Дмитрий Певцов призвал ввести цензуру и оградить россиян от скандальных передач
Ю. Грымов:
- Здравствуйте. Это программа «Культурный код». Сегодня у нас тема горячая. Потому что, с одной стороны, мы рассуждаем о вечном – о культуре, традициях, ответственности и так далее, но сегодня пришла такая новость. Дмитрий Певцов призвал ввести цензуру и оградить россиян от скандальных передач по ТВ. Мы тему цензуры в нашей программе поднимали уже не раз, и вдруг она опять горячая, ее опять обсуждают в СМИ, ввиду того, что Дмитрий довольно ярко высказался.
Сегодня мы поговорим с Вадимом Манукяном. Это эксперт комиссии по средствам массовой информации Общественной палаты России.
Дмитрий Певцов считает, что «должна быть создана некая комиссия по цензуре, куда будут входить представители культурного сообщества, искусствоведы, правоведы и представители основных церковных конфессий. Таким составом они должны решить, что важно и нужно людям, и как обезопасить неокрепшие души от масскульта».
Вадим, вы поддерживаете слова Дмитрия Певцова? Насколько честно и как такая комиссия будет выбирать, какие критерии, какие параметры?
В. Манукян:
- Да, я, безусловно, ознакомился с высказыванием Дмитрия Певцова. У меня есть какие-то вопросы. Есть какие-то моменты, которые я в этом послании поддерживаю. Он далее развил мысль о телевидении.
Ю. Грымов:
- Да, в основном он говорит про телевидение. А вы за такую комиссию, которая могла бы отслеживать и принимать решение, пускать в эфир такую программу или не пускать?
В. Манукян:
- Насколько я понимаю, у каждого телеканала (и федеральных в том числе) есть своя редакция, которая отслеживает те передачи, которые выпускаются, тот контент, который выходит на телеканалах. И, скорее всего, они должны сами, самостоятельно, скажем так, цензурировать, самоцензурировать. То есть проводить какую-то работу над тем, какой контент выпускает телеканал. То есть комиссия над ними – я не уверен, что это нужная какая-то комиссия, которая поможет каналу как-то развиваться. Во-первых, это федеральный телеканалы, то есть каналы с государственным участием. К примеру, «Россия 1» - это вообще канал с полностью государственным финансированием. То есть он тоже упоминается у Дмитрия Певцова (одна из передач этого канала).
Вот здесь такие вещи, о которых мы говорим. Кто будет цензурировать? Если деятели культуры, то какие это деятели культуры? У меня есть вопросы по этому поводу. То есть я не полностью согласен с этим высказыванием Дмитрия. Конечно, я понимаю, о чем он говорит, о чем его крик души. Он говорит о «Доме-2», который закрыли, а теперь он пытается где-то пробиться, но вроде не получается пока. Он говорит о передачах, скажем так, скандального плана…
Ю. Грымов:
- Он говорит конкретно про шоу Малахова. И вы совершенно правильно сказали (но, наверное, можно было бы сказать чуть-чуть жестче), вы правы в том, что на телеканале, перед тем как выходит программа в эфир, конечно, есть большое количество тех самых цензоров (как угодно можно их называть – редактор, цензор, продюсер, дирекция канала). Условно говоря, тот кошмар, о котором пишут и многие телезрители, и, в частности, Певцов, говорят о том, что там невозможно смотреть, про людей там в самом негативном ключе говорится. Но получается, что те самые цензоры каналов этого и хотят. Их же никто сверху не заставляет делать такие кошмарные программы, как говорит Певцов.
В. Манукян:
- Да. Получается, по сути, мы говорим о том, что за этими так называемыми цензорами, которые, по сути, существуют уже и сегодня, должны появиться новые какие-то цензоры, которые будут властителями дум, может быть, какие-то люди, которые известны, популярны, имеют какую-то общественную значимость их работа. Но это такие материи, о которых можно говорить, но они тоже могут вызывать сомнения.
