуссии по поводу идеологических разногласий столетней давности. Вот красные и белые до сих пор, хотя это не те красные и белые, которые воевали в гражданской войне, а их потомки, причем потомки красных стали может быть белыми, а потомки белых стали красными, все перемешалось. Они никак не могут решить, какая же должна была быть идеология. То есть вопрос сложности формулировки этой самой идеологии. Так, чтобы после этого не начались какие-то серьезные потрясения, чтобы не начались какие-то дискуссии о совершенно иной плоскости. И поэтому у нас родился сегодня вариант. Давайте мы мягко, с уважением относясь к нынешней Конституции, давайте мы просто главу про запрет на государственную идеологию или пункт этот просто удалим из Конституции. Таким образом, у нас в Конституции останутся те поправки, которые мы внесли. Там много о справедливости, о Боге и так далее. Но у нас не будет четко описанной в Конституции идеологии. Потому что, наверное, идеология должна быть описана не в Конституции. Мне кажется, что такой вариант, собственно говоря, устроит и Валентину Матвиенко, потому что она предложила именно это. Давайте в Конституцию не будем вписывать конкретную идеологию. Я согласен, давайте конкретную идеологию в Конституцию не вписывать, но уберем из Конституции запрет на то, чтобы эта идеология в принципе была.
Ворсобин: Ну, подождите, с этого момента Конституция вообще-то запрещает саму по себе идеологию. А вы что предлагаете? Вы предлагаете, как у нас сейчас часто бывает, просто нарушить Конституцию. Вы просто нарушите ее. Вы сказали, что вы говорите, давайте напишем это не в Конституции, а где-то вне Конституции. Не обращая совершенно внимания на то, что Конституция тупо это и запрещает.
Стариков: Понял, Владимир. Я, как говорится, аплодирую мысленно передергиванию фактов, которые вы сейчас произвели.
Ворсобин: Я полностью слежу за вашими словами и их нормально интерпретирую.
Стариков: Вы не внимательны. Такое впечатление, что в минус 28 вы находитесь, а не я. Хотя вроде в теплой московской студии. Так что я предлагаю - мы сначала удаляем из нынешнего текста Конституции пункт, который запрещает.
Ворсобин: А, все-таки вы подхватили, да.
Стариков: Это сделаем. После этого или параллельно с этим идеология разрабатывается, формируется. Она просто не должна быть вписана в Конституцию. Мне кажется, в чем рациональное зерно того вывода, к которому мы пришли в ходе сегодняшней дискуссии в Перми, это то, что не обязательно должно быть в Конституции.
Ворсобин: Тут проблема есть организационного характера. Если вы собираетесь исключать эту статью, то, если я не ошибаюсь, нужно Конституционное собрание.
Стариков: Совершенно верно.
Ворсобин: Для этого нужно собрать, это целая история. Вы будете этим заниматься ради того, чтобы изъять. То есть, по сути, вы спорите с Матвиенко, но так осторожно. Матвиенко говорит, не трогайте Конституцию, ради бога. Что, собственно, сегодня сказал Медведев. Он сказал, что мы менять Конституцию не будем. Да, будут точечные какие-то изменения. Но слово «точечные» вроде не предполагает сбор большого Конституционного собрания, ровно для того, что вы предлагаете изменить один из ключевых ее пунктов.
Стариков: Во время ведущейся военной, но специальной операции, конечно же, собирать Конституционное собрание – это ненужная вещь. Но по окончании специальной военной операции, когда страсти улягутся, когда начнется то, что называется мирным строительством в полный рост, тогда надо вернуться к вопросу созыва Конституционного собрания. Кстати, никто не мешает Государственной думе параллельно принять закон о созыве Конституционного собрания. То есть наличие закона не означает автоматический созыв Конституционного собрания. Но ко всем событиям в конституционной жизни надо подготовиться. Поэтому думаю, что после окончания специальной военной операции или, как говорится, под конец нужно уже вносить этот вопрос в Государственную Думу, обсуждать способ созыва Конституционного Собрания и этот закон принимать. Восемь раз он вносился с 1993 года, но его нет. А в Конституции Конституционное Собрание упоминается. Поэтому это даже, как говорится, мне кажется, наша конституционная обязанность. Раз что-то в Конституции есть, значит должен быть закон о том, что как это что-то реализовывать. А как иначе?
