Кричевский: «Ситуация с наполнением бюджета РФ, если говорить честно, близка к катастрофической»
Мы предлагаем полный текст радиопередачи.
А. Иванов:
- Всем добрый день! Экономика – это интересно. Сейчас мы это будем доказывать. Профессор Никита Кричевский, ведущий – Алексей Иванов в студии радио "Комсомольская правда".
Н. Кричевский:
- Последние из могикан, которые выходят в прямом эфире из студии. Нас так научили – не халтурить. Поэтому мы каждую среду как штык к пяти часам.
А. Иванов:
- Давненько у нас не было исторических событий. Это сарказм. На этой неделе пришлось нам всем удивиться, что касается нефти. Вы не удивились, когда увидели цену в -37 долларов за баррель?
Н. Кричевский:
- Мне абсолютно индифферентно. Потому что я знаю, что это спекуляция. Такой парадокс, я не знаю, как его назовут. Парадокс нефтяного избытка или жадного главного трейдера. Парадокс Сороса, давайте абстрактно назовем. Человек купил фьючерс. Это ценная бумага под будущую поставку. Или под приобретение, здесь не принципиально. И тянул до последнего, надеялся, что он ее продаст. И когда оказалось, что до конца очередной сессии остается несколько часов, покупателя не нашлось. И он начал ее валить до нуля, до мину, до всего. Только заберите. Потому что в противном случае ему пришлось бы этот объем, под который он купил эту ценную бумагу, брать на себя. А это все равно что мы с вами купим эту ценную бумагу. У нас же с вами, кроме бидончика и кастрюльки, ничего нет для нефти. Вот и у него такая же история. Ну, может, у него еще бак автомобиля, он туда загрузит.
А. Иванов:
- Мы понимаем, что реальных покупателей нефти намного меньше, чем людей, которые вот этими контрактами между собой обмениваются.
Н. Кричевский:
- В общем и целом, да, их всегда было в пропорции приблизительно 5 к 95, если брать за общую сумму 100. То есть 5 % было реальных контрактов, 95 % было спекулятивных. Вот один из этих спекулятивных взорвался несколько дней назад. И что? Говорит ли это о том, что нефть стала стоить дешевле воды, и скоро мы, когда будем подъезжать к заправке, нам заправщики будут еще монетки давать в кармашек. Нет, это не говорит.
А. Иванов:
- Это же рай.
Н. Кричевский:
- Это говорит о том, что нефти действительно сегодня много, с одной стороны. Излишком – порядка 30 млн. баррелей в сутки. С другой стороны, это говорит о том, что спекуляции на нефтяных ценных бумагах пока не то чтобы пришел конец или приходит конец. Это говорит о том, что они пока должны встать на паузу. Поскольку спроса нет. Говорит ли это о том, что сокращение с 1 мая по сделке ОПЕК+ добычи на 10 млн. баррелей в сутки по всем странам-добытчицам как-то изменит ситуацию? Понятно, что нет. И те минимальные значения нефти Brent, Urals и WTI, то есть американской нефти, которые мы сегодня наблюдаем, они, скорее всего, так и останутся.
Говорит ли это о том, что ситуация с наполнением бюджета в России, мягко скажем, не очень хорошая, а если говорить честно, на сегодняшний день близка к катастрофической? Да, вне всякого сомнения. Если это продолжится еще какое-то время, у нас будут очень серьезные проблемы. Говорит ли это о том, что кроме влияния цен на нефть на курс нашей национальной валюты, есть еще какие-то моменты, которые не дают рублю ослабнуть сегодня? Да, безусловно. Какие это моменты?
На мой взгляд, это говорит о том, что из страны уходят «правильные» деньги. То есть деньги людей, которые дорвались до государственных резервов, а они у нас рублевые. И они постепенно аккуратненько, так, чтобы это никого не взбудоражило, как это было в 2014 году, уходят в другие страны.
