Эпидемиолог Фаворов: «Никто вакцину от коронавируса делать не будет, это все разговоры в пользу бедных»
Скачать передачу [mp3, 42.4 МБ]
Мы предлагаем полный текст радиопередачи.
М. Баченина:
- Здравствуйте, друзья. В эфире «Передача данных». У микрофона Мария Баченина. Тема нашего сегодняшнего заседания – мутация и вакцинация. С нами на связи из Соединенных Штатов Америки врач, доктор медицинских наук по специальности «инфекционные болезни», международный эксперт в области общественного здравоохранения, эпидемиологии и лабораторной диагностики Михаил Фаворов. Михаил Олегович, не было вируса, вот он появился – и началась эпидемия. Все дело в мутации?
М. Фаворов:
- Хороший вопрос. Прежде всего, понятие «было или не было» - это такая философская категория. Как это вируса не было? Он себе жил спокойно в летучих мышах, и пока популяция в Китае не достигла 1,6 млрд. человек, никто до этих мышей не добирался. И вот относительно недавно, потому что это большой коммерческий интерес, особенно в Китае – все эти дикие животные наделяются всевозможными мистическими свойствами… Можно на этом базаре, откуда пошла вспышка, купить лапы медведя или барсучью печень. Я был в Ухане дважды, работал там – один раз по вакцинации в 1980 году, а еще один раз – по профилактике вирусных гепатитов. Я был на этом рынке, это очень экзотическое место.
Мы говорим, что вирус был, он ниоткуда не взялся, не зародился из мусора. Второе. Почему-то он раньше жил спокойно в этих мышах и к нам отношения не имел. Это в основном связано с тем, что мы туда не попадали, в те глубокие места, где он проживал. А во-вторых, не было моды, допустим, на народные целебные средства из летучих мышей. То есть тут много разных факторов, почему мы (человеческий вид) стали с ним контактировать. Дальше началось самое главное. Оказалось, что у вируса есть, скажем так, какие-то фрагменты рецепторов (я не знаю, что это, потому что это огромная наука, которую будут все еще изучать, а сегодня мы будем говорить такие общие фразы). И какие-то фрагменты рецепторов оказались достаточно близки, чтобы именно этот вирус мог зацепиться за человеческую популяцию в качестве паразита. Это могло произойти, и вообще это может произойти в случае зоонозной инфекции. Это сейчас у нас с вами так называемый зооноз, то есть тот, кто живет среди зверей. А он перешел на нас. Это произошло при очень тесном контакте. На этом рынке люди разделывают этих мышей, курей, кого хотите, они там же и живут, там и спят. Это, я бы сказал, очень интимный контакт, настолько, что люди спят в том разделочном цеху, где они чистят этих мышей.
Поэтому доза большая (это очень важно). Зоонозная инфекция всегда определяется дозой заражения. Таким образом, создались условия, при которых этот вирус, как мы говорим, напал на человека. Во-первых, он не напал. Нечего туда лазить, где эти мыши живут. Вирус как бы не виноват. Он вдруг увидел, что может попробовать перейти на другую популяцию. Причем самое потрясающее во всей этой истории с коронавирусом, что мы с вами (у нас достаточно техники, знаний) третью попытку этого вируса наблюдаем. Это один и тот же (плюс – минус километр) коронавирус, который третий раз пытается перейти с одного вида на другой. Сначала был SARS – тяжелейшая вспышка, опять же в Китае. И это отдельная, очень интересная история, он был очень тяжелый, каждый десятый человек умирал. Потом был следующий – MERS, но он через верблюдов. Сколько людей контактирует с одногорбыми верблюдами в пустыне? Ну, 100, 200 , хоть тысяча, все равно это несопоставимо с одним городом Ухань, в котором 50 млн. человек.
И вот это – третья попытка. Причем если бы вирус был умный, я бы ему сказал, что он сейчас сделал очень сильный ход. Он не такой тяжелый. Знаете, человечество очень умное суммарное мыслью и т.д. Все тяжелые болезни исчезают, все, кто нам вредят, точно исчезают.
