Локомотив Евросоюза Германия выдержала первую волну пандемии, но забуксовала на второй. Какие выводы должна успеть сделать Россия
В. Алфимов:
- А теперь давайте переключимся на Европу. Главная страна в Европе, главный партнер России в Европе, безусловно, это Германия. С нами на связи Александр Рар, журналист, научный директор Германо-российского форума. Александр Глебович, здравствуйте.
В. Федоров:
- Я вас приветствую. Я добавлю, Валентин, что многие считают Германию не только самой важной, крупной, сильной, богатой страной Европы (что, конечно, соответствует действительности), но и самой близкой для России страной в Европе. И, в общем-то, фигура немца, такого обобщенного, вот уже три столетия очень важна для русской культуры, русской литературы. Помним роман «Обломов», где Андрей Штольц, такой русский немец, выступает в роли положительного героя, активного, деятельного, рационального, работящего, противостоя такому ленивому, сонному, бездеятельному, мечтательному русскому барину – Обломову.
Конечно, последние 6 лет наши двусторонние отношения переживают очень непростой период. 20-й год в этом плане продемонстрировал дальнейшее ухудшение, увы. Это связано и со скандалом вокруг Алексея Навального, и со многими другими причинами. Тем не менее, Германия, конечно же, очень важна, поэтому мы поговорим сегодня о ней. Поговорим с великолепным экспертом, который, наверное, одинаково хорошо знает и Россию, и Германию, - с Александром Раром.
Александр, давайте начнем со здравоохранения. Американская система здравоохранения, очень богатая, очень мощная, очень высококачественная, в этом году экзамен свой, увы, не сдала – 300 тысяч смертей, и счет еще не закончен, огромная разница в доступе к медицинским услугам для богатых и бедных, разнобой, непонимание, раскоординация. Все это произошло в самой богатой стране мира. А что произошло в самой богатой стране Европы, как немецкое здравоохранение справляется с вызовом пандемии коронавируса?
А. Рар:
- Я с удовольствием отвечу, Валерий, но попрошу потом разрешить мне конкретно ответить на первую реплику, которую вы сказали, по поводу общих отношений Германии и России.
По здравоохранению. Я считаю, что немецкая модель как центральноевропейская модель, она отличается от медицинских систем в Англии и в Америке. Почему? Потому что в Америке, самой богатой стране, она фактически, я бы сказал, не существует, а существует только для богатых. Тот, кто может себе позволить, кто может заплатить, того и лечат, а кто не имеет медицинскую страховку, того не лечат или лечат плохо.
В Германии, насколько я понимаю (я не специалист по здравоохранению, но живу здесь всю жизнь), самая дорогостоящая медицинская страховка. Она стоит для меня, взрослого человека, примерно 750 евро в месяц. Из них работодатель платит одну часть, а другую часть ты сам платишь. И это по всему населению. Если у тебя нет этой страховки, тебя не берут на работу, ты не гражданин, если так можно сказать, ты не существуешь. Потому что ты обязан ее иметь. Если у тебя денег на нее нет (а такие люди тоже есть, например, беженцы), этой страховкой обеспечивает государство, платит 300-400 евро в месяц. И за эту сумму, мне кажется, можно создать целую систему профилактики, можно создать систему хорошего лечения, больниц. Тут, слава богу, хватает коек в отделениях в медицинских учреждениях.
Люди всю жизнь ходят к врачу, потому что они платят месячный взнос и понимают, что им нужно ходить. В принципе они здоровы. Старое население, которое, конечно, страдает сейчас от пандемии, но люди принимают лекарства. Здесь в принципе заботятся о здоровье, потому что оно так дорого стоит, и люди обязаны это делать. Поэтому, мне кажется, немецкая система лучше всего в мире, если не брать Азию. Там другая дисциплина в народе, поэтому они лучше справились с пандемией – в Китае, Южной Корее, Японии, на Тайване, чем мы в Германии. Но из западных стран мы, кажется, лучше всего благодаря этой хорошо поставленной здравоохранительной системе.
В. Федоров:
- Наверное, в том числе благодаря всем известной организованности и дисциплине немецкой. Если сказано, что сюда ходи, туда не ходи, русский на это скорее наплюет, особенно если жесткость мер не поддерживается неотвратимостью санкций, ну а немец, даже если за ним никто не следит, почти всегда будет это делать.
