Лучший директор России раскрыл, почему школьники не боятся приходить к нему «на ковер»

А. Милкус:

- Здравствуйте! Это «Родительский вопрос» и мы – Александр Милкус и Мария Баченина.

М. Баченина:

- Здравствуйте!

А. Милкус:

- И сегодня мы говорим с человеком, который получил титул лучшего директора школы года 2022-го – это Павел Станиславович Терехов, директор школы «Покровский квартал» города Москвы. Почему так называется школа? У вас целый квартал, что ли?

П. Терехов:

- На самом деле, вы практически математически правы. Сегодня будет в нашем разговоре много про математику, кстати, потому что я в прошлом учитель математики. И да, когда 8 лет назад началась история объединения образовательных организаций в городе, здесь на территории Басманного и частично Таганского районов определился квартал, расположенный между четырьмя улицами, одна из которых Покровка, вторая – Садовое кольцо, конечно. Первый директор «Покровского квартала» - Илья Владимирович Новокрещенов, который сейчас занимает должности заместителя министра образования Москвы, вот, собственно, ему в голову и пришла такая инициатива – назвать школу не номером, как это было повсеместно, а вот таким красивым названием. Идея была замечательная, потому что сейчас «Покровские квартал» - это бренд. Не только из-за названия. У нас много всего интересного.

М. Баченина:

- Кто-то бы сказал, что из-за местоположения. Это же элитарное местоположение. К вам, наверное, простым детям и соваться нельзя или только по прописке можно?

П. Терехов:

- У нас массовая школа. Мы практически никому не отказываем. Можем отказать только в конкретном здании, если там все переполнено. У нас государственная школа, не селективная. К нам можно постучаться и мы примем. Наверное, цифра 6200 детей, которые сейчас учатся в «Покровском квартале», она говорит о том, что мы совершенно не закрыты.

А. Милкус:

- Я знаю истории. «Покровского квартала» достаточно хорошо, Когда объединяли школы, выяснилось, что большинство школьников из этого района в образовательные учреждения, которые объединились в «Покровский квартал», не ходили. Эти школы не были престижными. Ездили подальше от центра, в арбатскую сторону, в район Проспекта Мира, это от центра подальше. А в эти образовательные учреждения не очень и ходили.

Изменения произошли последние восемь лет существенные. Но давайте честно. Сейчас «Покровский квартал» - это и школы, здания, корпуса, которые далеко находятся от центра города. Как можно руководить школой, у которой часть находится минут, наверное, сорок ехать от материнского здания.

П. Терехов:

- Александр Борисович, я начну ответ с того, почему школы были не столь популярными, а внутри «Покровского квартала» обрели совершенно новую жизнь. Тогда, восемь лет назад, были очень сильно завязаны истории на сотрудничество с Высшей школой экономики, которая расположена недалеко на Покровском бульваре. И Илья Владимирович Новокрещенов, бывший ректор Высшей школы экономики Ярослав Иванович Кузьминов договорились о том, что для того, чтобы поступать в Вышку, ребята должны быть к этому больше готовы, нежели чем их готовит обычная школа. И появился первый проект, который сейчас крупный, он называется «Распределенный лицей ВШЭ». И ребята сразу получили возможность в 10-11 классе проводить на факультетах Высшей школы экономики. Это дало совершенно бешеный приток детей в «Покровский квартал», потому что он на том этапе был единственным, кто такую возможность давал. Еще тогда еще не был создан сам лицей ВШЭ, он заработал лишь спустя три года. И это была совершенно уникальная возможность. Именно поэтому «Покровский квартал» набрал такую популярность.

А теперь переходя к ответу на ваш вопрос по поводу управления большими корпусами и дальними территориями. Я всегда вспоминаю замечательный фильм «Москва слезам не верит», когда героиню Веры Алентовой спросили о том, как вы управляетесь, будучи директором завода, с таким количеством людей? И она ответила гениальную вещь, что сложно научиться управлять тремя, а дальше количество не имеет значения. На самом деле, это очень глубокая фраза, я полностью с ней согласен.

