Кто защитит учителя? Как работают законодательные механизмы, призванные повысить статус педагога
М. Баченина:
- Здравствуйте, друзья. В эфире «Родительский вопрос», у микрофона Мария Баченина и Александр Милкус.
А. Милкус:
- Добрый день.
М. Баченина:
- У нас сегодня в гостях руководитель правового департамента общероссийского профсоюза образования, кандидат юридических наук Галина Рожко.
Г. Рожко:
- Добрый день, коллеги.
М. Баченина:
- Приказом министерства просвещения Российской Федерации от 10 сентября 2025 года №657 создан совет по защите профессиональной части и достоинства педагогических работников. Об этом, и не только, мы сегодня и хотим поговорить. Галина, скажите, пожалуйста, когда создали вот этот комитет, вы скорее обрадовались или были в недоумении?
Г. Рожко:
- Скорее, конечно, обрадовались и возложили большие надежды на этот общественный орган. Потому как еще чуть ранее, в 2013 году федеральный закон об образовании совместно с нами, по инициативе совместно с министерством просвещения, мы выдвинули такую инициативу, как внесение в федеральный закон об образовании института комиссий по урегулированию споров между участниками образовательных отношений. Для того, чтобы в медиационном порядке конфликтующие стороны могли примириться в рамках образовательной организации и не выносить этот сор никуда дальше – ни в суд, ни в другие правоохранительные органы и т.д. Но когда мы посмотрел вот этот срез с 2013 года и по сегодняшний день, мы увидели, что этот институт оказался не совсем эффективным. В каких-то случаях педагогические работники и вовсе не знали, что есть такой досудебный орган, в котором можно урегулировать какие-то разногласия, возникающие в рамках своей профессиональной деятельности, будь то с родителями, с обучающимися или с администрацией образовательной организации. Поэтому, когда министерство просвещения выступило с такой инициативой и предложило нам совместно проводить заседание такого совета по защите профессиональной чести и достоинства, мы обрадовались и с большим энтузиазмом сейчас будем работать совместно с коллегами из министерства.
А. Милкус:
- Хорошо. Много прозвучало правильных терминов, а теперь давайте приземлим, как оно в жизни. Вот буквально последнее событие на прошлой неделе всколыхнуло Екатеринбург, и не только Екатеринбург, в педагогических сообществах бурлит до сих пор. 26-летний учитель физики в школе №123 в Екатеринбурге осужден по статье 156 Уголовного кодекса Российской Федерации «Ненадлежащее исполнение обязанностей по воспитанию несовершеннолетних». Полтора года принудительных работ с удержанием 10% заработка в доход государства. 120 тысяч рублей компенсации пострадавшему. За что? Ученик восьмого класса хамил, тыкал учителю, вел себя неподобающе и учитель не выдержал, бросил в него ручку, заломил руку и привел к директору. Все. Суд решил, что действия педагога причинили потерпевшему телесные повреждения, не повлекшие вреда здоровью, но вызвавшие физическую боль, и не принял во внимание то, что этот ученик постоянно срывал уроки. Учитель теперь ушел из школы и занимается установкой домофонов в качестве принудительной деятельности. Вот создан совет, приняты большущие дополнения к закону об образовании, почему вы не защитили, как профсоюз, этого несчастного учителя? Он-то явно пострадал ни за что.
