Оксана Пушкина: закон о домашнем насилии поддержали МВД и Колокольцев, они подставили нам руку и плечо
Скачать передачу [mp3, 42.6 МБ]
Мы предлагаем полный текст радиопередачи.
А. Норкин:
- Здравствуйте! В студии Андрей и Юлия Норкины.
Ю. Норкина:
- Здравствуй, Москва! Здравствуй, страна! Здравствуй, мир!
А. Норкин:
- И депутат Госдумы, наша коллега, поэтому мы не будем тут политесы разводить. Оксана Пушкина у нас в гостях.
О. Пушкина:
- Здравствуйте!
Ю. Норкина:
- Мы очень тебя ждали. Особенно после разговора с Аленой Поповой. Был очень интересный и нужный разговор.
А. Норкин:
- Когда депутаты приходят в этой время, мы подводим итоги года.
Ю. Норкина:
- И будем говорить о насилии в семье, о законе.
А. Норкин:
- Бьемся все…
Ю. Норкина:
- Десять лет, Оксана, насколько я понимаю.
О. Пушкина:
- Да. Я бьюсь три года, а вообще эта историю в долгую. И те, кто бьется с самого начала, дежавю каждый раз.
А. Норкин:
- Вот сейчас на какой стадии обсуждение?
О. Пушкина:
- Последняя новость. Обсуждение закрылось. И до Нового года мы должны встретиться с рабочей группой узким кругом. И понять, с чем мы идем на первое чтение. Есть принципиальные разногласия между Госдумой и Советом Федерации. Те, кто в Госдуме подготовили законопроект и Совет Федерации, кто выложил свой текст на сайте. Это, знаете, такие рабочие вещи, которые, я уверена, мы добьем между собой. Для нас принципиально, для тех, кто был в самом начале у этого закона, чтобы понятие «семейно-бытовое насилие» включало родственников, иждивенцев и далее по тексту, что в нашем определении. И чтобы было обязательно два охранных ордера. Первое – предупреждение охранное, которое выдается полицией. Второе – по суду. И, конечно, понятие «преследование» надо. Из-за того, что мы убираем очень многие виды насилия, нужно оставить хотя бы преследование. Вот с чем мы хотим идти в первое чтение. Если нас коллеги будут убеждать выйти с другим текстом, а потом до второго чтения будем работать уже с людьми, кто реально в этом понимает, правоприменители, наши коллеги в обоих палатах, наверное, мы согласимся. Потому что еще раз это все пройти, это очень сложно.
А. Норкин:
- А вот Общественная палата сейчас запустила какое-то обсуждение?
О. Пушкина:
- Это бред. Более того, это профанация чистейшей воды.
Ю. Норкина:
- Может, еще и провокация?
О. Пушкина:
- Этого нельзя делать. Есть убеждение, я подозреваю, в администрации президента, что, таким образом, они могут контролировать потоки сознания. Это абсолютно неправильная история в данном случае. Уже хватит обсуждать. Можно уже не обсуждать, а работать? То, чем мы занимаемся вместе с вами, мы чего-то защищаемся. Нам не надо защищаться. Вот если у нас раньше не было цифр, сегодня у нас есть четырехтомник исследований Санкт-петербургского университета. Такое глубокое! Они даже исследовали соцсети. Как оппоненты и защитники закона реагируют на все. И там все прослеживается. Вот эти три лозунга, которые оппоненты нам с сознание вбивают. Это феминистская история, мы против мужиков, мы без семей, мы обязательно принадлежим гей-сообществу. Это неважно, что у нас есть мужья, семьи, мы мамы, бабушки. Это никому не важно. Это очень нужно внушить!
Ю. Норкина:
- Внушить о том, что мы разбиваем семьи! Потому что мы вмешиваемся в них!
