Как поисковые отряды воспитывают молодёжь
М. Баченина:
- Друзья, в эфире «Родительский вопрос», у микрофона Мария Баченина и Александр Милкус. У нас сегодня в гостях учитель истории московской школы 1354 «Вектор» Сергей Евгеньевич Жуков. Сергей Евгеньевич, я бы еще хотела сказать, что в этом году вы были отмечены указом президента России за достижения в профессиональной деятельности. И здесь хотелось бы уточнить, это 2025 или 2024 год?
С. Жуков:
- Наверное, это 2024-й все-таки.
М. Баченина:
- Наверное, нужно начать с того, почему вы у нас в гостях. Мы всегда пытаемся поговорить с людьми, как я говорю, с полей, которые работают «в поле». В первую очередь сегодня речь пойдет не об истории, хотя и о ней, конечно же (я имею в виду, об истории как об уроках), а о том, что Сергей Евгеньевич занимается поисково-исследовательской деятельностью и привлекает к этому своих учеников.
С. Жуков:
- Действительно, я руковожу поисковым отрядом на протяжении более 20 лет.
М. Баченина:
- А с чего все началось? Как это случилось в вашей жизни? Мне интересно, с чего это начинается?
С. Жуков:
- Наверное, с родителей, папы с мамой, и достойных учителей, у которых я учился в московской школе № 521. Наверное, все-таки надо смотреть туда. Ну, и плюс правильные книжки.
М. Баченина:
- То есть это желание возникло у вас само по себе, вас никто не приводил именно в поисковые отряды, просто хотелось принять в этом участие?
С. Жуков:
- Вы же понимаете, в любом случае это стечение целого ряда обстоятельств. Я считаю, что, так или иначе, все то, к чему я в конечном итоге пришел, заложилось изначально благодаря усилиям моих родителей и тех учителей, у которых я учился. Дальше это множество встреч, множество всевозможных контактов, которые, так или иначе, привели к тому, чем я сейчас занимаюсь.
А. Милкус:
- А в чем состояли усилия родителей, они тоже были поисковиками или интересовались историей?
С. Жуков:
- Отец – сирота, он остался без родителей как раз во время войны и воспитывался в детском доме в Барыбино (это под Москвой). Муж моей бабушки погиб на фронте, мама тоже сирота, поэтому эхо войны, так или иначе, для нашей семьи всегда было очень актуально. Глобально говоря, в нашем доме всегда была атмосфера уважительного отношения к исторической памяти, к событиям прошлого, поэтому я считаю, что здесь ничего удивительного нет. Ну, и школьные учителя, повторюсь, моя 521-я московская школа – это, конечно, настоящие университеты, я бы сказал. Мне повезло общаться с удивительными, яркими и светлыми людьми.
А. Милкус:
- А как вы попали в первую экспедицию? Вы руководили, или просто присоединились к какому-то отряду, или создавался отряд?
С. Жуков:
- Опять же, это результат случайного стечения обстоятельств и встреч. Но, еще будучи школьником, я принимал участие в восстановительных работах около памятника бойцам московского ополчения, кстати говоря, который был построен усилиями учеников нашей школы. Это 143-й километр московской железной дороги, киевского направления. Потом, когда я после школы, после армии пришел преподавать в свою школу, ту же самую 521-ю, я к этому памятнику стал возить своих учеников. Понимаете, как бы одно за другое цеплялось, и уже после перехода в школу 1354 (тогда она называлась 1962), в Южное Бутово, я стал привлекать своих учеников уже в новой школе к тому, чтобы также ездить к этому памятнику на 143-м километре. Потом была встреча и знакомство с замечательным журналистом Евгением Кириченко, и он уже познакомил с еще одним удивительным, ярким человеком – Куликовым Сергеем Васильевичем, руководителем поискового отряда «Память Метростроя» на тот момент. Ну, и дальше это уже завертелось.
То есть я не могу сказать, что кто-то меня взял за ручку и привел. Еще раз подчеркиваю, это стечение, я считаю, счастливых обстоятельств и встреч с очень интересными и достойными людьми.
М. Баченина:
- Сергей Евгеньевич, а современные дети? Мы зачастую сталкиваемся с тем… Я сейчас говорю не просто про память историческую, они зачастую вообще не понимают, о какой войне речь и т.д. При всем уважении к семьям, педагогам, я понимаю, что в этом ключевой, пожалуй, вопрос. Мой вопрос в следующем. Современные дети, они легко идут в этот отряд? Я понимаю, что вы силком никого не тянете, но какая мотивация для этого? Вот об этом хочу поговорить как о моменте воспитания. Это важно.
