Нам сказка строить и жить помогает… Как сказкотерапия решает проблемы детей и взрослых
М. Баченина:
- Здравствуйте, друзья. В эфире «Родительский вопрос». У микрофона Мария Баченина и Александр Милкус. В гостях у нас сегодня доктор психологических наук, профессор, президент Международного сообщества сказкотерапевтов, профессор Московского института психоанализа Игорь Вачков. Игорь Викторович, здравствуйте, добро пожаловать.
И. Вачков:
- Здравствуйте. Очень рад вашему приглашению поучаствовать в замечательной передаче.
М. Баченина:
- Я полагаю, надо начинать сначала. Я слышала, что такое сказкотерапия, ну, у меня был повод, а Александр Борисович в свое время удивился. Думаю, мир делится на две половины, поэтому будет справедливым рассказать, что же такое сказкотерапия. Мы попадем сегодня в сказку или это все на самом деле всерьез?
И. Вачков:
- На самом деле это сказка, но всерьез, я бы так сказал. Сказкотерапия – это научно-практическое, подчеркиваю, психологическое направление, возникшее на российской земле где-то в начале – середине 90-х годов прошлого века. И в настоящее время сказкотерапия является достаточно серьезным, авторитетным направлением не только в практической психологии, но и в научной. Здесь я бы обратил ваше внимание, чтобы не происходила путаница. Хоть и называется сказкотерапия, а слово «терапия» традиционно относят к медицине, на самом деле это не медицинское направление, а именно психологическое. И суть, если говорить о сказкотерапии предельно коротко, заключается в том, что специалисты в этой области используют сказку, а также близкие к ней жанры в работе с детьми, подростками, взрослыми, стариками, больными, здоровыми, специалистами в различных сферах, в том числе и в бизнесе. То есть охват работы здесь достаточно большой и не зависит фактически от возраста. Потому что, как показывает опыт, все мы, так или иначе, любим сказки.
Я не зря сказал «сказка и другие жанры». Потому что в рамках сказкотерапии используются мифы, легенды, притчи, басни и множество других жанров, в которых главным средством является метафора. То есть фактически, если обобщать и коротко сказать, сказкотерапия – это такое направление, главным средством которого является метафора.
А. Милкус:
- Игорь Викторович, все равно непонятно. Например, это как? Хорошо, мы с Машей, допустим, рассказываем друг другу сказки. Это терапия, сказкотерапия или это просто развлечение? Или вообще взрослым людям нечего заниматься такими детскими занятиями?
И. Вачков:
- Понимаете, сказки можно рассказывать по-разному. Скорее всего, вы имеете в виду все-таки развлечение. Сейчас слово «сказкотерапия», ничтоже сумняшеся, употребляют воспитатели дошкольных образовательных организаций, педагоги младшей школы. Якобы все, что связано со сказкой, это уже сказкотерапия. Это заблуждение. Сказкотерапия подразумевает использование конкретных методов. Приведу такой пример. У каждого из нас, если мы пороемся в памяти, наверняка с детства есть какие-то свои любимые сказки, а может быть, есть и нелюбимые. Мы редко задумываемся о том, что на самом деле те сказки, которые в детстве на нас произвели очень сильное впечатление, во многом влияют на нашу последующую жизнь. И часто проблемы взрослого человека оказываются связаны с услышанными тогда, в детстве, сказками. И задача сказкотерапевта – разобраться с тем, какие смыслы, какие уроки, какие глубинные посылы в свое время сказки донесли до человеческой души и во многом, возможно, проявились во взрослом возрасте.
Знаете, я как сказкотерапевт приведу конкретный пример. Я, например, неоднократно встречался, работал с женщинами, которых я в шутку называю «жертвами Русалочки». Ну, все вы помните замечательную сказку Андерсена. Так вот, многие девочки, услышав эту сказку «Русалочка» и сделав из нее свои выводы, в результате во взрослом возрасте, выходя замуж или вступая в романтические отношения, на самом деле транслируют тот сценарий, который они усвоили из этой сказки. А сценарий, как правило, они воспринимают очень поверхностно, не видя на самом деле более глубоких вещей, не напрямую связанных со всем набившей оскомину жертвенностью Русалочки. В этой сказке не только и не столько речь идет о жертвенности.
