Нужна ли цензура в социальных сетях?

Е. Афонина:

- В студии Елена Афонина. Я приветствую наших радиослушателей. В течение этого часа поспорим о самом главном, о самом актуальном, о том, о чем сейчас спорят многие. На примере Соединенных Штатов Америки всему миру показали, что можно, оказывается, забанить даже президента. Да, этот прецедент был создан. И я думаю, что вы в курсе, после событий, которые произошли с 6 на 7 января, штурм Капитолия, и вот руководство Твиттера принимает решение бессрочно заблокировать аккаунт, принадлежащий Дональду Трампу. Блокировка происходит из-за риска дальнейшего подстрекательства к насилию.

Но это не все. Аккаунты Дональда Трампа заблокировали, по этому же пути пошел и Фейсбук, который тоже как-то отстранил Дональда Трампа от возможности демонстрировать свои ролики Ютуб. Приостановил канал Дональда Трампа от загрузки нового контента, по крайней мере, на семь дней, из-за опасений по поводу продолжающегося потенциала насилия.

Это информационный повод, который дает нам возможность подискутировать здесь вот о чем: нужна ли цензура в интернете и социальных сетях? И сегодня об этом поспорят – депутат Госдумы Евгений Федорович и сопредседатель партии «Демократический выбор» Игорь Драндин. Несложно предположить, судя по составу участников, кто какую позицию будет отстаивать. Тем не менее, давайте для наших радиослушателей все-таки четко определим позиции: нужна ли цензура в интернете и социальных сетях?

Е. Федоров:

- Нужна государственная политика в интернете и в социальных сетях. Если речь идет о монополии, а в интернете и в социальных сетях может быть монополия, если нижняя планка – это 10 % и больше пользователей аккаунтов, либо другие характеристики монополии, находятся в одних руках, то в этом случае возникает эффект, когда собственник хочет не только заработать деньги, как любой бизнес, но и хочет использовать монополию для сверхприбыли либо для политических манипуляций.

И, наконец, если это иностранный собственник, вот как в России Ютуб, то понятно, что это уже в чистом виде будет та же история у нас во время выборов, как сейчас с Трампом. Это будет использоваться как элемент информационной войны. В этом случае это нужно просто брать под контроль государства в виде контрсанкций либо других способом. Опять же, если ресурс больше 10 %. По-русски говоря, в виде санкций конфисковывать либо каким-то образом брать под жесткий контроль на период важных событий в стране. Или вообще брать, потому что контрсанкции, а они объявляют нам санкции.

И за счет этого, перехватывая управление, ни в коем случае не разрешая вести там определенную политику, которая вредит стране. Я могу привести пример. Меня Ютуб блокирует, присылая бумаги, что я нарушаю американское законодательство на территории России. Хотя по российским законам у депутата есть право предоставлять избирателям информацию, его запрещено блокировать. Потому что я не СМИ, я еще и государственный служащий. Вот это очевидные антироссийские действия. Они должны просто заранее пресекаться для того, чтобы не повлияли на нашу политическую природу. По сути назовите это цензурой, если хотите, но регулируемой.

Е. Афонина:

- Спасибо за ваше мнение. Игорь Юрьевич, вам слово.

И. Драндин:

- Цензура – это яд. Конечно же, цензура нам не нужна, она никому не нужна. Сегодня мы видим на примере Соединенных Штатов, что от цензуры люди страдают. Цензура – это очень плохо. Даже сейчас депутат Госдумы, который выступает за цензуру, заявил о том, что он пострадал от цензуры. Потому что на Ютубе заблокировали его ролик. Это удивительная позиция, какой-то просто взрыв мозга, каким образом в голове у человека совмещаются две вещи: требование вести цензуру и при этом возмущение, что он сам страдает от нее. Так быть не должно. Это неправильно.

Цензура – это очень плохо. Если мы введем цензуру в социальных сетях, то у людей пропадет возможность рассказывать о проблемах в стране, делиться со своими друзьями и знакомыми какой-либо информацией, которая иначе нигде не будет вообще опубликована и нигде не сможет появиться.

