ЕГЭ и СВО: Как изменилась система образования России после начала спецоперации
Стариков: Добрый день, дорогие друзья. В эфире программа «По сути дела». В студии Николай Стариков и сегодня у нас замечательный гость, это первый заместитель председателя комитета Государственной Думы по просвещению Яна Лантратова.
Лантратова: Здравствуйте.
Стариков: Здравствуйте. Дорогие друзья, я думаю, что не только родители знают, что сегодня последний день сдачи ЕГЭ, единого государственного экзамена. А это значит, что волнения, связанные с этим мероприятием, не оставляют всех нас. Я хотел бы спросить, Яна Валерьевна, что вы можете сказать по поводу ЕГЭ, потому что мне, например, не до конца понятно. Мы, вроде бы шли по дороге к болонской системе образования. Шли, шли и поняли, что нам не по дороге с этой системой, вышли из болонской системы образования, но ЕГЭ у нас осталось. Где мы сегодня находимся?
Лантратова: Я хочу сразу по теме ЕГЭ разделить на две части, учитывая последние громкие заголовки, которые мы видели и читали в средствах массовой информации. Я расскажу несколько слов в целом про ЕГЭ, а потом расскажу про ту систему организации, как оно сейчас устроено и как комитет Государственной Думы сейчас работает в этом направлении. В прошлом году перед тем, как у нас был час правительства, к нам пришел Михаил Владимирович Мишустин. Вячеслав Викторович Володин решил собрать с населения, с граждан России, вопросы, которые больше всего волнуют наших граждан.
Стариков: Конечно, главный вопрос был про ЕГЭ.
Лантратова: Встал вопрос про ЕГЭ. Именно поэтому я и задала вопрос про то, что будет теперь у нас с единым государственным экзаменом. Наша фракция сама по себе выступает против ЕГЭ, выступает за отмену ЕГЭ. Почему? Потому что ЕГЭ — это не про знания, на наш взгляд, это скорее натаскивание на сдачу экзамена. Безусловно, ЕГЭ принесло несколько плюсов - возможность ребенку подавать документы в несколько вузов, возможность, как многие говорят, поступление детей из глубинки в ведущие вузы России. Но вреда и минусов ЕГЭ принесло больше.
Стариков: То есть минусов больше, чем плюсов?
Лантратова: Минусов больше, чем плюсов. ЕГЭ — это скорее не про знание, а натаскивание на сдачу экзаменов. Второе, как говорят, раньше была коррупция в вузах. Ну, а теперь тема коррупции перешла в сферу репетиторства. То есть, если у семьи есть деньги на 2-3х репетиторов, то они ребенка, конечно, подготовят. А если у семьи нет денег, то у ребенка будет существенно больше проблем. И получается, что образование становится некой услугой, хоть мы и ушли от понятия услуга в законе об образовании, доступной для обеспеченных людей.
Стариков: Можно уточнить. Я думаю, что многие, кто нас слушает и хочет разобраться в этой сложной системе, не до конца понимают, какая связь ЕГЭ и болонской системы. Можно ли сказать, что, если мы выходим из болонской системы или мы вышли из болонской системы, у нас не должно быть ЕГЭ.
Лантратова: Нет,такой связи нет, это параллельная абсолютная история. Поэтому я попробую сейчас ответить, но говоря о едином государственном экзамене, все-таки я пройдусь еще по нескольким минусам, которые есть и это, безусловно, тема стресса для детей. Про это говориться много, были целые исследования, которые показали, что в период проведения ЕГЭ увеличивается количество продажи успокоительных препаратов. Такое даже исследование проводили специально. И, конечно, это огромный стресс, когда ребенок приходит в чужую школу, это другие стены, незнакомые учителя, камеры, досмотры. Это большой стресс и просто на основании стресса, порой, дети допускают ошибки, которые потом сказываются на результате. А если ребенок не сдает ЕГЭ, то это катастрофа, потому что следующая сдача только через год.
Стариков: А возможность пересдать?
Лантратова: Вот это та возможность, которую дал сейчас президент. Он разрешил пересдать какой-то один из экзаменов. Появляется резервный день. Я скажу несколько слов про организацию. И что еще важно, пятый момент, с которым мы действительно сталкиваемся и боремся, об этом тоже сказал президент в своем послании, то, что изучали дети во время школьной программы, не всегда бывает в ЕГЭ, а в ЕГЭ может появиться то, что дети не изучали в школьной программе и это безумное нарушение. Об этом сказал президент и дал поручение. Правительство нам говорит о том, что к 2025 году уже точно гарантированно таких моментов не будет. То есть ЕГЭ будет проверять только ту информацию, которую изучил ребенок во время занятий.
Стариков: К 2025 году ЕГЭ будет.
