Александр Запесоцкий: «СВО обнажила очень серьезные проблемы в образовании»
Ю. Кораблев:
- В студии Юрий Кораблев. И у меня сегодня очень интересный гость – ректор Санкт-Петербургского гуманитарного университета профсоюзовАлександр Сергеевич Запесоцкий. Александр Сергеевич, добрый день.
А. Запесоцкий:
- Здравствуйте.
Ю. Кораблев:
- Мы с вами встречаемся в День студента, поздравляю ваших студентов с их днем! Что вы пожелаете современному российскому студенту?
А. Запесоцкий:
- Современному российскому студенту я пожелаю сочетать современность со старомодностью. Очень многое важное из того, что было в минувшей эпохе, теряется. Люди становятся более легковесными, более поверхностными, теряется баланс между свободой и ответственностью, и происходит целый ряд очень сложных вещей. Если мы в обществе не остановим это достаточно быстро, то мы увидим на авансцене общественной жизни потерянное поколение. Вот у Ремарка, например, потерянное поколение было то, которое прошло через войну, а у нас может оказаться потерянное поколение родителей, которые формировались в 90-е, а они сами формировались во времена, скажем так, ливановской реформы образования. И это люди, которые могут оказаться в ущербной ситуации по сравнению с теми, кто придет вслед за ними.
Ю. Кораблев:
- Вот я вас слушаю и почему-то у меня ощущение возникает, что вы как бы намекаете на специальную военную операцию, которая началась в прошлом году и как будто бы это послужило некоей призмой того, что сегодня происходит с молодыми людьми, со следующим поколением, со студентами, или я ошибаюсь и вы о чем-то другом говорите?
А. Запесоцкий:
- Я вас, как журналиста, понимаю, потому что спецоперация – это то, что определяет в широком смысле погоду в нашей жизни.
Ю. Кораблев:
- Ну, это информационная повестка сегодня.
А. Запесоцкий:
- Это не только информационная повестка, а это определенная характеристика очень важная условий нашей жизни. Спецоперация обнажила очень много вещей, которые мы, наверное, уже должны были ожидать и, когда мы их увидели, по крайней мере, существенная часть моего поколения, содрогнулась. Потому что люди не ожидали, что большая часть молодежи проявит те черты, которые она проявила. То есть, не самые лучшие черты. Черты равнодушия к родине, равнодушия к судьбам страны, к своей культуре. Нас ведь реально уничтожить хотят. И запад предпринимает очень серьезные действия, потому что уже с научной точки зрения очень хорошо известно, и я, как ученый, этим занимаюсь последние 20 лет, что запад зашел в тупик и, если лет 15 назад еще был вопрос, как они из этого тупика выйдут, то сейчас уже очень глубокие сомнения, что они вообще из него выйдут. Запад может провалиться необычайно глубоко, в такую яму, из которой уже потом веками надо будет выкарабкиваться. Но они сейчас пошли самым гибельным путем, они начинают решать свои вопросы за счет огромных неприятностей для всей остальной части мира. Но вот это общая такая композиция – они проиграют, чуть раньше или чуть позже, но для них это будет нести огромные неприятности, как и для всего мира тоже, я бы этому не стал бы радоваться, потому что были куда как более изящные выходы из этой ситуации, но они поставили на карту свое будущее и они пытаются разрушить наше будущее. Я имею в виду страны НАТО в первую очередь, и в этой ситуации, когда они пытаются разрушить нас, нашу культуру, нашу суть, лишить нас корней культурных, в этой ситуации вдруг сотни тысяч молодых людей бросают все – особенно это в Москве было заметно – и убегают в дикой панике, в жутком страхе, повинуясь стадному инстинкту. Это ведь не человеческое поведение, потому что ничего разумного за этим нет. Убегает часть творческой интеллигенции – да, не самая умная, не очень хорошо образованная, у нас люди, имеющие массовый успех, как актеры, это совершенно не обязательно самые умные люди, которые понимают, что