Тут надо понимать, какое было целеполагание у дальних корпусов – у нас их три больших дальних кластера – это Текстильщики, Коломенское и Шоссе Энтузиастов. Идея, которая пришла нам и нашим партнерам из Высшей школы экономики была такой же, то есть, надо было и на дальних территориях обеспечить предсказуемо интересную историю поступления не только в Высшую школу экономики, но и в ряд других вузов, но для этого чтобы ребята не ездили в центр, не теряли времени на дорогу. И вот такая идея развернулась. В 2019 году эти здания к нам присоединились. И сейчас мы вовсю пытаемся сделать все для того, чтобы эту концепцию оправдать. Но я скажу честно, что, конечно, это намного сложнее, чем было сделать первый шаг к успеху внутри исторического «Покровского квартала». Не все идет так гладко на дальних территориях с точки зрения лицейского образования в старшей школе, но, тем не менее, каждый год на шажочек мы приближаемся к какой-то новой цели.

М. Баченина:

- А в чем проблема? Почему там не все так гладко идет? Почему там не идет лицейское образование? И что такое лицейское, не все понимают, чем оно отличается от обычного школьного?

П. Терехов:

- Наверное, есть две основные причины. Одна чисто психологическая: в головах людей плотно сидит мысль, что для того, чтобы получить все блага конкретного там учебного заведения или организации, фирмы, неважно, в нее надо приехать. Пока ты в нее физически не приехал, этих благ получить совершенно невозможно. Хотя обратная петля этой ужасной ковидной ситуации, она благая, люди начали понимать, что можно блага получать, не приезжая никуда, вполне себе учась и так далее.

М. Баченина:

- Да, интернет существует.

П. Терехов:

- Это первая причина психологическая. А вторая причина материально-физическая. Здесь у нас корпуса наших партнеров рядом, мы в самом центре Москвы. Поэтому профессура, молодые преподаватели, студенты той же Высшей школы экономики с легкостью приходят к нам ногами. А для того, чтобы приехать на Шоссе Энтузиастов, близком к МКАДу, ему надо потратить примерно час двадцать в одну сторону и столько же в другую. И тут уже оплата труда не имеет большого значения, потому что у него встает вопрос целеполагания. Поскольку он сразу там не видит для себя райских кущ и детей, которые готовы внимать ему и становиться лучшими студентами, то вот возникает такой определенный затык.

Ваш второй вопрос, связанный с лицейским образованием. На самом деле, года четыре назад это была совершенно принципиальная позиция предыдущего нашего министра московского образования Исаака Осиповича Калины, все образовательные организации, которые назывались как угодно – лицей, гимназия, центры образования – все стали школами. С точки зрения официального наименования у нас везде школы. И эта идея, на самом деле, правильная, потому что внутри каждой школы любой родитель должен понимать, что он найдет предсказуемо хороший формат для обучения своего ребенка. И это могут быть лицейские, гимназические классы. Родителям на собраниях объяснят, в чем их преимущества, чем они отличаются от остальных. Кому-то интересен общеобразовательный трек. И так далее. Но в данном случае лицей, который я назвал, Высшей школы экономики, это, скорее, уважение традициям, дань времени, мостик с Царскосельским лицеем, кстати, скоро будет отмечаться День лицеиста на следующей неделе. Скорее всего, тут имеется такая историческая аналогия, нежели чем сетевая.

А. Милкус:

- А как часто вам приходится ездить на дальние территории, как вы говорите? И может ли администратор, руководитель руководить школами, которые настолько далеко друг от друга находятся? Получается, на каждой территории свои педагоги, своя традиция. И тогда это уже не единая школа.

П. Терехов:

- Совершенно верно. Я про традиции скажу отдельно. О системе управления, отвечая на ваш вопрос, у нас есть директор, есть четыре заместителя директора, но на каждом учебном корпусе, а у нас их девять, из них шесть в историческом центре, три удаленные, есть такое понятие, как старший учитель. И это совершенно ключевая фигура в управленческом звене. И название «старший учитель» не просто словосочетание, а вложен глубокий смысл. У него должна быть небольшая собственная нагрузка, но обязательно должна быть. Он должен не забыть, что такое стоять у педагогического станка, как работать с детьми, как включать интерактивную панель, в конце концов.

Что еще? Этот человек должен осуществлять полное оперативное управление своим учебным корпусом. Если что-то срочное происходит, он должен принять решение в первой и последней инстанции. Если что-то совсем экстренное, может директора не предупреждать, сначала сделать, потом доложить.

