Сергей Переслегин: «Мы столкнулись с достаточно безопасной эпидемией, но ухитрились разрушить нормальную жизнь»
Мы предлагаем полный текст радиопередачи.
А. Шарапова:
- Доброе утро, дорогие прекрасные друзья! С чашечкой кофе выхожу я в эфир и подхожу к квартире Сергея Борисовича Переслегина. Доброе утро! Сергей Борисович, пустите меня на завтрак?
С. Переслегин:
- Здравствуйте. Заходите.
А. Шарапова:
- Спасибо. Вы гостеприимный человек. Вы уже накрыли завтрак, надеюсь?
С. Переслегин:
- Конечно. У меня на столе, как обычно, кофе и омлет.
А. Шарапова:
- Возьму кусочек омлета. А кофе у меня свой. Сегодня мы в гостях у Сергея Борисовича Переслегина, писателя, российского исследователя, футуролога, военного историка. В общем, физика-ядерщика. Что просто является для меня каким-то, прямо как звание Герой Советского Союза. Вот правда, очень модная в свое время профессия. Кстати, физики-ядерщики сейчас модны?
С. Переслегин:
- Сейчас – да. Начнем с того, что я не ядерщик, я теорпольщик. Это не совсем одно и то же, хотя и близко. Как раз ядерщики сейчас очень востребованы. Среди многих российских корпораций «Росатом» - единственная корпорация высокотехнологичная, которая в конкурентной борьбе выиграла у своих конкурентов. И их сейчас, по сути, не имеет. Практически все станции, которые запускаются сейчас в мире, они наши.
А. Шарапова:
- Заходила к вам в гости с надеждой, что хоть что-то позитивное вы скажете. И вы это сделали. Утро уже задалось. Я тут читаю про вас, вы тут моделируете долгосрочное будущее, пытаетесь и в игровой форме его сформировать. Получается? Это совпадает? Прогнозы ваши совпадают с настоящим?
С. Переслегин:
- Во-первых, конечно, в простых случаях, а большинство случаев – они простые, естественно, совпадают. Знаете, в годы моей относительной молодости был такой очень популярный сериальчик «Доктор Хаус», там главный герой говорил: большинство из вас может вылечить обезьяну с пачкой аспирина. То есть в большинстве случаев прогнозы настолько очевидны, что там нечему совпадать или не совпадать. А вообще, если всерьез, прогноз – это управленческая деятельность. Он используется не для того, чтобы совпасть или не совпасть. А чтобы в процессе стратегического планирования стратегирующий субъект, кем бы он не был, - руководитель корпорации, страны, министерства и так далее, - имел некоторое представление об областях риска и возможностей, которые возникнут в будущем при тех или иных принятых решениях. Это техника управления стратегированием.
А. Шарапова:
- Вы говорите потрясающе интересные и важные вещи. Вы сказали в 2018 году, что «человечеству следует готовиться к десятилетию низкого комфорта и безопасности». Насколько ваш прогноз совпалет?
С. Переслегин:
- Видно, что в треугольнике «развитие - безопасность – комфорт» мировые элиты, российская в том числе, выбрали безопасность ценой всего. Не только ценой развития, что было понятно и в 2018 году, но и ценой комфорта. Вот вам ответ на вопрос, да, был сделан именно такой выбор.
А. Шарапова:
- То есть мы сейчас входим в зону низкого комфорта и низкой безопасности.
С. Переслегин:
- И низкого развития. А вот безопасность как раз, наоборот, зашкаливает. Посмотрите сами на то, что вокруг нас окружает. Мы столкнулись с достаточно безопасной эпидемией, как я говорил всегда, между азиатским гриппом конца XIX века и гонконгским 1969 года. И при этом мы ухитрились практически полностью разрушить нормальную жизнь на территории всей Земли.
А. Шарапова:
- Объясните, кем это было сделано, если это такая несерьезная пандемия? Зачем?
С. Переслегин:
- Тут есть несколько ответов. Они все различны. Но, скорее всего, работают все. Во-первых, происходит переход между технологическими укладами. До сих пор такой переход всегда сопровождался большой войной. Большой – в смысле мировой. В данном случае вместо мировой войны сделано такое немножко другого типа потрясение, но с похожими последствиями.
А. Шарапова:
- Это управляемый процесс?
С. Переслегин:
- Да, это управляемо. Я писал, что пандемия в нашем случае – это просто версия войны. Война вот в таком виде сегодня перед нами предстает. Холодная война тоже не была похожа на вторую мировую.
А. Шарапова:
- Кто это делает?
