Новый закон сметает всю старую Россию: эксперт прокомментировал законопроект о местном самоуправлении
С. Мардан:
- Снова здравствуйте. Снова в эфире Сергей Мардан, Радио «Комсомольская правда». В прошлой теме мы обсуждали вопрос, кто является авторитетом для россиян. Я не знаю, кто для вас является авторитетом, а вот для меня авторитетом является Илья Гращенков, например, по крайней мере, в вопросах законотворчества, внутренней политики.
И. Гращенков:
- Здравствуйте. Я аж немножечко…
С. Мардан:
- Знаете, как меня учили? Лести много не бывает, поэтому не стесняйся.
И. Гращенков:
- А я-то уши развесил…
С. Мардан:
- Ну, в этом все равно довольно много правды. Вот смотрите, с этим законом… Я чуть не сказал «бессмысленным законом», но это мой такой глубинный нигилизм, я почти все законы считаю бессмысленными. Речь идет о законе о местном самоуправлении. Я пытался разобраться, понять. Ничего, честно говоря, не понял, поэтому сразу попросил моих коллег договориться с вами о коротком утреннем интервью. Объясните нам, пожалуйста, простым русским людям, что же власть опять удумала сделать. Они нас в крепостное состояние хотят вогнать такими законами или нет? Потому что я прочитал у вас в Телеграме в том числе такой пассаж : «Цель всех этих управленческих инноваций одна – перейти к перенарезке России по новому, более эффективному методу управления территориями».
И. Гращенков:
- Да, совершенно верно. Законов два у нас. У нас есть закон новый о публичной власти, и есть закон о местном самоуправлении. Оба они действительно подводят нас к чему? К тому, что в России не нужно такое большое количество городов, их надо сгустить примерно в 15-30 крупных агломераций (их еще называют сейчас конурбации). Вот эти конурбации – это такие непонятные территории заселенные, без четкого центра, но, тем не менее, как бы являющиеся какой-то единой территорией жизни. А периферия, то есть села, маленькие городки, они как бы не востребованы в этой концепции, соответственно, будут потихонечку чахнуть. То есть медицина, образование, какой-то местный бизнес, он будет постепенно сходить к нулю, люди будут переселяться. В принципе все это очень похоже на то, что происходило в Америке чуть раньше. Все это вследствие того, что индустриализация закончилась, не нужно большое количество городов…
С. Мардан:
- У нас проблемы со связью. Друзья мои, пока мы переподключаемся и выводим на связь Илью Гращенкова, политолога… Он, на мой взгляд, крайне толково и внятно описывает происходящие эти законотворческие инновации. Можно было бы, конечно, отмахнуться и сказать, что, типа, мы никакого самоуправления не видели и его нам не надо. Я так не думаю, честно говоря. Если еще можно предположить нормальный ход естественного отбора начальников на самом верху, то они же ведь сталкиваются с вполне себе такими часто неразрешимыми задачами: а где им набрать эффективных, нормальных хотя бы руководителей на уровне районов, городов, особенно малых, средних городов? Посмотрите вокруг себя, мэры ваших городов последних 10-15 лет, вице-мэры, губернаторы, вице-губернаторы, это же сборище идиотов на самом деле в массе своей либо сборище глубоко некомпетентных или, в лучшем случае, ограниченных людей.
Вот перечитывать «Историю города Глупова» Салтыкова-Щедрина… Вроде написано 200 лет назад, а читается, как будто про сейчас.