И вторая роль старшего учителя (возвращаюсь к важности смысла этого наименования) – это, действительно, лидер учителей. Вот именно он оказывает учителям своего корпуса всю полноту методической поддержки. Или если он видит, что нужна какому-либо учителю поддержка не просто как опытного наставника, а поддержка предметная, например, вот тогда его задача донести до руководителя кафедры предмета, а она у нас одна на весь «Покровский квартал», что есть такие-то проблемы. И тогда уже коллеги целевым образом посетят уроки, посмотрят и решат задачу.

Система структуры старших учителей, она абсолютно хорошо работает. И помогает нам в управлении. И директору поэтому совершенно не обязательно быть каждый день на всех корпусах.

Но бывают ситуации, когда родителя хотят видеть непосредственно директора, да и директору надо появиться в корпусе. Если говорим про мой рабочий день, то каждый корпус я посещаю с периодичностью раз в две недели. Учитывая, что у нас их девять, то получается достаточно плотный график. И у нас принцип: если мы встречаемся с родителями, то исключительно на той территории, куда ходят дети, то есть, родителю из Шоссе Энтузиастов не надо ехать на Курскую для того, чтобы встретиться с директором. Это совершенно неправильно: мы работаем для детей, в первую очередь, для родителей как их законных представителей, поэтому вот в понедельник у нас состоится встреча там. Будем обсуждать достаточно острый вопрос – квалификацию учителя. Это всегда острый вопрос, потому что это мы считаем, что мы большие профессионалы, квалификацию учителя можем оценить гораздо лучше, чем любой родитель. А родители считают, что нет, вот мы тоже сами с усами. И вот давайте-ка снимайте, ставьте другого и так далее.

А. Милкус:

- Вот несколько лет назад, зная опыт Москвы, я столкнулся в одном крупном и хорошо образованном городе со странной, на мой взгляд, ситуацией. Я познакомился с директором престижной школы, в которую трудно попасть. У нее хорошие шефы, она отремонтирована. И директор с гордостью мне рассказывала о том, что в этой школе пришлось снести крышу, надстроить мансардный этаж, потому что негде было размещать школьников. И теперь наверху там учатся старшие, потому что малышей нельзя загонять под крышу.

Я ее спросил, а есть ли у вас поблизости еще школа? Корпус школы. Да, говорит, махнула она рукой. И показала на соседний квартал. Да, там есть школа. Я говорю, и что? Ну, она пустующая, говорит директор, там мало детей, там такие, значит… И назвала не очень хорошим словом.

Я ей говорю, подождите, а почему вам с той школой не объединиться? И тут на лице этого директора неописуемое удивление, она скривила губы, сказала, что? Мы с этими будем вместе учиться?! Я говорю, подождите, это дети в одном городе. У них такие же родители. Они так же платят налоги. И вот этот вот снобизм меня поразил. И это понятное и странное теперь отношение.

Как вам удалось? Явно это не новые школы на Шоссе Энтузиастов, подальше от центра. Как вам удалось воспринять и войти в школу, ну, как они могут называться «Покровский квартал», находясь в часе езды от «Покровского квартала»?

П. Терехов:

- Я должен полностью согласиться с вашей реакцией, потому что школы и объединяли затем, чтобы около каждого года родитель мог привести своего ребенка в здание. И понимать, что ему там будет хорошо. И образование там будет достойное. А ребенку, главное, будет не скучно.

Как они уж там переживают, что они «Покровский квартал», я вам, кстати, расскажу. Мы здесь действуем через детей. Мне кажется, что никто сильно не обижается по этому поводу. А вот ключ в том, чтобы разрозненная организация, казалось бы, действительно была бы мощной структурой, а не просто структурой, которая состоит из раздельных зданий, ключ в общении детей. И поняв это еще полтора года назад, когда у нас новая команда образовалась в «Покровском квартале», как раз, тогда мы начали плотно работать с этими зданиями, мы приняли решение, что мы создаем очень мощное, честное, не для галочки школьное самоуправление, у которого будет стоять две основные задачи. Помимо того, естественно, что любое школьное самоуправление должно заниматься командообразованием, движухами, это все понятно, это везде так.