происходит. Они не могут даже посмотреть дальше своего носа и понять. Какова их собственная судьба. И уж тем более они ошибаются, когда они видят в черном цвете судьбу нашей родины. Как черную судьбу, вот как то, что Россия идет неправильным путем, она погибнет. Как раз Россия идет правильным путем и она не только не погибнет, она станет сильнее. Неправильным путем идут люди, которые, проклиная страну, куда-то бегут, им кажется, что они спасаются, но они бегут к своей гибели. Но есть люди, которые вообще ни о чем не думают. Я ведь наблюдаю и изучаю профессионально, как запад работает с нашей молодежью. Появились совершенно новые черты почерка, идеологической войны, пропаганды, одурманивания. Между прочим, в стране это мало освещено и по понятным причинам, но я напомню эпизод, который случился, когда принимался закон Димы Яковлева. Ведь что сделал запад? У нас целый ряд депутатов Госдумы – это люди, у которых сложно складывалась судьба в начале 90-х годов. Например, очень крупные спортсмены, составившие честь нашей родины, которые в какой-то момент оказались здесь не нужны настолько, что жить было не на что. И в это время этих достойнейших людей приглашали в Соединенные Штаты, платили им очень неплохие гонорары, они работали руководителями спортивных школ – не буду имена называть. Ничего в этом плохого не было. Страна их в тот момент бросила и они, между прочим, страну не предавали, они сделали то, что по нормам начала 90-х было совершенно естественно, никаких упреков. У них родились дети, они выехали с детьми, дети там выросли, закончили школы, кто-то там влюбился, а родители в это время увидели уже в начале 2000-х поднимающуюся заново страну и приехали сюда. Что делал запад? Они обзванивали всех депутатов, кто имеет родственников в странах запада, кто имеет какую-то там недвижимость, ну, если сравнивать с олигархами, она очень недорогая, но он вложил в нее деньги, которые были для него дороги, он их честно заработал, он их не воровал. И вот западники прессовали депутатов и угрожали им, что они лишатся квартир, что у них будут проблемы с их детьми. Это подробно не освещалось, но я знаю, как это было. Это было омерзительно. А дальше эти приемы совершенствуются. Вот, например, коронавирус. Ситуация с коронавирусом в этот момент, когда все это происходило, запад перестал ставил на Навального, он был отыгранная карта. И в этот момент начинают внедрять панические настроения, связанные с коронавирусом, фактически побуждают население прекратить борьбу с коронавирусом, начинают говорить о том, что все вакцины вредны и т.д. И мы на себе это ощутили, университеты. Когда мы начали разбираться, а у нас очень четко все прошли прививки, оказалось, что в целом ряде городов существуют на деньги запада созданные центры, которые занимаются рассылками сообщений, смс, собирают недовольных, платят недовольным деньги, они распространяют антинаучные знания и мгновенно это все происходит. Есть такой лавинообразный эффект, когда по телефону вот сами телефонные звонки принимают характер пандемии. И мы знаем, что сейчас опять было то же самое в Москве, когда началась спецоперация, была запущена волна телефонных звонков, причем, в основном по Москве, Петербург от этого совершенно не пострадал, но и в Петербурге были слабонервные. Ну и представьте себе человека 23 или 25 лет, которому за один вечер звонят 15 его знакомых и говорят – слушай, а ты бежишь из Москвы? Он говорит – нет, а что случилось? А вот тут такой ужас, начали спецоперацию, нас запад раздавит, сейчас будет полный кошмар – и за вечер 15 звонков. Вот был определенный слой – они не просто так снялись с насиженных мест и уехали в Тбилиси, в Казахстан, еще куда-то. На них оказали страшное давление оп отработанным технологиям.
Ю. Кораблев:
- Александр Сергеевич, вам, наверное, видно по своему высшему учебному заведению, вот ваши студенты бежали, бегут?