О. Пушкина:
- По поводу того, что надо закончить обсуждение и начать работать. Государство у нас определяет, как нам жить. Мы пишем законы для того, чтобы их соблюдать. Мы как-то очень подраспустили людей, ведь люди уже переходят границу, те, которые оппонируют нам. Потому что среди них есть разные люди. И среди них есть очень много маргиналов.
Ю. Норкина:
- У нас две важные задачи, о которых, в том числе, и президент сказал: сохранение нации. А это только можно сделано через семью. И вторая проблема демографическая.
А. Норкин:
- Все говорят о необходимости сохранения семьи. Я ни разу не слышал, чтобы кто-то сказал, а у меня были на «Месте встречи», что «а я за домашнее насилие», к этому я серьезно не отношусь. Все против.
Ю. Норкина:
- Тут не о домашнем насилии идет речь. Есть мнение, что институт семьи уже перестает существовать. В новом времени люди все свободные. Хочу рожаю одна, хочу не одна.
А. Норкин:
- Проблема в том, что все против домашнего насилия, но общественного согласия по этому законопроекту нет. Я согласен с тобой, Оксана, надо прекратить болтать, начинать делать. Но это сейчас не получится никак. И дело не в том опросе, который запустила Общественная палата.
У нас 21 декабря в 30 городах по всей стране проходили молитвенные стояния против этого законопроекта. Цитата: «На протяжении многих веков, когда нашей стране угрожала опасность, она стояла на грани уничтожения, русские люди вставали на молитву Пресвятой Богородице, небесной покровительнице России. Сейчас на фоне демографической катастрофы, в которую погружается наша страна, нам с Запада пытаются внедрить законопроект о так называемом семейно-бытовом насилии, который уничтожит институт семьи». Андрей Кормухин, «Сорок сороков». Когда Андрей был у меня в последней программе, совершенно как-то был адекватный разговор. И здесь цитата вполне внятная.
О. Пушкина:
- Нет, не внятная.
Ю. Норкина:
- Абсолютно не внятная.
А. Норкин:
- И как мы, в таком случае, может прекратить дискуссию и начать работу?
О. Пушкина:
- Очень просто. Никто из них не вышел ни стоять, ни молиться против домашнего насилия. Они выходят против закона о профилактике! Ведь сюр заключается в следующем, что закон о профилактике домашнего насилия, где не может быть войны в доме. И мы пытаемся такую систему разработать, чтобы людей помирить как можно быстрее, дать им несколько шансов. А нас упрекают в том, что мы разрушаем демографию.
Ты сейчас цитируешь, подсаживаешь, пытаешься нас с Юлькой подсадить. Я просто тебе говорю, как это работает. Это нейролингвистическое программирование. Смотри, как складно все написано! Про демографию. Не будут рождаться здоровые дети в ситуации, когда кто сильный, тот и главный. Потому что когда я смотрю на такого, как «Сорок сороков», я не хочу даже произносить его имя, я его видела в ситуации с фильмом «Матильда». Как они себя ведут, как они себя агрессивно ведут! Эти люди. Это силовой блок РПЦ. Абсолютно.
Я знаю, кто их финансирует. Я не хочу произносить их вслух. Но именно им сегодня предоставлена трибуна. Я не хочу с ними дискутировать! Не потому, что я высомерна. Это люди не конструктивны, не продуктивны, не позитивны. Даже наша Тамара Васильевна Плетнева на этих парламентских слушаниях, когда они реально распоясались. Эти люди с бородами, с животами. Они очень одинаково выглядят. И они все отцы семи-восьми там и далее детей. И этим прикрываются. И еще они прикрываются православием замечательно, молясь прямо там на трибуне, куда выходили.
Тамара Васильевна Плетнева вышла и сказала: люди, я как старая учительница, вам ставлю двойку за поведение. То есть, даже ее, человека, который старой формации, она привыкла, видимо, так жить. Не то, что, видимо, привыкла. Она говорила про своих друзей, подруг, которые прошли через эту беду под названием «домашнее насилие».
С кем ты хочешь это обсуждать? Я хочу обсуждать документ.
