Николай Платошкин: За право «вето» России в ООН – спасибо товарищу Сталину
Скачать передачу [mp3, 42.9 МБ]
Мы предлагаем читателям полный текст радиопрограммы.
А. Норкин:
- Программа «Простыми словами». Андрей и Юлия Норкины в студии.
Ю. Норкина:
- Здравствуй, Москва, здравствуй, Россия.
А. Норкин:
- У нас в гостях Николай Платошкин, зав. кафедрой международных отношений и дипломатии Московского гуманитарного университета. Почему-то вас часто представляют как бывшего советского дипломата в США.
Н. Платошкин:
- И не только советский, и не только бывший. Потому что дипломатические ранги сохраняются пожизненно.
А. Норкин:
- Бывших не бывает. Николай Николаевич, мне не очень интересно, почему американцы не дали въездные визы нашим дипломатам, представителям парламента. В результате наша делегация не смогла в полном составе поехать на Генассамблею ООН. ООН – это не американское министерство, не какое-то там ведомство. Это большая международная организация, которая проводит свои генеральные ассамблеи на территории США. Получается так, что Соединенные Штаты сами решают, кого можно пускать, кого нельзя пускать. А нужно ли вообще тогда к ООН относиться серьезно, если ты туда даже поехать не можешь?
Н. Платошкин:
- Я знаю вашу точку зрения, что это такая лажовая организация, что на нее надо плюнуть и прочее.
Я с этим не согласен. Тем более, у нас такое было уже. Если мы с вами уйдем из ООН одни – это очень плохо.
Если оттуда 150 стран вместе с нами уйдет, организует другую организацию, - другой вопрос. Мы в 1950 году бойкотировали заседания Совета Безопасности из солидарности с Китаем, которого не пускали на его место в Совет Безопасности, чанкайшисты тогда там сидели. В результате, так как нас не было, Совет Безопасности принял решение об агрессии против КНДР. Так как у нас право вето было, но мы не пришли. Если мы уйдем, то они все равно же будут принимать решения, обязательные к исполнению. Это первое.
Второе. Не все органы ООН такие плохие. Я вам могу из своего опыта сказать. Есть ЮНЕСКО. Это организация по культуре. Она ведь много у нас объектов финансирует. У нас здесь позитивное сальдо. Мы туда платим что-то, но нам возвращается гораздо больше. Немцы хотели снести кладбище русских солдат в Потсдаме, которых оставил Александр I после наполеоновского похода. Оставил в подарок роту гренадеров прусскому королю. Хотели снести.
Я думал: что же делать? Мы ходили, протестовали. И тут до меня дошло. Я выяснил, что это место под защитой ЮНЕСКО. И все, никуда они не делись. Они поскрипели зубами, но все это оставили. Бывает и так.
Согласен, что в ООН очень много организаций. Может быть, во всех состоять смысла нет. Надо провести аудит. В организации ПРООН больше пользы или вреда? Больше пользы – остаемся. Американцы так делают. Они вышли из ЮНЕСКО в свое время, типа, платим много, получаем мало. Но в Америке очень мало культурных объектов.
А. Норкин:
- Американцам не очень есть смысл рассчитывать на ЮНЕСКО. Я не могу принять ваш пример по поводу начала корейской войны. То, что происходит сейчас, если кому-то нужно начать военную операцию, они не спрашивают ООН. И смысл тогда?
Н. Платошкин:
- Вот насчет сейчас. Я противник того, что мы присоединились в Совете Безопасности к санкциям против КНДР. Но они есть. И теперь натовские военные суда, и наши даже в том числе, по этой резолюции СБ ООН могут останавливать, досматривать любой корабль, идущий в КНДР. Представляете, если мы уйдем, они все это сделают без нас. И будут останавливать наши корабли, ссылаясь на мнение всего мира. Нам что делать тогда? Воевать? Лучше, чтобы этого не было.
