«Я не могу вот так жить»: кто виноват в том, что 14-летняя Ярослава убежала из семьи
Скачать передачу [mp3, 43.3 МБ]
Мы предлагаем читателям полный текст радиопередачи.
А. Арасланов:
- Ярослава Журавлева ушла из дома в 14 лет. На прощание девушка оставила записку «Я всех вас люблю – тебя, мамик, тебя, пушистик, тебя, мелочь, тебя, Галечка. Но я не могу вот так жить».
Это произошло в июле 2016 года. И три года Славу искали. Но о ее судьбе стало известно только сейчас. Полицейские напали на след девушки в социальных сетях. Ей уже 18 и все эти годы она жила в Нижнем Новгороде.
На жизнь, как она сама рассказывает, зарабатывала частными уроками английского. Полицейские привезли Ярославу в Москву и ее рассказ был похож на наброски к сценарию триллера о маньяках – вот буквально.
Что Слава рассказывала следователям? «Меня держали в клетке, как собаку. Накачивали психотропными веществами и запирали. Потом я решила уйти из дома. Я напоила бабушку лекарствами и сбежала».
Девочка написала заявление на родных, пожаловалась на истязания и, по информации источника, близкого к следствию, Слава вела свой дневник смерти, в котором описывала, как убьет членов своей семьи. Якобы родные нашли эти записи и заперли подростка в клетке.
В. Алфимов:
- Здесь, как у Оксимирона, все переплетено, что называется… не знаешь, кому верить. Давайте вместе попробуем разобраться… А пока расскажем детали этой истории… Собственно, три года девочку искали и, когда следователи с ней пообщались, выяснилась история, мягко говоря, шокирующая. По крайней мере, с ее слов.
То есть, что рассказала девочка следователям о своей семье? Что ее накачивали психотропными препаратами, что ее закрывали в клетке – фотография клетки, кстати, есть на сайте «КП»…
Это некая железная конструкция, состоящая из двух стен и запирающейся калитки, из прутьев таких железных от пола до потолка. Так же она рассказывает о том, что родители, мягко говоря, ее игнорировали, после того, как у нее появилась сестра младшая. В итоге это заявление и в итоге семья об этом узнает и семья, мягко говоря, в шоке от того, что происходило. И дальше происходит очень интересная история.
А. Арасланов:
Дальше показания расходятся?
В. Алфимов:
- Кардинально. Нашим корреспондентам удалось найти маму Славы и узнать ее версию произошедшего. Ну, например, как в итоге девочка попала в эту самую клетку в квартире. Тамара Журавлева, мама Ярославы, внимание.
Т. Журавлева:
- Когда девчонки пришли с прогулки, я зашла в эту решетку и позвала Славку. Она даже не поняла, зачем ее зовут. Хорошо, можете меня обвинять, что, может быть, я перебдела, может быть, я перепугалась. Но, боже ж ты мой, кто пережил то, что пережила я до этого? Она зашла за решетку и говорит – что ты хотела? Я вышла из двери и закрыла замок. Там такой навесной замочек обычный был. И говорю – знаешь, Слава, ты меня, конечно, извини, я много готова для тебя сделать, но такого удовольствия я тебе доставить не могу, потому что у меня есть еще остальная семья. А на дворе уже дело к темени. Я говорю – ну, вот сейчас ночью ее отвезут неизвестно куда, чего и т.д. И вот действительно одну ночь, так сказать, мы с ней просидели по две разные стороны сетки. Это была одно ночь и никто ее насильно туда не заталкивал.
В. Алфимов:
- «Насильно не заталкивал» - это, конечно, очень интересно… Ну, то есть, факт был. Девчонку заперли в клетке. 14-летнюю девчонку собственная мать заперла в клетке.
А. Арасланов:
- Да. И вот эта клетка она все время камень преткновения такой, да. Мама объясняет, что, ну, извините, я перебдела, вот здесь надо объяснить, что она имела в виду под словом «перебдела»,.
В. Алфимов:
- Тамару Журавлеву пригласили в свое время в Австралию работать. И она туда поехала, с двумя дочерьми, с мужем, и там они попали в аварию. Достаточно серьезную аварию. И там Ярослава пострадала…
А. Арасланов:
- Как сама Тамара рассказывает, она шесть метров пролетела и ударилась головой. После того, как это произошло, девочку как будто подменили. Ей поставили даже диагноз.