С. Жуков:
- Разговоры, общение. Я с ребятами провожу классные часы для ребят из младших классов, мы рассказываем о значимых событиях прошлого. Причем это не только Великая Отечественная война. В классных часах, которые мы проводим для начальной школы, затрагиваются вопросы и более ранней истории. Это и Смутное время, это и война 1812 года, Бородинская битва. Так или иначе, мы готовим классные часы, готовим выступления. Это обязательно с чтением стихов, мы исполняем песни под гитару, это презентации и т.д. И после выступлений малыши подходят, спрашивают: а кто вы такие, а что такое «Стерх», а чем вы занимаетесь? Вот так завязывается контакт. Опять же, призывы, агитация, разговоры среди ребят более старших классов – это никто не отменял.
М. Баченина:
- Какого возраста дети участвуют в «Стерх»? Для слушателей уточню, что название поисково-исследовательского отряда – «Стерх». Мне интересно, какого возраста дети могут поступить в этот отряд. И самые младшие, для кого вы проводите, в том числе, классные часы?
С. Жуков:
- Мы классные часы проводим для начальной школы. Начальная школа и средняя школа, условно говоря, с 3-го по 5-й класс. Что же касается ребят, которые могут прийти и включиться в работу, мы начинаем активно сотрудничать с 7-классниками. Но здесь есть одна существенная тонкость. Принимать участие в поисковой экспедиции несовершеннолетние имеют право только как зрители или наблюдатели. Могут принимать участие в лагерной деятельности. Это готовка, необходимые хлопоты бытовые, скажем так, но к работе в раскопе несовершеннолетние не могут быть допущены, это официальное ограничение, с которым мы вынуждены считаться.
А. Милкус:
- Тогда кто у вас в отряде ведет работу в раскопе?
С. Жуков:
- Выпускники. Мы работаем уже более 20 лет, и с нами продолжают сотрудничать выпускники. Это во-первых. Во-вторых, мы уже 20 лет сотрудничаем с поисково-туристическим клубом «Горизонт» Московского энергетического института. Руководитель этого клуба – Таранин Богдан Львович. Мы с ними сотрудничаем давно, мы вместе выезжаем в поисковые экспедиции, мы много чему учимся у наших старших товарищей. Во-вторых, мы совместно проводим не только поисковые экспедиции, но у нас есть такой вид деятельности, как строительный отряд. Это восстановление и реконструкция воинских памятников эпохи Великой Отечественной войны. Здесь уже никаких ограничений не существует.
М. Баченина:
- То есть ремонт этой стелы, этого памятника, правильно я понимаю?
С. Жуков:
- Это не только ремонт, это зачастую полная реконструкция бывает. Тут весь объем работ – и земляные, и бетонные работы, штукатурка и т.д. Мы сейчас закончили реконструкцию в Зубцовском районе Тверской области, воинское захоронение в деревне Веригино. Вот там - силами нескольких поисковых отрядов («Горизонт», «Стерх») и наших товарищей, которые разделяют наши взгляды, идеалы, при поддержке администрации и спонсоров. Эта работа требует, конечно, серьезной поддержки, серьезных вливаний. Вот удалось полную реконструкцию. Это установка забора, установка держателей для мемориальных плит, площадки для лавочек и многое другое. Это серьезная работа, и школьники в этом принимают участие.
М. Баченина:
- Сергей Евгеньевич, мы совершенно не сомневаемся, насколько это серьезная работа. Потому что я видела и разрушенные, и полуразрушенные памятники. Когда ты едешь из Москвы за рулем вглубь России куда-то, ты проезжаешь многие деревни, села и всё это видишь. Я хочу, может быть, такой наивный вопрос задать. А как меняются те дети, те школьники, которые к вам приходят? Я знаю, насколько меняет человека знание истории.
С. Жуков:
- После одной из экспедиций в разговоре одна мама с удивлением отметила: «Сергей Евгеньевич, а что вы сделали с сыном? Он начал мыть посуду и стирать носки». Ребята перестают бояться физического труда.
