Антон Беляков: В основе хорошей репутации - ценности, создаваемые человеком

- Доброе утро, уважаемые радиослушатели, в эфире программа «Репутация» и я, ее ведущий Антон Назаров. Мы говорим об институте репутации, о том, как он формируется в нашей стране и в мире, а так же о знаниях, умениях и навыках, которые пригодятся каждому. И сегодня у нас в гостях председатель попечительского совета проекта «Заступник» Антон Владимирович Беляков. Доброе утро, Антон Владимирович.

- Доброе утро, Антон, и я, разумеется, приветствую уважаемых радиослушателей.

- Но сначала наша традиционная рубрика о том, что произошло на минувшей неделе в мире репутации.

- В эфире программа «Репутация» и я, ее ведущий Антон Назаров. Напоминаю, что сегодня у нас в гостях председатель попечительского совета проекта «Заступник» Антон Беляков. Антон Владимирович, ну, вам в общем не первый раз, наверное, заниматься такими большими общественными проектами, которые формируют репутацию различных явлений, людей, каких-то сервисов полезных для массовой аудитории, да. Вы когда-то работали и успели поработать и в Государственной Думе, и в Совете Федераций, и много чем запомнились, скажем так, в этом отношении. То есть, в этом смысле репутация у вас тоже богатая, наверное, поэтому мы вас и позвали сегодня в эфир. Но давайте вначале о том, а как случилось изначально, почему вы вообще решили стать депутатом, сенатором? Было ли это вот как-то изначально спроектировано, спрогнозировано или это какой-то волею случая произошло?

- Ох, Антон, спасибо, конечно, за вопрос – подфартило так подфартило. Я, если честно, никогда об этом так глубоко и не задумывался, не формулировал для себя. Но, если честно, наверное, в этом была значительная доля такого энтузиазма, значительная доля каких-то надежд, может быть, которые хотелось очень реализовать. Я в этом смысле оптимист. Я даже помню момент, если честно, я детский врач по образованию и я помню, как мы с коллегами как-то вечером шли с работы очень поздно – куча пациентов была – усталые и что-то вот зашел разговор о проблемах здравоохранения и я говорю - слушайте, друзья, надо что-то менять, надо с законодательной властью что ли как-то там начинать сотрудничать. И мои коллеги, с которыми мы вместе заканчивали университет, я закончил 2-й Московский университет медицинский, говорят – ну вот и иди. И удивительным образом вот в ту секунду действительно появилась какая-то абсолютно, может быть, наивная идея, которая удивительным образом вдруг реализовалась через какое-то количество лет. Действительно, я отработал два созыва в нижней палате, потом работал в Совете Федераций. Не жалею ни об одном своем решении. Это, кстати, очень важно. Я вот сейчас часто общаюсь с моими коллегами, действующими парламентариями и теми, кто сменил направление своей деятельности, и вот многие мои коллеги жалуются, сетуют на то, что есть вещи, о которых они жалеют. А я не жалею ни об одном своем решении, ни об одном своем, как говорят, нажатии на кнопку. Считаю, что я был абсолютно честен перед собой и перед моими избирателями, и мне в этом смысле очень комфортно. И продолжая сейчас те вещи, которыми я занимался и как доктор, и как человек, который влиял на законодательную работу в нашей стране вот по вопросам, связанным, в том числе, с безопасностью, со здоровьем, с детством, собственно, эту деятельность я и не смог покинуть, не смог с ней расстаться и, видимо, не расстанусь никогда, как у нас шутят медики, значит, ты с медициной связан будешь всегда и до последнего момента, даже уже когда сам никому помогать не сможешь, но все равно ты остаешься доктором.

- При этом вы изначально, то есть, и баллотировались в Госдуму, и в Совете Федераций вы были от своей родной Владимирской области.

- Совершенно верно.

- И именно там вы баллотировались даже на пост мэра города Владимира – был такой эпизод в вашей биографии. То есть, все-таки такой общественный зуд в хорошем смысле у вас издавна.

- Ну, повторюсь еще раз, Антон, видите, я… ну, хочется быть честным и, надеюсь, что вы меня в этом смысле поймете – я не карьерист, не был карьеристом. Я искренне считал, что есть вещи, которые можно сделать лучше, и я, кстати, продолжаю так считать. Что можно многое исправить, многое улучшить и, когда я видел, что вот здесь сейчас нужно вот это сделать, вот это, вот это и будет всем здорово, я за это с охотой брался. И продолжаю это делать.

- Ну, на самом деле, тут у вас даже те законопроекты, которые, в том числе, были приняты в рамках вашей работы в Государственной Думе, которые вы инициировали, они тоже в некотором смысле связаны с медициной.