В. Алфимов:
- Психопатоподобный синдром, по-моему, так эта штука называется.
А. Арасланов:
- Да, именно так это называется. Тут опять надо пояснить, что подразумевается под словом «подменили». Девочка стала агрессивной. Девочка перестала быть жизнерадостной рыжеволосой девчонкой. Более того, когда они вернулись, они нашли у девочки этот самый дневник смерти, в котором она очень подробно описывала, как она убьет своих родственников. В частности, сестру она хотела убить летом, потому что летом проще найти ядовитые растения. Естественно, после этого момента, что называется, крышу сорвало и мама очень сильно испугалась. Дневник нашла бабушка и позвонила маме.
В. Алфимов:
- Я предлагаю, чтобы нам не пересказывать медицинские диагнозы и т.д., мы пообщались с Маратом Агиняном, психиатром, наркологом национального антинаркотического союза, он нам рассказал, что же это такое – психопатоподобный синдром.
М. Агинян:
- Некое временное понятие, к которому прибегают при диагностическом процессе, когда у пациента на первое место вылезают какие-то расстройства поведения. Ни эмоций, ни влечения, а именно поведение. Что поведение этого человека выходит за рамки так называемой нормы. Тогда временно это состояние могут назвать психопатоподобным синдромом, причем, это более характерно для психиатров советской и постсоветской психиатрии. Потом отдельно встречался просто психопатоподобный синдром, без слова шизофрения.
Ну, когда у человека какое-то странное, вопиющее поведение – какое-то оно жестокое или там еще что-то. Четких критериев для этого состояния не было. То есть, я хочу сказать, что это не какой-то официальный, конечный, безоговорочный и несомненный клинический диагноз.
А. Арасланов:
- Здесь опять же надо объяснить, как именно изменилось поведение Славы. Как рассказывает мама, она стала разводить вокруг себя неестественный срач. Ела в постели и не просто там где-то крошки какие-то оставляла, а она прятала кусок торта, например, у себя под матрасом. Более того, у нее появились, как рассказывает мама, нездоровый, несвойственный ребенку сексуальный аппетит.
Буквально цитата из рассказа мамы. «Ей было 12 лет. Она была очень красивой девушкой, чувствовала себя королевой, а здесь этот несчастный Дима. Дима – это сын моей коллеги Инны, человек нашего круга. Мы познакомились с ним в Австралии.
Как-то сидели с Инной дома у нее, чай пили, Дима зашел, посмотрел на Славку заинтересованно, а мы начали шутить – Дим, это ребенок. Диме 22 года, а ей – 12 лет». В общем, там они ее застукали с этим самым Димой… ну, 12 лет девочке, можно понять шок мамы, которая говорит о том, что это не то поведение, которое предполагается… Дальше что происходит?
Дальше происходит то, что она пытается отравить мать. Она принимает лекарства, она ей подсыпает другие лекарства и ее увозят в скорой, у нее очень сильно упало давление. Потом девочка в этом признается. Дальше. Когда она билась головой о крыльцо, при этом мама этого Димы вызвала полицию – дескать, девочку убивает родная мать – а та головой билась о крыльцо подъезда… А дальше была эта история с дневником смерти, где она собственно описывает, как будет убивать своих родных. Давайте еще раз услышим маму Славы.
Т. Журавлева:
- В дневниках прямо спокойно, убористым почерком, так, как люди пишут кулинарные рецепты, с рассуждениями, пояснениями, пометками – то есть, видно, что она это перечитывала, потом делала какие-то дополнительные пометки, расписано, кого, как, каким образом, чтобы никаких не осталось следов и т.д. И самое ужасное, что вот эти записульки идут еще и с датами. Плюс какие-то там мысли, как она там всех ненавидит и как она будет получать удовольствие, всех убивая по очереди. Там Лильке надо устроить несчастный случай… может быть, имеет смысл дождаться лета, там вот будут ядовитые растения и т.д. И все это происходит, это все написано в ночи тех дней, когда она висела у нас на шее, ходила по праздничным мероприятиям, лопала всякие вкусняшки, веселилась и праздновала новый год.
