Курс «Естествознание» вместо математики, физики и биологии. Будет ли он введен в наших школах?
М. Баченина:
- Здравствуйте, друзья. В эфире «Родительский вопрос». У микрофона Мария Баченина и Александр Милкус. Саша, приветствую вас.
А. Милкус:
- Здравствуйте всем.
М. Баченина:
- Я очень рада представить сегодняшних наших гостей, экспертов. У нас в гостях кандидат физико-математических наук, руководитель цифровых проектов издательства «Просвещение», доцент кафедры теоретической физики имени Шпольского Московского педагогического государственного университета Светлана Гладенкова, Светлана Наумовна, здравствуйте, добро пожаловать.
С. Гладенкова:
- Здравствуйте, коллеги, здравствуйте, дорогие слушатели.
М. Баченина:
- А еще я хочу представить доктора педагогических наук, профессора, заместителя директора Института содержания, методов и технологий образования Московского городского педагогического университета, автора учебника по естествознанию для пятых-шестых классов, Дмитрия Исаева. Дмитрий Аркадьевич, здравствуйте и тоже добро пожаловать.
Д. Исаев:
- Доброго времени суток.
М. Баченина:
- Друзья мои, совсем недавно мир потрясла новость, я вообще даже не преувеличиваю, я говорю абсолютно серьезно. А в хорошем понимании она потрясла или не совсем, мы будем разбираться. Итак, министр просвещения Сергей Кравцов объявил, как это обозначили СМИ, настоящий переворот. Планируется создание единого комплекса учебников, где физика, математика, химия и биология будут синхронизированы. И если раньше каждый предмет существовал в своей, так скажем, параллельной вселенной, и авторы учебников писали их независимо друг от друга, теперь курс станет междисциплинарным, давая ученику целостное представление о науках и о связях между этими науками. Идея, с одной стороны, грандиозная, а с другой - мы сегодня будем разбираться. Я хочу услышать ваше впечатление, когда вы прочитали эту новость.
А. Милкус:
- Насколько я знаю, идет дискуссия о том, нужен ли единый курс, который позволяет ученикам, школьникам представить наш мир как единую картину. Нужен ли такой курс? Или надо дальше продолжать углубленные предметы, ту же математику, физику, химию, биологию? Я недавно слушал лекцию президента Курчатовского института Михаила Валентиновича Ковальчука. И он там как раз очень убедительно говорил о том, что сегодня, конечно, нужна и школьникам, и студентам общая картина мира, понимая, как сочетается химия, физика, почему для основы миропонимания нужна математика, в первую очередь, как сочетаются биология и химия. При этом тенденции последних лет - это углубление особенных, специализированных дисциплин. Это органическая химия, физическая химия, химическая физика и так далее, много чего такого. Идет углубление, углубление, углубление. И вопрос - как жить с этим? Действительно нашу школу, может быть, ждет революционное изменение, когда вместо общего курса математики, общего курса физики, химии, биологии, будет общий курс естествознания.
Дмитрий Аркадьевич, давайте с вас начнем. Как вы считаете, учебник за 5-6 класс есть, но, может быть, надо поехать и дальше, повыше?
Д. Исаев:
- Учебник не только пятый-шестой есть, есть и для старшей школы учебники по естествознанию. Этот вопрос не новый, он вечный, и ответ на него такой же, как на знаменитую фразу «Лучше быть здоровым и богатым, чем бедным и больным». Абсолютно то же самое. Человек, конечно, видит мир в целом, но для того, чтобы его изучить, надо углубиться в какие-то отдельные его аспекты. Опыт преподавания естествознания в старшей школе хорошо показал, что… Я не буду обобщать, тем не менее, тенденцию такую четко видно, что ребята не то что общую картину не видят, они и частностей не понимают. Более того, тут очень много разных аспектов, И важно не только понимать, для кого этот курс, а кто будет преподавать - это большой вопрос. Учитель - это массовая профессия. Конечно, есть учителя от бога, учителя по рождению, но их не так много, а учителей на нашу страну нужно много. Поэтому каждому, кто будет преподавать тот или иной курс, надо в руки дать определенные методики, технологии, материалы, тогда он справится с этим. Такой курс вести довольно-таки сложно. И не только в старшей школе.
