Нужно ли возвращать в России памятники чекистам
Е. Афонина:
- Я, Елена Афонина, приветствую всех наших радиослушателей. Периодически в информационном поле появляются несколько тем, как смены времен года. Например: уберем мавзолей Ленина с Красной площади. Или вот, пожалуйста: вернем Дзержинского на Лубянку.
Когда в очередной раз видишь очередные предложения на эту тему, возникает ряд вопросов. Их сегодня и обсудим, поспорим в прямом эфире. Вопрос сегодняшней «Радиорубки»: нужно ли возвращать в России памятники чекистам? Не будем останавливаться только на Дзержинском, возьмем пошире.
Что явилось отправной точкой? Давайте вспомним, что на днях писатели, блогеры, журналисты предложили и подписали обращение о возвращении памятника Феликсу Дзержинскому на Лубянскую площадь. До этого также были еще предложения, связанные с этим. Комиссия общественной палаты Москвы по развитию гражданского общества и общественному контролю предлагает москвичам выбрать памятник, который может появиться на Лубянской площади.
Сегодня на заданную тему будут спорить: историк и политолог, экс-советник президента России Сергей Станкевич и писатель, публицист, переводчик Дмитрий Пучков (Гоблин).
Давайте начнем с Сергея Борисовича. Ни для кого не секрет, и газета «Комсомольская правда», и сайт KP.RU не единожды публиковали с вами лично интервью, с которых события августа 1991 года были переданы из первых уст – человека, который принял непосредственное участие в сносе памятника Дзержинскому. Нужно ли возвращать этот памятник?
С. Станкевич:
- Этот памятник возвращать ни в коем случае нельзя, по моему глубокому убеждению. Слово «снос», я думаю, здесь неуместно. Это был демонтаж. Да, действительно, люди, которые собрались в этот вечер на тогда еще площади Дзержинского, были намерены именно повалить памятник, и при этом он, скорее всего, раскололся бы на многие куски. Но подключилась законная власть в виде Московского Совета, и удалось уговорить людей не творить варварство, не омрачать демократическую революцию насилием, а принять законное решение и его исполнить. Что и было сделано.
Аккуратно памятник был снят с помощью кранов, помещен на платформу, перевезен на четыре километра и размещен на берегу Москвы-реки, там рядом с новым зданием Третьяковской галереи. Некоторое время он там был среди зеленых насаждений, а потом было принято решение Московским Советом создать парк скульптур «Музеон». И Феликс Дзержинский в исполнении Вучетича был помещен на высокий постамент, он там и сегодня стоит, окруженный летом очень живописно зеленью, доступен со всех сторон.
И в этом символическом действии, связанном с перемещением памятника с Лубянской площади на четыре километра, тоже в центр Москвы, в парк, мне кажется, мы расстались тогда с очень важной эпохой, которую Феликс вольно или невольно символизировал. Это эпоха государственного террора, эпоха массовых политических репрессий. Вот обозначить разрыв с этой эпохой, оставить ее в прошлом было необходимо, по мнению тех людей, которые тогда настаивали на этом акте.
Я думаю, что это событие тоже стало частью российской истории, само по себе, вот это перемещение Феликса в парк «Музеон». И я думаю, что теперь уже не стоит его больше тревожит. Новых революций в России не намечается, если только ее специально не организовывать. Каких-то волнений массовых не должно быть, надеюсь. А задача перед страной стоит другая. Задача единения гражданского в созидательных целях. Эту задачу мы и должны иметь в виду, в первую очередь задавая себе вопрос, не что лично мне хотелось бы сделать, а что в данный момент нужно Родине. Вот давайте, исходя из этого критерия, и продолжим .
Е. Афонина:
- Ваш ответ понятен. Родине на данный момент возвращение памятника Дзержинскому на Лубянку не нужно.
С. Станкевич:
- И связанного с этим гражданского противостояния ни в коем случае не нужно.
