Сергей Лисовский: Нельзя бросать молодежь, с ней надо работать, надо ее поддерживать
- Доброе утро, дорогие радиослушатели! Вы на волнах радио «Комсомольская правда» и с вами в эфире программа «Репутация» и я, ее ведущий, Антон Назаров. Каждую субботу мы беседуем о репутации, об институте репутации в нашей стране, за рубежом, и мы очень рады, что вы проводите это зимнее утро вместе с нами. И в ближайшие несколько десятков минут мы будем разговаривать о репутации с нашим сегодняшним гостем, депутатом Государственной Думы, заместителем председателя комитета по защите конкуренции Государственной Думы Сергеем Лисовским. Сергей Федорович, доброе утро.
- Здравствуйте.
- Сергей Лисовский – это человек легендарный в нашей стране, когда-то начинал свою работу еще и службу в комсомольской организации, в молодежном движении еще Советского Союза. И я вот хотел, наверное, начать с этого сегодня. Потому что сегодня многие говорят тоже о важности молодежной политики, в том числе, о репутации молодого человека сегодня в стране. Вот каким образом, да, и многие, конечно, замечают, что хорошие примеры таких вот практик, что называется, сегодня многие возрождаются, в сегодняшней России из того, что было в нашем советском детстве. Сергей Федорович, вот какие-то такие вещи, которыми вы были сами свидетелем и что это может сегодня быть, насколько может это повторяться, насколько это сегодня актуально и насколько эффективно?
- Мое мнение, что комсомол был очень серьезной и очень нужной для страны организации. Причем, он был, эта организация она была нужна , во-первых, для того, чтобы научить активную молодежь управлению, подготовить к управляющим функциям. Второе – для того, чтобы организовать молодежь в нужном направлении, в нужном для государства и для общества. И третье – комсомол делал великие дела. Потому что комсомольские стройки это не название, это реальные были комсомольские стройки, реально были добровольцы, комсомольцы, которые ехали на эти все знаменитые ГЭС, которые, к сожалению, потом были приватизированы, БАМ и т.д. Вплоть до маленьких стройотрядов, которые помогали поднимать село. Я сам работал в стройотряде, мы занимались ремонтом сельхозтехники. Там у меня, видимо, зародился интерес к сельскому хозяйству тогда. Но я могу сказать, чем отличается комсомол от того, что происходит сейчас? Ну, понятно, что мы сейчас возрождаем, потому что я помню в 1999 году с администрацией президента пытался разговаривать и объяснять, что нельзя бросать молодежь, что с ней надо работать, надо поддерживать ее. Но на меня смотрели, как на ортодокса и единственное, что мне сказали, что рынок сформирует современную молодежь – первое. Второе – что воспитание это дело семьи. Ну и мы потеряли с вами в общем практически два поколения молодежи. И молодежь очень сильно от этого, я считаю, пострадала. И второе, чем отличается комсомол – у комсомола были реальные права. То есть, мы действительно были серьезной организацией с хорошей инфраструктурой, с собственностью и нам доверяли очень серьезные вопросы. Зачастую мы подменяли в ряде направлений работу партийных организаций. И доверие было серьезное, и ответственность была серьезная. Ну, если у вас получалось, то, соответственно, этого человека замечали. Вот, например, я считаю, что, потому что я всегда, как тебя вызывают в райком партии и говорят – ты должен сделать то-то, то-то и то-то. У тебя нет ничего, только телефонная книжка парторганизации района. И ты начинаешь разговаривать. Кто-то тебе дал машину, кто-то тебе дал людей, кто-то тебе дал, допустим, если тебе нужно какое-то мероприятие, провода и так далее и тому подобное. Но это, во-первых, учило организовываться, во-вторых, мы действительно очень сильно помогали партийной и советской, советским организациям, реализовывать те или иные задачи, которые ставило руководство страны. К сожалению, пока у наших молодежных организаций сегодня нет возможности. То есть, их как бы все любят, все поддерживают, но они на уровне таких детей, которым дают поиграть. Мы были очень серьезной организацией.
- Но это как раз вот про то, что тоже сейчас модно говорить про вовлечение, то есть, реальное вовлечение, получается, в...
- Ну, чтобы вовлекать, надо поручать, давать возможность и спрашивать. Тогда это будет вовлечение. А так это все похоже немножко на игру. Не немножко, а вообще это как игра воспринимается.
- Но, тем не менее, коммуникативные навыки – это тоже…
- Ролевые игры - это, конечно, хорошо, но это, конечно, не дает той подготовки, которую давал комсомол. Ну, например, вроде бы мелочь. У нас был Бауманский райком комсомола, район, где на учете стояли все партийные организации, все власти. Это ЦК КПСС, это МГК КПСС, это ЦК ВЛКСМИ, МГК ВЛКСМ, ну, понимаете, то есть, вся власть была в этом небольшом районе зарегистрирована. Я помню, к нам на партконференцию приезжал Леонид Ильич Брежнев. Понимаете уровень, да? Так вот, я отвечал за оформление сцены и отвечал за микрофоны, включение гимна – в общем, за звуковое проведение партконференции. У меня вообще ничего не было, то есть, кто-то мне дал, где-то я достал магнитофоны, где-то я достал кумач, где-то я достал фанеру, кто-то мне ее помог выпилить – ну, в общем, все было сделано. Это один человек, причем, денег тоже тебе никто не … Но когда ты умеешь это все организовать, все это сделать и у тебя получилось, и это заметили, это действительно тебя воспитывает. А вот если у тебя не получилось, то есть, я понимал, если остановится гимн, когда все наши партруководители встанут вместе с Леонидом Ильичом, со всеми, да, то я понимал, что это конец карьеры. Поэтому у меня стояло три магнитофона. Я двумя руками включал два и еще успевал потом третий подключить, ну, потому что маленькая задержка – не так страшно. И у меня была тройная система на микрофоны. То есть, я понимал, что объяснять, почему у кого-то отключился микрофон и почему-то заело пленку, а тогда вообще сложнее было – тогда пленки же были – тогда было бесполезно. То есть, ты либо сделал...
