Сарик Андреасян: Я не выбирал Чикатило. Я просто отрабатываю заказ
Е. Афонина:
- Я, Елена Афонина, приветствую наших радиослушателей. Сегодня мы будем спорить о культуре, о маньяках и о том, насколько одно сочетается с другим.
На одном из мультимедийных сервисов состоялась премьера сериала «Чикатило». И сегодня мы пригласили в эту студию режиссера сериала Сарика Андреасяна и актрису, депутата Госдумы Елену Драпеко, для того чтобы с помощью двух людей из мира культуры выяснить, надо ли увековечивать в культуре память преступников.
С. Андреасян:
- Как мне кажется, у нас довольно больно реагируют на то, когда происходят экранизации реальных историй. Потому что когда мы смотрим, допустим, «Крестного отца» или фильм «Семь», или «Молчание ягнят», «Ганнибал» и т.д., когда мы смотрим западные аналоги, нам всем почему-то кажется, что это очень далеко, и нас это как-то не трогает, наверное, на Западе люди могут быть маньяками, а у нас люди не такие. Но мы знаем много историй, когда это происходит и сейчас. И я считаю, что слово «увековечивать» громко звучит. Моя профессия в том, чтобы рассказывать людям интересные истории. И это уже наша история. И Чикатило – это наша история, это история Советского Союза, и это самый жестокий маньяк в истории СССР. И, на мой взгляд, надо быть предельно честными. Мы каждый день читаем, что кто-то в такси пристает к человеку, кто-то пристает к ребенку и т.д. На мой взгляд, для любого родители это предостережение. Многие люди, которые уже посмотрели первую серию, писали, что чувствуют эту атмосферу незащищенности определенной, и что у приличных людей, у понимающих людей, которые понимают искусство, может происходить какое-то переосознание. Это не романтизация. Я надеюсь, кто смотрел первую серию, хорошо понимают, что этот сериал не про маньяка.
Е. Афонина:
- Елена Григорьевна, вы смотрели первую серию?
Е. Драпеко:
- Нет, к сожалению, я не видела этот фильм.
С. Андреасян:
- Значит, и обсуждать нам нечего?
Е. Афонина:
- Ну почему? Я смотрела первую серию.
Е. Драпеко:
- Обсудить можно. Если вы имеете в виду, что увековечить память, а если разоблачить и попытаться понять, как такое могло случиться с живым человеком, тогда, наверное, об этом можно поговорить. Кстати, до сих пор ни криминалисты, ни психологи, ни психиатры не могут сказать, как это рождается в человеке, этот зверь, как побеждает человека зверь, сидящий внутри, и что сделать, чтобы этого не случилось. Если фильм об этом, тогда он имеет право на существование. Не о Чикатило, а о людях, внутри которых происходит борьба добра со злом.
С. Андреасян:
- Мне люди писали: Сарик, да, есть жестокие моменты, но, мы считаем, даже детям можно показывать какие-то фрагменты, чтобы они понимали, каким образом детей уговаривали идти. У нас же есть такой стереотип, что маньяк – это какой-то человек с ножом, с каким-то очень страшным лицом и т.д. Нет, это обычный человек.
Е. Афонина:
- То есть это обучающий фильм?
С. Андреасян:
- В какой-то степени – да. Это кино о тех, кто ловит Чикатило, это в первую очередь кино о следователях. 90 процентов времени занимают люди, которые борются со злом. Я призываю людей смотреть, прежде чем мы будем вступать в полемику. 10 процентов времени фильма занимает герой Чикатило.
Е. Афонина:
- Елена Григорьевна, а в чем разница между «увековечить память» и то, о чем вы говорили, «исследовать психологию»? Потому что уходят создатели фильмов, а фильмы продолжают жить. Я могу сказать, что омерзительнейший фильм про Чикатило, снятый в Америке…
С. Андреасян:
- Да, «Мистер Икс» назывался.