Ворсобин: А, пожалуйста, зачем нам нужна эта идеология? Вот вы мне можете сформулировать, во-первых, кто ее будет формулировать и зачем?
Стариков: Формулировать ее много кто захочет и может. И сейчас этих формулировок уже огромное количество. Но проблема, когда мы пытались и пытаемся, многие говорят о необходимости идеологию вписать в Конституцию. Мне кажется, что нежелание вот таких серьезных конституционных изменений приводит к тому, что идеология не формулируется. Если ты говоришь, что мы ее формулируем для внесения в Конституцию, значит, как только она отточена и все говорят, да, формулировка есть, все нравится, тогда сразу возникает вопрос, давайте ее немедленно вписывать. Если мы откажемся от внесения идеологии в Конституцию, тогда эта противоречие устраняется. Да, есть идеология и при первой возможности давайте запрет на эту государственную идеологию удалим из Конституции. А саму идеологию мы будем каждому ребенку объяснять, в обществе распространять, а не иметь ее в Конституции. Посмотрите, Конституция Советского Союза, там про идеологию речь шла, но это никак не помогло Советскому Союзу сохраниться. Поэтому главное не то, что там будет написано, а то, что будет написано в сердцах и головах. Вот это гораздо важнее.
Ворсобин: Вот Зорькин интересно выступил, он написал статью в канун Дня Конституции и заметил, даже сейчас мы слышим безответственные речи тех, кто призывает к полному свертыванию всего, что приобретено ради возвращения в какую-то якобы почвенную утопию. Неужели не ясно, что певцы несвободы и произвола с их отрицанием необходимости сопрягать свободу и правопорядок с их воспеванием порядка как такового, это реакционные нигилисты, идущие об руку с нигилистами анархического толка, говорит Валерий Зорькин, это глава Конституционного Суда. Интересно, что он еще заметил, что либерализм, которым сейчас все пугают и считают слово ругательным, вообще-то происходит от слова «либера» — «свобода». И он вообще-то говорил, ребята, вы осторожнее. Напомнил о том, что свобода гражданам нужна и то, что наработано за много лет, от нулевых годов до 90-х годов, в плане демократизации, в плане свобод каких-то, не надо все это затаптывать и выбрасывать. Я сильно удивился, там много цитат от Зорькина. Я удивился, что Зорькин давно такого не говорил. И вот они с Матвиенко дуэтом, еще и Кагарлицкого, который признан иноагентом, экстремистом и так далее, сегодня выпустили, как назло. Вместе получается такой трио. Мы поговорим об этом совпадении или нет через несколько минут. У нас небольшой блок рекламы. Предвыборные оттепели, о которых, кстати, многие говорят, и действительно ли власть несколько осторожничает, заметив, что количество радикалов, призывающих Россию просто взять и отменить свободу, водрузить монархию, возродить Сталинские застенки и так далее, стало уже пугать самих руководителей страны. И такая версия есть. Или это какие-то предвыборные у нас маневры, которыми мы сейчас являемся счастливыми свидетелями. Мы поговорим об этом через пару минут. Оставайтесь с нами. Владимир Ворсобин, Николай Стариков.
Ворсобин: У микрофона Владимир Ворсобин. Мы говорим о заявлении Матвиенко, о статье Зорькина, которая оказалась несколько неожиданной, потому что, если Матвиенко заявила, что не нужна государственная идеология, которой, цитирую, должны подчиняться все, чтобы она была сформулирована в Конституции, это не нужно делать. А Зорькин предупредил, что не надо скатываться в архаику, уходить от демократии и то, что уже было наработано, и даже упомянул, что либерализм означает свободу. И естественно экстремиста и иноагента, другие там у него есть звания, Кагарлицкого выпустили тоже сегодня. Николай, что это значит, это совпадение или нет?