Е. Афонина:
- Хорошо, тогда давайте послушаем противоположное мнение. Дмитрий Юрьевич, вам слово.
Д. Пучков:
- Я бы для начала предложил определиться с понятиями. Что в 1991 году у нас никакой революции не было. У нас произошла контрреволюция, уж если на то пошло. Не надо это смешивать в кучу. Это раз. Во-вторых, хотелось бы узнать, на основании каких законов, законодательных актов было произведено данное действо? У нас все страшно хотят жить по закону. Вот страшно просто. Требуют исполнения законов. На основании какого закона собравшаяся толпа рушила памятники? Никакого? Ну так вот, по закону памятник должен быть возвращен на место.
Нам тут недавно объяснили, что история России неразрывна, непрерывна. И советский период является точно такой же частью истории, как и все остальное у нас. Поэтому лично мне совершенно непонятно, почему одни государственные деятели определяются как правильные, а другие определяются как неправильные. И на основании этого, вот этих определений не пойми кого не пойми где, народные массы подбиваются выбегать на улицу и валить памятники.
Вот у нас есть сопредельная страна – Украина, где стадо озверевших павианов рушит все подряд. Вот лично мне в моей стране России ничего подобного не хочется. Я считаю, что это была грубейшая ошибка. Ну, понятно. Все это спровоцировано, организовано, это все понятно. Это грубейшая ошибка. Это наше прошлое. Это памятник нашему великому, безо всяких там преувеличений и скидок, это памятник великому соотечественнику. И он должен стоять там, где его поставили предки.
Е. Афонина:
- Мнения наших спорщиков донесены до аудитории. Вопрос вам, Дмитрий Юрьевич, какой символический смысл вкладывается в идею возвращения или не возвращения памятника Дзержинскому?
Д. Пучков:
- Во-первых, это уважение к собственной истории. Я повторюсь, что это гигантская фигура в нашей истории – Феликс Эдмундович. Это создатель ЧК, НКВД, КГБ, ФСБ в конце концов, МВД. Вот лично я, когда службу нес в МВД, он у меня висел на стене. И не только у меня. Я вас уверяю, и сейчас его портреты висят там же, где висели раньше. Я правильно понимаю, нам надо их все уничтожить? Может, нам книги еще выволочь и сжечь на кострах, где он там упоминается? Нет, на мой взгляд, наша история непрерывна. Это великий деятель. И он должен стоять там, где его поставят. Убрали его незаконно.
Е. Афонина:
- А вот что пишут наши слушатели: «Нужно возвращать памятники чекистам. Народ в 1917 году выбрал социализм. В войне Великой Отечественной отстоял свой выбор. А народу с обманом в 90-е навязали реванш фашизма и феодальный капитализм избранного круга лиц. Сносы памятников были целью закрепления реваншизма».
Сергей Борисович, что ответите?
С. Станкевич:
- Сначала по поводу законности решения. Решение было абсолютно законным. Вопрос о том, какие памятники должны стоять в Москве, решает городская власть. И городская власть этот вопрос решила. Было принято решение президиума Московского Совета. И параллельно было выпущено еще и распоряжение мэра Москвы. Железные были основания. Кроме того, еще целый ряд правовых решений был принят. Например, сессия Моссовета приняла решение о создании парка скульптур «Музеон», о размещении там целого ряда скульптур. Это все делалось решениями московской власти, абсолютно законной. И никаких сомнений в том, что это были правовые решения, нет.
Д. Пучков:
- Сергей Борисович, а вот собравшаяся группа граждан, она пришла, когда валили статую, она пришла действовать по закону? Сначала было постановление, а потом пришла группа граждан?
С. Станкевич:
- Нет. Первоначальный революционный порыв, когда там собралось от 15 до 20 тысяч граждан, они пришли, повинуясь зову сердца, в качестве такого революционного выплеска. И они зацепили статую к автобусу, раскачивали и пытались повалить, что имело бы трагические, кстати, последствия. Потому что бронза – довольно хрупкий материал, она бы раскололась на куски. А это все-таки полтора десятка тонн. И люди бы еще погибли. И статуя, соответственно. Не без труда, но удалось придать законный и цивилизованный характер уже по ходу событий. Это верно.