А. Норкин:
- Какая разница, когда они и сейчас начинают военные операции. США вместе с НАТО. Без вердикта ООН. Мы ничего не делаем.
Н. Платошкин:
- Помните ливийский кризис. Они ведь ничего не могли сделать с Каддафи без резолюции ООН, которую, к сожалению, мы допустили, воздержавшись. А если бы мы ее не допустили? Если мы тупо не используем механизм ООН, это не значит, что сам механизм плохой. Надо было вето наложить – и все, Ливия была бы сейчас другой.
Ю. Норкина:
- Не выдали российской делегации визы на эта Ассамблею. Что делать, если для нас ООН так важна?
Н. Платошкин:
- На данный конкретный саммит, посвященный климату, - ладно. Но дело не в этом. В дипломатии соперничают суверенные государства. Принудить их можно, только завоевав. Или второй метод – взаимность. Не хочешь, чтобы тебе этого сделали, - не делай. Смысл зеркальности.
Нам не дали визы. Я даже, думаю, за разгильдяйство не дали. Но это опять отношение к нам. Типа, перетопчутся. Значит, не надо было туда ехать вообще. И тоже не дать визы десяти американским…
А. Норкин:
- Это не решает проблему. Вы сказали: если бы не одни мы, а 150 государств ушли оттуда. У нас с вами часто бывают дискуссии на эту тему. И вы говорите, как это было относительно недавно еще в нашей истории.
Н. Платошкин:
- В советское время.
А. Норкин:
- У нас был определенный пул государств, которые нас поддерживали. Не важно, по какой причине. Мы сейчас как этот пул создадим? Завоевывать мы никого не будем. Денег всем раздавать – у нас их нет. Какая взаимность?
Ю. Норкина:
- В каком смысле – денег нет?
А. Норкин:
- Сказали, что мы всю Африку скупили.
Ю. Норкина:
- У нас нет денег для экономического рывка?
А. Норкин:
- Для экономического рывка деньги есть. А скупать себе лояльность в мире, мне кажется, у нас денег нет.
Н. Платошкин:
- Это ж не только скупать. ООН – это ведь еще эмбриональная организация. ООН задумывалась как организация с собственными вооруженными силами и генеральным штабом. Там все это написано. Теоретически мы с вами определенный процент вооруженных сил должны всегда иметь под ружьем по свистку Генерального секретаря ООН. Просто это не вызрело, не вышло.
В советское время мы хитро делали. Там Совет Безопасности комплектовался не вот так, от балды, а, например: один представитель от соцстран, один представитель от НАТО, какие-то представители от развивающихся стран. Мы сделал Движение неприсоединения. Им рулили кубинцы, индусы и югославы. В результате за нами шло даже больше ста стран. Американцам это было как кость в горле. У них был союзник – южноафриканский режим апартеида.
Так мы пробили всеобъемлющие санкции, мы их реально задавили тогда. Дипотношения вынуждены были порвать, торговлю прекратить. Даже их на спортивные матчи… Мы дожали этот режим. С помощью ООН. Механизмами надо уметь пользоваться.
А. Норкин:
- Только там теперь черный апартеид.
Н. Платошкин:
- Отвечая на ваш вопрос. Если мы не предлагаем миру другой образ жизни, а чего с нами тусоваться?
А. Норкин:
- А что мы можем предложить?
Н. Платошкин:
- Социализм. Зачем к нам сейчас тянуться?
А. Норкин:
- Раньше они нас боялись, мы ввели везде свои войска. Гнет и оккупация.
Ю. Норкина:
- Раньше у нас была своя фишка. А сейчас мы вообще непонятно кто.
Н. Платошкин:
- Мы хуже, слабее, с более сильными социальными… Что такое сейчас Россия? Коррупция, олигархи…
Ю. Норкина:
- Нам написали: «Россия – колония США. Цифровой феодализм и дикость».
Н. Платошкин:
- И чего к нам тянуться? Тогда уж лучше к хозяину. Мы снимаем фильмы, подражая Голливуду. Лучше Голливуд смотреть.
