Европа уже не торт. Богомолов описал главную проблему либеральной тусовки - разочарование Западом
В. Алфимов:
- В эфире Радио «Комсомольская правда» Валентин Алфимов. Рядом со мной глава Всероссийского центра изучения общественного мнения Валерий Федоров.
И у нас в гостях Михаил Голованов, политолог и директор Organic PR. Михаил, здравствуйте.
М. Голованов:
- Приветствую.
В. Алфимов:
- Тут такую интересную статью…
В. Федоров:
- Манифест! Целый манифест.
В. Алфимов:
- Да, я пытался подобрать специально какой-нибудь синоним, но не получается. Вот это самый что ни на есть манифест известный режиссер написал, Константин Богомолов. Если в двух словах, то в общем не надо нам с Европой дружить, потому что там все плохо. Если я правильно понял. Валерий Валерьевич, может, вы меня поправите?
В. Федоров:
- Михаил, мы сейчас общались с Иваном Тимофеевым, нашим международником, политологом, по поводу того, что с Евросоюзом мы теперь дружить не будем. Вот пытались понять, что стоит за этим заявлением, которое недавно сделал министр иностранных дел Российской Федерации Сергей Лавров. Более менее поняли, что речь идет не о том, что мы с Европой дружить не будем, а о том, что мы переносим центр тяжести нашего взаимодействия на работу с конкретными странами, с Францией, с Германией, с Испанией, Италией и другими странами, составляющими Евросоюз. Ну, вот Евросоюз как такой привилегированный партнер для Москвы, его по сути уже не существует. По разным причинам. Это такие вести с полей, фон, и на этом фоне прозвучало громкое суждение Константина Богомолова, который, конечно, очень далек от дипломатии, от межгосударственных связей, и, как любой гражданин России и мира, имеет право на свои взгляды. И вот его взгляды, опубликованные в «Новой газете» на прошлой неделе, сводятся к тому, что Европа уже не та. Не нужно с Европой дружить, потому что сегодня это уже другая Европа, не та, в которую мы стремились, выбираясь из-под обломков рухнувшего Советского Союза и восточного блока. Это не тот рай земной, где бы мы все хотели жить и даже жизнь свою строить по ее примеру, а Европа, которая пошла в неверном направлении. Поэтому нечего нам больше брать с нее пример, а надо жить своим умом. И при этом ориентироваться, видимо, на образ светлый, но уже ушедший в прошлое, Европы. И отсюда делается вывод, что, по сути, настоящие европейцы сегодня - это мы. Это не те, кто ходит по улицам Лондона, Рима и Парижа, а те, кто ходит по улицам Москвы, Санкт-Петербурга и т.д. Михаил, а вы как считаете? Вообще насколько адекватна такая заявка, такой манифест? Что за ним стоит, как его можно понять?
М. Голованов:
- Ну, сам манифест, конечно, произвел эффект разорвавшейся бомбы и я, как аналитик соцсетей, был, конечно, в шоке, насколько широкий отклик этот текст вызвал в массах. Это означает, что он попал в точку. Я считаю, что это симптом достаточно важного процесса, который я называю кризисом русского западничества. Публика, подобная Богомолову, назовем ее либеральной интеллигенцией, системными либералами, она действительно испытывает серьезное разочарование в западе. И, собственно, выразителем этих масс и стал текст Богомолова. Раскол в этом лагере идет по поколениям. Есть ядро разочарованных - это люди 40-50 лет, это успешные, состоявшиеся люди, которые успели застать ту старую Европу 90-х, Европу нулевых, которую мы все так любим и которая сейчас сильно изменилась с тех пор. Соответственно, им есть с чем сравнивать. Сегодняшняя Европа, конечно, им не нравится, они ностальгируют по той старой доброй Европе. А какая это старая Европа? Это Европа гедонистическая, уютная, свободная, безопасная, где можно легко и изящно жить. Там было больше гражданских свобод, меньше мигрантов, больше возможностей для бизнеса, меньше вот этой социалистической уравниловки, регулирования, которые сейчас, конечно, очень сильно подбешивает в особенности тех либерально мыслящих русских западников, которые успели познакомиться с изнанкой Европы. То есть, прошли путь туристического знакомства и вышли на знакомство с самой механикой европейской жизни.
В. Федоров:
- Не путают ли с миграцией?
М. Голованов:
- Не совсем. Есть множество людей, которые живут одной ногой здесь, а другой там. То есть, это люди, которые живут на два дома по сути. Это люди состоятельные, влиятельные, часть из них это крупные чиновники, творческие личности. Это люди, которые накупили себе домов в уютных европейских странах, оформили там виды на жительство, некоторые получили вторые паспорта для себя и своих близких, и вот сейчас они наработали бесценный опыт, который, конечно, заставил их многое переосмыслить о жизни на западе.
