Экономист Владимир Косой: Рубль перестал быть свободно конвертируемой валютой

С. Мардан:

- И снова здравствуйте! Я – Сергей Мардан. Давайте отвлечемся от войны, которая идет на территории Украины. И более подробно обсудим ту войну, которая объявлена, мировая война России. Экономическая только. Но эта экономическая война ведется еще более беспощадно, в ней отменены все правила, в ней нет никаких Женевских и прочих соглашений, нет правил обращения с пленными, потому что пленных никто не берет. Это война на уничтожение. И тот масштаб экономических военных действий, которые развязаны против России, он совершенно беспрецедентен. Об этом пишут абсолютно все серьезные мировые издания, мировые экономисты. Ни у кого нет иллюзий насчет того, какой мощи оружие на сегодняшний день испытывается. И многие находятся в таком внутреннем трепете относительно последствий, потому что каковы последствия этой войны, тоже мало кто понимает. Очевидно уже сейчас, что мало не покажется никому. Но во что это выльется? Тоже вопрос дискутабельный.

Обсудим этот вопрос с Владимиром Косым, президентом Центра экономики и инфраструктуры, экономистом, ученым. Владимир Вульфович, здравствуйте!

В. Косой:

- Добрый день!

С. Мардан:

- С вашей точки зрения, не поздновато ли господин Силуанов решил прокомментировать арест примерно половины золотовалютных резервов Центробанка? И лично вас, как экономиста, устроило его объяснение? Оно кажется вам логичным? Исчерпывающим? Оправдывающим политику ЦБ и Минфина? Или вопросы остаются?

В. Косой:

- То, что произошло с арестом золотовалютных резервов, это то, к чему российское руководство вообще не было готово. Такой сценарий просто не рассматривался. Поэтому реакция и прошла несколько позже. Основное, что произошло в результате этого инцидента, скажем так, это то, что рубль перестал быть свободно конвертируемой валютой, и это самое главное событие, о чем Силуанов, собственно, не говорил. Рубль на сегодняшний день опять больше не конвертируемая валюта. И поэтому когда мы говорим о тех моделях, которые мы видели в 2008-м, в 2009-м, в 2014-м году, о том, как регулировалась система, таргетировалась инфляция и прочее, сейчас как будут работать эти механизмы, никому не понятно.

С. Мардан:

- А то, что рубль перестал быть конвертируемой валютой, это трагично само по себе? Допустим, юань, он тоже как бы все эти десятилетия имел довольно жесткое по сравнению с Россией валютное законодательство. И ничего, никого это сильно не смущало.

В. Косой:

- Ну, юань, как раз, конвертируемая валюта. Здесь никаких проблем у юаня не было.

Сейчас проблема заключается в том, что до сих пор ситуация у нас была следующая: если происходят какие-то инфляционные и прочие процессы, то у нас просто растет цена. У нас ничего не исчезает из цепочек поставок. Как это будет работать сейчас? Когда для предприятий будет большая проблема закупить те или иные товары, это будет связано не только с теми барьерами, которые выстраиваются торговые, но это будет связано с тем, что у предприятий будут возникать проблемы, связанные с валютным контролем, с обращением валюты. Вот это пока непонятно.

С. Мардан:

- По вашей информации, Минфин разрабатывает работающие модели для того, чтобы банально импорт и экспорт… Сейчас они просто остановлены. Даже экспортеры на прошлой неделе не очень понимали, как работать. Про импортеров даже речи нет.

В. Косой:

- То, что происходит в Минфине, я не знаю. Я не работаю с Минфином. То, что я вижу на рынке, то не совсем так как вы говорите. Импорт потихоньку продолжается. Другой вопрос, что это в основном импорт мелких и средних компаний, поскольку остановились серьезные поставки, я имею в виду корабельные партии, связанные с перевозкой контейнеров и прочее, но, тем не менее, грузовики через тот же Казахстан продолжают поступать. И те или иные товары продолжают путь и в небольших объемах, но продолжают завозить.