Г. Рожко:
- Коллеги, давайте будем не весь сыр в один вареник класть, а разбираться в системе и по порядку. Профсоюз существует для защиты и представительства трудовых прав работника. Здесь мы говорим об уголовном судопроизводстве. Тут большие вопросы к администрации школы, к директору школы, который позволил этой ситуации разогнаться до такой степени, что вот этот спор с ручкой, учеником и т.д., запустился уже в процесс уголовного судопроизводства. Профсоюз делает все, что возможно, у нас очень большая работа и, если вам любопытно, я рассказала бы про большую системную нашу работу. Мы и много мероприятий обучающих проводим, и разъясняющих мероприятий проводим для педагогических работников, как в той или иной степени реагировать на буллинг учителей. И много законодательных инициатив посредством наших коллег в Госдуму вносим, с тем, чтобы защитить. Может быть, вы помните, была такая шумиха, в 2019 году мы выступили с законодательной инициативой о повышении ответственности, в том числе, уголовной, для всех участников образовательных отношений – и для родителей, и для учеников, и для совершеннолетних, и для несовершеннолетних. Нормы этот законопроект имел и, кстати, сейчас эти нормы реализованы. О повышении штрафов в административном кодексе родителей за ненадлежащее исполнение своих родительских обязанностей. Вот нахамил, да. Вот я не могу себе представить, чтобы в советское время… меня воспитывали так, что учитель это некий гуру, это некий сенсей, который если тебе говорит, ты в ответ глаза только вниз потупишь. Поэтому здесь система-то комплексная, и проблема комплексная. В том числе, мы имели с вами промежуток времени, когда с 2012 по 2022 год, целых 10 лет, мы имели в законе об образовании формулировку, которая гласила, что у нас образование является услугой. А что такое услуга? Вот я прихожу в парикмахерскую и мне мастер делает прическу. Это услуга. И здесь мы приравниваем образование к такой же услуге, да. Соответственно, в обществе и в родительском сообществе сформировалось вот такое отношение.
А. Милкус:
- Галина, подождите, давайте на примере вот этой истории в Екатеринбурге – как должны были поступить учитель, администрация школы, для того, чтобы человек не получил уголовное преследование?
Г. Рожко:
- Я еще раз настоятельно обращаю ваше внимание, что за действия руководителя образовательной организации…
А. Милкус:
- Ну, хорошо, вот вы говорите создавали там комиссии и т.д., вот абстрагируемся от учителя 26-летнего. Вот есть конфликт в классе, подросток плохо себя ведет, провоцирует и т.д. Это и есть защита учителя, как я понимаю – правильный алгоритм действий – что нужно делать, для того, чтобы вот этого поставить на место.
М. Баченина:
- И не попасть под статью
Г. Рожко:
- Я сама являюсь по совместительству педагогическим работником, только высшей школы и, в свое время, когда я только начинала свой профессиональный путь, у меня была такая ситуация, когда я преподавала в колледже – они уже не совсем школьники, но и не совсем студенты. И вот ко мне приходит молодой человек, который не ходил целый год, а под конец года он явился, сел на первую парту, положил ноги на стол и сказал – я вот царь, а ты училка, вот давай, пляши. Что я сделала? Ну, в первую очередь, я понимала, что учитель должен сохранить авторитет, и что вот этот молодой человек пробует на зуб молодого преподавателя. Я столкнула его ноги со стола, а дальше предложила молодому человеку покинуть аудиторию, на что он отказался. Тогда я пригласила представителей руководства образовательной организации зафиксировать вот такую ситуацию с последующим вызовом родителей для беседы. То есть, вы знаете, что есть педагоги, которые вот только заходят – и уже тишина в аудитории. А бывают такие, кто своим поведением провоцирует для буллинга над собой. В свою очередь что мы делаем, как профсоюз? Пожалуйста, у тебя первичная профсоюзная организация существует в школе или в ином образовательном учреждении, висит стенд наверняка – подойти, проконсультируйся, пожалуйся, расскажи о своей проблеме, не замалчивай. Мы готовились к международной конференции, профсоюз проводил совместно с министерством просвещения в 2011 году, потом в 2018 году, и мы привлекали общественность. Мы правоохранительные органы привлекали, исполнительную власть, законодательную власть, и проводили под это дело исследования. Исследования нам проводила Высшая школа экономики, у них специальный такой центр для исследования этих мероприятий, и вот мы выявили, когда посмотрели? Практически больше 60% педработников замалчивают конфликт. А потом мы видим и выгорание, и уход из профессии, и в конечном итоге вот такие конфликтные ситуации, когда человека осудили. Это вообще катастрофа.
М. Баченина:
- Получается, что сегодня в каждой российской школе должна появиться вот эта специальная комиссия, которая будет защищать учителя?