Лантратова: Теперь мы соответственно переходим к вопросу того, что многие люди выступают за отмену ЕГЭ, но при этом родительское сообщество переживает, чтобы сохранить определенные плюсы. Что нам нужно делать? Я считаю, первое, школа должна выдавать аттестат. Вот это самое основное, а по факту ребенок, заканчивая школу, должен получить аттестат, а он не может его получить, если он не сдал единый государственный экзамен.
Стариков: То есть сегодня аттестат привязан к ЕГЭ?
Лантратова: Конечно. И это основная очень серьезная проблема. И многие дети потом не хотят заканчивать старшие классы, уходят в учреждения, в колледжи только потому, что они просто переживают за сдачу ЕГЭ, и это безусловный минус. И мы говорим о том, что наша фракция выступает в целом за отмену этого экзамена. Но на данный момент, до тех пор, пока политического решения пока не принято, мы говорим о том, что важно хотя бы реформировать, начиная от содержания, о чем я уже говорила, заканчивая тем, чтобы все-таки дать возможность школе выдавать аттестаты.
Стариков: Вот я и хотел спросить, что если двигаться по этой дороге, то получается аттестат не привязан к ЕГЭ, заканчивая школу школьник по факту должен получать аттестат.
Лантратова: Это важно.
Стариков: Я абсолютно согласен. А тогда ЕГЭ играет роль вступительного экзамена в вуз.
Лантратова: И здесь, да, абсолютно верно. Ведь многие вузы сейчас не доверяют результатам ЕГЭ и устанавливают своей вступительный экзамен. Многие вузы так делают, это о чем говорит? О некой несостоятельности. Вот возникает вопрос: а справится, можно ли сейчас представить себе другой какой-то механизм? Можно. Приграничные территории, где сейчас обстреливают людей, они освобождены от сдачи ЕГЭ. И эти дети, которые живут на территориях, имеют право принять решение, если он хочет сдавать, он может сдать. А если он не хочет, в силу понятных обстоятельств, то ВУЗы принимает на основании вступительного испытания. То есть такая практика есть.
Стариков: То есть, фактически, это уже у нас появилось?
Лантратова: Да. И такая практика есть. Это принятое решение. Это касается приграничных территорий, которые находятся под обстрелами. А теперь я перейду к теме организации. Последнее время действительно были страшные заголовки о раздеваниях детей в Воронежской области. Когда это все произошло, первое, что мы сделали на базе комитета, мы создали почту, на которую люди, хоть дети, хоть родители, могут сразу же прислать ситуацию, которая происходит, чтобы мы предметно с каждой историей стали разбираться. Второй момент. Во время проведения всех дней ЕГЭ и сейчас мы проезжаем пункты сдачи ЕГЭ в разных городах России. Я проехала 4 города и разбиралась с произошедшими историями. Вот недавно, например, произошла ситуация в Москве, когда девочка, проходя через металлоискатель, металлодетектор, у нее был с собой телефон, и металлодетектор не сработал. Она прошла к аудитории, подошла к ней и вспомнила, что у нее в кармане телефон. Она развернулась, это было до начала экзамена, вернулась обратно, сдала телефон. В этот момент ее остановили и сказали, ты нарушила правила, теперь в следующем году приходи. И все. И была эта трагедия. Я стала разбираться, я связалась с министром просвещения. Мы просмотрели все камеры, увидели, что действительно все так и было. И мы откатили ситуацию обратно. И она сейчас в резервный день будет сдавать единый государственный экзамен. Сейчас, не через год.
Стариков: То есть восстановили справедливость?
Лантратова: Восстановили. В Нижнем Новгороде я тоже разбиралась с ситуацией. Дети там много часов ждали начала ЕГЭ. И в итоге задание им дали намного позже. Ситуация с тем, что сервер подвел. Тут губернатору Нижегородской области большое спасибо. Дали возможность всем детям, кто считает, что он не успел, не так написал, не так сдал в связи с количеством потраченного времени, возможность пересдачи. Я в ряде школ увидела интересную деталь. Как настраиваются металлодетекторы и металлоискатели? Когда ребенок проходит через эту рамку, возникает вопрос, зачем это нужно. Как нам объясняют, что это нужно в связи с безопасностью детей в школах, антитеррористической безопасностью, чтобы не проносили оружие в связи с этими страшными трагедиями, которые происходили. Но когда ты проходишь через эту рамку, тут важно, как настроена рамка.
Стариков: Яна Валерьевна, прошу прощения. Мы с вами должны, дорогие друзья, ненадолго прерваться. И после небольшой паузы мы продолжим наш разговор с первым заместителем председателя комитета ГД по просвещению Яной Лантратовой. И будем говорить о том, как изменилась система образования после специальной военной операции.
Стариков: Дорогие друзья, мы продолжаем программу «По сути дела». Сегодня у нас в гостях заместитель председателя комитета ГД по просвещению Яна Лантратова. Говорим, естественно, о просвещении, об образовании. В первой части мы говорили о ЕГЭ. Ну, мне кажется, это тема, которая всех волнует. Хоть у меня уже две дочки, одна закончила вуз, другая заканчивает, но все равно, честно говоря, тема ЕГЭ для меня очень болезненная. Насколько я понял, я попробую сейчас сформулировать некий финальный такой вот...