- Бабины, я бы даже сказал.
- Ты сделал или не сделал. А я был, например, на нескольких мероприятиях, где у руководителей нашей страны отключался микрофон и, самое главное, все спокойно сидели и смотрели – ждали, что кто-то должен прийти и чего-то сделать. Я понимал, что в мое время, ну, я бы лишился всего и еще руководители, которые взяли меня на работу, тоже, скорее всего, серьезно пострадали. Поэтому тогда микрофоны не отключались, пленку не зажевывало.
- Ну, просто ответственность была, наверное, на другом уровне.
- Ну, это правильно. Но могу сказать должное, что тебя замечали. То есть, все прекрасно знали и примерно через два года работы в комсомоле все знали, что, если Лисовскому поручили, это как самонаводящаяся ракета, то можно забыть. И это мне помогало. Потому что мне стали доверять и, главное, что мне стали помогать. Если я приходил и просил поддержки, все понимали, что это не просто так, это важно, нужно, и я всегда пытался потом тоже помочь людям, которые мне помогали.
- То есть, это вот как раз и есть то, о чем…
- Это репутация, да.
- Да, это и есть репутация.
- Но она зарабатывается просто тяжелейшим трудом. Но я не жалею. Этот труд он воспитал меня, он мне дал знания и дисциплину, потому что понятно, когда я после института пришел в комсомол, я был в общем-то еще, скажем так, ребенком. У меня было такое детское восприятие мира, потому что в общем надо отдать должное Советскому Союзу – нас достаточно серьезно защищали, и у нас, если не было там 20 сортов колбасы, но у нас было ощущение, что мы защищены, чувство такое реальное, мы защищены, о нас заботятся и мы не пропадем. Но тем не менее это все-таки такой инфантилизм был определенный студенческий, и комсомол буквально за год меня поправил. То есть, я понял, что шуток нет, есть ответственность, есть задачи, которые надо выполнить. Но потом мне это всю жизнь помогало и до сих пор помогает.
- То есть, вот этот весь опыт он по сути и лег в основу потом вашей продюсерской деятельности…
- Да. И главное, что еще комсомол давал это умение работать с документами. То есть, я помню, когда мне поручили первую справку подготовить, я отвечал за рабочие общежития, а у нас много рабочих общежитий было в Бауманском районе, причем, они были в ужасном состоянии, все в дореволюционных зданиях находились и т.д. Я мучился ну неделю, то есть, это для меня было прямо целая экспедиция. Через два года я их писал очень быстро и эти справки уходили без замечаний, и уходили дальше наверх. И вот умение читать нормативные документы, законы и постановления, учитывать их в отчетах – это вроде бы бюрократия, но это мы и без бюрократии же не можем, любое государство основано, да даже наша частная жизнь она тоже, мы все, скажем так, оплетены системой бюрократии. И вот это меня тоже очень многому научило, потому что без знания законов, правильного составления документов продвигаться в тех направлениях, которыми я занимался, просто невозможно. Поэтому я считаю, что комсомол, конечно, это была великая школа, но она была великой не только потому, что она была, а потому, что доверяли. Давали возможность себя проявить. Это очень важно.
- То есть, без доверия репутации нет?
- Конечно. Потому что, если ты знаешь, что тебе не доверяют, ты, наверное, и не будешь так много отдавать, и не будешь так добиваться результата, да. Поэтому я считаю, что молодежи надо доверять и поручать ей, но при этом очень жестко спрашивать.
- Но вот наступила новая эпоха уже, после Советского Союза – сначала перестройка, потом 90-е, вы создали один из первых продюсерских центров «ЛисС», он тогда гремел, это было потом и на телевидении, и в общем у истоков современного коммерческого телевизионного вещания, я думаю, тоже вы много сделали для этого. По крайней мере, мы, люди из 90-х, хорошо это помним. Вот насколько новая эпоха изменила представления о репутации вообще по сравнению с комсомольскими…
- Ну, «ЛисС» мы создали в 1986 году, это еще была не новая, а та эпоха.
- Ну, перестройка уже.
- Да. И как бы создавали мы ее с учетом того, что комсомол поручил. Тогда начали работать с молодежью более широко. Если, скажем, до перестроечного времени работа с молодежью это в основном была идеология, то потом поняли, что идеологию надо, наверное, проводить через отдых и развлечения, в том числе. Не только через это, понятно. Но совмещение идеологии и интересов молодежи, оно давало результаты. Поэтому вот на базе этого мы начали работать и у нас стало получаться, и да, мы к 1988 году более 50% концертов на крупных стадионах страны, Советского Союза, делал «ЛисС». Это была крупнейшая продюсерская фирма. Но опять же, мне помог комсомол. Потому что вот я иногда с друзьями делюсь и говорю – представляете, я за полгода в 1987 году сделал постановление Совмина СССР. Вот представьте, да, Совмина СССР. Молодой парень, один, без связей, один буквально. То есть, я получил согласование в Минтруда, в Минкультуре, уже не помню, там четыре министерства были основных, и потом добился постановления Совмина СССР. О чем было постановление? В свое время, в те времена, уже были волнения на Донбассе среди шахтеров. И тогда было постановление Совмина СССР о том, чтобы разрешить бригадный подряд. То есть, что часть выручки, которую зарабатывает бригада, передается на зарплатный фонд и бригада сама распределяет, как, ну, по труду. И это дало очень большой всплеск и шахтерскому движению, и производству, в общем, такая передовая. Так вот, я за полгода принял дополнительное постановление Совмина, что распространить это постановление о шахтерах Донбасса на концертные бригады. И тогда мы смогли действительно обеспечить достойную зарплату артистам и, самое главное, мы могли обеспечить материальную базу для создания оборудования – закупки оборудования, декораций и т.д. Потому что тогда это было все очень фондировано и практически все делали на руках. И потому что, когда мы начинали в 1986 году, я помню, делал первый концерт с Аллой Пугачевой, с участием Аллы Пугачевой, она получала 36 рублей за сольный концерт в «Олимпийском», на 18 тысяч зрителей. Понятно, да?