Пока я ехал на эфир, смотрел в Фейсбуке запись, где Максим Резник выступал в ЗАКСе. Он рассказывал о коррупции. Там ему отключали микрофон во время выступления четыре раза. Это цензура, это самая настоящая цензура. Потому что коррупционеры, воры и жулики очень боялись, что эта видеозапись попадет в социальные сети. Они хотели уже на этом этапе заблокировать выступление человека, который рассказывал о случаях коррупции. Он провел расследование, он молодец.

Если мы введем государственную цензуру, то вы понимаете, мы все понимаем, что в интернете говорить о коррупции будет нельзя. В социальных сетях такие аккаунты будут блокироваться. Критиковать Путина там будет тоже нельзя. Про Путина можно будет нам говорить как про покойника – либо хорошо, либо вообще ничего. Про депутатов Госдумы придется тоже говорить только хвалебные вещи. именно этого и добивается сейчас Госдумы, именно этого и хочет, к сожалению, Федоров, как депутат «Единой России», он хочет закрыть все социальные сети, он будет счастлив, если заблокируют Ютуб, если все закроют. И в интернете будет только Федоров, а все остальные люди оттуда исчезнут.

Е. Афонина:

- Игорь Юрьевич, вы очень активно в сторону Евгения Алексеевича некоторые реплики сейчас бросали. Евгений Алексеевич, есть чем ответить? Вы, действительно, за именно это, чтобы было полное закрытие всего и вся?

Е. Федоров:

- Мне приписано явно то, с чем я даже и рядом не стоял. Я критикую. Слово «цензура» означает государственное вмешательство.

И. Драндин:

- Нет, не обязательно.

Е. Федоров:

- Когда нас регулирует бизнес, в том числе олигархи, в том числе иностранные олигархи, как в случае с Ютубом, в расхожем смысле можно это назвать цензурой, но фактически это злоупотребление своим положением доминирования на рынке и влияние на информационные процессы. Я же не только один заблокирован. Тот же Ютуб на 30 минут заблокировал Путина, когда тот обратился к нации по поводу мер по борьбе с эпидемией. Было такое. Они потом сказали, что ошиблись, но технологии у них есть. И они просто тренировались.

Е. Афонина:

- Игорь Юрьевич, с чьей стороны идет блокировка?

Е. Федоров:

- Это блокировка со стороны американского государства через американский бизнес. В письмах, которые они мне отправляли. И они блокировали сотни патриотических ресурсов. Они создают информационное поле, в котором патриотам нельзя работать и что-то говорить в интернете. Это в интересах иностранного государства. В письме так и было написано: мы вас заблокировали, потому что по американским законам вы что-то в России делаете, что, мы считаем, вы не должны делать, то есть по команде правительства США – на территории России.

Когда мы говорим о регулировании со стороны государства, мы не говорим, что государство будет рот затыкать. Оно должно выработать правила, вот как с энергетикой. Выработало правила для монополистов, и эти правила государство контролируется, чтобы они соблюдались. Это и есть контроль со стороны государства за монополией. Это нельзя назвать цензурой.

И. Драндин:

- Еще раз, очень простая мысль. Я считаю, что нельзя блокировать никого. Ни людей, которые выступают за Путина, ни патриотов, ни либералов. Вообще никого. Социальные сети должны являться независимой площадкой. И они должны обеспечивать техническую возможность, чтобы люди могли высказываться. Все, точка.

Е. Федоров:

- А когда они это сделают, то государство должно их контролировать.

И. Драндин:

- Когда государство начинает вмешиваться в информационную политику, то как раз и начинается цензура. У нас есть Роскомнадзор, он сегодня влез в интернет. Что мы имеем в результате? Тысячи, сотни тысяч интернет-ресурсов, где высказывается неприятная для власти, лично для Владимира Путина позиция, находятся в заблокированном состоянии. Роскомнадзор – это враг России. Эти люди ограничивают доступ в интернет. Они нам мешают.

Е. Афонина:

- У нас здесь цензуры нет, мы в прямом эфире.

Вадим из Подмосковья:

- Я абсолютно советский традиционный человек, со всеми вытекающими ценностями. Но я считаю, что цензура не нужна, по двум причинам. Во-первых, если без цензуры, мы притянем все здоровые консервативные силы.