- Да не в некотором смысле. У меня есть много вещей. За которые я вот прямо, знаете, как я тоже иногда шучу, вот буду сидеть под пледом в кресле-качалке и вот прямо будет чего вспомнить. Я помню, как мы начинали антиалкогольную кампанию и была амбициозная и многие считали ее популистской задача понизить потребление алкоголя в стране с 17 литров на душу населения чистого метанола до каких-то поменьше причин, и я помню свои законодательные инициативы – как раз мы тогда целый комплекс разрабатывали. И нынешний Владыка Тихон тогда очень поддержал нашу работу, и в итоге мы запретили рекламу пива – вот эти все там «Кто пойдет за «Клинским»?», нам удалось убрать торговлю алкоголем вблизи детских учреждений образовательных и оздоровительных. Мы из лотков и палаток убрали крепкий алкоголь. Огромная была работа проведена. И так много, то же самое касалось курения, безопасности детей, то же самое касалось вопросов охраны детства. Вот я в своей медицинской тематике, а я педиатр по образованию, я примерно в этой сфере и работал долгие годы, и я уже не помню, но я в какой-то момент помню, что парламент выводил рейтинги, не знаю, может быть, кто-то сейчас уже и побил мой рекорд, но у меня там чуть более 150 законопроектов было написано и в какой-то момент это был прямо вот лучший рекорд парламента. Может быть, кстати, он и не побит – просто не проверил. Да, я такой был прямо плодовитый, работящий конгрессмен. Повторюсь еще раз – я рад, что этот этап в моей жизни был эффективным и многое удалось сделать. Вот слава богу, многое удалось сделать.

- Но вот, в частности, в 2009 году вы внесли законопроект, который предусматривал применение процедуры химической кастрации для педофилов. Вот это предложение тогда поддержал президент Дмитрий Анатольевич Медведев и в 2012 году были приняты поправки в Уголовный кодекс, который включает в себя положение об этой химической кастрации. Вот это как-то такая наболевшая проблема, с которой к вам обращались избиратели, или это чуткое внутреннее глубокое знание ситуации?

- Вспомнил сейчас этот момент, Антон. Смеялись все вот когда эта тема возникла. Средства массовой информации разделились на две группы. Одни журналисты говорили – Антон Владимирович, слушайте, ну, какие педофилы, ну вы что, серьезно, у нас тут кто-то детей насилует в стране? А уж химическая кастрация – это что вообще такое? Каким-то экзотическим способом, с помощью химии вы там что-то, что вы хотите, как это будет? Ну, это такой был неглубокий просто взгляд, действительно, который вызвал иронию у многих. А вторая часть просто об этом не хотела говорить. Вот тот далекий год, который вы вспомнили, Антон, сейчас в это трудно поверить, но слово «педофилия» в словаре отсутствовало тогда. То есть, возможно, в научной литературе – да, но вот чтобы остановить на улице человека и спросить – ты знаешь, что это такое? – подавляющее большинство сказали бы «нет». В далеком 2005 году, когда я стал заниматься проблемой сексуальных преступлений против несовершеннолетних, никто не верил в существование вообще такой проблемы. То есть, сама попытка поднять вопрос казалась каким-то извращенным разумом того, кто об этом спрашивает. Поверить в то, что в нашей стране есть какие-то негодяи, которые могут изнасиловать ребенка, люди были не готовы. Слова не было такого.

- Наверное, просто поверить не могли в том, что они есть.