С. Переслегин:
- Здесь можно сказать так. Помните, есть такая модель хорошая, что мир разделился на мировой город и мировую деревню. Так вот, точно так же мир разделился на мировой пролетариат и мировую элиту. Это делает элита. Они договорились между собой о подобном способе решения проблемы. Он, впрочем, не хуже и не лучше любого другого. Договориться об этом можно. В условиях нашего очень многосвязанного мира…
А. Шарапова:
- Вот мы сидим за столом с вами. Вот они точно так же сели за стол, выпивают кофе, едят омлет и решают какие-то вопросы.
С. Переслегин:
- Примерно так. Причем, заметьте, для того, чтобы в условиях связанного мира начать такие действия, не надо даже договариваться всем. Потому что такого типа процессы идут по нарастающей. Одна страна закрыла свои границы, вторая тут же закрывает. Невзирая на то, что этого даже чисто юридически сделать нельзя. Все страны закрыли границы, начинается внутренняя самоизоляция. Тут же еще процесс сильный положительный обратной связи. Скорее всего, договорились два-три основных игрока. А дальше все уже получилось само. Это Соединенные Штаты Америки, прежде всего. Решение принималось в Белом доме.
Другой вопрос, что Россию тоже в этих переговорах задействовали. А вот Китай оказался в данном случае не субъектом, а объектом. Фактически в экономической войне США и Китая это был очень сильный рабочий ход.
А. Шарапова:
- Прям мороз по коже. Вы сказали, что «Россия станет жандармом Европы и мира. Благодаря России внутри нашей страны будет порядок и дисциплина на фоне мирового хаоса». Правда, отсутствует прогресс.
С. Переслегин:
- Это был предыдущий прогноз. Он еще какое-то время продержится. Потому что это было сделано до ситуации, когда Россия приняла общие принципы в борьбе с коронавирусом. Для того, чтобы было то, что я написал, надо было, чтобы Россия поступила как Беларусь. То есть оставила открытые границы, не стала организовывать внутреннюю самоизоляцию и четко продемонстрировала бы остальному миру, что ей глубоко наплевать на то, что там происходит. Как это сделали Белоруссия и отчасти Швеция. В этом случае мы попадали в систему сценариев, известную как «СССР-2» и «Византия». Оба эти сценария – резервные. То есть Россия уходит в прошлое, отказывается от борьбы за будущее, за прогресс, но зато этой ценой организует у себя довольно высокий порядок и довольно приличный внутренний консенсус. В то время как Запад перестраивает технологические уклады, а это всегда очень мучительная процедура с кучей проблем и хаоса.
А. Шарапова:
- Что будет реально? Куда мы выползаем в данной ситуации?
С. Переслегин:
- В данной ситуации мы никуда не выползаем. Мы присоединились к Западу. Другой вопрос, что исторически мы достаточно от него отделены были в течение долгого времени. И теперь то противоречие, которое возникало между Россией и Западом, станет внутренним противоречием России. Вместо внешнего конфликта будет внутренний.
А. Шарапова:
- Подскажите поконкретнее, что нам ждать в ближайшие пару лет в нашей стране?
С. Переслегин:
- Первое, что я хочу сказать по этому поводу. У нас же в стране теперь ожидается очень сильный внутренний кризис. Гораздо более сильный, чем мы себе можем представить. Фактически население страны разделилось на две почти равных, очень сложно посчитать, но по всем данным, они получаются фифти-фифти, ну, может быть, 60 на 40 процентов они делятся, - группы COVID-диссидентов, к которым я отношусь, и COVID-лоялистов, которые пытаются выполнять все ограничения и считают их крайне необходимыми и спасающими жизнь. Эти две категории очень сильно напоминают категории дрейфусаров и антидрейфусаров во Франции во времена знаменитого дела Дрейфуса. Или, если хотите, коллаборационистов и Сопротивления в той же Франции.
Раньше в России не было подобного деления на такие социальные группы. Это новое. Это вызвано вирусом. И это только у нас. Этого нет ни в Китае, ни в Европе, ни в США, где свои абсолютно другие проблемы. Уж тем более нет в Эмиратах. В результате две эти группы находятся в очень сложном конфликте. И этот конфликт многосторонний. Он и политический, и экономический. Потому что в диссиденты, естественно, попадают те, кто вирусом, кризисом, самоизоляцией был просто разорен. А их очень много. Это практически весь малый бизнес. И онтологически, то есть у них разные представления о бытие.
