Должны ли учителя доносить на своих учеников?

Е. Афонина:

- В студии Елена Афонина. Я приветствую наших радиослушателей в Москве и других городах вещания. В течение ближайшего часа будем спорить о важном, об актуальном. Сегодня – о детях, учителях, нашем будущем, настоящем и, видимо, о нашем прошлом тоже, потому что воспоминания и параллели будут напрашиваться.

Итак, что, собственно, послужило причиной нашей сегодняшней темы. История, которая произошла в Пензе, когда исполняющая обязанности директора школы № 66 написала заявление в полицию с просьбой проверить на экстремизм и призывы к свержению власти пост, который в социальных сетях ученица 8-го класса разместила. Школьница на своей страничке рассказала об акции КПРФ, которая была запланирована в городе на 23 февраля. В свою очередь, в интернете был опубликован скриншот переписки ученицы и ее классного руководителя. В ней преподаватель требует немедленно убрать со страницы в социальной сети политическую информацию. Буквально там написано следующее.

«Что у тебя на странице за политическая информация? Убираем немедленно!» – пишет учительница.

Школьница отвечает: «Так она же не за Навального, а за полностью разрешенную партию».

Ответ: «Лучше таких постов избегать. Может, партия и разрешена, но все такие акции у нас не приветствуются».

Далее девочку с мамой приглашают на беседу к директору школы, там угрожают штрафом за репост сообщения о публичных акциях. В полиции с девочкой проводят профилактическую беседу и обещают поставить на учет. В настоящий момент материалы проверки переданы из полиции в Следственный комитет.

Давайте и задумаемся над вопросом и поспорим об этом. Как вы считаете, должны ли учителя доносить на своих учеников?

А что скажут наши спорщики? Это депутат Госдумы Евгений Федоров и уполномоченный по правам ребенка во Владимирской области, педагог, отец четверых детей Геннадий Прохорычев. Можно ли сказать, что учительница донесла на ученицу? И вообще, должны ли учителя таким образом заботиться о детях?

Е. Федоров:

- Я думаю, все понимают, что дети не должны заниматься политикой, в силу того, что у них нет еще необходимых жизненных навыков и кругозора, для того чтобы оценить политические процессы.

Второе. Государство в лице разных уполномоченных органов должно воспитывать детей, готовить их к взрослой жизни, в том числе делать так, чтобы они не совершили каких-то ошибок. И для этого у государства есть разные институты. Школа – не единственный институт. И в полиции есть соответствующая функция (посмотрите Закон о полиции). Это и средства массовой информации. И в этом случае учитель или директор школы, вступив в диалог с учеником, понимают, что его авторитета, для того чтобы ученик не совершил каких-то ошибок и не шел в то пространство, которым он владеет недостаточно, он подключил ту инстанцию (правильно или неправильно – это другой вопрос)… У полиции есть такая функция. Там есть специальные воспитатели. В детских комнатах кто находится? Не омоновцы же там с автоматами сидят. Там специальные люди, женщины, имеющие педагогическое образование, для цели общения с детьми. Он же не в спецслужбу какую-то обратился, директор школы, или в Национальную гвардию. Я уверен, до этого там были какие-то совещания, обсуждения, наверняка он встречался с этими преподавателями из соответствующего подразделения полиции на каких-то совещаниях в городской администрации или где-то еще. И он понимает, что там специалисты, которые могут ему в этом помочь, провести разъяснительную работу с ребенком. Именно преподаватели, специалисты по детям, они объяснили, что этим заниматься не нужно, потому что ты к этому еще не готова в силу твоего возраста, вырастешь – будешь этими вещами заниматься.

Поэтому, на мой взгляд, может быть, тут недостаточно все продумано, отрегулировано, но это надо регулировать. А государство для того и создано, чтобы помогать детям найти нормальную дорогу в жизни, чтобы они ничего не нарушали. Может быть, есть нюансы, но в целом это нормальная реакция.

Е. Афонина:

- Геннадий Леонардович, как вы оцениваете эту историю? Должен ли учитель доносить на своего ученика или на своих учеников?