- МВД, Росстат не вел статистики. Ее не было, она была засекречена, как потом оказалось, с советских времен – считалось, что в нашем советском отечестве такого зла быть не может, потому что не может быть. И это были ДСПшные материалы, они следы сексуальных преступлений против детей скрывались в общей статистике сексуальных преступлений и данных этих не было. И когда в 2005 году я это вдруг слово, сейчас в это трудно поверить, но впервые оно вот появилось в повестке истэблишмента. Повторяю, было две группы. Одна отказывалась верить, вторая смеялась. Потом, вот за последующие лет 5-10, тема возникла, тема поднялась, мы потратили огромное количество усилий для того, чтобы она появилась в средствах массовой информации. И то, что считалось зашкваром – вот рассказать о том, что какой-то негодяй напал на 9-летнюю девочку – вдруг стало почти ежедневной нашей реальностью. Появилась другое слово – педоистерия. И оно обосновано. Потому что действительно, осознав масштаб проблемы, возникли и фобии родительские, возникли попытки и спекулировать на этой теме. Но, во всяком случае, тема была поднята. Я очень жалею, что механизмы профилактики, в том числе, химической кастрации той самой, о которой вы говорите, они не заработали. Несмотря на то, что Дмитрий Анатольевич действительно поддержал законопроект и даже мы его провели и приняли тогда, реально случаев применения мер принудительного характера в отношении несовершеннолетних в нашей стране нет. Просто не работает закон. И сама по себе-то процедура химической кастрации она гуманна, но это все выдумка западных либералов. То есть, в чем суть химической кастрации? В том, что у преступника, которому поставлен диагноз – вот он не просто совершил сексуальное преступление в отношении несовершеннолетнего, а ему поставлен диагноз «девиантное поведение и расстройство сексуального предпочтения». То есть, у него есть психиатрическое отклонение и его инстинкт размножения, который в норме у всех существует, направлен не на взрослого представителя противоположного пола, а на ребенка. И вот поскольку это, я подчеркну, один из основных инстинктов, вот такого рода пациент психиатрический он не может справиться с соблазном. Его можно после того, как он совершил сексуальное преступление, посадить на 5 лет, на 7, на 10, на 15. К счастью, вот еще одна законодательная инициатива моя – о том, что прекратить УДО позорное у таких преступников, не выпускать их досрочно за хорошее поведение – вот это тоже наша инициатива, которую нам удалось провести. Но дело-то в другом. Что сколько бы он ни отсидел, если у него вот таким образом основной инстинкт направлен на ребенка, как правило, в течение первого же года нахождения на свободе он совершает подобное преступление. Это и наша, института Сербского, статистика, и американская статистика, и немецкая статистика. 97-98% вот таких преступников они рецидивисты. И задача-то была не в том, чтобы химическую кастрацию провести – в Чехии, например, несмотря на то, что правозащитники по всему миру их критикуют, они не согласились ни на какую химическую кастрацию. В чем суть химической кастрации? В том, что а вдруг суд ошибся, вдруг он не насиловал ребенка? Ему же тогда нужно через 15-20 лет или там когда будет доказано, что это несправедливое решение было суда, надо вернуть ему репродуктивные функции, нельзя его окончательно кастрировать. Давайте будем давать пожизненно препараты регулярно, которые понижают сексуальное влечение. В Чехии сказали – нет, не хотим мы никаких препаратов, никакой химической кастрации. Очень легкая, очень эффективная, малотравматичная операция, длится она несколько минут – хирургическая кастрация. И чехи, когда им говорят западные же, самые что ни на есть либеральные правозащитники, о том, что это негуманно, ну, что вы творите, как можно такую полноценную хирургическую кастрацию делать, чехи говорят – а вы знаете, что у нас за 30 лет нет ни одного рецидива? А у нас в России, к сожалению, наоборот. У нас просто есть какой-то гигантский пул более чем из 10 тысяч такого рода преступников, которые живут по принципу – совершил преступление, изнасиловал ребенка, сел, вот сколько бы ему ни дали: 12 лет, 15, 27, вышел и в течение первого же года снова изнасиловал, опять сел и так по кругу. Вот, к сожалению, ну, я-то вообще сторонник не химической кастрации, я сторонник хирургической кастрации для такого рода преступников. Повторюсь, которым поставлен диагноз «девиантное поведение». Потому что если кто-то напился до такого состояния, что он не смог оценить возраст просто девушки и не знал, что она несовершеннолетняя – это чуть-чуть другое. Но если у такого преступника, ему поставлен психиатрической экспертизой диагноз «педофилия», «девиантное расстройство сексуального предпочтения», «расстройство личности», вот с такого рода преступникам, на мой взгляд, надо не церемониться как раз, а решать вопрос радикально. То же самое касается и других профилактических мер. К сожалению, эти законопроекты до сих пор висят в парламенте – например, возможность контроля через систему GPS и ГЛОНАСС за преступниками, находящимися, вышедшими на свободу, отбывшими свой срок. Если им поставлен такой диагноз, они должны быть под контролем государства. И эта норма даже для стран, где вот прямо либеральные ценности, защита личности. В Америке такой преступник освобождается и выходит на свободу, полиция первым делом все детские учреждения информирует о том, что вышел на свободу такой преступник. В родительские комитеты рассылают фотографии – и вот не этот черно-белый фоторобот, в котором, даже если вы в упор будете смотреть на человека, вы не поймете, что это он. Нет, хорошую качественную фотографию рассылают всем родителям и предупреждают, что если человек просто приблизится к вашему ребенку, пожалуйста, вызывайте полицию, он будет задержан. Профилактических мер, касающихся защиты детей от сексуальных преступлений, к сожалению, сейчас в нашей практике оказалось недостаточно. И целый ряд моих законопроектов так и зависли в нижней палате парламента, о чем я сожалею. Хотя сделано действительно довольно много и спасибо, что вы этой темы коснулись.

- Антон Беляков, врач-педиатр, председатель попечительского совета проекта «Заступник» в эфире программы «Репутация» на радио «Комсомольская правда». Мы вернемся буквально через пару минут, не переключайтесь.

- В эфире программа «Репутация» и я, ее ведущий Антон Назаров. Мы говорим об институте репутации с врачом-педиатром, председателем попечительского совета проекта «Заступник» Антоном Беляковым. Ну, я думаю, что, Антон Владимирович, сейчас, пока мы разговаривали о вашей законотворческой практике, которую на самом деле мы коснулись только, наверное, парой моментов, там намного богаче ваша…

- Давайте к действительности переходить.

- Да, к действительности. Конечно, у радиослушателей возникает вопрос – а что это за проект «Заступник», председателем попечительского совета которого выявляетесь? Вот как он появился, насколько вот нам известно, это как раз вот родилось как продолжение всей вашей деятельности в отношении защиты наших детей, защиты их там частной жизни, защиты их нормального времяпрепровождения внутри школы, за пределами школы. Что это за проект, как он родился?

- С удовольствием поделюсь.

- Да, расскажите, пожалуйста.

- Давайте вот действительно не обо мне, а о деле. Давно уже надо было перейти к этому вопросу. Друзья, хочу вам рассказать о некоммерческом социальном проекте, который называется «Заступник» и одноименно бесплатном мобильном приложении, которое каждый из вас вот прямо сейчас может зайти в стор своего телефона – для Apple и iOS одни сторы, для Гугл-приложений другие – и прямо сейчас установить это приложение себе и своему ребенку. Абсолютно без подвохов, без какого-то двойного дна, это бесплатное приложение. Повторяю, это некоммерческий социальный проект, без встроенной рекламы, без встроенных покупок, в общем, никаких премудростей, все честно.