С. Мардан:

- А как платят-то? Ну, фактически банки не продают валюту ни физическим, ни юридическим лицам.

В. Косой:

- Пока идет поставка в рамках тех контрактов, которые были заключены до введения санкций. Второй момент: так или иначе, я думаю, что многие наши бизнесмены вышли из начала 90-х, они знают, что такое бартер, поэтому сказать, что там не будет никаких поставок ни в ту, ни в другую стороны, я бы так не говорил. Они все равно будут. Но это касается каких-то абсолютно отдельных позиций.

Если мы говорим о цепочках поставок серьезных для поддержания российского производства, вот здесь все выглядит очень печально, потому что если мы посмотрим, допустим, на ситуацию с автомобильными заводами, большинство автомобильных заводов заявило, что они не уходят из России со своими сборочными производствами. Но это не значит, что будет работать хоть один автомобильный завод в ближайшее время из тех, кто не заявлял об уходе из России, поскольку промышленных поставок запчастей и комплектующих в нормальном режиме в ближайшее время не будет.

С. Мардан:

- А не будет по причине санкций или по причине именно отсутствия механизма, который позволял бы спокойно это дело ритмично закупать, как эти предприятия привыкли работать?

В. Косой:

- Здесь действуют и санкции, и самое главное, эти санкции привели к разрыву логистических цепочек. Потому что сейчас, допустим, те же китайские сборочные заводы хотят там поставлять, собирать автомобили, но, к примеру, часть тех же комплектующих шло через порт Санкт-Петербурга. Сейчас контейнеры в порт Санкт-Петербурга не придут. Каким образом еще могут в промышленных масштабах поступать такие комплектующие? Например, по железной дороге, но железная дорога сейчас, если мы будем продолжать пытаться экспортировать уголь, она будет забита угольными полувагонами, отнюдь не контейнерами, везущими высокомаржинальные товары. Это и станет основной проблемой. Проблемой будет разрыв логистических цепочек. Вот то, что сейчас все наблюдают на уровне авиации. Мы же говорим, что у нас есть Сухой Суперджет. Отлично. Но если мы посмотрим количество комплектующих западных в этом самолете, мы понимаем, что ни один Сухой Суперджет без прорыва санкционной блокады не будет больше собран в России.

С. Мардан:

- Господи, вы прямо никакой перспективы не оставляете!

Попробуем найти какой-нибудь конструктив. Я понимаю, что у нас есть Транссиб, причем, его успели модернизировать, он забит угольными вагонами, я это понимаю.

Насколько я понимаю, РЖД сейчас придется на ходу менять всю свою стратегию. Просто расчищать железную дорогу под доставку товаров, которые раньше шли морем. Это так?

В. Косой:

- В полной мере потерянные объемы морских перевозок, наверное, когда-то мы сможем подменить, но это будет длительный процесс.

С. Мардан:

- Я понимаю. Критически: экспорт и импорт, я про это сейчас. Фактически мы же столкнулись еще и с транспортной блокадой.

В. Косой:

- Что такое критический экспорт и импорт? Это, прежде всего, вопросы, связанные с поставкой комплектующих и запчастей для высокотехнологичных отраслей. Это и станки, и всевозможное сложное оборудование, это транспортные средства, причем, это касается и авиации, и тех же локомотивов, к примеру, на российских железных дорогах, которые собираются с использованием французских и немецких технологий. И кораблестроение. Ну, это будет касаться всего.

Сейчас, если говорить о линейной модели, то, что на прошлой неделе появилась первая модель -8% ВВП и 20% инфляции, как линейная модель, думаю, она недалека от истины. И что это так.