М. Баченина:
- То есть можно сказать, что вирус сделал умный ход, ослабив свое влияние на человека и не убивая его, поэтому и прицепиться получилось?
М. Фаворов:
- Не совсем правильно формулируем. А то у нас теория заговора получилась, что вирус у нас сидит и думает: что бы мне такое сделать? На самом деле этих вирусов миллион с лишним, они все одинаковые, но все разные. И вот среди них нашлись некие частицы, которые способны переместиться из одного вида позвоночных (летучих мышей) на другой вид позвоночных (людей). Но если бы они перемещались тяжелыми, они бы сразу всех поубивали, с кем перемещались. И как бы они передавались, откуда бы они взялись?
М. Баченина:
- А вы верите в то, что они могли перевалочный пункт себе организовать в змеях? Об этом тоже говорили. То есть не теплокровные, а хладнокровные существа могли переносить.
М. Фаворов:
- Абсолютная ерунда. Как только вышла эта публикация, меня спросили: как ты думаешь, змеи… Я говорю: ребята, они вообще хладнокровные, не может такого быть. Но то, что должно быть промежуточное звено, это – да. Поэтому это делает такой сложный переход этого вируса. Мало того, что ему надо из мышей выбраться, ему надо еще… Ну, виверра же была при SARS (такая большая зеленая кошка с длинным хвостом). Она считается потрясающе важной в здоровье у китайцев, они их разводят. И там была целая история с этой виверрской фермой. Они создали ферму для этих виверр по типу таких ферм, которые были созданы у нас для норки на севере. Норки живут, их кормят гормонами, чтобы они быстро росли, и антибиотиками, чтобы они не умирали от инфекции. А потом они быстро вырастают, с них снимают шкурку и кормят ими других норок.
М. Баченина:
- Безотходное производство, получается.
М. Фаворов:
- Да, не очень много еды надо добавлять. Что произошло, когда китайцы научились этому? Они были очень благодарны, вернулись к себе домой и построили такую ферму. И они взяли не норку, а эту виверру, накормили ее гормонами, задавили ее собственный иммунитет. И она где-то этот вирус от мышей взяла. И в этом безыммунном организме эти коронавирусы страшно размножились, огромная доза – тут же заболел сторож этой фермы и умер.
Если вы имеете новую инфекцию, всегда виноваты люди – они влезли туда, куда их не звали, они попали в то место, где они никогда не были. И это относится к любому вновь появляющемуся патогену.
М. Баченина:
- Михаил Олегович, а на первом этапе через что проникает вирус? Вот освежевали тушу или готовят суп из летучей мыши. Должна быть рана у человека на руке или там тоже воздушно-капельный?
М. Фаворов:
- Летучие мышки в Китае гораздо меньше летучих лисиц с Эболой. С Эболой та же самая ситуация в Африке. Они гораздо меньше, поэтому, когда их чистят, надо быстренько работать, за руками следить, довольно близко к лицу их не подносить и не дышать этим всем. Вирус может передаваться различными путями, но главное – через органы дыхания. Поэтому больные погибают от пневмонии, осложнений пневмонии. Потому что он находит этот рецептор через дыхательный орган. Вы сразу можете сказать, что основа передача инфекции, по тому, откуда он выделяется. Если у вас он выделяется с поносом, как холера, значит, он там и живет, в этих кишках. А если люди погибают от пневмонии, значит, он и передается этим путем. Хотя этот вирус еще настолько к нам не приспособился, что он может, по слухам, и с фекалиями передаваться.
М. Баченина:
- То есть, как холера – ректально-орально?
М. Фаворов:
- Не настолько. Конечно, он респираторный. На сегодняшний день выбирайте самое главное, отсекайте, как говорится, хвосты и головы, если занимаетесь самым главным. Сейчас у нас респираторный вирус. Если мы сейчас все бросим и начнем заниматься прекращением передачи с поносом, то мы с вами вообще всё потеряем.