А. Рар:
- Но есть важное «но», которое мне хочется сказать. Что плохо в Германии? Во время первой волны пандемии, которая происходила в марте, в апреле этого года, там не было такого большого количества смертей. И все хлопали в ладоши, говорили: как хорошо немцы справляются с этой проблемой. Во второй волне все-таки смерти пошли вверх. Почему? 80% умерших – это люди возраста выше 80 лет, в так называемых старческих домах. В Италии, во Франции (вспомним первую волну в марте и в апреле) старческие дома не настолько в моде, они есть, но не в таком большом количестве, как в Германии. Тут вопрос не в дисциплине, а в том, что настолько хорошо устроены старческие дома, что человек иногда даже добровольно туда идет, или дети, которым самим 70, отдают своих 90-летних родителей туда. Потому что за это тоже они частично платят, страховки платят и т.д. Поэтому старики живут в старческих домах. К сожалению, в конце сентября, в октябре пандемия попала туда и заразила очень многих людей старческих домов. Поэтому такие высокие жертвы.
Тут, конечно, вопрос. Почему немецкие власти, зная об опасности именно этой болезни для групп риска, именно для людей выше 80 лет особенно, не охраняли эти старческие дома и старческие заведения, как атомные реакторы, например? Вот так надо было за здоровьем нации следить.
Сейчас думаем, почему это произошло. Но, с другой стороны, этих людей старше 80 лет в первую очередь сейчас будут прививать вакциной.
В. Федоров:
- Вакцинация уже началась, насколько я знаю, в Германии.
А. Рар:
- Началась на второй день Рождества, и большими масштабами.
В. Федоров:
- Дай бог, и пойдет хорошим темпом. Александр, другой аспект, экономический. Все мы знаем, что наряду с пандемическим кризисом и под его воздействием развивается экономический кризис. Точного его названия еще нет, кто-то говорит о великой рецессии, кто-то придумывает другие определения. Германия – экономический мотор Евросоюза, это экспортоориентированная экономика, это один из мировых лидеров. Конечно, она может себе позволить поддерживать своих граждан, свой бизнес в гораздо больших масштабах, чем страны более бедные, в том числе и Россия. Как была организована финансовая поддержка людей и бизнеса, в том числе предприятий, в Германии?
А. Рар:
- Валерий, я помню, мы две или три конференции с вами проводили. Мы делали анализы со всех сторон, и в принципе они все оказались правильными. Пандемия проходит по трем стадиям. Первая стадия – именно это здравоохранение. Нужно сохранять в каждом государстве здравоохранение. Здесь немцы, конечно, прекрасно справились с этим. Начинаются второй и третий этапы борьбы с пандемией, с кризисом. Это экономические потери и социальные потрясения, которые будут, в некоторых странах – вплоть до свержения правительств. Потому что люди очень недовольны. Мы это видим в Латинской Америке, мы это видим в Восточной Европе, будем это видеть даже в Европе. И я думаю, что борьба с пандемией и с последствиями пандемии на втором и третьем этапе будет гораздо более болезненной, дорогостоящей, чем то, что мы прожили сейчас, в 20-м году.
Вы правы, Германия сейчас выложила все деньги, которые фактически у нее есть, взяла миллиарды в долг, чтобы спасти себя. В Германии фактически все те, кто лишался работы, возможности заработка или были неплатежеспособными, получали поддержку от государства.
Германия, как вы тоже правильно сказали, несет ответственность как лидер Европы – за всю Европу. Поэтому приведу пример, что вакцину немцы не получат. В Германии была разработана немецко-американская вакцина, но немцы сказали: мы солидарны со всеми европейцами, каждая европейская страна по квоте получает фактически бесплатно эту вакцину. Немцы ведут здесь себя как лидеры. Они обещали создать большой пакет вместе с французами для поддержки южных стран Европы. Вопрос только – как это будет действовать в 2021-2022 годах.
В. Федоров:
- И кто за этот заплатит в конечном счете.
А. Рар:
- Если не налогоплательщики. Маленькая ремарка. Вы сказали, что Россия не имела возможности поддержать население. Это да. Но вы знаете, я считаю, что в России не истрачены валютные золотые резервы. Они не были брошены на борьбу с пандемией. Они остались в резерве. Они остались до худших времен, чтобы начинать что-то разрабатывать, когда это нужно будет делать. Мы в Германии бросили все деньги, даже которых у нас нет, на борьбу с этой пандемией. А ресурсов дальнейших нет. Это вызывает очень много заботы. Как зарабатывать деньги? Что продавать? Как это делать? Посмотрим еще, где мы будем стоять через год.