Я согласен с тем, о чем говорит Дмитрий, в части того, что контент федеральных каналов, те «цензоры», которые сегодня им занимаются, которые работают на телеканалах, на мой взгляд, они плохо работают. И поэтому выпускается такой продукт, который телезрители в большом количестве… Многие просто выключают телевизоры, а многие ругаются на то, почему люди за каналы с государственным участием платят (в том числе своими налогами) деньги, а в итоге получают продукт такого качества, который невозможно смотреть.
Ю. Грымов:
- Я с вами поспорю. Давайте будем честными. Те люди, которые руководят каналом, делают программы, согласитесь, там есть такое магическое слово – рейтинг.
В. Манукян:
- Да, безусловно.
Ю. Грымов:
- Там есть рейтинг. А рейтинг измеряется по количеству просмотров. То есть говорить о том, что люди это не смотрят, это неправильно. Я сколько раз общался на телевидении с людьми, говорил: «Ну почему довольно простые выходят сериалы, довольно поверхностные темы?» А они говорят: «Это народ. Народ хочет смотреть». На телевидении люди придумали себе, что это для народа. И они правы почему? Потому что, действительно, телесмотрение очень сильно идет, как только начинается что-то жареное и страшное. Я-то переключаю или выключаю совсем, потому что не хочу впускать себе в мозг, в душу этот грех, который там идет, но люди-то смотрят.
У нас есть звонок.
Алексей:
- Я уважаю Дмитрию Певцова, он совершенно замечательный, я всегда был поклонником его таланта. Но, честно говоря, что касается его мировоззрения, такой его позиции, которую я наблюдаю, он просто (да простит меня Дмитрий), по-моему, отбитый десантник на сегодняшний день. Может быть, еще гибель сына на него повлияла таким образом. То, что он иногда несет, это такая ерунда. Просто сама история уже проголосовала против цензуры. Те идеи, которые он продвигает, он немножко опоздал, на несколько десятилетий как минимум. Я считаю, это сейчас совершенно неактуально, никуда не годится и не оправдано никакими аргументами.
Ю. Грымов:
- Вадим, видите, радиослушатель (он же телезритель) говорит, что это устаревшая модель – возврат к цензуре. Вы считаете, цензура – это устаревшая модель или это скорая перспектива?
В. Манукян:
- Возможно, Дмитрий Певцов в чем-то опережает нынешнее время. Возможно, он опережает какие-то нынешние смыслы, которые закладываются сегодня, которые в будущем могут в какой-то другой форме, не так, как это было в Советском Союзе, не те комиссии, которые занимались цензурированием театров, цензурированием того, что происходило тогда… Я уверен, что к этому мы не должны вернуться. Это не тот формат, который возможен. Но что касается телевидения конкретно, все-таки это контент с государственным участием. Поэтому здесь важно учитывать, что стоит немножко вычленять эту ситуацию. Поэтому то, что говорит радиослушатель, возможно, он не совсем понимает, о чем говорит Дмитрий. Все же он пытается говорить о вещах, скажем так, вечных, наверное. Вот так я вижу его позицию.
Ю. Грымов:
- На самом деле Дмитрий совершенно четко говорит, и вся его речь делится на две части. Первая (которая для меня важная). Он искренне переживает как человек (как и я переживаю) за тот кошмар, который он видит, переживает, что там показывают какое-то падение нравов, но при этом он говорит, что нужно вернуть цензуру.
Вадим, в связи с тем, что вы частично соглашаетесь с Певцовым, но при этом вы являетесь экспертом комиссии по СМИ Общественной палаты. Чем эта комиссия занимается? Если вы поддержали слова Певцова, значит, считаете свою работу в комиссии провальной, да? Значит, вы, как общественная организация, не справляетесь с мнением того самого общества, которое вы сейчас разделяете.