Г. Рожко:
- Я уже обозначила, в 2013 году мы этот институт по инициативе профсоюза совместно с министерством образования подняли. То есть, не просто каким-то письмом или какими-нибудь рекомендациями, а в закон мы инициировали внесение этого института. И по идее мы проводили такой срез посредством наших председателей первичных профорганизаций в вашей школе есть такая комиссия? Кто-то говорил – да, есть, и она очень активно работает, и мы действительно эти конфликты разбираем, потому что в рамках комиссии и родитель присутствует, и можно ученика этого пригласить, и администрация, и сам работник, и представитель профсоюза. Вот люди садятся и конфликт обсуждают. Зачастую проявление этой агрессии совершенно не связано с личностью учителя, а действительно ребенок обижен, недополучает внимания или еще какие-то моменты происходят, или во время пубертата гормоны бушуют… поэтому тут проблема комплексная. А есть школы, где руководитель и слыхом не слыхал, не знает и не в курсе. Тут есть такой момент некоей правовой неграмотности и незнание федерального закона об образовании.
А. Милкус:
- Ну, я представляю себе директора, который скажет – так, еще одна комиссия. Сколько же их может быть-то у меня на голове?
Г. Рожко:
- Да, зачастую так. Но мы же понимаем, что это все персональный фактор. Вот я лично дружу с директором школы, мы с ним ровесники, и вот он очень такой правосознательный. Но это пример идеального руководителя, так скажем.
М. Баченина:
- Но ведь не обращение к комиссии, замалчивание неких конфликтов – это ведь не просто так. Возможно, это стигматизируется и выливается в некую репутационную потерю – то, что педагог как педагог некомпетентен. Возможно ли этот момент переломить? Потому что это не связано с компетенциями, это связано просто с воспитанием одного ученика или там нескольких учеников. Конечно же, учитель тоже может участвовать в этом процессе - я имею в виду, что не всегда вот так однобоко.
А. Милкус:
- Я скажу так. Так как у меня нет педагогического образования, может быть, оно мне помогло бы, потому что я не умею разруливать конфликты с подростками. У меня сразу начинают чесаться руки. И я бы, наверное, тоже пошел бы чинить домофоны, может быть, даже раньше, чем этот молодой физик, потому что это тоже надо уметь, и в педагогических вузах, как я понимаю, все-таки отрабатывают практику работы вот с такими конфликтными детьми. А я думаю, что там конфликтный не только ребенок, но и родители. Кто-то же подал в суд на учителя – и явно, что это не восьмиклассник… Вот я вчера возле своего подъезда встретил трех молодых людей лет 14-15, которые матерились, как раньше в дореволюционную эпоху матерились сапожники. Я сделал им замечание. Как вы думаете, какая была реакция?
М. Баченина:
- Вас отправили далеко и надолго?
А. Милкус:
- Маш, ты знаешь жизнь. Они усилили свой лексикон и решили показать, что они знают еще другие слова, которые нельзя использовать в нашей радиопередаче. Я знаю людей, которые в этой ситуации говорят так, что такие же подростки извиняются, отходят в сторону и начинают общаться сугубо на литературном языке. Это, во-первых, проблема коммуникации, во-вторых, Галина точно сказала – то, что социальный статус учителя у нас, конечно, ниже, чем был. В советское время учитель не зарабатывал больших денег, никогда учитель ни у нас, ни за границей не мог себя озолотить, если он в 90-2000-е годы не был в комиссии по приему в вуз и вел репетиторскую деятельность. Обычный учитель никогда не зарабатывал больших денег. Вопрос в том, как он должен себя вести, как он должен себя поставить – это тоже надо уметь. И, конечно, я все-таки считаю, что говорить о том, что учитель это государев человек и должен получать определенную зарплату гарантированную, высокую, тоже нужно. Вот сейчас Минпросвещения проводит эксперимент по другой системе начисления зарплаты, ну, говорят, что она поможет сделать зарплату выше. Подождем результатов.