В. Федоров:
- До сих пор говорили о том, как Германия поддерживала своих граждан, свою экономику. И остановились на том, что все-таки дорогостоящая поддержка и долги растут. Немцы не привыкли жить в долг. Они привыкли давать в долг, в том числе другим странам. И регулярно этим занимаются. В частности, предпоследний большой кризис мировой 2008-2009 годов в Европе тоже прошел очень нелегко. Страны относительно слабые, бедные, такие как Греция, Испания, Италия, были на грани банкротства. И спасти их удалось, прежде всего, благодаря немецким деньгам. Это известно.
Что будет сейчас? Европейская повестка? Все-таки Германия, как экономический лидер, мотор Евросоюза, при этом очень экспортоориентированная страна, оказывается, мне кажется, в определенной ловушке. Экспорт двигает экономику Германии вперед. Более того, позволяет ей находиться на плаву. Но этот экспорт должен кто-то оплатить. В то время как другие страны Евросоюза – импортеры – находятся в существенно худшем экономическом положении. Сейчас разработан и принят беспрецедентный пакет помощи. Если не ошибаюсь, около 750 млрд. евро. И это очень хорошо в краткосрочном измерении. Но все равно придется когда-то отдавать. Их бюджетная обеспеченность только падает. Их долги растут.
В этой связи вопрос будущего Европы встает все более и более остро. Что думают об этом сейчас в Германии?
А. Рар:
- Во-первых, хочу сказать, что хорошо, что вы напомнили финансовый кризис 2008-2009 года, который пошатнул весь мир. В первую очередь – Европу. И привел почти к абсолютному банкротству Греции. Про Италию и другие страны мы тоже можем говорить но Греция чуть даже не вышла из еврозоны. Ее спасли не деньги налогоплательщиков Германии и Европы, а банки. Нашлись деньги, которые дали грекам в кредит. Деньги сейчас возвращаются. Хорошо на этом заработали западные банки, которые получили свои проценты от кредита, который дали грекам. И сейчас в Греции более-менее жизнь опять наладилась.
Но сейчас второй кризис – пандемия COVID-19. И сейчас у банков и у частных структур денег на спасение кого-то уже нет. Поэтому вы правильно сказали, 750 млрд. евро выложены в общий бюджет, государственные деньги всех европейских стран для взаимной помощи. В первую очередь будут, конечно, помогать странам юга Европы.
Но это означает, что госпожа Меркель, которая приняла это решение вместе с французским президентом Макроном, перешагнула красную линию, которую до сих пор европейцы не переступали. Они говорили, что Европа является некой организацией, политическим союзом, но не единым государством и не единой финансовой системой. А сейчас выходит, что она становится этой финансовой системой, где будет происходить то, о чем вы сказали. Богатые страны, у которых есть деньги, будут платить, отвечать и гарантировать долги и проблемы бедных стран.
Мне кажется, что по своему менталитету, психологии в Европе, где на севере Европы люди вкалывают день и ночь, а на юге любят немножко расслабиться, никого не хочу обижать, наоборот, мы с удовольствием ездим на юг, туризм там прекрасно создан. Но поэтому север Европы и ворчит. Сегодня он ворчит. Скандинавы говорят: зачем мы, которые вкалываем день и ночь, должны платить за итальянцев, за португальцев, испанцев и так далее? За киприотов? А те говорят: вы должны платить, потому что мы вместе в Европе живем.
В. Федоров:
- Это мина под будущее Евросоюза.
А. Рар:
- Да. Я думаю, что это очень серьезно. Правда, средства массовой информации политики теперь пытаются затыкать. Но в Германии идет очень серьезный анализ в конце года. В июне, июле, августе этого года Евросоюз, даже мы это точно не видели, был на грани краха. Если бы не создали этот общий пакет, не переступили через эту красную линию и не создали фактически общий кошелек Евросоюза, Европейского Союза сегодня, наверное, в таком виде уже не было бы.
В. Федоров:
- То есть Евросоюз уже купил себе время, но, возможно, это только отсрочка. Когда придет час платить по счетам, мы явно вновь услышим от греков обвинения в том, что Германия должна заплатить репарации за вторую мировую войну. Хотя вроде бы уже все заплатили давно. И так далее. Все это мы уже проходили в греческом кризисе. Скорее всего, нас ждет ремейк.