Е. Афонина:
- Я понимаю, почему Дмитрий Юрьевич об этом спросил. Если сейчас такая же инициативная группа граждан на своих плечах принесет памятник Дзержинскому и установит его на площади, а потом соответствующими распоряжениями это будет узаконено, это будет правомерное действие?
С. Станкевич:
- Думаю, что нет. Имело бы смысл… хотя, в принципе, пусть попробуют. Почему бы и нет? Я за живое творчество масс. Я хотел бы все-таки к другим вещам тоже отнестись. Я разделяю эмоции Дмитрия Юрьевича по поводу того безобразия, которое творилось в Украине с памятниками, когда их варварски валили, когда над ними глумились, когда их разбивали. Это чудовищно было. И не менее чудовищное зрелище я видел и в Соединенных Штатах Америки, когда то же самое, такие же стихийно собравшиеся толпы глумились над памятниками. Ничего подобного, к счастью, мы у нас в России не допустили.
Кстати, когда мы говорим во множественном числе «памятники», не было у нас никакого памятникопада в России. Тоже обошлось тремя-четырьмя перемещениями памятников. И все они были сохранены. Россияне – народ более спокойный, организованный и цивилизованный в смысле отношения к памятникам.
Е. Афонина:
- Дмитрий Юрьевич, вы согласны с тем, что у нас памятникопада не было в 90-е годы?
Д. Пучков:
- Я бы сказал, что большинство наших сограждан с уважением относятся к своему прошлому. Я бы сказал, что то, что произошло с памятником Дзержинскому, это эксцесс. Это специально спровоцированная и натравленная толпа. В других местах ничего подобного не было.
Е. Афонина:
- Памятники Ильичу устояли.
Д. Пучков:
- Да. Обратите внимание, Владимир Ильич Ленин гораздо главнее, чем Дзержинский. Но вот Лениных у нас как-то не роняли. Народ у нас все-таки, соглашусь, более цивилизованный и разумный.
С. Станкевич:
- Теперь что касается единства российской истории. Это как раз большевистский принцип был о том, что российская история начинается с 1917 года, а все, что было до 1917 года, говорили большевики, это было лишь приготовление к их закономерному, неизбежному приходу к власти. И вот предыстория закончилась, а теперь начинается история.
Я как раз сторонник того, что единый процесс истории у России, что у России были замечательные герои и до 1917 года, и великие события были до 1917 года. И что, действительно, целостно надо воспринимать этот процесс. И советский период входит, естественно и органично в этот процесс. И он завершился. Там были и замечательные достижения. Самое великое достижение было – победа в Великой Отечественной войне. Именно так – в Великой и Отечественной. Там был и штурм космоса, победно завершившийся. И многие другие вещи.
Но там была и колоссальная, гигантская трагедия нашего народа, связанная с массовыми политическими репрессиями. И до сих пор в России миллионы граждан хранят память о жертвах этих репрессий. И до сих пор в Москве существует Бутовский полигон, где 20 тысяч жертв спят. И в том числе не менее половины – это священники, расстрелянный ни за что, ни про что, только за то, что были священниками. Вот все это надо помнить.
Я ведь миротворец в душе, я даже не буду сейчас разжигать эти страсти, возрождать этот дух гражданской войны, упоминать жуткие вещи. Хотя у меня есть целый список, и архивные документы, и бог знает что, по этому периоду. Я просто не хочу это как аргументы вываливать сегодня. Я просто хочу сказать, что вот сейчас нам нужно этот трагический раскол, расколовший нас на красных и белых в начале ХХ века, и этот раскол, продолжавшийся десятилетиями, во многом и сегодня сохранившийся, нам этот раскол надо залечить. Нам надо дальше идти вместе. Нам надо ставить только те памятники, которые нас объединяют. Не надо жестов, которые нас раскалывают.