- Да.
- Музыканты, соответственно, первая ставка музыканта была 7.50 за концерт. А при этом музыкант должен был купить себе одежду, сам одеваться, купить себе инструмент, жить, репетировать, ну и так далее и тому подобное. И все вот на свою эту мизерную зарплату. Поэтому, конечно, были очень большие нарушения в концертной сфере и периодически администраторов сажали. Сажали их за так называемые левые концерты, левые билеты. Ну, потому что иначе никак не могли они обеспечивать…
- Ну, вот сейчас снимают сериалы, в том числе, Магомаев, там как раз про один такой эпизод идет речь.
- Да. И этих администраторов очень уважали и, когда им давали там 4-5 лет, они выходили года через 2, через 3, им опять все это покупали, то есть, такие были уважаемые люди. Так вот, опять же, комсомол меня научил никогда не нарушать закон и я решил сделать законно все, чтобы содержать концертную бригаду, покупать оборудование, декорации и т.д., чтобы это было по закону. И вот мы сделали это постановление. Через полгода, когда мы его сделали и начали работать, к нам пришло КРУ Минфина СССР, РСФСР и генеральная прокуратура РСФСР и сказали – ну, показывайте, где у вас тут мертвые души, левые концерты и т.д. Когда я им показал документы, там, кстати, был очень умный прокурор, я потом через 10 лет с ним встретился, он мне, кстати, помогал, когда я первый раз выбирался в Нижнем Новгороде, уже как адвокат он был. Но тогда он был действительно очень страшный человек, он вел очень громкие дела, старший следователь по особо важным делам. Он посмотрел документы и говорит – вам повезло. Полгода назад я за это бы вас посадил.
- А это то самое постановление?
- Да. Даже прокуратура и даже КРУ Минфина не знали об этом постановлении. И для них это было за гранью понимания, новое слово. Ну, просто, я говорю, мне это удалось. Во-первых, у меня был опыт комсомольской работы, опыт работы с документами и потом была репутация активного комсомольского лидера. И вот эти три вещи мне, одному парню… когда я вот сейчас рассказываю нашим чиновникам, депутатам, говорю – вот представьте, законопроект, парень пришел с улицы и за полгода сделал… хотя бы постановление правительства, я уж не говорю о законе. Они говорят – это невозможно. Это невозможно, к сожалению.
- Но зато это вот было реальное вовлечение.
- Это было реальное вовлечение, это было доверие и это была ответственность.
- В эфире программа «Репутация» и я, ее ведущий, Антон Назаров. У нас сегодня в гостях депутат Государственной Думы, заместитель председателя комитета по защите конкуренции Сергей Лисовский. И мы переходим к нашей традиционной рубрике о том, что произошло на минувшей неделе в мире репутации.
- В эфире радио «Комсомольская правда» и программа «Репутация», я, ее ведущий Антон Назаров. Сегодня у нас в гостях Сергей Лисовский, депутат Государственной Думы, заместитель председателя комитета по защите конкуренции. Сергей Федорович, вот все-таки о том, как пригодился комсомольский опыт в новые времена? Вот продюсерский центр, вот эти большие концерты, в том числе, действительно, те люди, которые сегодня стали легендами – там Виктор Цой, Алла Пугачева, многие другие, кого вы действительно возили и устраивали им такие совершенно невиданные до той поры в общем возможности. Потом это все стало частью нашей политической культуры, когда была акция знаменитая «Голосуй, или проиграешь», 1996 год, выборы президента по всей стране – те же самые концертные бригады, но время совершенно другое. Вот насколько это время действительно изменило понятие репутации, понятие вот доверие, сутевое доверие к людям, которые становятся лицами этого времени?
- Я бы четко хотел добавить еще, я иногда слышу интервью и мнение, особенно молодежи, ну или псевдоисториков, что комсомольцам удалось там выбраться, потому что очень многие, которые работали в комсомоле, они действительно стали лидерами политики, бизнеса в России, что это благодаря тому, что они, значит, золото партии, золото комсомола использовали и т.д. У меня не было золота партии и золота комсомола, у меня вообще не было никогда ничего приватизированного. И я могу сказать, что абсолютное большинство комсомольцев они ничего не взяли из комсомола, в смысле материального, кроме знания, силы, уверенности и вот этого комсомольского задора, который у нас действительно был и до сих пор остался..
- Ну, может быть, это самое ценное и есть?
- Это самое ценное и есть. Но просто я вижу другие интерпретации успеха комсомольца, и мне бы хотелось сказать, что это совершенно не так. Вот на моем примере, и я знаю многих комсомольцев, кто вышел из комсомола, ничего материального нам комсомол не дал. Нам дал силу, волю – это правда. А в отношении «Голосуй или проиграешь» - это тоже воля, это тоже стремление сделать для страны, и я могу сказать, что было время-то переломное, понятно, что сейчас мы уже по-новому на эпоху Ельцина смотрим, но тогда я могу сказать, что у нас действительно был стран возврата к старому. Ну, даже не то, что к старому, а к реакции, которая будет вот после, например, если разрушится ельцинский режим.
- То есть, в формате ГКЧП такого?