А. Иванов:
- Уходят переводом в валюту? Или физически?
Н. Кричевский:
- Рублевая конвертация, дальше валюта, перевод на Запад.
А. Иванов:
- Сегодня Центробанк заявил, что потратил на поддержку рубля 5 млрд. долларов.
Н. Кричевский:
- Безусловно, да. И опять византийщина. Что значит – 5 млрд. долларов. Много это или мало? Да какая разница? Потому что это всего лишь один-единственный Центробанк. А есть Сбербанк, есть ВТБ, есть Газпромбанк, есть «Открытие», Промсвязьбанк и прочие, у которых есть валютные резервы. У Промсвязи их нет, потому что это банк под санкциями. А у остальных есть. И там идет внутренняя конвертация. И люди конвертируют рубли в валюту по внебиржевому курсу, который определяется внутрибанковским соглашением. И точно так же отправляют деньги на Запад. Ну, 5 миллиардов. Ну, здорово. А Сбер, скажем, 25 млрд., к примеру.
А. Иванов:
- Сегодня известный экономист Евгений Коган написал: рубль стоит как скала. Что происходит? Нефть упала уже до 17 долларов за бочку.
Н. Кричевский:
- Борисыч – не экономист. Потому что экономист – это существо человеческого рода, которое занимается изучением, в первую очередь, влияния хозяйственных процессов на социальную жизнь. На каждого из нас. А если вы занимаетесь распределением ограниченных ресурсов, то бишь денег, и извлечением из этих ограниченных ресурсов какого-то дохода, то это никак не экономист, называйте это финансистом, спекулянтом, дилером, брокером.
А. Иванов:
- Рубль действительно стоит как скала? И как долго это будет?
Н. Кричевский:
- Он не задается вопросом, почему это происходит.
А. Иванов:
- Я задаю этот вопрос вам.
Н. Кричевский:
- А я его только что осветил.
А. Иванов:
- Как долго?
Н. Кричевский:
- Апрель. Дело не в банковской системе, а дело в том, что выходят из страны «правильные» деньги. На мой непросвещенный взгляд. Я вот чего-то сидел, кумекал, размышлял, что к чему. И предложил ввести банковские да и вообще финансовые валютные каникулы. Буквально с сегодняшнего дня. Это значит, что на определенный период, вплоть до особого распоряжения, запрещаются все операции с иностранной валютой. В рублях – милости просим, сколько угодно.
А. Иванов:
- А обмен валюты – тоже?
Н. Кричевский:
- Все, включая работу Московской межбанковской валютной биржи.
А. Иванов:
- А вы не боитесь, что черный рынок сразу возникнет?
Н. Кричевский:
- Не боюсь. Потому что дело ведь не в черном рынке. Хорошо, какой там оборот? Ну, 5 миллионов, ну 25, ну 125 миллионов. А когда у вас из страны ежедневно уплывают миллиарды долларов, хорошо, там черный рынок, ну будет он какие-то деньги аккумулировать. Да ради бога. Тут надо разобраться с тем, кто стоит за выходом денег из страны сегодня.
А. Иванов:
- Кто стоит?
Н. Кричевский:
- Вот надо разобраться. Надо понять, кто есть бенефициары. И если мы очень быстро уткнемся в тех людей, против которых не попрешь, мы с вами очень быстро эти каникулы отменим. Их не будет. Потому что каникулы вводят те, кто и является бенефициарами.
А. Иванов:
- Возвращаясь к ценам на нефть. Если цена в -37 долларов была спекулятивной, она ничего не значит по большому счету, то возникает вопрос: а когда цена 60-80 долларов за баррель – это тоже такая же спекулятивная цена, на них можно не обращать внимание? Мы же всегда радовались, когда видели эти высокие цифры.