В. Манукян:
- Хорошо, что вы подчеркнули, что поддерживаю я его частично, то есть, я не проголосую никогда за возвращение цензуры в том виде, как она была предоставлена нашим гражданам в Советском Союзе. Это невозможно. Возврат к тем временам невозможен. То есть, сейчас происходят определенные изменения. А я поддерживаю Дмитрия Певцова в той степени, в которой он хочет видеть наше телевидение другим, не тем, какое оно сегодня. То есть, те передачи, которые транслируются, показывают нам какие-то вещи низменные, которые, так скажем, опускают людей до уровня этих вещей… Дело в том, что можно в прямом эфире транслировать какие-то убийства, взрослый контент тогда и подвигать к этому постепенно зрителей. Зрители, может быть, и к этому привыкнут? Но к этому нельзя приводить зрителя, мы не имеем на это право. Наше телевидение федеральное на это права не имеет. Частные каналы - это другая история.
Ю. Грымов:
- Вадим, но вы же прекрасно знаете, что практически все каналы частные. Россия-1 - это единственный государственный канал. Первый канал - совсем недавно мы делали об этом программу - часть акций отдал в частное пользование. Продал фактически. И если мы говорим про другие каналы, где есть Газпром, то это тоже частные компании. То есть, это участие частного капитала. Они зарабатывают деньги на рекламе, они продают это рекламное время и они завязаны все на рейтингах. Значит, может быть, мы просим наше телевидение вернуться к тем истокам, чтобы все были государственные каналы и вот там может быть любая комиссия. Но тогда нужно убрать рейтинги.
В. Манукян:
- Нет, я считаю, что все же речь здесь была у Дмитрия, скорее, в первую очередь, конкретно о программе Андрея Малахова. Все-таки Россия-1 канал с полностью государственным участием и зритель здесь, наверное, имеет какое-то право диктовать, если хотите, какую-то свою волю. Вот мы платим налоги, значит, давайте телевидение будет не опускать… ну, мы можем идти на поводу у низменных чувств зрителя, это возможно. И дойдем до каких-то граней, очень серьезных. Но мы не для этого должны зрителю говорить, что…
Ю. Грымов:
- Но это же нереально. Смотрите, у нас совсем не так давно в нашей программе был Владимир Бортко, известный режиссер. Он входит в совет по культуре в Госдуме и мы тоже на эту тему с ним говорили. И он сказал - сколько раз Госдума и комитет по культуре писали письма на телевидение: ограничьте вот этот ад, сделайте его более корректным, ближе к народу, так же говорилось про оптимизм и доброту. Но сам Владимир Бортко в эфире нашей программы говорил: нас не слышат. То есть, комитет культуры по Госдуме не слышит телевидение и, получается, что ваша Общественная палат Российской Федерации тоже не слышат. Вот вам и ответ. Они никого не слышат.
В. Манукян:
- Ну, это не совсем верно, что никого не слышат. По крайней мере, то, что в медиа запускается эта история тем же Дмитрием Певцовым, ранее это делала Мария Шукшина, насколько я помню, есть примеры того, как это обсуждается в обществе. Какие-то спикеры ее запускают и потом уже либо депутаты Госдумы, либо представители Общественной палаты, либо представители комиссии, они как-то реагируют на это и готовы подключиться к дискуссии, к диалогу, скажем, с тем же обществом. То есть, я считаю, что как раз вот эти моменты позволяют быть более открытыми каждому из нас, обсуждая, по крайней мере, эту тему. Может быть, это приведет к каким-то, скажем, очередным депутатским запросам того же Бортко, Милонова того же, который довольно часто их пишет. Ну, я слышал о таком примере. Был случай, когда один депутат написал запрос именно на ВГТРК, программу Андрея Малахова, когда были вот просто откровенные драки… ну, раньше это было, года 3-4 назад. В последнее время мы этого хотя бы не наблюдаем. И, по крайней мере, это исчезло. Это факт.