М. Баченина:
- Большинство последних вирусов, которые пополнили копилку эпидемий, начинаются как простуда. Почему такое скудное какое-то разнообразие? Все дело в чем?
М. Фаворов:
- Это хороший вопрос. Я никогда его не ставил в этом ключе? Потому что если у вас имеет место факт, значит, это факт природы. Как очень хорошо в русской пословице говорится, где тонко, там и рвется. Значит, где-то у нас есть некий механизм, которым мы недостаточно защищены, именно для патогенов, которые передаются с дыханием, насморком, кашлем и т.д. Я совершенно с вами согласен, но, извините меня, СПИД что-то не передается у нас с дыханием.
М. Баченина:
- Я как раз про СПИД и хотела продолжить.
М. Фаворов:
- И гонорея теперь бывает, устойчивая к антибиотикам. Но она редко передается с кашлем.
М. Баченина:
- СПИД появился в 80-х, и тоже к нам пришел из животного мира. Потому что цивилизация начала гнать довольно изолированные племена куда-то вглубь, и они стали есть не тех обезьян, которых привыкли есть.
М. Фаворов:
- Да, это пигмеи. Любимая наша русская позиция – кто виноват? Виноваты бельгийцы. Король Леопольд заплатил Конго, они стали рубить деревья, потому что там очень ценные для европейцев породы деревьев. А куда деваться пигмеям? Они живут в лесу, питаются тем, что в этом лесу живет. И они стали уходить дальше и дальше, в такие непролазные джунгли, куда они раньше и не совались даже. И там они стали охотиться на таких, как им казалось, хороших обезьян, стали их разделывать. Как только они стали их разделывать, произошло заражение.
М. Баченина:
- Через кровь. Можем ли мы судить на предыдущем примере, что у пигмеев все с легкими, дыхательной системой хорошо, то есть не порвалось там, где тонко?
М. Фаворов:
- Нет. Этот вирус не имеет тех рецепторов, которые в легких. Это же всегда взаимодействие. Надо смотреть на обе стороны – на зверя и на человека. Это очень сложный процесс на самом деле. Может быть, они и дышали ВИЧ, но ВИЧ не смог зацепиться на слизистой.
М. Баченина:
- То есть это другого вида вирус, у которого рецепторы не приспособлены к зацепке в наших легких, а вот с кровью – прекрасная среда.
М. Фаворов:
- Мы с вами только что обсудили очень важный момент. Что поражается, то будет механизмом передачи. Поражаются же лимфоциты. А лимфоциты при ВИЧ где живут? В крови. Вот вам и механизм передачи. А здесь поражаются легкие – вирус, соответственно, идет через верхний дыхательный тракт.
М. Баченина:
- Почему, на ваш взгляд, до сих пор в обществе существует этот стереотип, что СПИД в первую очередь передается через половые незащищенные контакты? Ведь это неправда. Самый главный инструмент передачи – многоразовые шприцы, отсутствие гигиены в медучреждениях или вот здесь, на месте. Я права или нет?
М. Фаворов:
- Давайте я вам расскажу, как на самом деле. У вас все правильно, но акценты очень страшные. Вирус передается с кровью. Значит, то, что вы перечислили, это варианты передачи с кровью. Потому что, извините, сперма и влагалищная жидкость – это всё производные крови, и вирус, если он есть в крови, соответственно, есть и там. В отличие от слюны (вируса там нет).