Н. Кричевский:
- У фондовиков это как-то называется – вот этот спред между бумажной и поставочной ценой. Но внимание надо обращать всегда на ту цену, по которой реально продается баррель нефти. Вот сегодня он реально продается где-то, если брать Urals, по 12-12,5 долларов за баррель. Это даже не крохи и даже не слезы, это катастрофа. Потому что бюджет планировался, исходя из цены в несколько раз больше. Сегодня получается так, что казна не получает или с мая не будет получать просто ни копейки с экспорта нефти.
Остановить нефтяные скважины и добычу мы не можем. Если мы бросим какую-либо скважину, скажем, законсервируем ее на время, то она очень быстро запарафинится, очень много серы в нашей нефти. А если она запарафинится, то есть затвердеет, то не будет никакого смысла и никакой возможности ее расконсервировать вновь. Это не сланцевая нефть и не легкая нефть, которая добывается в Саудовской Аравии. Поэтому мы и продаем нефть, лишь бы ее продать. В противном случае мы столкнемся с тем, что добывать будет нечего.
А. Иванов:
- А если перезапустить экономику?
Н. Кричевский:
- Экономика-то перезапустится. Но кто вам сказал, что купцы те же останутся?
А. Иванов:
- Но купцам же нужна нефть, чтобы летали самолеты…
Н. Кричевский:
- Саудовская Аравия уже в Европе. Поляки уже не покупают Urals.
А. Иванов:
- А чем саудовская нефть лучше нашей?
Н. Кричевский:
- Она дешевле. И сильно. Не сегодня – завтра такая же история случится на востоке. Если уже не происходит.
А. Иванов:
- На протяжении 50 лет наша российская нефть была конкурентоспособна на мировом рынке. Спокойно конкурировала с саудовской. Делили рынок нормально. Сейчас-то что?
Н. Кричевский:
- А сейчас приходят саудиты. Приблизительно такая же схема была в 1985-1986 году, когда нефть упала в четыре раза. Приходили продавцы один за другим и предлагали каждый меньшую цену. Я называю это голландской системой. Один приходит и говорит - 10. Второй приходит – 9. Третий – 8.
А. Иванов:
- Обратный аукцион.
Н. Кричевский:
- Сегодня саудиты поняли, что тогда это была легкая ошибка, хотя в значительной степени они уронили рынок. Но это было сделано не для того, чтобы подломить Советский Союз, а для того, чтобы нагадить Ирану. Но там даже мысли не было у тех же американцев, которые договаривались с саудитами, что за шесть лет Советского Союза не станет. Они даже представить себе такое не могли. Они были уверены, что противостояние двух систем – социалистической и капиталистической – на века. И вдруг проходит шесть лет – и вот тебе, пожалуйста.
Сегодня ровно такая же история. Только саудиты приходят и сразу предлагают контракт по цене меньшей на 8, на 10 долларов, буквально за еду, если переводить на бытовой язык. Без денег, просто за покушать. Говорят: давайте мы сейчас вам поставим в мае, в июне за два, за три…
А. Иванов:
- А у них бюджет…
Н. Кричевский:
- Те же поляки покупаются на предложения саудитов. И вот тогда, когда будет запущена экономика, как сказал Дональд Трамп, вот тут-то саудиты и скажут: ребята, вы же видите, спрос растет, поэтому цена будет подниматься.
А. Иванов:
- А мы не можем зайти в этот момент и сказать: все, ребята, отказывайтесь от саудовской нефти…
Н. Кричевский:
- Так у них же контракты.
А. Иванов:
- Долгосрочные?
Н. Кричевский:
- Конечно. Зайти-то мы можем.
А. Иванов:
- Читатель спрашивает: «Как же Путин надавил на саудовского принца, что они пошли на сделку?» Мне кажется, там особо давить-то не пришлось.