Г. Рожко:
- У меня есть педагогическое образование, но оно среднеспециальное. Причем, оно квалифицируется как с детьми такого необычного поведения. Я думала, что оно никогда в жизни мне не пригодится, потому что потом я переключила свой фокус внимания на юриспруденцию и вот, собственно, иду по этой стезе много лет. Но – пригодилось. Я тут совершенно соглашусь с Александром – от осинки не родятся апельсинки. Если хулиганит ребенок, то потом приходит точно такая же хулиганистая мама или хулиганистый папа. Проблема комплексная. Буквально недавно в КоАП были внесен изменения о повышении штрафов родителей за ненадлежащее воспитание своих детей. До этого они были 100-500 рублей, а сейчас от 500 до двух тысяч. То есть, в десятикратном размере выросли эти штрафы. О чем это говорит? Напугает ли это человека или нет – большой вопрос. Но сам сигнал показывает необходимость этих изменений и, если эти изменения вносятся, получается, мы чего-то не знаем, каких-то исследований не проводили или нам их не показали, что действительно есть такая проблема. То есть, здесь проблема комплексная. Одно дело – ты учишься в педагогическом вузе, ты его успешно заканчиваешь, тебя готовят быть педагогом, ты изучаешь труды Крупской, Макаренко и иных профессоров, докторов, светил педагогической науки, ты эти знания получаешься, а дальше ты приходишь в школу и ты выходишь в аудиторию и перед тобой дети. Неважно, сколько им лет, они всегда дети. Взрослые – это тоже дети, только большие, психология та же. Значит. У тебя действительно отсутствуют какие-то лидерские, может быть, качества, какой-то стержень, когда ты вызываешь не авторитет, а какое-то желание над тобой потешаться. Не каждый педагог может передать свои знания, да. И третья проблема. Сергей Сергеевич Кравцов говорил много о том, что он допускает повышение зарплат педагогических работников, и сейчас государство заинтересовано в том, чтобы педагогическая профессия вновь становилась престижной.
А. Милкус:
- Галина, давайте вернемся к совету по защите профессиональной чести и достоинства учителей, который создан профсоюзом и министерством. А чем он будет заниматься? Я могу как учитель обратиться в этот совет? Или в профсоюз? Мы уже выяснили, что есть школы, где нет комиссии, нет медиатора, нет даже человека с опытом, который мог бы какие-то конфликтные ситуации разобрать. Куда мне стучаться? Вот совет чем будет заниматься?
Г. Рожко:
- Почему-то очень странным образом воспринялась эта инициатива и немножечко не в комплексе. Если у вас нет комиссии в школе по урегулированию споров между участниками образовательных отношений, у вас точно всегда есть первичная профсоюзная организация общероссийского профсоюза образования. Нас более четырех миллионов работников и обучающихся, и мы уже более 30 лет представляем их права и интересы, и очень успешно. Вы можете всегда прийти в профсоюз, даже если вы не член профсоюза, вас все равно примут, выслушают и попытаются помочь.
А. Милкус:
- А куда прийти? Где он находится?
Г. Рожко:
- В школе. Потому что у нас в соответствии с трудовым кодексом руководитель должен выделить специальное помещение, оснастить его оборудованием и предоставить социальному партнеру – то есть, председателю первички. То есть, у вас в образовательной организации сто процентов будет первичная профсоюзная организация. У нас практически стопроцентный охват.
А. Милкус:
- Должен быть медицинский кабинет и кабинет руководителя профсоюза?
Г. Рожко:
- Да, конечно.
А. Милкус:
- Я в школе ни разу не видел табличку «профсоюзный деятель».
Г. Рожко:
- Ну, «первичная профсоюзная организация» должно быть написано. Вы знаете, у нас почему-то профсоюз ассоциируется с билетами на елку, субботниками и все… Но профсоюз уже давно другой формации и совершенно не так себе надо представлять профсоюз.
Вернемся к вопросу о совете. В августе 2025 года было подписано письмо совместное нашего председателя Солодиловой Ларисы Александровны, председателя общероссийского профсоюза образования, и Сергея Сергеевича Кравцова, министра просвещения Российской Федерации, на руководителей органов исполнительной власти, осуществляющих государственное управление в сфере образования, то есть, на руководителей в субъектах Российской Федерации. В письме закреплено примерное положение о региональных комиссиях по защите профессиональной части и достоинства. То есть, мы с вами говорили про институт комиссий в школах, мы посмотрели – да, с 2013 года он был внесен в федеральный закон об образовании, но не очень эффективно это работает. Поэтому было решено создать такие региональные советы в каждом субъекте. Куда войдет по два представителя от власти, от территориального органа Роструда, и от межрегиональных организаций общероссийского профсоюза образования. Вот эта история уже более серьезная, более фундаментальная. Туда можно написать жалобу, изложить всю проблему и уже на базе этих региональных советов, положение которых будет закреплено приказом руководителя органов исполнительной власти в каждом конкретном субъекте, вот там уже этот конфликт будет рассматриваться в таком третейском исполнении. Куда может сам работник прийти, при нем заслушается, обсудится, члены совета могут запросить дополнительные какие-то материалы у руководителя образовательной организации, пригласить дополнительных экспертов. Вот мы рассмотрели в субъекте. Комиссия дала рекомендации школе, что вы неправомерно привлекли учителя географии к дисциплинарному взысканию, вы неправомерно вынесли ему выговор или, не дай бог, лишили премии. Комиссии будут иметь рекомендательный характер. И если уже в комиссиях человека не спасли, вот тогда на базе совета будут вот эти наиболее сложные случаи рассматриваться. Кроме того, совет существует не для обращений граждан, совет будет заслушивать и обсуждать наиболее сложные случаи, вопиющие случаи, которые не нашли решения на базе региональных комиссий. А так же будут разрабатываться рекомендации по усовершенствованию нормативно-правовой базы регулирующей проблему правового статуса педагогических работников.