Е. Афонина:
- И он продолжает жить в том виде, в каком его сняли. Поэтому, мне кажется, в данной ситуации наш вопрос вполне правомерен, а именно: увековечивать с помощью культуры память преступников нужно или нет? Это вопрос нашим радиослушателям. Хотите вы, чтобы снимались подобные фильмы, сериалы? Мы сейчас не говорим о документальных фильмах. Потому что документальное кино – это несколько иная вещь. Вот та как раз вам могут рассказать, как человека искали, что происходило дальше, и даже показать некоторые документальные кадры. Художественный фильм – это все-таки другое. И когда четко дается понимание, что это не про какого-то эфемерного героя, а конкретно про Чикатило, то, извините, значит, это про Чикатило, а не про кого-то еще.
С. Андреасян:
- Вы неправильно ставите вопрос. Потому что любой приличный человек сейчас должен вам ответить «нет». Надо ли поставить памятник мрази? – вы задаете таким образом вопрос. Конечно же, нет.
Е. Афонина:
- Хорошо. Надо ли брать у мрази интервью? – задам следующий вопрос.
С. Андреасян:
- Вы сейчас про этого маньяка, который вышел на свободу?
Е. Афонина:
- Да, про скопинского маньяка. Елена Григорьевна, как вы считаете, надо ли брать у маньяка интервью?
Е. Драпеко:
- Я считаю, что нет. Да, есть такие преступники, которые остаются в истории - и Джек Потрошитель, и Герострат. Но для нас в этой ситуации важно другое. В любом человеке всегда происходит борьба добра со злом. И вот кто победит, и надо ли бороться в себе с этим злом, об этом, собственно фильмы. И как человек разлагается, если он поддается злу. Разоблачение. Не героизация, не монумент, а именно разоблачение, как человек превращается в ничтожество, в зверя, в чудовище, что с ним происходит, и как это может быть с нами со всеми. Ведь каждый человек примеривает любого героя, любую судьбу на себя – встречу ли я этого Чикатило в жизни или мои дети? Это же ужас. А что мой сосед, нет ли в нем этих черт, которые мы видели в этом герое? Поэтому я согласна с режиссером, вы неправильно ставите вопрос.
Е. Афонина:
- Тем не менее, вопрос сформулирован . Героизация или увековечивание памяти, это как угодно, главное, что имя этого человека будет произноситься, имя этого человека будет жить и дальше.
С. Андреасян:
- Оно и так будет произноситься. Это наша история, и давайте признаем это.
Е. Афонина:
- Из Финляндии написал наш радиослушатель: «Знает ли Сарик, что кроме Алексея Маресьева (думаю, он слышал про него) был еще летчик Захар Сорокин, который тоже потерял ноги, вернулся в авиацию, летал и бил фашистов на севере страны. Может быть, про него надо снимать фильмы? Он несколько суток добирался до своего аэродрома в мороз в полярной тундре».
Александр из Новгородской области написал: «А давайте еще установим памятник Чикатило в Ставрополе или в Казани, например».
Свердловская область: «Не надо увековечивать память этих нелюдей, этих жестоких идиотов и убийц, они будут у людей вызывать ужас и отвращение. Зачем это?»
Давайте послушаем Федора из Ессентуков.
Федор:
- Я потрясен чудовищностью всего происходящего, увековечиванием и разжевыванием этой темы про Чикатило, потому что считаю, что для обычного человека это не интерес представляет, это должно в какой-то степени преподаваться какими-то уроками, что был такой маньяк, и у маньяков такие-то приметы, такое-то особенное поведение, чтобы люди могли обратить внимание. А изучать его жизнь, как он таким стал, применять людям не надо, это должны делать психологи и психиатры, чтобы разоблачать и предотвращать повторные события.
Режиссеру хочу сказать, что был такой летчик Александр Петрович Мамкин. Я попросил бы его почитать внимательно про героический подвиг этого летчика…
Е. Афонина:
- Ваше мнение понятно. Зачитаю сообщение из Владимирской области. «Это же просто фильм. Режиссер имеет полное право. Пусть люди смотрят и делают выводы, чтобы не повторять подобных ошибок». Роман написал: «А сериал «Мосгаз» что, не про маньяка, что ли?»