Е. Афонина:

- Главное правило соцсетей – доступ к разным точкам зрения. Похоже, для американского президента сделали исключение. Игорь Юрьевич, вы отстаиваете полное отсутствие цензуры в соцсетях и в интернете. Политической цензуры, экономической цензуры, иначе коррупционеры попадают и туда, и туда. Мы этим ограничиваеся? Или цензура вообще никакая не приемлема? Деструктивные группы, группы смерти, группы, призывающие к нетрадиционным половым отношениям – это должно цензурироваться? Или это тоже свобода выбора и волеизъявление человека?

И. Драндин:

- Здесь все довольно просто. У нас есть много законов в Уголовном кодексе, которые запрещают различные преступления. Если кто-то в интернете говорит о том, что надо кого-то убить, то это является нарушением. И здесь совершенно не важно, каким образом это сообщение было озвучено – через интернет, либо кем-то на улице или как-то еще. Или письмо было написано на обычной бумаге и отправлено на сто адресов. Если была угроза, если бы призыв к преступлению, то у нас есть закон, который это запрещает. Этого закона достаточно. Таким образом мы ограничиваем распространение информации, можно сказать. Но это не цензура, это Уголовный кодекс, который запрещает призывать совершать убийства. Это нормально. В этом нет ничего удивительного.

Но если мы начнем каким-то образом оценивать мнение человека и смотреть, что это мнение человека нам не нравится, поэтому давайте мы заблокируем ему доступ в социальную сеть, - это уже начинается цензура.

Е. Афонина:

- У нас есть мнение людей, которые считают, что Россия слишком большая, и, в принципе, одна ее часть может вполне существовать без этой страны. И вторая часть тоже может существовать без этой страны. И далее – по списку. В связи с тем, что были внесены поправки в конституцию, понятно, что это является антиконституционными призывами. Однако такие призывы есть. А они почему-то не блокируются. Это недосмотр? Это волеизъявление? Это не то, на что реагируют в том числе IT-гиганты?

И. Драндин:

- Если кто-то сидит на кухне и считает, что необходимо какой-то регион России отделить и объявить там независимость на какой-то части страны, то у человека эти мысли есть. Если набирается большое количество людей, которые думают одинаково, то рано или поздно они своего добьются. И совершенно не важно, будут ли они об этом писать в социальных сетях или они об этом писать не будут. В конце концов, если людей что-то не устраивает, то это проблема. И лучше ее не закапывать в землю, лучше эту проблему не прятать, лучше ее открыто обсуждать и на начальной стадии думать, что делать дальше.

Если есть проблема коррупции, если есть чиновник, который ворует, этот чиновник может прикрыться законом об оскорблении власти и запретить людям его критиковать. Он, конечно, на пару лет, наверное, забетонирует общественное мнение. Но в какой-то момент люди не выдержат, они выйдут на улицу и выкинут этого чиновника куда подальше.

Е. Афонина:

- В соответствии с вашей логикой, тот референдум, который был проведен в Крыму, ставит окончательную точку в вопросе, в том числе, не у нас здесь, на территории России, а в международном сообществе. Если мы ориентируемся на мнение людей, значит, тема закрыта, Крым российский. Российский Крым?

И. Драндин:

- Смотрите…

Е. Афонина:

- Крым – Россия?

И. Драндин:

- Сегодня Крым является территорией Российской Федерации. Здесь вопрос как-то иначе не стоит. Я хочу о другом сказать. У нас есть правила проведения референдумов, которые прописаны в законе. Если мы хотим с помощью референдума определить мнение людей, то нужно эти правила соблюдать. Вот и все.

Е. Афонина:

- Пожалуйста, Евгений Алексеевич.

Е. Федоров:

- Я думаю, тут надо профессионально подойти. Надо сформулировать тогда термины. Что такое цензуры? По моему собеседнику я вижу, что под цензурой понимается влияние на редакционную политику – и политическую, экономическую либо какую-то другую. То есть берется телефон, звонит и говорит: вот вы не это показывайте, редактора, а вот то показывайте. Это цензура. И мы против такой цензуры. Именно это и делал Ютуб, когда запрещал мне что-то произносить. Он пытался формировать политику, запрещая мне произносить ту часть, которая касалась патриотизма, и открывая тех, кто был антипатриотами.