Стариков: Ну, как вы замешали все в одну такую густую кашу. Но что касается высказывания уважаемой Валентины Ивановны, мы уже с вами поговорили. В принципе даже у нас дискуссии не получилось. Теперь, что касается Валерия Зорькина. Я хочу сказать, что отношусь к нему с большим уважением, потому что в сложный период, когда у нас в стране чуть не началась гражданская война, я имею в виду действия Ельцина в 93-й год, глава Конституционного суда вел себя ровно так, как должен вести себя глава Конституционного Суда. Он исходил исключительно из Конституции и те высказанные оценки, которые он давал в этот сложный период, они делают ему честь. То есть человек не поддался давлению тогдашнего главы государства и действовал исключительно исходя из буквы закона, как и должен действовать глава Конституционного Суда. Поэтому в этом смысле он молодец. А теперь следующее, Владимир, тут уже, как говорится, ваш огород. Вам бы при Николае Ежове следователем НКВД работать. Потому что вы в одном предложении в эфире соединяете, это цитата, вас цитирую, предложение восстановить монархию и кавычку открываю Сталинские застенки, кавычку закрываю. Вы откуда все это черпаете, я даже не знаю. Раньше я бы подумал, что вы какую-нибудь газету читаете в метро, покупаете с какими-то версиями, близкими к инопланетянам. Откуда вы это взяли?
Ворсобин: Николай, вы далеко, вы в Перми, вам просто некогда открывать форумы и даже комментарии к нашему эфиру. Вы почитайте. У меня сейчас наш любимый читатель, который обычно нас слушает из Краснодарского края, эти ребята давно полны этими идеями. Они считают, что, по большому счету, счастью нашей страны мешает только мягкость и мягкотелость наших властей. Массовые расстрелы, массовые посадки спасут Россию. Николай, я вам говорю что-то экзотическое? Вы это нигде не слышите?
Стариков: Вы говорите, когда в автобусе один другому наступил на ногу и говорит, что того, кто наступил надо как-то карать. Давайте разберемся, все значительно проще. Никто в нашей стране, за исключением неизвестных интернетных деятелей, которые никому неизвестны, не являются ли они людьми или компьютерными программами, мы с вами не знаем. Мы не знаем, российские они или зарубежные. Нет ни одной политической силы, которая призывает залить Россию кровью, к массовым репрессиям призывает, таких сил в России нет, не существует. Они существуют только в больном воображении. Вот и все. Если кто-то говорит, что от мягкотелости властей что-то зависит, он имеет в виду, что закон соблюдается не так активно, как хотелось. Вот пример вам приведу. Об этом многие говорят, в том числе из ближайших к власти кругов, в том числе силовики. Применение смертной казни в России необходимо и те, кто говорят, что надо применять, вы трактуете таким образом. Никаких призывов к внесудебным расправам, к каким-то застенкам, этого ничего не существует.
Ворсобин: Никогда не было внесудебных расправ. Даже при Сталине они были судебными, Николай.
Стариков: Слушайте, вы сейчас начнете уходить далеко, я не дам вам соскочить с темы. В итоге, статья Зорькина правильная. Человек принципиальный и говорит то, что должен говорить глава Конституционного Суда. Нельзя нарушать закон. Абсолютно прав. Я с ним полностью согласен. Скажу больше, Владимир Владимирович, больше певца свободы и справедливости, чем я вы не найдете. Вам не удастся замазать меня, моих коллег и единомышленников этой черной краской. Мы строго за выполнение закона. Поэтому мы считаем, что в России должна применяться смертная казнь. Порядок должен быть такой: отказ от этого моратория, так как Конституционный Суд нам расскажет надо от него отказаться. Если изменения в Конституцию, значит изменения Конституции. Далее применяется смертная казнь в соответствии с теми статьями, которые уже есть в нашем уголовном кодексе. Вот и все. Поэтому не надо тут страшилки запускать для наших уважаемых радиослушателей.
Ворсобин: Николай, вы меня сейчас немножко раззадорили по поводу вашейфразы, что вы певец свободы. Скажите, а трехдневное голосование соответствует вашему пониманию о честности выборов и свободе избирателей?