А. Норкин:
- Зачем тогда вообще начали обсуждать?
О. Пушкина:
- Объясняю. Вот здесь столкнулось два поколения.
А. Норкин:
- Я не помню, чтобы у нас в прошлом недалеком вот так обсуждался какой-то законопроект.
О. Пушкина:
- Юля права в чем? Конечно, меняется все в нашем мире, в нашей стране. Кто ко мне сегодня примкнул? И кто ко мне приходит в Думу? И с кем я беседую в университетах, разъезжаю по стране и так далее. Это дети. Это 25+.
Ю. Норкина:
- Конечно, это для нас дети.
О. Пушкина:
- Это ребята. Это женщины и мужчины, которые не хотят жить так, как жили их родители. И есть опрос. И он не в нашу пользу, не в пользу наших с вами лет. И родительского опыта, так сказать. Дети не хотят жить в такой формации, где кто сильный, тот и смелый. Они хотят уважения.
Ю. Норкина:
- В нормальных семьях так и есть.
О. Пушкина:
- И был сделан опрос. Он проходил перед предыдущими выборами президента. Его как-то подзабыли, подзамылили, но он очень важный. Если 10 лет назад об основных покупках принимали решение в 37 % женщины, то спустя 10 лет порядка 86%. О чем это говорит? Сегодня женщины пойдут голосовать не за того, не за брутального, не за красивого и сильного, а за того, кто ее уважает. Почему так боятся феминизма мужчины? Но это не про феминизм. Это про то, что мы, женщины, острее чувствуем неуважение. Мы не хотим больше так жить, мы не хотим, чтобы нас унижали. И вот я начинаю карьеру, я одинокая, а он в кресле сидит и он пристает ко мне, хочет завладеть мной. Либо повышение, но через постель. И такие письма у меня есть.
Ю. Норкина:
- Я была на съемках в субботу «Звезды сошлись». Мне интересно было… Мужчины сидят, пьют кофе за круглым столом, обсуждают закон о насилии. И Бари Каримович сентенцию такую выдает: как я ей еще докажу, что я ее люблю? Конечно, я ей должен дать в рыло. Говорю, не пробовали до оргазма довести? Он немножко обалдел. Посмотрел на меня. Говорю, как вы можете доказать женщине, что вы ее любите?
А. Норкин:
- Слушай, оставь в покое Бари Каримовича!
Ю. Норкина:
- И мужчины, которые сидят, да, да, как же!
А. Норкин:
- Это маргинальная точка зрения.
Ю. Норкина:
- Только в рыло! И при этом все смеются. Я понимаю, что это не серьезный разговор был.
О. Пушкина:
- Юлька, это серьезный разговор. Знаешь, все, что на уме, то на языке.
Ю. Норкина:
- Он почтенного возраста уже, да.
О. Пушкина:
- А вот современные ребята так не думают. Они хотят строить семью на взаимоуважении.
Ю. Норкина:
- Не все.
О. Пушкина:
- Нет, ну, дети же копируют наши человеческие взаимоотношения.
Ю. Норкина:
- Я помню, когда мы изучали историю Руси, всегда во главе рисовался образ женщины. Кстати, и заморские писаки, которые описывали русский быт, они писали очень много о русских женщинах. Это очень гордая и независимая, достойная своему мужу женщина. Она уважаема. Имеет права. Когда потом появилось это скотское отношение? Как к постельной принадлежности?
О. Пушкина:
- Как к атрибуту.
Ю. Норкина:
- Не могу сказать.
О. Пушкина:
- А я могу. После перестройки.
Ю. Норкина:
- Но сейчас это существует.
А. Норкин:
- Это правильно. Торгово-рыночные отношения вошли у нас и в семью.