А. Арасланов:
- Здесь надо понимать, они нашли этот дневник зимой. И, когда бабушка нашла этот дневник, и позвонила маме, в шоке, естественно, - посмотри, что это такое. В это самое время старшая сестра месте с младшей вдвоем отправились кататься с горок в Битцевский парк. И они читают этот дневник, описание, как она убьет эту сестру, понимая, что они сейчас вдвоем в этом парке…
В. Алфимов:
- …и что может произойти все, что угодно.
А. Арасланов:
- Да. И она тут же побежала искать своих дочерей… не дай бог что. И дальше происходит этот эпизод с клеткой. А вот, собственно, для чего в квартире стояла эта клетка, мама нам рассказала…
В. Алфимов:
- Сама мама говорит, что клетка была построена вовсе не для ребенка. Клетка была построена для вещей, которые там закрывали, когда квартиру сдавали.
А. Арасланов:
- Давай прямо процитируем. «У нас была перегородка для вещей. Когда у Саши болел папа, мама там за ним ухаживала. Ее однушку мы сдавали, отгородили часть комнаты перегородкой и убрали туда вещи. В том числе, там стояла кровать. Это была моя идея сделать ее из металла, у нас был шикарный дубовый паркет, который мы не хотели портить фанерой и гипсокартоном, поэтому решили поставить дешевую сетку в распорках и завесить ее шторами. Это не клетка четырехмерная».
В. Алфимов:
- Да, это просто отгороженная решеткой часть комнаты.
А. Арасланов:
- Но додуматься до такого – хранить вещи… меня эта клетка не оставляет, ей богу…
В. Алфимов:
- Подожди, если ты сдаешь квартиру и у тебя нет возможности вывезти оттуда вещи, это нормально, когда ты их складываешь в какой-нибудь комнате и комнату запираешь. Другое дело, что здесь квартира однокомнатная, значит, вещи надо куда-то сложить. Ну, не на кухню же, да…
А. Арасланов:
- Ну кровать! Ну, ты сдаешь эту квартиру, ну, пользуйтесь кроватью… опять, смотря какие там вещи… в общем, эта клетка не выходит у меня из головы. Ты видел такие клетки когда-нибудь в квартирах?
В. Алфимов:
- Нет, не видел, слава богу, но, честно, когда я увидел это у нас на сайте, у меня сложилось впечатление, что да, что-то здесь нечисто, хотя, с другой стороны, я пытаюсь…
А. Арасланов:
- То есть, тебе понятна эта логика?
В. Алфимов:
- Да, я понимаю.
А. Арасланов:
- А нам Сергей из Хабаровска дозвонился. Здравствуйте.
Сергей:
- Здравствуйте. Я вначале хотел бы такое соображение, если позволите. Вот какая каша в голове у человека должна быть, чтобы он, добравшись до микрофона федеральной радиостанции и будучи мужчиной, потому что прослеживается некая закономерность… я не понимаю, как мужчина может заниматься этим…
А. Арасланов:
- Сергей, во-первых, что касается журналистики – журналистика бывает разной. Есть журналисты, которые пишут про светскую хронику. Есть журналисты уровня Парфенова – они делают всеми нами любимые телевизионные программы. Да, действительно, я писал про сестер Хачатурян – что в этом зазорного, я не очень понимаю… эта история взорвала страну и разделила людей пополам. Это не надо обсуждать, по вашей логике?
Сергей:
- Я предлагаю вам сравнить темы, которые вы выбираете, и которые выбирает, например, Леня Парфенов.
А. Арасланов:
- Так это же разная история. Это все равно, что прийти к Дарье Донцовой и сказать – уважаемая Дарья Михайловна, не пишите вот эти романы, вот Толстой – вот это да! Вот пишите, как Толстой! Ну, извините, это же идиотизм… Если вам не нравится тема, так чего ж вы так мучаетесь-то? Хотя, спасибо за критику. Это, правда, от души – спасибо, все принимается, все рефлексируется, но, извините, не можем мы не говорить о вещах о важных. Если эти вещи для вас не важны – вы имеете на это право.
В. Алфимов:
- Мы за вас только рады. Семен из Ростова, здравствуйте!