Е. Афонина:
- Я не спрашиваю, объединяет ли нас памятник Столыпину, который стоит рядом со зданием правительства Российской Федерации.
С. Станкевич:
- Замечательный памятник. Наверняка объединяет.
Е. Афонина:
- Прекрасный памятник. Только давайте вспомним, что если бы кто-то дожил до наших дней, я имею в виду современников Столыпина, они бы, наверное, может быть, несколько не согласились с такой оценкой. И столыпинские вагоны, столыпинские галстуки, я думаю, не только любители истории знают, о чем идет речь. Или, допустим, Петр I, понятно, что современников не осталось. Однако четверть населения России в то время, увы, погибла. И что мы с этим будем делать?
Татьяна из Курской области:
- Мое мнение такое, что девиз Дзержинского был такой: холодная голова, горячее сердце, чистые руки. К сожалению, наши власти от этого очень далеки. Им поэтому не понять нас, простой народ, почему мы так выступаем за восстановление такого памятника.
Е. Афонина:
- То есть вы за возвращение памятника Дзержинскому?
- Да.
Е. Афонина:
- Я зачитаю сообщения. «Конечно, надо возвращать». «Там надо сделать фонтан». «А как относились к истории большевики, конкретно Дзержинский?» «Верните Дзержинского!» - это клич из Белгородской области. «А почему бы не снести по аналогии здание КГБ?» - вопрос из Тверской области. И вот Свердловскася область пишет: «Уважайте свою историю. Это то же, что родителей, которых не выбирают».
Евгений из Москвы:
- Я считаю, что памятник Дзержинскому необходимо вернуть на то место, где его поставил народ. Он не имеет отношения к репрессиям 1937 года. Сергей Борисович в курсе, в каком году он умер. И самое главное, какой бы он ни был – хороший, плохой, - это наша история. В те года в Мехико люди говорили: да, вот у нас стоит памятник Кортесу, мы его все ненавидим, но это наша история. Мы своим детям говорим: вот он завоевал, он здесь делал то и то. Но зачем его убирать?
Е. Афонина:
- Спасибо. Нам еще пишут: «Глупо сносить произведения искусства. Зачем глупцам уподобляться?» «Дзержинский – это не только чекист. Борьба с хищениями, ликвидация беспризорничества, организация ж/д, охрана, спорт – все создано…»
Кстати, Михаил Швыдкой, бывший министр культуры, специальный представитель президента по международному культурному сотрудничеству предлагается на Лубянской площади установить памятник Андропову, который сыграл в жизни этого места бОльшую роль, чем Дзержинский. И есть до этого еще и обращения о возвращении памятника Феликсу Дзержинскому на Лубянскую площадь, которую подписали ранее блогеры, журналисты, писатели…
Сергей Борисович, Дмитрий Юрьевич, у нас тут достаточно много комментариев, которые касаются следующего. Люди вспоминают, что нет уже в московском метрополитене «Площади Ногина» или станции метро «Ждановская», многим улицам возвращены их исторические названия, однако, это не вызывает такой дискуссии. Почему к Дзержинскому прицепились? Вот такой вопрос нашего радиослушателя из Тверской области. Что вы на это можете ответить? Пожалуйста.
С. Станкевич:
- Мне приятно, что в Москву вернулись Пречистенка, Знаменка, Маросейка, Варварка и многие другие замечательные исторические наименования наших улиц. Что у нас есть Тверская и что у нас есть Охотный ряд. По-моему, это правильно. Исторические наименования надо хранить и это тоже своего рода такие психологические памятники, зацепки для нас в истории. Я хочу согласиться с теми, кто формулирует позицию так лозунгово - не надо сносить памятники, это наша история. Конечно, не надо. Иногда бывают эксцессы, как удачно выразился мой оппонент. А так вообще, конечно, не надо. Ведь памятник не снесен, конечно, его надо сохранять. Он стоит в центре Москвы, в замечательной обстановке, он остается частью нашей истории и частью нашего пантеона героев, пусть там знаки плюс или знаки минус каждый расставляет сам. Я еще раз говорю - не буду даже перечислять все ужасы, которые с тем временем были связаны, кстати, и до 1926 года, а не только с 1937-м все это было связано. Сейчас вопрос в другом. Надо ли его перемещать на эти четыре километра назад? И надо представить себе, что это будет символизировать, а, с моей-то точки зрения, это будет символизировать возврат карательной машины и эпохи массовых политических репрессий, независимо от личных качеств конкретного исторического лица.