- Да. Потому что я могу сказать, я знал, дружил еще с советских времен с одним генералом КГБ, потом он стал политиком, достаточно в то время известным, и он был в Думе. И я помню, а я в Думе достаточно много работал, с выборами им помогал, и я как-то пришел к нему, он сидит в своем вот там угловые кабинеты знаменитые думские, значит, которые с видом на Красную площадь. Он зампредом был. И как-то мы разговорились, а он был не из партии правящей, был из другой, оппозиционной, и мы чего-то разговорились, и я высказал свое мнение, что вот очень многие предприниматели боятся возврата, потому что боятся репрессий и гонений. Он меня так подвел к окну, мы смотрим на Кремль, он говорит – Сереж, ты вообще не расстраивайся, в душе-то мы демократы, мы расстрельные списки будем публиковать. Причем, сказал так буднично и так спокойно, что я поверил, что так оно и будет. И то было, скажем так, той мелочью, как говорил Владимир Ильич Ленин, которая была для меня решающей. И я после этого понял – надо что-то делать, чтобы все-таки мы обошлись без расстрельных списков. И я пришел, мы разработали программу «Голосуй, или проиграешь», мы, конечно, взяли аналог, в свое время MTV делало похожую программу. Правда, она немного другая, но называлась похоже, и идея была та же – работа с молодежью на выборах. Это был один из первых опытов вообще такого вовлечения молодежи в президентские выборы в Америке. Потому что раньше как-то к молодежи, ну, с молодежью работали, но это не основной был контингент. А потом все поняли, что молодежь в общем стала активной и надо привлекать. Работать с ней, потом формировать вообще избирателей на будущие выборы и т.д. И я написал концепцию, и так как я всех практически знал в выборном штабе, я пришел и предложил вот концепцию. Это был сентябрь 1995 года. Ее посмотрел и сказали – ты знаешь, здорово, интересно. Мы тебе позвоним. Прошел сентябрь, октябрь, ноябрь, декабрь…
- А там уже Думу выбрали как раз новую.
- В общем, январь, я уже забыл про все это, занимаюсь своими делами. Как раз мы создавали с MTV канал Муз-ТВ, и у нас в мае должен был первый MTV Russia выпуск быть. И я полностью увлечен, плюс, у нас было «Премьер СВ», агентство, то есть, мне было чем заняться. И вдруг мне в конце января звонок. Я говорю – да. Это Таня Дьяченко. А я был так далек тогда, я даже не знал, что это дочка Бориса Ельцина. Я говорю – да. Вы знаете, я вот дочь Бориса Николаевича, мы тут нашли в папках, а тогда поменялся штаб и пришла вот эта команда Чубайса и т.д. А Сосковца убрали. Мы нашли в папках вашу заявку. Знаете, нам она очень интересна, давайте встретимся. Я говорю – ну, хорошо. Надо отдать должное, Таня Дьяченко меня не вызывала в Кремль, а приехала ко мне в офис, мы там посидели, поговорили, я понял, что она реально там… Я говорю – только у меня, знаете, какая просьба? Не надо мне рассказывать, что мне надо делать. Вы либо мне доверяете и я делаю… либо вы делаете сами. Потому что должно быть все очень просто – когда вы к врачу приходите, вы же не рассказываете, что ему делать, да. Вот то же самое и здесь. Она говорит – хорошо. Отдать должное, то есть, если мне утверждали план и концепцию, то меня уже никто не трогал. Я воплощал сам. Ну, отдать должное, мы сделали хорошую работу. Потому что - что параллельно происходило? Это уже был конец марта, когда мы начали активно работать, месяц у нас на развертывание ушел, остался там апрель, май… А у меня должны были быть в апреле окончательное подписание с MTV о создании канала MTV Russia. И тут мне мои партнеры будущие говорят – вы знаете, вы работаете с командой Ельцина. Я говорю – да, работаю. Ну, знаете, мы бы не хотели. Я говорю – а почему? А потому что, знаете, у нас есть в Америке правило – играть с победителем. А он – проигравший, у него рейтинг 3%. Это вот прямо передаю. Я говорю – ну, знаете, вот меня жизнь научила работать и добиваться результата. Возможно. Но мы не играем с проигравшими. И мы так и не создали MTV Russia. Но, кстати, это было здорово, я считаю. Потому что я просто сделал канал Муз-ТВ. Правда, меня поражает, почему на сайте Муз-ТВ не написано, кто его создал? Я считаю, это, вот опять же, если про репутацию, это немножко грязненько. Потому что отец и мать, они какие есть.
- И они одни.
- И они одни. И вторых быть не может. Вот. А у меня же все, у меня же куплены передатчики, я получил лицензию во многих городах страны. То есть, я должен в начале мая начать, то есть… а там определенное финансирование – ну, мы вкладывали и они должны были. Естественно, финансирования нет, материалов нет. Но мы все равно начали. И Муз-ТВ живет и здравствует, чему я очень рад. И рад, что мы без MTV его сделали. Ну, так при всем этом вот начинаем работать. 3%, никто не верит, и т.д. и т.п. Тем не менее, я считаю, мы большую работу сделали, очень хорошая у нас была команда, очень активная. Многие потом стали очень известными – тот же Юрий Грымов, он активно работал с нами, он тогда в «Премьер СВ» работал. Такой был знаменитый дизайнер Юрий Боксер, профессионалы его знают, к сожалению, он ушел из жизни, но, я считаю, что мне повезло, что я работал с ним. Да вообще очень многие, кто работал в программе, они потом стали не поэтому, а потому, что мы взяли лучших и они потом в своих областях достигли высокого результата. Поэтому, может быть, ну, наверное, и поэтому, в том числе, команда сработала и мы получили хороший результат.
- Сергей Лисовский, депутат Государственной Думы, в гостях у программы «Репутация». Не переключайтесь, мы вернемся в эфир через пару минут.