А. Запесоцкий:
- У нас очень высокий конкурс, у нас по прошлому году был конкурс где-то 79 человек на место – это самый высокий в Петербурге, с огромным отрывом. У нас очень сильные студенты, достаточно высокого интеллектуального уровня. Настроения там, правда, разные, но они все одержимы желанием получить специальность, они все видят свою судьбу в России, они понимают, что, если они получат первоклассное образование, а у нас они имеют все шансы на это, то они потом в жизни займут очень приличные должности, будут хорошо зарабатывать. Их место здесь. И в Петербурге нет такого массива белоленточников, которые в свое время сформировались в Москве, и вот этот массив здесь еще довольно таки сильно чувствуется. Здесь люди с существенно другим восприятием жизни, реальности и есть вот такой слой, который в Москве достаточно большой, они уверены, что они креативны – это художники, музыканты, рекламщики – они думают, что они интеллектуальный цвет страны, хотя музыкант – это человек, обладающий особым типом мышления, но это музыкальный тип мышления, они мыслят музыкальными образами, категориями музыкальными. Им трудно понять, кто выиграет в битве между западом и всем остальным миром. Ни один наш студент никуда не уехал.
Ю. Кораблев:
- Александр Сергеевич, вы сказали, что спецоперация обнажила проблемы, которые вы увидели, а что в частности? То, что касается образования?
А. Запесоцкий:
- В образовании у нас очень серьезные проблемы.
Ю. Кораблев:
- Какие? Давайте поговорим об этом.
А. Запесоцкий:
- Начала действовать на полную катушку ливановская реформа или реформа школы и реформа вузов, там не только Ливанов постарался, но к нам приходят дети значительно хуже подготовленные к жизни, чем это было раньше. На самом деле, образование очень консервативная система и в общем-то очень многое держалось на том, что было сделано в советское время. Более того, я предвижу, что кто-то меня не поймет, но величайший взлет образования, а советское образование было действительно лучшее в мире, было связано со сталинской реформой. Подчеркиваю – со сталинской. Сталин еще в 1943 году, когда еще и судьба войны не была решена, создал Российскую академию образования, когда люди пришли с войны, уже был огромный научный задел, куда двигаться дальше, потому что огромный слой людей был вырван из образования вообще – мальчишками шли на фронт, не все вернулись, но миллионы людей вернулись. Огромная армия была к этому моменту, люди очень далеко ушли от образования, но страна была готова их принять, начинать их учить, занимались очень серьезно и школьным образованием, хотя было огромное количество детей беспризорников и вот сталинское время – это колоссальный взлет. Напомню, кстати, дело не только в деньгах. Но если говорить о деньгах, профессор в ходе сталинской реформы начал получать как министр в правительстве Советского Союза. Автоматически в аспирантуру выстроилась громадная очередь, по 20 человек был конкурс на аспирантское место. Чтобы стать кандидатом наук, доцентом. Вот я помню, я работал, когда мне было около 30 лет, я мечтал попасть в аспирантуру, стать кандидатом наук, стать доцентом, я считал, что у меня все материальные проблемы будут решены и моей семьи, и я буду заниматься наукой и педагогикой в свое удовольствие, потому что деньги, конечно, это очень важно, но это всего лишь предпосылка к тому, чтобы заниматься интересным делом. А что у нас сегодня? Профессор это что, солидное социальное положение в обществе? Это что такое? Но дело, еще раз подчеркиваю, не только в деньгах. Были внедрены порочные, ложные концепции в образовании. Например, концепция – это услуга. Это бред полный, и Владимир Владимирович дал поручение госорганам убрать это из закона, но сегодня убрали только наполовину. Из школьного образования это убрали, а в вузовском образовании это все равно услуга. Между прочим, законодательство отстроено так, что вузы иногда тянут двоечников до конца учебного года, хотя их выгнать надо давно, ну, хотя бы в зимний семестр. Потому что выгнать двоечника – это колоссальные проблемы, в том числе, и материальные, поскольку его считают потребителем. Во-первых, вуз с него толком ничего спросить не может, он говорит – а вы мне услугу оказывается, вот и оказывайте.
Ю. Кораблев:
- Но вы же и не хотите его выгонять, тогда вы денег меньше получите.