Стариков: Тут я вам глубоко признателен за этот вопрос. Вот это мячик подали. Наконец-то стенка превратилась в партнера, спасибо большое. Исходим из того, что первое, выборы обязательно необходимы, легитимность — это главное, что необходимо в любой ситуации, и нам она тоже очень-очень нужна. Второе, теперь переносимся в реальную ситуацию. В четырех областях Российской Федерации идут боевые действия. Поэтому скопление людей является мишенью для вражеских ракет, артиллерийских обстрелов. Людей надо рассредоточить, то есть, чтобы они голосовали большее количество времени, три дня, а не один. При этом желательно, чтобы они еще голосовали, не выходя из дома, что тоже позволяет спасти жизни людей. Поэтому на четырех территориях Российской Федерации это прямо насущная необходимость. Согласны? Согласны. Идем дальше. Российская Федерация великая, единая и неделимая. Это значит, что на всей территории выборы должны проходить одинаково. Поэтому раз мы проводим сейчас президентские выборы в этой конкретной ситуации так, то и на всей остальной территории Российской Федерации надо проводить их с большим количеством дистанционного голосования электронного, с голосованием в три дня. Но как только эта чрезвычайная ситуация закончится, выборы должны проводиться в один день, с минимальным использованием электронного голосования. Каждый избиратель не просто может, а обязан взять себя в руки, дойти до избирательного участка в течение одних суток и проголосовать. Ничего с уважаемым избирателем не будет. Для тех же наших граждан, что находятся в сложном положении по состоянию здоровья, к ним и только к ним придет участковая избирательная комиссия. Вот моя позиция. Мне кажется, она ясная, понятная, логичная.
Ворсобин: Да, Николай, прекрасно, вы опаленный
реальными выборами политик, который прошел через эти гардели и знает о чем, почему три дня, кстати, очень мало похоже на нормальное голосование. Как же это у нас слово, которое все время у меня вылетает. Ну, народоизбранный, чтобы оно было признано, народоизбранный, чтобы не было никаких провокаций и подозрений, что это не так. Так вот можно было ради того, чтобы все-таки выборы провести хоть раз, но максимально честно и провести три дня в новых территориях, но при этом, чтобы в государстве прошло однообразно. Тогда явка будет, я думаю, настоящей и проценты будут более четкие, выверенные и нашим недругам будет меньше поводов нас ругать. Но это уж моя позиция. Идем дальше. Николай, вам респект, вы выразили свою позицию вполне себе четко и ясно.
Стариков: Да, Владимир, я не ответил на вторую часть вашего вопроса про Бориса Кагарлицкого.
Ворсобин: Да, пожалуйста.
Стариков: Значит, хочу сказать, что фамилия мне знакома, но о Борисе Кагарлицком, как о каком-то деятеле, я узнал в момент, собственно говоря, появления у силовиков к нему претензий. Еще раз в соответствии с законом повторим, что он был вмещен в реестр иностранных агентов, в реестр экстремистов и террористов, и сегодня суд ограничился 600 тысячами рублей в отношении него.
Ворсобин: А вы знаете, за что, Николай?
Стариков: Оправдание терроризма или призывы к терроризму...
Ворсобин: Да, да, да, да, обвинение, значит, 5 лет с половиной обвинение требовало, в итоге 600 тысяч штрафа, а все вертелось вокруг заголовка, видео называлось «взрывное поздравление кота-мостика, нервные люди, события, удар». То есть ничего здесь просто... То есть прокуратура требовала 5 с половиной лет за кота-мостика. Я любуюсь этой фразой, но, по крайней мере, наш суд в коей веке не пошел на поводу у обвинения и хотя и признал Кагарлицкого виновным по какой-то части, но в итоге человек, который достаточно хорошо известен в политсреде, и из-за него было много зарубежных, особенно левых правительств, там Бразилия, там сейчас левые у власти, говорят, просили Москву…
Стариков: Я закончу мысль.
Ворсобин: Пожалуйста, да.
Стариков: Смотрите, первое, его признали все-таки виновным, поэтому не говорите, что ничего не было, это первое. Раз суд так решил, значит, так тому и быть. Но второе, мы с вами понимаем, что определенную роль в этой ситуации сыграло обращение к президенту со стороны одного зарубежного политолога во время одной из конференций на Валдае. Вот это сыграло.
Ворсобин: А разве судебную систему российскую может поменять какое-то обращение к президенту, Николай?
Стариков: Я думаю, что более внимательное отношение к фактам было в этом случае гарантировано. И поскольку нет никакой цели, чтобы кто-то страдал безвинно, ровно так же нет цели, чтобы кто-то ушел от ответственности. Я считаю, что мы вполне можем быть довольны этим.