Мы начали с двусторонних отношений России и Германии. И шире – Евросоюза. В этом году они продолжали ухудшаться. Как это видится из Германии? Какое будущее ждет наши двусторонние отношения в ближайшие годы?
А. Рар:
- Разрешите мне с российской точки зрения сказать, что мне кажется, что Путин, двадцать лет тому назад придя к власти, правильно оценил ситуацию в Европе. Что Россия и Германия должны иметь стратегическое партнерство для того, чтобы выстроить будущее Европы XXI века. Оно не может основываться, и это мое личное убеждение, я думаю, в России все так думают, только на англосаксонской идеологии монополярного мира, где всем руководит Америка, где-то – Великобритания.
Германия пока на это не готова, она встроена в трансатлантический консенсус. Элиты от него не отказываются. Поживем – увидим, что будет в дальнейшем, когда перед нами будут серьезнейшие вызовы, в том числе с юга – миграция и так далее. Когда нужно будет вместе с Россией с этими проблемами бороться. По-другому не выйдет. Америка здесь далека.
Мне кажется, что в Германии, конечно, недооценивают ситуацию в России, не понимают ее, к сожалению. Не видят, что Россия должна и будет очень важным партнером для Европы, но в первую очередь – даже через связку с Германией. Что дело здесь не только в энергетических вопросах, которые вместе решаются, где вместе зарабатываются деньги. А что здесь нужно, действительно, очень серьезно переходить на мышление, на концепцию общей континентальной Европы – от Лиссабона до Владивостока. Потому что трансатлантические связи, с моей точки зрения, даже при Байдене будут слабеть. Англия вышла из Евросоюза, Турция начала играть в свою собственную игру. И мне кажется, все это будет вести к тому, что Россия и коренной Европейский Союз будут, скорее, сближаться, чем расходиться. Это мой прогноз на дальнюю перспективу.
В. Федоров:
- Посмотрим, как будет достроен «Северный поток». Это сделка века и проект века. И давление мы все видим со стороны Соединенных Штатов гигантское, прежде всего, конечно, на Германию. Германия пока противостоит давлению, несмотря на тот самый трансатлантический консенсус, о котором вы упомянули. Посмотрим, насколько дальше хватит ума, стратегического взгляда и упорства у немецких политиков, которые, конечно, сегодня находятся в очень непростой ситуации.
В. Федоров:
- Александр Глебович, спасибо вам большое!
В. Алфимов:
- Безусловно, все эти страны на нас очень сильно влияют, но кроме нас на нас сильнее не влияет никто. Поэтому давайте про Россию, про нас. Как у нас год прошел? И чего ждать от следующего?
В. Федоров:
- Действительно, своя рубашка ближе к телу. В этом году мы, с одной стороны, ощутили себя братьями в беде, я говорю о человечестве в целом. Вирус, пришедший из далекого и не всем известного китайского Уханя, поставил перед глобальной проблемой все человечество.
С другой стороны, никакие международные институты толком не сработали. Даже ВОЗ, которая, казалось бы, должны была быть на первом плане борьбы, тоже авторитет точно не приобрела. Даже его отчасти потеряла. Ряд стран объявил о том, что будет игнорировать рекомендации ВОЗ, не доверяет им, обвинял президент Трамп ВОЗ в том, что она продалась китайцам. И другие ключевые международные институты, в том числе ООН, оставались в этом году, скорее, такими декорациями.
Кстати, на постсоветском пространстве похожий был процесс. Конечно, все интеграционные структуры продолжали действовать, но в режиме виртуальных конференций. По большому счету, каждая страна справлялась сама с собой. Очевидно, сильным, большим, крупным и богатым странам справляться было объективно легче, чем маленьким и совсем уязвимым, бедным, не самостоятельным.
