Будут ли школы в регионах объединять так, как это сделали в Москве
Мы предлагаем полный текст радиопередачи.
А. Милкус:
- Здравствуйте! Вопрос у нас непростой. Мы с Дарьей Завгородней сегодня общаемся с Ильей Владимировичем Новокрещеновым, руководителем управления развития кадрового потенциала Департамента образования и науки Москвы и Ириной Ждановой, директором Фонда новых форм развития образования. Здравствуйте!
И. Жданова:
- Здравствуйте, коллеги и уважаемые слушатели.
Д. Завгородняя:
- Здравствуйте!
А. Милкус:
- Мы сегодня говорим о том, что происходило за последние десять лет в системе образования Москвы. Понимая, что у нас в основном региональные слушатели, я бы хотел сделать ремарку. Не думайте, что если мы говорим о том, что происходит внутри московской кольцевой автодороги, это не касается регионов. На прошлой неделе ушел со своего поста руководитель Департамента образования и науки Москвы Исаак Калина. Он перешел на работу в федеральное ведомство. И будет курировать повышение качества подготовки учителей, как я понимаю, больше в регионах. За последние несколько недель из Департамента образования, Министерства просвещения ушло достаточно много специалистов из московского департамента. Будет ли реформироваться региональная система, как они были реформированы за последние десять лет под руководством Исаака Калины в Москве? Что ждет регионы?
Попробуем проанализировать, что происходило в Москве за последние годы. Все, что читаешь, а я много лет наблюдаю за образовательной политикой в стране, мне кажется, далеко не всегда объективно. Главное обвинение, которое было предъявлено, до сих пор предъявляется команде Калины – это в том, что школы слили. Превратились в большущие комплексы и так далее. Скажу честно, когда процесс начинался, я тоже писал гневные заметки, как же так, хорошие школы объединяются с не очень успешными.
Попробуем проанализировать.
Д. Завгородняя:
- Основная претензия к Калине состоит в том, что он как бы создал некую уравниловку. Ругаются родители, что уничтожено коррекционное образование, гимназии все слито воедино. И классы укрупнены. Это очень большая претензия. Петиция подписывались.
А. Милкус:
- И сейчас подписываются. Илья Владимирович, что произошло?
И. Новокрещенов:
- Происходила простая вещь, на мой взгляд. Действительно, шла модернизация системы образования, которая расширяла возможности для детей. То, что не все сразу поняли, собственно, ради чего создается большая школа, действительно, имело место быть. Люди недоумевали. Я честно признаюсь, что в самом начале речи о «Покровском квартале» не было, я был директором небольшой школы средней общеобразовательной. И не сразу понял, зачем все это нужно. Но когда догадался, а мне помогли догадаться, потому что на селекторном совещании в департаменте все те цели и задачи, ради которых создаются большие школы, они были не просто объявлены, они были объяснены. И когда я понял, что задача ребенка поставить в центр системы образования, в центр школы, его сделать главным в школе, его интересы, что большие школы – это, прежде всего, большие возможности для каждого ребенка, тогда я сам в это поверил. И был очень рад принять участие в этом процессе. И со своей стороны объяснял родителям, для чего это происходит. Да, понимание пришло не сразу. Но когда пришли результаты, когда люди поняли…
А. Милкус:
- Результаты в чем?
Д. Завгородняя:
- Почему большая школа лучше, чем маленькая?
И. Новокрещенов:
- Повторю вещи, ставшие банальными уже, очевидно, что в большой школе у ребенка больше возможности. Например, встретить своего учителя. Ни для кого не секрет, что свой учитель – это значимый взрослый, который часто оказывает большое слияние на выбор ребенком профессии. На его жизнь. В школе, в которой всего один физик, если этот физик не достаточно харизматичный, он классический урокодатель, не очень-то учитель, то у ребенка шансов выбрать для себя физику в качестве своей будущей профессии практически нет. А, может, в нем пропадает этот самый физик?
Второе, собственно, профили. Одна школа, ты директор маленькой школы. У нас было три профиля, два с половиной. Было два одиннадцатых класса, сколько там можно профилей открыть? Ну, четыре максимум, надо было разделить классы на подгруппы и так далее. Учителей найти на четыре подгруппы было тоже проблемой. В большой школе количество старших классов большое. И мы можем разделять их на различные профили.