Лантратова: А мы еще несколько слов про организацию не договорили.
Стариков: Да, давайте про организацию и перейдем к следующей теме.
Лантратова: Важный момент, потому что буквально сейчас, через несколько дней в Государственной Думе будет мероприятие, посвященное именно организации единого государственного экзамена, кстати, от которого, мне кажется, очень много зависит и по дальнейшей судьбе ЕГЭ. Так вот, важно, как настроены рамки. И зачастую в некоторых школах за день, за два приходят технические специалисты, настраивают рамки. Они реагируют на что? Они реагируют на телефоны или на какие-то металлические серьезные предметы. А в некоторых школах, где это не предусмотрели, рамки начинают реагировать на застежки, кнопочки, брекеты. И дети с брекетами, их час практически не пускали на экзамен. Тоже такие факты, к сожалению, были. И это первый момент, который есть, то есть нужно правильно настраивать рамки. Второе, как некоторые школы перед проведением ЕГЭ сообщают в администрацию дату и время проведения экзамена и все ремонтные и строительные работы в этот момент там останавливаются, чтобы дети в спокойной тишине сидели. И это очень важный момент, потому что кто-то это делает, а кто-то это не делает. И, в связи с этим, мы к чему пришли? Мы приняли решение, что мы сейчас проанализировали все подзаконные акты, которые у нас есть, все методические инструкции и рекомендации, и поняли, что нам сейчас необходимо, первое, сделать единую федеральную инструкцию, что нельзя делать точно и что можно делать перед сдачей ЕГЭ.
Стариков: Сколько лет уже ЕГЭ сдают и до сих пор нет единого понимания?
Лантратова: Мы пришли к тому, что не хватает. Знаете, как многие шутят, когда микроволновку покупаешь, открываешь инструкцию, там написано «не сушить животных, кошек и собак». И вот ты читаешь, кажется, ерунда такая, но неужели кто-то мог до этого додуматься? А почему такая инструкция появилась? Потому что в Соединенных Штатах Америки женщина выиграла суд после того, как она посушила в микроволновке свою кошку. Та, естественно, погибла. И после этого женщина выиграла суд, потому что в инструкции такого не было написано. И когда начинают раздевать детей, досматривать, то возникает вопрос, нормальные люди так поступают?
Стариков: Мне кажется, это уже немножко другая статья, так сказать.
Лантратова: Именно поэтому мы составим федеральную инструкцию, методические рекомендации и про металлодетекторы, которые нужно настраивать заранее, и про то, как можно досматривать детей, и про то, как нужно сообщать про ремонтные работы, чтобы их остановили. То есть делаем такую историю. И в начале июля на парламентских больших слушаниях по этой теме мы примем решение, нужен ли нам отдельный закон. Или мы ограничимся сейчас историей с этими федеральными рекомендациями. Самое главное, чтобы обеспечить нашим детям отсутствие такого стресса, который они испытывают. Но я здесь хочу сказать спасибо в адрес Роскомнадзора, которые сейчас к каждой истории очень внимательно относится. Поэтому, если какие-то вещи возникают, пишите. У нас специальная почта есть в Госдуме. Каждую историю отработаем.
Стариков: Яна Валерьевна, у меня сейчас прямо в рамках нашей программы возник запрос, только не депутатский, а к депутату. Вот рамки, сложности, инструкции. Я боюсь сказать, сколько лет уже сдают ЕГЭ, но мои дети его сдавали, я, конечно же, нет.
Лантратова: Я сдавала. Я очень хорошо понимаю.
Стариков: Может просто отменить ЕГЭ? И тогда сразу проблем станет на порядок меньше.
Лантратова: Я по-человечески тоже полностью за, как мама, я за традиционные экзамены. Но здесь мнение разделяется. Как только ты выступаешь за отмену, часть родителей, которые считают, что уже создали инфраструктуру, что это такие возможности для детей. Сразу начинают писать, неужели вы хотите лишить наших детей из глубинки возможности поступать в лучшие вузы. Но странно, потому что много лет назад, когда наши старшие учились, поступали тоже люди из глубинок, приезжали и учились в ведущих вузах. При этом многие регионы говорят о том, что им, конечно, важно делать так, чтобы дети и в регионах оставались и развивали свои субъекты. Но при этом есть разделение, такой тонкий момент, который нужно, конечно, принять консолидированно. И здесь, мне кажется, чтобы принять это решение, нам надо поговорить с родительским сообществом, с педагогическим сообществом. И вот послушать мнение граждан, пусть они примут решение, нужно оставлять, нужно реформировать или нужно отменять.