У нас на связи Галина из Москвы.
Галина:
- Хочу свою точку зрения высказать только однозначно – нет, нет и нет. Живя в Ростове в те времена, мы под страхом ходили. Мне сейчас уже к 70 катит, но слово «Чикатило» у меня сейчас такую бурную эмоцию вызывает. Нельзя ни в коем случае! Когда я увидела, что фильм создается, уже ему памятник, потому что мы сейчас это драгоценное время тратим, вместо того чтобы общаться с молодежью, вспоминаем его имя. Забыть напрочь!
Е. Афонина:
- Кстати, то же самое советуют и психологи. Елена Григорьевна, я думаю, что для вас это не секрет и не тайна, что, например, журналисты, средства массовой информации не имеют права в эфире, на страницах говорить о том, каким образом человек покончил с собой, особенно если речь идет о подростках. Это категорически запрещено. Объясните почему.
Е. Драпеко:
- Потому что есть болезненный интерес к этой теме. Чтобы не было модели поведения. Я думаю, что для этого. Потому что журналистика дает возможность известности. То, что говорила наша слушательница, я с ней согласна, история должна вычеркнуть его имя. Но вопрос о другом. Вопрос искусства – это вопрос «как?», «о чем?». Поэтому я совершенно согласна, что Чикатило, конечно, недостоин никакой памяти, а тем более увековечивания. Это вопрос человека – как такое появляется. Это вопрос искусства. Есть «Медея», есть «Леди Макбет», есть великие произведения, которые говорили об ужасающих преступлениях, и говорили они именно об этом, как человек дошел до этого. Это всегда исследование искусства. Я почитала отзывы о фильме. И там нет разговора об искусстве, есть разговор о том, что это ужасные сцены, на которые смотреть противно. Поэтому если это так, то я согласна с нашими слушателями – конечно, это не должно появляться.
С. Андреасян:
- Знаете, когда я сюда пришел, я сказал, что если будут звучать оскорбления в мой адрес, то я просто встану и уйду. Потому что, во-первых, сначала надо смотреть. Я не знаю, что это за люди, которые звонят. Я четко понимаю по голосу и по тону, что они не смотрели. Мне 37 лет, я себя считаю относительно молодым. Я вырос на «Крестном отце», «Лице со шрамом» и т.д., но преступником не стал, никого не убил. Кино и искусство не формирует преступников. Если мы боимся, что кто-то, увидев сериал, пойдет и кого-то убьет, то мы немножко все не в себе. Это все формируется в детстве, мы все хорошо понимаем, что это дефицит внимания и т.д. Мой фильм идет под градацией 18+. То есть мы ничью психику не травмируем. Он идет на онлайн-площадке, где вы платите за это определенное количество денег и смотрите. Если вы не хотите, вы не смотрите. Мы никого не заставляем. Это даже не бесплатное эфирное телевидение, чтобы вы листали телеканалы и нарвались, и вас это оскорбило, а это ваш осознанный выбор. Поэтому никаким образом мы никого этим не оскорбляем.
Поймите такую вещь. Когда вы смотрите фильмы про Эскобара, мы же все знаем, кто такой Эскобар, и мы знаем, что есть такой культовый сериал, называется он «Наркос». Эскобар убивал 1500 человек в год. Увековечивают его или нет? Неважно, это история. И мы смотрим, как человек из семьянина вырастает в монстра, когда у него появляются деньги, допустим, или какой-то наркотрафик. И тут то же самое, мы рассказываем историю реально существующего человека, который существовал рядом с нами. И сегодня эти люди есть. Я сам вчера делал перепост, как девушка уснула в такси, проснулась, а с нее снимает штаны таксист. Это вокруг нас. И это предостережение. Мне кажется, это такие разговоры за искусство, разговоры о комментах в интернете. Людям надо что-то писать, на что-то реагировать. В принципе искусство на то и рассчитано, чтобы его обсуждали. Намного страшнее, когда его не обсуждают.