Вы правильно сказали, что для 5-6 класса мы делали курс, мы с авторами втроем. Этот курс поначалу назывался «Физика-химия». Это, в общем-то, естествознание. Там рассматривались явления из физики, из химии, но на примерах из природы, на биологических. А почему мы так поступили? Потому что есть учителя физики, которые могут такой курс вести. Есть учителя химии, которые с большими трудностями, но тоже смогут провести этот курс. А если взять традиционные курсы, которые в то же время появились, в конце 80-х годов появилось штук пять, наверное, курсов, - до сегодняшнего дня, кроме нашего курса, ни один курс не дожил. Связано это исключительно с тем, что те курсы непонятно, кто должен преподавать. Но, в общем-то, это благое дело. Действительно, нужно общую картину формировать. Но формировать ее нужно, понимая, как это воспримут учащиеся, и не менее важно, кто же будет формировать, у него-то у самого как и с этой картиной – хорошо или не очень. Это большой вопрос, между прочим.
А. Милкус:
- Светлана наумовна, а ваша точка зрения?
С. Гладенкова:
- Я согласна абсолютно с тем, что это проблема, с тем, что это актуально, в связи с тем, что природа - это такая интегрированная штука, и мы ее именно так и видим. Нужно, чтобы дети это понимали. Недаром во всех нормативных документах, во всех программах написано: формирование единой естественнонаучной картины мира. Однако все, кто когда-то изучал математику, знают, что такое интеграция и вообще интегрирование. Интегрирование - это предельная сумма. Значит, нужно, чтобы было что суммировать. Нельзя просто взять и непонятно что сложить. Я думаю, что неуспех курсов естествознания для старшей школы, которые пытались ввести некоторое время назад, о чем Дмитрий Аркадьевич говорил, как раз был связан именно с этим. Потому что интегрированный уровень изучения этих всех предметов, создавая общую картину, должен опираться на существенную базу, на знания, которые получили дети из каждого этого элемента суммы.
Поэтому, с моей точки зрения, правильнее было бы сделать так. И мне кажется, что речь, кстати сказать, не шла в выступление нашего министра просвещения о том, чтобы все слить воедино. Речь шла о создании более тесных коммуникаций между предметами, по сравнению с тем, что есть сейчас. Поэтому правильнее было, с моей точки зрения, поступить так. Наладить эту коммуникацию, межпредметные связи, которые вообще декларированы, о которых вообще уже миллион лет говорят, но такой реализации - практической, реальной - не случилось. Каждый учит свое, очень формальные эти межпредметные связи. Нужно, прежде всего, наладить межпредметные связи, причем как организационно, так и содержательно, так и в смысле общего языка, на котором говорят эти науки. И, конечно, в какой-то момент говорить об интегрированном курсе. Но тогда, когда наступит уже следующая ступень познания. Как изучают что-то? Сначала анализ - разделили на части, посмотрели. Когда знаете, что с частями, после этого нужно синтезировать все это вниз. И сейчас такие попытки есть.
Почему необходимы эти межпредметные связи? Потому что очень часто на разных естественнонаучных предметах, на физике и химии, например, говорят об одних и тех же вещах на близком, но не одинаковом языке. Специалист поймет, ребенок даже не должен понимать, мы должны ему дать это понимание, объяснить.
А. Милкус:
- Мы сейчас говорим о достаточно банальной вещи. О том, что, когда мы изучаем биологию, хорошо бы понимать, как происходят химические и электрические процессы в клетке. Потому что это основа. Если мы говорим про физику, то без хорошей математики физику не освоить вообще никак. И в принципе об этом говорят давно. Сергей Сергеевич, кстати, хорошее слово сказал - синхронизировать курсы. Почему нельзя было раньше, сколько лет синхронизировать, чтобы дети, изучая физику, использовали те же самые понятия, которые используют при изучении химии? Тем более, что сейчас очень много пересечений.
Знаете, есть такой хороший способ – преподавателей-предметников посадить в одну аудиторию и сказать: договаривайтесь. Я думаю, что и Сергей Сергеевич выступил с инициативой, потому что Михаил Валентинович Ковальчук практически на каждой лекции, на каждой встрече с учеными, с педагогами говорит об этом.