Ю. Грымов:
- Ну, драки были совсем недавно, в других программах. Это происходит. Но, смотрите, по-вашему, на ком лежит эта ответственность за допуск вот этого некачественного контента? Но это некачественного контента в нашем понимании, в вашем понимании, в понимании Дмитрия Певцова, я тоже разделяю, что есть передачи ужасающие по своим нравственным каким-то устоям, вот кто за это все-таки несет ответственность? Только телевидение, инвестор, собственник канала? Кто? Или, может быть, просто банально сам режиссер, сам сценарист или редактор?
В. Манукян:
- В первую очередь, конечно, редактора, продюсеры передачи, которые их выпускают. Я уверен, что руководители каналов не могут отсматривать каждую передачу, поэтому делегируют свои функции для того, чтобы могли их редактора, их продюсеры, группа, которая выпускающая, следить за тем контентом, который выпускается. И если в какой-то момент в тех же медиа есть какие-то скандальные ситуации, то на них уже, если вы заметите, руководители каналов реагируют. Если мы вспомним, были скандалы с «Голосом», еще какими-то передачами, даже на «Что? Где? Когда?», «Кто хочет стать миллионером» были… и потом какие-то действия все равно предпринимаются. То есть, от степени накала в обществе, в медиа зависит то, как изменится, возможно, контент присутствия каких-то медиа, публичных личностей и т.д. То есть, резонанс общественный все-таки работает.
Ю. Грымов:
- Нет, безусловно, работает, поэтому мы об этом и говорим, и рассуждаем. Но то, что для меня самая большая боль, вот Дмитрий пишет про добро, надежду, радость, а я бы сказал по-другому, вот чего мне не хватает, а вы, Вадим, скажете, возможно ли это на сегодняшнем телевидении или нельзя. Вот мне не хватает образовательных программ. То есть, это не впрямую лекции у микрофона. Их осталось совсем мало. Познавательных программ. Сейчас у нас что идет? «Хочу стать миллионером» - можно отнести к образовательным программам. «Что? Где? Когда?». И все. Почему, как вы думаете, перестали выпускать такие программы познавательные?
В. Манукян:
- Здесь опять все, естественно, замешано на рейтинге. К сожалению, какие-то программы не приживаются. То есть, в этом есть проблема определенная.
Ю. Грымов:
- Проблема в ком? В зрителе?
В. Манукян:
- Давайте говорить об образовательном контенте. Я, как человек, который родился в СССР, в детстве смотрел… был целый образовательный канал. Сначала он назывался учебный, потом образовательный, я с удовольствием смотрел его программы. Потом эту кнопку НТВ передали, насколько я понимаю. Я с удовольствием там учил языки, там было много интересных передач. Но, собственно, одно дело - школа, а другое дело - образовательный контент. Но тогда это был действительно государственный канал. Да каналов просто было мало, зрителям было мало на что посмотреть, выбора особо не было. Поэтому, конечно, пристальное внимание к этому контенту было. Сегодня, может быть, действительно попробовать? Есть же канал «Культура», нишевый канал, да. Может быть, у него рейтинги не такие и высокие. Да скорее всего…
Ю. Грымов:
- Не то что невысокие, а очень маленькие.
В. Манукян:
- Да, и в этом есть проблема, потому что, я считаю, что, если бы рейтинги канала «Культура» зашкаливали, все хотели бы идти за этим каналом и за этим контентом. То есть, может быть, если снова появится канал Образовательный и в нем будут действительно качественные передачи, такие же, как на канале «Культура», возможно, за этим будет попытка, чтобы что-то менять на телевидении. Но это должен быть федеральный канал.
Ю. Грымов:
- Да, но, значит, получается, Вадим, виноваты мы, зрители, что мы мало смотрим канал «Культура». Мы, зрители, виноваты в том, что смотрим какие-то ужасные передачи и даем эти цифры, правильно? Мы виноваты?
В. Манукян:
- Ну, отчасти есть и наша вина, вина общества. Не каждого отдельного человека, а вообще общества, которое действительно смотрит эти передачи и не отдает предпочтение каналу «Культура». Да, оно формирует действительно другую повестку.