Стариков: Дорогие граждане, они же слушатели, они же родительская общественность, это в принципе все одни и те же люди. Вы сейчас слушаете наш эфир. Я думаю, что необходимо голос общественности донести до Государственной Думы и, в том числе, до первого заместителя Председателя Комитета ГД по просвещению Яны Лантратовой. И тогда, я думаю, что станет понятно, что все-таки большинство, это мое глубокое убеждение, основанное на многочисленных общениях с теми, у кого есть дети, тех, кто планирует заводить детей, те, чьи дети уже отучились. Надо, конечно, эту систему ЕГЭ отменять и возвращаться к классической системе сдачи экзаменов, которую, что интересно, по факту мы сегодня уже имеем. Осталось только отвязать ЕГЭ от аттестата зрелости, о чем вы, Яна, сказали, тогда все будет понятно. Если ты хочешь сдавать ЕГЭ, как вступительный экзамен в ВУЗ, но в этом ВУЗе дополнительные экзамены ввели, а в ситуации сегодняшних наших прифронтовых регионов, например, Белгород, там можно и нужно не сдавать. Причины понятны. Но раз можно не сдавать, то, может быть, тогда и вообще сдавать какой-то необходимости нет.
Лантратова: Это должны граждане принять решение.
Стариков: Что еще по этому поводу хотел сказать. Да, действительно создает возможности подать документы в несколько вузов. Да, из глубинки поступить в какой-то московский вуз. Но давайте не будем забывать, что мы с вами живем в реальном мире. А в реальном мире, если человек хочет приехать в большой город, ему нужны деньги для того, чтобы здесь жить. И очень часто в сегодняшней ситуации семья не может содержать своего отпрыска, который, может быть, и поступил где-то в Москву, Санкт-Петербург, еще куда-то. Просто, потому что у нее не хватает денег. Вот когда мы говорим о минусах и плюсах ЕГЭ, мне кажется, не нужно забывать о том, что это не в вакууме.
Лантратова: Дети берут образовательный кредит. У меня один из моих помощников в Государственной Думе, молодой студент, он помощник на общественных началах, но он приехал из глубинки, поступил в ВУЗ, взял образовательный кредит, выживает в Москве, вынужден, конечно, работать, потому что иначе невозможно. И это тоже такой момент, потому что той стипендии, которую они получают, ее недостаточно, поэтому инициатива, тоже наша партия, с которой мы выходили, о том, что повысить стипендию хотя бы до уровня прожиточного минимума. Дети вынуждены работать, им просто не хватает денег на жилье. И второе, очень часто, когда дети очень грамотные, они могут заниматься наукой, они бросают науку и идут работать, причем на низких зарплатах, потому что, когда им нужно еще и учиться. Конечно, работодателям это невыгодно. Они тратят много сил, получают мало денег, еще пытаются учиться, страдает тема образования. И, конечно, я понимаю, но мы вносим этот законопроект, его отменяют, мы снова его вносим. Понятно, что нужны деньги, но это вложение в будущее нашей молодежи. И меня, конечно, молодежь в этой истории поддерживает. Я надеюсь, что увеличение стипендий будет. Конечно, это серьезная проблема.
Стариков: Давайте добавим к этому еще увеличение платежеспособного спроса, потому что иногда, когда мы говорим о социальных вещах, о социальной справедливости, некоторые настроенные на такой бухгалтерский лад, они понимают это все только через призму каких-то экономических терминов. Но я предлагаю перейти ко второму вопросу, который хотелось бы обсудить. Началась специальная военная операция и наша система образования, она, конечно же, меняется. Но мы не всегда понимаем, в какую сторону идет это движение. И, Яна, вы, собственно говоря, находитесь в эпицентре всего этого. Как изменилась наша система образования после начала специальной военной операции?
Лантратова: Я могу сказать абсолютно с точностью, что после начала СВО наша система образования стала меняться в лучшую сторону. Я могу привести конкретные примеры. Вот сейчас происходит то, что, казалось бы, еще несколько лет назад просто невозможным. Мы ушли наконец-то от понятия «образовательная услуга» в законе об образовании и вернули в школы воспитательные функции. Вторым моментом, что очень важно, мы вернули трудовое воспитание в школы. Еще будучи в Совете по правам человека Государственной Думы, когда я работала правозащитницей, я сталкивалась с совершенно неадекватной историей. Я защищала права учителей. Раньше, когда еще я училась, когда учились мои родители, было абсолютно нормально, чтобы ребенок пришел в школу, стер с доски, полил цветочки, был дежурным в классе. А потом, когда образование стало услугой, так произошло, что это стало запрещено. И это стало считаться рабским детским трудом. И когда учительница говорила: «убери за собой», «подними какой-то мусор, который ты бросил», дети могли сказать, о нет, для этого есть специально обученные люди. Никакого уважения к труду, к труду своему, к труду других людей. А без труда, естественно, воспитания никакого нет.
Стариков: Но без труда и рыбку не выловишь из пруда. Дорогие друзья, мы прервемся сейчас ненадолго и продолжим разговор с Яной Лантратовой, о том, в какую сторону меняется наша сегодняшняя система образования, в какую сторону мы двинулись после начала специальной военной операции.