А. Запесоцкий:
- Я лично не только хочу выгонять, а выгоняю. И мы тратим в нашем вузе, значит, теряем до 50 миллионов рублей в год на том, что мы выгоняем плохих нерадивных студентов. Кроме того, там есть серьезные нарушители, там есть студенты, которые хотели бы принимать наркотики, а мы отчисляем после первого же случая; студенты, которые могут вести неупорядочный образ жизни, студенты, которые участвуют в нарушениях закона, в драках. Мы таким студентам не то что диплом не выдаем, а как только это происходит, мы себе в убыток их тут же выгоняем. Но они с нас берут не просто за это деньги, а суды нам присуждают по действующему законодательству штрафные санкции. Мы оказываемся виноваты, понимаете? Разгильдяй, дебошир, человек, который принимает наркотики, мы его увольняем по контракту.
Ю. Кораблев:
- Кстати, таких случаев больше становится или меньше?
А. Запесоцкий:
- По наркотикам? Ну, с таким высоким конкурсом, как у нас, у нас сейчас почти нет таких случаев. Но приходят люди, которые вообще не понимают, что им надо трудиться, что им надо серьезно работать, что им надо обретать специальность, что им надо ходить на занятия. Современная школа стала формировать безответственность, а элементы этого были и раньше, но фактически школы ведь тоже заставляли многие годы обслуживать детей. И иногда были дети, которых надо было удалить из школы, потому что они мешают воспитательному процессу и самый талантливый, любящий детей учитель ничего не может сделать с никудышним ребенком с каким-то. А ребенок распоясывается, он буквально уже учителю садится на голову…
Ю. Кораблев:
- Александр Сергеевич, извините, перебью вас. Я до нашего интервью поговорил с одной студенткой, которая учится в вашем университете, она мне рассказала такие интересные вещи, что у вас в университете студент обязан носить бейдж с именем, потому что, если он нарушает , ты можешь забрать этот бейдж, увидеть, как зовут, из какой группы и вынести выговор. Несколько выговоров – это отчисление. Правильно?
А. Запесоцкий:
- Если человек систематически себя ведет безобразно, его, конечно, отчислят.
Ю. Кораблев:
- Есть тайм-контроль – нельзя опаздывать на лекции, если опоздал, то тоже можешь получить выговор. Есть небольшой дресс-код – не любите кроссовки. Правда?
А. Запесоцкий:
- Не только кроссовки. Вообще люди должны выглядеть в вузе интеллигентно, в кроссовках надо ходить в спортивный зал, то есть, нал дресс-код – это человек должен быть очень аккуратным и не демонстрировать вызывающее богатство или неряшливость.
Ю. Кораблев:
- То есть, это как раз то, о чем вы говорите – дисциплина.
А. Запесоцкий:
- Дисциплина абсолютно необходима, при этом я вам скажу, что мы ставим оценки не только студентам, но и студенты ставят оценки преподавателю.
Ю. Кораблев:
- То есть. у вас взаимный процесс.
А. Запесоцкий:
- Да. Причем, он построен вот каким образом. Студент, который сессию закончил на 4 и 5, он выжидает примерно месяц, когда уйдут любые эмоции и останется суть того понимания, что ему преподаватель дал за предыдущий семестр. И вот студенты, которые учатся на 4 и 5, и у которых уже ушли эмоции, связанные с экзаменами, мы их опрашиваем. Всех до единого, по поводу всех преподавателей. И они ставят оценки. Это не означает, что преподаватель, который получил не очень высокие оценки, он будет подвергнут каким- то репрессиям или его сразу выгонят – нет, так это не происходит.
Ю. Кораблев:
- Но задуматься ему надо?