А. Милкус:
- Игорь Викторович, неужели одна сказка может повлиять на человека таким образом, что у него выработается сценарий поведения, и во взрослой семейной жизни он будет вспоминать или, организуя жизнь, будет ждать принца на белом коне, искать, где же у меня рыбий хвост?
И. Вачков:
- Дорогой Александр Борисович, на самом деле на сознательном уровне чаще всего этого не происходит. Трансляция такого сценария – вещь, происходящая скорее на подсознательном уровне. И идентификация с этим персонажем, то есть как бы уподобление себя ему, часто совершенно неосознанно происходит. В этом-то и беда. Потому что деструктивный сценарий действительно транслируется очень часто во взрослом возрасте. Поэтому, когда мы работаем с детьми, нужно хорошо и внимательно относиться к тому, какие сказки и как мы читаем нашим детям.
А. Милкус:
- У вас есть замечательная книжка «Жила-была Баба Яга». Ну, тоже образ не самый гуманный или гуманистический. Что же, нам отказаться от великого образа Бабы-Яги, которая практически в любой русской сказке присутствует? Хотя же она – пример не очень хорошего поведения.
И. Вачков:
- Я отчасти вам возражу. Я сознаюсь сейчас, что это мой любимый сказочный персонаж. Я бы даже так рискнул сказать: моя любимая женщина из сказок – Баба-Яга. И книжка, которую мы написали, на самом деле объясняет, почему это может быть так. Она, действительно, не самый гуманный персонаж, в чем я отчасти с вами соглашаюсь, но в то же время вспомните, в какой из популярных детских сказок Баба-Яга реально осуществила свои угрозы, ну, типа съесть кого-то, голову посадить на кол или еще что-нибудь. Да ни в одной. Баба Яга на самом деле угрожает, но почти никогда… Я имею в виду как раз наиболее известные и популярные сказки. Есть особый отряд сказок, но о них сейчас не будет. Так вот, Баба Яга как раз персонаж, который несет очень много добра. Она помогает Ивану-царевичу, она помогает Ивану-дураку, она подсказывает, она делает подарки. Вспомним клубочек волшебный, меч-кладенец, богатырского коня. Все эти подарки она дарит героям. И фактически Баба-Яга – персонаж двухслойный, многосторонний, а не только воплощение зла.
И здесь очень важно, как мне кажется, сказкотерапевту помочь разобраться с некоторыми из этих образов, которые часто воспринимаются неверно. И вот эти негативные сценарии, о которых я говорил, они часто рождаются из неверно трактованного образа, который скорее в негативном ключе предстает перед человеком, а на неосознанном уровне он начинает действовать деструктивно на его поведение.
А. Милкус:
- По-моему, у нас еще не было передачи, где выступали адепты Бабы-Яги.
М. Баченина:
- Я сидела и вспоминала немецкие сказки. И там Баба-Яга не ест напрямую, но косточки были. То есть у немцев она внушает ужас, у нас – нет. Я сразу признаюсь, у меня высокий уровень знания сказок, я в детстве коллекционировала сказки разных стран и народов и перечитала их гигантское количество. И сейчас я сидела и вспоминала, какая же сказка мне в моем взрослом возрасте приходит на ум из любимых. Я ее вспомнила. А потом подумала: подождите, какие выводы из этой сказки я могу сделать какие-то неправильные, которые как-то формируют мое поведение?
Игорь Викторович, возраст, получается, любой, хоть стар, хоть млад. Я-то думала, что мы только про детишек здесь будем говорить.
И. Вачков:
- Сначала реплика по поводу немецкой Бабы Яги. Может быть, вас это удивит, Мария, но у немцев нет образа Бабы-Яги. У них есть персонаж, который по-немецки звучит так – Hexe. Проще сказать, это ведьма. Баба-Яга – это не ведьма, это наш славянский персонаж, чего, кстати, в Западной Европе практически нет. Есть у восточных славян, почти у всех народов, так или иначе, образ Баби-Яги или сходный образ. У западных европейцев нет, там ведьмы.
М. Баченина:
- А наша не ведьма, наша просто ведунья, целительница, добрая колдунья?
И. Вачков:
- Хотя вы в сказках, в пересказах, встретить слово «ведьма», ее характеризующее, но это не совсем верно. Потому что у ведьмы есть характерные черты, которые описаны и представлены в разных произведениях достаточно ясно и четко. Ведьма – это почти всегда воплощенное зло. Баба-Яга – нет.