Ю. Норкина:
- Мы уважение потеряли?
Н. Платошкин:
- Как раньше функционировал Советский Союз? Израильтяне отбивают египетскую армию в 1973 году, которая начала войну против нашей воли, мы этого не хотели, мы это отсоветовали. Но израильтяне переправляются на берег Суэца, прут на Каир. Звонка Брежнева Никсону оказалось достаточно. И они как вкопанные остановились. Так сейчас у Асуанской плотины памятник стоит тем, кто построил. Нам, то есть. Так он в прекрасном состоянии. Потому что они это понимают.
А. Норкин:
- Я хочу понять механизм, как сделать так, как было раньше, чтобы у нас были друзья. Сам себе нахожу противоречия. Венесуэла.
Н. Платошкин:
- Сирия.
А. Норкин:
- Сирия – это наши ракеты. Наша армия. В Венесуэле этого нет. Есть Мадуро, которого Геворг Мирзаян уже заживо похоронил. Вы все время говорили: нет, все будет нормально. Мадуро устоял, никакой переворот американцы не смогли сделать. Гуайдо, не знаю, что делает, спекся. Мадуро приехал к нам и сказал: я вернулся на российскую родину. Это какое-то исключение из правил?
Н. Платошкин:
- Давайте себе представим, что американцы в Совете Безопасности ООН продавливают полное нефтяное эмбарго Венесуэлы, обязательное, как все решения Совета Безопасности, для всех стран. Не знаю, устояли бы они? Вряд ли. А тут? Они даже не суются в Совет Безопасности, понимая, что мы накладываем вето и продолжаем покупать их нефть. То же самое делают Индия и Китай. У них ничего не катит. Вы говорите: Сирия, ракеты. Так мы за 10 лет, спасибо Уго Чавесу, создали там вообще-то мощную армию – полмиллиона человек. Это вторая по численности после бразильской, не считая американской. Они не могут сунуться. Сунулись бы с удовольствием. Как в 1965 году в Доминиканскую республику. Нет, боятся получить по мозгам. Задавить экономически тоже не могут. Именно потому, что у нас есть право вето. Спасибо товарищу Сталину. Значит, рычагов нет.
А. Норкин:
- Как мы остальных будем к себе завлекать?
Н. Платошкин:
- Здесь, пожалуй, на нашей стороне меч. Я всегда был против того тезиса дурацкого, что СССР всех кормил, поил. Это чепуха. Мы давали кредиты. Причем, чем они расплачивались? Предположим, лучшим в мире эфиопским кофе. А что, у нас кофе, что ли, растет? Почему мы не можем в оплату это получать? У них копейки стоит. Египет давал хлопок длинноволокнистый.
А. Норкин:
- А сколько мы списали этих долгов?
Н. Платошкин:
- Списал Владимир Владимирович Путин. Советский Союз ничего не списал.
А. Норкин:
- Ельцин списывал очень много.
Н. Платошкин:
- В основном списал Путин. Должен сказать в защиту Ельцина.
А. Норкин:
- Мир перевернулся! Платошкин в защиту Ельцина выступает.
Н. Платошкин:
- Я просто участвовал в этих переговорах. Ельцин, надо отдать ему должное, не признал коммерческих долгов наших внешнеторговых объединений. Он заявил, что страна по долгам этих фирм не отвечает. И они утерлись. Никуда они не делись. Нельзя сказать, что Ельцин был прям совсем такой дурачок, условно говоря. Что-то он пытался делать. Нам были должны больше, чем мы были должны. Вот в чем вина Путина, на мой взгляд, или того же Ельцина. Над было взаимозачет провести. Почему мы, вступив в «большую восьмерку», в рамках программы ООН по борьбе с бедностью списали на хрен все долги странам, а эти ничего не сделали, по «большой восьмерке»? Они пожелали нам массу приятных впечатлений в этой связи, извинились за рабство, когда половину негров вывезли в свое время, и всё. Этого не надо было делать.