А. Запесоцкий:
- Как только мы видим, а там есть позиции, по которым оценки не очень высокие, это все поступает на кафедру – там они смотрят, это их товарищ, может быть, произошел случайный сбой? Вот он 10 лет работал замечательно, а в этот год с ним что-то случилось. И ему или помогут, или с ним побеседуют, пообщаются, или он вдруг стал себя неуважительно вести со студентами, всякое бывает, да. Но людям помогают найти золотую середину. Если преподаватель занимается не тем, чем надо, у него по программе вместо того, чтобы вычитать свой учебный курс, он рассказывает, как он провел лето или что-то в этом духе, тогда ему приходится уходить из вуза. То есть, мы всегда в этом разбираемся. Если 25 лет назад по 100-балльной системе мы выгоняли преподавателей, простите за «выгоняли», прощались с преподавателями, у которых было меньше 60, то сейчас у нас, если меньше 75, мы очень серьезно этим озабочены. То есть, сильно растет качество. И тогда мы говорим студентам – если вас не устраивает качество работы преподавателя, конечно, вы можете это показать, более того, вы можете и в течение семестра, группа может попросить старосту, он придет в деканат, потому что приходят же иногда новые преподаватели, идет некая ротация, пусть и небольшая, люди меняются, не всегда преподаватель сориентируется, иногда приходят крупные специалисты практики, которые себя не находят, мы всегда студентов слушаем внимательно и поправляем. Но никто нас не может убедить, что свободное посещение – это то, что означает можешь ходить в вуз, а можешь не ходить. В нормальной российской высшей школе свободное посещение было, когда несколько ярких педагогов в университете читали лекции в линейку, одновременно в разных потоках. И ты мог не в свой поток пойти, а ты мог пойти к соседу, если тебе другой преподаватель нравился больше, ты мог его послушать. Вот это свободное помещение.
Ю. Кораблев:
- Александр Сергеевич, недавно вице-спикер Госдумы Петр Толстой заявил, что нужно вернуть традиционное русское образование. Это как раз то, о чем вы говорили в предыдущей части, когда нужно то самое советское образование вернуть? И в чем его плюсы, чем оно отличается от того, что сегодня? Что не так?
А. Запесоцкий:
- Отличается очень многим. В первую очередь, отличается фундаментальностью. Вот что такое фундаментальность? Я вам скажу просто – у человека знания должны быть не свалены как попало в голове и он должен видеть реальность не по принципу клипового мышления. А что такое клиповое мышление? Он вроде может и много знать, но у него масса разнородных сведений в голове, которые не связаны одно с другим, не связаны в систему. Фундаментальное образование – это когда человек чуть ли не с яслей начинает понимать мир. Пусть он не очень много понимает, но у него разные явления начинают между собой сочетаться и он видит их взаимосвязи. Картина мира вообще, мировоззрение… ну, мировоззрение это несколько иное, чем картина мира, но смысл примерно один и тот же, складывается из двух частей больших. Это картина мира природы и картина мира человека. Понимание человека, понимание общества, взаимодействие людей. А законы природы – химия, физика, информатика и прочее…
Ю. Кораблев:
- А ЕГЭ – это как раз вот то самое клиповые мышление?
А. Запесоцкий:
- ЕГЭ оказалось намного хуже, чем клиповое мышление. Я для себя сейчас это открываю. Вот у нас в прошлом году, у нас всегда есть некий плановый отсев, когда люди не справляются, они уходят в более слабые вузы, причем, лучшие в вузы Петербурга от нас уходят, и ребят берут с удовольствием, наших двоечников берут на бесплатное образование. Но давайте себе представим. Вот у нас где-то от 7 до 12 процентов каждый год плановый отсев. Он идет в основном на первом, часть на втором курсе, а дальше уже нет, дальше уже все люди, которые понимают, как им надо жить в нашем университете. Но за прошлый год было на 3%. А мы каждый год исследуем. Во-первых, за последние 10 лет из вуза не