- В эфире программа «Репутация», и я – ее ведущий Антон Назаров. Напоминаю, что у нас сегодня в гостях Сергей Лисовский, депутат Государственной Думы, заместитель председателя комитета по защите конкуренции. Сергей Федорович, вот мы поговорили о «Голосуй, или проиграешь», вот потом результатом этого, одним из результатов такого, может быть, переосмысления или какой-то раскладывание для себя ответов на вопрос по полочкам, стала диссертация на журфаке МГУ по политической рекламе. Вот как, вы же еще и преподавательскую деятельность в определенном смысле какую-то ведете, да, и…
- Да, я очень люблю выступать перед студентами. Правда, сейчас немного в другом направлении. Я в университете по землеустройству, в Государственном университете по землеустройству, занимаюсь земельным правом. Я считаю, что тема очень интересная. Хотя многим она кажется скучной. Но когда ты глубоко вникаешь в какую-то проблему, она действительно очень творческая, интересная, особенно для России, при наших огромных земельных угодьях. И, к сожалению, неорганизованности этой земли. Потому что переход от государственной собственности в частную он быстрым не бывает. И очень много проблем. Поэтому…
А по диссертации, ну, тут, знаете, совокупность мотиваций. Ну, во-первых, папа, когда я начал заниматься комсомолом и ушел в концертную деятельность, он, в общем, сказал, что все, сын пропал, потому что у меня папа известный физик. Я закончил физматшколу, закончил с отличием Энергетический институт, факультет радиофизики. Получал стипендию Кржижановского повышенную, там суперповышенную, 80… 75 рублей у меня была стипендия, по тем временам это очень… То есть я шел конкретно на ученого и по папиным стопам. Но так сложилось, что ушел в комсомол. И дальше. Так вот, папа считал, что все, сын пропал.
И как бы дань вот этому семейному, семейной традиции, ну, надо хотя бы кандидатскую сделать для отца. Плюс, действительно, вот этот новый опыт, который мы приобрели, понятно, что мы использовали и старый опыт, ну, имеется в виду зарубежный опыт. Мы, кстати, первые, кто издал книгу Жака Сегела по политической рекламе. И мы очень много… потому что у нас было крупнейшее рекламное агентство, мы работали с крупнейшими рекламными агентствами, а они занимались политической рекламой. То есть у нас много было где поучиться.
- Я помню, Сегела на журфак приезжал.
- Да, это как раз вот все наша работа.
- Да.
- Вот. поэтому захотелось оставить потомкам информацию, которой обладаю, и опыт. Кстати, мне потом лет десять журналисты говорили спасибо многие многих институтов по стране, что они использовали мою диссертацию, я еще книгу написал, и эту книга у них, по ней, книге, даже, как говорят, преподавали. Мне очень приятно, я помню, в Ростов приехал, говорят: а мы знаем вас. А так как это мне сказали две очень очаровательные девушки, мне было вдвойне приятно это услышат. Вот. И диссертация.
Ну, и плюс потом уже ведь в 90-е годы вообще престиж, в хорошем смысле престиж научной работы, кандидатской он вообще исчез. То есть считалось, многие вообще говорили: а зачем нам образование, мы можем деньги и без образования получать. А вот там мучиться пять лет, чтобы потом получать копейки, это нет смысла. Это правда так говорили. И, кстати, так было, к сожалению. И даже когда брали на работу в госструктуры, никто не учитывал образование. Либо брали, как там ПТУ. Я не против профтехобразования, но все-таки для каждого статуса и чина нужно иметь определенное образование. И, к сожалению, этого не было. У нас, кстати, и до сих пор, я считаю, в общем, не особо смотрят на образования. Но хотя бы видимость есть, что смотрят.
Ну, и для того, чтобы свой статус в чиновничьей среде определить, нужна была еще кандидатская. То есть вот совокупность мотиваций: личная, общая и такая гражданская позиция, - вот привела к этому. Я, опять же, не жалею, потому что времени ушло много, тоже мне говорили: зачем тебе это нужно? Но это все как бы, вот эти вот собственные медали, которые у меня в душе, я считаю, что это мои достижения.
- Ну, и это было как раз на рубеже веков, уже сейчас можно так сказать.
- Да, 1999 год. Ну, а потом, конечно, пришла другая политическая система.
- Вот да, началась другая эпоха, и вы занялись птицеводством.
- А птицеводством, опять же, здесь совокупность факторов. Во-первых, я в свое время говорил, в стройотряде занимался ремонтом сельхозтехники. И лето прожил прям вот на токах, полях. Потому что в основном технику чинили прямо на поле, потому что во время уборочной или каких-то работ там времени куда-то технику отвозить не было. Но это как бы такая, по Фрейду.
Вторая история – это то, что… так как я занимался рекламой и телевидением, и, в общем, не сошелся характером с Березовским, который владел Первым каналом, и с Гусинским, который владел НТВ, то есть, в общем, мне на телевидении было уже делать нечего. А у меня была прекрасная команда, был опыт, были знания, были связи. Потому что мы же много лет были основными поставщиками фильмов, программ западных на наши телевизионные каналы достаточно многие. Поэтому у меня были очень серьезные связи с журналистами, производителями за рубежом .А они, естественно, знали всех промышленников. Ну, и был опыт, что такое пункт рейтинга, что такое рынок, и так далее. Это тоже пришло из телевидения, потому что раньше это было все очень внешне, скажем так.
И мы сделали анализ рынка и поняли, что у нас совершенно недооценено сельское хозяйство. Тогда, в 1999 году, мы производили около 700 тысяч тонн мяса птицы. Чтобы вы понимали, сегодня мы производим более 5 млн. тонн. Понимаете разницу. Производили 700 тысяч тонн и 1,5 млн. завозили пресловутых «ножек Буша». Понимаете, да? То есть две третьих завозили из-за рубежа. При том, что в 89-м у нас было реально развитое птицеводство, и мы полностью себя обеспечивали мясом птицы и еще кормили очень многие страны.
И вот мы посчитали, что этот рынок он очень перспективный, он очень технологичен. И плюс так получилось, что один из моих прежних партнеров по рекламе во Франции он был совладельцем компании «Дюк» - третьим производителем мяса птицы во Франции. Ну, естественно, я позвонил ему, говорю: слушай, я хочу. Он так удивился, потому что он был просто владельцем, она ему по наследству досталась, значит, и он, в общем, туда не ездил.
- Такой спящий акционер.