Е. Афонина:

- Или блокировал журналистов «Комсомольской правды», например, Дмитрия Стешина и Александра Коца, за то, как они освещали события в Донбассе.

Е. Афонина:

- Именно так. И таких случаев у нас десятки тысяч. Вы думаете, я один такой? Вот это цензура. А если государство формирует правила, это разные вещи. Роскомнадзор в политику не лезет. Он просто говорит: правила такие-то. Нельзя блокировать, например, депутатов, средства массовой информации.

И. Драндин:

- Роскомнадзор блокирует, а не защищает от блокировок.

Е. Федоров:

- Ютуб блокирует. Это проведение цензуры на территории России. Он запрещает мне общаться с избирателями. Вопреки закону. Даже не вопреки здравому смыслу. И ссылается при этом на американские законы. Вам бумаги показать? И с вашим журналистом было то же самое. Ему прислали, что он нарушает американское законодательство на территории России.

Так вот, таких ресурсов, которые в том списке, по которому блокировали Трампа, там около двадцати ресурсов, так вот, в России эти ресурсы составляют 80 % рынка в интернете. Понятно, что они проводят политику – что в Америке, что в России. И вот такого рода ресурсы должны быть взяты под контроль не с точки зрения цензуры, а чтобы ее не было. Чтобы они не затыкали рот депутатам, журналистам, патриотам, вообще кому считают нужным. Людям с традиционной ориентацией они тоже затыкают рот. Это антицензура.

Роскомнадзор – это не политический орган. Вот депутат – политический. Роскомнадзор – это антимонопольная служба в сфере интернета. И вот эти правила он должен выработать, донести до людей, опубликовать. Ютубу объявить: либо вы соблюдаете наши правила, либо мы берем вас под контроль силой нашего государства.

И. Драндин:

- То есть вы блокируете Ютуб полностью? Вы же этого добиваетесь.

Е. Федоров:

- Я считаю, его не надо блокировать. Его надо взять под национальный контроль.

И. Драндин:

- Как вы его возьмете под контроль? Отнимете эту компанию у Соединенных Штатов?

Е. Федоров:

- По нашим законам, контент уже в России. Закон о дата-центрах. Я один из соавторов этого закона. Таким образом, мы можем не закрывать его, как Китай. Мы можем взять его под национальный контроль, если он будет нарушать законы Российской Федерации.

И. Драндин:

- Что вы сможете сделать с Ютубом? Он не российский.

Е. Федоров:

- Сменить команду.

И. Драндин:

- Где, в Штатах? Вы смените команду? Смешно.

Е. Федоров:

- Не в Штатах, а в России. В России у нас есть контент, он в наших дата-центрах. В России наша база. Она сейчас зафиксирована в российских законах, мы ее можем поднять. И мы контролируем финансовую сферу.

И. Драндин:

- То есть вы отнимите Ютуб? Это же полный бред!

Е. Федоров:

- Это называется конфискация ресурса. А когда американцы отнимают наше имущество по всему миру через санкции, это не бред? Это адекватный ответ, товарищ.

И. Драндин:

- Адекватный ответ заключается в другом. Если вам не нравится Ютуб, идите на Рутуб. Такой ресурс есть. Кто вам мешает там свои видео делать и там их развивать и раскручивать? Нет никакой проблемы. Развивайте наши российские альтернативы. Если вы хотите цивилизованным путем конкурировать. Вы же хотите либо что-то у кого-то отжать, либо и вовсе полностью заблокировать этот ресурс. Ваша политика заключается только в репрессиях. Вот в чем принципиальная разница между мной и вами.

Е. Федоров:

- Это рынок. Если вам не нравится электроснабжающая организация, вы не можете пойти и поставить у себя на балконе моторчик, чтобы он шумел на всю улицу и снабжал вас электричеством. Вы пойдете в государство, в регулирующий орган, тарифный или антимонопольный, и это государство создаст энергетикам правила, по которым они будут обязаны поставлять вам электроэнергию и не завышать цены. Так устроено регулирование рынка. Это та же сфена, которая подлежит рыночному регулированию. Только отвечает за это не антимонопольная служба, а Роскомнадзор.

Е. Афонина:

- А ради чего все эти дебаты? Это защита чего? Отдельных людей, государства? Как уверяет Игорь Юрьевич, отдельно взятых личностей и чиновников? Или это защита всего общества от проникновения неких деструктивных взглядов – не важно, политических, социальных или нравственных?