С. Мардан:

- Мы продолжаем говорить про российскую экономику. Тут, наконец, из подпола вылез министр финансов Силуанов, сделал ряд, с моей точки зрения, довольно бессмысленных заявлений. Лично меня они не успокоили. Владимир Вульфович, уже идет третья неделя с начала специальной военной операции, как родина нас учит говорить. По идее, времени достаточно, для того чтобы обрисовать для граждан некую стратегию, как мы будем жить дальше. Вместо этого мы получаем ряд таких утешительных слов от министра о том, что запасов капитала достаточно, российские власти будут следить за инфляцией (что, они будут следить, как она растет?). И третье. Ресурсов в бюджете достаточно для обеспечения товарами.

С вашей точки зрения, достаточно ли капитала, для того чтобы российская банковская система этот стресс пережила? Вас не пугает эта фраза о том, что бюджета достаточно для обеспечения товарами? Ведь из этого следует, что товары теперь будет государство покупать? А мы, худо-бедно, 30 лет в рыночной экономике привыкли жить.

В. Косой:

- Знаете, по поводу тех первых реакций, которые есть, я вижу одно. Пункт первый. Центральный банк с первой волной паники справился. Это нужно констатировать как определенное достижение Центрального банка. Справился он ценой отказа он конвертируемого рубля, называя вещи своими именами. Последствия этого шага для меня на сегодняшний день не совсем понятны. Потому что я не исключаю, что в дальнейшем это приведет к тому, что мы во многом вернемся к порочным практикам советской экономики, когда у нас там или сям будет возникать дефицит.

О чем идет речь? Вы, допустим, на своем Volkswagen или Hyundai приезжаете на станцию технического обслуживания, и тут выясняется, что колодки вам китайские, не оригинальные, поставят, масло какое-то приличное лукойловского производства есть. Но у вас произошла какая-нибудь ошибка в системе. А на сегодняшний день уже даже такие простые автомобили набиты электроникой. И после этого вам говорят: а такой электронной схемы у нас нет, мы ее закажем. Какой-то контрабандист, безусловно, ее сможет найти и ввезти, но это будет через 3 месяца. А ваш автомобиль просто на 3 месяца встанет на прикол. На самом деле опасность находится вот в таких вещах.

Или, допустим, на сегодняшний день непонятно, если мы говорим, что мы – крупнейшая экономика в части поставки зерна на мировой рынок, а посевной материал-то у нас практически весь импортный. Завезли мы его, не завезли? Я не эксперт в области сельского хозяйства, я не знаю. А если мы не завезли импортный посевной материал и не успеем его просто из-за логистических проблем завезти к моменту начала посевной, это приведет к очень серьезному падению урожайности. Поэтому опасность того, что даже при существующем уровне санкций, если они не будут дальше ужесточаться, это то, что из-за разрывов в каких-то точечных местах цепочек, поскольку мы были все-таки встроены в мировую экономику, могут происходить нелинейные вещи, то есть не те, которые из модели, из которой мы видим минус 8% ВВП, 20% инфляции.

С. Мардан:

- Я натыкался на такие комментарии в прессе, что введенные Западом санкции рассчитаны на блицкриг. То есть даже мировая экономика в разных своих секторах долго такой излом не в состоянии выдержать, то есть последствия никто не может рассчитать. Что вы думаете по этому поводу? Я почему спрашиваю? Потому что вчера глава Всемирного банка специально заявила о том, что нет, мы не рассматриваем вероятность глобального финансового кризиса. Я как советский человек сразу вспоминаю заявление покойного Бориса Николаевича: «Девальвации не будет», и понимаю, что нет, они думают именно о том, что кризис будет, и обсуждается лишь его масштаб. Насколько Запад готов далеко зайти в этом противостоянии и рискнуть всем?