Что это за приложение и что это за проект, куда меня пригласили мои друзья и я с удовольствием их поддерживаю в их начинании. Существует бесчисленное множество мобильных приложений, которые позволяют смотреть, где находится ваш ребенок и которые позволяют в случае чего ребенку нажать на некую кнопочку и родители получат сигнал тревоги. Таких приложений, повторюсь, очень много, часть из них это западные приложения, часть из них – российские. Но все они без исключения платные. Как минимум, это модель Freemium, когда есть небольшая часть функций, которую вы можете попробовать бесплатно, либо все функции попробовать бесплатно какой-то ограниченный промежуток времени, но потом все платное. «Заступник» - это приложение, которое обладает всем без исключения функционалом самых дорогих премиальных приложений родительского контроля, но в отличие от них дополнительно обладает неоценимым преимуществом. А именно – не просто послать сигнал тревоги родителям, но что наиболее важно и намного более важно, чем послать сигнал тревоги – это получить помощь. В регионах с развитым сообществом «Заступник» (я сейчас объясню, что это такое) срок оказания помощи оказался фантастически коротким – всего 2 минуты. Приложение работает сейчас по всей стране. Очень многие регионы, спасибо активности и глав субъектов федерации, и общественности, включились в этот проект массово. Нижегородская область, весь регион, спасибо губернатору, подключился, Тюменская область, Ханты-Мансийск, Ульяновск, Омск. Я не буду даже всех перечислять, где сообщество «Заступник» настолько оказалось большим и развитым, что скорость оказания помощи, повторюсь, оказалось 2 минуты. И вот сейчас появилась статистика за 2022 год, официальная, и мы очень приятно вот что называется ахнули. Потому что, например, в Омске…

- А с Омска проект начинался.

- А в Омске проект начинался, совершенно верно. Исходя из доклада детского омбудсмена, исходя из данных Следкома и МВД, все трагические случаи с детьми и преступления против детей в целом упали на треть. И эти цифры коррелируются с числом вызовов, которые есть в «Заступнике». Как это работает, как удалось достигнуть… разумеется, это общий результат, я вот не буду тянуть одеяло на проект, это, конечно, совместная работа и экстренных служб, и волонтеров, поисковых отрядов. Кстати, нет, подождите, еще важная вещь. Вот из доклада детского омбудсмена тоже очень такой важный факт. Впервые, по-моему, за 15 лет, я не ошибаюсь, впервые за 15 лет в регионе, а это огромный регион Омская область, были найдены все без исключения пропавшие и похищенные, а такие тоже были, детки. Это 663 человека. 663. Много. Ну, каждый день по два практически. И впервые, по-моему, за 15 лет все они были найдены и возвращены родителям живыми. Как это работает? В основе алгоритма «Заступника» лежит фактически социальный договор о взаимопомощи между родителями. Примерно это звучит так. Я бы хотел понимать, что, если, не дай бог, мой ребенок окажется в беде, а меня не будет рядом и я не смогу сам прийти на помощь, то в этом случае моему ребенку обязательно помогут родители других детей, которые верифицированы в приложении, они мне понятны, я буду видеть каждого из тех, кто идет на помощь и буду понимать, кто он и чей он папа или мама. Но при этом и я – еду я в автомобиле или смотрю телевизор – если вдруг у меня запищит тревожно телефон и я увижу, что Светочка К., например, 9-летняя, предположим, в 100 метрах от меня оказалась в беде, то я тоже готов выключить телеприемник, надеть кроссовки, спуститься, потрачу я свои вот эти 2 минуты как раз и приду на помощь ребенку. Вот этим расстоянием в 100 метров как раз и объясняется фантастическая скорость оказания помощи – всего 2 минуты. У нас совсем недавно в Ульяновске был инцидент, когда девочка-первоклашка из школы срезала путь до дома и решила перелезть через забор. И, спрыгивая с забора, она зацепилась капюшоном толстовки за решетку и в результате она повисла и у нее наступила асфиксия – то есть, девочка задыхалась. Она попыталась повырываться, но успела нажать кнопку. Вот если бы помощь пришла через 3 минуты или 4, я уж не говорю, что можно было бы кому-то позвонить в 112 или экстренные службы включить, ребенка бы не было. Помощь пришла за полторы минуты. Сняли, провели реанимационные мероприятия и благополучно ребенок вернулся к родителям. Вот это такие кейсы – это ежедневные случаи проекта «Заступник». Всего за прошлый год было 4,5 тысячи вызовов, более 4,5 тысяч вызовов и, к счастью, все дети получили помощь, всех детей спасли. Я, пользуясь случаем, повторюсь еще раз, мне, конечно, очень интересно об этом рассказывать, но намного более важно, если бы сейчас каждый радиослушатель – неважно, он сам родитель или бабушка, дедушка, дядя, тетя, рассказали об этом проекте своим детям, рассказали об этом проекте своим родственникам, друзьям, установили себе приложение и подключились к проекту. Чем больше детей под защитой проекта «Заступник», тем больше детей мы можем спасти.

- То есть, фактически, правильно я понимаю, что и родители, и дети в данном случае никакими коммерческими отношениями ни с кем не связаны, то есть, эта помощь наступает от неравнодушных членов сообщества, которое зарегистрировано в проекте «Заступник»?