Стариков: Дорогие друзья, продолжаем программу «По сути дела» и в московской студии «Радио Комсомольская правда» Николай Стариков и заместитель председателя комитета Государственной Думы по просвещению Яна Лантратова. Говорим о том, как видоизменяется наша система.
Лантратова: Остановились на трудовом воспитании. Это то, что нам удалось вернуть. Мы долго бились за это, что родители могли обратиться в прокуратуру и прокуратура могла возбудить дело на учителя, который приобщил ребенка к труду. Это был абсурд. И бедные школы, простите, были вынуждены перед началом учебного года собирать с родителей письменные заявления о том, что они разрешают детей приобщать к субботнику или стирать с доски. Это был абсурд, но так было. И мы вернули трудовое воспитание в школы. Мы приняли закон о защите традиционных ценностей. И теперь, конечно, возвратили этот элемент патриотизма в школы, когда мы ввели то, что теперь неделя начинается с поднятия флага, исполнения гимна, появились разговоры о важном. Это очень важное нововведение. Я помню, как нас ругали, когда мы это только принимали, и говорили, что это такое. Это какой-то там чуть ли не милитаризм. Причем тут милитаризм, я не знаю.
Стариков: А потом все те, кто так критиковал, оказались иноагентами и уехали за пределы нашей страны.
Лантратова: Но я увидела результат. Я приехала тут недавно в школу, вижу, бегают такие хулиганы, ко мне подходит один ребенок и говорит, тетенька, меня удостоили награды поднимать флаг. Для детей это безумно важно. Дети стали понимать, что такое гимн, поняли, что это не просто песня, это традиции, культура нашего народа, это очень важно. И самый важный момент для меня, по продлёнке мы приняли целый ряд законов, но самый важный закон, наверное, который я считаю и горжусь, что я являюсь автором, это закон об едином образовательном пространстве. Что это такое? Дело в том, что тут небольшая предыстория. Когда началась СВО, я вывозила деток, в том числе раненых деток, беременных женщин из Мариуполя. И когда я была в Мариуполе, он еще не был освобожден, я зашла рядом в одну из школ, откуда я вывезла учебники, по которым детей учили на территории Украины. Это учебники, где перевираются все данные Великой Отечественной войны. Наши герои Великой Отечественной войны заменены нацистскими преступниками. Советские танки с фашистской свастикой. Там нет понятия Великой Отечественной войны. Есть германо-советская война. Когда я открыла литературу этих учебников, то видела, что это литература НАТО, литература ООН. Каждая страница пропитана ненавистью ко всему русскому. И есть даже специальный учебник «Защитники Отечества», где смотрят на русских солдат, как убивают русских солдат через прицел автомата. То есть детей готовили к войне с Россией. А почему это все происходит? Потому что учебники — это то, через что в голову вкладывается идеология. Именно поэтому на территории Украины такие гонения были на учителей. Учителям угрожали, ставили растяжку, убивали, взрывали, блокировали карточки, пенсионные накопления даже их родителей, если учитель выходил преподавать детям в школу. Потому что это то, кто закладывает детям информацию. И учебники — это очень важно. И что получается? В Советском Союзе, кстати, это на территории Украины сохранялось, был орган, который отвечал за все, за содержание учебников, за качество учебников. В Советском Союзе так было. А потом Советский Союз развалился и произошло так, что учебник мог написать абсолютно любой человек на улице. Вот выходим на улицу, сталкиваемся с кем-то...
Стариков: Но он же должен какую-то аккредитацию получить.
Лантратова: Любой человек, педагог, не педагог, это совершенно неважно, мог написать учебник. Единственное требование, чтобы он соответствовал ВГОСам. А что там будет заложено? Какие там нормы? Какая идеология? Есть ли там ошибки, искажения истории, антигосударственная риторика, все это было неважно. Это было личное внимание, мнение автора книги. И когда я брала учебники наши, по которым наши дети учатся, и находила там просто ложь, антигосударственную риторику и писала письмо министру просвещения, то единственное, что мог сделать министр просвещения, это написать письмо автора учебника. А автор учебника мог сказать, я ничего не исправлю, потому что это моя личная позиция, это мое право.
Стариков: А как этот учебник попадал в школу?
Лантратова: Потому что раньше были примерные образовательные программы, которые спускались школе. И школы могли сами решать, будем мы следовать этой программе или нет? Какой из линейки учебников они будут использовать для образования, они могли решить сами. Вот и появлялись учебники английского, где были ссылки на порносайты. Вот и появлялись разные такие страшные непонятные вещи. И исправить это было невозможно. Что мы сделали? Мы приняли закон, в соответствии с которым у нас больше нет примерных образовательных программ, а появляется только обязательная образовательная программа. Второе, у нас появляются «защищенные предметы». Это русский, это история, это география, это литература, это ОБЖ. А что значит «защищенные предметы»? Раньше школа могла сказать, зачем нам русский язык и история? У нас будут все дни английский, еще, может быть, один урок русского.