В. Косой:

- Я в этом плане полностью согласен с вами. По моему мнению, кризис будет, и последствия того, что сейчас происходит, будут аукаться мировой экономике не один год. Другой вопрос, что сейчас уже обратно мясо в мясорубке не провернуть. Какие тут есть факторы, которые уже неизбежно будут влиять на мировой рынок? Мы понимаем, что Россия с Украиной – крупнейшие экспортеры зерна на мировой рынок. То, что в этом году не будет экспорта зерна из Украины, я думаю, никому объяснять не надо. Последствия этого - скорее всего, голод в африканских странах. Голод в африканских странах – это, скорее всего, большое количество войн, которые в той или иной мере, в затухающем или жарком режиме постоянно происходят в африканском стране. Поэтому последствия будут глобальными.

Другой вопрос, что я бы сильно этому не радовался. Потому что тот мировой финансовый кризис, который может случиться как следствие, в том числе санкций против России, он никоим образом не поможет России выйти из той экономической ситуации, в которой она окажется, а, скорее, будет ее усугублять.

С. Мардан:

- Почему вы так думаете?

В. Косой:

- Мы постоянно рассуждаем о том, что сможем поставлять, к примеру, наши энергоносители Китаю. Хорошо, происходит финансовый кризис, сокращается, к примеру, потребление угля на других рынках. И что? Нам придется конкурировать все равно с той же Индонезией, с внутренними возможностями Китая по производству угля. То есть на самом деле, если произойдет серьезный экономический кризис, по всем цепочкам поставок это в конечном счете приведет к сокращению потребления, в том числе энергоносителей, которые являются основой и базой российской экономики.

С. Мардан:

- Это понятно. Но здесь же начинает работать логика войны. То есть против нас пущено в ход более сильное оружие, нежели есть у нас. Я имею в виду прежде всего заморозку золотовалютных резервов, блокада по высокотехнологичной продукции, транспортная блокада и т.д. То есть нам, по большому счету, нечем ответить, у нас нет ничего этого. Соответственно, единственный ответ, который у России есть в военной логике, это весь мир - в труху, в данном случае весь экономический мир – в труху. То есть можно дернуть стоп-кран, запустить совершенно катастрофические процессы как бы в формате глобального экономического кризиса, чтобы нынешние западные европейские правительства и американское правительство просто снесло. А дальше на руинах сожженного и разграбленного Рима уже строить новую священную Римскую империю, темные века, Карл Великий и все такое прочее.

В. Косой:

- Вы знаете, в логике того, что вы говорите, есть один большой изъян. Российская экономика – это менее 2% мировой экономики.

С. Мардан:

- Вопрос – что является триггером просто. Я понимаю, что мы не очень большие. Но для того чтобы взорвать гидроэлектростанцию какую-нибудь, не нужно по ней бить бомбой в 100 мегатонн.

В. Косой:

- Я с вами совершенно согласен. Но кризис по энергоресурсам, он уже разворачивается. То есть вы рисуете картинку, чем можно ответить. Проблема заключается в другом. Проблема в том, что кризис в части поставки энергоресурсов уже начался, и начался он осенью, во время противостояния на газовом рынке в Европейском союзе. Удорожание газа уже произошло. И последствия этого уже в любом случае сказываются на мировой и в первую очередь на европейской экономике. Поэтому на самом деле это из той же серии, что Запад на сегодняшний день уже не может придумать, какие еще ввести санкции, потому что практически всё введено, по большому счету, с учетом того, что были введены санкции против нашей металлургической промышленности, осталось ввести санкции только против поставки углеводородов. Это единственное, что осталось у них в арсенале. Но точно так же и у нас ресурс ограничен. Практически все неприятности, которые мы могли доставить, мы уже доставляем.

С. Мардан:

- Спасибо большое. Да все будет нормально, ребята, не переживайте, мы на гречке протянем, а они сдохнут.

Понравилась программа? Подписывайтесь на новые выпуски в Яндекс.Музыке, Google Podcasts или Apple Podcasts, ставьте оценки и пишите отклики!

Мардану это очень важно, так как чем больше подписчиков, оценок и комментариев будет у подкаста, тем выше он поднимется в топе и тем большее количество людей его смогут увидеть и послушать.