А. Норкин:
- Трамп правильно сейчас выдвинул ультиматум Европе: мы не будем вообще больше Украине деньги давать, пусть Европа это делает, потому что Украина – это задворки Европы. Нам с него надо брать пример?
Н. Платошкин:
- Да, конечно. Трамп четко вычленяет свои внешнеполитические цели, и к их приоритетам Украина не принадлежит. Не потому, что он нас любит, что он российский шпион. Просто он не считает, что это ему надо. Он себе ставит вопрос: нам, американцам, на фига Украина? Если она ничего не стоит и русским головную боль доставляет, ну, может быть. Но если она как чемодан без ручки, - может быть, с русскими лучше закорешиться, они по Ирану помогут, по КНДР? Ну чего нам эта Украина? Если нам Иран важнее или КНДР, ну и идет эта Украина лесом тогда. Все просто. Реальная политика.
Рузвельт сдал нам Польшу в 1945 году, хотя сидело эмигрантское правительство в Лондоне. Потому что мы ему были нужнее в других вещах. То, что Украина стала пешкой, - это их проблемы. Значит, они историю не знают. Первая страна, которая в 1945 году поддержала договор между Советским Союзом и Чехословакией о присоединении Закарпатья, ноябрь 1945-го, были США. Они выразили дикое удивление, что СССР взял себе на горб абсолютно отсталую местность, где вообще не было ни одного завода.
Ю. Норкина:
- А что можно после Платошкина сказать?
А. Норкин:
- Можно сказать, что социализм сейчас не котируется.
Ю. Норкина:
- Нам пишут: «Как сделать так, как было? Просто. Решить сделать так, как было. Есть решительные люди? Объясняльщики есть. А решительные?»
Н. Платошкин:
- Настоящих буйных мало.
Ю. Норкина:
- Есть простой способ вернуть социализм?
Н. Платошкин:
- Социализм разный. А почему в 20-е годы СССР – это была страна модерновая. Вы говорите – не котируется социализм. Да у нас был лучший театр. Вообще лучший кинематограф. Эйзенштейн считался со своим «Броненосцем» лидером всего. У нас тогда была частный бизнес. Мелкая и средняя торговля. А почему нет? Командные высоты были у государства. Мы, будучи в ужасном состоянии в 1921 году, быстрее, чем Великобритания, Франция восстановили довоенный уровень. Если был нормальный опыт, почему его не использовать? Дураки учатся только на своих ошибках. А умные – на чужих.
А. Норкин:
- Потому что потом с последней четверти ХХ века, когда мы потихонечку начали сдавать, противоположная модель начала усиливаться, а потом мы вляпались во всю эту глобалистскую историю. Мы стали частью этого глобального мира, абсолютно капиталистического. У нас капитализм, мне трудно сравнивать, какой он, насколько он лучше или хуже капитализма привычного. Но с социализмом, кажется, мы распрощались навсегда.
Н. Платошкин:
- Никогда не говори «никогда». Тем более, если Маркс прав в том, что история развивается по спирали, а человек он был явно не глупый, мягко говоря, то все равно к этому придем.
А. Норкин:
- Не люблю Маркса. Энгельс был умней.
Н. Платошкин:
- Не спорю. Сейчас исторический момент. Раньше капитализм развивался вширь. Захватывая Африку, Латинскую Америку, Китай, живя за счет них. Всё, конец, теперь вширь нету. В Америке в 90-е годы – золотое дно, Клинтон классный. Потому что грабили рухнувший социалистический мир, заваливая нас спиртом «Рояль», колбасой «Мортадель», которую сами не ели.
Ю. Норкина:
- Был рынок сбыта.
Н. Платошкин:
- Теперь впервые за триста лет они вынуждены существовать сами. Вот вам Греция, вот вам Франция. Бывшие «в Греции все есть» и так далее.
А. Норкин:
- Вширь не получится. Китайцы скупили практически пол-Африки уже.