- Почти так, Антон, спасибо. Значит, что касается коммерческого отношения, еще раз повторю, что это некоммерческий социальный проект, все без исключения функции которого без подвохов, в том числе и платные, которые существуют во всех других приложениях, предоставляются бесплатно. И плюс уникальная функция… ну, давайте представим себе – вот вышел ребенок из бассейна где-то в центре вашего города. Допустим, какие-то подростки пытаются развязать драку. Ну, вариант сказать «так, ребята, секунду, остановитесь, я сейчас позвоню 112 и скажу где я, как меня зовут, как проехать, там у правого угла или у левого угла магазина мы тут находимся» - не вариант. Нажать кнопку – мама на даче, а папа в командировке и дать им еще, у многих есть такой функционал, в «Заступника» тоже, дать послушать аудиофон, так сказать, насладиться как, не дай бог, ребенка пинает кто-то ногами, тоже сомнительная радость. «Заступник» позволяет не просто подать сигнал тревоги, а, повторюсь, это значительно более важно – получить помощь. Причем, получить ее в потрясающе короткие сроки – от 2 минут.

Вот теперь отвечаю на вопрос кто приходит на помощь. Когда ребенок нажимает на кнопку вызова и, кстати, Apple и Гугл дали приложению уникальный функционал для России, для того, чтобы ребенок не разблокировал телефон, вводил пароль, потом искал приложение, открывал его и потом нажимал на кнопку, вот чтобы такого не было, приложение «Заступник» позволяет вызвать помощь даже с заблокированного экрана одним нажатием на участок экрана, на так называемый виджет, и сигнал сразу уходит в сообщество. Первыми, кто получает сигнал, являются всегда родители и родственники, которых определяют родители – так называемый круг доверия ребенка. Как правило, мама определяет. Ну, кто туда входит? Бабушка, дедушка, брат папы, может быть, какой-то преподаватель, тренер.

- Ну, старший брат, наверное.

- Совершенно справедливо, да. Круг доверия. В большинстве случаев именно эти люди сами и оказывают помощь ребенку. В подавляющем большинстве случаев. Но если вдруг оказывается все-таки, вот как в примере, который я пару минут назад озвучил, что ребенок вышел в центре города, папа на даче, а мама в командировке, то в этом случае, получив сигнал тревоги от ребенка, родители, понимая, что сами они быстро не могут прийти на помощь, увидев геолокацию ребенка, где он конкретно находится, услышав характер проблемы, потому что сразу же начинает воспроизводиться аудиофон на телефоне и понятно тоже, то ли «Петька тонет», то ли «пожар-пожар», то ли там «не бейте меня» – ну, то есть, характер проблемы тоже всегда можно определить, родитель подтверждает вызов и направляет его в сообщество, подтверждая, что нужна я бы так сказал «помощь клуба». Так вот, это нажатие и вызов помощи сообщества приводит к двум последствиям. Первое последствие – немедленно в ситуацию включается круглосуточный ситуационный центр с профессиональными спасателями проекта, которые работают во всех часовых поясах 24 часа в сутки на всей территории Российской Федерации. И …

- Вот я как раз про это и хотел спросить. Вот у вас тут как раз и сказано, что он круглосуточно …

- …во всех часовых поясах.

- …существует этот штаб профессиональных операторов и экспертов по безопасности и их у вас чуть ли не более 100 тысяч человек.

- Нет, более 100 тысяч человек сейчас волонтеров.

- Волонтеров.

- Операторов 100 тысяч не нужно, конечно же. Так вот, операторы реализуют свой трек. Они понимают опять-таки тоже характер проблемы и выстраивают немедленно взаимоотношения с экстренными службами. Вот вся та часть, которую в норме нужно, чтобы описать проблему, сообщить, ну, например, при звонке в полицию – представиться, рассказать кто вы, дождаться ответа, рассказать где произошло, что произошло – вот всю эту миссию мгновенно берут на себя операторы, у которых, во-первых, есть выстроенные собственные каналы взаимодействия с экстренными службами, им не надо дожидаться ответа, а, во-вторых, они понимают, где ребенок, кто ребенок, обладают его фотографией, понимают, что произошло и где произошло.

