Михаил Делягин: Если сейчас завалят рубль до 80, то валюту опять будут покупать
С. Мардан:
- Всем здравствуйте. Я – Сергей Мардан и это наша новая программа под названием «Русский доллар», в ней мы будем обсуждать самые разные экономические события недели с экспертами, профессионалами, предпринимателями, с теми людьми, которые понимают, что происходит. Наш сегодняшний гость хорошо вам известный Михаил Делягин, экономист, депутат Госдумы, общественный деятель. Михаил Геннадьевич, спасибо, что откликнулся.
М. Делягин:
- Спасибо, что пригласили.
С. Мардан:
- Итак, начнем. Я буду предлагать ту новость, которая мне представляется важной, ты можешь сразу говорить – нет, это полная ерунда, либо предлагать свое видение, что она означает.
22 июля 2022 года Центральный банк вдруг резко внезапно неслыханно снизил учетную ставку с 9,5 до 8 процентов годовых. Это о чем? Почему так резко? И достаточно этого или нет?
М. Делягин:
- Во-первых, это попытка ослабить рубль. Единственным инструментом, который есть у нынешнего руководства Банка России. Процентная ставка. То, что реальная ситуация на валютном рынке имеет крайне малое отношение к процентной ставке, как, впрочем, и инфляция имеет мало отношения к процентной ставке, руководству Банка России вряд ли известно. Но де-факто произошло изменение от разговоров про снижение инфляции к разговоры про повышение курса доллара и ослабление рубля. Банк России после того, как сам отказался от основных инструментов макроэкономической политики, не слишком для него сложной, как я понимаю, он ни на то, ни на другое влиять де-факто не может, но стилистика разговоров и стилистика демонстративных жестов изменилась. На самом деле задача заключается в том, чтобы снизить процентную ставку до нуля, чтобы сделать кредит доступным для реального сектора экономики.
С. Мардан:
- А все, что больше нуля, это недоступно?
М. Делягин:
- Рентабельность обрабатывающей промышленности? Ну, мы не будем брать экспорт зерновых. Зерновой союз тут недавно заявил, что произошло чудовищное и шокирующее падение рентабельности с 55 до 51 процента, по-моему. То есть, рубль вкладываете, 50 копеек получаете сразу. Но на самом деле рентабельность по активам обрабатывающей промышленности в 2020 год, хотя это был первый год коронабесия, но на фоне того, что у нас сейчас происходит, это было очень оптимистично. 5,2, по-моему, процента. То есть, доступный кредит для предприятий – это 2% годовых. А чтобы было два процента годовых, учитывая, что у банка свои издержки, эта ставка Банка России должна быть нулевая. Этого мало. Проблема в том, что людям свойственно фокусироваться на символе. И сейчас говорят – нужно снижать процентную ставку. А Банк России с этим согласен, потому что снижение процентной ставки ослабляет рубль и расширяет простор для спекуляций. Но для кредитования реального сектора этого недостаточно, потому что нужно ограничивать финансовые спекуляции. Если завтра будет ставка Банка России 0% процентов, в реальный сектор деньги не пойдут.
С. Мардан:
- Конечно.
М. Делягин:
- Деньги пойдут через реальный сектор на финансовые спекуляции. То есть, нужно ограничить финансовые спекуляции. Дальше нужно ограничить произвол монополий, чтобы не было, как у Дмитрия Анатольевича Медведева с его ипотекой, недоступным жильем, которые некоторые до сих пор называют доступным жильем по инерции, 2009 года. 13 лет ипотечных судорог показывают, что, если вы увеличиваете спрос, например, расширяете возможность кредитования без ограничения произвола монополий, то получаете не рост предложений, а рост цен в первую очередь. А дальше нужно будет вести разумный протекционизм, чтобы стимулировать свою экономику, а не чужую, чтобы у нас щебень было выгодно добывать в России, а не ввозить из Абхазии, как было во время строительства олимпийских объектов в Сочи. И наконец самое главное. У нас за 35 лет национального предательства создана целая система нормативных актов Банком России, которая запрещает кредитование реального сектора, как такового. То есть, даже если предприятие готово взять кредит и предприятию кредит доступен, банк не может этот кредит ему дать по двум причинам. Во-первых, это кредитование только под залог. Причем, под залог, стоимость которого очень существенно превышает стоимость кредита. В результате огромная часть банков поняла, что, а зачем работать за копеечные проценты, когда можно забирать все? То есть, рейдерство банковское уже, наверное, десятилетие полтора, а то и больше, значительно выгоднее, чем просто банковская деятельность. И выглядит это так. Банк дает предприятию кредит на строительство завода. Кредит разбивается по траншам. И когда завод уже построен, самый последний транш – это на оборотные средства для этого завода, чтобы он начал работать. Вот последний транш не выдается. Дальше возбуждается уголовное дело – ну, если хозяин все понял, он просто отдает предприятие банку и дальше живет свободно. А если он пытается объяснить, что у него есть какие-то права и он с этим банком подписывал какой-то договор, уголовное дело, мошенничество и, если ты не убежал, ты сядешь. Это стандартная схема. Я видел ее применение в 2008 году. Когда фирма, входящая в топ-50 по русскому «Форбсу», таким образом была уничтожена. Как я понимаю, это применяется и по сей день – это уже вошло в бизнес-обычай. Очень много случаев, когда люди берут кредит, малые бизнесмены берут кредит под залог дома, потом банк говорит – а у вас дом-то хороший, дом-то у вас правильный, зачем он вам? И дальше начинаются разного рода махинации. Как правило, правоохранительные так называемые органы, по крайней мере, на низовом уровне, берут сторону банка, банкиры обманывают очень жестко, особенно если бизнесмен в процессе этого умирает и остается беззащитная вдова, которая не понимает юридических тонкостей и ее очень просто обмануть – этих историй масса. Такая масса, что люди уже понимают – если вы берете кредит у банка под залог имущества, то это имущество, скорее всего, у вас отожмут. Это была причина, по которой нельзя брать кредиты.