То же самое про систему дополнительного образования. Маленькая школа ограничена в наборе программ, большая школы, где много зданий, эти здания развивались на протяжении многих лет, там сложились интересные находки, в том числе, по допобразованию. Теперь это стало доступно всем детям.
А результаты мы видим. Качество московских школьников выросло. И важно отметить, что это не только рекордное образование выросло, рекордные результаты были получены. Дело не только в том, что у нас огромное количество победителей Всероссийской олимпиады школьников, а в том, что разрыв между самыми результативными ребятами и не результативными у нас одно из самых коротких в мире в Москве. Результаты оказались очень плотными.
А. Милкус:
- То есть, подтянули отстающих.
И. Новокрещенов:
- Совершенно верно.
А. Милкус:
- У меня понимание произошло пару лет назад в одном приморском городе, не буду говорить. Нас повели, как представителей Москвы, в лучшую школу. У них шефы, там телевизоры в каждом классе, студия телевизионная. И директор жалуется, понимаете, у нас много детей, нам пришлось разобрать крышу, мы надстроили третий этаж, там теперь занимаются старшие школьники, чтобы мы всех ребят, кто к нам хочет, позвали. Я ее спрашиваю: а у вас рядом другая школа есть? Она говорит, да, вот там за углом. Говорю, и?
Ну, говорит, там здание наполовину заполнено. И? Она говорит: а что мы, с этими должны заниматься вместе?! И такая брезгливость была в голосе этого директора!
Д. Завгородняя:
- А там слабая школа?
А. Милкус:
- Слабая обычная районная школа. Я пошел потом пешком. Это, действительно, метров пятьсот. И у меня начало сносить башку. Это те же дети, за которых точно так же платит бюджет. Почему эти должны быть элитой, а вот эти!.. Вот директор школы брезгливо о них отзывается! И тут я понял ситуацию, которая есть. И я не случайно попросил поучаствовать в эфире Ирину Дмитриевну Жданову. Я был в доме, где вот у меня из окон была школа. И когда у меня дети подросли, я пошел к родителям спрашивать, куда отдать ребенка? И мне все бабушки и мамочки, которые гуляли: вот туда не ходите! Школа отсталая. А рядом был лицей. Сильный. И когда у меня младший сын подрос, я его туда отвел. Он очень хотел учиться. Он сбежал оттуда через одну четверть, потому что к нему относились как к чужаку. Он не учился там с пятого класса. И учителям не было интересно с ним заниматься, чтобы он подтянулся до остальных ребят. Они просто его били двойками.
Вот теперь эта школа «Лидер». Недавно Ирина Дмитриевна ушла в Новый фонд развития образования, а школа стала лидером. И у меня просто перевернулось сознание, школа стала очень интересно развиваться.
Ирина Дмитриевна, а плохо, что Москва осталась без гимназий, без лицеев, без центров образования, без школ здоровья? Вот эти школы и все.
Д. Завгородняя:
- Громадные школы! И непонятно, куда ребенка отдавать.
И. Жданова:
- Ребенка надо отдавать рядом с домом. И я уверена, что сейчас тенденция возить ребенка в центр обязательно города, в элитную гимназию или лицей, думаю, если не ушла, то точно эта вероятность минимальна.
Действительно, в 2008-м году, когда я назначена была директором школы, тогда еще 1010, были несколько лицеев и гимназий в северо-западе, в которые стремились родители. И происходило что-то невероятное, потому что сама была учителем, завучем в лицее, про который говорил Александр, наверное, с апреля по август, потому что проходили огромное количество диагностических работ, собеседований и так далее. И постоянно звучало слово «отбор». На мой взгляд, тот ребенок, который не попал в этот отбор, вот что происходило с этими детьми? Остается только догадываться. Такой возраст, лицеи открывались с восьмого класса, гимназия с пятого, и вот тебя признали негодным. И как там дальше семья переживала эту ситуацию? Ну, довольно было сложно.