Г. Прохорычев:

- Знаете, отчасти можно согласиться с депутатом Государственной Думы Евгением Алексеевич, но только в той части, когда здесь и сейчас жизни и здоровью ребенка что-то угрожает. Если этого нет и состава преступления нет… Я пока очень поверхностно ознакомился с тем, что было, что там за пост был. Я вообще не вижу никакого состава преступления. Моя жесткая позиция в этом – если учитель считает, что какой-то вид правонарушения есть со стороны подростка, то вызывает родителей, законных представителей. Только с ними вправе решать те или иные вопросы, касающиеся ребенка.

Что касается того, доносить или не доносить. Если это было так, как озвучили в средствах массовой информации, это, по большой сути, непедагогично. Потому что школа, образовательная организация – это три составляющие: ребенок, а вокруг него родители и педагоги. Если этой триады нет, то, наверное, эти субъекты будут друг друга подставлять все время. Учитель, директор образовательной организации после родителей - первый защитник несовершеннолетних. Все, что происходит на территории образовательной организации, это в его компетенции. Все, что происходит вовне (понятно, что это в интернет-пространстве), этим точно не должна заниматься школа. У нас достаточно специалистов, которые занимаются этим вопросом.

Е. Афонина:

- Геннадий Леонардович, вы действующий педагог или педагог в прошлом?

Г. Прохорычев:

- В прошлом, но я преподаю.

Е. Афонина:

- Скажите, есть ли какие-то указания педагогам мониторить социальные сети учеников?

Г. Прохорычев:

- Знаете, и в нашем регионе в том числе, к сожалению, не указания, а рекомендации такие есть. Кто-то напропалую выполняет эти рекомендации непонятно зачем, кто-то идет правильным путем, сохраняя пространство несовершеннолетнего. Дети же не из космоса, они впитывают то, что есть во взрослом мире. Сейчас происходит вот такая политическая битва, не битва (не знаю, как это назвать). На кухне что, родители не разговаривают об этих процессах? Разговаривают. В школе не разговаривают? Да разговаривают. Задача взрослых – правильно донести информацию и указать, что могут быть вот такие риски. Закон когда принят об информационной безопасности детей? Уже давно. Сложнейший закон. Но мы не продвинулись ни на йоту в защите в данном направлении. Потому что мы живем в этом информационном мире. Можно сколько угодно говорить.

Пусть не обижается Евгений Алексеевич, но у нас депутатский корпус очень высоко, а на земле совсем по-другому. И сложно бывает тот инструмент или тот закон, который был внесен (или изменили этот закон), реализовать его на земле, а тем более с нашими детьми, а тем более в быстро меняющемся мире. Но моя позиция однозначная – что учитель своих учеников не сдает. Это к данному случаю.

Е. Афонина:

- Евгений Алексеевич, вам есть, что ответить?

Е. Федоров:

- Давайте просто уберем слово «политика», которое тут прозвучало, и скажем, правильно ли делают учителя, когда смотрят, чем дышат их ученики, в том числе в интернете. Там же есть и всякие «Синие киты» (мы помним эту историю с самоубийствами), там есть и наркотики, все что угодно есть. То есть хороший ли учитель тот, который понимает, чем дышат в интернете его дети? Я думаю, большинство людей скажут: конечно, хороший. Потому что там, где недосмотрела семья, может, ребенка остановили перед наркотиками его преподаватели, и они молодцы. Но в данном случае политическая тема, нам она просто так подана, а на самом деле вполне мог быть и незаконный митинг, еще что-то. И не обязательно учитель должен в это погружаться.

Е. Афонина:

- Вот Эдуард пишет: «Дети не должны заниматься политикой». Татьяна спрашивает: «А что, Компартия запрещена, вплоть до уголовного дела? А Зюганов что молчит?» Ну, не молчит. Представители партии тоже были вызваны, с ними тоже говорили, на защиту девочки встали, с этим все в порядке.