С. Гладенкова:
- Вы знаете, это непростая вещь - договориться. Вернее, на уровне школы это происходит. Я знаю такие школы, где учителя договариваются. Большая проблема - физика, математика. Проблема заключается в том, что у каждой науки, у каждой учебной дисциплины есть своя логика развития содержания. К этому привыкли, и есть какие-то объективные вещи. Конечно, нам нужно сделать так, чтобы, когда мы проходим на физике что-то векторное, дети к этому времени были подготовлены математически. Это совершенно верно. Это то, от чего годами страдают учителя физики, они делают просто - они это все сами рассказывают. Но это не совсем правильно, потому что это наука, которую должен преподать ребенку человек, профессионально в этом образованный. Это первое.
А второе, насчет синхронизации, вы говорите о том, что, действительно, проходят клетку, проходят организм человеческий, нервную систему, но дети должны понимать, какие физические процессы происходят. Я с вами согласна. И вопрос, кто это преподаст, он сейчас получается критический. Потому что, действительно, традиционно у нас есть физфак, в крайнем случае - физмат, химический, в крайнем случае - химико-биологический факультет, а больше никаких пересечений нет. Но некоторые шаги в этом направлении происходят. В нашем университете, который называется Московский педагогический государственный университет, открывается в следующем году специальность в нашем институте «физика и химия». Это инновация, потому что так развивается наука. Самые важные, интересные открытия в каких областях сейчас происходят? На стыке наук.
М. Баченина:
- Мы это знаем, только вам не кажется, что мы говорим уже о старших классах, и если вдруг...
С. Гладенкова:
- Ни в коем случае.
М. Баченина:
- Мы назвали 5-6 класс, у нас есть природоведение, которое на стыке этих наук, там стык вообще по всем наукам. Когда ребенку рассказывают про то, что тает снег, почему он тает, пожалуйста, вот вам физика на уровне его понимания. Мне кажется, чем раньше это начинать, тем лучше. Если вдруг резко в пятом классе на урок биологии пригласят учителя физики, чтобы он объяснил, как давления образуются в стебле, начинаем с ботаники, или же еще что-то, для них это будет какой-то шок. А если это сразу говорить, с самых молодых ногтей начальной школы, то это будет, мне кажется, уже привычно. Я прекрасно понимаю, если на урок биологии постепенно вводить людей, помощников по химии, по физике, на физику приводить математические примеры и так далее. Я единственное, что не могу понять, а на математику кого приводить? Физика, что ли? Мне кажется, математика вообще ни в ком не нуждается. Или у нас тут не обязательно, чтобы все скрещивалось?
Д. Исаев:
- На математику нужно прежде всего приглашать физиков. В МГУ есть такой факультет - механико-математический. Механика и математика. Детям очень сложно понять некоторые вещи в математике, это достаточно абстрактная наука. А в физике тот же предел, например, физический очень просто вводится. Или интеграл на уроках физики. Я объясняю, что такое интегрирование. Потихоньку от учителей математики. Потому что я так топорно это объясняю, что они бы меня повесили, наверное, но зато дети понимают. И потом мне математик говорит: они так легко взяли у меня первообразную, я вообще не понимаю, как это... В данном случае это девятый класс. Что сказать о пятом, шестом и даже про началку? Вы знаете, они очень много знают, а мы делаем вид, что мы этого не знаем. Впервые об этом стали говорить в 50-е годы прошлого века. Усова, знаменитый педагог и дидакт, опубликовала большую статью в журнале «Начальная школа», где показала, что дети уже знают физические понятия, оперируют ими, и нужно обрамлять эти знания, иначе беда.
М. Баченина:
- Убьем просто эти знания.
Д. Исаев:
- Просто у них есть интерес, а в школе этого нет. Но так не бывает, чтобы человек что-то воспринял, а объяснений этому не нашел. Если ему не дают правильного, у него возникает некое свое объяснение. Возникает такая картина мира, которую переделывать намного сложнее. Хотим мы или не хотим, эта картина мира с раннего детства формируется. Я всегда говорю, что ребенок, как только он начинает перемещаться, самостоятельно учиться ходить, он начинает изучать физику. Некоторые дети делают первые шаги, падают и понимают, что я не пойду, лучше я буду держаться, или пусть меня держат. Мы не озвучиваем это, но мы в транспорте тоже держимся. У нас есть эти представления. Проводили исследования и наши, и зарубежные ученые. Выяснилось, что аристотелевские физические представления у всех нас превалируют, и даже у людей, которые профессионально изучали физику или занимаются физикой. В быту они все равно оперируют этими понятиями.