В. Алфимов:
- И получается, что они превратились в таких европейских снобов, которые сейчас крутят носом и говорят, что Европа уже не та?
М. Голованов:
- Конечно. У них же, по сравнению с европейцами, шоколадные условия жизни в России. Мы все знаем, что в нашем сословном обществе эти люди имеют определенный приоритет над массами. У них наследуются должности, у них прекрасные отношения с властью, причем, позволяющие, держа фигу либеральную в кармане, очень неплохие получать деньги из госбюджетов на свои проекты.
В. Федоров:
- И, самое главное, сын директора музея обязательно тоже должен стать директором музея. А сын главного режиссера какого-то театра должен стать в свою очередь главным режиссером театра, не менее.
М. Голованов:
- Ну, к этому они стремятся. Это очень комфортная среда. В Европе, конечно, такое невозможно. И потом, вот тот пунктик, который у Богомолова в тексте занимает чуть ли не треть - это критика о сексуальности запада современного с этой безумной борьбой с сексизмом, мужским шовинизмом - и тут, кстати, можно с ним согласиться. Ведь действительно то, что сейчас происходит, вот эти тренды западной культуры, они убивают чувства и убивают дух приключений, который на самом деле каждому здоровому, нормальному, интеллигентному человеку в принципе нравится. Я имею в виду не только мужчин, но и женщин. И Богомолов, и люди, которые близки к нему по взглядам, конечно же, попадая на запад, сталкиваются с тем, что они там никому как сексуальные объекты неинтересны по большому счету. Это я говорю по опыту общения с подобными людьми. И более того, они последние годы, вот как я столкнулся, они вывозят своих любовниц, своих вторых жен на запад в свои виллы, потому что там, на местности, невозможно найти себе партнера, либо за очень большие деньги. И, конечно, этот пунктик Богомолова, а у них у всех, как я уже не раз говорил, у людей из либеральной творческой тусовки, у них очень интересная биография. У них там куча браков, разводов, какая-то интенсивная приключенческая сексуальная жизнь, с какими-то там отклонениями, вторые и третьи семьи. И, конечно, по сравнению с этим интересным, замечательным сексуальным миром России современной скучная Европа напоминает Советский Союз, где было, прежде всего, скучно. И, конечно, эти люди, когда возвращаются в Россию из этого современного европейского идиотизма, они возвращаются в Россию, здесь они имеют гораздо больше возможностей и это, конечно, большое преимущество по сравнению с тем, что они видят на западе.
В. Алфимов:
- А почему ж тогда они все равно все стремятся туда?
В. Федоров:
- Ну, я бы с этим сейчас не согласился. Все течет, все меняется. Если раньше действительно у российских западников запад был такой фетиш, такой град на холме, такой маяк, куда они стремились, для того, чтобы жить там, вывозить детей, планировать там свое будущее, то сейчас есть раскол. Есть значительная часть общества состоятельных людей, которых эта перспектива не устраивает. Она им сейчас не особо интересна. Опять же потому, что они узнали изнанку запада. Они получили опыт, который способствовал разочарованию во всей этой истории. Почему это связано не только с какими-то идеалистическими вещами, типа там гражданских свобод, там каких-нибудь мигрантов, там надо бороться за равноправие или не надо, нет, здесь есть конкретные, бытовые вещи. Ну вот, например, такая вещь, как западная налоговая. Если в 90-е и в начале нулевых, когда они с чемоданами кэша приезжали на запад покупать недвижимость, то их не брали на карандаш и не заводили на них дела, и не выкидывали из страны, как много прецедентов мы знаем, а с уважением принимали в любом банке. Сейчас за эти 20 лет многое изменилось. Сейчас уже с чемоданами кэша в Европу не поездишь…
Так вот, очевидно, что отношения с Европой такие амбивалентные, странная смесь такой любви, почитания, с одной стороны. А с другой стороны отторжения, все-таки понимания, что это совсем другая среда, у нее своя траектория развития и только идиот или юнец может мечтать о том, что когда-то Россия сможет полностью уподобиться этому интересному, яркому, разнообразному, но все-таки чужому для нас континенту. И в общем на протяжении последних двух столетий в России регулярно сменяли разные фазы цикла. То стремление, задрав штаны, бежать за Европой. То, наоборот, дистанция такая и, скажем, во времена Николай Первого - это первая половина 19 века, Россию тогда считали жандармом Европы - ввоз западноевропейской литературы строго контролировался, наших граждан в Европу тоже старались не выпускать, чтобы они там не нахватались опасного революционного духа. А затем снова колесо истории совершило поворот и уже во времена Александра Второго мы бросились не только дороги железные строить, но и перенимать у Европы независимый суд присяжных, армию, построенную на основании всеобщей воинской повинности и очень много всяких актуальных и современных вещей. И вот дальше этот цикл воспроизводился не раз. Может быть, речь идет о том, что в какой-то момент - и, кстати, не сегодня, и даже не вчера, а еще лет 10-12 назад, мы поняли, что, конечно же, поближе познакомившись с Европой, что-то у нее восприняв и что-то попробовав на зубок, и поняв, что не все нам подходит, мы в очередной раз осознали - да, любоваться можно, да, наслаждаться туристическими красотами и пребыванием на виллах своих или в квартирках в прибрежных райских местах можно, но мы другие. Мы живем иначе и мы не хотим жить так, как они. Может быть, об этом речь идет?