Далее Москва включается в диалог: «Что за бред? В каком возрасте Гайдар командовал кавалерийским полком? Учителю нечего делать на странице ученика, его дело – учить. А если не так, то, значит, плохо учит».

Также из Москвы ко мне обращаются: «Елена, это кошмар, что делают с нашими детьми. А учитель – не доносчик, он учитель. Само это слово к нему не подходит».

«Ох, как не хватает нам Макаренко». «Когда преступление совершится, поздно о нем говорить. Учителя потом обвинят, что ничего не предпринял, зная о чем-то», - пишет Юрий. Советуют посмотреть фильм «Ключ без права передачи», который был снят не столько для детей, сколько для учителей.

«Какой хороший защитник по правам ребенка. А депутат не прав. Обращение в полицию - для ребенка травма». Дальше спрашивают: «А если бы девочка агитировала за «Единую Россию»?»

Е. Федоров:

- Еще один момент, кроме воспитательного. Все-таки у нас отношение к полиции, как будто это какой-то оккупационный иностранный орган. Это наши органы, наша власть, у которой определенные функции. Я думаю, что так подали средства массовой информации этот вопрос. И среди этих функций есть и функция работы с детьми. Поэтому само по себе обращение в этот орган – это неплохо. Это его функция. Если не нравится кому-то функция полиции, предлагайте, будем как-то эту функцию менять.

Е. Афонина:

- У меня вопрос. Евгений Алексеевич, что, сразу в полицию? А зачем тогда создавалась такая служба в школе, как служба психологов? Может быть, сначала туда, а потом уже – в полицию?

Е. Федоров:

- Вы обратили внимание на диалог? Там же был диалог, в процессе которого не установился контакт с учеником, с его родителями, судя по всему. И в результате учитель или директор, понимая, что не сможет предотвратить возможное развитие негативных событий (законный это митинг, незаконный, я думаю, тут вопрос не в КПРФ, а просто митинги у нас из-за эпидемии запрещены повсеместно), и передал этот вопрос по принадлежности, в соответствии с протоколом. А уже полицейский протокол подразумевает общение с родителями. Детская комната – это же не только ребенок, это и родители, изучение ситуации в семье, да мало ли что. И люди, судя по всему, выполнили свою работу, молодцы, погрузились в материал и провели профилактическую беседу.

Е. Афонина:

- То есть это забота о будущем ребенка, я правильно понимаю? Чтобы потом не вытаскивали с несанкционированных митингов, чтобы потом не портили ребенку биографию, чтобы потом родителям не пришлось финансово отвечать за своего ребенка, который вдруг неожиданно для всех оказался на несанкционированной акции.

Е. Федоров:

- Кто-нибудь мог куда-то попасть, что-то совершить. Сходу это неизвестно, какие мысли у него в голове. А теперь просто примените то же самое, что было сказано, но не о политике, а о наркотиках. И вы тут же увидите, что большинство родителей скажут: молодцы полицейские, что остановили процесс, если бы это был, допустим, вопрос с наркотиками.

Е. Афонина:

- Геннадий Леонардович, действительно, если мы уберем политическую составляющую и представим, что девочка приглашала в социальных сетях всех, например, на вечеринку, на которой будут некие запрещенные средства, учитель должен был бы на это реагировать или нет?

Г. Прохорычев:

- Мне акцент хочется поставить о виде преступления. В данном случае Евгений Алексеевич правильно говорит о том, что распространение наркотиков, какой-то нежелательный контент, где есть заведомо преступление, тогда – да, должны трубить во все трубы, звонить во все колокола, приглашать в первую очередь родителей, говорить о том, что смотрите, что происходит, подключать все структуры. В данном случае я не вижу состава преступления. Я вижу, что ребенок перепостил информацию о митинге каком-то и всё. Здесь педагогично было бы переговорить, может быть, на уровне школы с родителями, с ребенком, что это неправильно. Хотя, что значит – правильно, неправильно? Где-то прописано, что это нельзя делать? Вы поймите, дети, они то же самое делают, что и мы, взрослые. Мы также делаем посты, может быть, где-то не задумываясь. За это не наказывают. Поэтому здесь просто некий такой разговор с родителями. Но я думаю, что там родители тоже встали в позу, потому что они не понимают, что совершил их ребенок. Должно быть точно, на законодательном уровне определено, является это составом преступления или нет. В данных реалиях какое это преступление? Это даже не правонарушение. Ну, она перепостила. Она так посчитала. В подростковом возрасте это нормально, потому что у подростка сиюминутно включается что-то, он считает, что это правильно. Есть гаджет, есть смартфон, он кнопочкой пережал и отправил куда-то. Наказывать за это, отправлять на комиссию по делам несовершеннолетних или еще куда-то…