Семен:
- Здравствуйте. Ну, у меня у самого старшая сестра имеет диагноз шизофрения и я, слушая историю, которую вы сейчас озвучили, ничего не вижу странного в поведении мамы.
А. Арасланов:
- А в чем шизофрения проявляется?
Семен:
- Это достаточно распространенный диагноз. Очень много людей живет среди нас таких. Есть люди, которым этот диагноз ставят и которые лечатся, а есть люди, которые не принимают этот диагноз и до конца сопротивляются… В моем случае это как раз второй вариант был. Ну, очень похожее поведение описывает мама этой девочки.
В. Алфимов:
- Я так понимаю, что не вчера же был поставлен диагноз ей, да?
Семен:
- Нет.
В. Алфимов:
- Ваши родители, вы, как брат... следите как-то за ее здоровьем? Вы обращаете на это лишний раз внимание и заставляете ли вы сходить к врачу, чтобы проделать какие-то процедуры?
Семен:
- Естественно. Есть люди, которые ходят, а в нашем случае это приходится насильно… пригласить там переодетых людей в медицинскую форму… ну даже в случае, когда уже тяжелый случай и уже сами не справляемся, вплоть до госпитализации насильственной.
А. Арасланов:
- Когда вы говорите про переодетых людей – это вот ребята братки, которые приезжают, когда вызываешь… там белая горячка или… вот они приезжают такие, в халатах…
Семен:
- Ну, неважно, знакомые, друзья, соседи…
В. Алфимов:
- Кстати, вот по этому поводу я хотел поговорить. У нас, к сожалению, такое общество, которое лишний раз за помощью к специалисту, к друзьям не обратится.
А. Арасланов:
- Да мы вообще все какие-то молчуны. Каждый переживает свою историю внутри, а потом инсульты, инфаркты и все такое прочее.
В. Алфимов:
- У меня такое ощущение, что здесь с Ярославой Журавлевой родители, безусловно, которые страдают всю жизнь, с момента этой аварии, и родственники – там сестра, папа, мама – в какой-то момент не позвали кого-то на помощь. Ну, то есть, врача или хотя бы просто соседа, который что-то мог бы посоветовать…
А. Арасланов:
- А предпочли в клетке запереть… ну, мама объясняет – она не стала звонить, потому что это были январские каникулы… Вот наш слушатель написал нам: «При любом раскладе виноваты родители».
В. Алфимов:
- Ну, за все, что происходит с детьми, виноваты родители – это очевидно. Другого быть не может.
А. Арасланов:
- Но если диагноз поставлен.
В. Алфимов:
- И что? Значит, родители должны следить.
А. Арасланов:
- Ну, они следили теми методами, которые им были доступны. 7 января – страна замерла, никто не работает…
В. Алфимов:
- А что, это началось 7 января? Дневник она писала не с 7 января. То, что у нее психопатоподобный синдром, они знали за несколько лет до этого.
А. Арасланов:
- Ну, смотри, во-первых, сам факт принятия того, что твой ребенок больной – это очень тяжело. И мама говорит об этом. Это крайне тяжелая история.
Принять факт, что твой ребенок не такой, как все. Более того, там же были периоды, когда она как будто бы приходила в себя… и здесь, конечно, ты теряешь бдительность… У меня язык не поворачивается сказать, что виноваты родители. Более того, ведь это не одна такая семья…
Давайте вот так вопрос поставим – а можно ли человека насильно лечить? Вообще у нас по законодательству это запрещено. Но есть бригады, куда ты можешь позвонить, они приедут, алкоголика скрутят, в больничку положат, прокапаться… найти номер телефона не составляет никакого труда.
В. Алфимов:
- Ну, собственно, и в психушку просто так не положат, только с собственного согласия самого пациента. Наш слушатель спрашивает: «А когда девочка убежала, родители подали заявление в полицию?». Да, подали и все это время искали. «В заявлении указали о психологическом заболевании?». Да. Все это было. Здесь никаких претензий в этом плане к родителям уже быть не может.