Поэтому я считаю, что прежде чем так высокопарно говорить о памятниках, еще о чем-то, ребята, вы что, мало преступников видели – от Джека Потрошителя до… Вспомните, графиня Батори, которая просто ела детей. Это все экранизировано. И вдруг мы так себя ведем, как будто бы год назад не было хорошего человека (Богомолов), который снял про ангарского маньяка, «Мосгаз»… То есть ничего нового здесь нет, в России это происходит в принципе последние 20 лет, экранизируют про маньяков и т.д.
Е. Афонина:
- Сарик, рано или поздно эта чаша терпения переполняется. Может быть, параллель сейчас прозвучит для кого-то слишком жестко, и, может быть, я буду неправа. Я работаю в своей плоскости, и мне понятнее следующий ассоциативный ряд. Для того чтобы навести порядок в СМИ, чтобы объяснить, что нельзя в прямом эфире транслировать теракт, нам нужно было пережить теракт на Дубровке и понять, чего нельзя ни в коем случае делать. А журналисты могли то же самое сказать: это наша святая обязанность – в прямом эфире рассказывать людям о том, что происходит, мы просто рассказывали. Так же как и вы сейчас говорите: а я просто как режиссер взял эту тему, для того чтобы ее рассказать. У меня возникает вопрос. Мы уже упомянули сегодня этого скопинского маньяка, у которого взяли интервью. Это из того же ряда вещи или это, что называется, другое? Вот интервью у маньяка брать нельзя, а кино про маньяка снимать можно.
Е. Драпеко:
- Я считаю, что это просто преступление. И хорошо, что это интервью не вышло в эфир, потому что было такое народное возмущение. Сейчас у нас эпоха, когда социальный статус зависит от количества лайков или от количества просмотров. И ради просмотров люди совершают ужасные вещи. Вот сегодня у нас есть закон, который мы разрабатываем в Государственной Думе, о запрете треш-стриминга с преступлениями, чтобы этого не было не только как способа заработать, но и как способа прославиться. Мне очень жаль, что я не посмотрела первую серию этого фильма, но, по отзывам, фильм жесткий. Сегодня у нас дефицит положительных эмоций, и люди хотят положительных эмоций. И травить измученную душу еще и этим просто негуманно, я считаю.
С. Андреасян:
- Я работаю 13 лет в этой профессии (как режиссер, как продюсер), худо-бедно что-то делаю. Вопрос в том, что когда страна снимала только комедии (вы помните, был этот период), все кричали: о боже, мы – страна Достоевского, как вы смеете, хватить кормить нас этой клюквой. Потом люди начинают снимать какие-то истории, которые имеют резонанс. Люди говорят: да как вы смеете увековечивать это? То есть всегда есть часть общества, которая недовольна. Я очень хорошо понимаю, о чем речь. Но, как мне кажется, запрещать искусству что-либо транслировать странно. Что я имею в виду? Тот маньяк, который давал интервью, это реально живой человек. Он вышел на свободу, и та девочка, которую он три года пытал, сказала: «Господи, эти 17 лет так быстро пролетели, мне страшно, что этот человек вышел». Чикатило расстрелян давно, это история, и справедливость восторжествовала по отношению к нему. То есть мы экранизируем историю. Ну, давайте не будем снимать про Ленина, про Сталина, про Гитлера, они же очень многих расстреляли и убили.
Е. Афонина:
- Да, совершенно верно, и про Гитлера снято достаточное количество фильмов – и тот же «Молох», и «Бункер», это уже стало практически классикой.
С. Андреасян:
- Знаете, даже был такой немецкий сериал, назывался «Гитлер: восхождение дьявола». Он не про то, как Гитлер сжигал людей, травил и пр., а про то, как он приехал поступать в художественный институт, и ему сказали: «Вы не поступите». И он решил, что все евреи плохие. Есть и такие фильмы тоже.