Знаете, к сожалению, у нас две пугалки для детей – КДН (комиссия по делам несовершеннолетних) и опека: придет опека – накажет, придет инспектор – накажет. Специалисты уже просто смеются по этому поводу. Да, возможно, разговор нужен. Но кто эти правила обозначил? Их же нет пока. Поэтому я вообще не вижу, о чем разговор.

Е. Афонина:

- Давайте присоединим к нашему разговору радиослушателей. Нам дозвонился Владимир из Новосибирска.

Владимир:

- Несколько моментов. Первый – все-таки Следственный комитет занимается детишками и подразделение МВД, которое создано для детей, именно контроля за всеми моментами, касающимися воспитания (школьного, дошкольного и всего остального).

Второй момент – это то, что наши школьники очень часто рисуют на стенах фашистскую символику, пишут какие-то наркоманские девизы в новых домах, современных микрорайонах.

Г. Прохорычев:

- Следственный комитет подключается, когда совершено преступление против жизни, здоровья, половой неприкосновенности несовершеннолетнего или в случае, если сам подросток… Вот как тут говорится, по поводу статьи «Экстремизм». Это жесткая статья. Если есть какие-то поводы для этого. Следственный комитет больше не подключается. Дальше работают совсем другие органы, но точно не Следственный комитет.

Е. Афонина:

- Давайте примем еще один телефонный звонок. Татьяна из Москвы.

Татьяна:

- Мне хотелось спросить этого учителя. А если бы за «Единую Россию» девушка написала бы пост, это отличалось бы? Вообще не имеют право по политическим мотивам вот таким… Одно дело - наркотики, сексизм, еще что-то, но ребенка в такие годы ставить на учет, это безобразие.

Е. Афонина:

- Должны ли учителя доносить на своих учеников? Вот с таким вопросом мы сегодня обращаемся к вам, наши уважаемые радиослушатели. Сегодня об этом спорят депутат Евгений Федоров и уполномоченный по правам ребенка во Владимирской области, педагог Геннадий Прохорычев. Геннадий Леонардович, вы начали отвечать нашей радиослушательнице, закончите, пожалуйста, ваш ответ.

Г. Прохорычев:

- Знаете, в чем проблема вообще? Вот даже в этой истории, неприглядной с точки зрения педагогики и учительства. В том, что сфера образования переполнена несвойственными функциями, которые заставляют их делать. Ведь после так называемых этих митингов, которые были, крайними остались образовательные организации. И в нашем регионе. Они должны вести беседы, хотя это не на их территории, в учебное время это не было… то есть, профилактическую работу бросили на учителей. Это точно не их дело. Они должны давать знания и воспитательную компоненту. А педагогов поставили в рамки «вы должны, вы обязаны». Евгений Алексеевич, пожалуйста.

Е. Федоров:

- Ну, во-первых, в рамках этого, собственно говоря, поэтому и передали тому, кого по закону и по внутренним регламентам и должны заниматься профилактикой. Там и детские комнаты, там и участковые есть, которые могут зайти в достаточное количество посмотреть семью… тут и государственная функция как раз работает. Теперь - наказания не было. Не было такого, чтобы, не дай бог, ребенка или его родителей наказали, оштрафовали. То есть, это была чисто профилактика в связи с появившейся в интернете информации, судя по всему, именно о незаконных митингах. Почему-то об этом не говорят. А организация незаконного митинга - это серьезное правонарушение. И как только это, особенно среди детей, как только выцепили из интернета эту информацию, естественно, правильно, молодцы, дали команду, чтобы МВД подключило свои специально созданные структуры, с педагогами своими, которые это профилактировали. Это так называется - профилактировать. То есть, профилактическая беседа.