Н. Платошкин:
- Китайцы, может, чего-то и скупили.
А. Норкин:
- У них социализм?
Н. Платошкин:
- Нет. У китайцев его никогда не было. Мао Цзэдун, когда со Сталиным первый раз встретился в 1949 году, он дико возмущался. Потому что Сталин упорно говорил ему: господин Мао. Тот ему: товарищ Сталин. Он даже попросил переводчика: может, неправильно переводишь? А Сталин потом сказал: Мао – это редиска, он сверху красный, внутри белый. Он китайский шовинист.
А. Норкин:
- 1919 задает вопрос гостю в студии: «Вы каких убеждений? Понять невозможно. Четко – против Путина? Тогда непонятно, почему не с левыми».
Н. Платошкин:
- А кто такие левые? Шевченко, который отказался в Хабаровске баллотироваться, он левый, что ли?
А. Норкин:
- А вы против Путина?
Н. Платошкин:
- Я против той экономической политики, которую он проводит. Если вы возьмете Крым – я за. Если поддержку Венесуэлы – я тоже за. Я не против Путина как…
А. Норкин:
- А финансирование армии Абхазии?
Н. Платошкин:
- Я за финансирование. Был бы я, я бы вообще Абхазию включил, чтобы просто там это дешевле обходилось. Или Южную Осетию. Они сами этого давно хотят. Но с оглядкой на Запад там этого не делают. Лучше, чем если бы Абхазия была в составе Грузии. У нас большое внимание уделяется сейчас межконтинентальным ракетам нового поколения. Я сто процентов за. Экономическая политика Путина – я сто процентов против.
Ю. Норкина:
- Наталья пишет: «Из заявлений Путина следует, что социализм нам не положен. Проигнорированные права народа на государство, ископаемые в угоду незаконно созданной олигархической организации РСПП. Нам навязывается феодально-рабовладельческий строй. Будете ли вы заявлять о пересмотре итогов незаконной приватизации госсобственности и проведении расследований по незаконно захваченной власти в 90-х различными заинтересованными группами спекулянтов, теневиков и проч.? Или и дальше только говорить впустую?»
Н. Платошкин:
- Я не заявлял, я боролся все три месяца. Встречаясь с людьми каждый день. А иногда и по несколько раз. заявителей полно. Болтунов хватает среди левых сил, с кем мне предлагают объединиться. Как до борьбы доходит дело, до срыва незаконного сбора подписей…
А. Норкин:
- Вы с КПРФ были или нет?
Н. Платошкин:
- КПРФ, действительно, левые. Я понимаю, что в руководстве партии есть разные люди. Я видел местных коммунистов в Хабаровске. Они там все моложе меня. У них поменялось руководство. Абсолютно деловые, толковые люди. И главное – нет перекосов. Там были либо доктринеры, либо бизнесменчики, которым все равно, в какой партии. Нет, это именно новое поколение, которое может счет-фактуру тебе оформить в пять минут, и не продается при этом. В регионах полно нормальных людей. Тьма просто очень толковых. Им не дают просто доступа к власти. Потому что они честные. Вся схема в том же Хабаровске базируется на тотальной коррупции. Ее можно разрулить, при наличии политической воли, за пару месяцев. Это не значит, что сразу настанет социализм. Но у нас же тетенька Наталья говорит: приватизация. Да у нас Газпром – государственный. Роснефть – государственная. РЖД тоже государственные. Просто работают они не на государство. И не на народ. А на 20-30 человек. Это можно поменять, даже законов не меняя.
Ю. Норкина:
- Каким образом?
Н. Платошкин:
- Взять власть.
А. Норкин:
- Как брать власть? То, как работает РЖД, мне нравится. Езжу постоянно, нет претензий. Но если социализм – такая замечательная штука, что ж, во всем мире тогда полностью власти коррумпированы и не дают этим честным людям приходить к власти? Где еще социализм?