Почему нельзя давать? Потому что у нас еще во времена банковской санации госпожи Набиуллиной, когда был такой запрет, забыл, как его фамилия, а звали его все Вася Черный – Василий Поздяев или Поздеев – не знаю. Схема была такая. Нужно ликвидировать какой-то банк. Смотрит, кому он давал кредиты. Допустим, предприятие существует 20 лет, из них 15 лет оно кредитуется в том банке и говорится – вы знаете, у вашего контрагента, которого вы кредитуете…
С. Мардан:
- Поздышев его фамилия.
М. Делягин:
- Да, Поздышев. Он куда-то во Францию убежал достаточно давно. Так вот, у вашего контрагента признаки фирмы-однодневки. Какие именно признаки? Предприятие работает бешеное количество лет, у него все в порядке – это вообще никого не волнует в принципе. Если есть признаки фирмы-однодневки, значит, завтра по этому кредиты должен быть резерв сто процентов. Вот выдали кредит, условно говоря, 15 миллионов рублей, значит, у вас должно быть 15 миллионов свободных замороженных в банке. Откуда они у вас? Их у вас нет. Более того, в практике есть даже случаи, когда банк был общий, семейный, создан был очень богатыми людьми, кстати, 23-й по величине активов был в стране, и у них были эти деньги. Банк России несколько раз пытался их уничтожить и они буквально за день сколько нужно, столько и аккумулировали…
С. Мардан:
- Я знаю, про какой банк вы говорите.
М. Делягин:
- Сделали гениально! Главного бухгалтера вызвали в Банк России на совещание, продержали там весь день и, когда по завершению рабочего дня она вернулась к себе в офис, выяснилось, что она в этот день должна была очередные миллионы резервов создать. Банк был уничтожен.
С. Мардан:
- Я все же хочу вернуться из 2009 года в 2022-й.
М. Делягин:
- Нет, это все работает и сейчас. Эти нормы, которые позволяют вот так уничтожать предприятия и вот так уничтожать банки, они действуют и по сей день. Все про них знают, все их применяют радостно и поэтому они должны быть отменены. На самом деле, когда Костин, глава ВТБ, говорил о необходимости уйти от базы, он говорил об этом. Потому что базильские стандарты, которые стимулируют финансовую спекуляцию и блокируют кредитование реального сектора, они ориентированы на то, чтобы не позволять кредитовать реальный сектор. Другое дело, что вместо них. Понятно, что одичалые, которые у нас набрали, всех этих детей Фурсенко и жертв ЕГЭ, они не смогут переориентироваться на новую реальность, на новые потребности. Поэтому когда сейчас говорят про исламский банкинг, в общем, это позитивно. Потому что исламский банкинг – это кредитование не под проценты, а под долю в прибыли. То есть, это на самом деле кредитование под проект. А нам нужно перейти от кредитования под залог к кредитованию под проект. Вот это фундаментальная задача. Ну, понятно, что не при Набиуллиной, понятно, что не при Силуанове и т.д.
С. Мардан:
- Но Набиуллину и Силуанова-то сейчас никто никуда не денет – коней на переправе не меняют.
М. Делягин:
- Как говорил Александр Иванович Лебедь, это коней на переправе не меняют, а вот некоторых других, уж не буду называть вслух, что он называл, менять можно и дОлжно.
С. Мардан:
- Тем не менее, вот пока все остаются на своих местах, как ты думаешь, ставка 8% - насколько быстро и масштабно они ее снизят до конца этого года?
М. Делягин:
- Это непредсказуемо, это сугубо политический вопрос.
С. Мардан:
- То есть, к экономике это не имеет отношения?
М. Делягин:
- Это не имеет отношения к экономике, это имеет отношение к осознанию политическим руководством страны, что, если продолжать уничтожать страну, то она таки уничтожится.