Н. Кричевский:
- Пусть наш слушатель расшифрует то, что он спросил. На кого Путин надавил? Для чего, ради чего? Ради каких целей? Очевидно, что добычу надо было снижать. И те полтора миллиона, которые в ультимативном порядке нам поставили в марте и мы отказались, и совершенно правильно отказались, ну что такое полтора миллиона, когда сегодня десять не спасают. Но так или иначе, согласились бы на полтора миллиона. Но все равно бы цена упала, потому что спроса нет. Хорошо, 10 миллионов.
Но саудиты начали говорить о том, что мы тут за март повысили добычу с 9,7 чуть ли не до 12 с лишним миллионов баррелей в сутки. А на самом деле они занимались арендой резервуаров в Японии, в Роттердаме, в других точках. В той же Америке. Мы же не можем проверить, есть ли там нефть в этих резервуарах. Нам приходилось верить саудитам на слово. Они говорят: мы повысили до 12 с лишним, это у нас в резервуарах. С 12,5 млн. мы их уронили до 11. Хотя могли уронить их еще ниже. Вот такой у нас был переговорщик – Александр Валентинович Новак. Это не хорошо и не плохо. Просто вот так.
Было принято такое политическое решение, что мы уронили их на 1,5 млн. баррелей в сутки. Вот с этого объема мы сокращаем вместе с саудитами. А могли бы мы их уронить еще больше. И после того, как мы подравняли исходные величины, мы заключили соглашение, что мы в равных пропорциях сокращаем добычу с мая. Я считаю, что это весьма и весьма выгодная сделка. Потому что, если бы был человек более слабый, по сравнению с Путиным, то мы бы стартовали с 12,5, а не с 11.
А. Иванов:
- «Зачем нам тогда все эти ракеты и «Калибры»? Слабо ли разбомбить саудовские нефтезаводы?»
Н. Кричевский:
- Слабо.
А. Иванов:
- Мне кажется, мировые войны начинались и с меньших поводов.
Н. Кричевский:
- За нефть войны никогда не начинались. И не начнутся.
А. Иванов:
- А за что же они начинались? За ресурсы всегда. За торговые пути.
Н. Кричевский:
- Да за все, что угодно. Но только не за нефть. Потому что нефть стала ценной на протяжении последних 60-70 лет.
А. Иванов:
- А война в Персидском заливе?
Н. Кричевский:
- Ирак – Кувейт… Несерьезно.
А. Иванов:
- Я имел в виду, за ресурсы, за колонии.
Н. Кричевский:
- За какие ресурсы? Колонии? Не надо никого захватывать. Посмотрите, как ведет себя Китай на мировой арене. Он же никого не захватывает. Но Африка – это уже колония Китая. Он приходит, приносит технологии. Приносит деньги. Он приносит цивилизацию. Он развивает там производство. Естественно, африканское правительство, которое пересчитает перед этим черный нал, с готовностью открывает все окна и двери перед китайцами. Китайцы там чувствуют себя как дома.
А. Иванов:
- Война – это что-то очень старомодное.
Н. Кричевский:
- Это ни о чем. Хорошо, давайте вернемся на некоторое время назад и воскресим совершенно бредовую идею о том, что кому-то на Западе – Америке, Клинтону, Бушу, Обаме – нужны наши ресурсы, поэтому они хотят поработить Россию.
А. Иванов:
- Хотят, конечно.
Н. Кричевский:
- Никакой войны не случилось. А мы лежим. А войны еще не было. А мы уже лежим. Ну и чего? Мы проиграли, а они не пришли.
А. Иванов:
- Мы не лежим, мы так, вздремнуть немножко прилегли. Сейчас поднимемся.
Н. Кричевский:
- Можно сказать, что мы вздремнули. Но вот насколько долго мы вздремнули, я не готов прогнозировать. Сегодня господин Песков сказал о том, что ну да, сегодня ситуация на нефтяном рынке тяжелая. Надо смотреть более длительную перспективу, как он сказал.
А. Иванов:
- А что еще он может сказать?