Мы поставили им две совершенно отдельные уникальные задачи. Первая – они должны изучить полностью историю своего здания, традиции своего здания, пообщаться с бывшими директорами с помощью учителей, которые давно в этих зданиях работают, узнать фишки, нюансы, что было интересно. И эту какую-то такую историю традиций возродить, то есть, мы в каждом из этих корпусов возрождаем те традиции, которые, возможно, были утеряны. Например, в Текстильщиках замечательная традиция новогодних балов. Я имел честь быть туда приглашенным на прошлый бал, это совершенно потрясающе! Это очень красиво. И на очень высоком уровне.

И во всех корпусах есть такие вещи. Итак, это была первая задача. И это было важно, что сами дети возрождают те традиции, которые где-то сохранялись, а где-то были утеряны.

А вторая задача, которая была поставлена школьному самоуправлению и его лидерам – нашим педагогам-организаторам и вожатым, это было очень сложно сделать в ковидный период, но когда начало отпускать, мы тут развернулись по полной программе. Мы стали этих активистов школьного самоуправления собирать всех вместе. И не обязательно в центральных зданиях. Мы отправляли наших ребят из центра в здания на Шоссе Энтузиастов, в Текстильщики, в Коломенское. Встречались здесь, на Покровке, где угодно. И проводили какие-то общие объединительные мероприятия. И к концу этого года мы поняли, что, действительно, ребята превратились в некую общность. И эту бациллу «Покровского квартала» этой общности они несут в свои корпуса обратно. Они общаются с родителями, говорят, что нет никакой проблемы в том, что мы – «Покровский квартал», мы не какие-то там удаленные территории, мы не вассалы этого центра, а такая же часть «Покровского квартала», как все остальные. Наверное, в этом и заключается основной рецепт цементирования нормального, а не всевдо для галочки детской общности на самых дальних расстояниях.

М. Баченина:

- Как все идеально звучит! И я не против, я верю, правда. Но все идеально не бывает! Приходишь домой: ты сделал уроки? Я не успел. Ну, быстро!

А как сделать, чтобы все было классно?

П. Терехов:

- Знаете, вы такой сложный вопрос задаете, я сразу вспомнил фразу Януша Корчака: школа стоит не на Луне. Да, мы живем в том же социуме, где живут все. И у меня есть два ребенка, один учится в десятом классе, другой – в шестом. Учатся они не в «Покровском квартале». Один у своей мамы в школе учится, у моей супруге, другой в другой школе, в которой с первого класса учился. И я сталкиваюсь с ними как родитель ровно с теми же задачами, с которыми сталкиваются все. Им банально лень делать домашние задания. Мы начинаем разговаривать, расставлять приоритеты, почему это важно, почему это может быть менее важно. Должен своим детям, а не только детям «Покровского квартала» рассказывать, отвечать правильно на очень сложные вопросы. Кстати, вопрос сложнейший: дети подходят и говорят, вот зачем нам ваша физика? Это ко мне подходят гуманитарии: зачем она нам, где она нам в жизни пригодится? Этому вопросу тысяча лет. А идеального ответа на него не существует. На него можно отвечать более-менее успешно, но идеального ни разу не слышал.

Школа стоит не на Луне. Просто надо понимать, что идеала все равно нет. И если мы с помощью тех компромиссов, которые я описал, каких-то шагов навстречу друг другу с детьми добиваемся плюс-минус положительных итогов, значит, это уже хорошо.

Кстати, возвращаясь к теме Вышки, я же когда из учителей уходил в директора, искал себе образовательную программу. И она была в ВШЭ магистерская. И у Алексея Анатольевича Каспржака – академического руководителя – замечательные слова, что школа – это место, где поколения договариваются, как они будут жить дальше. И ключевое в этой фразе слово - договариваются. Когда я работал учителем, если бы мне сказали, что я с кем-то буду договариваться, мне было бы очень смешно. Но это правда.

Да, надо договариваться, слушать друг друга. И родителей, и детей, и сотрудников.

А. Милкус:

- Как можно договариваться, если у вас 6 тысяч школьников и 300 человек учителей, я так прикидываю.

П. Терехов:

- Да, учителей примерно столько, а всего сотрудников почти 600, да.

А. Милкус:

- Почти 7 тысяч. С кем вы будете договариваться?