М. Баченина:
- Теперь про возраст.
И. Вачков:
- По поводу возраста. Я повторюсь, что разные возрасты на самом деле находятся под влиянием сказок. И здесь речь идет о том, что мы на самом деле погружены в сказочный метафорический мир, практически всегда соприкасаясь с областью искусства. Ведь что есть сказка? Прежде всего – вымысел. С чем мы имеем дело, когда сталкиваемся с искусством? Тоже, прежде всего, с неким миром, который создан.
М. Баченина:
- Да, вымыслом.
И. Вачков:
- И в этом смысле взрослый человек любит сказки в фильмах, книгах, романах-фэнтези, где угодно, где проявляются эти вещи.
М. Баченина:
- Я не знаю, у психологии, клинической психологии, у этого рода терапии должна быть какая-то доказательная база? Мне кажется, сейчас многие слушатели скажут: слушайте, это какая-то ерунда, гештальт-терапия – слышали, практикуют люди, а это что-то экзотичное. Это откуда пошло, откуда ноги растут у этой терапии?
И. Вачков:
- По поводу доказательной базы. Есть масса уже защищенных кандидатских диссертаций (и даже докторских), которые посвящены сказкотерапии. И доказательная база там очень серьезная, ее эффективности в работе с самыми разными категориями людей. В том числе, кстати, есть интересные результаты при работе с детьми и взрослыми с ОВЗ и даже смертельно больными, с теми, кто в хосписах, идет работа с использованием сказкотерапии, и очень эффективная. Идет поддержка просто удивительная. А то, что это работает с детьми… У меня много защищено диссертаций магистерских, бакалаврских работ, которые были построены на использовании приемов и методов сказкотерапии в работе с детьми. И там тоже достаточно внушительная доказательная база.
М. Баченина:
- Игорь Викторович, я очень хорошо понимаю образ Русалочки, образ Марьи-царевны. Я не помню, кто много сапог износил, посохов поломал… То есть сестра, жена, невеста, верная подруга, соратник, колдунья. Я даже про колдунью подумала: отстаивает свои границы, молодец, не то чтобы злая, но себя в обиду не даст. Я вам сказала уже, что сидела и вспоминала сказку, которую люблю. Я любила всегда мистику. Это вылилось в мою любовь к фантастике и фэнтези во взрослом возрасте. И первый, кто мне пришел на ум, это Гауф, сказки Гауфа. И первыми пришли на ум «Карлик Нос» и «Халиф-аист». Я не понимаю, где я могу быть в «Халифе-аисте». Такое безрассудное богатое существо, которое пошло, себе на одно мягкое место нашло приключений, а потом его спасала женщина. Я кто там – Халиф-аист или эта ящерка, которая его спасала? Я хочу сейчас не терапевтический сеанс, а структуру, логистику, какую-то схему работы понять.
И. Вачков:
- Это довольно сложно в двух словах объяснить, но смысл попробую передать, принципиальный подход. Дело в том, что если эта сказка у вас всплыла в памяти, то, по всей вероятности, идентификация с кем-то произошла. Вероятнее всего, все-таки с женским персонажем каким-то. Но мой опыт показывает, что бывают ситуации, когда идентификация у женщин происходит и с мужскими персонажами. Более того, это интересная женская черта, у мужчин я почти никогда не сталкивался с тем, чтобы мужчина или мальчик идентифицировал себя с женским персонажем, а женщины легко - и с мужским, и с женским.
М. Баченина:
- Меня это не удивляет.
И. Вачков:
- Меня это сначала удивляло, а потом я нашел кучу объяснений этому факту. Ну, прежде всего потому, что сама природа женщины к этому располагает. Есть еще один момент в связи с этим. Иногда женщина идентифицирует не себя с каким-то персонажем, а какое-то значимое лицо из своего окружения. Вот у меня однажды женщина на сеансе сочиняла сказку, и мы стали разбираться. А там главный герой – мальчик. И я пытался понять, она себя с мальчиком идентифицирует? Нет, я не вижу, не чувствую. И пытаюсь задавать вопросы, предложить ей нарисовать, досочинять, сказать от его лица что-то, от лица персонажей пересказать какие-то эпизоды сказок. То есть мы разные варианты пробуем. И чувствую, не попадаю. И только вдруг ее в какой-то момент осенило. Когда я ее спросил: «А кто этот мальчик?», она говорит: «Так это же мой сын». То есть она совершенно неосознанно сочинила сказку про своего сына и далеко не сразу пришла к пониманию этого факта. И вот тут и началось, когда мы стали анализировать содержание сказки и проводить параллели с ее жизнью, с ее отношениями с сыном… А она в сказке, оказывается, была, но в качестве второстепенного персонажа. И вот эти отношения между персонажами и героем, оказывается, очень четко в канву ее собственной жизни и нынешних отношений ложились. Ведь задача сказкотерапевта – не просто погрузиться в сказку, а именно увидеть вот этот резонанс, если хотите, между реальной жизнью человека и той сказкой, о которой идет речь.