Если говорить о более младшем возрасте, обязательно нужно с ними обращаться к этим вопросам, иначе они сами найдут не очень правильные ответы. Но другое дело, что не всегда возможно, а не всегда и нужно объяснять то, что происходит. Пусть они научатся наблюдать явление и выявлять какие-то моменты, это происходит при таком-то условии. Перышкин, известный всем по фамилии, он предлагал первую ступень физики даже называть и называл ее «физика явлений». А уже теория — это старшая школа. Но в физике явлений, в самой физике, конечно, уже объяснения даются этим явлениям. Но пока еще не выстраивается большая стройная теория. Не надо делать вид, что дети впервые на уроках с этим сталкиваются. Электрические цепи сегодняшние дети с трех лет начинают сами собирать. Если ему подарили какую-то электромеханическую игрушку, он понимает: батарейки нет, она не будет работать. Проводок порвать, контакта не будет. Он это знает. А электрические цепи на уроках физики раньше к 14 годам только подходили. Мальчики с девочками уже интересуются, куда бы в киношку сходить, а им рассказывают про то, какие элементы у электрической цепи есть. Это вопрос такой.
Теперь по поводу того, что договориться очень сложно и на одном уровне, и на другом. Мы в 90-е годы предприняли попытку построения гибкого учебного плана по естествознанию. Сейчас бы это назвали персонификацией. Там дети сами выбирали свою траекторию.
А. Милкус:
- Индивидуальный учебный план?
Д. Исаев:
- Не совсем. Можно и так сказать, он, скорее, групповой был, там до полной индивидуализации не доходило. Но там преподаватели разных дисциплин для каждого возраста, а брали мы от 6 лет и до 18, от окончания детского сада и прихода в школу до окончания школы, - мы для каждой возрастной группы разработали девиз. И под этот девиз пытались выстраивать курсы. И курсы эти выстраивали во взаимодействии. Но это оказалось крайне сложной задачей. Я не могу сказать, что это был неудачный эксперимент, но широко транслироваться он не стал.
Что касается межпредметных связей, это непременное требование. Когда автор делает учебник или программу хотя бы разрабатывает, он должен указывать это, иначе смысла никакого нет. Но доходит до абсурда, Я не только в университете долгое время работал, я еще и учитель, больше четверть века в школе преподавал. У меня в том же предвыпускном классе среди урока мальчик сделал открытие, которое его потрясло. Он просто среди урока, решая задачу, встал, по наитию какому-то, просто у него был эмоциональный какой-то такой момент. Стукнул себя ладонью по лбу, и сказал: «Ребята, я понял, оказывается, на физике электроны те же самые, что и на химии». Причем мальчик из спецкласса, который очень хорошо учился, он оперировал на химии с какими-то понятиями, на физике, но он их не соединял. Это большая проблема.
Я говорил об исследованиях. Исследовали студентов начального курса Гарвардского университета, физиков. Они физику знают. Стали их опрашивать об их представлениях, как они представляют себе, давали им задачи, основанные на жизненных ситуациях. И большинство из них именно те аристотелевские представления и выдало. И только одна барышня сообразила, она спросила: профессор, а как надо отвечать, как вы нас учите или как я это вижу? Понимаете, это очень сложная вещь.
А. Милкус:
- В принципе получается, что такой интегрированный, синхронизированный учебник нас не спасет? Получается, что нам надо очень серьезно пересматривать вообще систему преподавания предметов естественнонаучного курса.
Д. Исаев:
В общем-то в том, что озвучил Сергей Сергеевич, особо нового ничего нет. Это из той же серии, что я сказал, - лучше быть здоровым и богатым. Лучше бы, чтобы и курс преподавался отдельный дифференцированно, потому что только так можно углубиться и что-то серьезно понять, и чтобы понимать место всего этого в общей картине мира.
А. Милкус:
- Вы считаете, что нужно два курса? Курс общий и углубленный, для тех, кто уже прошел, понял, как мир живет, и ребятам, которым нужно действительно углубиться по физике, химии, биологии, пойти потом уже дальше заниматься наукой и инженерными делами?
Д. Исаев:
- Если была бы такая возможность, идеальный вариант, в старшей школе, я не говорю уже про пятый-шестой, именно про старшую школу, где мы выходим на какой-то уровень, - в старшей школе должны быть отдельные курсы физики, химии, биологии, и над ними – общий, обобщающий курс естествознания. Это был бы выход, на мой взгляд.