Глобально говоря, в экспедиции работают все, у каждого, в зависимости от физической подготовки, от возраста, свои обязанности. И ребята видят, что и взрослые, и их сверстники… Ну, желторотики-новички, которые приезжают, они прекрасно видят, что у каждого свой объем работы, и каждый выполняет свою миссию. Есть такое упрямое слово – надо. Вот надо выполнить объем работы – значит, мы будем этот объем работы выполнять.
М. Баченина:
- А они не задают вам вопрос: кому это нужно?
С. Жуков:
- Мы стараемся объяснять это до того, как они зададут этот вопрос. Вообще изначально, когда ребята приходят, я им объясняю, что мы занимаемся сохранением исторической памяти, стараемся, скажем так, быть собой, быть частью этого мира, то, что в нас продолжают жить наши деды и прадеды, что мы живем жизнями тех, кто был до нас. В конце концов, можно поставить песню Басты – «Когда меня не станет, я буду петь голосами моих детей». Вот на этом уровне оно вполне становится понятно, для кого мы туда едем и для чего мы этим занимаемся. Для того чтобы быть собой. Чтобы уметь выжить, если вдруг закончится электричество. Что есть жизнь за МКАД, что есть жизнь без сотового телефона. Интересный момент. Было откровение, удивление девочки, для которой было потрясением, что, оказывается, можно купаться не только в море. Разные дети приходят, из разных семей. Мы общаемся с ребятами местными. Опять же, очень важный момент – взаимодействие со студенческим отрядом. Потому что это ребята не из Москвы, а из регионов.
А. Милкус:
- Я думаю, то, что девочка выяснила, что можно купаться в озере, а мальчик стал мыть посуду, это все-таки вторичная история участия в таком отряде. Я думаю, что все-таки главное – воспитание и продолжение, сохранение памяти тех людей, которые 80 лет назад погибли. Для меня абсолютно понятная фраза, что война не закончена, пока не похоронен последний солдат этой войны. И то, что вы делаете, это важно не только для детей, а важно для всей нашей страны. Поэтому у меня вопрос по технологии. Во-первых, почему отряд называется «Стерх», как вы его выбрали?
С. Жуков:
- Я позволю себе немножко с вами не согласиться. Александр Васильевич Суворов, его тезис, что война не закончена, пока не захоронен последний солдат. Я позволю себе не согласиться с этим тезисом, и вот почему. Защитник Родины, солдат, защитник Отечества, он служивый человек. Принцип служивого человека какой? Делай, что должен, а дальше будь, что будет. Он принял бой. Мы не знаем, что этот человек чувствовал в своем последнем бою. Он выполнил свой долг. И для солдата могила – это шар земной (Роберт Рождественский) – «Его зарыли в шар земной, а был он лишь солдат». И для солдата могила – это тот окопчик, в котором он погиб. Для служивого последнее пристанище – поле. А вот уже дальше - забота нас об этих людях помнить. Не мной придумано, что солдат умирает дважды, и вообще любой человек умирает дважды. Первый раз – когда перестает биться сердце, второй раз – когда о нем забывают. Так вот, мы помним об этих людях, значит, они с нами. И вот здесь в какой-то степени можно продолжить, почему «Стерх»? Стерх – это журавль. Расул Гамзатов: «Солдаты, не вернувшиеся с полей, превратились в белых журавлей». Как-то так получилось, что во время наших работ нас сопровождают аисты, нас сопровождают журавли (мы весной работаем). Во время захоронения очень часто около церемонии кружат вот эти птицы. Поначалу у команды не было названия. Здесь несколько моментов совпало. Во-первых, символика нашей школы – журавль, а во-вторых, когда заканчиваются работы, а над раскопом клин журавлей пролетает, души солдатские домой возвращаются. Поэтому название, оно как-то само пришло. Я не пытался придумать название, чтобы называться пафосно. Какое-то время я выжидал. Мне было важно, что называется, вработаться, почувствовать вот эту ауру, атмосферу, и название пришло. Может быть, поэтому ребята и продолжают приходить в команду, потому что я стараюсь с ребятами быть максимально честным.
М. Баченина:
- Сергей Евгеньевич, эта экспедиция, поход, он и называется «Вахта памяти»? Как подготовить школьников к таким экспедициям? Объясню свой вопрос. Не только по поводу техники безопасности (она тоже важна). Они сначала не готовы, потому что не понимают каких-то вещей, а нам, например, сейчас сложно об этом говорить. Потому что война – это то, к чему я, например, прикасалась все свое детство благодаря своему дедушке. Как их подготовить, чтобы они не испытали какого-то стресса? Раз – и они столкнулись с этим, они увидели что-то, чего до этого не видели. А это все-таки подростки, и как-то хочется их немножко сберечь. Ведь вы не можете этого избежать, вы этим тоже занимаетесь. Поэтому и вопрос прозвучал – как готовить?