И. Драндин:

- Мы защищаем людей. Если мы хотим защитить нашу страну от цензуры, это означает, что мы хотим защитить наш народ. Когда в стране появляется цензура, то эта страна начинает деградировать. Мы можем посмотреть, в каких странах есть проблема со свободой слова. И мы поймем, что это не лучшие страны, где довольно плохая экономика.

Е. Афонина:

- Америка?

И. Драндин:

- Если мы посмотрим страны, где плохо со свободой слова…

Е. Афонина:

- Я и говорю: Америка?

И. Драндин:

- По рейтингу свободы слова Америка находится на 45-м месте.

Е. Афонина:

- Кто рейтинги составлял?

И. Драндин:

- Рейтинг составляла организация «Репортеры без границ». Если вы найдете еще какой-то рейтинг, который, по вашему мнению, будет лучше, я готов его обсудить. Россия находится на 149-м месте. Всего там 180 мест.

Е. Афонина:

- А на первом месте по свободе слова кто?

И. Драндин:

- Норвегия, потом идет Финляндия, Швеция и Дания. Я думаю, что никто не будет сомневаться, что в этих странах со свободой слова все в порядке. Никаких скандалов, которые с этим связаны, мы не помним. Журналисты пишут что хотят. И экономика в этих странах чувствует себя замечательно.

Е. Афонина:

- Там главное жирафом в зоопарке не оказаться.

И. Драндин:

- Уровень жизни там довольно высокий.

Е. Афонина:

- И не присутствовать на тех мероприятиях, которые проводят, показывая детишкам в зале мужчин на сцене. А так все нормально.

И. Драндин:

- Я не знаю, может, это российская пропаганда так рассказывает, которую ловили не раз на фейках, когда показывают какие-то ужасы, которых на самом деле нет. Но сейчас речь не об этом. Все страны, в которых плохо со свободой слова, живут ужасно. Там низкий уровень жизни. Например, наши соседи по рейтингу свободы слова – это такие страны как Узбекистан, Пакистан, Афганистан. Мы не хотим так жить, как Афганистан живет.

Е. Афонина:

- А Украина в этом рейтинге на каком месте?

И. Драндин:

- Украина там тоже довольно низко. Именно во многом поэтому в Украине не так все здорово. Там тоже есть цензура, но ее меньше, чем в России. Но мы знаем, что до этого Украина тоже занимала где-то место внизу этого рейтинга. И похвастаться свободой слова тоже там людям было сложно. Хотя там ситуация лучше, чем в России. Там есть две точки зрения, одни политики могут ругать иных политиков. У нас этого, к сожалению, нет. У нас на телевидении есть только одна точка зрения.

Е. Афонина:

- Вы какое-то другое телевидение смотрите!

И. Драндин:

- У меня вопрос: когда вы по нашему телевидению видели расследования по поводу коррупции в высших эшелонах власти? Почему на нашем телевидении нет оппозиции?

Е. Федоров:

- Сплошь и рядом.

И. Драндин:

- Или вы считаете оппозицией КПРФ?

Е. Федоров:

- Когда нам по телевизору показывают, как сажают одного за другим губернаторов пачками, напоминаю, у нас всего их 85 человек в принципе по стране, а посадили их уже десятка два-три, нынешних и прошлых, то это и есть борьба с коррупцией. А не болтовня с гидрокоптерами. Борьба, это когда коррупционера – в тюрьму. А не когда язык длинный.

А что касается того вопроса, который звучал, то для меня понятно, что общество, людей, детей надо защищать. Но для меня вопрос другой: от кого? Кто проводит цензуру?

И. Драндин:

- Вы и проводите!

Е. Федоров:

- Вы там задали вопрос нашим слушателям: нужна или нет цензура? А вы там добавьте одно слово – хорошо, когда олигархи осуществляют цензуру в какой-либо стране или плохо? И я думаю, что слушатели по-другому оценят ситуацию. Когда у нас информационное пространство контролируется иностранными олигархами в их интересах, а методы в отношении Трампа мы видели, заблокированы миллионы пользователей в Америке, - это очень плохо. И поэтому мы плохо живем. То есть связь-то здесь. Что мы, самая богатая страна, живем плохо, потому что у нас иностранные олигархи контролируют не только экономику, не только потому, что «Газпром» судится в Стокгольме, но еще и наше внутреннее информационное пространство – Ютуб, Фейсбук, Твиттер и все остальное. В этом проблема.