Н. Платошкин:
- Конечно, везде коррумпированы. Если есть в стране кое-какая демократия и свободные выборы, им не дают разгуляться. Мне один человек это четко описал. В Америке воруют бюджет чайными ложками. В Европе – столовыми. А у нас – половниками.
А. Норкин:
- Нам кто-то говорил, что мы должны переходить от африканской коррупционной модели к европейской. «Новый социализм частную собственность признает?» - спрашивает Игорь.
Н. Платошкин:
- Признает трудовую частную собственность, как это признавал СССР.
А. Норкин:
- У нас там личная была.
Н. Платошкин:
- Она так называлась. Но там запрещалась эксплуатация человека человеком. У меня был участок, он и сейчас есть. Мы там выращивали редиску и продавали свободно по свободным ценам. Милиционер на рынке спрашивал наличие справки о наличии участка. Если у тебя участок есть, ты сам производишь, что хочешь, то и делай.
Ю. Норкина:
- А если у тебя человек работает, ты ему платишь деньги, даешь ему рабочее место, это уже никак?
Н. Платошкин:
- Андрею Владимировичу РЖД нравится. А что, РЖД возникло в 1991 году? Рабочих мест до 1991 года полно было. Сейчас народ из того же Хабаровска чего линяет? Там работать негде. Есть киоски, торговые центры. А производства нет. При этом 70 % картошки в СССР давал частник. Всегда.
А. Норкин:
- Как вы собираетесь брать власть?
Н. Платошкин:
- Как говорил Ленин, степень мирности перехода власти определяется степенью сопротивления свергнутого класса. Если нам дадут возможность, Путин же говорил об этом: я не исключаю, что левые силы законным путем, путем выборов придут к власти.
А. Норкин:
- Он сказал, что либеральная идея себя изжила.
Н. Платошкин:
- Он сказал: я не знаю, хорошо это или нет. Но дайте нам возможность честными выборами прийти. У меня жена в Хабаровске. Я понимал, куда я еду. Она же плакала и говорила: как люди могут быть такими мерзавцами в этой избирательной комиссии? Они что, совсем бесчестные? Я-то понимал, что они такие. Но когда у тебя речь не об агитации в основном, а о том, чтобы вот это подвох ликвидировать, вот этого не допустить, это что за выборы? Предположим, победил коммунист в Хакасии. Что, мир перевернулся? Таковые колонны на Москву пошли? Дайте возможность. Почему нет? В Иркутске сидит коммунист уже с 2015 года. И что случилось? Пусть он будет не коммунист – социалист, еще кто-то. Если правительство Примакова пришло и подкорректировало, ну что, все друг друга ножами изрезали, что ли? Вот если бы оно не пришло, вполне возможно, что изрезали бы. Правительство, мешая левым силам, нормальным, конструктивным, здоровым, прийти к власти, толкает страну к революции.
А. Норкин:
- Эти нормальные конструктивные силы – они как-то организованы? Вы же сказали, что разные люди есть в руководстве партий.
Н. Платошкин:
- Так они разные есть и в руководстве "Единой России", я так подозреваю. Там же не все вот такие, там есть, наверное, и нормальные люди. Консолидация вокруг программ. Вы спрашивали, почему у нас нет прогрессивного налогообложения. Оно везде есть. Мне говорят: Платошкин – популист. Наоборот, в России только этого нет. В Хакасии коммунисты пришли к власти, налог на малый бизнес снизили с 15 до 7 %. Можно же. За меня голосовали масса мелких, средних бизнесменов, которых достали, измучили, у которых нет никаких льгот, дотаций, которые положены по закону. Но ты должен откат все время платить. Кто-то платит, а кто-то говорит: да пошли вы. У него возникают проблемы. Он говорит: мы за новый социализм.
А. Норкин:
- Александр пишет, что вы больше похожи на романтика-крикуна начала 90-х. Все это говорильня. Не верят.
Н. Платошкин:
- Александр – трепло. Мне поверило 40 тысяч избирателей Хабаровского края за два месяца. Причем это тот край, где сильная ненависть к Москве, например.