Ю. Норкина:
- Поэтому когда я слышу мужчин, которые говорят, а зачем нам нужен этот закон, вы будете лезть в семью, я задаю вопрос: а что вы боитесь? Я и Кормухину задавала этот вопрос. Говорю, приходите к нам. Днем, утром, вечером, ночью. Нам скрывать нечего! Кроме сумасшедшего дома, что у нас творится: дети, коты, собаки.
А. Норкин:
- Девушки! Если говорить о более-менее адекватных аргументах против этого законопроекта их два. Первый, что у нас много вопросов к правоприменительной практике. Опасения в том виде, что если законопроект обретет форму закона, посторонние смогут вмешиваться в дела семьи. Соседи, которые хотят гадость вам устроить. И второй момент. У нас и так существует огромное количество законов, которые регулируют подобные вопросы. Но они не работают.
Приведу пример. 23 декабря. Город Североуральск. Там в июне был дикий эпизод, когда молодой мужчина пришел в гости к своей подруге. У нее ребенок только родился. Она ушла по своим делам, а ребенка оставила с этим гостем. Гость был подвыпивший. Он взял и выкинул ребенка в окно. Ребенка спасли, потому что проходивший мужчина поймал его.
Почему я про это? 23 декабря суд вынес решение, согласно которому этот молодой человек был оправдан. Потому что отсутствовал состав преступления. Он выбросил ребенка в окно.
Ю. Норкина:
- А ребенок не погиб.
А. Норкин:
- Когда ты сталкиваешься с такими фактами, думаешь, это же бред! Значит, у нас, действительно, уже что-то не работает!
Ю. Норкина:
- И надо маму тоже рассматривать.
А. Норкин:
- Это понятно. Просто вот два аргумента.
О. Пушкина:
- Когда мы говорили на парламентских слушаниях с сотрудниками МВД, с руководителями, мы спрашивали, вам сегодняшних методов хватает, чтобы защитить жертв домашнего насилия? Они говорят, нет. Законов, которые сегодня, не хватает. А закон, каким мы его прописали, будет ли вам в помощь. Они: да, абсолютно.
Для того, чтобы понять, с чем бороться, надо дать определение. Как болезнь. Диагноз не поставишь, не подберешь лекарственные препараты. Так и здесь. Это особый вид преступлений. В доме. И то, что мы декриминализировали побои, Госдума, Совет Федерации, президент подписал этот закон.
Ю. Норкина:
- Это катастрофа!
О. Пушкина:
- Это катастрофа! Это чудовищная ошибка! То, что происходит в доме, это латентный вид преступления. Это невероятно опасно! Если вы начнете тут махаться, семья, я вас разниму, мы бросимся, вызовем полицию. Когда вы вернетесь, помиритесь, идете в дом. Закрывается дверь. И кто сильный, тот и главный. И дальше мы не понимаем, что там происходит.
Ю. Норкина:
- Физически сильный.
О. Пушкина:
- В доме нельзя было этого делать. Декриминализировать побои. А поскольку декриминализировали, то и статистики-то нет!
Когда работает закон, и мы можем говорить, что он работает, мы можем подводить итоги. Спустя пять лет, такова мировая практика. Когда мы были недавно в Страсбурге с руководителями МВД на занятиях, это были тренинги. Европейская полиция говорила про то, какие недочеты, где дотянуть. А мы сидели, нам сказать было нечего. У нас даже нет предмета разговора. Мы совсем ни о чем! И подошел полицейский. И сказал, дайте нам лучшие практики. Мы сейчас будем учиться, как это делать.
Поэтому когда ты меня спрашиваешь, это очень легко задавать вопрос: вот они будут злоупотреблять. Слушай, любой закон бери! Вот любой! И ты найдешь хорошего адвоката. И ты так вырулишь! Так вот работает система. Другое дело, что необходимо обучать полицейских, статус участкового повышать, деньги им пробивать на зарплату. Это огромная работа. И я делаю вывод: кто еще против законопроекта? Кто не хочет работать.