А. Милкус:
- Подождите. Вы сами только что нам говорили, что большинство учителей вообще не готовы выносить даже за пределы учительской свои конфликты. А тут вы говорите, что надо фамилию указать, номер школы, прийти в комиссию региональную. Что называется, идти на вы, идти на войну со своей образовательной организацией. А какого-то другого способа поддержать учителя, чтобы он не спалился, нету?
Г. Рожко:
- Подождите. Мы же исследование проводили на понимание, почему у нас не работают комиссии в школах. Вот одна из проблематик, что проблема замалчивается. Но если человек не готов ее обсудить в рамках школы, это означает, что он ее в принципе и не будет готов обсудить вообще никак. А есть очень активные наши коллеги, наши члены профсоюза, которые нам напишут и вам напишут, и в прокуратуру напишут, и в органы МВД напишут, и всюду напишут. Вот если руководитель образовательной организации заинтересован во мне, как в работнике, тут уже никакие советы не нужны, мы и так договоримся. А данные советы созданы, когда – вот я хочу справедливости, я хочу решить эту проблему. Для этого и созданы такие региональные комиссии. А у совета такая комплексная задача. Не только рассмотреть самые сложные случаи, но и дать рекомендации образовательным организациям, а так же посмотреть, какие проблемы. Может быть, есть пробелы в законодательстве, которые необходимо урегулировать, и это поможет в каких-то вопросах.
М. Баченина:
- Вы вот сейчас приводили примеры и в первую очередь звучали некие конфликтные ситуации между работником и учреждением. А если это конфликтная ситуация между учеником и учителем, то как совет будет привлекать к участию родителя, который может сказать – вы знаете, я не хочу. То есть, как разбираться без того, кто является участником конфликтной ситуации?
Г. Рожко:
- Тут вопрос пока что риторический, потому что пока еще эти комиссии созданы в августе и мы не наработали практику. То есть, пока нет правоприменительной практики, как это будет происходить. Если родитель наотрез отказывается, это означает, что н в принципе не хочет вникать в проблему, которая с его ребенком происходит. Как тут заставишь? Не заставишь. Значит, эта конфликтная ситуация будет рассматриваться без этого участника, без этой стороны.
М. Баченина:
- Допустим, родитель не хочет вот так разбираться, а идет и подает в суд… получается, комиссия в этот момент становится бесправной, потому что суд всегда априори. То есть, родитель, получается, правит бал, несмотря на то, прав он или неправ.
Г. Рожко:
- Суд – это самая крайняя мера конфликта. Вообще любой суд – это конфликт. В суд не приходят увидеться и пожать друг другу руки. Я специалист в области трудового права и всегда спорящим сторонам советую – коллеги, договоритесь. Суд это долго, это судебные издержки, потом кассация, апелляция … старайтесь договориться на берегу, проговаривайте слова через рот, и претензии точно так же.
Комиссии – будь то школьная, будь то региональная – то все медиационные институты. Это институты досудебные, это органы общественного контроля, досудебного разбирательства. Если стороны не заинтересованы урегулировать разногласия, ну, как мы их заставим и загоним? Никак. Если родители конфликтные, то они пойдут в суд, минуя все остальное. Поэтому, если есть желание договориться, законодатель предоставляет участникам образовательных отношений спектр вот таких общественных институтов, и руководство субъекта, и общероссийский профсоюз образования, наши региональные и межрегиональные организации будут способствовать разрешению. А уж заставить людей туда ходить, это вопрос практики и мы на нее посмотрим, как она будет складываться.