Н. Кричевский:
- Вот именно. А сколько это – более длительная перспектива, Дмитрий Сергеевич? А черт его знает. Ты же понимаешь, мне же надо было чего-то сказать. Может быть, неудачно ответил. Бывает. Что делать, пургу несу, как сказал Владимир Владимирович.
А. Иванов:
- Сколько себестоимость нефти?
Н. Кричевский:
- Зачем вам это? Она на каждом месторождении, на каждой скважине разная.
А. Иванов:
- Сечин говорил – 20 долларов.
Н. Кричевский:
- Газпромнефть, Дюков говорил, 3-5. Саудиты говорят – 40. Наша, российская нефть. Какая разница, если ее не берут?
А. Иванов:
- Врут все!
Н. Кричевский:
- Еще одна распространенная ошибка – она от Маркса. Теория трудовой стоимости, которую он хотел расшифровать в третьем томе «Капитала». И до самой своей смерти он этот третий том не выпустил. Его выпускал уже Фридрих Энгельс. И там он не ответил на вопрос, как же определяется цена в результате. В то время уже вовсю появилась и гремела теория предельной полезности. Цена определяется тем, насколько вы заинтересованы в приобретении этого товара. А если этого товара много, тогда цена меньше. Независимо от того, какие там были трудовые затраты. А если этого товара столько, что некуда девать. То этот товар не стоит ничего.
А. Иванов:
- Мир затоварился нефтью сейчас.
Н. Кричевский:
- Сегодня – так. Через какое-то время будет иначе. Ждать можно. Но нефть будет подниматься. Мы-то будем на обочине. Потому что у нас те наши покупатели, с которыми мы десятилетиями дружили, они сегодня переключились на Саудовскую Аравию.
А. Иванов:
- Сегодня мы уйдем чуть пораньше.
Н. Кричевский:
- Сегодня у нас день рождения того, кто сказал формально правильно, по сути, издевательство.
Н. Кричевский:
- Это то, что Владимир Ильич говорил по поводу действий, не всех, конечно, действий нашего родного правительства. По форму сказал он когда-то правильно, по сути – дальше вы поняли.
А. Иванов:
- Но давайте обсудим еще одну тему. Меня заинтересовала статья в «Коммерсанте», которая выходила вчера еще. Крупнейшие российские производители лекарств заявили, что могут отказаться от производства некоторых жизненно важных препаратов, в частности, парацетамола, ибупрофена, димедрола.
Н. Кричевский:
- А чего хотят?
А. Иванов:
- А хотят они, чтобы не были такие низкие цены. На них же регулирование, как на жизненно важные препараты. Государственное регулирование цен. И получается так, что производство этих препаратов дороже, чем отпускная цена. Как такое возможно?
Н. Кричевский:
- Как? Жулье.
А. Иванов:
- Жулье где?
Н. Кричевский:
- Собственники. Топ-менеджмент. Фармпроизводители. Жулье.
А. Иванов:
- А вы не считаете, что…
Н. Кричевский:
- Нет, не считаю.
А. Иванов:
- … государство…
Н. Кричевский:
- Жуль не может регулировать цены. Жулики. Вот что я считаю. Потому что фармацевтика – это такая отрасль, где регулирование просто необходимо, потому что если бы был неограниченный круг производителей, или, например, как в той же нефтянке, да? Вот там без регулирования никак. Это не монополия, но олигополия. Несколько крупных производителей, что называется, в одном флаконе. Они фактически оккупировали рынок. Как осуществляется регулирование? Да как? Ты мне перевел, да и вот. Тогда хорошо.
А. Иванов::
- Может, у них правда, маржа отрицательная?
Н. Кричевский:
- А, может, их под уголовное дело? Иное дело… Вот как раз, времена не те. Были бы те, давно все бы у нас было и с маржой хорошо, и с лекарствами в аптеках тоже.
Иное дело – продукты питания.