У меня среди людей, которые меня поддерживают, это, конечно, МВД и Колокольцев. Много нареканий на структуру. Но именно у них уже идут сегодня тренинги. Они подставили нам руку и плечо. И они дают нам положительный отзыв на законопроект. И это не может не радовать.
Мы девственны. Мы начинаем. Мы сегодня не можем доказать правовому управлению президента о том, что прописано в Совете Федерации – это профилактика. Но профилактика без защиты не работает. А вот эта связка – это ноу-хау. Это новое в нашем законодательстве, в нашем праве. И если не будет прописана вот это вместе, закон никогда не будет работать.
Ю. Норкина:
- У меня более жесткий подход к этой истории. Если брать во внимание ювенальную юстицию, к которой я неоднозначно отношусь, но, как ты говоришь, смотришь только по опыту. У меня есть пример семьи, когда отец семейства злоупотреблял легкими наркотиками. Не распространял. Опекунский совет пришел домой, сказал, Вася, еще раз, если ты не закончишь, двоих детей мы у вас, ребятки, отбираем. Васю как бабка отчитала. Парень пошел работать, просто забыл навсегда!
А. Норкин:
- На основании этого примера нельзя делать выводы.
Ю. Норкина:
- Я к чему это? Если они не будут бояться того, что они понесут наказание, они будут продолжать насильничать!
А. Норкин:
- Это применяется к любому закону – неотвратимость наказания должна быть.
Ю. Норкина:
- А семья очень закрыта.
А. Норкин:
- К любому закону можно привести такой же пример. Этот человек испугался. Этот человек исправился.
Ю. Норкина:
- Потому что это опекунский совет, который занимается детьми. А мы сейчас говорим о тех вещах, о которых в принципе не принято говорить. Женщина не пойдет говорить на каждом углу, что ее бьет человек, которого она любит, с которым она создала семью.
О. Пушкина:
- А теперь вспомните вашего собеседника Кормухина. Ты можешь представить, что мы говорим о том, что к вам могут прийти в семью и с вами поговорить, как вы относитесь к своей жене. Конечно, этот закон из серии – война с ментальностью. Люди должны будут после принятия этого закона, это некий свод правил морально-этических.
А. Норкин:
-Война с ментальностью – очень хорошая фраза. А ты считаешь, что с помощью закона можно в такой войне победу одержать? Ментальность складывалась у этого человека годами. А у общества – десятилетиями и столетиями.
Ю. Норкина:
- Мы все время удивляемся, как в Европе чисто. Еще до тех времен, когда там случились непоправимые изменения. Что мы узнали из истории? Когда-то во Франции один из монархов, увидев тот срач, который везде устраивается вокруг каждого дома на личном участке, сказал: закон – или вы убираетесь и приводите в порядок, или я буду лично каждого палками дубасить. Послали все его на три буквы. Он начал за неделю, проехал по дворам, палочками попробовал. Говорит: у них, наверное, с молоком матерью впиталось.
А. Норкин:
- Ты предлагаешь средневековые методы возрождать?
Ю. Норкина:
- Должна быть острастка, боязнь. Как мы ребенка учим не совать руки в розетку.
О. Пушкина:
- Должны быть правила поведения.
Ю. Норкина:
- За ухо, по заднице.
О. Пушкина:
- Я подозреваю, что после принятия этого закона, это некий свод правил, после чего мы его обозначим, пропишем, и надо будет понимать, что ты не одна, не бойся. Но и не тот, кто сильный, тот главный». Не молчи. Многие поймут, что они как-то не так живут. Эти люди, которые позволяют себе руку поднимать на своих близких, за своих матерей, отцов. Сначала идут женщины, согласно исследованию, потом идут старики. Потом дети. Мы-то думаем, что все наоборот. Да, они должны будут знать, что первое охранное предупреждение, выписанное полицейским, это так – вас пожурили и предупредили. Но если ты переступаешь эту черту, ты идешь в суд. И там тебе уже говорят, чего ты точно не можешь делать. Вторая попытка. Но если ты и дальше ведешь себя так, то - далее по тексту.