Стариков: То есть гарантированный объем знаний по этому предмету.
Лантратова: Верно, гарантированный объем знаний. Это первое. Гарантированные программы. И очень важно, это учебники. Мы сейчас, по факту, переписываем и составляем все учебники, сократили эту линейку, и под каждый предмет составляем учебник, за который теперь несет полную ответственность Министерство Просвещения. А я в Госдуме, одно из первых моих выступлений, это можно даже найти в интернете, когда я взяла учебник русского языка для иностранцев. И вот открываешь учебник, первая страница, там фотография нашего президента, написано: «Меня зовут Владимир, моя фамилия Путин. У меня очень простая работа. Я просто говорю да или нет». Переворачиваешь страницы, там идут диалоги про водку, про вино, про алкоголь. Причем дети между собой говорят, что ты любишь, я люблю водку, грубо говоря.
Стариков: Это учебник для какого класса?
Лантратова: Это тот учебник, по которому учат иностранцев русскому языку, входящий в топ-10 самых популярных учебников, по которым иностранцы узнают нашу страну.
Стариков: Чтобы создать привлекательность.
Лантратова: Конечно. Более того, там, например, есть такой урок профориентации и там диалог преподавателя вуза, который пишет, я цитирую прямо из учебника: «раньше я любил читать лекции, но теперь я их не люблю читать, а люблю танцевать, потому что глупые студентки говорят, что мои лекции скучные. Но, когда я принимаю наркотики, студентки говорят, что мои лекции становятся очень веселыми», конец цитаты. И возникает вопрос, я когда это все изучила, я прям скрины показала всем депутатам Госдумы, все посмеялись до момента, пока я не сказала, что это рекомендованный учебник, по которому преподают в вузах. А потом можно удивляться сколько угодно, как относятся иностранцы к нашей стране или как они себя здесь ведут. Но им же нашу страну презентовали как могли. Почему так происходит? Потому что через учебники в головы детям, это же самое важное, как говорят, мягкая сила в воспитании. Раньше у нас в стране не было этого закона об едином образовательном пространстве, учебник мог написать любой, заложить туда мог любую информацию. Мы это поменяли. Я горжусь быть соавтором этого законопроекта. Я даже ради этого могу сказать, что не зря я была в Государственной Думе в этот период времени, потому что это важнейший закон, конечно, и я считаю, что результаты мы через какое-то время увидим. Конечно, я обманывать не буду, иногда возникают некоторые проблемы. Например, иногда бывает, что не хватает учебника какого-то в школе, потому что сейчас же процесс идёт.
Стариков: То есть можно допечатать.
Лантратова: Да. И мы всё в ручном режиме меняем.
Стариков: Знаете, что я подумал? Получилась такая система, когда дитя у семи нянек без глаза. То есть, вообще нянек нет. В принципе, ребенок, то бишь школа, может выбрать любой учебник, в котором может быть написано все, что угодно. Такая максимально свободная система. Вопрос только, а почему в этой максимально свободной системе выходили учебники, например, как тот же для иностранцев на русском языке, где Россию плохо представляли. А я скажу почему. Потому что учебник, где люди обсуждают наркотики или водку, чтобы иностранцы это читали, это вредительство. Это не мнение. Это сознательная работа по очернению образа нашей страны. По-другому быть не может. И когда дали возможность — все это делать, те, кто давал это, не знаю, может быть, отчасти наивные были, но те, кто писал эти учебники и выпускал, они знали, что они эту пустоту свободы будут наполнять конкретными деструктивными смыслами.
Лантратова: Я могу в подтверждение сказать, я решила изучить, кто же написал этот учебник, про который я рассказала. Написала семейная пара Станислав и Алла Чернышевы, которые ездят по загранице и читают очень важные лекции на Западе. Обычно ты сразу же можешь увидеть в биографии авторов, учился за границей или преподает за границей. Ну, то есть, понятно, на мой взгляд, это мое субъективное, повторюсь, мнение, отработка таких каких-то задач, направленных на дискредитацию нашей страны.
Стариков: Или грантов. Дорогие друзья, мы сейчас ненадолго прервемся и в заключительной части нашей программы обсудим не менее важные вещи. Далеко не уходите, оставайтесь с нами.
Стариков: Дорогие друзья, в эфире вновь программа «По сути дела». И сегодня у нас в гостях первый заместитель председателя Комитета Государственной Думы по просвещению Яна Лантратова. Ну, соответственно, программа сегодня посвящена образованию, просвещению. И сейчас хотелось бы коснуться, на мой взгляд, важного вопроса.
Лантратова: Николай, важно отметить, что я не рассказала все. Просто эфирного времени не хватит, но изменений много. В лучшую сторону мы идем.
Стариков: Яна Валерьевна, мы обязательно пригласим вас еще раз, чтобы вы еще какую-то часть рассказали, потому что всю работу, конечно, в рамках одной-двух-трех программ точно не рассказать. Как защитить детей от деструктивных компьютерных игр?