Ю. Грымов:
- Большое спасибо. У нас в гостях был Вадим Манукян, эксперт комиссии по средствам массовой информации Общественной палаты России. Да, я считаю, что мы виноваты, и вот в этом письме как раз Дмитрий Певцов написал бы: ребята, мы виноваты, мы, зрители, это смотрим; если мы не будем смотреть, не будет таких программ.
Получается, заколдованный круг. Вроде вернуться туда нельзя, в эти комиссии, а с другой стороны, эта тема о комиссиях и о цензуре звучит сплошь и рядом.
У нас на связи Ирина Коржаева, клинический психолог.
Вообще эта комиссия нужна нам, зрителям. Нас, зрителей, надо через эту комиссию пропускать, а не тех, кто делает телевидение. Мы-то это смотрим. У меня в связи с этим вопрос. Ирина, вы как психолог как можете объяснить, почему большая часть аудитории охотно смотрит программы про зло, про насилие, жестокость? Когда я случайно вижу это по телевидению, я сразу выключаю, я не хочу смотреть этот кошмар. Да, я знаю, что люди хотят хлеба и зрелищ, но это же очень жестко. Если у вас открытое сердце, вы должны плакать каждую программу, сопереживать тем людям, которые несчастные, делятся своим сокровенным горем в эфире. Почему зрители охотно голосуют за эти программы?
И. Коржаева:
- Я тоже переключаю, когда вижу эти программы. И дома у нас телевизора нет, именно по той причине, что невозможно это все воспринимать. В первую очередь это эмоциональный голод. Причем эмоциональный голод, с одной стороны, это когда эмоций не хватает, а там их перебор, избыток. Это как информационный фастфуд, как «Макдоналдс» (простите меня, пожалуйста).
Ю. Грымов:
- Подождите. Люди сейчас реально напряжены, люди боятся за жизнь своих близких, за себя – пандемия, ограничения, потеря работы. Очень большое напряжение в обществе. И вдруг человек включает телевизор, а там кто-то кого-то съел, по дороге изнасиловал, сразу родил от всех… Почему они все летят на этот кошмар, зрители, и дают цифры? Если бы не было цифр, рейтинга, не было бы этих программ. Значит, вина – это мы с вами? Мы, зрители, смотрим это.
И. Коржаева:
- Здесь еще включается то, что у соседа трава всегда зеленее. Здесь в сравнении – посмотреть, что там еще хуже, чем у нас. И бывают такие вбросы, когда люди смотрят и думают: нет, у меня все не так и плохо на самом деле. Это первое.
Следующее, что приходит сразу в голову, это иллюзия контроля, особенно когда люди смотрят новостные программы, но новости именно в формате передач, где друг на друга кричат, перебивают и т.д. Им кажется, что они в курсе событий. И за счет этой перенасыщенности эмоциями они переключаются от своей жизни туда. На самом деле это вызывает довольно сильную зависимость. Потому что эти люди начинают жить не своими жизнями. От этого появляется такая внутренняя пустота и желание потреблять именно этого вида программы еще больше.
Ю. Грымов:
- Буду говорить про себя. Я себя дистанцирую от этого, я боюсь этого. Все свои эмоции я могу получить в литературе или в театре, в конце концов, в кино. И вдруг я вижу по телевизору вплоть до драк в публичном эфире. А если вы вспомните историю американского телевидения, вы знаете, как закрывались некоторые программы – после убийства в прямом эфире. Были такие случаи – убийство в прямом эфире. И есть такой прекрасный фильм «Король-рыбак», где радиоведущий позволил себе такие слова, что привело к самоубийству радиослушателей. Он их подвел к самоубийству. То есть некая ответственность.
Ирина, вам не обидно, что Дмитрий Певцов предлагает ввести в комиссию многих людей – и православных, и представителей других конфессий, и людей искусства, а психологов он не предлагает ввести в эту комиссию (если мы допускаем мысль, что будет такая комиссия)? Почему Дмитрий не предлагает ввести психологов?
И. Коржаева:
- Нас избегает?