М. Баченина:
- А кто бы преподавал этот курс?
Д. Исаев:
- Были программы в Федеральном университете, которые готовили специально учителей естествознания, но эту программу закрыли. В старшей школе нет естествознания, взяли и закрыли. А учителя ведь очень востребованы, они с большим успехом ведут химию, предположим, у него базовое образование химическое, он ведет химию с пониманием общей картинки естественнонаучной. И он дает примеры, он выводит ребят тоже на это понимание. Как раз тут эти люди, пускай они не естествознание ведут, но они на межпредметный уровень выходят. И это очень важно. Поэтому надо специально готовить.
А. Милкус:
- А то, что говорит сейчас Светлана Наумовна, что все-таки на этот путь выходят, физику и химию открывают вместе?
С. Гладенкова:
- Первый раз мы набираем физику и химию. Такого не было у нас в университете. И вообще этого не было нигде. В педагогических вузах это первый такой опыт. Но я хочу добавить еще следующее. Я согласна абсолютно с Дмитрием Аркадьевичем, что все-таки необходимо учить ребят физике, химии, биологии, а в какой-то момент, скорее, философия науки - этот курс естествознания. Как развивалась наука? Натурфилософия, накопили - дифференциация в естественные и гуманитарные технологии. Еще накопили знания - дифференциация внутри этих групп. Что у нас происходит в школьном образовании? Вообще-то мы двигаемся так же. Сначала в начальной школе природоведение или окружающий мир. Правда, потом есть провал в этой интеграции в обязательных предметах, то, что заполняет учебник Дмитрия Аркадьевича каким-то образом дальше. Дальше сразу начинается много-много биологии. А физика, которая фундамент всех естественных наук, она же пропала. Она в седьмом начинается. Этот провал компенсируется там, где школы захотят этого. Потому что это не обязательный предмет, он может компенсироваться естествознанием. Дальше идет дифференциация в предметах, так же, как было в истории науки. Но потом знания накопили, и сейчас уровень науки такой, что мы говорим, что важнейшие открытия - на стыке наук. Значит, пора и на каком-то уровне школьного образования этот стык обеспечить. Но здесь, на мой взгляд, два пути очень важны. Первое - установить реальные межпредметные связи. Не декларировать их, а реализовать.
А. Милкус:
- А у нас есть люди, которые это понимают, осознают и готовы?
С. Гладенкова:
- Я уверена, что есть. Я даже вам расскажу о том, что сейчас сделано. Мы сделали такой ресурс. Назвали мы его «Мультибук». Это цифровой ресурс, создали такую естественнонаучную среду для того, чтобы проводить уроки. И там есть в каждом уроке обязательно межпредметное задание. Я приведу пример. В физики проходят механику в самом начале девятого класса и говорят, что всякое сложное движение можно представить как совокупность простых. И наши авторы предложили такой пример. Рассмотрели движение сердца человека, сделали анимацию, где показано сначала движение сердца, как оно интегрированно происходит, а затем разделили на три вида движений. Это не придумывают авторы этого ресурса, это научные статьи биологов по этому поводу есть. Показали, что сердце принимает участие в трех видах движений. Поступательное - благодаря дыханию, вращательное - благодаря закону сохранения импульса, когда кровь поступает, и колебательное – в стенках сердца. Показали каждое из этих движений отдельно, потом сложили и получили опять то, что существует в нашем организме.
Мы сделали такой ресурс. Это оказалось очень непросто, потому что все-таки есть предметные специалисты. Поэтому специально создавались межпредметные коллективы, в которых был физик, химик и биолог. И они вместе создавали эти задания для химии, физики и биологии. Это путь. Понимаете, в этих заданиях ребенок может понять физический процесс в биологическом явлении.
А. Милкус:
- Это очень здорово, но это, получается, добровольное.
С. Гладенкова:
- А вы знаете, вообще образование и учительская образовательная деятельность, я бы сказала, на 50 процентов добровольная. Потому что от учителя зависит все. Никакой механистический способ образования к серьезным результатам у детей не приведет. Потому что мотивированный, заинтересованный учитель - это залог успеха ребенка.