А. Норкин:
- Возникает некий конфликт между регионом, субъектов федерации и человеком, который руководит. Потому что он приехавший. Вы приехали в Хабаровск, хотя вы не на губернатора, но все равно вы – человек для них чужой.
Н. Платошкин:
- Был.
А. Норкин:
- Вы их всех переубедили?
Н. Платошкин:
- Да. У меня второй месяц вообще ни одного вопроса на сей счет уже просто не было. У них все знают Алексея Клементьевича Черного, руководителя Хабаровского края в 70-е годы. До 1985-го примерно. Человек, у которого в «Волге» всегда резиновые сапоги лежали. И который жил и ночевал на стройках. Он откуда? Из Черниговской области. А эти персонажи у них сейчас все местные. Ишаев, Фургал, Шпорт. Екатерина II, что, русская была? Она была чистокровная немка. Но она сделала для России гораздо больше, чем некоторые природные русаки. Какая разница? Сталин, наверное, ни разу не был в Хабаровском крае. Но при нем там много чего построено.
Ю. Норкина:
- Вы не ответили на вопрос, можно ли платить человеку, если он на вас работает? Как наша домработница Галя.
Н. Платошкин:
- А что, этого при СССР не было, что ли? Почему-то сейчас представляют СССР как страну, где вообще все было запрещено.
Ю. Норкина:
- 4225 задает вопрос: «А пулемет пора откапывать?»
А. Норкин:
- А это уже экстремизм. В Москве в конце июля были странные вещи, когда были митинги. «Московское дело». КПРФ – часть – поддержали. Хотя прекрасно знали, что митинги не были согласованы. Людей выводили на улицы, подставляя их.
Ю. Норкина:
- Сомнительная оппозиция все это делает. Сомнительные людишки.
А. Норкин:
- История с митингами под правильными лозунгами – вы как к этому относитесь?
Н. Платошкин:
- Я об этом их Хабаровска ролики записывал. У меня с Навальным разные программы. Дураку понятно. Навальный, вопреки мнению своих сторонников в Хабаровске, решил меня топить и поддержал ЛДПР. Я говорил: есть сомнения в подписях, я вам могу честно сказать, коммунистов пачками снимали в Хабаровском крае под абсолютно надуманными предлогами. Человек приносит подписной лист, там написано: город Комсомольск Н. А. Ему говорят: неправильно назван. Надо было написать: на Амуре. 20 подписей недействительны. Это что? Я предлагал, чтобы этого избежать. Возможного насилия. Сделать пересчет подписей избирательной комиссией. И какие-то авторитетные в общественном мнении люди. И все это в прямом эфире.
От "Единой России" как было. Человек приносит подписи, а ему говорят: так эти же люди три года как в Анапе живут. Давайте их пригласим. Нет, не надо, мы верим. С другой стороны, человеку говорят: вот эта подпись неправильная. Он говорит: это мой отец расписался. Давайте я его приглашу. Нет, не надо, подпись неверная. Доведут людей до цугундера. Меня на улице один мужик остановил: я попытался в гордуму собрать подписи. Я ни за кого. Проверить. И он рассказывал, что подпись его отца забраковали в подписном листе.
Одного мужика сняли, меня чуть слезы не пробили. У него жена умерла. Но он очень ее любил, он отказался из паспорта гасить брак. Ему говорят: а где данные об имуществе жены? Он подает свидетельство о смерти. А чего вы штамп в паспорте о браке не погасили? Не регистрируем. Я понимаю, если человек наврал, чего-то не то указал. Они мне написали: Платошкин приписал себе лишнюю квартиру, чтобы казаться богаче. Потому что у десяти кандидатов было утаенное имущество, а у Платошкина было пустое место. У меня квартира – там живут мои отец и мать. Я там жил 25 лет. Они просто в 90-е на меня приватизировали. Я надеюсь, что они там будут жить еще до ста лет. Они говорят: мы не нашли подтверждения. В 90-е годы Росреестра не было.