- Ну, у него есть все личные данные…

- Совершенно справедливо. Они срезают вот весь этот временной лаг, который нужен для того, чтобы дозвониться и объяснить проблему. Это операторы немедленно реализуют самостоятельно и подключают к проблеме экстренные службы, необходимые для каждой конкретной ситуации. И второе что происходит уже, вот то, о чем вы как раз сказали, Антон, в самом начале – это искусственный интеллект определяет верифицированных пользователей, которые находятся в непосредственной близости от места ЧП с ребенком, я подчеркиваю верифицированных, никаких непонятных личностей в проекте нет и невозможно там оказаться. Родители сразу понимают, кто те люди, которые идут на помощь ребенку. Выбирают из числа находящихся рядом людей пять не связанных между собой людей, которые одновременно, им прокладывается маршрут приложением и, если человек принимает вызов и идет на помощь чужому сыну или дочери, ведь чужих детей не бывает, вот в нашем случае это идеологемма звучит очень конкретно – чужих детей не бывает! И родители других детей могут прийти на помощь, соответственно, если, не дай бог, это случится, вашему ребенку. Очень важно, что, повторяю, люди приходят не менее 5 человек и не более 5 человек (сейчас искусственно ограничили число тех, кто может принять вызов, после ряда ситуаций, когда 20-28 человек приходили на помощь, сейчас приложение ограничено – 5 не связанных между собой людей, у которых маршрут примерно 2 минуты) одновременно приходят на помощь ребенку. Исходя из характера проблемы, искусственный интеллект, задействованный в продукте, определяет и что это за люди. Если это драка, туда точно не нужно тащить молоденькую маму 22-летнюю, 45-килограммовую, в какую-то гущу событий. Нужны либо сотрудники экстренных служб, обладающих специальными полномочиями, либо лицензированные сотрудники частных охранных предприятий опять-таки, которые прошли специальную подготовку и обладают лицензией на применение специальных средств и могут такую работу провести. Если речь идет о проблемах, связанных со здоровьем, а это тоже очень важная часть проекта, потому что федеральное медико-биологическое агентство и профильный педиатрический институт увидели ценность от проекта, связанную с тем, что ребенку может потребоваться помощь не в связи с нападением педофила, не дай бог, а в связи с его хроническими заболеваниями. У нас, например, 2.5 миллиона деток с диабетом. Вот теоретически понятно, что у большинства специальное оборудование, но теоретически вот побежал за автобусом, сахар упал и, если ребенку немедленно помощь не оказать, могут быть сложности. У нас почти миллион детей с эпилепсией. Не буду все нозологии перечислять, но вот важно понять, что иногда ребенку нужна помощь, связанная с обострением резко хронического заболевания. В этом случае ему опять-таки не нужны ЧОПовцы и росгвардейцы, ему нужна помощь медика. И операторы, и искусственный интеллект определят человека, обладающего специальными компетенциями, которые находятся наиболее близко и может быстро прийти на помощь. Провалился под лед ребенок, вот тоже очень много этих кейсов было в Омске, вот сейчас Краснодарский край, смотрю, тут отчеты – та же история. Не надо туда собирать всех подряд, не нужна там бабушка с лишним весом, нужен человек, который, ну, в идеале это, например, член общества «Спасение на водах». И вот так система работает. Ежедневные будни, значит, на сайте проекта каждый день есть отчет, сколько за минувшие сутки было вызовов и сколько детей удалось спасти. Каждый день. Каждый день 3, 5, 7, 10 человек удается спасти экстренным службам и волонтерам, вот, слава богу, такая работа проводится и, слава богу, она получается очень эффективной.

- Антон Беляков, врач-педиатр, председатель попечительского совета проекта «Заступник» в эфире программы «Репутация», не переключайтесь, через пару минут мы вернемся в эфир.

- В эфире программа «Репутация» и я, ее ведущий Антон Назаров. Напоминаю, что мы говорим об институте репутации, мы говорим о проекте «Заступник» с председателем попечительского совета этого проекта, врачом-педиатром Антоном Беляковым. Антон Владимирович, мы про основные функциональные возможности поговорили, понятно, что это огромные возможности для родителей, детей, их родственников, ближайшего круга, спасти и т.д. А вот есть ли риски с точки зрения там персональных данных, с точки зрения утечки, взлома – сейчас же ведь достаточно большое количество всевозможных вот этих присутствует моментов в нашей жизни, огромное количество мошенников, объем денег, там введение в заблуждение. Тот же искусственный интеллект может имитировать голос там родного человека уже – это сегодняшняя реальность. Вот насколько этот проект технологически защищен от таких воздействий?

- Давайте начнем вот с чего. Мы живем в цифровом обществе, как вы справедливо отметили, Антон, и многие вещи, которые стали ежедневной реальностью, они настолько вошли в привычку, что мы просто не задумываемся о них. Это такая норма, рутина, бытовуха можно даже сказать. Приложение такси, приложение каршеринга, приложение доставки еды, приложение заказа кафе и ресторана – я могу долго перечислять – они собирают огромный объем персональных данных. В отличие от приложения «Заступник». Нам не нужны, поскольку приложение бесплатное, ни паспортные данные, ни код от подъезда, нам не нужны данные кредитных карт. Нам нужно верифицировать человека и понимать, что это мама ребенка из такой-то школы.

- А как вот вы это делаете?

- Существует модель, которая оказалась очень эффективной и она использована в Чайненете, в Китае, для того, чтобы зарегистрироваться в китайском мессенджере, считается, что любой пользователь, который пользуется более определенного срока – по-моему, более трех месяцев – вот он может дать рекомендацию одному новому пользователю в промежуток время, по-моему, в день или в неделю.

- Которого он как бы лично знает и за него ручается?

- Совершенно справедливо. И мессенджер любой китайский он понимает, что это человек из его списка контактов, есть тот, кто его рекомендовал, он несет персональную ответственность и понимает, кого он зарекомендовал. Вот эта система, умноженная на 10 по сложности, не так, не по сложности, а по эффективности и не умноженная на 10 по простоте с точки зрения реализации, реализована в «Заступнике». Фактически сеть волонтеров внутри «Заступника» строится вокруг ребенка. Регистрируется ребенок, мы знаем, в какой школе он учится, например, там Света К., 9 лет. Есть мама, которая наблюдает за этим ребенком. Любой другой взрослый человек он входит в круг доверия этого ребенка. Как правило, мама, как я уже сказал, определяет этот круг доверия и это кто-то из родственников. То есть, понятно, что любой взрослый человек – это родственник конкретного ребенка, за которого еще и поручились все остальные родственники. Случайных людей в этом смысле в проекте нет и быть не может. И важная деталь, повторюсь, потому что мы тоже об этом думали и очень много брейнстормили этот вопрос – а вдруг среди родственников какой-то злодей, судимый за что-нибудь еще нехорошее? Может тут произойти какая-то проблема? Не может. И вот почему она не может. Ведь, ну, предположим, зарегистрировался злодей в приложении, допустим, он действительно там брат папы какого-то ребенка. Что, собственно, он получает? Он получает надежду на то, что однажды, может быть, это не произойдет весь следующий год, а, может быть, два года, но, может быть, однажды какой-то ребенок окажется в тяжелой ситуации в 100 метрах от него и в этом случае у него запищит телефон, он обязательно, чтобы пойти на помощь, раскроет себя, будет понятно, кто он – видно, что это там Сергей Михайлович П., который идет на помощь. Вместе с ним одновременно придут на помощь еще четыре незнакомых ему человека и еще приедут экстренные службы. То есть, вероятность того, что некий Фродо…

- То есть, он не может оказаться там один?