А. Милкус:
- Да, но если бы детям давали на уроках примерыс тем же сердцем, с другими понятиями…
С. Гладенкова:
- Александр Борисович, это разработаны уроки. Это для того, чтобы учитель взял и проводил урок, разработано по тем учебникам, которые есть в федеральном перечне.
А. Милкус:
- А по какому предмету они?
С. Гладенкова:
- Сейчас там есть физика, химия, биология. На уроке физики учитель может показать такой пример и рассказать на этом примере, что всякое сложное движение - это совокупность простых. Вот что еще мы сделали. Дмитрий Аркадьевич сказал про электрон, который оказался одним и тем же на химии и на физике. Действительно, это проблема, потому что каждый специалист, каждый предметник говорит на своем языке. Они очень схожи, но не идентичны. Поэтому ребенок воспринимает атом в физике и в химии как разные. Как говорят методисты, переноса знаний между предметами в этой ситуации не было. Ребенок сам перенес когда-то. И мы поэтому разработали так называемые межпредметные слова в этом ресурсе, где даже определения одного и того же в учебниках разных предметов несколько разнятся,. И там есть статьи, определения из физики, из химии, а дальше, если они разнятся, пояснение, что там вообще, в чем разница и почему это один и тот же электрон. Это первый шаг. Обязательные межпредметные связи, а потом интегрированный курс.
А. Милкус:
- Я согласен, но в моем идеальном представлении, конечно, хорошо было бы, чтобы в учебниках химии и физики были понятные определения, которые используют те же самые слова.
Д. Исаев:
- Тут не только слова. Химики, когда пишут обозначение электрона, они пишут буковку «е» и ставят маленький минус над этой буковкой. А для физиков это вектор. И физики ставят сбоку этот минус. Поэтому и возникает - там одни электроны, а тут другие. Правы и физики, и химики. Для математиков это будет средняя величина.
М. Баченина:
- Светлана Наумовна, скажите, а вообще эта шапкозакидательно - просить, чтобы в учебнике по физике, с которым впервые сталкивается ребенок, он пришел, началась физика. Для меня все слова были непонятны.
С. Гладенкова:
- У нас ребенок поступает в школу с неким словарным запасом. Вы же его знакомите с другими словами. Он развивает свой словарный запас. Вы же говорите ему на уроках русского языка, что есть суффикс. Это слово для него непривычное из обыденной жизни. Если вы хотите познавать науку, даже на уровне школы, вы все-таки должны знакомиться с этим языком. Другое дело, что, конечно, каждый учебник, и, что очень важно, каждый учитель должен понимать, на каком языке ему говорить с ребенком. Все-таки у меня глубокое убеждение в том, что тот, кто сам хорошо понимает, всегда просто объяснит. Тот, у кого с этим есть некоторые проблемы, тот начнет это объяснять сложным языком. Я считаю, что это профессиональная компетенция. Мы должны требовать это от учителей. И их этому учить.
Д. Исаев:
- Тут большая беда. Дело в том, что раньше на телевидении и на радио были дикторы. Эта профессия сейчас ушла. В свое время я увлекался лингвистикой, мне мой школьный учитель посоветовал, я приобрел, у меня это было настольной книгой - «Словарь русского языка. Словарь ударений для дикторов телевидения и радио». Дикторов не стало. Учитель сегодня остался фактически последним носителем более или менее грамотной русской речи. И если только учителя русского языка будут уделять внимание той же самой читательской грамотности, развитию понимания, речи, говорению, ничего не будет. Это важно для каждого предмета. Мы со Светланой Наумовной, кстати говоря, несколько семинаров и конференций даже на эту тему проводили - «Физика и русский язык». Это очень интересная тема. Это общее дело - это дело школы.
Вообще математика и русский язык - это два главных предмета. Все остальное вокруг можно выстроить. Более того, если у тебя нет пробелов в этих предметах, остальные ты сможешь догнать. Я немножко утрирую, но, тем не менее, это так и есть. Но без русского языка ты вообще ничего не сможешь. Поэтому он должен развиваться каждым учителем. Неизвестное слово «поступательное движение», но в кабинке на чертовом колесе все практически катались. И все понимают, что если кабинка по-иному как-то движется, то ты вывалишься наверху, а ты не вываливаешься. Почему? Да потому что она поступательно движется, все точки какое положение занимали, так они вместе перемещаются. 90 процентов успеха, что бы ни говорили, это какой учитель. Если учитель хороший, он расскажет. И он не по учебнику будет, кстати говоря, рассказывать. Но и учебник, если хороший, то там просто так не вбрасываются слова. Они обязательно через некую ситуацию, через какой-то контекст вводятся. И, конечно, это должно быть понятным. Потому что ученик сам изучает этот материал.
