«Снизьте налоги»: Владимир Сунгоркин рассказал, как избежать революции в РФ

Скачать передачу [mp3, 21.6 МБ]

У микрофона Роман Голованов, подходит в нашу программу главный редактор ИД «Комсомольская правда» Владимир Николаевич Сунгоркин. Будем размышлять. Что ждет нашу страну, что будет дальше и во что всё это выльется. Потому что каждую субботу мы видим санкционированные и несанкционированные митинги, брожение на улицах. Во что это выльется, вопрос для многих стоит ребром — люди выходят, чтобы побузотерить, или хотят чего-то добиться?

Это действительно ощущается среди людей. Я сам был на митингах, сам там ходил, общался и со стороной протеста, и со стороной власти, и желание перемен есть что у одной, что у другой стороны, но как этого добиваться, будем разбираться сегодня вместе.

Владимир Николаевич Сунгоркин в нашей студии. Владимир Николаевич, август 19-го года. Такая магия, которую я не могу не заметить, и многие слушатели на это обращают внимание. Во что это всё выльется? Чем это закончится сейчас?

Сунгоркин: Я тебя слушаю про 19-й год, но само слово август, оно почему-то больше ассоциируется в моей голове с августом 91 года. Август вообще у нас такой месяц сакральный, каждый год ждут его с трепетом. Чем закончится август 2019 года? Ты же встречаешься регулярно с Соловьем?

Голованов: А у нас он тоже, мы можем и послушать. Давайте послушаем. Валерий Соловей - прогноз о том, что будет нынешним августом.

Валерий Соловей: «Знаете, все-таки август - это был некий исторический в полном смысле слова финал процесса, который начался задолго до августа 91 года, а скорее, в 86-88 году. То, что мы наблюдаем сейчас в виде субботних или еженедельных дрожаний, это все же начало процесса. То есть это, конечно, с одной стороны, завершение предшествующего процесса, но все же начало, которое я бы определил как политический кризис. Здесь возможны и другие оценки, но я думаю, что мы сможем согласиться в том, что прежние методы управления политикой, это московская ситуация очень хорошо показывает, они провалились. Потому что только в отсутствие этих прежних методов власть вынуждена прибегать к такому сильнодействующему средству, как полицейские дубинки. Но тем не менее, проводить прямую аналогию, конечно же, между августом 91-го и нынешним августом 19-го года нельзя».

Голованов: Но это ещё что! Вот следующая часть Соловья, где он уже спрогнозировал, что происходит сейчас, я когда его слушал, у меня лопатки вспотели. Давайте послушаем, что сказал Соловей про нынешний август.

Валерий Соловей: «Дело в том, что и в 91 году подавляющее большинство вряд ли уж так приветствовало то, что оно потом получило. В ситуации исторических переломов, как в 91 году это было, сейчас я бы сказал очень осторожно, что мы находимся в его преддверии. Не имеет значения, к большому сожалению, мнение пассивного большинства. Имеет значение только мнение активного меньшинства и действия активного меньшинства. Как только система выходит из состояния равновесия, вот то большинство, которое составляло ее основу, перестает играть роль. Ключевая роль принадлежит активным агентам. Как бы ни охарактеризовать их политические и идеологические взгляды - в 1917 году этими агентами были большевики, в 91 году это было в первую очередь либерально-демократическое движение, в 19 году мы вообще не можем определить политико-идеологический профиль этих людей, которые выходят на улицы Москвы буквально как на еженедельное дежурство. Этих людей очень скоро станет заметно больше. Не августом, но поздней осенью вы это увидите. Это люди, которые хотят перемен, и это самое важное. Те, которые хотят сохранения статуса-кво, перестают играть важную роль и вообще хоть какую-то роль в ситуации, когда система вышла из равновесия».

Сунгоркин: Хорошо мы начали. (Смеется.) Я с огромным удовольствием всегда читаю и слушаю Соловья Валерия, очень интересные размышления, но мне кажется, что, знаете, как есть фраза «военные и генералы всегда готовятся к прошедшей войне», вот политики, они всегда готовятся к прошедшей революции. Меня сейчас наши читатели обвинят в излишнем как всегда энтузиазме, прекраснодушии, но я почему-то на эту минуту не верю в революцию. Потому что за последние годы наша наука, скажем так, политологическая, она разобрала по косточкам все политические типовые социальные конфликты, которые приводили к революциям, и мы очень много сейчас знаем о том, как они возникают. В этом есть нечто таинственное, что порой говорят, даже Соловей говорит, даже самые разученные политологи, они говорят: порой она же так возникает, революция, непонятно отчего и непонятно как. Вчера вроде было все хорошо, а сегодня уже режим слинял в три дня. Ну, что будет происходить у нас в программах, что будет происходить осенью. Будет ли больше протестного движения? Вы знаете, типовой ответ — будет. Но, мне кажется, очень ключевой момент для оценки, что будет, нас ждет через две недели. Вот уже проще будет группе нострадамусов, куда я себя бы тоже отнес, как младшего нострадамуса на фоне Соловья, признанного такого. Мне кажется, будет проще работать и рассуждать, что будет, и гадать, что будет, и угадывать — после 8 сентября.