Лантратова: Вообще проблема деструктива очень серьезна. Дело в том, что эксперты фиксируют стремительный рост происшествий, связанный с вовлечением детей и подростков в деструктивную, криминальную, противоправную деятельность. Увеличиваются случаи травли в образовательных учреждениях, появляются факты детских суицидов. Это, конечно, страшно. Роскомнадзор за прошлый год закрыл 660 тысяч групп с опасным содержанием, из которых в интернете 25 тысяч групп — это детская порнография, 23 тысячи групп — это детские суициды, 230 тысяч групп — вовлечение детей в алкоголизм, наркоманию, азартные игры и так далее. Интернет плотно вошел в нашу жизнь, там появляется много пользователей, много важного, в том числе и содержательного контента, как модно говорить. Но вместе с тем появляется очень много опасного содержания. Если не любой взрослый может противостоять этим манипуляциям, которые идут через интернет, то что говорить о детях, которые в силу возраста, в силу пока еще не окрепшей психики, этому противостоять не могут. И действительно очень много опасностей ждут наших детей на просторах интернета, в соцсетях и в компьютерных играх. Я этой темой, когда стала заниматься, стали публикации какие-то выходить в СМИ, писали, что я предлагаю запретить компьютерные игры. Я не предлагаю запретить компьютерные игры. Я сейчас о другом. У нас есть компьютерные игры. Вот я не знаю, там...
Стариков: Яна Валерьевна, здесь хотел бы сразу первый вопрос задать. Деструктивная компьютерная игра. Что в игре может быть деструктивного?
Лантратова: А я могу показать. Вот если камера у нас здесь есть, то...
Стариков: А вы говорите, камера кому-то повернется.
Лантратова: Да, я могу даже показать пример такого деструктивного контента. Есть компьютерная игра, сама по себе неплохая, но в ней есть определенный фрагмент. Выполняя задание, ты должен прийти в школу и расстрелять других детей. Вот кусочек прямо из компьютерной игры, который я показывала. А потом мы удивляемся, что у нас появляются факты скулшутинга в школах. Потом удивляемся, почему так происходит. Потому что ты в игре уже проигрываешь эту историю. Что сделал Китай? Например, в Китае есть компьютерные игры, в которых ты не можешь кровь показать красной. Они делают кровь синей или зеленой. Почему? Чтобы человек, играя в эту реальность, в игру уходя, у него не складывалось в голове понимание, что это же нормально, что льется кровь. Вот убиваешь, льется кровь. Ну а что такого? Ты в это играешь в виртуальной игре, а потом ты в этом живешь. Это то, чему подражают наши дети. Это очень важно. Есть целое огромное количество компьютерных игр с темой ЛГБТ. Более того, в Соединенных Штатах Америки...
Стариков: Экстремистская организация, запрещённая в Российской Федерации.
Лантратова: Есть целый список игр. У них есть целая премия о лучших ЛГБТ-реалиях в компьютерных играх. И за это дают большие призы, денежные призы, если ты создаёшь игры, где эти сцены, запрещённые у нас в России.
Стариков: Как мы видим какие-то свежие западные фильмы, там всё время есть какая-то запрещённая, противоестественная связь. Вот то же самое вставляют в компьютерные игры.
Лантратова: Это вставляют в компьютерные игры, это некая реалия. Почему это важно? Я недаром в целом про это комплексно говорю. Дело в том, что огромное количество вызовов вокруг нас идёт. Книжки, где романтизируются суициды и однополая любовь, не буду называть названий, чтобы не рекламировать. Второе – игрушки. Я тут была в магазине в детском мире и услышала разговор. Маленькая девочка сзади меня говорит, мама, купи мне гробик. Я повернулась в ужасе и поняла, что это про эти игрушки, куклы в гробах. А когда девочка покупает такую «милую» игрушку, то, что происходит здесь? Я с психологами говорила, это игрушки, в которых косточки видны, в которых кровь изо рта течет и так далее. И дети начинают играть в этот образ, и смерть становится нечто таким нормальным и реальным. Возникает мысль, что жизнь после смерти только физическая. Мы не про религиозный аспект говорим. Физическое есть. Девочки, и у нас анорексия выходит на первое место по заболеваниям среди подростков. Потому что это же красиво, когда косточки торчат. Ты же такую игрушку-то играешь.
Стариков: Я бы поспорил, честно говоря.
Лантратова: Это так дети начинают воспринимать. Это образ, которому начинает подражать ребенок. Вспомните старые советские фильмы, сказки. Сказка Морозко. Мы же образ подразумеваем, говоря, качество.
Стариков: Они все были добрые, красивые, с абсолютно нормальными пропорциями. А здесь наоборот.
Лантратова: А сейчас стало наоборот.
Стариков: Яна Валерьевна, а как все-таки от таких деструктивных компьютерных игр защищать? Вот какие способы?