Е. Афонина:
- Понятно. Дмитрий Юрьевич, пожалуйста, вам слово.
Д. Пучков:
- Ну, все эти так называемые возвращения названий, как и все у нас, это дело чрезвычайно мутное. Никого об этом не спрашивают. Вот гражданин Жданов, между прочим, возглавлял оборону города Ленинграда во время блокады. Заслуживает ли этот человек, гражданин Жданов, памяти и уважения? Ну, в городе Ленинграде, да, безусловно, заслуживал. Ну, давайте уберем его, давайте у нас метрополитен больше не будет имени Ленина - ну, это ж тоже смешно в общем-то. Ну а что касательно Дзержинского, вот вы процитировали московское правительство, если я правильно понял, - а давайте выберем, кого поставим? Какой-то, вы знаете, лицемерный подход - а там, что, кто-то другой стоял? Дзержинский ничье место не занимал, он стоял там, лично он, никого там не было другого. То есть, площадь была спроектирована величайшими творцами нашими, между прочим.
Е. Афонина:
- А фонтан?
Д. Пучков:
- Можно я договорю? Вот она была спроектирована, вот она, доминанта - Феликс Эдмундович. При чем тут кого-то другого поставить? Какой Андропов? Зачем это надо? Вот исторический деятель. Вот организация, которую он создал и напротив которой он стоит. Верните его на место. Правильнее было бы задать вопрос - надо вернуть Дзержинского или нет?
Е. Афонина:
- Есть еще один очень важный момент. В частности, военный корреспондент «Комсомольской правды» Дмитрий Стешин тоже был среди подписантов этого обращения и он вот объяснил, почему он это сделал. Он сказал о том, что это еще и культурная ценность, это не просто, простите меня, даже при всем моем уважении к художникам и скульпторам памятник Аленке, который обсуждали очень горячо и который был продан за несколько миллионов буквально на днях, - это действительно большая культурная историческая ценность. Почему на это не обратить внимание? Вучетич все-таки человек, который прошел войну. И это не просто проходная фигура в культуре нашей страны. Это действительно то, что нужно сохранять. То есть, вы считаете, что это не имеет никакой роли? И то, что памятник находится в Музеоне, этого достаточно на данный момент или вообще в исторической перспективе? Сергей Борисович?
С. Станкевич:
- Памятник сохранен. Он действительно имеет художественную ценность. Вучетич действительно заслуженный человек, с этим все в порядке. /Вопрос в другом сейчас. Вопрос в том, что это движение памятника на 4 километра, которому кто-то придает невероятное такое значение позитивное, на самом деле будет ударом по внутрироссийскому гражданскому единству. Очень серьезным ударом. Напомню, что там рядом находится соловецкий камень, символизирующий память о невинных жертвах массовых репрессий политических, состоявшихся в нашей стране. И каждый год 30 октября люди там собираются, собираются родственники, собираются люди, которым не все равно, что происходило в их стране, и там поминают этих жертв политических репрессий. И вы представьте себе, какой очаг конфликта мы создадим в центре Москвы на ровном месте. Я уверен, что этого не надо делать и я приветствую, в частности, и альтернативные предложения. Кроме того предложения, где Дмитрий Юрьевич поучаствовал, есть еще и предложение 27 серьезных, важных деятелей российской культуры, тоже писателей, философов, художников и т.д., с ним тоже можно ознакомиться в СМИ. Эти люди предлагают поставить памятник Ивану Третьему, как создателю централизованного российского государства. Действительно, именно он из разрозненных княжеств создал централизованное государство, это он отстраивал московский Кремль, который мы сейчас видим. Это благодаря ему мы можем посещать Грановитую палату, это благодаря ему у нас Успенский Собор есть в Кремле и Колокольня Ивана Великого, это он сформулировал впервые идеологию Государства Российского как Третьего Рима. Замечательный был деятель, строитель и объединитель. Вот такой деятель, по-моему, и должен стоять на этом месте. По-моему, замечательный будет шаг.