С. Мардан:
- Раз уж мы заговорили так плотно про Центральный Банк, я благодарен тебе, что ты не сорвался в оскорбления…
М. Делягин:
- А какие могут быть оскорбления? На самом деле, у меня было несколько случаев, когда я ругал людей матом, они терпели. А вот когда я говорил им, что вы ведете себя почти как Наибуллина, вот тут народ уже кто лез в драку, кто куда… так что фамилий достаточно, зачем оскорбления?
С. Мардан:
- И тем не менее, коль уж мы вспомнили про Набиуллину и про министра финансов товарища Силуанова, опять начали жевать вот эту жвачку под названием бюджетное правило. Вроде бы как 24 февраля все кончилось – ЗВР заморозили, которые копили прежде всего именно вот этим механизмом…
М. Делягин:
- Подождите. Международные резервы украли. У нас украли 300 миллиардов. Значит, господин Силуанов должен копить снова, чтобы их снова можно было украсть! Логика такая, как я понимаю?!
С. Мардан:
- И тем не менее, вот чисто политически эту идею продать нельзя не то что добрым русским людям, но даже большим руководителям – я боюсь, что они не поймут. А они в каком ключе хотят снова морозить деньги и изымать их из экономики?
М. Делягин:
- Цель понятна – что деньги России не должны служить России ни при каких обстоятельствах.
С. Мардан:
- Это мы раскрываем подоплеку. А как они это оправдывают?
М. Делягин:
- А оформление очень простое. Еще господин Кудрин, еще до спецоперации, начал объяснять, что, оказывается, деньги копили не на черный день, а для того, чтобы не допустить слишком сильного укрепления рубля. Чтобы наши экспортеры чувствовали себя хорошо. Мысль о том, что не допустить укрепление рубля очень просто путем выпуска новых рублей в обращение – эта мысль недопустима, потому что новые рубли в обращении позволят России развиваться – а это табу, это храм. Значит, нужно в рамках прежней денежной массы ввести бюджетное правило и изымать деньги из обращения, вновь замораживая их в бюджетах резерва.
С. Мардан:
- Сейчас как замораживать, если эти самые чертовые рубли, которые непонятно куда девать, некуда тратить? Доллары ж купить нельзя? Нельзя.
М. Делягин:
- С 2004 по 2007 годы товарищ Кудрин замораживал деньги, так называемый финансовый резерв, именно в рублевой форме. И только критика Сергея Юрьевича Глазьева, который говорил, что эти деньги съедает инфляция, и господин Кудрин, по сути дела, ворует деньги у России, заставила эти деньги вкладывать в валюту. А сейчас это будет скупаться валюта…
С. Мардан:
- Как при Кудрине? То есть, просто валюта покупаться не будет?
М. Делягин:
- Нет, нет. Рубли будут убираться с рынка и замораживаться в Фонде национального благосостояния, если статистика будет слишком плохая, потому что эту статистику почему-то не спрятали, будут просто за счетах замораживаться. А то, что заморожено на счетах, то не публикуется сейчас – эти данные закрыты. То есть, у нас какой-нибудь Фонд национального благосостояния может падать, при этом общая сумма бюджетных резервов будет расти, но мы про это не узнаем. Просто будут замораживать рубли и все. Дальше у нас же в мае евро-то покупали в бюджет. И йены покупали в бюджет. И даже фунты стерлингов покупали в бюджет. При том, что страны самые что ни на есть враждебные. Ну и что? Чтобы господам было что украсть у России, а то они один раз украли, но им мало, ну и чтобы господам было комфортно воровать в следующий раз, можно еще…
С. Мардан:
- Объясни, пожалуйста, а каким образом в данном случае обходятся санкции?
М. Делягин:
- Санкции не обходятся.
С. Мардан:
- А как можно купить йены или фунты, которые являются собственностью центрального банка Англии или центрального банка Японии?
М. Делягин:
- Ну, это же в безналичной форме. Санкции у нас касаются только наличных денег. Мы не можем завезти в страну наличные иностранные купюры. А купить со счета на счет в принципе можно. Другое дело, что потом это украдут и заморозят. Но кого ж это волнует в нашем замечательном финансовом руководстве? А на самом деле, для того, чтобы не допустить слишком сильного укрепления рубля, чтобы не допустить поддержки российского производства, грубо говоря, для этого будут замораживать рубли. Они будут съедаться инфляцией, все будут счастливы, все будут довольны. Ну, кроме граждан России, как вы говорите, добрых русских людей, но учитывая и поползновения к коронабесию, учитывая разгул этнической преступности безнаказанной, которую мы сейчас видим, учитывая общий режим, я думаю, что это не то словосочетание, которое сейчас можно употреблять.
С. Мардан:
- Бюджетное правило будет в итоге принято на законодательном уровне? И когда?