И эту проблему мы начали решать референдумом, который прошел в прошлом году по специальному закону об этом референдуме. И с этого начинается решение проблемы. С суверенитета. Как только будет суверенитет, будет и хороший уровень жизни. Прямая связь, известная тысячу лет.

Е. Афонина:

- У меня еще один вопрос по поводу оппозиционеров. Игорь Юрьевич, у нас когда-нибудь человека не приняли на работу за его политические взгляды?

И. Драндин:

- Среди наших активистов такое встречается очень часто.

Е. Афонина:

- Я говорю про обычных людей, которые поддерживают определенные политические взгляды. Не важно, КПРФ это, ЛДПР, другие? Или, допустим, это Навальный и иже с ним?

И. Драндин:

- Это распространенное явление, когда людей либо увольняют с работы под давлением какой-либо администрации, либо боятся брать на работу, когда узнают о том, что человек очень активен в политике и связан с оппозицией. К сожалению, в регионах это явление носит массовый характер. В Москве и Петербурге ситуация гораздо лучше. Но это есть. Мы об этом знаем и пытаемся с этим жить и работать.

Е. Афонина:

- А зачем это делать, если в замечательной демократической стране Америке сейчас людей увольняют с работы, потому что они поддерживали Трампа? Их вычисляют по социальным сетям: опаньки, смотрите-ка, он, оказывается, рядом с Капитолием находился и Трампа поддерживал. Пшел вон с работы! Это демократический взгляд на вещи?

И. Драндин:

- Мы сейчас возмущаемся этим событием в США. Но в России это происходит уже довольно давно. И все к этому привыкли и перестали даже эту тему озвучивать и поднимать публично. Да, у нас сейчас все это есть. Людей увольняют и отчисляют даже из вузов за их оппозиционные взгляды. Это сплошь и рядом. У нас это давно.

Е. Афонина:

- Евгений Алексеевич, что скажете по поводу того, что у нас есть сегрегация по политическим взглядам?

Е. Федоров:

- Я такое наблюдал только на олигархических предприятиях, где людей выгоняли за их патриотизм, за ответственное отношение к своему Отечеству. Вот это я видел. Еще раз говорю, наша проблема не в том, что у нас государство сильное и цензуру проводит. Наша проблема в том, что оно у нас слабое и не может противостоять иностранной цензуре. Когда 80% ресурсов в интернете иностранные, естественно, они проводят политику своих депутатов и своих правительств в своих интересах, за счет нас. В том числе это элемент политического и экономического выкачивания из нас ресурсов, соков, снижение наших зарплат и все остальное. Это часть архитектуры управления нашей страной. И эту архитектуру надо ломать.

Е. Афонина:

- Из Москвы сообщение: «Вообще ни одному работодателю не должно быть дела, каких политических взглядов работник». Из Финляндии пишут: «Увольняют – одно, а за Трампа, говорят, скоро сажать будут лет на десять». Вот мнение наших слушателей: «Не нужна цензура, иначе конец какой-то мало-мальской демократии». «Ютубу и всем иноагентам – штрафы выкатывать, а не заигрывать с ними».

Игорь Юрьевич, вы с болью говорили о тех, кого по политическим взглядам несколько притесняют. А в рядах оппозиции есть единое представление о том, что сейчас происходит, в частности, с Трампом? Вы как-то очень жестко по высказыванию Любови Соболь прошлись, когда она заявила о том, что так и работают институты общества, что, мол, типа, правильно, что Трампа заблокировали.

И. Драндин:

- Я думаю, что Люба Соболь немножко перепутала, что такое цензура. Она неправильно поняла смысл этого слова. Часто говорят, что цензура – это когда государство что-то блокирует, что-то запрещает, что-то ограничивает. Это правда, это так. Но также еще есть и иная цензура – внутренняя цензура, цензура внутри какой-то корпорации, например. Если Ютуб, или Твиттер, или Фейсбук что-то блокируют, что-то запрещают, они тоже осуществляют своего рода цензуру. И я с этим не согласен. Несмотря на то, что и Твиттер, и Фейсбук по закону имеют право так поступать, все равно это является цензурой и ограничениями.