Е. Афонина:

- Хорошо. Тогда прокомментируйте вот ту реплику, которая сейчас прозвучала о том, что на учителя были навешаны несвойственные для педагога функции.

Е. Федоров:

- Подождите, подождите, давайте по смыслу посмотрим. Учитель - это как второй родитель, если он хорошо работает, согласитесь. И если второй родитель увидел что-то неблаговидное у ребенка в интернете, ну, это даже не то что учитель, это просто знакомый, родственник должен был обратить на это внимание родителей и т.д. То есть, в этом плане хороший учитель и хороший директор школы, который не отстраняется от своих учеников, а понимает, что они делают. И еще там была реплика одного из зрителя - «Единая Россия» и КП РФ. Речь не об этом. Речь о незаконном митинге. Неважно кто его организатор - КП РФ, «Единая Россия», ЛДПР - да какая разница? Мы знаем, что была попытка у КП РФ организовать незаконный митинг. Она не получилась, от нее отказался Зюганов, но сама попытка была. И любой митинг, кроме разрешенного, он незаконный. Поэтому выцепили не по партийной линии, а по незаконности самого события. И должны были узнать, один ребенок об этом думает или там уже формируется какая-то группа? Помните, это ж было такое. И, может быть, это будет 100 детей, да еще они будут не готовы ко многим процессам - это же дети. Да еще и будут подставлены, спровоцированы на что-то. Поэтому тут сработало и МВД - беседой, это не было нарушением - то есть, для этого участковые и есть, чтобы беседовать. И школа, которая не отдалилась от своего ребенка, а она углубилась в его мировоззрение, в его позицию и увидела, что это, как минимум, не дело школы, а это…

Е. Афонина:

- Простите, в таком случае мы не отучаем ли вообще детей от какой-либо политической активности? У меня возникает вот такой вопрос. Потому что когда вы, Евгений Алексеевич, в самом начале нашей «Радиорубки» сказали о том, что детям, мол, не время заниматься политикой, я вспоминаю, вот буквально вчера был показан фильм «Стрельцов», где на одном из моментов, когда его пытаются… у него прозвучал вопрос. Представляем, 50-60-е годы, вопрос от известного футболиста, на тот момент еще юноши, - а что такое ВЛКСМ? У меня это вызвало хохот гомерический. Потому что объяснять молодому человеку, что такое ВЛКСМ в то время - это просто за гранью, понимаете? Это совсем ничего не понимать о том, что происходило в то время. Это значит, что подростки включены были в определенную политическую схему. Сейчас у нас эта история может чем-то обернуться для молодого человека, если он участвует в не тех политических движениях? Или это нормально, когда политика входит в жизнь подростка?

Е. Федоров:

- Только в учебном ключе. То есть, подросток должен учиться политике, но сам подросток не должен принимать политических решений. Именно у подростка нет права голоса на выборах, подростки не имеют права на участие в политических процессах и на митинги они не должны ходить, на мой взгляд. То есть, это как раз таки, если подросток идет на митинг или настраивается туда идти, даже разрешенный, - это вопрос к родителям. Что-то родители здесь в своем воспитательном процессе сделали не так. Естественно, это не нарушение закона, но это вопрос к родителям. А если подростки договариваются между собой о незаконном мероприятии, неважно кем организованном, это уже чисто дело МВД. Тут уже без разговоров как бы.