П. Терехов:

- Именно поэтому понятие «договариваться» для директора понятие, которое именно рассматривается в разрезе делегирования, потому что мне важно сделать машинку, в которой каждый ребенок знает, что первый человек, к которому ты должен подойти, это классный руководитель. Вот если классный руководитель по какой-то причине тебе не смог помочь, а это уже очень странно, на звене классных руководителей это абсолютно главные люди с точки зрения общения ребенка, семьи и школы, да, 95% задач должно там решаться. Но если классный руководитель задачку решить не может, а это нормально, бывают задачи, которые просто не его уровня, то он должен подойти к своему старшему учителю, о котором мы уже говорили, постараться решить задачу там, подключить психолога педагогической службы, социального педагога. И если совсем не решается, вот тогда уже вступает центральный аппарат и так далее. Такие случаи тоже есть.

Если система сделана, машинка едет, то общаться со всеми 6200, наверное, не обязательно. Но я всегда общаюсь с активом школьного самоуправления. Именно потому, что уверен в том, что ребята там находятся, потому что им интересно, а не потому, что их туда загоняют, условно, и потому что они, действительно, говорят правду. И мы с управленческой командой решения новые принимаем.

А. Милкус:

- Но есть же классическая вещь, когда классный руководитель не справляется, говорит, сейчас я тебя отведу к директору! Я тебя отведу к старшему учителю! Это совсем не звучит!

П. Терехов:

- Учителя у нас, даже когда школа была меньше, когда я начинал руководителем структурного подразделения в одном здании, они знали, что водить ко мне детей совершенно бесполезно, потому что мы с ребенком, конечно, поговорим, а потом мы поговорим и с взрослым, который его привел. И проявил какое-то определенное педагогическое бессилие. Вы, конечно, абсолютно правильно в одном из наших разговоров, Александр Борисович, затрагивали тему буллинга в отношении учителей, оно имеет место быть, но у учителя есть масса выходов из ситуации, когда он не может справиться с ребенком. Действительно, у нас в каждом здании есть психолог, с которым можно пообщаться. И учитель тоже может сходить к психологу. Это абсолютно нормально. Поэтому водить ребенка к директору, это, наверное, какой-то жест отчаяния. И тут надо уже дальше с учителем говорить, что у него идет не так в его деятельности.

Дети ко мне приходят сами. Их никто не приводит. По крайней мере, дети на Большом Казенном, где я сейчас нахожусь, они прекрасно знают, что если им хочется обсудить какую-то инициативу, то дверь всегда открыта. И именно это мы просим делать всех наших старших учителей, чтобы ребенок сам к ним приходил, рассказывал о каких-то проблемах или инициативах.

А. Милкус:

- Давайте разберем еще одну историю. Школа, класс подростков поехал на автобусе в театр. Подростки вели себя в автобусе как полагается подросткам: смеялись, шутили, толкались и так далее.

М. Баченина:

- Безобразно!

А. Милкус:

- Ужас! После возвращения классный руководитель собирает класс, приглашает сотрудницу полиции из местного отделения, детей заставляют приходить с родителями. И идет избиение подростков в течение двух часов. Как это происходит? Классный руководитель поднимает каждого ребенка и говорит о том, как он себя плохо вел. И в течение поездки, и вообще плохо. Один мальчик не успел заплатить во время обеда за котлеты, ему было сказано устами полицейского, что он теперь вор и ему грозит уголовное наказание, а девочка, которая встала в короткой юбке, ей было при всех сказано, что она вырастет проституткой. И получил каждый ребенок такое вот прилюдное оскорбление.

Две проблемы. Первая – ни один родитель не встал, чтобы защитить своего ребенка. И второе – никаких жалоб на поведение этого классного руководителя потом не поступило.

Вы бы такого учителя уволили потом? Что надо делать? На мой взгляд, это трагическая ситуация! Я не знаю, как может существовать такая школа, что будет с детьми потом!

П. Терехов:

- Вы прямо какой-то хоррор нарисовали! Я совершенно точно не верю в то, что родители все молчали, это просто невозможно. Потому что, все-таки, общество у нас достаточно открытое.

А. Милкус:

- Молчали, потому что это очень престижное учебное заведение. И боялись, что за такое поведение ребенка выгонят. Но это не Москва. И боялись, что потом отыграются на детях.