А. Норкин:
- Вы не ответили на вопрос, к митингам вы как относитесь?
Н. Платошкин:
- Я призывал к законным митингам. Но власть могла бы этих митингов избежать, если бы сделали нормальный пересчет голосов. Если они сфальсифицированы, я этого не исключаю. Я сам ведь собирал в свое время. Пожалуйста, докажите это. Графологическая экспертиза, которой все верят. Тогда бы не было никаких митингов. А зачем митинговать? Устроили на пустом месте этой хай и кавардак. К чему? Давайте представим, что трое навальновцев избраны в Мосгордуму. Ну и что? Ну что, Москва рухнула, что ли?
Ю. Норкина:
- Нам пишут: «Пусть ненавидящие москвичей приезжают в Москву и платят за одно место в детском саду от 30 до 60 тысяч в бесплатных собянинских детских садах». «Очень хочется, чтобы у власти в России были такие, как Николай Николаевич. Но этого никогда не будет. Не дадут. Ольга Высоцкая».
А. Норкин:
- Ты читаешь такие, а я говорю, что здесь не верят Николаю Николаевичу. Даже всякие слова пишут про него, которые я не могу прочесть.
Ю. Норкина:
- «Вы согласны с тем, что Шевченко стал предателем патриотических взглядов? Игорь, Ростов».
Н. Платошкин:
- Я не подозревал, что у него какие-то патриотические взгляды. Это вообще его дело – что хочет, то пусть и говорит. Просто интересно, когда он отсюда давал интервью, что не надо выбирать Платошкина, потому что он не местный. При этом сам хотел баллотироваться от КПРФ там. Ему денег просто не дали. Это нормально?
А. Норкин:
- «Полное впечатление, будто сидишь в прокуренной рыгаловке какого-то затрапезного городка, а там сидит и на фене учит жизни этакий доморощенный авторитет с района».
Н. Платошкин:
- В отличие от этого персонажа, я выступал в Хабаровске, может, не в рыгаловке, но в таких местах, где этот товарищ вообще даже… На шахте выступал, в депо, под рев… Я думаю, что он там минуты две-три продержится. Я на все вопросы отвечал четко и ясно. Не юлил, не финтил. И 40 тысяч человек за меня бы просто так не проголосовали. При том, что телевидения не было .
Ю. Норкина:
- Вы были советским дипломатом в Америке.
Н. Платошкин:
- И российским тоже.
Ю. Норкина:
- Как произошла такая фигня, что Америка все-таки нас сделала?
Н. Платошкин:
- Цыплят по осени считают. В 1921 году мы тоже были никто вообще. В 1940-м – совсем другой страной. Так что я рук не опускаю.
Ю. Норкина:
- Каким образом появилась в нашей стране когорта мразей, которые…
Н. Платошкин:
- Аллену Даллесу много чего приписывают, но то, что он реально говорил, что надо воспитать среди советской интеллигенции чувство успеха, зацикленности на себе и лишить их главного, что у них есть, - бессребреничества. Они это сделали.
Ю. Норкина:
- После Сталина все рухнуло?
Н. Платошкин:
- Я думаю, что это начало рушиться во времена Брежнева. СССР шел к этому. Но еще в 60-е годы…
Ю. Норкина:
- Вы это чувствовали, когда работали?
Н. Платошкин:
- Конечно.
Ю. Норкина:
- Гнилья уже было достаточно много?
Н. Платошкин:
- А что, я буду рассказывать, что все было нормально? Нет, конечно.
А. Норкин:
- 8348, спасибо большое за разъяснение, вы призываете вешать евреев, это чудесная мысль, но я обращу внимание редакции на ваши высказывания. Это тянет на определенные статьи УК. То, что мы вас забаним, - это уж сто процентов.
Н. Платошкин:
- Согласен.
А. Норкин:
- Встречаемся в 21 час по будним дням.