Ю. Грымов:
- Ну, не знаю. Мы рассуждаем без него. Я хотел его пригласить, но он занят.
И. Коржаева:
- Наверное, он составляет список, кто туда будет входить. Потому что психологи будут смотреть глубже в проблему. Когда люди смотрят эти программы, это значит, что у них уже есть какая-то сложность и проблема. Это в любом случае означает низкий эмоциональный интеллект. Это ни в коем случае не значит, что люди недостаточно умны. Но они достаточно сильно устали и не в состоянии, например, читать. Когда люди находятся в депрессии, они не могут читать. И одним из самых первых признаков, когда люди выздоравливают, это значит, что они снова начали читать книги.
Ю. Грымов:
- Почему вы считаете, что если у людей депрессия, они не читают? Вы знаете, что сейчас всевозможная статистика говорит о том, что молодежь перестала читать художественную литературу, делает это меньше, чем в моем детстве. Почему так происходит? Он боится остаться один на один с собой или ему скучно с книжкой?
И. Коржаева:
- Потому что, когда ты читаешь книгу, ее нужно читать, а это не всегда просто.
Ю. Грымов:
- А когда смотришь кино, его надо смотреть. Хочется понять, почему так психологически зависит человек от своей депрессии и не хочет уходить в увлекательный мир, который придуман писателем?
И. Коржаева:
- Хочу сделать небольшую поправку. Кстати, тяжелее всего живется именно умным людям, тем, которые много думают, тем, которые читают. Потому что они более духовно богатые, насыщенные, и они как раз и испытывают этот голод. Это те люди, которые переключают эти программы, для того чтобы найти хоть что-то позитивное и хорошее. Потому что жизнь сейчас настолько непроста, смутные времена в нашей жизни, и мы, естественно, их переживаем. И люди уходят в книги. Время такое, что все нужно делать быстро-быстро, и они все время куда-то бегут. У них есть даже такая манера – работать и смотреть параллельно фильм. А еще они в это же время листают, например, Инстаграм. Не смотрят качественно ни то, ни другое, ни третье, и при этом создается иллюзия действия.
Ю. Грымов:
- Я думаю, что иллюзия не то что действия, а иллюзия жизни. Потому что медленная жизнь (медленно кушай, медленно пей вино, медленно читай)… У меня даже был в свое время телеканал, я запускал канал Slow, и он шел какое-то время в спутниковом пакете, но потом я его закрыл, потому что очень мало подписчиков. Slow – наблюдать, медленная жизнь. Но вы сказали «смутные времена». Что вы в это вкладываете, что сегодня смутные времена?
И. Коржаева:
- Потому что это уже длится чуть больше года – история с ковидом (к сожалению, мне пришлось его сюда приплести). И для многих людей это очень жесткая перезагрузка, жесткая и жестокая. Они столкнулись с тем, что не ожидали. Кому-то срочно пришлось искать работу, кому-то пришлось окунуться в семью. И телевизор поглощает полностью, вместе с нашим подсознанием. И когда они туда уходят, они словно выходят из семьи, из этой однокомнатной квартиры, где носятся трое или четверо детей. Смутное время – это именно то, что люди потерялись, оно сложное, потому что многим приходится учиться жить по-другому, заново.
Ю. Грымов:
- Это связано, по-вашему, с пандемией?
И. Коржаева:
- Это просто активировало это состояние. Они бы в любом случае с этим столкнулись. Люди, когда живут в своей семье, они этого не замечают годами. А здесь им пришлось погрузиться довольно резко. И, конечно же, обострения с этими передачами, они усилились.
Ю. Грымов:
- Вообще, на самом деле смутные времена. Только что в новостях сообщили, как все дорожает. Может быть, это и есть смутные времена?
Ирина, как бы вы охарактеризовали портрет современного российского зрителя? Что ему нужно для счастья? Вы наверняка с такими зрителями встречаетесь, общаетесь… Как вы думаете, что нужно современному российскому зрителю для счастья?