М. Делягин:
- «Единая Россия» проголосует за, как зайки… ну, время разработки бюджета продлено с 15 сентября до 1 октября. Значит, 1 октября нам внесут и, я думаю, что за пару месяцев, к 1 декабря, «Единая Россия» все прожует и все примет.
С. Мардан:
- А если будет обсуждение какое-нибудь в обществе? Эту же тему нужно продать. В ситуации, когда Россия ведет боевые действия настоящие, многое поменялось.
М. Делягин:
- В принципе, закон о том, что нельзя говорить о том, что происходит в армии и считать любую негативную информацию о том, что происходит в армии злостной клеветой, можно расширить до министерства финансов… Ну, захотят – расширят.
С. Мардан:
- То есть, я правильно понимаю, что у тебя нет особо никаких иллюзий в том, что, если решение будет принято, его железной рукой просто проведут и все, и деньги будут складировать именно в рамках нового бюджетного правила?
М. Делягин:
- Пока все идет к тому. Пока очень жестко зафиксировано, что будет так. Причем, фундаментальная ошибка заключается в том, что укрепление рубля на самом деле является позитивным, а не негативным.
С. Мардан:
- Смотря для кого.
М. Делягин:
- Просто укрепление рубля нужно дополнить, во-первых, ростом внутреннего рынка при помощи кредитования, во-вторых, протекционистскими мерами против того импорта, который убивает наши предприятия.
С. Мардан:
- Сейчас мы по поводу импорта тоже поговорим. Вопрос у меня по поводу бюджетного правила. То, что в ослаблении рубля заинтересованы все экспортеры, это я понимаю, а есть ли хоть какое-нибудь могущественное лобби, которое сказало бы – нет, это мы уже проходили, поэтому будьте любезны, все деньги пихайте в наш ВПК, допустим?
М. Делягин:
- Вы знаете, у России нет лобби в российском руководстве, с моей точки зрения. Может быть, и есть, но я его не замечал никогда. Вот есть лобби у тех или иных групп, которые разрушают Россию. А у России лобби в руководстве России нет.
С. Мардан:
- Хорошо. Значит, по поводу доллара я еще хотел бы спросить. Вот это обсуждение и устами Набиуллиной, и устами несчастных олигархов – вот тут глава НЛМК Лисин плакался публично, говорил, что нет никакого смысла вообще больше производить сталь, мы не конкурентоспособны – у меня вопрос, как у простого обывателя. Вот я смотрю на курс и он не вызывает у меня в душе никакого отклика. То есть, доллар вообще ушел не то что из повседневной жизни, а даже из сознания. Люди перестали интересоваться курсом. Вот сейчас перед нашей программой я специально посмотрел, по чем можно купить наличные доллары. По 63 рубля. Я помню времена, когда пенсионер, получая свою пенсию, бежал и покупал 10 долларов, чтобы их не сожрала инфляция или курс.
М. Делягин:
- Вы знаете, если сейчас завалят рубль до 80, то опять будут покупать. А что касается плача и шантажа наших олигархов, вы знаете, если вам предприниматель говорит – я не справляюсь с этой задачей – это предложение государству национализировать его предприятие. Думаю, что очень правильное.
С. Мардан:
- То есть, если у Лисина не получается руководить НЛМК, значит, пусть займется чем-нибудь новым?
М. Делягин:
- Избавьте человека от страданий! При этом, надо взять и посмотреть, по какой цене это НЛМК приватизировалось, взять компенсационный налог на момент приватизации – разницу между тем, сколько это стоило и сколько попало в бюджет. Дальше нужно посмотреть за время управления этим предприятием - не менее половины прибыли должна инвестироваться. По тройке наших веселых олигархов инвестировалась примерно четверть, если верить их заявлениям. НЛМК здесь передовик, так что у них может быть все в порядке и они модернизировали предприятие, они молодцы. Ну и дальше заплатить человеку по биржевой стоимости и пусть осваивает новые сферы. А производство металла – это базовая отрасль. Они вообще не должны получать прибыль. Потому что их прибыль – это убытки для экономики в целом. Те, кто обеспечивает материальные затраты для экономики – и естественные инфраструктурные монополии, и производители сырья – они внутри страны должны работать в ноль. С учетом обеспечения надежности, с учетом обеспечения модернизации. Но прибыли у них быть не должно. Точка. Прибыль – пожалуйста, за счет экспорта зарабатывайте, если умеете. Никаких проблем там нет. Потому что каждый рубль, скажем, естественной монополии прибыли – это 3-6 рублей убытка для экономики в целом. И в других экономиках то же самое. Зависит от отрасли, зависит от страны, зависит от ситуации. Но, когда вы зарабатываете прибыль на материальных издержках, на материальных затратах, вы тем самым обескровливаете экономику в целом. Ну, как у нас предприятия ВПК. Почему у нас проблемы с ВПК? Потому что, как говаривал вице-премьер Борисов, лучший был вице-премьер из всех – наши предприятия, как и вся остальная экономика, работает на выплату банковских кредитов. Когда человек всю свою жизнь работает за ипотеку, ну, чего он наработает? Ему неинтересно работать, он прекрасно понимает, что он работает на дядю. Когда человек работает на ЖКХ, какой смысл ему работать?