Поэтому когда меня спрашивают о том, насколько важна физика или другой предмет, я начинаю с того, что самый важный предмет - это русский язык. Причем парадокс в том, что прежде в России этот предмет назывался словесностью, а сегодня мы уже детей учим русскому языку.
С. Гладенкова:
- У нас был такой опыт. Когда мы создавали один из учебников по физике, его вариант более-менее окончательный дали почитать профессиональному филологу. Задачу перед ним поставили такую: посмотрите, пожалуйста, получился ли у нас в учебнике диалог с ребенком. Потому что очень важно, чтобы ребенок, читая этот учебник, это была бы не лекция, к которой привыкли мы в институтах, это было бы не просто сухое изложение, а это был бы диалогичный стиль. Нам сказали: у вас получилось. Мне кажется, это может помочь не пугаться терминов, которых вы говорите. И ребенок вообще-то не должен бояться. Это же естественный путь образования - от незнания к знаниям.
М. Баченина:
- Я часто слышу от родителей: нас пороли, или мы жили и выучили... А как же сейчас открываются на стыке наук? Ведь не было такой междисциплинарки в школах, но какие-то открытия делают. Что ж, у нас теперь дети тупые? Зачем сейчас мучить студентов, всю систему? Какие аргументы можно было бы привести, чтобы парировать такие заявления?
С. Гладенкова:
- Все развивается. Мы учили отдельные предметы. И вообще, в советской школе очень хорошо учили физику и математику, и никаких проблем в общем-то не было у детей и их родителей. Сейчас по-другому дети воспринимают информацию. Но это не значит, что их не нужно учить. Почему нужна сейчас междисциплинарность? Потому что продвинулись наши знания в науке. Дифференциация прошла, она идет и дальше. Почему? Не потому, что мир такой, а потому, что ограничены человеческие возможности. Последний энциклопедист - это Ломоносов, как известно. Сейчас таковых нет, потому что слишком много знаний, которые человек должен у себя в голове держать. Несмотря на то, что есть ресурсы, есть базы и так далее. Возникает еще такой вопрос у многих: а нужно ли все это учить, если я могу открыть интернет и посмотреть? Для человека, который как-то где-то учился, ответ на этот вопрос, наверное, очевиден. Конечно, нужно. Потому что, когда тебе нужно мыслить, делать выводы, предполагать, строить гипотезы, тебе нужно иметь сумму знаний, может быть, без каких-то тонкостей, но на что-то опираться, чтобы делать следующий шаг, на свое, на присвоенное тобой знание, а не на справочное. Нужно, чтобы и дети это поняли, и мы должны им на этом уровне, на их школьном, этот фундамент дать. Чтобы они могли развиваться дальше, в конце концов, чтобы они поняли, чем они хотят заниматься. Выбор профессии - серьезнейший вопрос для каждого человека. Чтобы выбрать, нужно понимать, из чего. Значит, мы должны им это дать.
А. Милкус:
- Я очень благодарен Дмитрию Аркадьевичу за спич по поводу русского языка. Еще недавно мы говорили: физики, лирики, технари и гуманитарии. А сейчас мы живем и все время спорим, проверяем себя по искусственному интеллекту. А искусственный интеллект - это лингвистика, в первую очередь, это и математика, но это и гуманитарные науки. Одна из самых востребованных и денежных специальностей для хороших специалистов - это компьютерная лингвистика, это и математика, и знание языка, и глубокое знание, в данном случае, русского языка, если мы говорим про искусственный интеллект, который разрабатывают в России.
М. Баченина:
- Друзья мои, спасибо большое за этот разговор.
Подписывайтесь, чтобы не пропустить новые выпуски нашего подкаста для родителей и слушайте, когда удобно.
➤ Слушать прямой эфир: https://radiokp.ru
➤ Читать эксклюзивные новости: https://www.kp.ru
➤ Подписаться на наш телеграм: https://t.me/truekpru
➤ Самое интересное из эфира: https://t.me/radiokp