- Да. Я говорю: ну, давай съездим. Он сам удивился, поехал вместе со мной. Мы все объездили. Реально было очень мощнейшее производство. Отдать им должное, они нас обучили, дали технологии, помогли сделать проект. И мы должны были уже вместе с ними создавать совместное… мы хотели создать российско-французскую компанию по производству. И у нас была даже презентация, вот ВДНХ, вы не представляете, в каком в конце 90-х состоянии была ВДНХ. Это был просто такой Шанхай…
- Рынок.
- Рынок вещевой, прям ну ужас был какой-то. Вот мы все-таки причесали в институт… Что значит, комсомольское воспитание. Мы причесали павильон «Птицеводство» и там сделали презентацию компании «Моссельпром». И буквально через три месяца у моего товарища произошло банкротство одной из его фирм. И он потерял интерес к птицеводству и к России. И прислал мне вежливое письмо, что, ты знаешь, Сергей, мы очень рады, что вот мы вместе, но мы, наверное, подождем, давай года через два вернемся к этой теме. А как я? У меня, извините, презентация прошла, я же пиарщик. Я набрал людей, я выкупил землю, я уже договорился с тремя областями о создании птицеводческих комплексов. То есть я не могу назад. И опять, как с MTV, я сказал: я буду делать один. Хотя это, опять же, они же должны были частично тоже финансирование дать.
Отдать должное, они дали технологию. То есть они не стали забирать проект, они даже мне на год дали трех специалистов, которые у нас год работали и помогали нам. И в результате мы построили, действительно, мы быстро, за два года построили в то время самый передовой птицеводческих комплекс. И уже через два с половиной года мы получили первого цыпленка. Ну и, соответственно, первое мясо птицы.
- Ну, и название «Моссельпром» здесь тоже не случайно, я думаю, появилось?
- Конечно. Это моя любовь к рекламе, особенно к рекламе…
- «Нигде кроме, как в «Моссельпроме».
- Да. Ну, во-первых, это прекрасный слоган. Во-вторых, это Маяковский. В-третьих, я очень люблю этот период российского рекламного искусства. Это конец 20-х – начало 30-х, когда, действительно, свобода, когда школа, великая школа рисовальщиков еще царских времен, она перешла в…
- Новую эпоху.
- В советскую, да, рекламную индустрию. И это были феноменальные плакаты. Сейчас, кстати, эти плакаты, если в… оригиналы, они во всем мире стоят очень больших денег. Они действительно признаются как… прекрасными образцами рекламного искусства, великими образцами. Ну и в совокупности это все, «Моссельпром» мы посчитали самая… Ну, и плюс у нас получилось так, что первый комплекс мы открывали в Московской области, то есть как бы все вот так сложилось. И название, действительно, сработало. И многие даже говорили: да-да, мы это помним название, да. Хотя компании было год, два. Но все уже говорили: да-да, мы помним. Мы тут еще сели, скажем так, на раскрученный бренд.
- Опять же, репутация.
- Да, это репутация.
- Бренда.
- Бренда, да, да, да.
- Из советских времен. Ну, а потом вы уже компанию, вы тоже неплохо продали, да, насколько я понимаю.
- Да, мы вышли из компании. Ну, потому что я уже занялся политикой. Плюс заниматься было запрещено членам Совета Федерации. Но когда я уходил, компания уже производила по тем временам это реально очень большие, то есть 700 тысяч тонн мяса птицы. Это 14 тысяч тон мяса свинины, 35 тысяч гектар было в собственности. Мы очень активно занимались растениеводством. Мы, кстати, одни из первых, кто начал выращивать сою. Опять же, что такое Советский Союз? Это великая страна. У нас получилось так, птицеводство все подсадили на соевый шрот. Соевый шрот – это в основном Америка. А когда я стал спрашивать технологов: а вы что, не можете без соевого шрота? Как в Советском Союзе, там же не было соевого шрота? Да, не было, но у нас все программы – все из Америки. Что сделали американцы? Вывезли тех перспективных работников птицеводства российского, да, и бесплатно, те с удовольствием поехали в Америку, там отдохнули. И они им дали эти программы, внедрили всю эту технологию через персонал, очень хитро. Стоило две копейки, мощнейшее проникновение и навязывание собственного продукта. Прям вот, ну, учебники надо. Мы, к сожалению, пока это не используем.
- Ну, так вот. И я все-таки, опять же, понимаю, что комсомол, значит, пробьем всегда. Я, кстати, очень люблю Павку Корчагина, считаю, что это реальный герой, которым надо гордиться, и молодежь надо воспитывать на таких примерах. Говорю: надо нам выращивать собственную сою. Мне говорят: невозможно. Подняли документы, нашли, оказывается, у нас в Орловской губернии тоже были земельные участки, там был Институт Нечерноземья, который занимался бобовыми, в том числе районированной соей для Советского Союза. Мы нашли еще специалистов, получили, нашли семена, взяли технологии. И мы уже через два года выращивали собственную сою. И сейчас, кстати, ее все активно выращивают, все говорят: как здорово. Но тогда это вот занимались только мы, то есть частные компании. Минсельхозу тогда, к сожалению, до этого не было дела, потому что действительно была очень сложная ситуация, была очень низкая поддержка села. И вообще к селу относились, ну, с пренебрежением. Ну, о чем говорить, по-моему, в 2007 году в Послании президента не было ни слова о сельском хозяйстве. Если учесть, что в Послании президента последних лет около четверти – о селе, то в 2007-м не было ни слова. Вот, но, тем не менее, мы выстояли и победили.