В. Алфимов:
- Вас так послушаешь, получается, что мы и не заметили как-то…
В. Федоров:
- Конечно, мы заметили. Заметили все. Другое дело, что своя рубашка оказалась ближе к телу для всех. В начале года, когда паника была таким характерным явлением, конспирологии было очень много, диссидентов, не было понимания, как лечить этот вирус, не было понимания, насколько он опасен, а у страха глаза велики, много было рефлекторных и непродуманных движений. Даже был такой интересный эпизод, когда США пытались выкупить целую команду немецких вирусологов, микробиологов с тем, чтобы перевезти из США, чтобы они работали над вакциной для Америки. Вот пример – два ближайших союзника оказались по разные стороны, в своих альтернативных лодках, а вместе спасаться как-то не хотели. Но потом чуть-чуть отладилось, крайности отошли, минимальный диалог наладить удалось, но главная ответственность оказалась на национальных правительствах. И в случае с Россией мы имеет дело с президентом, с его командой, с правительством Михаила Мишустина. И оценивая, как этот год прошел, мы, конечно, говорим об их активности, об их политики и их эффективности.
В. Алфимов:
- Я общался с губернаторами, в частности, с омским губернатором Бурковым, с липецким Артамоновым. И в один голос они говорят, что такой работы правительства не видели еще никогда! Только начинали думать о том, какие меры начинать, какие бы меры ввести, а деньги уже приходили на счет в регионы.
В. Федоров:
- Большой страх, видимо, стимулировал – это первая причина. Вторая – новая команда. У нас в январе сменилось правительство.
В. Алфимов:
- Кстати, многие об этом уже забыли.
В. Федоров:
- Это могло, честно говоря, парализовать всю государственную активность на долгое время. Обычно так бывает в более спокойные времена. Тем более, что и глава правительства переболел коронавирусом, был в самоизоляции, но мы видим, что сработали достаточно организованно.
Кстати, губернаторы, о которых вы сейчас говорили, они сыграли свою роль и очень большую. Несмотря на то, что трендом последних двух десятилетий была у нас централизация, которую многие критикуют, считают, что это была сверхцентрализация, то есть, уже дошли до определенной точки, и нужно было бы остановиться. Но нет! Продолжают все дальше и дальше пережимать этот рычаг, вот такая была критика.
В этом году мы увидели возвратное движение, наоборот, произошла децентрализация. По крайне мере, в части борьбы с ковидом. Губернаторы получили новые полномочия. И полномочия оказались обеспечены финансами.
Регионы у нас разные. Богатых меньше, бедных больше. И своих средств им бы ни за что не хватило, но вот здесь не выручку пришло федеральное правительство, которое открыло кубышку. И в опережающем порядке снабжало финансами регионы, что и помогло многим избежать тяжелых и трагических ситуаций.
Фонд национального благосостояния – крупная копилка, куда мы складывали значительную часть доходов бюджета нефтегазового, полученных в так называемые тучные времена, даже ее открывать не потребовалось. Она у нас лежит нераспечатанная. И помогает нам чувствовать себя более-менее уверенно в 2021 году и дальше.
Еще важный момент. Правительство в этом году впервые реализовало меры прямой и широкой финансовой поддержки населения. Конечно, с вертолета деньги не разбрасывали, меры были более точечными, но они сработали неплохо, потому что оказались адресованными именно тем, кто в поддержке нуждался больше всего. Напомню, это те, кто лишился работы, впервые за долгое время были увеличены существенно пособия по безработице. Эти деньги пришли тому, кому они были очень нужны. Это семьи с детьми. Известно, что семья, где прибавляются граждане России, добавляются новые, эта семья, увы, как правило, резко теряет в уровне благосостояния. Если эта семья принадлежит к среднему классу, то с рождением ребенка она автоматически выпадает в нижний средний. В этом году все семьи с детьми получили неплохие деньги. Конечно, хотелось бы больше, хотелось бы, чтобы возраст детей, чьи родители получали деньги, был бы побольше, такая критика звучала, безусловно, но напомню, это беспрецедентные меры.
В. Алфимов:
- В таком объеме никогда деньги не раздавали на детей. Пособия ежемесячные, пособия единоразовые.
В. Федоров:
_- Да. Такое впечатление, что социальное государство, а именно так характеризуется Россия в нашей конституции, долгое время было красивыми словами, а в этом году начали, наконец, что-то делать.
Разумеется, аппетит приходит во время еды. И радостные граждане, вместо того, чтобы хвалить правительство, требуют все больше и больше.
В. Алфимов:
- Это наш менталитет.
В. Федоров:
- Эмоции оставим позади. Если вот говорить на сухом языке цифр, никогда правительство так активно не занималось социальной политикой, не занималось поддержкой системы здравоохранения. И никогда не выделяло таких финансов.