Второе. Если у вас механизм передачи с кровью, соответственно, любой загрязненный медицинский инструмент дает вам высочайшую вероятность заболевания. То есть, если вы один раз, не дай бог, на вечеринке взяли грязный шприц и ввели себе ради удовольствия какой-то препарат, в результате у вас с одного раза уже может быть ВИЧ. Потому что он сразу попадает туда, где есть клетки мишени, сразу попадает на лимфоциты. В отличие от этого половой путь, который на самом деле малоэффективный… Я люблю очень эту историю. Есть такое исследование, опубликованное в очень хорошем журнале, проверенное. Оно было сделано в Америке. Проследили передачу ВИЧ-СПИДа у тех, кто, с одной стороны, заражен ВИЧ-СПИДом, но во всем остальном они здоровы. Потому что если у одного из половых партнеров есть какая-нибудь другая сексуальная болезнь (та же гонорея), то передача идет моментально. Почему? Потому что на поверхности находятся те самые лимфоциты, которые занимаются уничтожением гонорей, но при этом могут подвергнуться заражению вирусом ВИЧ. Итак, если два совершенно здоровых человек, сколько примерно раз им надо заняться нормальным сексом, для того чтобы вирус передался? Американцы показали, что 100 раз. А в Швеции написали: нет, это вы там американцы такие, у нас в Швеции надо 500 раз. Короче, я написал тогда, что замучаешься передавать. Вот о чем и речь. Но поскольку все человечество беспрерывно занимается сексом, то число этих контактов у вас миллиарды миллиардов в течение года. И поэтому, конечно же, в большинстве случаев вирус передается половым путем. Не потому что он эффективный, а потому что их огромное количество.
Про инструментарий вы совершенно правы. Есть кошмарные страны, я в этих странах всю свою жизнь провел, где действительно передача вирусов происходит внутрибольнично, где грязным шприцем колют, потом дети могут быть заражены этим же шприцем. Это самая катастрофическая вещь, это абсолютная несправедливость по отношению к этим больным, и с этим надо бороться. В России состояние с этим очень приличное. Я внимательно слежу за разными индикаторами этого вопроса. Там много индикаторов, которые опытный эпидемиолог может посмотреть и предположить, что происходит. Но в России - слава богу. Случаи бывают, но они не могут не случаться. Если есть больные, есть госпитали и есть инфицированные вирусом, конечно, единичные случаи могут быть, но они на очень низком уровне в России.
М. Баченина:
- Говоря о хайнаньском вирусе, вы сказали, что «он схитрил и перестал быть таким сильным», то есть убивать. Кто-то выздоравливает, а кто-то гибнет. Но случай со СПИДом – это же смертельный вирус. Тогда почему он так не «сумничал»? В чем тут подвох?
М. Фаворов:
- Это совершенно неправильное представление. Давайте про хайнаньский вирус. Он действительно молодец, он старается перейти, он как бы разговаривает с нами и говорит: ребята, я хороший, возьмите меня, я буду вашим паразитом, я тихонечко буду сидеть, я вас убивать не буду, я вам еще чего-нибудь сделаю хорошее. Этого мы наверняка не знаем. Потом, через 100 лет выяснится – вон он чего. Потому что вирусы это что? Это переносчик информации. Вы никогда не знаете, какую информацию, для чего и когда она понадобится.
Я вам расскажу одну историю. Когда оспа была ликвидирована, встал вопрос о том, чтобы сжечь последние образцы вируса, которые запрятаны глубоко в секретных лабораториях, чтобы их больше не было, и забыть об этом. И встал один очень старый вирусолог и сказал: «Ребята, а вы уверены, что знаете, зачем этот вирус был богом придуман? Давайте не будем этого делать».
М. Баченина:
- Чтобы нам, простым смертным, понять вирусолога - например, зачем он может быть нужен?
М. Фаворов:
- Он как раз этот пример и привел. Вирус имеет огромную последовательность нуклеиновых кислот. Мы не знаем, зачем он это сделал. Он ее не использует, зачем он ее носит? Ребята, давайте не будем уничтожать, пусть сидит в этих двух секретных лабораториях (одна в США, одна в России), давайте там его и оставим. И оставили. Мировое сообщество промолчало и молча согласилось. Говорят: может быть, мы потом когда-нибудь сделаем суперкомбинированную вакцину от всех болезней прямо на этом вирусе. Кто его знает, зачем такой громадный геном, который не используется. Факт есть факт, вирус до сих пор существует, и я уверен, что на моей жизни его не будут уничтожать.