С. Мардан:
- Следующий вопрос. По поводу курса. Оглядываясь в глубь веков, в свою юность и молодость, я помню, как в самом начале 90-х, началось челночное движение…
М. Делягин:
- Еще в конце 80-х, да.
С. Мардан:
- Да, наверное, с 1989 года. То есть, народ очень быстро научился калькулировать, что покупаешь неважно у кого доллары здесь, превращаешь их в товар там, перепродаешь с прибылью тут и т.д. То есть, бизнес – такая материя, которая, как вода, заполняет тут же все дырки. С твоей точки зрения, после 24 февраля, после введения масштабных, тяжелых санкций, бизнес заполнил эти дырки?
М. Делягин:
- Нет. Нужно понимать, что у нас, помимо западных санкций, есть внутренние санкции, которые накладывает российское государство. Это очень тяжелый административный контроль вплоть до административного налогового террора. Когда налоговая инспекция нам, депутатам, рассказывает, что она в девять раз сократила масштабы проверок, и я это рассказываю бизнесу в регионах, то меня только не бьют. То есть, может быть, кто-то где-то и как-то проверки сократил, и, может быть, это даже значимо статистически, но в реальной жизни люди это ощущают крайне мало. Во-вторых, уже сложилась инфраструктура сбыта товаров, которая контролируется монополистами. Вот, например, автомобили у нас продают через автосалоны, через автодилеров. И вот у нас в мае производство автомобилей легковых составило 3% от прошлогодних. Причина не только в отсутствии импорта комплектующих. Не менее значимая причина в том, что у нас автодилеры все дружно испугались и задрали свои цены на автомобили так, как будто они все свои автомобили покупали по 100, а то и по 120 рублей за доллар. Дальше, исходя из этих цен, они подтянули цены даже на изделия отечественной сборки. Скажем, «Лада Гранта» полностью раздетая, в нулевой комплектации, стоит миллион рублей. С какого перепуга? В салоне она стоит по этим деньгам почему? Потому что монополист испугался и задрал цены по самое «не могу». И дальше завод может что-то производить, он приходит к автодилеру и говорит – родной, я тебе поставлю машины. Не надо – у меня все забито, говорит автодилер. На это наложилась еще проблема с кредитованием, потому что автодилер говорит – мы задрали цены, а вы идите и возьмите автокредит. Все ж привыкли, что цена может быть любой, потому что дают кредит, а люди не понимают, что кредит нужно возвращать. Народ пошел брать кредиты, а банки же понимают, что происходит с экономикой, банки же понимают, что монополизм безнаказанный блокировал экономику, фактически остановил ее, и говорит – родной, а ты с чего его возвращать-то будешь? Ну, как, мне директор завода сказал, что мы будем работать. На что банк в девяти случаях из десяти отвечает – вот пусть тебе твой директор завода кредит и дает, а я не дам, потому что мне жить охота на этом свете.
С. Мардан:
- У меня вопрос. Коли уж ты вспомнил Автоваз третий раз за сегодняшнюю программу, я обращусь к опыту 90-х, когда народ ехал в Тольятти и покупал там машины на заводе, у бандосов, у контор, которые кормились там во времена Березовского. Как-то экономика работала, и завод, кстати, работал, благодаря всем этим серым и черным схемам. А сейчас что мешает нам с тобой скинуться деньгами, поехать купить десять «Грант» и перепродать их здесь?
М. Делягин:
- Я думаю, что тщательно прописанные процедуры нашу инициативу заблокируют.
С. Мардан:
- Почему? Каким образом?
М. Делягин:
- Во-вторых, как только мы заработаем каких-нибудь денег, к нам придут административные органы, к нам придут налоговые органы, а потом к нам придут те самые бандиты.
С. Мардан:
- Нет, нет, это будет потом. Я говорю о том, почему это не происходит вчера и сегодня? Вот ты говоришь о том, что завод не может продать машины…
М. Делягин:
- Мы не можем купить на заводе напрямую.
С. Мардан:
- Почему?
М. Делягин:
- Потому что прописаны процедуры, по которым можно покупать только у дилеров.
С. Мардан:
- Так а кто мешает заводу продавать – вот мы сделали с тобой ЗАОшку, назвали ее «Делягин и Мардан» и все – мы автодилер, какие вопросы-то?