А. Милкус:
- Правильно я понимаю, сказкотерапия – это возможность, когда человек не может или не в состоянии рассказать о своих проблемах или разобраться со специалистом в своих проблемах на нормальном языке, он получает возможность иносказательно поговорить, придумать сказку или разобрать существующую сказку, для того чтобы как-то сформулировать свои проблемы, или проблемы своих детей, или проблемы с детьми?
И. Вачков:
- Александр Борисович, вы абсолютно правы, так оно и есть. Я не успел сказать, что существует две стратегии работы сказкотерапевта. Первая – это работа со сказками, уже имеющимися в копилке человеческой культуры. Но мне, например, гораздо интереснее работать со сказками, которые сочиняет сам человек, взрослый ли, ребенок ли. Есть приемы, которые позволяют это сделать, запустить процесс сказкотворчества, а потом мы работаем именно с этой сказкой. Потому что почти всегда это сказка про него же, хотя он иногда и не понимает, что это про него. А потом все его трудности, проблемы в результате разбора, анализа по специальной схеме (а есть схема анализа сказок, сочиненных клиентами) мы пытаемся разобраться с тем, как реально эти отношения происходят в жизни. И то, что вы сказали, Александр Борисович, как раз и отражает эту вещь, когда человек рассказывает о себе через сказку, он чувствует некую безопасность – ну, сказка, это же несерьезно, это так, игра ума. А это позволяет как раз и раскрыться. Вы очень четко сформулировали, то, что я могу сказать через метафору, я часто не могу сказать, прямо, грубо, в лоб сформулировать. А метафора иногда расскажет гораздо больше о человеке, особенно сказочная метафора, чем он готов о себе рассказать впрямую.
М. Баченина:
- Игорь Викторович, я сейчас слушала вас и думала: вот это цель, нет, вот это цель, и вот это тоже цель. А какая цель? Я полагаю, взглянуть правдиво на свою жизнь, разобраться, но все равно не могу ухватить эту мысль. Все-таки, какая цель сказкотерапии? Есть ли элемент какого-то совета? Вот я пришла на один сеанс, сочинили, вы сказала про схемы, про научный подход. И чем заканчивается эта история? Или она не заканчивается?
И. Вачков:
- Я бы сказал сейчас не о цели. Цель, она общая для любого вида психотерапии – помочь человеку и сделать качество его жизни значительно лучше. Я бы сказал про конкретные задачи сказкотерапии как отдельного направления. И здесь я бы использовал опять же метафору. Есть две задачи основные – задача зеркала и задача кристалла. Я так для себя это сформулировал. Задача зеркала, в чем она состоит? Очевидно, мы хотим увидеть свое отражение. То есть фактически задача зеркала – помочь человеку увидеть себя и тем самым развить свое самосознание, а значит, повлиять через это он может на собственную личность, соответственно, измениться. А задача кристалла… Ну, как в сказках, через волшебный кристалл мы можем воспринимать других людей, окружающий мир. И вот сказка или сказочная метафора становится тем волшебным кристаллом, через который мы смотрим на мир, видим его уже несколько иначе, мы смотрим на других людей и видим их иначе. И это позволяет нам изменить отношение к этому миру и к этим людям.
Я же не про всех говорю, а про тех, кто испытывает трудности, переживает какие-то психологические проблемы. И часто наши эти отношения нас самих не устраивают, мы понимаем, что что-то не так. И вот когда мы движемся к этой цели – пересмотреть эти отношения, перестроить свой взгляд, это значит, мы перестраиваем не только себя, но и свое поведение, свое взаимодействие с другими. Я бы так обозначил, две задачи – зеркало и кристалл.