Сейчас, как вы сказали, такая тенденция к уравниловке, на самом деле, ведь что произошло? В 2010 году ввели нормативно подушевое финансирование, а лучше его назвать личностно-ориентированным. За каждым ребенком следуют деньги, причем, равное количество. И вот эта вот возможность, сказав родителям, детям, москвичам о том, что государство, а в данном случае московские власти говорят, что каждый ребенок ценен. И вот такая основная ценность московского образования, которое с 2010 года двигает всю систему, наверное, это то, что каждый ребенок талантлив. Только вопрос, кто и в чем. И вот эти большие школы, они и дают такую возможность – раскрыться каждому ребенку.
Я бы хотела поддержать Илью Владимировича. Такой возврат в предпрофессиональные классы, то есть, с 10-11 класса у нас сейчас в большой школе появилась возможность развивать такие проекты, как инженерный класс, медицинский класс, дает возможность детям на раннем этапе определиться со своей будущей траекторией. А самое важное, что возникла важная связь не только с вузом, но и с производством. Дети стали понимать, где и на каких предприятиях, в каких областях востребованы их знания и умения. И, самое важное, талант.
Илья Владимирович говорил о плюсах объединения школы. Ведь как было раньше? Школа 1010, куда я пришла в 2008 году, у нас был один учитель химии, который совмещал в соседней школе нагрузку. Его просто не хватало. Маленькое количество детей, классов, у него не было возможности работать в одной школе. Различные программы, причем, у нас была общеобразовательная школа, а соседняя была гимназия. Это различные программы, разного уровня обучение. И различные мотивации детей. Это создавало постоянную тревогу с точки зрения и учительского профессионального роста. А когда мы стали одной школой, должна сказать, что объединение тоже не проходило просто. Тут надо говорить о том, насколько администрация работала с родителями, насколько открыты они были, объясняли плюсы, которые последовали за объединением. И вот с точки зрения педагогов важная прошла реформа, потому что в школу, на самом деле, после введения такой конкурентной зарплаты, она привела к достаточно высокому уровню зарплаты и педагогов. И это привело в школу молодых учителей, причем, не только выпускников педвузов. Получая второе педобразование, к нам пришли ребята из профильных вузов.
А. Милкус:
- У нас есть звонок из Уссурийска. Евгений?
Евгений:
- Здравствуйте! Хотелось о наболевшем. Как у нас дела обстоят в глубинке. Ребенок учится в 10-м классе, она заканчивала девятый класс в 13-й школе, у нас по информатике даже ни разу на компьютере ребенок не занимался. Компьютеры были, но они на них не работали. Учебники задерживают уже лет шесть.
А. Милкус:
- Выдачу учебников?
Евгений:
- Да. На два-три месяца. Сейчас она в 10-м классе. И пришлось через прокуратуру добиваться, чтобы выдали учебники. Это реально война. Такое образование у нас в Уссурийске.
Д. Завгородняя:
- Евгений, а кто на компьютерах занимается в школе?
Евгений:
- А я не знаю. Ребенок пишет в тетрадке задания.
Д. Завгородняя:
- А вы спрашивали учителей, почему дети не занимаются на них?
Евгений:
- У учителей все хорошо. Отчетность есть, дети занимаются.
А. Милкус:
- Понятно. Спасибо!
Я говорил не так давно с директором в Уссурийске педагогического института, который сейчас вошел в состав Дальневосточного федерального университета. Там очень серьезные изменения происходят, но их очень сложно организовать, это надо несколько лет, чтобы привести в порядок. Там даже на преподавание физики набирали ребят с минимальным баллом по ЕГЭ. Директор вот этой школы педагогики, замечательная женщина, которая сейчас реанимирует это образовательное учреждение, говорит, мы в один год даже закрыли это направление подготовки, потому что этих ребят мы не можем подготовить, чтобы они окончили университет и пришли в школу.
У нас большинство слушателей в регионах. Нам сейчас скажут, что Москва богатый город! Вы повысили зарплаты, можете пригласить молодых учителей, переманить хороших учителей из регионов, потому что в прошлом году, насколько я помню, средняя зарплата в московских школах была 95 тысяч рублей. Как быть, если регионы не могут себе обеспечить такую зарплату?
И. Новокрещенов:
- На самом деле, в Москве зарплата учителей сейчас перевалила за сотню. Подразним…
А. Милкус:
- А дирактора школ получают за двести или за триста.