Голованов: Выборы?

Сунгоркин: Сейчас про выборы одни нострадамусы говорят, что там, там и там будут проблемы, другие нострадамусы - что ничего подобного, а будет все эдак. В принципе всех нострадамусов можно слушать, но что подтверждает, что будущее очень многовариантно. Вот простая вещь — у нас сегодня, я слежу по должности, что там прогнозирует кто. Например, ключевой момент — будет ли избран в Петербурге Беглов?

Голованов: Мне кажется, тут все очевидно.

Сунгоркин: А что очевидно?

Голованов: Ну, что изберут и все.

Сунгоркин: В каком туре, хорошо?

Голованов: Мне кажется, в первом. Потому что как кандидат от власти идет и куда ему еще?

Сунгоркин: Ты надо мной издеваешься? (Смеется.) Ты хочешь выглядеть еще более невинным, чем я? Да, часть именно нострадамусов так же и говорит, другие говорят: мы не удивимся второму туру, третьи говорят: ну, если второй тур, значит, он не проходит либо нужны массовые фальсификации с последующей опасностью их разоблачения и поднятия города на дыбы.

Голованов: Вроде с этим никогда проблем не было.

Сунгоркин: Никогда не говори никогда. Раньше не было, сейчас очень даже может быть.

Голованов: Потому что айфон есть у каждого — сфоткал, как учительница заталкивает пачку бюллетеней.

Сунгоркин: Все может быть по-новому. Владимир Владимирович Путин, находясь в нашей редакции, сказал совершенно бессмертную фразу: «В России может быть всё».

Голованов: Возвращаясь к Петербургу, там тоже может быть всё?

Сунгоркин: И в Петербурге, и на Сахалине. Я читаю нострадамусов. Одни говорят, на Сахалине точно будет все в один тур, другие говорят — на Сахалине точно он не пройдет, третьи наиболее хитрые, они говорят — может, пройдет, может, не пройдет, но, скорее всего, второй тур. К чему клоню, мы так можем долго набрасывать на вентилятор, но главный смысл, что очень моговариантные ситуации нас ждут и 8-го, и позже, но для того, чтобы понять, что будет позже, нам надо пережить 8-е.

Голованов: Владимир Николаевич, ну мы все вокруг да около. Петербург - это понятно, но буза-то главная идет из-за Москвы. Это Московская городская дума. Такое чувство, что никогда на нее внимания никто не обращал, сидят там 45 человек, никто их не знает, никто не смотрит, и тут — бабах, и мы видим целые протесты, какие-то тысячи выходят, чтобы добиться честного голосования в Мосгордуму. Зачем это все?

Сунгоркин: Я думаю, это очень малое отношение имеет к Мосгордуме. Более широкий лозунг, который за всем этим стоит, по-моему, я его даже на знаменах каких-то видел - «Задолбали». Это первый лозунг. Это коррупция, остановившийся рост жизненного уровня, это одни наживаются, а другие сводят концы с концами, и самое главное...

Голованов: У большевиков это прокатило, кстати.

Сунгоркин: Прокатило, но они имели дело с очень маленьким историческим опытом населения, а сейчас исторический опыт у российского населения ого-го какой! И собственный опыт — пережили 91 год, и знания, которых, естественно, не было. Я всем советую всегда читать «Красное колесо» Солженицына, там показывается, что образовательный уровень тех, кто делал революцию, и их представления о прекрасном очень все-таки сильно отличались от зрелости нынешнего общества. Что, кстати, является одним из тезисов или аргументов, что маловероятно, что всерьез та самая революция, о которой мечтают политологи.

Голованов: Нет, ну взрослые люди, те, кто 91 год помнят, они не выходят на эти протесты, а идет молодежь.

Сунгоркин: Именно так. Потому что, допустим, уважаемый Алексей Навальный, вы каким-то чудом увлекли за собой миллионы и убедили.

Голованов: Они нашли ключ к сердцу русского человека.