Наверное, этим стоило заняться раньше, но пока гром не грянет, мужик не перекрестится. Увы, это правило подтверждается. К счастью, перекрестилось.
В. Алфимов:
- Я заметил, что в этом году президент такое количество раз обращался к нации – тоже беспрецедентная ситуация, что как-то даже лично мне хочется сказать слово «попса», но нельзя, когда мы про президента такое говорим. Буквально каждую неделю обращение Владимира Путина к нации, совещание с правительством, которое транслируется на всю страну.
В. Федоров:
- Соглашусь. Мы во ВЦИОМе регулярно отслеживали эффекты, связанные с выступлениями, обращениями. Воспринято все было хорошо. Не все выступления принимались на «ура», больше всего позитивных эмоций вызывали выступления конкретные, где анонсировались новые меры поддержки. И сказать, что был перебор, нет.
В. Алфимов:
- Мы остановились на том, почему президент так часто в этом году обращался к нации. Мы помним самое первое обращение, его анонсировали чуть ли не за неделю, все ждали его. И дальше практически каждую неделю президент в своем кабинете обращается к народу – где-то просто подводит итоги, где-то анонсирует меры, которые будут введены дальше.
В. Федоров:
- Страшно было. Всем было страшно, непонятно, к чему все это приведет, как бороться, какая будет поддержка. Причем поддержка нужна была, разумеется, и финансовая, абсолютно конкретная, но нужна была и психологическая. Если вы пассажир корабля, который попал в шторм, и в такой серьезный шторм 8- или 9-балльный, то вы хотите быть уверенными, что команда знает, что делать, что капитан на мостике, он управляет кораблем и обязательно выведет ваше судно через все бурные воды, и вы вернетесь в пункт назначения.
Я думаю, это была главная причина, почему президент был так активен, так деятелен. Он демонстрировал, что ситуация сложная, но управляемая, что в беде никого не бросят. И говорил, рассказывал, убеждал, объяснял, успокаивал в том числе, а где-то прямо инструктировал, как следует себя вести, чтобы сохранить и жизнь, и спокойствие, и, по возможности, благополучие. Поэтому действительно никакого перебора не было, несмотря на беспрецедентную частоту, интенсивность общения. Все было, по мнению людей, по делу, многим даже казалось, что надо еще больше, причем не только больше денег и разных форм поддержки, но и больше общения.
Так что сработало очень хорошо, такой резкий слом или перемена информационной политики, на мой взгляд, была вполне адекватной, своевременной. Затем частота снизилась. После того как выяснилось, что первой волной все дело не ограничится, на смену ей пришла вторая волна, президент опять с нами, мы его видим, он деятельный, активный и уже ставит новые задачи. Напомню последнюю встречу с правительством в этом году. Он сказал, что есть повестка текущая, это борьба с пандемией, она очень важна, это сейчас главный приоритет, но нужно думать и о будущем. И напомнил о национальных целях, о национальных проектах и о том прорыве, который наша страна должна сделать в ближайшие годы, чтобы нагнать темп, отыграть все потерянное за этот непростой год время и уверенным шагом идти в высшую лигу, в разряд развитых, зажиточных и стабильных стран мира.
Да, мы все хотим быть богатыми, мы хотим быть развитыми, мы хотим быть устойчивыми, мы хотим быть стабильными, влиятельными и уважаемыми. Вот наши представления об идеальном образе. Но для того чтобы такими стать, нам нужно очень хорошо поработать. Планы есть, цели обозначены. Увы, этот год оказался для них фактически потерян, ровно потому, что повестка сменилась, нужно было решать срочные задачи. Дай бог, в следующем году нам удастся победить пандемию, и вновь актуализируются национальные цели, все планы сверстаны, команда есть, это команда – правительство. Мы уже говорили сегодня о Михаиле Мишустине, о министрах. Все люди вменяемые, компетентные, более того, это команда сыгранная достаточно, как показал тот же самый непростой год, команда, работающая на износ.
Увы, в этом году ей приходилось бороться, что называется, с пожаром. А все-таки повестка более долгоиграющая – это повестка развития, повестка прорыва (экономического, цифрового, социального, научного, технологического). Ровно в этом мы все нуждаемся.
В. Алфимов:
- Валерий Валерьевич, в социальном плане что будет в следующем году?