Сейчас они заблокируют какой-то контент, который, по их мнению, не очень правильный. Потом, скорее всего, эта зараза будет распространяться. И такого контента, который неправильный, станет больше, больше и еще больше. Ничем хорошим это, конечно, не кончится. Скорее всего, правда, Фейсбук или Твиттер просто загнутся от такой политики, они сами себе хуже сделают. Появятся новые свободные ресурсы в интернете. Если государство не вмешается, то все будет неплохо. Но так или иначе, я против цензуры. Я считаю, что каждый человек имеет право высказывать любое мнение, которое он считает нужным.

Е. Федоров:

- Государством у нас запрещена цензура. Это прописано в конституции. Причем два раза. Это как раз запрет. Если какой-то госчиновник звонит кому-то с требованием редакционной политики, и вы этот разговор поймал, этот чиновник подлежит тюремному преследованию. Я просто напоминаю российские законы. Если у вас есть факты такого влияния, вы можете обратиться в суд, в прокуратуру или с депутатским запросом.

А вот олигархическая цензура в России не запрещена никак. В том числе иностранная олигархическая цензура, которая очень сильно контролирует наш интернет. Вот надо запрет на цензуру распространить на олигархические системы управления в СМИ.

И. Драндин:

- А можно пару фамилий этих олигархов?

Е. Федоров:

- Конечно. Кто там владелец Фейсбука, Твиттера?

И. Драндин:

- Наших олигархов.

Е. Федоров:

- У нас 80 % российского интернета контролируют американские олигархи, не наши. У нас вообще нет олигархов. Потому что все олигархи – это продукт правовой системы.

И. Драндин:

- А Тимченко, Ротенберги?

Е. Федоров:

- Они не являются олигархами. Потому что они запрещены Соединенными Штатами Америки, их судебной системой, как владельцы собственности. Они не могут быть владельцами. А олигарх – это всегда владелец активов.

И. Драндин:

- Усманов – олигарх?

Е. Федоров:

- Да. Но у него влияние на российское интернет-пространство – процентов 5-7, не больше. По отношению к Ютубу, Твиттеру и так далее. Я и говорю, что есть метод. Первое: запрет на иностранное влияние. Второе: антимонопольная позиция, не больше 10 %, внутри России для бизнеса. И право государства на применение силы при нарушении законов.

И. Драндин:

- То есть на цензуру?

Е. Федоров:

- Вот три метода борьбы с олигархической цензурой.

Е. Афонина:

- Из Пермского края Александр написал: «С такими мыслями Россия может вернуться в XV век, огородив по периметру колючкой. Мы против цензуры». Кстати, основатель Telegram Павел Дуров заявил о бегстве пользователей американских соцсетей в мессенджер Telegram. И назвал IT-гигантов США большой проблемой для свободы слова.

Лев Николаевич из Нижнего Новгорода:

- Нам цензура как таковая не нужна. Это крах всему. Но и вещание олигархическое нам тоже не нужно. Нужно прямо, четко освещать положение дел в государстве, народа, нищенство в народе, нищета, зарплаты, олигархат, переводы денег, гулаговская ФСИН, ничего не изменилось с перестроечных времен. Вот надо про это. Про Медведева говорить почаще, про Кириенко, про Путина, про всех надо говорить.

Е. Афонина:

- А в общественной сфере цензура не нужна? Ваши дети и внуки могут получать любую информацию из соцсетей? Или все-таки надо ее немножечко контролировать? И если да, то кому? Не ответил наш слушатель.

Владимир из Москвы:

- Это глас народа, это воля народа. Надо вытаскивать это все в Кремль.

Е. Афонина:

- Подводим итоги опроса радиослушателей, нужна ли цензура в интернете и социальных сетях. Да, нужна, - сказали 44 % наших радиослушателей. Нет, не нужна, - 56 %.

Спасибо!

Понравилась программа? Подписывайтесь на новые выпуски в Яндекс.Музыке, Apple Podcasts и Google Podcasts и слушайте, когда удобно!