Ю. Норкина:
- Люди не совсем понимают, что такое охранный ордер.
О. Пушкина:
- Красная карточка. Ко мне подошел коллега по Госдуме, который был очень против этого законопроекта, у него две дочери, и тут он говорит: я ведь разобрался. Вы же даете дополнительный рычаг полиции заходить в дом. Они и так оборзели. Когда он прочитал законопроект, говорит: слушай, это не про это. Вы же даете аж две попытки помириться. Мы за семью. В противном случае этот закон не нужен. Бейте друг друга, убивайте друг друга, деритесь. Все законы есть. Но ни черта не работает. Поэтому мы делаем эту историю как в 144 странах мира, где после принятия закона есть позитивная статистика. Человек замахнулся на тебя – и руки сразу уберет. Потому что соседа Васю предупредил полицейский так, что он теперь руки завязал сзади. А сосед Саша пошел на курс управления гневом.
А. Норкин:
- Это прописано в законопроекте.
О. Пушкина:
- Я была на этих курсах, там сидели тринадцать мужчин. Подошла к одному: вы такой приличный, как здесь оказались? Я понял, что я доведен до такого состояния, что я завтра подниму руку на свою жену. Я ее очень люблю. Но у меня проблемы на работе, меня увольняют. Мужчины более ранимы. Ему сосед сказал, что здесь в кризисном центре есть такие курсы. Неделя, он там пятый день, ему так все разложили по полкам. Он понимает, что он молодец, что сюда пришел. Всем расскажет.
Проходим дальше по кризисному центру. В окнах мужики, как собаки, которых не допускают, стоит охрана у этого центра. Но они бегают вокруг. Спрашиваю руководителя: это кто? Это мужья. Они прибежали за своими ранеными женами, которых они практически добились. Но женщины спаслись. И на этих мужчин нет управы. Они бегают, хотят ее обратно забрать. У нас в законе не прописано преследование. Ты вызовешь полицию, он стоит – ничего не делает. И ждет, когда чоповец уйдет.
А. Норкин:
- Вернемся к войне с ментальностью. Не могу выкинуть из русского языка «бьет, значит, любит», «выносить сор из избы».
О. Пушкина:
- Тебе придется выкинуть.
А. Норкин:
- На Руси был Домострой. Куда от этого деться? Это было.
О. Пушкина:
- Дети слова «домострой» не знают. Они смотрят на этих ряженых, а не говорю про истинно верующих людей. Но я говорю про тех, кого я видела в Думе, вот с этими плакатами. Люди нечистоплотные в том смысле, что они всуе поминают православие.
Ю. Норкина:
- Патриарх отметил, что в стране ведутся оживленные дискуссии о том, стоит ли вносить изменения в уже существующий законопроект о профилактике семейно-бытового насилия. «Я внимательно ознакомился с аргументами и тех, и других, и вот какая мысль меня посетила. Если бы люди хоть немного слушали, что говорит нам Бог, как Бог требует от нас строить семейную жизнь, было бы в наших семьях насилие? Да никогда!» И я с ним совершенно согласна. Другое дело, что у нас только 3 % истинно верующих людей понимают, что такое Бог, что такое православие. Надо идти в семьи и говорить, что есть истинно Бог и что такое семья.
А. Норкин:
- Это получится, что у нас церковь вмешивается.
О. Пушкина:
- Надо работать с паствой.
Ю. Норкина:
- Я хотела бы, чтобы вы паству себе в союзники брали.
А. Норкин:
- Святейший Патриарх сказал, что этот закон не сможет остановить преступления.
Ю. Норкина:
- Это его личное мнение.
А. Норкин:
- У представителей православной церкви, которые приходили к нам в программу, возражения только против правоприменительной практики. А так они тоже не против.