Е. Афонина:
- Сарик, здесь дело в другом. Вас многие могут заподозрить в желании на этом имени создать своему сериалу определенный интерес. Потому что если бы вы, рассказывая якобы о Чикатило, но фамилия у действующего персонажа была бы другая, то сборы уже другие. Здесь большой плакат красно-черный и фамилия Чикатило уже привлекают внимание аудитории.
Из Саратовской области нам пишут: «Я заметил, что последнее время фильмы какие-то странные. В смысле, что жанр у них мрачный. Апокалипсис, зомби, маньяки. Что, больше ума не хватает на то, чтобы что-нибудь светлое снимать?» Пермский край, Александр: «Допускаю с большой натяжкой, что можно было бы снять этот фильм с вымышленным именем «героя». Потому что живы дети, внуки жертв этого изверга. И не только этого. Режиссер может хоть как оправдывать съемки этого фильма, все равно это демонстрация надругательства и издевательства. Хочется сказать, что ошибка режиссера – выбирать подобную тему». Артур из Ставрополя: «Нельзя снимать такое кино, увековечивать этих тварей, насильников, маньяков. Нужно сажать их пожизненно или уничтожать физически. Им не место среди людей. И памяти о них – тоже».
Станислав из Краснодара:
- Успокаивает только то, что многие наши сериалы настолько низкопробные, что, возможно, завтра мы уже забудем об этом и будем обсуждать следующий какой-нибудь поганенький сериал. Я хотел бы предложить Думе – сброситься деньгами и продюсировать того же режиссера снять фильм про какого-то героя. Мы гораздо обсуждать, осуждать, но давайте предложим реально и что-то сделаем. Депутаты получают хорошую зарплату, пускай они продюсируют фильм о реальных героях. Например, Чубайс – хороший герой. Смотрел фильмы советского времени. Ну развалил Советский Союз. Просмотр фильма, к сожалению, не предотвратил развала такой великой страны. У нас сколько было шикарных патриотических фильмов. А все просидели и позволили развалить страну. Низкопробный фильм ляжет на полку. Хороший всегда будет помниться.
С. Андреасян:
- Настолько правильно сказал человек. Дело в том, что да, если сделано талантливо, это будет жить. Если не сделано, то оно просто исчезнет. В каком бы пространстве фильм ни лежал, никто не будет засорять этим свои сервера. Вы так говорите: режиссер выбрал тему. Мы выполняем заказ. Это профессия. Нам заказывают – мы снимаем. Да, я не буду отрицать, мне это интересно. Мне интересно изучать человека странного, мразь и так далее. Мы все всё понимаем. Никто не романтизировал и не испытывает никакого сочувствия к этому человеку ни в коем случае.
Но моя профессия в том, чтобы рассказывать людям интересные истории. Если бы это был заказ на интересную историю про летчиков, героизм и прочее, и это было бы выполнено. Мне друг рассказывал, что в том же Китае министр культуры стоит вторым в стране просто президента, императора – кто у них там. Как это у нас работает, мы все с вами хорошо понимаем.
Наверное, рыба гниет с головы. Давайте не будем во всем винить тех, кто производит сериалы. Или тех, кто их заказывает. Если мы все так заботимся о детях, так давайте обо всем этом и преподавать в школе, и объяснять, и давайте психологией с детства заниматься. Давайте с домашним насилием разберемся в нашей стране, где нет никаких законов об этом. Мы целыми днями постим, как кого-то избили. Мы собираем деньги через интернет на это, я этим занимаюсь часто. В стране, где можно просто женщину избить, и никто не придет ей на помощь, потому что у нее есть муж и он так решил. И мы сидим и серьезно говорим, что вот тридцать лет назад был Чикатило, ни в коем случае его нельзя увековечивать. Сегодня нужно людям помогать.