А. Иванов:
- Тоже, кстати, история, которая развивается. Насколько я помню, единоросы предложили ввести государственное регулирование на продукты питания. До этого у нас было государственное регулирование на медицинские маски, которые тоже отменили. Пошла такая движуха, что чуть что не начнется, так сразу давайте ограничим цены.
Н. Кричевский:
- Вот ни про кого скажу абстрактно. Ума нет, считай калека.
А. Иванов:
- Надеюсь, не про меня сейчас…
Н. Кричевский:
- А причем здесь вы-то, господи! Я про тех, не из нашего района, кто предлагает подобные вещи. Вот именно про них, потому что, слушайте, нельзя настолько куриную память иметь! В конце нулевых при премьере Зубкове вводили госрегулирование. Это госрегулирование даже когда оно было на продукты питания, успешно обходилось. Мало того, те продукты питания, тот же хлеб или молоко по фиксированным ценам выставлялось и моментально исчезало, а в продаже стояло молоко или лежал на полках хлеб, который был дороже, нежели если бы он стоил, если бы этого госрегулирования не было. Потому что производители отбивали те недостающие деньги за счет тех продуктов, которые не вошли под государственное регулирование. Это уже все было! Да пусть вводят! Как говорит один мой очень хороший аудитор, чем хуже, тем лучше. Чем быстрее, говорит он.
А. Иванов:
- Была такая история еще и с иностранной валютой. Вы, мне кажется, тоже сторонник того, чтобы фиксированный курс доллара ввести, а, таким образом, не будет ли создан искусственный дефицит?
Н. Кричевский:
- Я мечтатель, но только не кремлевский. Как Герберт Уэллс сказал про того, чей день рождения мы с тобой сегодня пьянствуем. Я мечтатель, но не кремлевский. Почему? Потому что да ничто никогда у нас не введет никакой фиксированный курс. Потому что это первое, что случится, это дикий и жесточайший удар по тем, кто этот фиксированный курс будет вводить.
Во что это выльется? Меня иногда в фейсбуке спрашивают, в той же «телеге», Никита, а почему вы не в правительстве? А я жить хочу, пацаны! Потому что я завтра приду и скажу, а давайте это сделаем, а послезавтра меня уже не будет. В Коммунарке окажусь. Или в коммуналке. Или еще где. А зачем мне это?
У меня нет федеральной службы охраны вокруг. Да и, потом, вы знаете, у меня детей много. Не дай бог, с ними что-то случится. Не хочу.
А. Иванов:
- На сигаретах стоит цена, и ничего, продаются, говорит Андрей из Ставрополя.
Н. Кричевский:
- Да? Потому что рынок регулируется, потому что на этом рынке, опять же, олигополия, то есть, власть нескольких производителей. Монополия – это один. Кстати, в монополии точно так же нет ничего плохого, если мы разберем монополии на винтики. Потому что есть естественные монополии, есть не регулируемые. И есть регулируемые. Вот опасность представляют из себя только нерегулируемые монополии. Но американцы с этим успешно справились еще сто лет назад, когда ввели закон Шермана. И когда Stabdart-Oil небезызвестного Рокфеллера была принудительно разделена на несколько нефтяных компаний. У нас такого нет. Почему? Потому что, Иван, я все вам перелил, все в порядке.
А. Иванов:
- И еще одна новость. Такая, я бы сказал, с ноткой оптимизма. Правда, не российская. Переведем ее на российские реалии. Лондонская группа ресторанов одна выпустила ваучеры, которые должны помочь этим ресторанам пережить время пандемии и карантина, когда рестораны остаются закрытыми.
Н. Кричевский:
- Вот вы знаете, я вот думаю… Я не буду делать рекламу серии фитнес-клубов, к которому я приписан уже десять лет, я почему вспомнил? Я сегодня загрузил мобильное приложение. У меня его не было, представляете? Оно мне на фиг не нужно. Вот. А сегодня вдруг совершенно случайно увидел ссылку и загрузил.