М. Делягин:
- Я думаю, что нужно получать какие-то дополнительные разрешения. И люди на самом деле, которые были способны осуществлять такие операции, за последние 2,5 года психологически выгорели. Они оказались в ситуации, когда у них рухнуло все. И основная проблема предпринимателей, которых я вижу вокруг себя, это психологическое выгорание. То есть, они наслушались лжи, они пытались получить у государства обещанную помощь, государство им отвечало – мы вам помогаем, поэтому идите к черту, и вообще у нас есть для вас налоговая, мы вас сейчас закроем, потому что вы нам должны. Огромное количество предпринимателей сидит по субсидиарной ответственности, когда ОУО банкротятся и дальше учредители должны расплатиться, а им не всегда есть чем расплатиться и т.д. и т.д…
А возвращаясь к автодилерам, элементарно можно было бы развязать ситуацию – ввести 15-процентную торговую надбавку с цены производителя или с цены импортера.
С. Мардан:
- А зачем?
М. Делягин:
- Чтобы нельзя было завышать цены до такого уровня, когда они закупоривают все. Чтобы обеспечить оборот.
С. Мардан:
- Слушай, ну, не хочешь покупать, условно говоря, какую-нибудь корейскую машину за 3,5 миллиона рублей, поезжай, купи ее в Казахстане или в Ташкенте – в чем проблема-то? Цены в долларах. И растамаживать не надо.
М. Делягин:
- Сложно.
С. Мардан:
- Да не сложнее, чем платить за малахольную, дешевую на самом деле машину 3,5 миллиона. Сложно, конечно, но платить в два конца еще сложнее. Тем не менее, почти никто не едет.
М. Делягин:
- Я думаю, что перегон является самостоятельной проблемой. 30 тысяч рублей доставка, если вас не кинут, извините. А если вас кинут, то никаких возможностей защитить себя, у вас нет. Это при агонии советской власти или в 90-е годы были какие-то представления о нормальности… вы могли с кем-то договориться, хотя бы было к кому обратиться – хоть к бандитам обратиться, хоть как-то. А сейчас вот я депутат, ко мне обращаются люди с абсолютно безысходными ситуациями. Когда в законе написано и все власти, все суды говорят – а пошли вы к черту, вы нам неинтересны. Это – норма. Куда вы пойдете? С вас сняли деньги? Ну, молодцы, классно. А мы будем перекладывать бумажки со стола на стол, мы очень интенсивно будем перекладывать бумажки, если вы нас хорошо попросите – не более того. Вы попробуйте в Москве зайти в УВД и сообщить о преступлении. Вы как в МФЦ зашли – это процедура, которая обрабатывает бумажки – а к реальной жизни она не прикасается вообще.
С. Мардан:
- Я заходил, к слову, довольно давно это было…
М. Делягин:
- Я пытался подать заявление об утере документа. Мне нужно было просто получить справку, что у меня это заявление принято. Мне никто в этом ОВД даже не мог объяснить, как я должен получить эту бумажку? В общем, через месяц я ее получил. В старые времена я приходил, писал заявление, мне ставили штампик, все. Пожалуйста, мы у вас заявление приняли. Мы искать не будем, но заявление у вас приняли. Сейчас это месяц. И так в каждой точке. Это бюрократия, которая полностью себя сама остановила. И когда вы думаете, что кто-то где-то будет защищать ваши права законно, ну, если повезет, то повезет.
С. Мардан:
- Михаил Геннадьевич, а ты не думаешь, что народ за жирные там нулевые, десятые внутренне ментально обленился и вообще перестал включать мозг? Я просто опять хочу вернуться к тем же самым наличным долларам. Они на самом деле есть, их можно купить, да, по курсу выше, чем биржевой, но в общем дешевле, чем стоило до начала специальной военной операции и купить за границей массу полезных и интересных вещей. Люди вон ломятся в какую-нибудь ИКЕА перед закрытием, а и всех-то делов – доехать до Турции и купить мебель. Люди там за 3,5 миллиона готовы купить какой-нибудь корейский джипик, вместо того, чтобы поехать в Киргизию или в Узбекистан. Люди, может, ленивы стали?
М. Делягин:
- Очень много беженцев из того самого Узбекистана, которые рассказывают, как там. И как там с правопорядком в отношении людей не той национальности. С другой стороны, очень много представителей Узбекистана здесь и в общем неохота туда ехать к ним.
С. Мардан:
- Нет, если тебе нужно что-то купить, что значит охота или неохота? Я в 1989 году ездил в Турцию, про которую я знал только по фильму Алана Паркера «Полуночный экспресс» и меня это нисколько не останавливало.
М. Делягин:
- Сейчас люди знают про Среднюю Азию, общаясь каждый день на улицах с представителями соответствующих территорий.
С. Мардан:
- То есть, боятся?
М. Делягин:
- Конечно. Когда там все такие, чего туда ехать-то?
С. Мардан:
- Я понял. И в Эмираты тоже они боятся ехать? И в Турцию?
М. Делягин:
- В Эмираты дороговато для многих. Я согласен с тем, что люди расслабились. Я согласен с тем, что очень многие люди верят государству. Но это вылечится, боюсь.