Е. Драпеко:
- Я абсолютно была уверена, что любое произведение искусства – это отражение души его автора. Мне повезло в жизни, я работала с замечательными режиссерам. Они были благородными людьми. И фильмы у них были благородные. Они были направлены на то, чтобы сделать людей лучше. Сарик, вы себя сейчас просто разоблачили. Потому что вы сказали, что вы исполнитель. Вы не автор этого фильма, а исполнитель. Вас наняли для того, чтобы вы это сняли. Значит, кто-то задумал это. Вот в это страшное время денег, наверное, кто-то думал, что он на этом Чикатило заработает. И хотелось бы, чтобы на суде сегодняшнем перед нашими зрителями был этот кто-то, кто вложил в это деньги, кто придумал эту тему и кто хочет выжать из нее максимальное количество просмотров, а стало быть – количество денег.
Поэтому я считаю, что нынешнее такое кино вредно, оно не полезно. А вам я, как замечательному художнику, хочу пожелать: снимайте фильмы, которые будут отражать вашу душу. И тогда не будет тех претензий, которые я сейчас читаю в интернете, отзывы на просмотр вашего первого эпизода. Возможно, дальше у вас будет что-то другое. Но пока что мы видим какой-то кошмар и ужас. Неужели это вы, Сарик? Неужели это ваша душа отражается таким образом?
С. Андреасян:
- У меня очень чистая и светлая душа. По ее поводу не стоит переживать. И благородного в жизни я сделал очень много. Но я не хочу быть в оправдательной позиции ни в коем случае. Я считаю, что это история и это интересная история, с точки зрения драматургии и с точки зрения рассказа о людях, которые 13 лет его ловили. Давайте рассматривать, что огромный героизм всей Ростовской области и так далее.
Е. Драпеко:
- Я говорю о том, что эта история должна быть рассказана благородным человеком. Человеком, который смотрит на жизнь, на людей с уважением. У вас это не получилось.
С. Андреасян:
- Вы читаете комментарии в интернете. Я очень сожалею, что вы этим занимаетесь. Интернет изначально злой. А еще там Моргенштерн поет, можно еще это послушать и вообще с ума сойти. На мой взгляд, нам всем нужно заниматься своим делом. Нам – снимать кино, а Госдуме – делать так, чтобы поменьше людей матерились в интернете и поменьше людей занимались тем…
Е. Драпеко:
- Моя работа – смотреть за финансированием, развитием, политикой в области культуры. Это моя прямая работа, меня за это избирают мои избиратели.
С. Андреасян:
- Такое огромное количество отвратительного артхауса ужасного, пошлого снимается за деньги государственные, что мне просто даже неловко это произносить. Это хотя бы снято за частные деньги, это холдинг определенный.
Е. Драпеко:
- А как холдинг называется?
С. Андреасян:
- Мы не имеем право на радио называть эти холдинги. Это будет звучать как реклама. Но это не так, чтобы Министерство культуры выделило денег на «Чикатило». В этом плане наша совесть чиста.
Е. Драпеко:
- И Министерство культуры – тоже. Вы вообще находитесь в ведении Министерства связи, если это в интернете.
С. Андреасян:
- Я так глубоко не погружен, простите.
Е. Драпеко:
- Я знаю, кто за что отвечаю. Министерство связи.
Е. Афонина:
- Мне очень нравится один эпизод в фильме «Улица полна неожиданностей». Там, когда один милиционер перетаскивал пьяного с одной стороны улицы на другую, там уже другой район, это другая зона ответственности. Вот так и сейчас.
Е. Драпеко:
- На самом деле так. Все спрашивают с министра культуры. А спрашивать надо с премьер-министра нашего, который отвечает за все. С него и спросим. А мы, депутаты, отвечаем за все, и за политику, которая финансируется государством, или за то, что не финансируется государством, но происходит в нашем информационном пространстве.