Сунгоркин: Опять оказались самыми верными адептами лозунга «Достало» и «Иди за мной», но миллионы граждан России в этом году обязательно у своих гипотетических вождей народного мятежа спросят: «Ребят, мы же там, во-первых, были, в 91 году и помним, чем все кончилось, в 17 нас не было, но мы тоже знаем, из учебника». Там же что, там на второй день после победы начинается расстрел врагов революции. Это хорошо, это приятно, это многие у нас хотели бы развешать по фонарям. А на третий день начинается дележка имущества, все останавливается, деньги пропадают, продукты пропадают, собачий корм пропадает, вообще все пропадает, и это наши люди отлично знают.

Голованов: Подождите, но есть еще и Армения, где люди вышли и не было никакой крови.

Сунгоркин: Да-да, человека и в Армении, и в России все-таки интересует, сейчас мы подойдем к варианту, как революцию можно остановить легко, если послушаться наших с тобой советов. Значит, 33 совета, как остановить революцию.

Голованов: Танки, дубинки, резиновые пули?

Сунгоркин: Ничего подобного! Это, наоборот, кстати, то, что сейчас идет. Это не останавливает, это только раздражает людей, бесит и делает их латентными сторонниками свержения власти.

Голованов: Можно один вопрос? Но люди в большинстве своем поддерживают полицию и Соловьев на всю страну хвалит полицейских: бейте, давайте дальше.

Сунгоркин: Бить дальше не надо, ни в коем случае. Почти все делается правильно, но бить не надо женщин, хватать не надо, надо поделикатнее, потому что от этого будет только больше давления. Мы за что вообще? Мы за то, чтобы люди жили хорошо. К лучшей жизни их революция приведет? Уже ответ ясен. Она их к лучшей жизни если и приведет, то через 20 лет. Может, нынешний режим без всякой революции выпустить пар и обеспечить более лучшую жизнь? Они не верят, это вопрос серьезный. Никто не верит сегодня, что будет что-то лучше. Но в принципе, что такое власть президента Путина? У него в окружении есть разный народ — народ, не внушающий доверие, но есть вполне достаточное количество нормальных, достойных, образованных, не коррумпированных людей, которые, в принципе, все знают. Я тут с одним из начальников страны летел или встречался, как главный реактор КП, и я услышал прекрасную фразу, которую он сказал, скажем, входящий в первую двадцатку. И он вдруг говорит: «Ты знаешь, самое интересное, что все всё понимают. И все всё понимают правильно». У нас колоссальные резервы для нормальной экономической политики. Почему она не делается? Ответ: чёрт его знает. Можно ли перевести страну на рельсы нормальной политики? Можно, у нас гигантские запасы валютные, у нас гигантские запасы менеджмента. Надо просто снизить налоги.

Голованов: Это советы от революции?

Сунгоркин: Конечно, как уйти от революции и все это протестное голосование и протестное настроение снизить. Ответ готов: снизьте налоги в стране. Народ хочет доверять Путину, народ не хочет ссориться с Путиным, широкие народные массы вовсе не хотят думать о каком-то новом царе. Народ задает ровно один вопрос — начальники, а можно нам дать реальную надежду, что мы будем жить лучше?

Голованов: Так можно, это же сделать-то не сложно, у нас и деньги, мне кажется, есть.

Сунгоркин: В том-то и дело. Вот это одна из загадок. Потому что сейчас многие гадают, может, осенью что-то будет. Слушайте, снизьте налоги, снизьте НДС, поменяйте руководство тех силовых структур, которые уже стали притчей во языцех, заведите 20 уголовных дел по поводу преследования бизнеса. Тогда бизнесмены начнут возвращать деньги в страну, тогда бизнесмены начнут создавать рабочие места. Сегодня же инвестирование сворачивается. Из-за чего все происходит? Из-за мощного недоверия к правительству. Было много обещаний, налоги не будут расти — они растут, нагрузка на бизнес не будет расти — она растет, сажать предпринимателей перестанут — их сажают.

Голованов: Владимир Николаевич, тогда мне страшно от ваших слов, потому что...

Сунгоркин: Почему страшно?

Голованов: А потому, что вы даете конкретные советы, но они не воплощаются. И чем дальше — тем хуже. То есть всё ближе, ближе, ближе идём мы к революции?

Сунгоркин: А это альтернатива. Я же пересказываю, не сижу в бочке, как Диоген, а пересказываю тех умных людей, которые сидят и шаманят, а наши слушателям часто лень, нет времени. Они шаманят, они говорят, ну альтернатива хреновая. Нас выбрасывают из экономического соревнования, мы становимся страной-изгоем, у нас нет экономического роста, народ еще больше звереет и оглядывается в поисках нового вождя.

Голованов: Но вождя-то нет.

Сунгоркин: 40 или 60% доверия к Путину — это огромный капитал, с которым Путин может спокойно настоящие 4 года и войти в историю, если он поменяет экономическую политику в стране. Как Трамп, кстати. И Трамп очень популярен сейчас в Америке, потому что там хороший экономический рост. А почему экономический рост хороший? Потому что Трамп занимается страной.