С. Мардан:
- Так, но это вылечится.
Вопрос касательно параллельного импорта. Для слушателей, которые не вполне понимают, о чем идет речь, я коротко объясню. У нас весь импорт за последние годы был централизован. То есть, импортировать любой товар мог только его производитель, либо уполномоченный официальный дилер. Соответственно, по ряду отраслей или направлений это приводило к странным таким ценовым дисбалансам. Ну, типа какой-нибудь товар в России стоит в пересчете на валюту 1000 долларов, а в Америке тот же самый товар стоит 500 долларов.
М. Делягин:
- Нет, тот импорт, который у нас существует под видом обычного, это обеспечение российским государством чудовищного злоупотребления со стороны иностранных производителей, это организация колониального грабежа России российским государством.
С. Мардан:
- Значит, после введения санкций официально было сказано, что мы разрешаем параллельный импорт. Но будем составлять списки… вот я не очень понимаю, по какому критерию списки для параллельного импорта формируются. Вот есть представление у тебя или нет?
М. Делягин:
- Базово идея заключается в том, что это то, что нужно нашей экономике и то, что наша экономика сама не производит в нужных количествах. То есть, во-первых, параллельный импорт – это свободный импорт. Грубо говоря, я имею право купить телефон не только у авторизованного дилера. Вот с чем я столкнулся? Я покупал очень сложную медицинскую технику. Аппарат один из четырех, который вообще в тот момент существовал в стране. Я пришел к региональному дилеру этой фирмы. Если бы я купил этот аппарат в любом другом регионе, я лишился бы его обслуживания. Я мог его купить только у регионального дилера. А дальше региональный дилер тебе задает простой вопрос – родной, тебе для чего? Потому что, если для бюджетной организации, цена сразу взлетает в два раза. И можно типа немножко снизить, но все понимают, что это за откат. Если это для частной организации, тогда цены более-менее человеческие, но тоже завышенные, по сравнению с западом, раза в два. Не потому, что там таможня берет пошлину, нет. А потому что колонии положено грабить. Если бы я мог этот аппарат купить в другом месте, с авторизованным обслуживанием – нет проблем. При этом, это же касается тех аппаратов, которые авторизованного обслуживания не требуют. Наше государство стало агентом иностранных производителей по колониальной эксплуатации, по вытягиванию из России монопольных сверхприбылей этими производителями. И сейчас мозги чиновников повернуты до такой степени, что они продолжают представлять себя сотрудниками колониальной администрации и продолжают представлять, что они обеспечивают как бы механизм выкачки из России денег.
С. Мардан:
- А вообще чиновники Минпромторга должны тратить свое время на обсуждение – я понимаю, что это целый ряд совещаний нужно провести, посмотреть документы, какую-то экспертизу – чтобы решить, условную ЛЕГО надо включать в список на параллельный импорт или не надо? Вообще какое их собачье дело, извините меня?
М. Делягин:
- Что существенно? Если у нас есть производитель соответствующих товаров или аналогичных товаров…
С. Мардан:
- Речь идет об импорте, мы не говорим о защите внутреннего производителя.
М. Делягин:
- Реальная задача Минпромторга, я понимаю, что сейчас на меня многие обидятся, - заключается в развитии российской промышленности. Я понимаю, что многим никогда этого не говорили и они про это не подозревают. Поэтому, если какое-то предприятие случайно уцелело и продолжает работать, то они должны это предприятие защищать. По-хорошему, они должны вводить пошлину. Ну, грубо говоря, как Маслюков возродил птицеводство в России? Он собрал импортеров мяса птицы и сказал – ребята, вы могли бы зарабатывать в десятки раз больше, если вы будете эту птицу производить здесь. Но для этого вы инвестируйте, вы строите птицефабрики и дальше вы строите график, на сколько вы увеличиваете объем производства мяса птицы. И дальше то, что вы произвели, мы защищаем запретительными пошлинами. А свободная часть рынка – да, пожалуйста, вы же импортируйте и между собой эту квоту поделите. Без пошлины. Но эта беспошлинная доля будет все время снижаться, уступая место вашему же объему производства. Ну и, может быть, частные инвесторы подойдут, помимо вас, мы их тоже будем включать в объемы производства. Так что вы не медлите с расширением производства, а то кто-нибудь влезет. И мы получили сейчас птицеводство.
С. Мардан:
- Это понятно. Это когда речь идет о производстве. А здесь речь не идет о производстве.
М. Делягин:
- Речь идет о производстве, потому что, когда вы ввозите по параллельному импорту товар, который уже производит какое-то российское предприятие, вы это предприятие убиваете.
С. Мардан:
- Михаил Геннадьевич, мы телефоны марки Айфон не производим и не производили…
М. Делягин:
- Электромоторы мы производим. Обычные моторы мы производим.