- Ну, а как политика-то случилась? То есть это уже…
- А политика, опять же, это все совокупность мотиваций. Я, когда… 2002 год, мы стали активно вступать в ВТО. Так как я физик и математик по образованию, и вот этот системный подход, плюс комсомолец, я не верю на слово и люблю все посмотреть и посчитать. Я поднял документы, посмотрел прессу западную и понял, что ВТО – это глобальный обман, это колонизация, экономическая колонизация развивающихся стран, - мы, к сожалению, в той или иной мере развивающаяся страна,- со стороны западных экономик. Я активно стал бороться против. Но меня мало кто слушал. Но, тем не менее, меня все-таки включили в состав делегации по селу России по переговорам о вступлении в ВТО. Поехали мы в Женеву. Я понял, что нас там вообще…
Переговоры, чтобы вы понимали, … мы говорим: понимаете, мы не можем сократить поддержку села, вот мы сейчас будем над этим работать. Они говорят: нет, вот вы обязаны. Вот у нас же нет такой поддержки. Я говорю: извините, мы северная страна. У вас фундамент, я видел, вы практически его не делаете, у вас чуть ли не на землю кладете стены, ставите, да, там маленькая подложка и немножко бетона.
- И достаточно.
- Да. Говорю, а мы на два метра должны закопать, потому что у нас промерзает. Плюс мы все коммуникации должны спрятать, плюс, говорю, у нас снеговая нагрузка, у нас… У вас крыша чуть ли не тент натянутый буквально там, брезент, говорю, а нам-то надо стропила мощнейшие, еще и утеплять. Плюс нам надо отапливать. У нас птичники отапливаются 9 месяцев в году практически. Говорю, понятно, что у нас себестоимость не может такая, как быть у вас. Поэтому нам, чтобы хотя бы честно с вами конкурировать, нам должны… Нет.И, в общем, и заканчивается примерно так. То есть мы можем четыре часа разговаривать, так же… ну, по всем направлениям. А потом говорят: слушайте, мы же знаем, что вам дано указание вступить в ВТО. Поэтому вступать будете так, как мы вам скажем. Вот прям так было сказано.
Мы стали бороться, я стал выступать, и так далее. Знаете, чем закончилось? Следующая делегация, через три месяца, надо ехать. Я собираюсь, все. Мне не дают визу в Швейцарию. Хотя до этого у меня мама болела, я ее возил часто в клинику, два раза в году возил в клинику. И давали мне, причем знали, что я вожу маму там, ну, то есть меня знали там, я даже сам туда не ездил, мой секретарь привозил паспорт, ставили там, тогда были трехмесячные визы. Тут не дают. Я написал письмо послу. Говорю: вы знаете что, мне нужно, во-первых, маму возить, во-вторых, я вот внесен в состав делегации, вот был на переговорах. Отдать должное, позвонили, говорят: подъезжайте. Приезжаю. Только заходите не с главного крыльца, а сбоку меня пустили. Консульское управление. Встречает меня человек, представляется. Очень вежливо. Говорит: Сергей Федорович, у нас к вам проблем… претензий нет никаких. Но вы с американцами договоритесь. То есть американцы мне закрыли швейцарскую визу, чтобы я не мог ездить на переговоры. Нормально? 2002 год.
- Это к вопросу о суверенитете.
-Да. И, когда я ушел из этой делегации, прошло где-то пять месяцев, и мне потом стали опять ставить визу. Вот вам.
- То есть Совет Федерации случился как…
- А Совет Федерации, я закончу, и мер поддержки никаких не было. И, когда я приходил к чиновникам, многих я знал еще там с 90-х, и объяснял, говорю: понимаете. Они говорят: вы не умеете работать. Вот почему они могут… Ну поймите, в Европе птицеводам компенсируют 65% себестоимости. Вот вам… вот это все написано официально. То есть, если тогда стоил, допустим, 1 евро себестоимость килограмма мяса, мяса птицы, 65 евроцентов им отдают. Поэтому, понятно, они могут цену ниже выставить, чем мы. А нам-то никто ничего не дает. Плюс у нас издержки гораздо выше. Ну, потому что у нас климатические условия. Плюс у нас, опять же, очень много валютной составляющей производства. Но никто не понимал.
И как-то я сидел тоже с одним товарищем, он говорит: чего ты ждешь? Иди в Совет Федерации и пробивай, делай законы, чтобы побеждать. А так, говорит, как? У них же это все на уровне законов. И хорошо я знал Богомолова, это был очень известный губернатор Курганской области. Я говорю: слушай, я вот у вас, у нас там Курган – сельскохозяйственная область, я буду защищать село, помоги мне это. И вот он, значит, Дума курганская приняла решение, делегировала меня в Совет Федерации. Тогда такой был механизм. И через три года мы сделали закон о, конечно, не только я, там Алексей Васильевич Гордеев был основной, нам повезло, что он стал тогда министром сельского хозяйства. Но мы сделали много, вот именно наша команда, не я один только пришел тогда и в Думу, и Совет. Закон о защите… о развитии сельского хозяйства, который является сейчас базовым, прям глобальным законом. А в девятом году вместе с Ириной Яровой сделали закон о регулировании торговой деятельности, который тоже является базовый, тяжелейший был закон. Сейчас он прям реально базовый, на который все опираются. То есть я свою задачу, опять же, как комсомолец, выполнил.
- Будем считать этот эфир признанием в любви к комсомолу.
- Это не в любви к комсомолу. Это, скажем так, это благодарность и системе, и комсомолу.
- А Государственная Дума, вот как она, обычно многие депутаты Государственной Думы потом могут становиться, часто такое бывает, сенаторами. У вас все это наоборот произошло. Вот как получилась Государственная Дума и комитет по защите конкуренции?
- Ну, я могу сказать, что не обязательно из Государственной в сенаторы. У меня много коллег, которые были сенаторами, работали там, сейчас они в Государственной Думе. Это все российский парламент. Если ты хочешь заниматься законами и защищать интересы, допустим, отрасли, то ты, тебе не важно, ты в Совете Федерации или в Думе. Ты в парламенте, соответственно, ты можешь выступать с законодательными инициативами.
А с защитой конкуренции, у нас беда в том, что многие чиновники, особенно молодого поколения, там старше меня, младше меня, они считают себя передовыми либеральными, умными экономистами, но они совершенно не понимают, что такое экономика. И самое главное, не понимают, как страшны монополии. У них отношение к монополиям как в Советском Союзе. Но тогда в Советском Союзе было государственное регулирование цен. Тогда на лопатке пластиковой детской писали: рубль двадцать. Было выбито. И эта лопатка продавалась десять лет, с ценой рубль двадцать.