- Он не может оказаться там один, он не может оказаться так, чтобы было непонятно, кто он – он верифицирован, мы понимаем, что это за человек. И все остальные приходящие на помощь люди, подходя к месту ЧП, получают рекомендацию от проекта включить по возможности видео и задокументировать для правоохранительных органов все, что там происходит. С момента, кстати, нажатия ребенка на кнопку вызова, все происходящее вокруг него так же документируется системой в аудиформате на сервер, для того, чтобы, если это потребуется родителям или правоохранительным органам, предоставить эту информацию.

- Ну, то есть, по сути дела, родители и наши радиослушатели, среди которых, я думаю, много родителей и родственников детей несовершеннолетних, могут быть абсолютно уверены в том, что, если действительно проект «Заступник» вошел в их жизнь, то рисков там практически нет?

- «Заступник» прошел бесчисленное множество комплаенсов, верификаций и проверок, кстати, про персональные данные не ответил – сейчас отвечу. «Заступник» рекомендован официально министерством просвещения Российской Федерации, для интеграции в школах. Во многих регионах это решение губернаторов и исполнительной власти, как я уже рассказывал, по подключению массовому, где целые регионы подключаются массово к проекту. «Заступник» рекомендован министерством цифрового развития в нацпроект и в цифровую программу «Цифровая Россия»… программу «Цифровая Россия» государственную. «Заступник» прошел комплаенс МТС, прошел комплаенс Сбербанка, Теле-2, Яндекса, и все эти платформы – это партнеры проекта, кстати, Рустора, ну, могу долго перечислять, и прошел все необходимые проверки.

Что касается охраны персональных данных. Очень важный вопрос. Повторюсь, что мы не собираем данных, то есть, мы собираем ничтожно мало данных по сравнению с, например, интернет-магазинами или доставкой еды, или такси, или каршерингами, но, тем не менее, эти данные хранятся не просто в соответствии с действующим законодательством.

- На территории России?

- На территории России, да, вот понимая свою ответственность, потому что это персональные данные, в том числе, и детей, мы выбрали самые высоко защищенные серверные мощности в Российской Федерации. Раньше у нас был Дата-центр в Новосибирске тот же самый, на котором министерство просвещения хранит данные ЕГЭ, но потом выбрали еще более защищенный Дата-центр, который, помимо требований закона, обладает еще и лицензиями федеральной службы охраны и федеральной службы безопасности более высокого уровня защиты персональных данных, в нашей стране достигнуть невозможно. Но, кстати, многие говорят, что и в мире. Это наиболее высокий уровень защиты персональных данных внутри проекта.

- То есть, в этом отношении репутация проекта, репутации проекта ничего не угрожает?

- Скажу так. Репутация проекта сейчас настолько высоком уровне, прежде всего, благодаря вот тем потрясающим кейсам, когда в пилотных регионах удалосьза документировать, ну, просто вы вдумайтесь - подростковая жестокость и буллинг в два раза упали, трагические случаи на воде, утопление в два раза упали. В целом все преступления против детей и подростков на 35%, по-моему, упали. Суициды детские в три раза – в три раза! – упали суициды в регионах, где работает проект. Конечно, это колоссальный результат, потрясающий результат и мы понимаем, как это работает. Вот я еще раз просто, уважаемые радиослушатели, вот вы представьте себе, ведь любой город – большой, маленький, неважно – от одной окраины до другой – это люди, которые в нем живут. То есть, кто-то жарит яичницу, кто-то в очереди в магазин стоит, кто-то на радио работает, кто-то в машине едет, кто-то с собакой гуляет, но вот весь город, нет там ни одного места, где на расстоянии ста метров не находились бы взрослые люди. Любой пустырь, любая какая-то строительная площадка, любой какой-то закоулок за гаражами, за магазинами (самые вот такие темные места), все равно в 100 метрах есть огромное число людей. Важно только одно – чтобы эти люди в случае необходимости могли получить сигнал и прийти на помощь. И когда целый город или регион включается в проект, а мы это видим вот прямо город за городом, регион за регионом подключаются к проекту, и родительское сообщество понимает, что вот мы вместе можем обеспечить безопасность наших детей, потому что чужих детей нет в нашем городе, все наши дети общие – то возникает потрясающий результат. Очень быстрое оказание помощи. Как правило, даже произойти ничего не успевает. Вот наши ежедневные будни участников проекта «Заступник» - ребенок нажимает кнопку, потому что ему кажется, что его преследует посторонний мужчина, например, 2 минуты – появляются пятеро взрослых, уже переобщавшиеся за это время с мамой, либо до дома провожают, либо в такси ребенка сажают (мама заказала) – да мы даже никогда не узнаем, человек действительно преследовал ребенка или просто шел параллельным курсоми ребенку показалось. Или выходят дети из школы и говорят – знаешь, Петька, вот все, ты достал, сейчас всем классом бить тебя будем. Вот, к сожалению, как есть, такое тоже бывает. Они не успеют выбрать тот угол, за который надо зайти, чтобы его побить. Вот пока «ты че», «а ты че сказал», появляется опять-таки взрослый и ничего не происходит. Вот у нас была такая трагикомичная дискуссия с правоохранительными органами, потому что по итогам года сказали – ребята, ну вот у вас педофилия упала на 20%, а где педофилы-то пойманные? А их нет. Для того, чтобы человек был педофилом, надо было, чтобы он совершил что-то – а он не успевает ничего совершить. Ничего не происходит, статистика снижается. Кстати, это очень нравится нашим партнерам из правоохранительных органов, потому что мы снижаем нагрузку, с одной стороны, на них, а, с другой стороны, обеспечиваем безопасность. Кстати, особая история, тоже не могу не сказать, в последнее время мы видим, что приложение очень рекомендуют военкоры в контексте родителей, которые сейчас выполняют задачи специальной военной операции. Понятно, что у кого-то может сложиться впечатления, что вот папа сейчас там, где он находится, значит, и вроде тут ребенок такой, никто за него не заступится. И, разумеется, те, кто сейчас за ленточкой, как мы говорим, называем, конечно, они переживают за своих деток, за своих близких. И вот очень важно, сейчас Год семьи и президент поставил вопрос о том, что нужно, в том числе, обеспечить социальные гарантии семьям военнослужащих, вот прекрасная возможность сейчас взять и всем миром обеспечить безопасность, в том числе, и деток, родители которых сейчас выполняют задачи СВО.