Ворсобин: Мы прервемся. И к другим темам, перейдем через несколько минут.
Ворсобин: У микрофона Владимир Ворсобин. Николай, ваши любимые темы пошли, визит Зеленского в Америку, но он сначала полетел в Аргентину на инаугурацию и потом в США на выступление перед сенаторами в попытке добиться выделение, по-моему, большая сумма 80 миллионов долларов, если я не ошибаюсь. Большие ли шансы у Зеленского все-таки сломить сопротивление республиканцев, которые не хотят выделять эти деньги?
Стариков: Во-первых, хочу обратить внимание, что Зеленский заехал к Хавьеру Милею, потому что у него было заранее приглашение в Вашингтон, а не в Вашингтон он заехал, потому что его пригласили к Хавьеру Милею.
Ворсобин: У него очень важный разговор был в Аргентине с премьером Венгрии. Это надо понимать, это очень был важный разговор, хотя на ногах, но мы понимаем, что от венгров сейчас многое зависит.
Стариков: Конечно, где же еще встретится с премьером Венгрии. Невозможно же вызвать посла Венгрии в Киеве, в Польше встретится с венграми.
Ворсобин: Нет, очень тяжело встретится лично.
Стариков: Ну, ничего у них не получится, у Венгрии есть свои национальные интересы, Зеленский им противоречит. Неделю назад Зеленский должен был выступать по видеосвязи перед американскими парламентариями, требовав 61 миллиард долларов. Это выступление, как нам сказали, отменил Зеленский. На самом деле отменили его демократические друзья, условный Байден, потому что посчитали, что в том раскладе, который сейчас есть в американском политическом истеблишменте надо, чтобы Зеленский сам приехал. И вместе с ним приехали заголовки американских газет. Хотят с ним поговорить и объяснить ему то, что я вам пытаюсь объяснить, что выборы нужно проводить в любой ситуации. И американцы могут поделиться опытом проведения выборов, если Зеленский в этом сомневается. Хотят объяснить ему, что уход от этого - очень неправильное действие. В результате он останется один со списанными на него всеми потерями, разрушениями и так далее. Зеленский висит на очень тонком волоске, желание Запада списать на него все грехи становится силнее и это очень видно. Видно по тональности первых полос всех Западных СМИ.
Ворсобин: Николай, если взять вашу версию за основу. Разве украинские выборы не подорвут боеспособность ВСУ? В стране, где идут выборы, не до войны. Это разве в интересах американцев таким образом ослаблять украинскую армию.
Стариков: Нам бы может быть и хотелось, чтобы выборы подорвали боеспособность ВСУ, но ничего они не подорвут. Точно также президентские выборы в России никак не скажутся в худшую сторону на боеспособность нашей армии. Поэтому это все разговоры в пользу бедных, что нельзя выборы проводить. Зеленский хочет понять свое политическое будущее, он приехал в США. Знаете как, волна поднимается, потому что идет прилив и человек стает на цыпочки, а водичка уже у рта, еще чуть-чуть и перельется. Он приехал, потому что для него сейчас на карте стоит все. А для американцев удобно, чтобы человек не упирался. Они еще не решили оставить Зеленского или убрать Зеленского. А выборная кампания на Украине дает им возможность, если они решат продолжать воевать, поменять лицо у руля киевского режима, сказав, что это украинский народ избрал, а не мы в Пентагоне, Вашингтоне и так далее. А значит, что надо поддержать выборы украинского народа, давайте дадим еще 60 миллиардов. Вот о чем идет речь, Зеленского сегодня вечером, пока мы с вами говорим, загонят в одну из палат американского парламента, где он будет выступать перед конгрессменами. По сути, демократы его туда толкнули и сказали, давай ты не будешь выступать по видеосвязи, а ты приди и посмотри в глаза, они пусть на тебя посмотрят. Отрабатывай, тебе же нужны 60 миллиардов, а мы тебе объясним, почему нужны выборы.
Ворсобин: Вы так сосредоточились на выборах. Хотя в Раде уже все подписали отказ от выборов.
Стариков: Как подписали, так и подпишут что-то другое.