Я вот думаю, слушайте, вот это сеть фитнес-клубов, скажет Никита Александрович. Сейчас времена сами знаете, какие. Не хотите ли вы оплатить будущий абонемент, а у вас летом истекает срок, не за половину цены, а процентов за семьдесят? Прямо сейчас. Вот предложение действительно, предположим до 30 августа. Я бы сказал: с удовольствием! И перевел бы. И оплатил бы. И, таким образом, все фитнес-клубы получили бы оборотку, а Никита Александрович получил бы профит в виде нескольких десятков не заплаченных процентов.
Ровно такая же история с кабаками.
А. Иванов:
- Ваучер. Это значит, что вы платите сто рублей, а потом, когда все закончится и рестораны будет открыты, можете по этому ваучеру пообедать на двести.
Н. Кричевский:
- Ну, в Лондоне так. Это, кстати, говорит о марже. Вот этих вот бедных несчастных, которые сейчас плачутся, что да…
А. Иванов:
- Может, они в убыток себе…
Н. Кричевский:
- Да, конечно! Я так понимаю, что себестоимость в них даже не 50% со всеми накладными, как у англичан, а процентов так тридцать. Это у наших.
А. Иванов:
- Себе оставили чуть-чуть маржички.
Н. Кричевский:
- Ну, хорошо. Предложите тем вашим постоянным посетителям, у кого есть скидочные карты на ваши кабаки. Это, кстати, относится абсолютно ко всем, кто распространяет скидочные карты. Предложите, если вы сейчас вынужденно закрыты. И понимаете, что в ближайший месяц точно не откроетесь. Скажем, 50% или 70%. Я уверен, что люди пойдут. Конечно, вот Алексей Валерьевич мне говорит, а если закроют? Ну, так не покупайте.
А. Иванов:
- Если не откроются.
Н. Кричевский:
- Если разорятся. Покупайте там, где вы много лет существуете. И ходите туда. Во-вторых, там, где вы знаете, уверены в том, что вот, например, эта точка пережила и 2008-й, и 2014-й, переживет и это. Я она переживет! Потому что бренд дороже. Потому что я вам сказал, какая себестоимость у этих пацанов. 30%! И вы хотите сказать, что они разорятся? Да никогда. Они точно так же откроются, и случится это через месяц. Могу с вами поспорить. А. Иванов:
- Достаточно много вопросов. И уже не первую передачу: могут ли заморозить вклады населения? Там Алексей Кудрин неосторожно сказанул…
Н. Кричевский:
- Это Греф сказанул.
А. Иванов:
- Он вчера уже комментировал Кудрина. Сначала Кудрин.
Н. Кричевский:
- А, он сказал, что это невозможно. И тут же все подумали, сволочи, что-то задумали!
А. Иванов:
- А Греф сказал, что такой случай уже был в истории. Один раз.
Н. Кричевский:
- Да ладно!
А. Иванов:
- И с тех пор никто не решится повторить его.
Н. Кричевский:
- Я не знаю, что должно произойти и какой бемц должен случиться, чтобы… Я не про вклады, я про заморозку, например, хождения наличной валюты в стране. Потому что о вкладах можно даже не беспокоиться, этого не будет, потому что не будет никогда. Потому что это крест сразу не только на твоей карьере, но и на памяти о тебе. Вспомните. Тридцать лет прошло, до сих пор вспоминают тех людей, из-за которых заморозили вклады. Хотя это не Гайдар был. И хотя вклады, я считаю, правильно заморозили. Отчасти, конечно. Почему? Потому что вбрасывали все больше и больше денег, а купить за эти более и более увеличивающиеся рубли было просто нечего. И инфляция была бешеная. И непонятно, что было делать с этими рублями. И только не нужно говорить, что их кто-то заработал. Да их просто… Как с вертолета, говорят, разбрасывали, вот в конце Советского Союза так и было.
А. Иванов:
- Эх, жаль! Время быстро закончилось! Встретимся ровно через неделю.