А. Арасланов:
- А сейчас услышим бабушку Ярославы, именно она нашла ту самую тетрадь смерти и с ужасом прочитала о планах убийства родственников…
Бабушка:
- Смотрю, валяется этот блокнотик. В открытом виде. А она до двух часов чего-то не спала. Я думаю, ой, наверное, она новое стихотворение написала. Сейчас посмотрю. Открываю – а там тихий ужас! Яды, которыми можно отравить тихонько. Яды, которыми можно отравить быстренько, мгновенно… Потом дальше написано, как можно убить хорошо. Сначала я должна убить мать. Потом я должна убить отца. Нет, отец пусть остается, он тихий, он ничего… А Лильку я, может, заберу к себе – типа, вот такое написано. Потом еще что-то… нет, мать плохо так убивать, наверное, я куплю пистолет и чтобы уже наверняка, в голову…
А. Арасланов:
- А сейчас мы услышим мнение эксперта, врача-психиатра, Артем Гилев на прямой связи с нашей студией. Артем Андреевич, здравствуйте. Как вы относитесь к идее принудительного лечения?
А. Гилев:
- Принудительное лечение применяется в психиатрии, когда человек не может быть оставлен без медицинской помощи, так как он может быть опасен для себя или для окружающих, и это иногда необходимо для спасения жизни самого человека или окружающих.
А. Арасланов:
- Но это лечение принимается на каком-то врачебном консилиуме?
А. Гилев:
- Врачи говорят, что нужно, а суд выносит решение о том, что человек будет госпитализирован.
В. Алфимов:
- Артем Андреевич, вот 14 лет девчонке, у нее на тот момент стоял диагноз психопатоподобный синдром. Родители в какой-то момент просто заперли ее дома в клетке, чтобы она ничего никому не сделала. В этой ситуации можно направить на принудительное лечение? И вообще, возможно какое-то лечение, чтобы девчонку в порядок привести, чтобы она на людей не бросалась?
А. Гилев:
- Во-первых, ведь не было факта, что человек на кого-то бросался.
В. Алфимов:
- Да, не было.
А. Арасланов:
- Но очень страшно его дождаться…
В. Алфимов:
- И здесь я сразу вспоминаю слова полиции – когда убьют, тогда приходите… но потом уже может быть поздно – вот в чем проблема.
А. Гилев:
- Нет, здесь совсем другое. Во-первых, если человек что-то пишет, это не обязательно, что он это сделает. Это в каждом случае надо разбираться детально. Если, например, с человеком бы побеседовал врач-психиатр или психолог, он бы выяснил, что это – фантазии или настоящие мысли, которые человек хочет осуществить. Потому что могут быть совершенно разные ситуации. Может быть, человек писал этот дневник специально, чтобы его нашли, раз его нашли…
А. Арасланов:
- А можно к этой ситуации относиться прямо противоположно? Дескать, был какой-то негатив, который копился у данной конкретной девочки и она этот негатив сливала в дневник. Не в действия, направленные против семьи, а она таким образом канализировала свой негатив, который у нее копился. И, слава богу, что у нее был такой дневничок, иначе бы, если бы его не было, она бы пошла и реально кого-нибудь пырнула.
А. Гилев:
- Я сомневаюсь, чтобы она кого-то пырнула. А писать дневники и выражать свои эмоции излишне для подростков весьма характерно. Поэтому здесь говорить о том, что она представляла реальную опасность, очень затруднительно. Во-вторых, ситуации бывают очень разные. Бывают на самом деле люди с расстройствами психики, а бывают без расстройства. Вообще этот синдром, про который вы говорите, по сути не заболевание – это просто описание того, что у человека имеется состояние, которое напоминает расстройство личности – психопатию. Но даже не говорит о том, что у него это расстройство есть. Это просто состояние, которое напоминает. То есть, внешне похоже у человека поведение на человека, у которого есть расстройство личности. И все.
А. Арасланов:
- По сути, это даже не диагноз?
А. Гилев:
- Это не диагноз, конечно.
А. Арасланов:
- Спасибо большое. А нам Леонид из Москвы звонит. Здравствуйте.