И. Коржаева:
- Ну, передачи же тоже бывают разные… Это уставшие люди, от работы и от жизни в целом, они несут внутри себя внутреннюю пустоту. Они внутри пусты, потому что они себя когда-то давным-давно потеряли и не знают, чем себя занять и наполнить еще. Поэтому самое простое, что они делают, они приходят и включают тот самый телевизор.
Ю. Грымов:
- Но им для счастья нужен вот заменитель чего? Вы говорите, что люди опустошены, да. Они включают телевизор и наполняют себя вот этим? Этим шоу, этим грехом и так далее?
И. Коржаева:
- Да.
Ю. Грымов:
- Тогда почему это не книга, почему это не театр? Хотя театры битком, но все равно…
И. Коржаева:
- Потому что книгу нужно читать, ее нужно чувствовать, думать, слышать. А телевизор, который кричит, и периодически кричит очень громко, и это все продумано маркетологами, это как пережеванная уже пища, которая нам подается, зрителю, а еще по горлышку погладили и уже в принципе готово - после этого сразу спать. Не приходится напрягаться. А мозг настолько сильно устает, что он не хочет больше ничего. Вот в этом беда. И, к сожалению, сейчас не получится дать что-то суперхорошее, позитивное. Они потеряются еще больше. То есть, это должно быть довольно глубокая программа по выводу людей. То есть, нельзя взять и закрыть просто Малахова. Будет очень много неожиданных поворотов со стороны зрителей.
Ю. Грымов:
- Скажите, а среди ваших клиентов, которые к вам приходят за помощью, за советом, понятно, что такие зрители есть, а был ли у вас случай, что к вам на прием, как к психологу, приходили люди, которые производят тот самый контент, те самые страшные передачи? Что эти люди испытывают? В чем там проблема? Этот человек понимает, что он делает? Например, того же Андрея Малахова я знаю очень давно, был период, когда мы плотно общались. Я вообще не понимаю, как можно приходить в себя после этих программ? Если каждый день в себя это впускать… а если в себя не впускать, так, значит, что получится? Тогда ты робот? Вот те клиенты ваши, которые приходили к вам за психологической помощью, работники телевидения, что они испытывают?
И. Коржаева:
- Кстати, небольшая ремарка. Когда ко мне начали ходить такие люди, я удивилась, насколько они другие в личном общении, нежели в телевидении. Некоторые даже не понимают, что они делают. Они просто выполняют свою работу и тогда это получается достаточно скучно. Но зато они могут долгое время выживать.
Ю. Грымов:
- Извините, а как психолог, это хорошо или плохо, что человек разделяет - я в семье и в быту это я, а на работе это уже не я, это моя работа. Это нормально с точки зрения психики человека?
И. Коржаева:
- Да, сложный вопрос. Это замечательно, когда ты на работе и только на работе. Ты вышел с работы и ты переключился. Но так будет недолго. Такая работа быстро надоест и она или сожжет, или будет усталость какая-то… Изумительно, когда совпадает то, что я хочу, то, что я могу и то, что мне нужно делать. Люди, у которых эти три слова не совпадают, они не в гармонии находятся, они начинают болеть.
Ю. Грымов:
- Я очень рад, что вы сейчас сказали про такого человека, как я, потому что я нахожусь в гармонии. Я себя не разделяю от того, что я делаю в кино, в театре и в быту, с друзьями. Я поднимаю те же темы, которые я поднимаю за столом, те же темы я поднимаю и в театре «Модерн». Скажите, а что, на ваш взгляд, является самым тревожным фактором в отношении современного российского телевидения? Вот какой фактор современного российского телевидения вас беспокоит, как психолога? Какой удар может нанести это телевидение? Так, связь пропала. Все, Ирина, мы вас не слышим…
Видите, тема очень интересная, наша зависимость от телевидения, телевидение зависит от нас. Оставайтесь людьми!
Понравилась программа? Подписывайтесь на новые выпуски в Яндекс.Музыке, Apple Podcasts, Google Podcasts, ставьте оценки и пишите комментарии!