И. Новокрещенов:
- Вы знаете, здесь очень хорошо нам поможет связка больших школ. Когда мы создавали «Покровский квартал», у нас было 23 образовательных организации. В них было 23 директора. У каждого директора было по несколько заместителей. У меня было шесть заместителей, когда я был директором маленькой школы. И вся эта компания, и администраторы, которые занимались важными делами, получали зарплату выше, чем педагоги. И в фонде оплаты труда четверть, а то и больше всех средств, которые есть в школе, они шли на оплату труда администрации. Для сравнения: сейчас в большой школе фонд оплаты труда администраторов хороший, люди получают достойную зарплату, но он, все-таки, сократился.
А. Милкус:
- Я посмотрел в перерыве статистику. Примерно такие же зарплаты, как в Москве, у учителей в пяти и ли шести регионах страны. Вопрос. Как формируется зарплата учителя? Можно ли сделать при нынешнем бюджетном финансировании, повысить зарплаты учителей в регионах? Мы говорим о переносе опыта Москвы в регионы.
Вот административный аппарат сократили.
И. Новокрещенов:
- Тут еще есть два аспекта, которые случились раньше. Два было важных решения. Первое – это сокращение количества чиновников Департамента образования в восемь раз.
А. Милкус:
- 2400 инспекторов были сокращены. Если сейчас учителя в регионах слушают, они хватаются сейчас за сердце! Как это так? Все учителя в ожидании, что придет проверять инспектора! А их осталось 11! Это как?
И. Новокрещенов:
- Вот так. Это отдельная тема, но школа проверяется на основании результатов, которые достигает. Там, собственно, два аспекта: не нарушай закон и достигай результатов. Тогда никакая проверка тебе не нужна.
А. Милкус:
- Я говорил с учителями в одном сибирском городе. Мне директор говорила, что она занимается тем, что принимает проверяющих из районо, из гороно, из прокуратуры, из Роспотребнадзора и так далее. И больше ничем не занимается! Остальным занимаются завучи.
И. Новокрещенов:
- Поэтому их не нужно много.
И. Жданова:
- Коллега из Уссурийска говорила, что они пишут бесконечные отчеты.
И. Новокрещенов:
- Поэтому и нужно было много заместителей, чтобы они обслуживали аппетиты инспекторов и проверяющих. Но было еще одно важное решение. Оно было, наверное, ключевое. Это решение мэра Москвы о том, что все средства, которые до школы доведены, из школы не забираются. То есть, если школа сама находит способ какую-то часть финансирования не тратить на фонд оплаты труда тех же заместителей, которых, в связи с тем, что чиновников стало меньше, отчета стало меньше, практически их очень малое количество на сегодня. Школа смогла сама понять, что такая большая армия внутренних чиновников ей тоже не нужна. И при этом деньги все остаются в школе, потому что финансируется каждый ребенок, его образовательная программа. И все деньги остаются. И вот вам средства, которые можно потратить на зарплату учителей. В Москве, если брать доли, не абсолютные цифры, финансирование растет образовательных организаций, но заработная плата педагогов средняя, и, самое главное, минимальная гарантированная каждому, росла гораздо быстрее, чем росло само финансирование.
А. Милкус:
- За счет внутренних ресурсов.
И. Новокрещенов:
- И эти ресурсы есть у школ в регионах. Но для этого надо принять вот такие решения уже не внутри школы, а на уровне муниципальных органов или региональных.
А. Милкус:
- Мы дозвонились Алексею Владимировичу Карпухину, руководителя регионального центра регионального сотрудничества фонда «Таланты и успех». Алексей Владимирович пару лет назад возглавлял министерство образования и науки Дагестана. Можно ли эту систему внедрить в регионах?
А. Карпухин:
- Добрый день! Александр Борисов, я не возглавлял, а был заместителем министра. Отвечал за общее образование.
За последние десять лет Москва, действительно, достигла высоких результатов, о которых говорят в проекте взаимоообучения городов, во всех регионах. На мой взгляд, потому что в Москве была сформирована система взаимосвязанных и взаимодополняющих элементов управления.