Вернемся к коронавирусу, который вызывает настороженность и нервозность и в правительствах, и рынки очень серьезно на него реагируют. Это серьезное мировое явление. Почему некоторые погибают? Причина номер один - доза вируса. Если вы находитесь от человека, который в этот момент распространяет вирус, еще даже не знает, что он болен, или у него только начальные симптомы болезни, он еще не чувствует себя плохо, - ближе чем два метра, у вас шансы заболеть выше. И что вы будете болеть тяжело. Большая доза! Нашему организму нужно время, чтобы справиться с любым пришельцем. Но если пришельцев сразу миллион, они начинают сразу крошить все клетки, шансов у нас низко.
Несомненно, существует индивидуальная чувствительность. Мы представляем из себя огромную популяцию. И в этой популяции встречается всё. Это не обязательно часто встречается, это обязательно редко встречается, но, тем не менее, встречается всё. И даже если доза относительно небольшая, есть люди, особенно восприимчивые, которые легко погибнут. К сожалению, выяснилось, что убивает он только пожилых, 60+.
М. Баченина:
- Пока - да.
М. Фаворов:
- 80 % - это 65 лет. Это говорит о том, что он вниз не спустится.
М. Баченина:
- Вы имеете в виду, что он не будет омолаживаться?
М. Фаворов:
- Правильно. Есть что-то в пожилых людях, у них изменяются рецепторы, слизистая, иммунитет. Я как раз к этой группе и отношусь. Это и есть индивидуальная чувствительность. Мы уже нашли, что есть индивидуальная чувствительность человеческой популяции, которая объясняется возрастом человека. Я вывесил таблицу и показал, что каждые четыре дня происходит снижение. И от момента начала вспышки до вчерашнего дня статистически достоверное снижение смертности. Вирус стал к нам приспосабливаться. Он пытается стать нашим.
М. Баченина:
- Роднуля такой. А почему ВИЧ?
М. Фаворов:
- Если он пытается стать нашим, то ему нас не нужно убивать. Какой же смысл ему нас убивать, если он хочет с нами жить навсегда?
М. Баченина:
- Вы меня в этом уже убедили. Но почему ВИЧ себя так не ведет?
М. Фаворов:
- Дайте мне про коронавирус досказать. Он не наш вирус, он старается приспособиться. Чем больше он к нам приспособится, тем легче он будет протекать. Но в этот раз мы ему не дадим. Китайцы предприняли такие супермеры эпидемиологические, которые принимались, наверное, последний раз при SARS, при Эболе, при чуме, при так называемой угрозе человечеству. И принимаются эти меры на уровне ООН. Этот вирус у нас не приживется. Вот увидите, к концу февраля эта вспышка пойдет на спад.
Теперь вернемся к ВИЧ. С ним примерно та же история, но при наличии другого механизма передачи у вас другое состояние взаимоотношений вируса и человека.
М. Баченина:
- Доза?
М. Фаворов:
- Нет. Доза - это значит, все, заражение. Бывают люди, у которых этого вируса очень мало. Потому что, допустим, он заболел, в это короткое время у него высокая доза вируса. А потом иммунитет начал с ним бороться - убивать собственные лимфоциты. Вируса очень мало. И он относительно мало заразный. Потом иммунитет начинает загибаться, потому что он сам себя съел. И тогда человек опять становится очень заразным. Это доза. Но самое главное, вы представьте, что от момента заражения до первых симптомов - 10-15 лет. А от этого времени до смертельного исхода - еще почти 10 лет. И все это было, это все в прошлом. Это было до появления антиретровирусной терапии. Сейчас этого вообще ничего нет. Сейчас человек, как только у него выявили антитела, проверили, какая у него доза вируса, дали ему антиретровирусную терапию. И он не заразен вообще. Был сделан многократный опыт. Человек, который потребляет как положено, не как у нас - с утра выпил, а завтра не буду, - каждый день, как положено, одну таблетку в день он выпивает противовирусной терапии, и было показано: в семьях люди по своим понятиям, не пользуются презервативами, один из них заражен, но на ретровирусной терапии. Он не заражает партнера.