Леонид:
- Здравствуйте. Вы знаете, я хочу поднять вопрос об ответственности родителей, бабушки-предателя – еще такой старенький павлик морозов, которая, вместо того, чтобы заботиться о родной внучке, специалистов позвать, втихую, скажем так, начинает распространять эту информацию на весь мир. Это не любящая бабушка, это вообще-то стерва. И родители, которые доводят детей до такого состояния. Я бы в первую очередь поднимал бы вопрос – как только возникает такая ситуация – не вставать на сторону сразу абсолютно беззащитного подростка, который с внешним миром вот так сталкивается, а проанализировать причину, обстановку в семье. И, возможно, там такая патология и у родителей, и у бабушек, и у дедушек… я не знаю, пьянство, скрытый разврат, циничные мысли…
А. Арасланов:
- Да нет…
Леонид:
- А откуда вы знаете? И я не знаю. Надо анализировать.
А. Арасланов:
- По крайней мере, по журналистскому расследованию, которое мы провели, и по мнению следователей… Но за мнение спасибо, Леонид Сергеевич.
В. Алфимов:
- Кстати, я с Леонидом Сергеевичем отчасти согласен. И здесь я бы хотел обратить ваше внимание – мы не стараемся вставать на чью-то сторону, мы стараемся со всех сторон рассмотреть эту историю. Но после общения с Артемом Гилевым, врачом-психиатром, у меня ощущение, что я бы сам свалил от таких родителей. Ну да, дневник, но поговори ты нормально, по-человечески, ну дай ты высказаться ребенку. А ты его в клетку сразу! Это нормально? Вот у нас слушательница из Кости-Рики спрашивает – «Отношения в семье доверительные были?» Слушайте, а мы не знаем. Потому что родители говорят одно, сама Ярослава говорит другое.
А. Арасланов:
- Со слов мамы, вполне себе доверительные.
В. Алфимов:
- А мама должна сказать что-то кардинально другое?
А. Арасланов:
- Безусловно, нет, но я ссылаюсь на источник.
В. Алфимов:
- А мама должна была сказать – да ты что, я ее терпеть не могу! Так должно быть? Нет.
А. Арасланов:
- Я лишь ссылаюсь на источник…
В. Алфимов:
- Да, так вот, может быть, стоило нормально по-человечески поговорить с этой Ярославой родителям? Я думаю, что нам очередной штрих во всю эту историю, в образ Ярославы, сейчас внесет переписка, озвученная нами, с ее младшей сестрой, которая появилась в прессе. Переписка с близким человеком, потому что Ярослав свою сестру очень любила.
А. Арасланов:
- И писала она ей в Вайбер с чужого номера. Когда она уже сбежала из дома, когда она уже в Нижнем Новгороде жила.
Переписка сестер:
- Ты думаешь, вам верят, что вы белые и пушистые? Жертвы? О нет, ошибаешься.
- А по-твоему? Ну ты ж, типа, здоровая, нормально по ночам писать, как поубиваешь своих родных?
- Боишься? Меня тебе нужно бояться. Ой, забыла сказать – я в Москве.
- Ну погодь, ты же пишешь, что овечка, без злобы в душе.
- Посмотрим, как вы все запоете. Я приготовила лично тебе сюрприз. Тебе понравится. Очень-очень. Останешься ты под забором, биолог. И от позора не отмоетесь! Это я гарантирую.
- Это да, печаль. Ты и есть позор семьи!
- Адекватные люди, которые занимались моими поисками, встречались со мной. Общались с нашей маменькой. Представь, они на моей стороне. И, заметь, без всяких лживых манипуляций.
- Нет. Не верю.
- Зря. Пообщавшись с моим доктором, который якобы меня лечил, когда вы меня в больницу упекли с маменькой, каждый сделал свои выводы.
А. Арасланов:
- Наш корреспондент Мария Шестерикова пообщалась с Лилей, сестрой Ярославы, и вот ее версия произошедшего.
Лиля:
- За три года, видимо, все изменилось. В соццентре она вообще говорила, что мы все злодеи и хочет видеть только бабушку. Ну, все изменилось. Непонятно, человек с кем контактировал, как с ней контактируют. В соццентре мы пытались к ней пройти, я пыталась к ней пройти, она говорит, что нет, сестру тоже видеть не хочет…
Ну, она уехала с помощью Блаблакара, плюс она сколько-то денег у бабушки из кошелька украла – я не знаю, сколько там было. Бабушка говорит, что у нее больше тысячи рублей не могло лежать. Ну, могла еще до этого что-то накопить. Вообще она любит Питер, но он слишком крупный – типа, засветиться можно. И на первое время решила туда, видимо, не ехать…
Единственное какое отличие было – это, наверное, то, что у нее как бы изначально мозг был более такой креативный, видимо, это как-то пошло в плохую сторону… ну, то есть, раньше это шло в то, как прийти и показать 10 пятерок родителям, а дальше это пошло – а как бы сегодня в час ночи оказаться еще не дома?