отчислилось ни одного отличника, вот в этих процентах нет отличников, отличникам нравится все в вузе, и хорошистам. Но вот мы беседуем на одном из важных факультетов, правда, у нас все факультеты очень важные, но один такой очень мощный, мы на него имеем очень большие государственные субсидии, там высокий конкурс, хорошие ребята, находится 25 человек, которые отчислились самостоятельно по одной и той же причине. Они говорят – Александр Сергеевич, не можем вытянуть историю. Мы со школы плохо очень знаем историю, а если мы не знаем историю, очень трудно с литературой, очень трудно с философией, с большим набором гуманитарных предметов. Их нельзя усвоить, если у тебя нет исторической картины мира. Я говорю – а как это вы не знаете, почему так получилось? Причем, 25 человек! Это половина из отчислившихся по этому факультете. Они говорят – у нас был выбор. Чтобы поступить на этот факультет, нам надо было сдать или иностранный язык, или историю. Мы выбрали иностранный язык, а историю вроде мы и так знаем. А что дальше? А дальше мы ее не учили. А дальше мы все силы бросили на те предметы, по которым надо сдать ЕГЭ, а по всему остальному нам поставили в школе неплохие оценки, это уже никого не волновало, но вот там, где мы сдавали ЕГЭ, там мы выкладывались, там деньги тратили на репетиторов, в результате, как в том анекдоте, когда два человека идут по берегу, а третий тонет и орет «Help me», «Help me», а один из тех, кто идет, говорит другому: «Посмотри, когда все учились плавать, этот учил иностранный язык». Вот точно почти по этому анекдоту. Значит, люди с великолепным английским, но в гуманитарном университете, в котором нужны серьезные знания со школы, мы, кстати, помогаем, мы сейчас начинаем делать курсы, вот в этом году начали делать курсы, где помогаем школьную программу по новой проходить, и мы близки к этому… а это людис лучшими ЕГЭ в стране к нам поступили…
Ю. Кораблев:
- И что же делать тогда с ЕГЭ?
А. Запесоцкий:
- Я согласен с теми людьми, вот сейчас идут большие споры, которые говорят, что ни школа, ни высшая школа не терпит быстрых перемен. Вот ни в коем случае не нужны какие-то скачки, что вчера все сдавали ЕГЭ, а завтра – советская школа обратно.
Ю. Кораблев:
- То есть, если отменять ЕГЭ – это еще хуже будет сейчас?
А. Запесоцкий:
- Я думаю, что просто надо некоторые вещи делать очень не спеша. ЕГЭ, наверное, могло бы занять место одного из предметов в общей системе оценки. Ни одна из задач, которую решали с помощью ЕГЭ, не решена, либо эта же задача могла бы быть решена совершенно иначе. Вот нам говорят – коррупция, коррупция, мы преодолели коррупцию, ну, во-первых, черта с два преодолели, она просто в других местах теперь. Теперь учителя в целом ряде регионов, в целом ряде центров по ЕГЭ, они пишут, сдают тесты за детей. И дети получают блестящие оценки, а потом приходят в серьезные вузы, а учиться они не очень готовы даже по тем предметам, по которым сдали…
Ю. Кораблев:
- В южных регионах, наверное, да?
А. Запесоцкий:
- Я не буду ни на какие регионы грешить, я не хочу никого обижать, но мы видим, что у нас существует процент, пусть он не очень большой, где даже по ЕГЭ все не обеспечено знаниями так, как надо. А уж с другими предметами я вам только что рассказал, что происходит. Да, чем еще хороша школа? Школьные учителя, конечно, там кому-то натягивают оценки, но, когда они натягивают ЕГЭ и сами за детей пишут экзамены, степень натяжки уже совершенно другая. Потому что одно дело, что все происходит на глазах коллектива, все происходит на глазах класса. Вот там сильно мухлевать нельзя, даже если кто-то из влиятельных родителей имеет преференции. Поэтому там все было чуть-чуть.
Что касается вузов. Задача взяток решается предельно просто. Я вот когда наш вуз начал набирать популярность, а это было 25 лет назад, а я ректором работаю 30 лет, я по стажу самый старый ректор в стране…
Ю. Кораблев:
- Старый как-то плохо звучит, старейший, может быть?