С. Андреасян:
- Мне кажется, что наша беда в том, что мы даже здесь собрались, и звучали такие слова как «суд», еще что-то. Я не считаю, что так должно быть. Давайте посмотрим на всю мировую практику. Это нормально, когда снимают кино о злодеях. Мы же все люди, мы включаем телевизор, интернет и видим, что во всем мире существует эта практика. Когда французы снимали про Жака Мерина, преступника номер один вообще за всю их историю, к сожалению, он был очень романтизирован, в исполнении Венсана Касселя – актера номер один в стране. Я не понимаю, по поводу чего мы брюзжим. Я еще не знаю ни одной истории, чтобы человек посмотрел фильм, встал и пошел кого-то убил. А вот историй про то, как родители не любят ребенка, и он вырастает злым, этих историй я знаю много. Поэтому мне кажется, что нужно начинать немножко с другого. Не с того, что нужно найти, как мы любим, человека, который занимается искусством, уничтожить его, разоблачить. А самим брать взятки. Вот это я не понимаю.
Е. Афонина:
- Нас тут благодарят за то, что мы сделали лучшую рекламу этому фильму. А иначе как бы мы смогли о нем поговорить?
Москва нам пишет: «Такие кинофильмы и репортажи все более убеждают, что цензура на подобные темы необходима. Если утеряна самоцензура и чувство меры у современных «чудо-художников». Финляндия пишет: «Вопрос к депутату: кто финансирует пошлые фильмы?» Москва: «А если бы кого-то из ваших близких коснулась эта трагедия, снимали бы вы такое кино?»
С. Андреасян:
- Снимал бы.
Е. Афонина:
- Елена Григорьевна, кто финансирует пошлые фильмы?
Е. Драпеко:
- Судя по тому, что сказал Сарик Андреасян, это частный бизнес, который рассчитывает получить прибыль. У нас есть пошлые фильмы, которые финансируются и Министерством культуры. У нас есть комиссия, в которую входят деятели культуры, это режиссеры, сценаристы, руководители студий. Именно они через Фонд культуры отбирают, что будет финансироваться. Но, как правило, это кредиты, которые даются кинематографистам. И после проката они должны вернуть деньги в этот кинофонд.
Е. Афонина:
- Александр из Пермского края с вами согласен: «Согласен с уважаемой Актрисой, что искусство – это отражение души автора. Заказуха бывает и гениальной, но и такое бывает тоже».
С. Андреасян:
- Я ненавижу двойные стандарты. Знаете, что я считаю двойными стандартами? Это когда все люди стоят в очереди, приходит какой-то очень важный человек, он проходит без очереди. Это отражение нашей страны. Это называется двойным стандартом. Двойной стандарт – это смотреть «Давай поженимся» и «Дом-2» и считать, что это нормально, слушать каких-то, простите, ублюдков в интернете, которые матерятся, ведут себя максимально по-хамски, просто страшно, то, что слушают и наши дети, и мы им пытаемся все запретить, но в то же время накинуться и сказать: люди сделали сериал про маньяка. Это двойной стандарт, на мой взгляд. Я противник этих вещей.
Если мы все хотим заниматься цензурой, давайте ею заниматься. Но тогда пусть она касается всех, а не так, чтобы вот тут… Причем мы сделали художественный продукт. И я повторю, что это талантливый художественный продукт. Поэтому мне кажется, что давайте мы не будем уже из пустого в порожнее. Это дело каждого, и каждый имеет на это право. И каждый имеет право это смотреть либо не смотреть.
Е. Афонина:
- Еще есть Брейвик, еще есть Колумбайн, еще есть подростки, которые, руководствуясь этими манифестами, идут и пытаются убить своих одноклассников. Тут много можно чего привести. Я просто привожу историю из вашего же фильма – историю из истории про Чикатило. Когда молодые люди, не вполне психически адекватные, взяли вину за эти преступления на себя, и участь их была печальна. Им так хотелось прославиться на фоне всего этого, что они поплатились за это жизнью. Это из первой серии вашего фильма.
С. Андреасян:
- Это было «Дело дураков», так же как и дело «Лесополоса». Мы экранизируем то, что реально произошло. И я не понимаю, почему нельзя экранизировать реальную историю. Или все реальные истории должны быть обязательно не про маньяка? Или что? Это реальные истории. Вот если бы я ее выдумал, было бы больше вопросов. Что вообще с моей душой, с моей головой, что я выдумал такую историю и хочу ее рассказать. Я рассказываю реальную историю, которая произошла в нашей стране, гражданином которой я являюсь, надеюсь, и мы все. И меня, как отца двоих детей, очень сильно это волнует. Что приходил человек и говорил: вот тебе жвачка. И убивал ребенка. Потому что жвачка имела значение.