П. Терехов:

- Ну, вот все, что можно собрать негативного, что может быть в школе с точки зрения отношения школьных работников, учителей к детям, вы все описали. Я, честно говоря, не очень верю, что такой кейс возможен в реальности. Будем надеяться, что он невозможен. Но, конечно, если бы до меня дошла бы такая информация, она бы точно совершенно дошла, потому что это вопиющая история. Разумеется, выводы были бы сделаны управленческие достаточно жесткие. Такой учитель в школе работать просто не должен.

А. Милкус:

- Получается, что учитель у вас всегда в трепетном волнении находится, что кто-то увидит, что кто-то начнет его критиковать, вот мне кажется, что он будто по лезвию ножа ходит. Детям все, а учителя как-то вот по струнке.

П. Терехов:

- Это достаточно распространенное мнение, что учитель – это наиболее уязвимая фигура в школе, но если задуматься, от учителя много зависит, может, того, что не все учителя готовы делать. Наверное, не каждый человек готов критически посмотреть на собственную работу, кому-то это очень тяжело, кому-то тяжело пойти в соседний кабинет просто, и неважно, что у него литература, а там география. И просто поприсутствовать на уроке, посмотреть, как это бывает у другого коллеги, который, может, справляется с какими-то аспектами того же воспитания несколько лучше, чем ты сам.

Есть возможность пообщаться со своим руководителем кафедры методобъединениия, со старшим учителем. У учителя много возможностей, но так как-то складывается, что либо у него, может, где-то нагрузка большая, где-то, может, внутренний тормоз стоит психологический, дискомфорт ему делиться своими проблемами. И с этим тоже надо работать.

В рамках нашей психолого-педагогической службы, помимо родительских клубов, которые очень важны, я считаю, существуют еще клубы, в которых учителя тоже могут встретиться с психологами. Задача управленческой команды, вот не зря же я директор, четыре зама, которые фактически освобождены от рутинной работы в корпусах, как раз, заключается в том, чтобы иметь возможность создавать инструментарий для движения вперед. Каждый человек имеет свой вид мотивации. Для кого-то крайне важно, чтобы его коллеги считали настоящим профессионалом. Для некоторых профессиональное признание гораздо важнее, чем, например, уровень заработной платы. По большому счету, заработная плата – это базовый гигиенический фактор: почистил зубы с утра, хорошо, уже забыл про это, а не почистил, чувствуешь себя весь день не комфортно.

Есть люди, у которых во главе угла стоят материальные блага, тут никуда не деться, мы все прекрасно понимаем, что такие люди есть. Но и с этими людьми можно работать.

И есть категория людей, которые являются абсолютными патриотами своей школы, которым важно, что они часть «Покровского квартала». И с этими людьми тоже нужно и важно работать.

Какие инструменты? Для патриотов – это, прежде всего, признание. У нас разработано специальное положение о золотом гербе «Покровского квартала». И мы нашим учителям, воспитателям в детском садике ежегодно вручаем такие премии, которые подчеркивают его патриотизм, преданность школе и так далее.

Для тех, кому крайне важна зарплата, например, и прочие материальные блага, разработан абсолютно прозрачный инструмент, который называется «Рейтинг педагогической силы». Почему педагогической? Потому что у нем учитываются в основном результаты детей. Самый банальный пример – результаты олимпиады, их проще всего измерить, ложатся в копилочку, получаются определенные баллы. Но это лишь один пример. Туда можно относить и массу других вещей, какие-то социокультурные проекты, участие ребят в международных исследованиях, диагностиках общероссийских и так далее. Очень большой инструментарий. В конце года мы подсчитываем баллы, переводим их, монитизируем в рубли, стимулирующие часть оплаты труда. И получается инструмент для людей, которым крайне важна справедливость его оценки.

И, конечно, профессионалы – это люди, которым важно признание внутри своих коллег. Для этих людей самое важное – это организация правильной методической поддержки и правильных курсов повышения квалификации не где-то вне, а именно внутри образовательной организации, когда свои учат своих. Допустим, признанный лидер в области подготовки к олимпиадам по географии. Можно собрать других учителей географии, дать им инструменты, с помощью которых и они смогут быть гораздо более успешными в этом направлении.