С. Мардан:
- Это я понимаю. Я говорю про параллельный импорт. Условно говоря, то, что в принципе не производится в стране…
М. Делягин:
- Нет, параллельный импорт сегодня касается и того, что производится в стране. В том-то и дело, что параллельный импорт в сегодняшнем виде касается не только телефонов марки Айфон или Самсунг, или Нокиа, она касается и того, что производится в стране и прямо сегодня эти производства убиваются. И все разговоры о том, что нужно ослабить рубль, нужно повысить курс доллара – связаны с тем, что это люди, которые не могут себе вообразить нормальной таможенной политики, нормального протекционизма, они таким образом пытаются защитить российское производство.
С. Мардан:
- Хорошо, по-другому поставлю вопрос. Все пресловутые автопроизводители, которыми уж так гордились в последние лет 10-15, они все тут производят теперь, правда, без машинокомплектов, но это ладно – и все эти глобальные автомобильные гранды, как будто кнопку нажали – взяли и прекратили производство.
М. Делягин:
- Почему как будто? Кнопку и нажали. Из 20 заводов осталось работающих два. Один китайский – Хавал, второй – Автоваз.
С. Мардан:
- У меня вопрос простой – я все про Минпромторг хочу спросить. Коли Тойота, Ниссан, Мерседес и все остальные прекратили собирать, то есть, объявили о приостановке, так опять-таки в рамках временной меры, пока они никак не наладили, почему бы было не разрешить параллельный импорт и не обнулить импортные пошлины? Пусть лопают – не обляпаются. Они ж не вернутся сюда все равно.
М. Делягин:
- Вы знаете, я бы просто конфисковал бы все активы у соответствующих фирм, нанеся им удар по их балансам. Но это делало бы государство, которое ориентировано на развитие и ориентировано на заботу о своей стране.
С. Мардан:
- А если не конфисковывать? Если пока что не переходить к термоядерной войне сразу, а…
М. Делягин:
- Простите, к нам уже перешли. Против нас уже перешли.
С. Мардан:
- Это я понимаю. И тем не менее, вот если говорить о том, что под рукой прямо сейчас. А под рукой прямо сейчас решение правительства по ходатайству Минпромторга о разрешении параллельного импорта на всю автомобильную продукцию с обнулением импортных пошлин. Ну, людям же надо дать вздохнуть немножко. Я бы купил бы машину из Китая без таможенных пошлин, там за 10 тысяч долларов, китайскую машину. Почему нет?
М. Делягин:
- Потому что нужно сохранять Автоваз, нужно сохранять тот самый Хавал, нужно сохранять хоть какое-то производство пусть в размере 3%.
С. Мардан:
- А зачем его сохранять? Там ничего русского не осталось. Автоваз точно так же превратился в цеха, в которых собирали машинокомплекты французские, а теперь не собирают. Все, кончилось. Закрыли Автоваз.
М. Делягин:
- Надо начинать.
С. Мардан:
- Так а кто ж начнет-то?
М. Делягин:
- Нет, если вы не хотите создавать производство, как наше государство, вы покойник и вас не существует, и обращать на вас внимание нелепо. Потому что вся эта полиция, все эти суды, все это репрессии просуществуют до следующего смены погоды.
С. Мардан:
- С точки зрения социальной политики поддержания, ну, не знаю, благорасположения избирателей, людей, возможно ли, с твоей точки зрения, рассчитывать на ослабление акцизного таможенного пресса по широкой линейке потребительских товаров в ближайшее время? Ну, по линии того же параллельного импорта.
М. Делягин:
- Какой там пресс? Таможенные пошлины у нас чуть не нулевые по всем товарам.
С. Мардан:
- Нет, по машинам они не нулевые.
М. Делягин:
- Нет, я говорю в целом. Другое дело, что, если государство не занимается производством, не занимается развитием производства, а решает связанные с этим проблемы путем введения электронного голосования, которое вызывает самое однозначное ощущение… ну, если товарищ Венедиктов агитировал за электронное голосование, понятно, что это такое, да. Если есть электронное голосование, то чиновники считают, что можно игнорировать людей, потому что результаты все равно будут правильные. Но вопрос не в таможне, не в акцизах. Потому что, если мы вернемся в 1992 год, когда мы убиваем производство, для того, чтобы обеспечить людей импортом – ну, один раз они машины купят, а на второй раз у них уже денег не будет. Потому что у них не будет работы. И страна разбежится, как Латвия. Или вымрет, как Латвия, частично. А есть еще пример Болгарии, есть еще пример Грузии, Гаити и т.д. Так что задача государства – обеспечивать развитие производства. Но при нынешнем состоянии бюрократии, которая 35 лет занималась уничтожением страны, у них в голову вопросы развития производства просто не помещаются.
С. Мардан:
- Спасибо большое. Михаил Делягин был в студии, экономист, депутат Государственной Думы, услышимся ровно через неделю. Будьте здоровы, пока!