М. Голованов:
- Абсолютно согласен, речь идет именно об этом и вот тот кризис русского западничества, о котором я говорил, он как раз и ведет, вернее, делает важный шаг к тому процессу, который известен как национализация элит. Понятное дело, что элиты в ту пору, когда мы все неровно дышали к западу, считали его образцом для подражания, он нам так нравился в 80-90-е, и, конечно, элита, которая сформировалась в России в эти годы, она несла в себе вот эту червоточину безоглядного западничества. Когда связь с местным населением в силу множества причин крайне слабая. Все целеполагания вынесены за пределы страны. Когда страна воспринимается как источник заработка средств на безбедную жизнь за границей для себя и своих детей. Вот это заканчивается. И это очень хорошо. Такие люди, как Богомолов, они в принципе побуждают людей своего круга задуматься об этом, начать, может быть, вкладываться в Россию, может быть, реализовывать какие-то проекты не там, а здесь. И это очень хорошо, на мой взгляд.
В. Федоров:
- Еще один аспект. Вот вы в начале нашей беседы очень точно охарактеризовали Константина Богомолова как представителя определенной группы - социальной, демографической, и вот я добавлю - поколенческой. Наверное, 20-25 лет назад это был европеец чистой воды. Сегодня, много пожив и пережив, и увидев, и утвердившись, и, будучи обременен большим количеством обязательств - семейных, отцовских, творческих, служебных - он уже иначе глядит на Европу, как на образец для подражания. Потому что для того, чтобы подражать Европе, надо очень много менять в нашей жизни. А зачем менять, если в принципе и так устроился, и живет неплохо - и гранты получает, и собирает аудитории большие, его читают, смотрят. Вот к чему это все? А Европа идет дальше, а Европа предъявляет пример уже все более и более отличающийся от того, что мы видим у себя в стране и к чему мы привыкли и чего мы в принципе и хотим. То есть, может быть, речь идет действительно о том, что вот это поколение уже не то что успокоилось, но переболело юношеским радикализмом, стремлением менять все и вся, строить жизнь по чьему-то чужому образцу - ну, все уже, наелись. Хочется пожить для себя. И если раньше думали, что эта жизнь будет на два дома, то сегодня, получается, что второго дома нет. Это значит, что придет новое поколение? И, кстати, мы уже видели ответы, в том числе, критические, на манифест Богомолова. Вот, скажем, Иван Вырыпаев, не менее известный режиссер, но помоложе, критично очень оценил и сказал, что Богомолов не понял Европу - он там бывал много, но европейцем так и не стал. И, по мнению Вырыпаева, Европа продолжает быть для нас примером и действительно нужно это делать, а вот вы не хотите - посторонитесь. Ваше время ушло и теперь Европу в России будем строить мы. А вы - геть с прохода современности.
М. Голованов:
- Ну да, есть же еще и третий такой достаточно короткий и хамский ответ со стороны зуммеров - совсем молодого поколения, которое в «Новой газете» состояло из двух слов «OK Boomer», да. Такой мем, с кучей подписантов…
В. Федоров:
- Перевожу на общедоступный язык - «ваше время прошло».
М. Голованов:
- Да, именно так. Но на самом деле Богомолов, на мой взгляд, выступает здесь как такой консерватор, потому что Европа уехала, а он остался на месте, с той Европой 90-х, нулевых, в которой он наслаждался и которой наслаждалось целое поколение вот этих 40-50+. Но, кстати, это поколение крайне важно, вы, как социолог, Валерий, подтвердите, что сейчас это поколение как раз вступает в силу и политику России именно это поколение будет определять, как мне кажется, в ближайшие годы.
Понравилась программа? Подписывайтесь на новые выпуски в Яндекс.Музыке, Apple Podcasts, CastBox и Google Podcasts, ставьте оценки и пишите комментарии!