А. Арасланов:
- Это Лиля, сестра Ярославы. Думаю, что этот рассказ не нуждается в каком-то дополнительном комментарии, все очевидно совершенно. В общем, мы продолжим следить за этой историей. Спасибо большое, что были с нами… Дай бог, чтобы все было хорошо и каждая семья научилась разговаривать друг с другом – 90% проблем тогда наверняка можно будет избежать.
А сейчас вашему вниманию история из Петербурга – там девушку обвинили в жестоком убийстве сестры-модели, но нашему корреспонденту она рассказала свою версию произошедшего.
«У самого синего моря, на берегу Финского залива жили-были мама и семеро детей. Жили трудно, потому что папы у них толком не было, детям хотелось красивой жизни, девочки мечтали ходить по подиуме в сумасшедших платьях, но мама была суровая.
И самая красивая дочка, Стеша, вместе со своей старшей сестрой Лизой, в конце концов сбежали из дома и начали поиски принца. Нашли. Принц был в два раза старше Стеши, которой на тот момент еще не исполнилось 16-и. Зато у него была своя квартира. Стеша переселилась к нему, делала карьеру в модельном бизнесе, среди ее друзей был даже Стас Борецкий.
А Лиза пыталась подражать своей младшей сестре. Правда, как-то неудачно… Впрочем, так бывает – и в сказках, и в реальной жизни.
Страшной эта сказка стала в один праздничный вечер. Тот самый принц, кстати, его фамилия Фатеев, вернулся домой из магазина и обнаружил свою Золушку в луже крови. На теле Стеши потом нашли 189 ножевых ранений. Ее сестру Лизу арестовали буквально через несколько минут на улице возле дома. На допросе она заявила, что ничего не помнит. Но потом она рассказала своей матери, что действительно в тот вечер приходила в гости к сестре, они втроем сели за стол и что-то выпили.
- Дальше она все помнит какими-то… ну, как бред, как галлюцинации… стоит Фатеев рядом, весь красный, злой, почему-то он ей показался на демона похожим. Она очень просила в Следственном комитете, чтобы сделали анализ всего того, что было на столе – так и не сделали. Почему-то нигде не упоминает, что у Стеши одна из причин смерти, как это ни странно, фенобарбитал.
В свою очередь, господин Фатеев утверждает, что Лиза, придя в гости, сказала, что ей нужно поговорить с сестрой наедине. Он ушел в магазин, а, когда вернулся, из-за двери доносились истошные крики. Он ломился в свою квартиру, но ему открыли только после того, как крики утихли. Лиза выбежала из дома, мужчина зашел внутрь, увидел забрызганную кровью комнату и пустился вдогонку за сбежавшей сестрой своей возлюбленной. Это его версия.
Следователи поверили в версию принца. Елизавету по решению суда отправили в психиатрическую клинику, там она провела последние два года и теперь ее дело вернули в суд, потому что, по словам врачей, девушка вменяема. Ну а мать обеих сестер утверждает, что дочку подставили. По ее словам, ее дочери не ссорились и не завидовали друг другу. А вот у убитой Стеши и ее бойфренда был повод для серьезных конфликтов.
- Ну, много из-за чего. Во-первых, из-за фотографий этих…
- Где она обнаженная?
- Да. И не только. Стеша, мягко говоря, ему верна не была…
В общем, мать считает, что убийца ее дочери все еще разгуливает на свободе. В Следственном комитете нам заявили, что проверили все версии случившегося и сейчас в Петербургском городском суде начинается рассмотрение по существа дела о зверском убийстве фотомодели. Обвиняемая – ее сестра, ей грозит до 25 лет колонии. Дмитрий Делинский, радио «Комсомольская правда»-Петербург».