Ворсобин: Да. Вы любите версии и она, кстати, вполне хорошая. Я думаю, что такие вопросы ему точно будут заданы. То есть, если он согласится проводить выборы, то ему дадут 60 миллиардов. Я такую последовательность событий не очень понимаю, потому что Республиканцы сейчас шантажируют демократов по разным вопросам для того, чтобы финансировать Израиль. В этом пакете ведь находится Израиль и Украина. Общий пакет, если я не ошибаюсь, 110 миллиардов.
Стариков: Владимир, конечно, не дадут ему 60 миллиардов. Потому, что если дать 60 миллиардов, то удочка, на котором висит рыбка, сорвется. Он может начать свою какую-то игру в рамках водоема, в который превратилась Украина. Он летел в Аргентину и США, а МВФ выделило Украине, дал в кредит Украине 800 миллионов долларов. Это мелочи, но все равно деньги дали, чтобы его подбодрить. Американцам нужно затягивать ситуацию и выдавать деньги в час по чайной ложке. У Зеленского выбора никакого нет. Об это президент сказал несколько дней назад: своего военного производства нет, финансов нет, текущих своих военных поставок нет, ничего нет. Он не может хлопнуть дверью и сказать, ах, так, обойдемся без вас. Он без них просуществует несколько часов. Он хочет соскочить, он хочет уйти с деньгами, с британским паспортом, убежать и остаться живым. Это тоже делает его зависимым от них. Он приезжает, потому что ему сказали прилетай. Но для него это еще и шанс попытаться как-то их убедить, еще раз подчеркнуть свою лояльность, что никто кроме него не сможет сделать то, что они требуют. Вот почему он туда летит. Летит он третий раз за время специальной военной операции.
Ворсобин: Николай, я вас внимательно слушай, также внимательно я вас слушал, когда вы говорили о Медведеве, когда вы говорили о прогнозе Медведева, это было в декабре. У него было 12-14 пунктов о том, что будет с Европой, США, Украиной и так далее. Ничего не исполнилось из сказанного. Николай тогда говорил, что все это может сбыться. Николай, сейчас, судя по вашим словам, Зеленский вернется в Киев и объявит выборы.
Стариков: Я это не сказал.
Ворсобин: Вы сказали, что ему деваться некуда. Он возвращается в Киев, судя по вашим словам, ни шансов, он хочет английский паспорт, ему надо бежать. Николай, он точно сбежит, он приедет в Киев, если вам верить, он тут же сдастся, давайте выборы, пусть будет другой президент. А все потому, что ему деваться некуда, он беззащитный. Николай, если внимательно вас слушать и верить тому, что вы говорите, картина мира, конечно, сформируется. Но она должна проверится практикой. Я подожду полтора месяца с поговорю с вами снова, когда будет понятно, будут выборы на Украине или нет.
Стариков: Вы сейчас привели прогноз Медведева годичной давности. Не мой, а Дмитрия Медведева, который предложили тогда к обсуждению. Моя позиция была такая, он, конечно, удивительный, но в нынешнем мире может случится что угодно. Знаете, что интересно, вы очень похожи на американское посольство. Посольство США год назад, после нашей с вами беседы, взяло часть моих слов и сделало на них ролик, пытаясь высмеять и забыли сказать, что я читал не мои слова, а прогноз Дмитрия Медведева.
Ворсобин: Вы вписываетесь во все, что поступает сверху, от того и страдаете.
Стариков: Если вы хотите что-то в информационном поле делать, так дайте цитату. Нет, они подали это как мои слова и потом попытались это высмеять. Сейчас, Владимир Владимирович, вы сделали тоже самое. Я вам объяснил ситуацию с Зеленским, но я не говорил того, что вы пытаетесь мне приписать.
Ворсобин: Это логично, если вам верить.
Стариков: У вас одна логика с американским посольством, а у жизни логика совершенно другая.
Ворсобин: Я пытаюсь быть просто логичным. Мы эту логику перенесем на следующую неделю. Николай Стариков, Владимир Ворсобин. До свидания.
Подписывайтесь на новые выпуски с Николаем Стариковым и слушайте, когда удобно.
Проект реализуется при поддержке Президентского Фонда культурных инициатив.
#Фондкультурныхинициатив
#Грантдляреактивныхкоманд