А. Запесоцкий:
- Да, конечно. Я шучу. Я считаю, что я и так очень молодой. Но, значит, пошли записочки – Маша, у тебя сейчас будет сдавать Сидоров, а это племянник нашей Марии Ивановны… там даже о деньгах еще не шла речь. Я тут же позвонил в школы… ну, не сам я звонил, в три района города, которые близко находились, взяли оттуда сильнейших предметников, на договора, они садились вместе с нашими преподавателями и учителя школ принимали вместе с нашими преподавателями экзамены в нашем вузе. Вот сейчас говорят – сейчас в Петербурге, ну, наверное, и в Москве, я по Москве точные данные не знаю, но разговоры такие есть и про Москву, и про Петербург, что могли поступить треть иногородних, а теперь поступает две трети иногородних. Вот социальные лифты. Во-первых, к нам всегда поступило две трети иногородних, а, во-вторых, существует другая проблема, которую ЕГЭ не преодолевает. Если родители отправляют ребенка в Москву из глубинки, талантливого, замечательного и т.д., дают ему на первом курсе 10 тысяч рублей карманных денег, он очень быстро возвращается назад, он не может прожить. И дай бог просто войти в учебу, нельзя подрабатывать на первом-втором курсах. Потом уже ничего, наверное, можно, но с 10 тысячами рублей в Москве и Петербурге не прожить, это серьезная проблема.
Ю. Кораблев:
- Получается, что утечка мозгов из регионов в большие города, хотя в этом ничего плохого нет, наверное?
А. Запесоцкий:
- Это отдельная серьезная проблема. Я считаю, что ничего плохого, когда люди едут в Москву и в Петербург нет, плохое начинается, когда губернаторы не желают создавать условия для возвращения лучших своих выпускников вузов, ну, кто уехал из региона, чтобы они возвращались обратно. Они предпочитают делать так. Они всеми силами мешают талантливым детям поехать в Москву и в Петербург. Всеми силами. Сейчас очень серьезные меры принимаются и правительство страны это поддерживает, эти меры, и создаются экономические условия, чтобы они не уезжали. Я за поддержку региональных вузов. Но самые талантливые дети должны, во-первых, учиться в Москве и в Петербурге, потому что это огромные культурные центры и есть часть по сути дела учебной программы, которая не на лекциях происходят, а, если правильно вузы работают, то это повышение культурного уровня очень серьезное. Это театры, это выставки, это какие-то различные приличные культурные акции, если вуз умеет правильно работать. И тогда приезжает серьезный продукт столичной культуры. Губернаторы должны работать вместе со своими корпорациями, чтобы брать сильных ребят из своих регионов и возвращать – давать им приличные зарплаты, давать им условия жилищные. Вот тогда намного быстрее регионы будут подтягиваться к центру. Если вы посмотрите Германию, вот я столкнулся с тем, когда еще в 90-е годы, ну, иногда, когда искал врачей, я находил в Германии в крошечных городках. Почему? Потому что они сделали то, что не смогли сделать мы в Советском Союзе. Они сравняли качество жизни в деревне и в городе. Это то, над чем коммунистическая партия билась, что обсуждали на каждом съезде. Но, если вы в немецком городке в небольшом, вам стиральную машину починят за тот же срок, и не более сложно, чем в большом городе. Телевизор починят, автомобиль починят, вы все сервисные услуги получите, с порядком у вас в маленьком городке будет лучше, преступности не будет. Вот над этим надо работать. И надо работать над тем, чтобы люди получали приличные зарплаты, чтобы им предлагали интересную работу. Потому что, если вы по этим параметрам вдруг начинаете выигрывать у большого города, тогда, да, конечно, хорошо ходить в ленинградские театры, но человек, у которого есть хорошая зарплата, он возьмет своих детей и повезет их на детские каникулы в тот же Петербург, поведет по музеям там. И они доберут то, что они не получают, когда уезжают в маленькие центры. Вот такая должна быть государственная политика.
Ю. Кораблев:
- Я напомню нашим слушателям, что у меня в гостях был ректор Санкт-Петербургского гуманитарного университета профсоюзов Александр Сергеевич Запесоцкий. У микрофона был Юрий Кораблев. До встречи в эфире. До свидания.
А. Запесоцкий:
- Спасибо.