С. Жуков:
- Кстати говоря, вы очень правильно поставили проблему. В первую очередь это, конечно, вопрос психологический, и стресс, он имеет место быть. Когда я первый раз выезжал в экспедицию с «Памятью Метростроя», это Куликов Сергей Васильевич, о котором я уже упоминал, с Тараниным Богданом Львовичем, вот у нас такая первая вахта получилось. В 2004 году у нас получился весной такой выезд. И для меня было, честно скажу, очень непросто, как ребятам объяснить то, что они увидели в раскопе.
М. Баченина:
- А что это было? Вы имеете в виду останки, кости?
С. Жуков:
- Да. В тот момент мне было чуточку проще, потому что со мной была моя средняя дочь. Мне было немножко легче перед родителями ребят, которых я взял с собой.
М. Баченина:
- Ну, потому что вы взяли с собой и своего ребенка.
С. Жуков:
- И дальше, конечно, разговоры у костра. Обязательно объясняем, кто эти люди. Это не просто какие-то, скажем так, артефакты, это не просто находки, мы имеем дело с людьми, и относиться надо к тому, что мы находим, как к людям, с уважением. Здесь как-то происходит перестройка. Не все ребята принимают эту деятельность. Абсолютно спокойно мы относимся к тем, кто, раз попробовав, отказывается от дальнейших поездок. Это нормально. Не может быть никакого принуждения. Обязательно подготовка туристическая. Здесь же тоже психологический стресс получается. Это мы в свое время лазали по крышам, в оврагах костры жгли, и это было нормально. А нынешние ребята, они в большинстве своем такого детства, какое было у нас, не имеют, они не умеют разжигать костры, не умеют ставить палатку. Поэтому здесь тоже необходима подготовка. И вот в течение учебного года я стараюсь ребятам либо в рекреации, либо в спортивном зале показать, как ставится палатка, объяснить, как готовится еда. Если получается выбраться в однодневные какие-то выходы в лес (благо, мы в Бутово живем, я имею такую возможность с ребятами до лесочка ближайшего добежать), элементарно разжечь костер, вскипятить воду, показать, как на костре вода кипит. Это тоже такое открытие для них.
А. Милкус:
- Я хотел бы вернуться к теме памяти. Сергей Евгеньевич уже процитировал строчку – «Его зарыли в шар земной, а был он лишь солдат, всего, друзья, солдат простой, Без званий и наград». Я хотел бы уточнить, что это стихотворение поэта-фронтовика Сергея Орлова. Мне оно врезалось в память, когда наш учитель литературы Юрий Константинович Снегирев его прочел перед всем классом. Он так прочел, что я на всю жизнь запомнил и прочувствовал. Я другой смысл вкладываю во фразу «война не закончилась, пока не похоронен последний солдат», потому что знаю, что родственники до сих пор ищут (уже, может быть, следующее поколение) прадедов своих, места захоронения. Потому что очень много памятников. Неслучайно в 60-70-е годы были поставлены в нашей великой советской стране памятники Неизвестным солдатам, Неизвестным матросам и т.д.
А. Милкус:
- Сергей Евгеньевич, два вопроса. Сколько имен, сколько мест захоронения вы смогли за это время определить, помочь семьям обрести место упокоения своего родственника? И как вы определяете места, где вы будете работать в очередном сезоне?
С. Жуков:
- Это, во-первых, контакт с местными поисковиками, с местными жителями. Когда мы начинали, контакт с местными очевидцами событий имел не то что смысл, он чисто физически был возможен 20 лет назад. Потому что очень пожилые люди, которые были детьми в годы Великой Отечественной войны, еще могли что-то показать.
А. Милкус:
- Свидетели.
С. Жуков:
- Да, были свидетели, которые могли что-то показать. И благодаря такому свидетелю удалось обнаружить госпитальное захоронение вблизи деревни Карамзино 29-го медико-санитарного батальона. Там 250 имен удалось установить. Потому что в ходе работ на этом объекте, во-первых, мы смогли обнаружить и эксгумировать останки всех красноармейцев, которые были там захоронены. А это зарастающий кусок поля был, и нашли его во многом благодаря тому, что местным поисковикам очень пожилой житель сказал, что мальчишкой подъедался около госпиталя, в госпитале помогал санитарам, благодаря чему он выжил, собственно говоря. И вот в его памяти осталось место, где были захоронены умершие от ран красноармейцы. Он показал это место. А нам уже передали эту точку, и мы приступили к работе.