Лантратова: Я разработала законопроект. Пока он очень сложно идет, потому что есть люди, которые не хотят, чтобы такие законопроекты у нас принимались.
Стариков: Которые любят играть в компьютерные игры или что?
Лантратова: Я не предлагаю запрещать компьютерные игры. Это неправильно. Есть очень много важных и развивающих компьютерных игр. Их не нужно запрещать. А я говорю о другом. Вот смотрите, есть фильм, который выходит у нас в эфир, и он получает некое прокатное удостоверение. Вот чтобы его получить, если в этом прекрасном, замечательном фильме есть вдруг сцена насилия, однополых каких-то отношений или каких-то вещей, которые недопустимы, то этот фильм в прокат не может выйти. Но на секундочку, отрежь эту сценку, только эту сценку, и ничего не поменяется. Ничего не поменяется. Но фильм может уже выходить, он получит прокатное удостоверение.
Стариков: То же самое нужно сделать с компьютерными играми.
Лантратова: Я считаю, что тоже самое нужно сделать в компьютерных играх. Важный аспект, о котором мало кто говорит. У нас проблема в чем? Я это сейчас буду в рамках закона исправлять. У нас вообще нет критериев, что такое деструктивная информация. Нет понятия, что это такое. Нет вида деструктивной информации. Когда в интернете появляется фотография скулшутера, человека, который пришел и расстрелял детей. У нас есть в тик-токе, запрещенном, фан-клубы скулшутеров, в которых сидят тысячи детей. Я вам скажу страшную вещь, у нас есть фан-клубы террористов, которые расстреляли людей в Крокусе. И в этих фан-клубах сидят дети, которые плачут, жалеют террористов и так далее и тому подобное. Почему идет такая промывка мозгов детям? И, конечно, когда возникает в интернете фотография убийцы и написано «он герой», то эта фотография, эта картинка не попадает под запрещенную информацию для распространения. Почему? У нас нет критерия деструктивной информации. Это то, что мы сейчас в рамках закона будем исправлять. И как только мы определим критерии вида деструктивной истории, то эти все child free, которые свою распространяют идеологию, эти страшные фотографии, когда беременную женщину берут и оскорбляют, не буду в эфире говорить, но это все очень страшно. Это то, через образы, о чем мы говорим, компьютерные игры, фильмы, учебники, игрушки. Посмотрите, какая идет атака на детей.
Стариков: Яна Валерьевна, у нас осталось буквально две минуты. Есть еще один вопрос, который хотелось обсудить, но, конечно, тут уже, так сказать, пунктирно. Как на государственном уровне борются с травлей в молодежной среде?
Лантратова: Травля – это самая частая причина подростковых суицидов. Номер один. Второе, травля – это очень большая проблема, с которой сталкивается 57% детей и 70% учителей. Третье, мы проанализировали все скулшутинги и в 75% скулшутинга в основе лежит травля. И четвертое, я проводила научно-практическую конференцию совместно с МГУ и выяснила, что 28% детей, которые сталкиваются с травлей, через 10-15 лет отложенный эффект имеют проблемы с психическим здоровьем. И это большая проблема, о которой кричат наши дети, у нас нет понятия травли, что это такое. И сейчас я проанализировала законодательство разных стран. Кстати говоря, например, в Германии есть уголовная ответственность за травлю в сети, кибертравля или кибербуллинг, не наше российское слово. И, соответственно, это большая проблема. Мы сейчас разработали законопроект межведомственный, межфракционный по теме травли. Там очень много у нас норм, которые есть. Мы понимаем, что раньше никогда никакой статистики не было. Почему? Потому что никто никогда и не заявлял о факте травли, но дети с этим сталкиваются. И они практически об этом кричат. Я разработала несколько проектов. Один называется «Дети в интернете», один называется «Почта доверия», по которому у нас ведется такая очень большая работа по этому явлению. У нас немного времени?
Стариков: У нас осталось буквально 30 секунд.
Лантратова: Понятно. Тогда это, наверное, время отдельного эфира, но я могу сказать, что это тема, которую поднимают дети, и, конечно, мы должны с этой историей бороться, мы должны помогать. Я надеюсь, что наш законопроект все-таки в эту весеннюю сессию будет внесен.
Стариков: Я благодарю вас, Яна Валерьевна, за то, что пришли в нашу программу. Очевидно, что нужно приходить еще раз для того, чтобы рассказать весь огромный объем работы, который делает Государственная Дума и вы лично. А мы, дорогие друзья, с вами прощаемся, увидимся через неделю. И берегите себя, своих детей, и надеюсь, что они сегодня сдали ЕГЭ хорошо. До свидания, до новых встреч.
Подписывайтесь на новые выпуски нашего подкаста, чтобы не пропустить выпуски с Николаем Стариковым.
Проект реализуется при поддержке Президентского Фонда культурных инициатив.
#Фондкультурныхинициатив #Грантдляреактивныхкоманд