Г. Прохорычев:

- Я тезисно. Первое. Формулировка «Дети вне политики», честно говоря, это чушь. Дети в центре политики и в советское время были, и тем более сейчас. Молодежь готова использовать все силы, поэтому говорить, что у нас дети и молодежь вне политики - до 18 лет я имею в виду - это заблуждение. Второе. Что касается того, что классный руководитель, учитель, конечно, должен быть в группе ВК, в других социальных сетях со своими детьми. Но дети-то доверяют своему учителю и они не представляют того, что учитель подсажен специально для того, чтобы, возможно, отсматривать их какие-то посты или еще что-то. Это вызовет просто не то что недоверие, это вызовет непонимание. Потому что это неправильно. И еще раз скажу. Точно учитель не должен, там биолог, химик, классный руководитель, просматривать посты детей и докладывать куда надо. Это неправильно с точки зрения даже какой-то морали педагогической.

Е. Афонина:

- Учитель не надсмотрщик - так это звучит?

Г. Прохорычев:

- Да, у них другие функции.

Е. Афонина:

- А теперь давайте спросить об этом у наших радиослушателей - должны ли учителя доносить на своих учеников? Сергей нам из Москвы дозвонился. Здравствуйте.

Сергей:

- Здравствуйте. Вы знаете, слушаю вашу программу и мне, честно говоря, немножко не по себе. Потому что когда вы говорите о доносе, то, честно говоря, на мой взгляд, это провокация.

Е. Афонина:

- Конечно. Так мы провокационный вопрос и поставили.

Сергей:

- Донос - это то же самое, что вы пишите какое-то заявление без подписи. Вот это донос. В письменном виде.

Е. Афонина:

- Это анонимка.

Сергей:

- Анонимка и донос - это одно и то же по большому счету. Здесь же что? Кто-то скрывает свое имя, кто-то скрывает то, что он собирается сделать? И еще. Вы посмотрите, пожалуйста, обязанности учителя. Вот если он свои обязанности, мягко говоря, превысил, это один разговор. И то - если он на это пошел, то, вы знаете, он ведь пошел перед всей школой… Вот не надо про учителя говорить, что это донос.

Е. Афонина:

- Секундочку. Зачитываю. «Донос в старом русском праве сообщение властям о преступлении. В современном словоупотреблении сообщение властям и вообще любому начальству о чьих-то действиях предосудительных с точки зрения начальника». Где тут анонимность? Тут ничего про анонимность не сказано. Там про то, что человек не подписывается, ни слова не сказано. Вы путаете с анонимкой. Мы сейчас в терминах закопались, но не о об этом речь…

Г. Прохорычев:

- Я могу только одно сказать. Ребенок, подросток, молодой человек имеет право на ошибку. Как и взрослый человек. И если это входит в систему - это уже другой вопрос. Но в данном случае есть и форматы, и подходы педагогические, для того, чтобы нивелировать то правонарушение или преступление в последующем того, чтобы оно не совершалось.

Е. Афонина:

- Вы знаете, есть еще один очень важный момент. Сейчас родители этой девочки задумываются о том, чтобы перевести ее в другую школу. Вот это тоже достаточно тревожный сигнал для учителя и учебного заведения.

Давайте я быстро зачитаю сообщения, которые пришли. Итак. «Нет, не должны. Не кажется ли вам, что такими действиями политический раскол мы закладываем уже на уровне школы, а сдавая ребенка силовым органам и озлобляя его, мы толкаем еого в руки наших врагов?». Из Москвы Юрий пишет: «Я в 9-10-м классе самостоятельно выписывал «Комсомолку», «Известия» и «Юность», «Знания и сила», очень интересовался политикой. С родителями надо работать». Из Московской области пишут: «Нет, не должны. Что это такое - незаконные митинги? Учитель статью 31 Конституции не знает?» Ну, давайте тогда такой небольшой правовой ликбез.

Действительно, есть 31 статья Конституции Российской Федерации о правах и свободах человека и гражданина. Там сказано, что граждане России имеют право собираться мирно, без оружия, проводить собрания, митинги и демонстрации, шествия и пикетирования. Но, уважаемые. Вы забывает о том, что к каждой статье Конституции дальше разрабатываются федеральные законы, которые регламентируют, как должна осуществляться вот эта 31-я статья Конституции на практике. И вот дальше проведение подробно регламентируется федеральным законом о собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях. Вот этот закон подробно расписывает права и обязанности организатора и участников публичного мероприятия. То есть, статья есть, а дальше начинаются законы, которые эту статью в нашу с вами жизнь включают. Вот этот сегмент мы с вами теряем по дороге. То есть, Конституцию помним, а что там дальше, у нас теряется… Так, Евгений Алексеевич, Геннадий Леонардович, кто из вас готов?