То есть, во-первых, контакт с местными. Во-вторых, сейчас главным образом это уже архивная информация, архивные данные. Есть открытая база данных ОБД «Мемориал», где можно по журналу боевых действий установить и характер боевых действий. И для нас, поисковиков, это очень важная информация. В журнале боевых действий, в архивных данных всегда есть указание на количество потерь и захоронение погибших. По этим архивным данным и работают поисковики.
М. Баченина:
- А с родными удавалось встречаться, передавать?
А. Милкус:
- Удается потом установить родственников тех, кого вы нашли?
С. Жуков:
- Это, пожалуй, самая главная часть во всей этой деятельности – как раз когда на захоронение приезжают родные обнаруженных солдат со всего Союза. Люди, уже очень сильно немолодые, дети солдат, уже сами 80-летние. Ну, вот я – внук солдата.
М. Баченина:
- И я – внучка.
С. Жуков:
- Приезжают внуки, приезжают правнуки. И каждый раз, когда проводится захоронение обнаруженных павших, это, конечно, пронзительное действие. Приехать, один раз увидеть – и вопросы «зачем это нужно?», они заканчиваются.
М. Баченина:
- Обычно захоронение найденных и, если возможно, установленных людей… Ну, установили, кто этот человек, благодаря медальону, я не знаю, благодаря еще чему (кстати, это тоже интересно). Уже понятно, где этот человек найден и где будет захоронен. Это обычно там же захоронение либо это братские могилы сохраняются?
С. Жуков:
- Я могу сказать только по нашему опыту. Мы работаем в Зубцовском районе Тверской области много лет уже, и проходит множество вахт, множество отрядов работает в Зубцовском районе. И красноармейцы, которые обнаружены в ходе поисковых работ, они захораниваются 23 августа на мемориале в Веригино. Это около города Зубцов, кстати говоря, от Москвы очень недалеко. И я вам рекомендую туда съездить, для того чтобы хотя бы раз это увидеть.
М. Баченина:
- Как раз 23 августа?
С. Жуков:
- Да, 23 августа каждый год проходит церемония захоронения. Почему 23 августа? Потому что 23 августа – это день освобождения Зубцова от нацистской оккупации. И это праздник в Зубцове (Город воинской доблести). В этот же день проходит церемония захоронения, церемония прощания с теми бойцами и командирами, которые погибли в борьбе за освобождение Зубцовского района. Еще раз говорю, 23 августа. Дорога туда уже хорошая, проехать можно без проблем. Это 200 с небольшим километров от Москвы. До Веригино там еще километров 20. Нетрудно. Для того чтобы понять и прочувствовать, один раз можно приехать. Кстати, там недалеко находится памятник «Ржевский солдат». По той же самой Новорижской трассе. Я и мои товарищи, единомышленники считаем, что это очень нужное возвращение исторической памяти. Потому что Ржевская битва долгое время была каким-то таким белым пятном в нашем понимании о войне.
А. Милкус:
- Сергей Евгеньевич, материалы, которые вы собираете, они же наверняка в музей потом поступают?
С. Жуков:
- Да, в музей. Несколько отрядов в этом принимают участие, поэтому что-то по музеям разбирается. Вы поймите правильно, наша главная цель – все-таки обнаружить солдата, обнаружить человека. А артефакты (не люблю это слово) – это уже вторично.
М. Баченина:
- Я всегда понимала о медальонах. Но медальоны находятся не у всех. Каким образом еще можно установить, с помощью чего?
С. Жуков:
- Подписанные вещи. Это может быть на портсигаре. Знаете, удавалось находить подписанные ложки. Один боец на ложке написал, во-первых, все свои данные (имя, фамилия, отчество). И такая приписочка: в случае моей смерти сообщить… И дальше жена и место жительства. То есть подписанные вещи – это очень важно. Котелки опять же. Очень большая удача – найти подписанные предметы или медальон. К сожалению, в большинстве своем солдаты остаются безымянными.