- Ну, вот нас сейчас слушают во всех практически городах нашей страны и за рубежом в общем-то, поэтому, я думаю, что проект «Заступник» вполне может перешагнуть и границы России, так что в общем это проект про неравнодушие, которое раньше просто на человеческих связях, да, а сегодня это благодаря модной платформе, ну, модной, удобной и в общем безрисковой платформе, о которой вы нам сегодня рассказали.

- И еще про то, что не надо надеяться на депутатов, министров и думать, что я вот ничего тут делать не буду, с моим ребенком ничего не случится и все будет хорошо. Мы и есть каждый город. Мы и есть каждый населенный пункт. Вот мы – родители, те самые неравнодушные, родственники, мы можем сделать наш город, любой город, безопасным для наших детей. Давайте просто это сделаем.

- Антон Владимирович, традиционный вопрос в программе «Репутация» - как вы понимаете это слово, что для вас репутация, из чего она состоит и, может быть, пару советов, которые вы могли бы дать нашим радиослушателям, чтобы их репутация, может быть, в контексте проекта «Заступник» могла бы точно расти. Я больше чем уверен, что наверняка у пользователей, взрослых точно пользователей проекта «Заступник» тоже есть какой-то там рейтинговый балл от количества реагирований, например, там, который повышается. Это тоже своего рода репутация.

- Знаете, Антон, я вашу программу часто слушаю и я вижу, что вы приглашаете людей успешных. Вы приглашаете людей не просто интересных, а тех, для кого репутация – это успех в карьере. Вот я, может быть, окажусь в этом смысле с точки зрения того, что я сейчас скажу, немного белой вороной, но я считаю, что репутация, она не связана с тем, какой социальный статус человек занимает. Человек может печь самый вкусный хлеб в своем районе, никто такие не умеет булочки печь, и он заслуженно будет пользоваться уважением и у него будет безупречная репутация. И наоборот. Человек может быть министром, мы помним, в истории России было много людей очень высокопоставленных, но, к сожалению, вспоминая об этих людях, когда они покидали свою карьерную какую-то позицию, много хороших отзывов они о себе не слышали. Я думаю, отвечая на ваш вопрос в лоб, что репутация – это вот те семена, которые мы метафорически сеем. Если человек сеет добро, если он сеет некие вечные ценности и когда эти семена прорастают, то это означает, что у него прекрасная репутация. Если человек думает только о себе, если человек заточен на карьеру, на свой личный успех, если человек считает, что я никому ничего не должен, если человек считает, что там циничное отношение к миру – это норма, то на каком бы этаже он карьерной лестницы ни находился, а, к сожалению, таких людей, ну, надо признать, тоже некоторое число есть, репутационно такой человек проиграет. Давайте думать не только о себе, давайте каждый на своем месте - вы можете быть водителем такси – будьте вежливее к другим и вам поставят сегодня пять звездочек, те, кого вы подвезете. Будете сегодня, не знаю, тесто готовить для хлеба, ну, сделайте его чуть-чуть вкуснее, пусть ваш хлеб сегодня испечется и будет самым вкусным в вашем городе. И, поверьте, у вас будет прекрасная репутация. Просто давайте сеять каждый на своем месте семена добра, семена уважения к ближним и это и есть то, что ляжет в основу нашей репутации.

- Антон Беляков, врач-педиатр, председатель попечительского совета проекта «Заступник», был в эфире программы «Репутация» на радио «Комсомольская правда». Помните, никто не имеет права посягать на вашу честь, достоинство и репутацию, но и вы должны отвечать тем же. Встретимся с вами ровно через неделю в эфире радиостанции «Комсомольская правда». Хорошей вам репутации.