М. Баченина:
- А как вы вообще рассматриваете, на сколько процентов это заработает, на сколько процентов это поможет? Потому что мне говорили – достоинство учителей это их заработная плата, достоинство учителей это не заваливать их бюрократическими обязанностями какими-то. Вот это достоинство, вот это надо защищать, а все остальное как бы подтянется. То есть, существует и противоположная точка зрения, что такой совет бессмысленен…
Г. Рожко:
- Никаких процентов я вам не скажу. Потому что у нас есть законодательство, а есть правоприменительная практика. Мы зачастую сидим в экспертном сообществе, на площадке российской трехсторонней комиссии, и с очень серьезными представителями различных ветвей власти – государственной, исполнительной, судебной – и ломаем голову, вот как так сделать, чтобы эту проблему решить. Рисуем красивые законы со светлыми умами профессионального экспертного сообщества. Норма закона блестяще сконструирована, а потом раз – и приходит правоприменительная практика. Правоприменитель – это работодатель, это руководитель образовательной организации – он берет закон, открывает, читает и начинает применять. Есть люди правосознательные, чистоплотные, и они применяют по написанному эту практику, и стараются изо всех сил не нарушать законодательство. А есть такие, которые скажут – да мало ли что где написано. И вот эта правоприменительная практика складывается в общую температуру по больнице. А еще есть судебная практика. Кто-то хочет договориться, а кто-то сразу в суд идет… поэтому я вам не назову никаких процентов. Я думаю, что эти советы заработают, во всяком случае, мы со своей стороны, как общероссийский профсоюз, как общественники, которые защищают и представляют права работников, будем способствовать этой работе. Соответственно, я думаю, что коллеги из министерства будут двигаться в том же направлении.
А. Милкус:
- Галина, а вы сказали, что у вас какие-то курсы, семинары проходят, для того, чтобы люди понимали, как им быть в сложной ситуации.
Г. Рожко:
- Совершенно верно. Можно открыть сайт общероссийского профсоюза образования, и мы всегда реагируем на разных уровнях. Вот самая яркая наша реакция – в 2019 году у нас была законодательная инициатива такая, но власть тогда отложила это в сторону, потому как родительское, кстати сказать, сообщество возмутилось – как же так, оказывается, это не учителя виноваты, а мы, родители? Да, это проблема комплексная и много чего идет из семьи. Поэтому здесь эта ответственность солидарная. Наверное, где-то каждый по чуть-чуть вносит положительный или отрицательный вклад в эту проблематику. А если говорить о практическом применении, то вот мы всегда готовим такие материалы в формате инфографики, чтобы любой учитель – и учитель труда, и учитель биологии – открыл и посмотрел, как в той или иной ситуации себя вести и что делать. Это такой юридический аспект. И вот эту литературу мы всегда нашим коллегам раздаем, публикуем, в соцсетях размещаем, чтобы она была такого карманного плана, чтобы всегда можно было открыть, полистать и хотя бы понимать, на что я имею право и как в этой ситуации себя вести. Ну и обучающие мероприятия, да, очень часто мы привлекаем администрации, руководителей организаций и учим коллег совместно с представителями администраций образовательных организаций, как в той или иной ситуации вести себя педагогическим работникам. У нас много конкурсов, которые мы совместно проводим с представителями министерства.
М. Баченина:
- Друзья мои, спасибо большое вам всем, в первую очередь, конечно же, Галине Рожко за то, что мы собрались и обсудили столь актуальную проблему. Сегодня у нас в гостях была руководитель правового департамента общероссийского профсоюза образования, кандидат юридических наук Галина Рожко. Большое вам спасибо.
Подписывайтесь, чтобы не пропустить новые выпуски нашего подкаста для родителей и слушайте, когда удобно.
➤ Слушать прямой эфир: https://radiokp.ru
➤ Читать эксклюзивные новости: https://www.kp.ru
➤ Подписаться на наш телеграм: https://t.me/truekpru
➤ Самое интересное из эфира: https://t.me/radiokp