М. Баченина:
- Вы в начале нашей беседы сказали фразу: нам нужно задуматься над тем, какие сказки и как мы читаем нашим детям. Я бы хотела начать следующую главу нашей беседы именно с этого – как и какие сказки мы читаем нашим детям.
А. Милкус:
- Я хотел бы дополнить вопрос. Сказки – это основа культурного кода. Потому что те сказки, которые рассказываются детям до 3 лет, это как раз то, что мы вкладываем в культуру. Многие поколения воспитывались на традиционных русских сказках, ну, тех, которые записал Афанасьев, и остальных. В последнее время, у меня такое ощущение, идет вытеснение, все эти сказки - «Марья-искусница», «Василиса-краса» и т.д., несмотря на то, что на эти темы снимается достаточно много фильмов, все-таки заменяются современными темами. Скажем, вместо традиционных образов – «Синий трактор», та же самая «Маша и Медведь» - это уже не классика, там другие образы, другие архетипы. Это что означает?
И. Вачков:
- Знаете, я разделил бы на два вопроса то, что сейчас прозвучало. Во-первых, как это ни странно, где-то от 1,5 до 3 лет по-прежнему дети слушают все-таки такие сказки, которые и мы в этот период в детстве слушали. Я полагаю (и вроде бы мои исследования подтверждают этот факт), есть 4 сказки у нас в российском менталитете, которые, на мой взгляд, и несут тот самый код культуры, прежде всего. Какие это 4 сказки из первых, которые дети слушают? Я пока потешки, коротенькие стишки отбрасываю, я говорю именно о сказках. Так вот, я сейчас назову эти 4 сказки. Вы возразите или не возразите, наши слушатели могут тоже возразить, но мой опыт показывает, что где бы я ни был, в каких местах России, в странах ближнего зарубежья, включая Казахстан, страны Прибалтики, везде я наталкиваюсь, что по-прежнему и они тоже своим детям читают эти сказки. Я их назову. «Репка», «Колобок», «Теремок»…
М. Баченина:
- И «Гуси-лебеди»?
И. Вачков:
- Нет, «Гуси-лебеди» чуть попозже. «Курочка Ряба». Я думаю, что это 4 базовые сказки, их можно так назвать. Я даже специально как-то исследование такое проводил вместе со своими студентами, клиентамы, мы разбирали смыслы этих сказок. В одной «Курочке Рябе» мы нашли, по-моему, 56 смыслов. И остановились, потому что дальше можно было продолжать до бесконечности.
М. Баченина:
- То есть вся мудрость народа, имеется в виду? Ведь никто специально туда не закладывал эти 56 или 58 смыслов.
И. Вачков:
- На самом деле эти сказки достаточно древние, и столетия использования их отшлифовали и оставили только суть, только те тексты, которые транслируются из поколения в поколение. Разумеется, нельзя говорить, что народ посидел, подумал и вложил смысл. Нет, конечно. Но эти смыслы оказались вложены.
А теперь по поводу того, что происходит дальше. Дети начинают воспринимать уже другие сказки, и даже не только «Синий трактор» (это еще не худший вариант) или «Маша и Медведь». Дело ведь еще в том, что в младшем школьном возрасте, а особенно в подростковом, дети очень много смотрят мультиков, как правило, зарубежных (диснеевских и не только), ну, много чего смотрят. Причем часто родители даже не всегда знают, что они смотрят. Я тоже с этим сталкивался, и мои коллеги-сказкотерапевты сталкивались. Работают с ребенком, тот рассказывает о своих любимых сказках, опираясь на мультики, о которых сказкотерапевт, психолог – ни сном, ни духом. Однажды я спросил одну коллегу свою: «А что ты делаешь, когда тебе подросток рассказывает его любимый персонаж вот такой-то, а ты вообще даже не знаешь, кто это?» Она говорит: «Ой, я так радуюсь». – «Почему?» - «А потому что, если я не знаю, значит, у меня нет моих собственных проекций на этого персонажа. И я просто начинаю его расспрашивать – какой он, что он делает, что он из себя представляет, чем он похож на тебя, чем он не похож, хотел бы ты быть на него похожим или нет? И тогда передо мной возникает мир восприятия этого ребенка, его идентификации, его возможности как-то с этим персонажем взаимодействовать и брать от него того, что можно и нужно ему взять. И с этим можно и нужно работать».