Г. Прохорычев:

- Да, я с вами здесь полностью согласен, что, общаясь с молодежью, которая была на митинге, несовершеннолетняя - вот студенты наших колледжей - 17-18 лет. Они тоже все твердили как заученную мантру, что у нас есть 31-я статья… когда им объясняешь, что, а вы знаете другой федеральный закон, 54-й? Ну да, говорят, мы где-то это слышали… Ну, понятно, что ребята научены. Вот педагоги должны с ребятами говорить не боясь на разные политические темы, в том числе, и о регулировании этих законов, о рисках, которые могут возникнуть. И, самое главное, об ответственности. А вот здесь у нас, конечно, упущение. Потому что мы с ребятами разговаривали об этом, они не понимали, зачем они вышли. Вот, все плохо в России… какие-то лозунги непонятные… они сами не понимают даже, зачем они пришли… даже не из-за Навального, я вас умоляю… Нет такого стержня по-настоящему. Нет и подготовки у ребят, а что за этим может последовать. И когда я разговаривал с организаторами так называемыми о том, что вы должны сказать ребятам, что у них может наступить ответственность. Мы не будем, говорят. Поэтому это все равно ответственность взрослых людей.

Е. Афонина:

- Так вот, вы же сами сказали - ответственность взрослых людей. Но педагог и есть взрослый человек, который сообщил о том, что девочка сделала репост несогласованной акции.

Г. Прохорычев:

- Поймите, функция учителя или самой школы только лишь в двух началах. Это рассказать о существующем законодательстве в данном плане, о рисках и об ответственности. Все. Больше школа ничего не может. Ну, потому что у них инструментарий только вот в этом направлении есть. Другое все за пределами образовательной организации.

Е. Афонина:

- То есть, перестаралась.

Г. Прохорычев:

- Да, перестаралась.

Е. Федоров:

- Ничего себе, типа, моя хата с краю? Это неправильная позиция. Если преподаватель узнал бы, что мой ребенок, допустим, может совершить правонарушение и он сказал бы, что это типа не мое дело? Ну, слушайте, мне такой преподаватель не нужен. И вообще, вот тут употребляется слово «донос» - ну, замените на «протокол». Протокол профилактики правонарушений, по которому, я уверен, школа должна взаимодействовать с МВД. Это е обязанность. Это элемент системы государственного воздействия на профилактику преступности. И тут не надо умывать руки. А то, что там родители хотят сменить школу, так они ребенка потеряют. Это чувствуется, что у них неправильный настрой в семье. Наоборот, за эту школу надо держаться руками и ногами, что она не безразлична к своим ученикам, что она взаимодействует с ними, понимает, где те могут оступиться, и дадут дополнительные возможности, чтобы этого не произошло. Чего вы так боитесь полицию вообще? Это наша полиция, которая обеспечивает функцию нашей безопасности. Это нормально.

Г. Прохорычев:

- Евгений Александрович, я с вами согласен. 120-й федеральный закон о профилактике правонарушений, где входит сфера образования, точно, да. Но в этой истории, я так понимаю, что там проблема вообще с коммуникацией учитель-родитель-ребенок. Там что-то произошло такое, что…

Е. Афонина:

- Прошу прощения, мы заканчиваем нашу программу… видите, как у нас активно развернулась дискуссия. Итак, итоги голосования «Должны ли учителя доносить на учеников?» Да сказали 40%, нет ответили 60% наших радиослушателей.

Понравилась программа? Подписывайтесь на новые выпуски в Яндекс.Музыке, Apple Podcasts и Google Podcasts и слушайте, когда удобно!