Ю. Норкина:
- А мне кажется, что они не читали законопроект. Им кто-то очень лихо влил в уши про ЛГБТ и прочий маразм. Но я уверена, если человек не боится Бога, он должен бояться закона. Иначе мы превращаемся в скотов. Если дети видят рукоприкладство в семьях, вырастают такими же скотами. Для них это норма. Это непозволительно. Женщина, которая в России не имеет никаких прав, которая воспитывает дома детей, которая не получает ни копейки денег, так вот, эта женщина абсолютно находится в зависимости от мужа, который может ее бросить, уйти, не платить алименты. И абсолютно спокойно ее избивает. Потому что женщина – бесправный человек. Это фантастически безобразное положение, которое является основной причиной того, что женщины у нас перестали рожать.
О. Пушкина:
- И дело не в законе. Один мой коллега сказал, что этот закон чудовищный бой демографии. Какой бред!
Ю. Норкина:
- Они все извратили.
О. Пушкина:
- Женщина не будет рожать в современном обществе, если она будет чувствовать агрессию в своем доме. Агрессия в мире, на улице. Она приходит домой. Мы острее это чувствуем, мы ответственны за поколение. Мы говорим: парни, остановитесь. Мы отвечаем за это поколение. Мы их рожаем. Мы не будем рожать, если у нас будет агрессия в доме. Или мы будем рожать… сколько ментальников рождается? У нас больных детей рождается 40 %.
Ю. Норкина:
- Маша Арбатова сказала, что 15 % женщин, которые не могут родить, это не потому, что у них что-то с организмом. Это психосоматика. Это женщины, которые однажды были избиты.
О. Пушкина:
- Или отцом, или другом.
Ю. Норкина:
- Своему старшему сыну я говорю: ты Машке (у меня потрясающая невестка) просто скажи пару ласковых слов, обними ее. И мы, женщины, в сто крат дадим больше. Мы будем работать, воспитывать, любить вас, готовить, гладить. Зачем же вы так с нами?
О. Пушкина:
- А мой сын просто насмотрелся «Женских историй». Поэтому я думаю, что он многое понял.
Ю. Норкина:
- Мой любит ее безмерно с шестого класса. Они вдвоем всю жизнь.
О. Пушкина:
- Вчера встретились с Леной Малышевой. Она говорит: нас мужья не били, отцы не били. А как у тебя сын? Я говорю: да что ты! Но у меня сват – такой обычный русский тульский мужик. И тут вдруг он мне звонит: я понял, ты чего там бьешься? Я-то знаю, что тебе с этого ничего не надо. Я понял, нельзя баб бить. И тут я поняла, что даже мой Саша усвоил, о чем этот законопроект. Не все потеряно.
Ю. Норкина:
- А уж тем более бить своих родителей, стариков. Это скотство. И с этим нужно бороться.
О. Пушкина:
- Мы позавчера спасали пожилую женщину. Уже соседи позвонили в кризисный центр в Подмосковье. Перемещаем ее по квартирам, нет мест в кризисном центре. Дочка приезжает и регулярно выбивает пенсию. Мы подключили все службы. Но сам факт! И это продолжалось последние три года. И только когда одна из соседок увидела, что та не выходит на улицу, стала стучать. Человек полностью избит. И она стесняется позвонить и сказать. Соседка позвонила. Это вмешательство в личную жизнь? Слава богу, что есть такой неравнодушный человек. Не молчи, ты не одна.
Ю. Норкина:
- Мы всегда можем помочь тому, кто попал в беду. Это нормальное проявление человеческих качеств.
О. Пушкина:
- На Швецию 200 государственных центров. На Россию – 15 государственных кризисных центров. При этом мы голосуем за бюджет каждый год, куда уже выделяются деньги. Есть закон 442-й, это организация социальных предприятий. Деньги уходят. Куда? Как они используются регионами? Этот закон не требует денег. Они уже выделены.
А. Норкин:
- После нового года мы еще не раз будем возвращаться к этой теме. Спасибо!
О. Пушкина:
- Спасибо за поддержку.