В этом смысле меня как-то всегда напрягало, если я не знаю персонаж. А вот этот взгляд моей коллеги мне помог действительно к этому относиться с оптимизмом. Ну, невозможно знать всё, особенно огромное количество современных мультиков просто не дает возможности освоить все их. Мы можем иметь представление о самых популярных, но все – нет. И в этом смысле, да, мы столкнулись с этой реальностью, что новое поколение живет в ином сказочном мире. Но механизмы психологические, механизмы идентификации, механизмы трансляции смыслов, механизмы заимствования каких-то способов поведения, моделей поведения, все это сохраняется. И вопрос только в том, кто эти персонажи, какие модели поведения они транслируют. Между прочим, многие родители привыкли ругать многие мультфильмы, которые смотрят дети. Ну, это их право, разумеется, но мой опыт и анализ многих мультфильмов показывает, что они, в общем, достаточно часто несут очень гуманные смыслы, очень позитивные, и не надо скопом всё ругать. Конечно, есть безобразные вещи, но есть и весьма и весьма приличные мультфильмы.
М. Баченина:
- Игорь Викторович, у нас, мне кажется, сложилась такая система, традиция, когда кто-то советует или сами родители видят, что, наверное, их ребенку было бы здорово, если бы помог психолог. Они к вам привели, вы пообщались с этим ребенком, а потом вы выходите (после какой встречи?) и говорите, какие проблемы есть у ребенка? Что вы узнаёте после того, как пообщались?
И. Вачков:
- Этот вопрос я бы переадресовал как раз к детским сказкотерапевтам прежде всего. Потому что в последние годы я в основном работаю с взрослыми. С детьми я активно работал раньше, но чаще в групповом формате. То есть это работа с группой детей одновременно, с использованием сказкотерапии, ну, и не только сказкотерапии. Но тут вопрос каждый раз очень индивидуален. И здесь нельзя говорить о том, что после разговора с ребенком я прихожу и выдаю советы родителям, или мои коллеги так поступают. Обычно хороший, опытный сказкотерапевт работает и с теми, и с другими, то есть и с родителями, и с ребенком. Потому что достаточно очевидно, что многие проблемы детей – это проблемы родителей. И здесь как раз системная семейная сказкотерапия, мне кажется, наиболее подходящий способ работы. Но иногда приходится работать и с ребенком отдельно, особенно в тех случаях, когда возникают состояния, близкие к неврозам, у ребенка или что-то такое, когда требуется совместная работа с медиками. Многие сказкотерапевты работают как раз в таком тандеме со специалистами, врачами. Иногда это бывает крайне необходимо. Сейчас, это не секрет, очень много детей с расстройствами аутистического спектра, их просто огромное количество. И здесь чисто психологическими методами справиться бывает очень трудно.
А. Милкус:
- Я бы очень хотел, чтобы мы хоть чуть-чуть услышали про фестиваль. Я с удивлением узнал, что был 15-й уже фестиваль сказкотерапевтов. И информационный повод нашей сегодняшней встречи с Игорем Викторовичем – как раз то, что этот фестиваль прошел. Я увидел, что там Израиль, Тбилиси, Приднестровье…
И. Вачков:
- Спасибо за вопрос. Это 15-й международный фестиваль. Это не считая еще четырех фестивалей в рамках другого проекта и трех конференций, которые мы провели с 2005 года. 2005 год – это год рождения нашего сообщества сказкотерапевтов.
Что касается последнего нашего фестиваля. Да, 14 стран, и только российских городов 96 приняли участие. Я имею в виду в плане участников. В плане ведущих тоже были представители из разных стран, но в основном русскоязычные, поскольку наша аудитория все-таки в основном русскоязычная, хотя нас внимательно и в других странах воспринимают.
М. Баченина:
- А у них там это есть?
И. Вачков:
- Благодаря усилиям российских сказкотерапевтов теперь есть. Так вот, возвращаясь к фестивалю. У нас тематика совершенно разная на этих фестивалях. Мы, как правило, проводим уже в рамках другого проекта – «Сказка на перекрестке различных научных областей», еще дополнительные фестивали международные. Вот весной (планируем пока на апрель) у нас будет такой фестиваль. Мы проводим тематические фестивали такого рода. Это «Сказка в соотношении с телесной терапией», «Сказкотерапия и арт-терапия», «Сказкотерапия и семейная психотерапия». То есть мы такого рода вещи делаем, на стыке разных направлений.