А. Милкус:
- Что мешает регионам? Эта система может работать в регионах? Может, это московское ноу-хау? И за пределы региона его вынести нельзя?
А. Карпухин:
- Это, действительно, московское ноу-хау, но его можно транслировать свободно в любые субъекты, даже дотационные, такие, как республика Дагестан. Она там показывает свои результаты. Мы на основе московских практик, содержательных практик, не практик, связанных с финансированием, разработали 11 региональных программ. Открыли и семейные детские сады при том же финансировании, научили общаться между собой учителей, сформировали предметные ассоциации, они стали учиться друг у друга, научились разговаривать со всеми руководителями муниципалитетов. У школ появилась самостоятельность. Пока, правда, не финансовая, а самостоятельность в составлении учебных планов, расширении спектров дополнительного образования.
Ноу-хау московское, но его можно транслировать в любой субъект.
А. Милкус:
- Почему тогда этого не происходит?
А. Карпухин:
- В Дагестане, как и в Москве, большое внимание системе образования уделяет лично глава республики. И есть люди, которым не безразлична судьба, уровень системы образования, в которой учатся дети. Наверное, не везде пока есть понимание того, что можно все поменять. И без денег.
Д. Завгородняя:
- Вы, наверное, знаете, что московскую систему сильно критикуют. Может, в этом дело?
А. Карпухин:
- Я знаю о том, что московские подходы и механизмы берут. Их используют, не всегда об этом говорят публично. Последние два года в Москве руководил с московской стороны проектом обучения городов. Все 102 города, которые есть в проекте, пользуются московскими подходами.
Д. Завгородняя:
- А какие подходы самые распространенные?
А. Карпухин:
- Если говорить непредвзято, это вещи, которые заставляют систему быть автономной и технологичной. Это гарантирует независимо от учредителя аттестацию руководителя. Это вещи, которые гарантируют зарплату руководителей. В Москве, вы знаете, она зависит от заработной платы учителей, поэтому директор школы заинтересован в том, чтобы учителя и сотрудники школы получали заработную плату. Это подходы, которые не зависят от положения школы в публичном или не в публичном рейтинге школ. Школа только своими результатами может повышать свою конкурентоспособность на фоне других образовательных организаций. Эти вещи не зависят от учредителя от финансирования своих школы. В Москве нормативно подушевое финансирование, у школы столько денег, сколько у нее учеников. От учредителя бюджет школы не зависит тоже.
Я думаю, что если субъекты согласятся с этими подходами, у них значительно повысится качество.
А. Милкус:
- Спасибо!
У нас есть смс: «Москва у вас жирует, регионы бедствуют». Вот и все наши разговоры.
Вот смотрите, я представляю руководство образования города или региона. У него есть три, четыре показательных гимназии, куда сходятся все дети элиты. Дети начальника милиции, прокурора, так далее. И тут приходят некие москвичи-варяги, говорят, нет, мы теперь эту гимназию соединим со школой в соседнем микрорайоне, где учатся обычные дети. Понятно, что никто не будет это поддерживать. Можно ли сделать по-другому? Оставить эти элитные школы, а для остальных школ разработать систему развития их?
Д. Завгородняя:
- Подтягивать, не сливая.
И. Жданова:
- Алексей Владимирович говорил о проекте взаимообучения городов. Когда я была директором школы, мы много ездили. Причем, с управленческими командами, вместе с несколькими школами, директора приезжают в другие города, рассказывают о том, что происходит, делятся опытом. И когда мы уезжаем, эта связь не прекращается. Иногда происходит откровение. Мы приезжаем, начинаем общаться, потом уезжаем. И потом коллеги говорят, а мы даже не подозревали, что так можно. А если вот так? А так можно? И мы начинаем общаться. И рассказываем, как это развивать.
Может, целиком эту модель реализовать достаточно сложно, но точно элементы возможны. Например, предпрофессиональные классы. Я знаю несколько регионов, которые очень активно включились в эти проекты. И у себя в городе это не элитные гимназии и лицеи, а обычные школы, которые в городе организовали этот проект. И начинают быть успешными, кстати сказать.