- Пять копеек стоило метро в Москве.
- Понятно, тогда выбивали цену. То есть тогда монополизм не диктовал цену. Цену диктовало государство. А сейчас монополисты диктуют цену, не государство. А привычка захватить монополию и потом доить всю страну, к сожалению, осталась. И передалось, кстати, молодому поколению, к сожалению. И вот это пренебрежение и, скажем так, простое отношение к монополистам оно уничтожает нашу экономику. И, кстати, на селе происходит эта тенденция. Я… для меня это стало очень серьезным фактом, почему я перешел в комитет, потому что ушли иностранцы, они, конечно, были плохие, но они все-таки какую-то конкуренцию создавали. Сейчас остались наши российские производители. Мы им помогаем, слава богу, но они захватывают монопольно рынок.
Ну, например, у нас есть определенные добавки кормовые, да, к кормам. Использует все животноводство. Ушли западники, мы примерно там 40% производили в России, 60 закупали. Сейчас там более 65 в России, там часть закупаем в других странах. Но как только монопольно одна компания стала производить, цена выросла в три раза за полтора года. Полиэтилен, вроде бы гранулированный полиэтилен, но это вся упаковка, все продовольствие – везде. А у нас цена упаковки во многих продуктах очень высокая. Плюс это много изделий из пластмассы. Как «Сибур» скупил все заводы в 19-м году, у нас гранулированный полиэтилен вырос в цене за два года в три раза. И так во всем.
У нас сейчас происходит захват, монополизация рынка экспорта зерна. Это еще более страшно. У нас раньше цену на зерно формировал Интервенционный фонд, то есть государство. сейчас у нас уже цену начали формировать трейдеры. И то есть они зарабатывают хорошо, крестьянин – все меньше, и меньше, и меньше. И так очень многие сектора сельского хозяйства монополизируются. С этим надо бороться. Потому что иначе то, что мы возродили, это может, к сожалению, начать затухать.
- В эфире программа «Репутация» на радио "Комсомольская правда". Я – ее ведущий Антон Назаров. И мы говорим с Сергеем Лисовским, депутатом Государственной Думы, заместителем председателя комитета по защите конкуренции. А говорим мы о репутации, естественно. Не переключайтесь. Через пару минут мы вернемся в эфир. 23:48
На волнах радио "Комсомольская правда" программа «Репутация» и я – ее ведущий Антон Назаров. А сегодня у нас в эфире Сергей Лисовский, депутат Государственной Думы, зампред комитета по защите конкуренции.
Сергей Федорович, ну, вот у нас весь разговор был о том, насколько комсомол формирует репутацию, как пригождаются эти навыки в реальной жизни – и в политике, и в бизнесе, и так далее. Вот если немного резюмировать вот весь этот наш разговор с точки зрения того, а что в вашем понимании есть сегодня репутация, важна она, и насколько она важна именно в сегодняшней…
- Вы знаете, репутация она всегда важна. Потому что… я общаюсь со многими людьми, и с людьми, которые там занимают высокие посты, и они со мной общаются и прислушиваются к моему мнению. И я понимаю, что это благодаря тому, что вот за те годы, которые я прожил, я сделал очень многое. И я им благодарен, что они это ценят. Не все, правда, ценят, но большинство с уважением относятся к тем делам, которые я совершил. А репутация, знаете, я никогда специально на репутацию не работал. Я просто ее зарабатывал. А заработать репутацию, настоящую, можно только честным трудом. И самое главное – не обманывать людей.
Вот чем отличаются, например, прежние политики европейские, да, от нынешних? У прежних политиков было правило: никогда не обманывать своего избирателя. Они могли что-то не сказать, они могли. Скажем так, сказать часть правды. Но они никогда впрямую не обманывали. А сейчас это уже стало правилом. То есть о правде вообще никто не вспоминает.
- Ну, сейчас говорят, что эпоха постправды.
- Сейчас я не знаю, как ее назвать, но я просто вижу, что делают европейские политики, такого термина как «правда» там не существует. Кстати, я очень был поражен этому. Я же пять лет отработал в Совете Европы как от России. И я думал, что я приду в Европарламент, и меня там многому научат. Но я пришел, и, когда я увидел уровень депутатов Европарламента, а я проработал там, по-моему, с десятого по пятнадцатый год, я был поражен. То есть уровень нашего депутатского корпуса он просто порядками выше. И. скажем так, выдержка, если говорить как вино, да, наших депутатов, их история и их дела, которые за ними стоят, они просто по сравнению с европейскими они на огромной высоте. Потому что там совершенно непонятные люди, малообразованные, реально малообразованные. И которых интересует только одно – максимально сидеть?? в Европарламенте и что скажут американцы. Причем это вот, это было настолько явно, что для нас это было очень удивительно.
- Ну, и традиционный вопрос. Мы стараемся давать нашим радиослушателям советы относительно того, как формировать свою репутацию, не подмочить ее и, наоборот, поднять на новый уровень. Какого… какие могут быть советы в этом отношения от Сергея Лисовского?
- Знаете, есть пословица «честным трудом не заработаешь палат каменных», она, скажем так, в чем-то она… это правда. Но в то же… я считаю, что честный труд он всегда будет оценен. Степень оценки, конечно, разная. Но, тем не менее, только, ну, нормальный человек может только честным трудом заработать репутацию. Ну, и то, что я сказал, никогда нельзя обманывать людей.
- То есть это самое главное?
- Это главное.
- Сергей Лисовский в программе «Репутация» на радио "Комсомольская правда". Помните, никто не имеет права посягать на вашу честь, достоинство и репутацию. Но и вы должны отвечать тем же. Встретимся с вами ровно через неделю в эфире радио "Комсомольская правда" в 11 утра в субботу. Спасибо большое, до новых встреч.