Е. Афонина:
- Дмитрий Юрьевич, ваш комментарий по поводу того, что этот памятник будет памятником раздора, который расколет наше общество. Это может каким-то образом выплеснуться в какие-то противоправные действия с одной и с другой стороны?
Д. Пучков:
- Собственно, раздор и раскол был организован в 1991 году, в ходе этой самой контрреволюции. Никто не просил памятник трогать. Никто не просил, не надо было прикасаться вообще. Что касается этих непрерывных рассказов про какие-то чудовищные репрессии, ну, если вы историк, Сергей Борисович, назовите хотя бы одну страну, в которой революция произошла бескровно? Где за этим не последовала гражданская война и где за этим не последовала физическая ликвидация недовольных, несогласных и сопротивляющихся. Касательно репрессий. Давно пора определиться. Давайте-ка откроем архивы и запустим туда историков, и пусть они посмотрят и скажут. Потому что, когда вы начинаете рассказывать про соловецкие камни, которые стоят в честь там каких-то жертв невинных, естественно, объясните мне, а вот гражданин Ягода невинная жертва репрессий? А он жертва. А гражданин Ежов невинная жертва репрессий? А он жертва. А Берия - невинная жертва репрессий? А он жертва, и, по всей видимости, невинная…
Е. Афонина:
- Зачитываю сообщения. «У камня родственники собираются. У памятника будет народ собираться» - такой комментарий из Удмуртской республики пришел. Из Москвы написали: «А я предлагаю девушку с веслом поставить. Дед отсидел на Соловках». «А сколько драгоценных зданий, бывших на Лубянской площади до революции, снесено было большевичками за время правления и сколько всего вообще. И их потомки продолжают дело предков, уничтожая ежедневно то, что еще осталось». «Возвращать не надо - это просто вопрос безопасности». «В столице масса политизированных нестабильных людей. Выставить жесткую охрану можно, но это трудно», - пишут нам из Воронежской области. «А, может, народ хочет именно такого человека против заворовавшихся чиновников?» - пишут из Владимирской области.
Давайте послушаем, что скажет Александр из Москвы. Здравствуйте.
Александр:
- Добрый вечер. Я против установления памятника. Это не та личность, чтобы ему стоял памятник в этом месте. Насколько мне известно, ранее там был фонтан. Фонтан будет там даже очень хорошо смотреться. Полностью поддерживаю Станкевича.
Е. Афонина:
- А вы готовы сейчас поспорить с Дмитрием Пучковым? Дмитрий Юрьевич, вы можете прямо напрямую сейчас подискутировать с нашим слушателем, который считает, что не та это личность.
Д. Пучков:
- Я вот недавно заезжал в город Волгоград. Только заехал, а там первый же памятник, который мне попался, это боец НКВД в форме НКВД стоит, поднимая над головой меч. Его тоже надо убрать? Он тоже не имеет никакого отношения к нашей истории?
Александр:
- Но он же стоит в Волгограде. А это Москва - столица нашей родины.
Д. Пучков:
- Ну и что? Что это меняет? Он же из кровавой организации, которая прославилась жуткими репрессиями…
Александр:
- Этот человек олицетворяется с тем временем, когда много людей пострадало…
Д. Пучков:
- Он тоже из кровавой организации, это вызывает раскол в обществе, его надо убрать срочно… Поэтому бойца НКВД в Волгограде надо немедленно убрать? И дом в Москве, в котором сидело КГБ, тоже надо уничтожить, обязательно.