А. Милкус:
- Многие говорят, что хорошие школы – это там, где директор знает всех своих учеников. Он стоит и встречает их, знает проблемы семей и тому подобное. Маленькая школа, четыреста человек. Это возможно. Это в традициях российской и советской школы. А когда в школе 5 тысяч учеников, это невозможно. И многие ностальгируют. И критика основывается именно на этом постулате.
И. Новокрещенов:
- На самом деле, никуда не деться от того, что в каждом здании школы был человек, который знает так же своих детей, так же их встречает. В нашем варианты старшие учителя, наиболее авторитетные педагоги, которые ведут уроки, но при этом выполняют функцию координаторов деятельности педколлективов в конкретном здании. Они прекрасно знают детей.
Объект управления директора большой школы немного другой. Он управляет результатами школы, в том числе, и в публичном пространстве. Он управляет развитием школы. Отвечает за результаты, достижения, подбор механизмов, инструментов, с помощью которых все это происходит.
Конечно, он работает с педагогами, особенно с классными руководителями и так далее. Но здесь ему не надо знать каждого ребенка. Повторю, то, что директор большой школы не знает каждого ребенка в лицо, ничего страшного нет. Есть значимые взрослые, которые выполняют в школе функции коммуникаторов.
А. Милкус:
- Это очень важный элемент школы!
И. Новокрещенов:
- И тут еще один момент…
А. Милкус:
- То есть, эта функция не потеряна?
И. Новокрещенов:
- Точно совершенно. А с учетом того, что развивается проект школы старшеклассников, те школы, которые начали уже это делать, например, выделив школы ступеней, то есть, старшеклассников посадили обучаться в отдельное здание. И тем самым значительно расширив их коммуникации, специальные связи, они преодолели многие проблемы, о которых переживают люди, которые считают, что если объединить «элитную» гимназию с обычной школой, то все кончится социальным потрясением. Наоборот, как раз. Изоляция одних детей от других – это бомба замедленного действия, потому что нам все равно жить в одном обществе. И нужно уметь коммуницировать любому ребенку. В большой школе, кстати, это и произошло. Если раньше у нас «ботаники» были изгоями в школе, то в школе старшеклассников, когда они разошлись на профильные направления, случилось все наоборот. И «ботаники» стали у руля, потому что желание и стремление получить качественное образование, продолжить обучение в колледже или в вузе, а те, кто просто потусить, они стали составлять меньшинство. И это очень большое дело, что ребята из разных школ объединились в один коллектив.
А. Милкус:
- Мне кажется, важно поговорить еще об одной вещи. О сломе традиций, когда директора стали назначаться открыто. Стала происходить аттестация. Это для многих непривычно. Сидит директор школы десять, двадцать, тридцать лет. И тут приходит какая-то молодая девушка лет двадцати пяти, говорит, я хочу и я готова. И она аттестовывается открыто. И все видят, можно посмотреть любому родителю, как происходит аттестация. Но при этом идет и критика вот этого, что вот эти директора, они зависимы от руководства Департамента образования. Потому что оно их назначает напрямую.
И. Жданова:
- В данном случае и получается, что вот эта зависимость, конечно, решение остается за руководителем. Но вот от этого «хочу» и «я себе представляю, что могу возглавить школу» до момента приказа и подписи руководителя ему надо, по большому счету, и доказать, а что ты можешь, есть ли у тебя знания и умения. В первую очередь, это тестирование. Оно независимое и объективное. И как будущий директор покажет себя на этом тестировании, собственно, зависит результат. Многие знают, что после того, как человек преодолел это тестирование, выходит на второй этап. И там оценивает будущего руководителя комиссия.
А. Милкус:
- И это оценивание транслируется в интернете. И любой родитель может это посмотреть.
Д. Завгородняя:
- Как тестируют директора.
А. Милкус:
- Да.
И. Жданова:
- Как директор проходит второй этап собеседования очного. И вот эти ролики по прохождению аттестации, на самом деле, очень популярны. Особенно у тех руководителей, которые вновь после этого назначаются на директора. И родители очень много смотрят. Это очень важный этап. И это определенное доверие.
Действительно, назначаются на разные сроки. И комиссия собрана из уважаемых коллег.
А. Милкус:
- Я прошу прощения. Тема очень интересная. Думаю, мы в сентябре ее продолжим.