М. Баченина:
- Можно это назвать лекарством от СПИДа.
М. Фаворов:
- Закончено все со СПИДом. Нету этого дела больше. Только надо это все внедрить. Когда в России сегодня больше миллиона зарегистрированных больных, а я считаю, что примерно еще пятьсот тысяч не зарегистрированы, вот кто сейчас там рассеивает этот ВИЧ. Те, кто сами не знают о том, что они инфицированы. Если всех инфицированных посадить антиретровирусную терапию, через десять лет ВИЧ не будет.
М. Баченина:
- Обнадеживающе. Если не все умирают от нового заболевания, может, и не нужно тогда на вакцину тратить силы, ресурсы, самые лучшие умы человечества? Вы сказали, что к концу февраля ничего не будет. Зачем напрягать всех?
М. Фаворов:
- А кто вам сказал, что их напрягают? Не слушайте вы их. Это все разговоры в пользу бедных. Никто не занимается этой вакциной и никто ее делать не будет. Вакцина бессмысленна. Потому что, если коронавирус через три месяца закончится, кому ее прививать? Был тяжелейшая SARS, умирало в пять раз больше людей из числа заболевших, вакцины нет. Тут главное - терминология. С людьми невозможно стало иметь дело. Каждый думает о своем и говорит о своем. Что называть вакциной? Если вы имеете в виду белок, который будет похож на белки вируса, это вам сделают через неделю. Я думаю, что уже сделали. Это не вакцина. Это - прототип.
И все будут хвастаться перед фондам, которые предоставляют деньги, что мы сделали прототип вакцины. Пожалуйста, эпидемиологи, забирайте и испытывайте. На ком? Через две недели уже больных не будет. Кто будет вкладывать деньги в производство такой вакцины, которая никому не нужна? Разговоры про вакцину - в пользу бедных.
М. Баченина:
- Не верить! Тогда с другой стороны подберусь. Смысл разработки вакцины разве не теряется из-за того, что ученые не успевают за скоростью мутации вирусов?
М. Фаворов:
- Мы же говорим о появлении новых вирусов. Старые вирусы продолжают нас убивать.
М. Баченина:
- Грипп ведь мутирует каждый сезон.
М. Фаворов:
- Если вы берете популяцию - сто тысяч человек - и всех их прививаете, а потом другую популяцию в соседнем городе, все показатели адекватные, и никого не прививаете, смертность у вас будет в три-четыре раза больше там, где вы не прививали от гриппа, какая бы ни была плохая вакцина. Все ее ругают: вот в этом году промахнулись, а в том - не промахнулись. Это опять совершенно пустые разговоры. Сравнивая привитых и не привитых, если вы хотите иметь риск смерти своих близких, особенно пожилых, или новорожденных детей, - не прививайте. Вот моя позиция. И у вас будут шансы умереть. Надо рассматривать шанс умереть, а не само число смертей.
М. Баченина:
- Михаил Олегович, я поняла, если мы возьмем две локации, на одной чаше весов будет не привитая, а на другой - со сделанной прививкой, и смертность во второй будет гораздо ниже. За счет чего смертность будет ниже, если вирус один, а вакцина - от предыдущего?
М. Фаворов:
- Есть основной закон общественного здравоохранения, что там не бывает хороших новостей. Потому что, если вакцина в этом году работает, люди существенно ниже болеют и вообще не умирают, те, кто был вакцинирован, об этом вам нигде не напишут. Так и должно быть. Раз в шесть-семь лет случается ошибка, она связана с характером самого вируса. Это опять же зооноз. Он переходит с птиц. Распространяется несколько параллельно. Ошибка бывает. Так вот, когда происходит ошибка, когда вакцина в этом году сделана, которая не направлена на конкретный вирус прошлого года или, наоборот, следующего года, то тут уже все об этом знают. Как же так, такая смертность, все вакцинированы. Вот и все. Раз в пять лет такая вещь возможна. Опять же, из-за того, что вирус зооноз.