И дальше представьте себе две примерно одинаковые по возможностям группы, у которых не совпадает почти ничего. Это две нации внутри одной страны. Естественно, между ними будут очень сильная и жесткая борьба. Такой антагонизм будет проявляться при выборах, при решении того, кого брать, кого не брать на работу. Это будет настоящий внутренний конфликт, затрагивающий все слои общества. И он еще и наложится на конфликты вокруг смены технологического уклада. А ведь смены всегда сопровождаются войнами. Потому что это очень болезненная вещь. Это переток огромный финансов, это потери денег одними силами и группами. Приобретение их другими.
Вон, смотрите, у нас «Роснефть» потребовала 134 млрд. долларов за то, что она понесла убытки. При этом имейте в виду, что цены на нефть не будут очень низкими. То есть там отрицательных значений не будет. Но в данный момент и в ближайшие два-три года их будут держать на самых низких уровнях из всех возможных. Это не борьба против России. Просто смена технологических укладов всегда требует дешевых энергоносителей. Сырье должно быть дешевым.
А. Шарапова:
- Логика-то есть в этом.
С. Переслегин:
- Есть, конечно.
А. Шарапова:
- Нас не устраивает эта логика. Мы хотим обратно, как было. Когда все как-то поспокойнее. Когда такое наступит? Чтобы работа была, чтобы зарплата шла, чтобы газ, свет, чтобы телевизор работал. Чтобы троллейбусы ходили, автобусы.
С. Переслегин:
- Автобусы, троллейбусы ходить будут. Я думаю, что они уже довольно скоро будут нормально ходить. Тепло и свет пока у нас вроде тоже ожидаются, в ближайшие годы они не будут уничтожены. А вот насчет работы – извините. С работой могут возникнуть очень серьезные проблемы. Потому что разрушение мелкого и среднего бизнеса ликвидирует очень много рабочих мест. А главное – ликвидирует почти все места самозанятых. Тех людей, которые берут себе работу сами, а не получают ее от государства или крупных корпораций. По ним эта эпидемия нанесла самый сильный удар.
А. Шарапова:
- Куда идти и как вести себя будут те люди, которые лишились работы?
С. Переслегин:
- Часть людей будет искать любую работу. То есть они будут соглашаться устраиваться на работу за меньшую зарплату. У нас же фактически началось вытеснение людей из производства. Это будет делаться через безлюдное производство и через дистант. Чтобы остаться на работе, люди будут согласны на гораздо более низкие зарплаты и худшие условия работы. Это одна категория людей. Что касается второй категории людей, то они просто начнут повышать социальную температуру. То есть повысится преступность, люди будут воровать. Вы помните 90-е годы?
А. Шарапова:
- Я даже помню некие эпизоды из диалектического материализма. Например, о том, что все повторяется, но на качественно новом уровне.
С. Переслегин:
- Вы меня спрашиваете про революцию, как я понимаю. Насчет революции – это очень интересный вопрос. Он более чем просто интересный. Мы его сейчас подробно обсуждаем у себя. Дело в том, что марксизм создавался в XIX столетии, с тех пор прошло уже довольно много времени. Мир довольно здорово изменился. Само по себе учение о классовой борьбе, скорее всего, никуда не делось и по-прежнему является верным. Но само понятие классов изменилось. И изменилось понятие взаимодействия классов. Что я имел в виду?
Революция в том виде, в котором мы их видели, английская, французская, американская или русская, когда у вас толпа матросов идет, условно, с винтовками на Зимний, или берут Бастилию, скорее всего, вот такого типа революционные движения сейчас не будут иметь место. Видимо, последняя революция такого классического типа – иранская. Помните события в Иране в 80-е годы. Там тоже были огромные массы людей, они были на улицах. Уже киевские события – майдан – выглядели по-другому. И там огромную роль играли информационные технологии. К сожалению, на данный момент времени, может быть, через две недели ситуация поменяется. Мы не можем сказать, какой будет новая революция.
А. Шарапова:
- Что-то в этом есть. Взрослые люди играют в будущее.
С. Переслегин:
- Что-то есть, да. Как вам сказать, вспомните, когда начиналась физика, температуру объекта мерили руками. А что же еще оставалось деть? Не было приборов. Не было техники. То, что делается вокруг, то, что вы можете почитать в учебниках, вам дает возможность предвидеть будущее, которое мало отлично от настоящего. А если вы хотите поймать принципиально новое явление, еще раз вам скажу: революция, да, она будет, она будет совершенно другой, чем мы привыкли. Мы ее не узнаем даже как революцию.
А. Шарапова:
- Мы вынуждены остановиться. Я все время вспоминала свою бабушку, которая, если бы сейчас сидела на моем месте, она бы все время говорила: ой, господи, боже мой! Вот примерно такое состояние у меня в результате нашего с вами интервью.