К каждому типу мотивационному свои инструменты.

М. Баченина:

- Когда на одной чаше весов стоит учительское мнение, на другой ученик, они противоположны, каждый защищает свою позицию, обвиняя при этом другого, возможен ли здесь паритет?

П. Терехов:

- Вернусь к той фразе, она не пустая. По поводу школы и места, где поколения договариваются. И ключевое слово «договариваются». На самом деле, какие учителя у нас самые уважаемые? И любимые детьми. Вот тут ключевое слово «справедливость». Пусть он где-то ошибся, поступил не правильно, это тот же живой человек. И учителя – это очень массовая профессия. И это обычный срез общества. Но если он справедливо из этой ситуации вышел с точки зрения ребенка, то он стал в его глазах абсолютно равным и в каком-то смысле даже героизировался. Поэтому, наверное, ключ здесь. Если мы говорим про учителей, не бояться признавать ошибки. Но ребенка-то надо учить не бояться их признавать. И с ребенком надо работать. Поэтому возвращаясь к договоренности поколений, если мы серьезно об этом говорим, то эти договоренности должно инициировать поколение старшее. Оно-то хочет научить ребят правильному отношению к жизни, а не наоборот. Для этого надо и ребят прощать, в том числе, уметь.

А. Милкус:

- А за какую провинность вы бы уволили учителя?

П. Терехов:

- Я никогда не увольнял учителя за единоразовый поступок, что он что-то сделал, я уволил. Такого не было никогда. Я думаю, что мне просто повезло, потому что если, не дай бог, я бы узнал, что учитель ударил ребенка, то пришлось бы так поступить. И просто выхода бы другого не было. И это было бы справедливо.

Но у меня были другие ситуации, после которых мы с учителями расставались, все они сводились ровно к одной теме. Происходит ситуация, мы ее начинаем разбирать подробно. Мы, когда учитель испытывает затруднение, даже сам этого не признает, мы это как управленческая команда, видим, мы обязательно формируем ему мероприятие методическое поддержки. Начинаем ходить к нему на уроки, анализировать вместе результаты его детей и многое другое – психолого-педагогическая служба подключается и так далее. Обычно у этих мероприятий есть контрольная точка, в которой мы должны понять, что либо динамика положительная, либо больной, скорее, мертв, чем…

А. Милкус:

- Не дошло.

П. Терехов:

- Да, не дошло. И вот когда к этой точке мы приходим, а результата там как кот наплакал, то вот тогда мы говорим, я как чиновник, как единоличный орган организации говорю, что, извините, я считаю целесообразным с вами трудовой договор прекратить. И дальше люди обычно это слышат. И мы перестаем сотрудничать.

А. Милкус:

- У вас в школе есть вакансии?

П. Терехов:

- У нас? Мы всегда в поиске лучших и самых квалифицированных педагогов. Вот я так отвечу на ваш вопрос. И даже если в какой-то момент времени вакансий нет, но мы увидим хорошего педагога, мы найдем возможность его взять, распределить как-то, что-то придумать, тем более, в такой большой школе это не сложно. Мы всегда ищем хороших педагогов, которые нормально общаются с детьми. И готовы им передавать определенные свои знания, компетенции и все прочее.

М. Баченина:

- Павел Станиславович, спасибо вам большое! Я сегодня как-то зарядилась, мы пообщались с людьми, которые верят в школу. А я в нее не верила очень долго. И потихоньку стала возвращаться в эту веру. Видимо, вкус к учебе возвращается.

Спасибо за воодушевление.

П. Терехов:

- Спасибо. А я поблагодарю вас и скажу, что в рамках того же школьного самоуправления мы реализуем еще один интересный проект, который называется «Пусть у успеху». Мы приглашаем к ребятам людей, которые у жизни своей достигли серьезных результатов. И будем очень рады, что на наше одно из приглашений вы откликнетесь, встретитесь с нашими детьми и расскажете им, как стать крутыми журналистами.

М. Баченина:

- Спасибо! С удовольствием!

А. Милкус:

- Спасибо!

М. Баченина:

- У нас в гостях был директор школы «Покровский квартал» Павел Станиславович Терехов, человек, которого мы поздравляем, потому что он стал победителем конкурса «Директор года России 2022»!