М. Баченина:
- А почему не у всех медальоны? Это не было какой-то традицией или чем-то обязательным? Видите, кто-то даже ложку подписал, задумываясь на несколько шагов вперед, кто-то не успел, кто-то не думал. Почему медальоны не у всех? Это же какой-то атрибут войны в принципе.
С. Жуков:
- Здесь несколько моментов. Во-первых, материал, из которого изготавливались медальоны, это бакелитовая капсула, или металлическая капсула, или деревянная капсула, в которую вкладывалась бумажная записка. Даже если находится этот самый медальон, зачастую бывает так, что эта записка от времени просто не сохраняется. Во-вторых, сам факт обнаружения этого медальона. К сожалению, мы допускаем, в том числе, и брак при выполнении поисковых работ, скажем честно, мы можем и пропустить этот самый медальон. При всем понимании важности и т.д., согласитесь, человеческий фактор исключать нельзя.
Третий момент. Опять же, человеческий фактор. 85 лет назад среди солдат бытовало поверье, что если ты заполнил на себя медальон, это вроде как себе…
М. Баченина:
- …подписать приговор.
С. Жуков:
- Опять же, солдат мог потерять этот медальон еще тогда. Богдан Львович рассказывал эпизод. В Новгородской области была вахта, когда нашли медальон в валенке (это было еще в 90-е годы), нашли солдата по этому медальону, и на захоронение приезжает ветеран на костылях: «Ну-ка, ребятки, покажите, куда вы мою ногу закопали?» В бою ему оторвало ногу, а в валенке был медальон.
М. Баченина:
- Потрясающая история.
С. Жуков:
- Опять же, это не моя история, это история моего друга Богдана Львовича Таранина.
М. Баченина:
- Скажите, что можно сделать, и можно ли сделать большее количество этих отрядов? Может быть, какая-то школа просила вашу школу поделиться опытом? Я про распространение опыта.
С. Жуков:
- Я бы сказал так. Лучше меньше, да лучше. Мое глубокое убеждение, что обязаловка в этом вопросе недопустима. Не может быть (и не должно быть) формализма в подобной работе. Я очень прошу, не бейте поисковикам по рукам, не надо нас загонять в прокрустово ложе каких-то нормативов и т.д. Пожалуйста, дайте нам дышать. Это с одной стороны. С другой стороны, загонять школьников метлой в обязательные отряды – так можно принести вред. Ну, как можно заставить уважать родителей? Это сложный момент, здесь надо, чтобы папа с мамой честно со своими детьми общались. Глобально говоря, в связи с юбилейными мероприятиями может возникнуть соблазн организовать к юбилею что-нибудь такое, пафосное. Человеческий фактор-то никто не отменял. Главное, чтобы люди с верой подходили к этому делу, к этой работе. Поисковая работа – это не панацея от бездуховности какой-нибудь, это не панацея от исторической забывчивости, от фальсификации истории. Это маленький элемент в борьбе за сохранение этой самой исторической памяти, но никоим образом не панацея.
Что делать, как быть? По Москве существуют уже действующие поисковые отряды, существуют объединения. Вот наш отряд «Стерх», мы существуем, грубо говоря, не сами по себе, а мы являемся частью большого поискового объединения «Обелиск», руководитель – Василий Петров. И родители, живущие, допустим, в Юго-Западном округе, наверное, лучше все-таки им установить контакт с головным подразделением. Руководителям школ, наверное, можно посоветовать не гнаться за установкой галочек, а попытаться установить контакты с уже действующими отрядами. Лучше поддержать тех, кто уже работает, а уже потом отпочковаться, когда работа пойдет. Здесь, как в медицине, важно - не навредить. Глобально говоря, что в педагогике, что в деле исторической памяти, что в медицине, очень важна последовательность, стабильность деятельности и преемственность деятельности. Не надо пытаться штурмом чем-то овладеть, не нужно галочек, несмотря на то, что юбилей.
М. Баченина:
- С этим не поспоришь, потому что к этому нужно деликатно подходить. Сергей Евгеньевич, спасибо вам большое за этот, честно признаюсь, тяжелый, но очень нужный разговор. В любом случае, знать и помнить – это очень важно.
Подписывайтесь, чтобы не пропустить новые выпуски нашего подкаста для родителей и слушайте, когда удобно.
➤ Слушать прямой эфир: https://radiokp.ru
➤ Читать эксклюзивные новости: https://www.kp.ru
➤ Подписаться на наш телеграм: https://t.me/truekpru
➤ Самое интересное из эфира: https://t.me/radiokp