Голованов: Он деловой мужик.

Сунгоркин: Он деловой, он бизнесмен. Слушайте, у нас что, в окружении Медведева нету людей, которые могут управлять?

Голованов: Чиновникам вроде запрещено бизнесом заниматься.

Сунгоркин: Слушайте, надо посмотреть, у кого какое прошлое у этих ребят, чиновников, кто как себя проявил. Там много таких, будущих лауреатов тюремной премии, конечно, потому что они научились грабить государственный бюджет. Но нам что, много надо этих людей? Нам надо их несколько. Я позволю себе фамилии назвать — у нас вполне в экономике понимает Греф, у нас вполне в экономике понимает Трутнев, у нас вполне в экономике понимает Козак, и так далее. Мы можем эти фамилии называть, называть, называть.

Голованов: Владимир Николаевич, вы давали рецепт от революции, а если он не воплотится в жизнь? Вот это всё, что вы говорите — Греф там и прочее, всё это не сбудется, вот тогда будет эта безнадега, пустые полки?

Сунгоркин: Ну, до пустых полок еще далеко, но мой прогноз: тогда будет всё ужасно скучно, народ будет помаленьку беднеть. В то же время голода не будет, на полках будет что-то стоять. Активная часть народа, молодого народа, начнет на наших глазах подумывать, куда бы им уехать.

Голованов: А сейчас, вы думаете, не хотят молодые люди уехать?

Сунгоркин: Вы знаете, мне кажется, мы сейчас переживаем такую последнюю осень с точки зрения настроения людей. Они немножко ногу приподняли, мы про молодежь говорим, мы уже, пожалуй, не верим. 20-й год будет в этом плане более радикальный. Если, ты говоришь, ничего не будет меняться. Национальные проекты эти непонятные никому ничего не дадут. Приедет еще миллион турецких рабочих, и они будут где-то там строить мост, где-то построят 20 больниц, но они почему-то будут долго стоять без оборудования, вот такое есть представление о национальных проектах. А еще где-то проложат дорогу, но ее будут строить тоже дагестанцы, условно говоря, в лучшем случае. У нас же все дороги как строят, там нет российских рабочих, там армяне.

Голованов: У нас же что «достало», так это нас достало, почему привозят бесконечные вереницы мигрантов, когда русские люди во Владимире готовы приехать и работать.

Сунгоркин: Это все надо менять. Пойдет ли власть на изменения? Вы знаете, сейчас очень интересный такой период, мне кажется, у правительства есть ровно последний год, чтобы либо на изменения эти пойти, либо мы получим мощные изменения настроения в стране. Доведет ли это до революции? Все равно я не думаю, что доведет. Пожилые смирятся, молодые поймут, как поэт говорил: «Воры мне милее, чем убийцы». То есть пусть лучше так.

Голованов: Но молодым тогда опять в Чечню ехать.

Сунгоркин: Революция всегда разрушительна. Ты говоришь, в Армении всё мирно. Ну да, но там появилась вакансия царя, что называется, вот и всё. У нас же нет вакансии царя. И это стабилизирующий фактор. Остался пустяк — менять экономическую политику.

Чем страна беременна, это мы проверим легко 8 сентября. Народ протестует, шумит, угрожает. Но, дорогие друзья, у вас совсем скоро, буквально через две недели, день всенародных выборов, на большое количество должностей при власти.

Голованов: А люди верят в выборы?

Сунгоркин: Да, вы допустим — а мы не верим в выборы. А что такое выборы? Мы же про революцию сейчас все говорим. Выборы и есть мирный вариант революции. Есть механизм - людское общество придумало механизм под названием выборы. Мы, я имею ввиду все цивилизованное человечество, оно же неспроста меняет президентов, губернаторов, парламенты. И вот у нас 8-го выборы, и вот они-то и покажут, чем страна беременна. Если на выборах вдруг в большинстве регионов побеждают кандидаты власти, тогда, извините, крикуны, смутьяны, народ вышел и проголосовал за эту власть. Значит, его устраивает.

Голованов: Но они скажут все равно, что это вбросили.

Сунгоркин: Совершенно верно, теперь идет тезис — бросили, обманули. У нас последние годы по разделу «бросили, обманули», это наука уже, можно бросить и обмануть процентов на 10. Дальше уже очень опасно.

Голованов: Точно так же можно людей мертвых посчитать.

Сунгоркин: Да. Ну, отними ты 10 процентов. Когда у нас сейчас придет на участки 25% от населения, вряд ли это будет «бросили, обманули».