Е. Афонина:
- Спасибо нашему радиослушателю, тут у нас в два голоса дискуссия шла. Но опять же, повторяет наш слушатель те аргументы, которые приводил Сергей Борисович, которые касаются кровавого террора и прочее… У меня сразу возникает вопрос. Сергей Борисович, вот в событиях 90-х годов и после этих событий наша страна приросла или, к сожалению, убыль ощущается до сих пор? Мы тех, кто повинен в тех событиях, тоже должны как-то… скажем, немного иначе к ним относиться? Или все-таки Ельцин-центр должен быть в Екатеринбурге и не только, в Москве вот недавно одно из зданий отдали под филиал Ельцин-центра. А ведь достаточная часть граждан нашей страны неоднозначно относятся, в частности, к этой фигуре не такого далекого прошлого. Что с этим-то делать будем?
С. Станкевич:
- Кто принимал решение о создании Ельцин-центра, кто выступал на его открытии, вы знаете, да?
Е. Афонина:
- Да, конечно.
С. Станкевич:
- Хорошо. Значит, я считаю, что эти люди в данном случае были правы, потому что они закладывают традицию очень важную для государства. О том, что каждый человек, возглавляющий наше государство, должен оставить после себя центр, библиотеку и возможность для людей изучать корпус документов, порожденных соответствующей эпохой. И это правильно.
Е. Афонина:
- Простите, пожалуйста. Это относится к Иосифу Виссарионовичу?
С. Станкевич:
- Хорошо бы открыть его архив наконец. Он, кстати, не просто засекречен, а даже опись его архива, я держал ее в руках, секретна. Я за то, чтобы его открыть, я согласен. Там очень много дополнительных сведений мы о нашей истории узнаем. Но все-таки я хотел бы вернуться к главному. Решать должны действительно москвичи. У нас не чрезвычайная сейчас ситуация, поэтому давайте спокойно, с холодной головой примем это решение, но обязательно на альтернативной основе. Должен там стоять Иван Великий, собиратель русских земель и создатель России, которому ни одного памятника вообще в Москве нет. Или тот, кто таким образом поступил с исторической Россией.
Е. Афонина:
- Сергей Борисович, и вы выбор москвичей примете в любом случае?
С. Станкевич:
- Я всегда соглашаюсь с выбором, который я сделал…
Е. Афонина:
- Хорошо. Давайте еще один телефонный звонок примем. Сергей из Москвы, здравствуйте.
Сергей:
- Добрый вечер. Я хотел бы высказаться решительным образом за то, чтобы памятник восстановить и возражая Александру, хотел бы сказать, что это именно та личность, которой стоит ставить памятники. Во-первых, Дзержинский был жертвой политических репрессий, он сам провел долгие годы в тюрьме. И будучи в тюрьме, он показал образцы человечности по отношению к человеку, который сидел с ним рядом по фамилии Антон Рассол. Во-вторых, когда он возглавлял ЧК, там не было таких безобразий, которые были в 1937 году. Если бы в 1937 году довелось бы Дзержинскому жить и руководитель, не было бы таких безобразий. Какие были при Ежове. В-третьих, имя Дзержинского неразрывно связано с ликвидацией беспризорщины. Это очень важный вопрос, о котором не стоит забывать, а, наоборот, стоило бы напомнить.
Е. Афонина:
- Да, спасибо вам огромное. Вы подвели такую черту под нашей сегодняшней дискуссией, а я же хочу обратиться к нашим спорщикам. Уважаемые, вот сейчас примите выбор нашей аудитории. Мы в течение всего часа проводили голосование - нужно ли возвращать в России памятники чекистам и 80% наших радиослушателей сказали: да, нужно. Таков итог сегодняшней «Радиорубки». Спасибо.