То, что мы наблюдаем с коронавирусом, с вирусом гриппа произошло в восемнадцатом году. Он перешел на нашу популяцию и укрепился. Потому что никаких мер по профилактике этого дела сделано не было. Почему? А как вы можете сделать во время первой мирвоой войны? А как вы можете это сделать с миллиардными перемещениями людей, беженцев и всего такого? Вирус в нас укрепился. И теперь он будет с нами жить. И он уже, конечно, приспособился. Он уже убивает меньше 1 %. Это вирус гриппа.
Те, кто вакцинирован не тем вирусом, который к нам пришел, все равно в лучшей позиции, чем те, кто не вакцинирован. Потому что вирус, действительно, различается, у него миллион антигенов, но основные - три. Так вот, хотя бы один из них все равно тот же. Даже тот человек, который привит неправильной вакциной именно к конкретному данному вирусу, он заболеет, но будет болеть легко.
М. Баченина:
- У меня есть оружие против этой ахиллесовой пяты, но оно есть. Циклы у эпидемий существуют?
М. Фаворов:
- Да, циклы существуют. Потому что наше развитие имеет циклы. Например, женщина рождается, у нее гормоны устроены в одном цикле. Потом она вырастает, становится женщиной, готовой производить детей, у нее совершенно другой цикл жизни. И в третьем цикле постфертильного периода она в третьем цикле.
М. Баченина:
- Три разных женщины с точки зрения цикла и гормонального фона.
М. Фаворов:
- И так же с вирусом. Он как кремень, что ли, как памятник? Нет. Он тоже имеет свои циклы. Его становится больше, когда его хозяйская популяция не имеет антител. Допустим, нет антител к вирусу В, он в прошлом году нам дал вспышку. Потому что в позапрошлом он еще тыкался, тыкался, а все еще были иммунизированы.
М. Баченина:
- Это понятно. Но получается, что вирусы, от которых у нас иммунизация будет стремиться к нулю, они могут вернуться? Та же оспа, бубонная чума?
М. Фаворов:
- Оспа не может вернуться. Она не зооноз. В зоонозе мы ничего сделать не можем. Он живет в этих курах и рано или поздно попробует перескочить.
М. Баченина:
- Все, что от животных, может вернуться.
М. Фаворов:
- А антропонозы - это оспа. Мы нашли всех носителей оспы, всех привили. Кто-то умер, кто-то выздоровел. Всё, вируса больше в природе нет.
М. Баченина:
- Какая самая сложная вакцина и непобедимая болезнь сегодня?
М. Фаворов:
- Я был заместителем директора Международного института вакцин по науке при ООН. Я могу сказать о наиболее актуальном для России. Начинайте прививать от менингококковой инфекции. Вакцина доступна во всем мире. Она всюду есть. Наше государство по своим причинам, пока у вас не будет два на сто тысяч случаев менингококка, считает, что нет смысла прививать. Хотя Турция и Англия, в котором и одного случая нет, все прививают. Турцию называю, потому что она экономически на ступеньку как бы ниже России. А уже прививают двадцать лет. Но самое главное по менингококку - эта инфекция имеет 17-летний цикл. И мы находимся где-то на 14-15-м году. Значит, через три года, ребята, вас всех с работы снимут. Это будет такая вспышка, потому что вы не прививаете. Она будет такая же, какая была раньше. Но раньше на это так не обращали внимание. Когда сейчас начнут умирать дети именно от этой инфекции. Это я обращаюсь к тем, кто принимает решения. Менингококковая вакцина раньше была плохая, не слишком эффективная, субъединичная. Сейчас это новая вакцина, выпущена два года назад. Она принята ВОЗ, стоит копейки. Бросьте все и купите эту вакцине - пожалейте самих себя.
М. Баченина:
- Спасибо за советы и за объяснения. Доступно, понятно и убедительно!