В этом отношении, я полагаю, если наши слушатели захотят, то всегда можно поучаствовать. У нас участие в фестивалях абсолютно бесплатное. То есть мы, сказочники, волшебники, не стремимся к каким-то корыстным целям, мы хотим продвинуть просто наше направление.
А. Милкус:
- Главное, что это не семинары на Лысой горе, а это онлайн.
И. Вачков:
- Да, конечно. К сожалению, большие трудности зарубежным коллегам приехать на наши фестивали. А до этого мы проводили, разумеется, офлайн, и было очень много гостей из разных стран, но, увы, сейчас вот такая пора.
Я хотел бы дать несколько простых советов. Потому что часто задают мне вопрос, дескать, а чего, сейчас включил компьютер или попросил «Алису» - вот, пожалуйста, сказки тут же дали. Да, так можно сделать, но поверьте, не надо упускать возможности прочитать ребенку сказки папе или маме. Это гораздо дороже ценится ребенком и играет гораздо бОльшую роль психологическую, чем просмотр мультиков или прослушивание аудиосказки. Это первый совет, который мне очень хочется дать.
Второе. Пытайтесь подбирать сказки, соответствующие возрасту ребенка. Обычно все-таки на книжках указывается возраст. Если вдруг не указывается, надо родителям прочитать прежде самому сказку и понять, как может на эту сказку отреагировать ребенок. Иногда родители, правда, перестраховываются. Скажем, они не читают детям страшные сказки. Или они начинают превращать эти страшные сказки в нечто белое и пушистое. Так вот, это большая ошибка. Во-первых, детское мировосприятие и восприятие сказки другое, не такое, как у взрослых. Во-вторых, страшные сказки нужны детям не меньше, чем вот эти белые и пушистые. Другое дело, что нужно понимать, какую степень страха это может вызвать. И если ребенок не готов, и вы это поймете по его реакции, то лучше, конечно, не читать эти сказки.
Обратите внимание на иллюстрации. Иногда иллюстрации в книжках таких монстров демонстрируют, что ребенок будет плохо спать потом, просто посмотрев на иллюстрации. В этом смысле современные художники иногда творят какие-то ужасающие вещи, к сожалению. Особенно в переводных книжках западных сказок.
Почему страшные сказки все-таки нужны? Объясняю предельно просто и коротко. Когда ребенок переживает чувство страха в безопасных условиях, рядом с мамой, папой, бабушкой или дедушкой, то он научается справляться с этим страхом. Он как бы на таком полигоне сказочном тренирует свое умение переживать. И как только он этому обучается, он уже легче будет переносить реальные жизненные ситуации, связанные с негативными эмоциями, в том числе и со страхом. Если этого избегать полностью, как делают некоторые родители, избегая страшных сказок, то часто, к сожалению, это приводит к формированию страхов и даже к фобическим реакциям у детей. С этим надо всегда быть, с одной стороны, крайне осторожными, с другой стороны, нужно не отказываться полностью, а быть чуткими и внимательными к реакциям детей.
И еще одна вещь. Я очень осторожно отношусь к сказкам Андерсена, несмотря на его огромную популярность. Особенно будьте осторожны с такими сказками, которые не предназначены для дошкольников. Например, «Красные башмачки», не надо читать раньше подросткового возраста эту сказку детям. Так же как часто у детей (да и у взрослых) вызывает внутренний протест, например, такая вроде бы замечательная сказка, как «Огниво» или сказка «Девочка со спичками». Андерсен – это гений в сочетании с очень серьезными психологическими проблемами, которые он транслирует в своих сказках. С Андерсеном надо быть действительно осторожным.
М. Баченина:
- А «Русалочка»? Я перечитала ее недавно и подумала: нет, она мне не нравится, эта сказка, потому что так не может быть в моем мире.
А. Милкус:
- Я предлагаю в одной из ближайших передач продолжить этот разговор.
М. Баченина:
- Игорь Викторович, спасибо вам большое.
И. Вачков:
- Пожалуйста. Очень рад встрече с вами.
Подписывайтесь, чтобы не пропустить новые выпуски нашего подкаста для родителей и слушайте, когда удобно.
➤ Слушать прямой эфир: https://radiokp.ru
➤ Читать эксклюзивные новости: https://www.kp.ru
➤ Подписаться на наш телеграм: https://t.me/truekpru
➤ Самое интересное из эфира: https://t.me/radiokp