В. Федоров:
- Мы раз в месяц спрашиваем людей: как вы оцениваете политику президента, правительства и в целом, и по отдельным аспектам (скажем, экономическая политика, социальная политика, внешняя политика, внутренняя и т.д.)? И всегда самый провальный аспект – это была социальная политика. В этом году мы увидели решительные изменения. То есть баланс сильно изменился в пользу правительства. То есть те меры, которые уже приняты, реализованы, они получили достаточно высокую оценку. Но, конечно, хочется большего. Я напомню, что с 1 января вступает в силу повышенный МРОТ и вообще новая методология его расчета.
В. Алфимов:
- От которого, в свою очередь, рассчитывается огромное количество выплат. То есть МРОТ поднимется – поднимется все остальное.
В. Федоров:
- Да. Так что на период восстановления (а кризис у нас не только пандемический, но и экономический, и социальный) поддержка от государства очень нужна. Если говорить о главных ее направлениях, то это три. Первое – здравоохранение. Огромные деньги идут, огромные усилия прикладываются. И очевидно, что в следующем году эта линия должна быть продолжена. Пандемия показала, что очень многие планы, которые реализовывались в предыдущие годы в части здравоохранения, они должны быть скорректированы. И на все это нужны деньги. То есть бюджетные приоритеты должны быть изменены, и тот трехлетний бюджет, который принят в этом году, он показывает, что даже на оборону мы тратим теперь меньше, и будем тратить меньше, чем прежде, зато на здравоохранение - существенно больше.
Второй приоритет – образование. Под большим ударом оно оказалось в этом году, прежде всего, в связи с тем, что университеты перешли на дистанционку, средняя и старшая школа перешла на дистанционку. Как-то справились, но качество, конечно, совершенно не то, которое нам нужно, и не то, которого бы нам хотелось. То есть мы ставили амбициозные задачи по повышению качества образования, а реально оно в этом году упало, потому что и средняя, и высшая школа наша к дистанту де-факто оказались не готовы. Речь не об интернете слабом, а речь прежде всего о том, что невозможно перенести в онлайн без каких-то серьезных, глубоких изменений такое преподавание, какое оно было до этого в офлайне. Нам всем нужно учиться (я говорю о преподавательском, профессорском, учительском корпусе), и на это уйдет время.
И третий приоритет. Тоже такая застарелая болезнь нашей системы социальной поддержки. Много лет говорили о том, что ей не хватает адресности. То есть манную кашу размазываем по тарелке. В результате и богатый, и бедный получают одни и те же деньги, но для бедных это мало, а для богатых это просто смешно.
Эта адресность была лозунгом, но на практике ее реализовывать, к сожалению, не удалось. В этом году мы сделали очень большие шаги, спасибо цифре, спасибо Пенсионному фонду, кстати. Многие его критикуют, но именно у него сегодня самая большая база данных и самые большие возможности реализовывать эту цифровую политику, адресную, точечную, социальную. И, конечно, большое спасибо команде Мишустина, который еще на предыдущем своем месте работы, во главе ФНС, качественно модернизировал это ведомство, свел к минимуму личные и весьма, как мы знаем, коррупциогенные контакты между налоговиками и гражданами, перевел все в онлайн. В итоге платить налоги стало легче, собираемость их растет каждый год. В общем, все в выигрыше, кроме тех, кто налоги не платил и считал, что будет безнаказанным.
Вот сейчас речь идет о дальнейшей цифровизации, которая позволит распространить адресный принцип и на сферу социальной поддержки. Мы все в этом очень нуждаемся.
В. Алфимов:
- Валерий Валерьевич, давайте пожелаем что-нибудь нашим радиослушателям.
В. Федоров:
- Я хочу пожелать всем слушателям радио «КП» хорошего Нового года, хорошего настроения. Нам всем надо перезагрузиться, психологически прежде всего. Нам нужно поверить в то, что пандемия – это не конец света, мы ее обязательно преодолеем. Перед всеми нами стоят большие, важные, сложные задачи. Мы их, уверен, решим, и решим тем быстрее и тем эффективнее, чем больше будем доверять друг другу, поддерживать друг друга и верить в наш общий успех. Кроме того, хотелось бы, чтобы больше действовали все мы, а не только правительство, не только бизнесмены, так называемые активные группы населения, но и все мы. Наша страна, наше общество ровно в этом и нуждается.
И еще раз – с Новым годом!
В. Алфимов:
- С Новым годом, дорогие друзья!
В. Федоров:
- До встречи в «Войне и мире» в новом году.