Я понимаю, что сегодня, если придет к моему ребенку человек и скажет: а смотри, какая у меня есть компьютерная игрушка, и мой ребенок, как доверчивый, может ему поверить. А я после того, как изучил это дело и снял про это, я своему ребенку все объяснил. Это очень важно. Как ко всему относиться. У всего этого есть разные трактовки и разная точка зрения.
Е. Афонина:
- Вам приводят следующую точку зрения. Из Москвы пишет наш радиослушатель: «Аргумент, что во всем мире так делают, не выдерживает никакой критики. Мы уже нахлебались всей этой порнухи, чернухи и цинизма, как у всех, и Союз развалили, чтобы было как у всех». Я думаю, что Елена Григорьевна поддержит нашего радиослушателя по одной простой причине. То, в чем приходилось актерам сниматься в 90-е годы, даже некоторые просто в своей фильмографии боятся упоминать. У меня есть такие друзья, которые с ужасом вспоминают, в чем они снимались в 90-е.
Е. Драпеко:
- Я просто перестала сниматься. Когда мне предложили играть девушку 50 лет, с голой задницей бегать. А в фильме не было не вообще ни одного положительного героя. Я отказалась. Но потом я поняла, что этот фильм сняли без меня. Он провалился в прокате, но его сняли. Это было страшное время. Да и сейчас оно не лучше. Но сейчас хоть есть из чего выбирать. А в оправдание депутатов Госдумы я скажу, что мы запретили мат в интернете.
С. Андреасян:
- Но он есть.
Е. Драпеко:
- Мы штрафуем, отлавливаем, делаем специальные отряды милиции, отдел «К», который следить за тем, что происходит в интернете. Так что ужесточаем. Мы вынуждены это делать. Мы хотели бы, чтобы была свобода. Но как только даешь свободу, получается свобода гадить.
Светлана, Ростов-на-Дону:
- Дело в том, что я как раз жила в Шахтах, когда это событие происходило. И мы девочками боялись ходить днем. Он был очень приличный человек в семье и он был очень приличный человек на работе. И среди соседей. И никто не мог подумать, что он большой преступник. Милиция напала один раз на след. А потом как-то он замазал следы, и в результате 53 женщины. И вот это нам кто-то проповедует за частные деньги.
С. Андреасян:
- Никто вам ничего не проповедует. Вам это рассказывают.
Светлана:
- Езжайте в свою Армению! И там…
С. Андреасян:
- Лечитесь, пожалуйста.
Е. Афонина:
- Спасибо большое, конечно. Но в данном случае я с последней репликой абсолютно не согласна.
С. Андреасян:
- Понимаете, вот как раз таки, может быть, вы с шовинизмом будете бороться и с другими вещами. Ну, правда, очень неловко все это слушать. Она боялась выходить на улицу. А почему про это не рассказать, чтобы другие люди понимали, что ваш сосед может быть таким, который, оказывается, приличный человек. Может быть, вы будете держать ухо востро. Это очень больное сознание. Если вы вдруг думаете, что я себя в чем-то обвиняю, то я еще раз всем скажу, что нет, я художник, мне это было интересно, я экранизирую историю своей страны.
Е. Афонина:
- Я хочу привести один пример… Йоко Оно после убийства Джона Леннона просила не называть имя его убийцы, чтобы прославлять его.
С. Андреасян:
- Но все знают. И фотографии знают.
Е. Афонина:
- Программа «Радиорубка» заканчивается. Я благодарю Сарика Андранесяна и Елену Драпеко.
С. Андреасян:
- Во-первых, произносите мою фамилию правильно.
Е. Афонина:
- Андреасяна, прошу прощения. И мнение нашей аудитории, что фильмы про маньяков – 83 % сказали – снимать не надо.