И. Гращенков:
- Я уже сказал, что-то похожее происходило в свое время в США, когда закончилась индустриальная эпоха, выяснилось, что не нужны эти маленькие городки, и народ просто оттуда съехал, переехал в крупные города. Так, в общем-то, появилась большая Америка уже нулевых. А у нас этот процесс затянулся, потому что по советской привычке у нас люди надеются, что государство их будет поддерживать, вне зависимости от того, нужна они или не нужны. И вот, собственно, все законы, которые на территории действовали, это местное самоуправление, все это исходило из того, что там живут какие-то люди, распоряжаются своей собственной идентичностью, своей территорией. А новый закон в некотором роде сметает всю эту старую Россию. Скорее всего, на основе этого закона будет проверена реформа муниципальных округов, то есть они будут увеличены в размерах, появятся новые, более крупные центры, а периферия постепенно начнет увядать. Ну, а как следствие, это 15-20, может быть, 30 крупных городов. Как Кудрин любит говорить, что есть 600 мировых городов, и в России должны быть тоже свои…
С. Мардан:
- Как пишут слушатели, 20 городов бомбить удобнее, чем 100. Вот такое конспирологическое мышление. Пример Америки – хорошо, принимается. Хотя в моем представлении, из моего личного опыта все равно Америка – это гигантское количество очень маленьких городов. То есть в Америке 5-10 тысяч населения – вполне себе нормальный город, и он такой чистенький, уютный, нормальный. При этом люди там друг друга знают, патриархальная жизнь. В России 5 тысяч – это, в общем, такой гнилой поселок, зона сплошной депрессии. А при этом, если мы посмотрим на Западную Европу, которая нам цивилизационно поближе все же, она вообще вся состоит из малых населенных пунктов, и они совершенно не парятся вопросами такой административной оптимизации, и всё у них как-то получается.
И. Гращенков:
- Это действительно так. Я в данном случае как раз говорил про депрессивные города типа моногородов. В Америке их просто было много, и в основном где-то на севере, в Неваде, где какой-нибудь кварц добывали, нефть. То есть добыли, уехали…
С. Мардан:
- …и бросили.
И. Гращенков:
- Помните, фильм такой был, «Земля кочевников»? Он как раз пропагандировал эту тему, что будьте кочевниками, кочуйте за Amazon, который открывает сезонные вакансии где-нибудь раз в год, и можно там подработать 3-4 месяца, потом это закроется, и ты куда-то еще поедешь.
Что касается Европы, да, действительно. Но не забывайте, что, во-первых, там все-таки опора на средний класс, который у нас не сформировался. А во-вторых, Европа, как мы сейчас видим, активно идет в сторону того коммунизма, который мы строили и построили в Советском Союзе, но потом наелись и из него сбежали. А у них сейчас как раз, наоборот, на подъеме эта идея, условно говоря, европейского госплана, что каждый городок обязан получить какой-то кусок от экономики, чтобы как-то выживать: вот ты тут виноград садишь, тебе какой-нибудь заводик пришлют, даже если у тебя людей нет, будь добр, найди…
С. Мардан:
- Найди украинских мигрантов, которые будут там работать.
И. Гращенков:
- Или пару темнокожих, чтобы уж совсем комплект был. Поэтому еще не факт, к чему они там придут с этим евросоциализмом, который мы-то пережили и знаем, что госплан, в общем-то, без реформ вдруг начинает чахнуть, а с реформами разваливается.
Что касается нас, этого закона, укрупнения. В любом случае, вот сейчас уже объявили о том, что, по-моему, из 360 моногородов почти наполовину сразу срезается поддержка, и идея о том, что как-то развивать и перепрофилировать, от нее отступают. Это что касается моногородов. Если говорить про простые города, например, на юге России, которые исторически есть, как вы говорите, 5-10 тысяч, они, конечно, есть, но есть же еще более маленькие. Есть, например, поселки, где 50-100 человек. И там сейчас по закону что? Школа, фельдшерский пункт, еще что-то такое. Когда всё это перенарежут, скорее всего, будет, как с укрупнением школ в той же Москве. Скажут: окей, есть общая школа…
С. Мардан:
- …в 100 километрах.
И. Гращенков:
- Хочешь – езжай, не хочешь – живи, где ты живешь, только там уже не 50 останется, а 30, а может быть, и 10. И живите натуральным земледелием, если вам очень хочется. А если хотите цивилизации, то вот, пожалуйста, государство поможет вам, пришлет фургончик, перевезет вещи. Скорее всего, такая реформа, и она в принципе, что называется, адекватна времени. Конечно, нет колхоза, нет завода – что там делать?
С. Мардан:
- Значит, нет жизни.
И. Гращенков:
- Да. Это же не какое-то историческое место, где можно продавать картины или экскурсии водить. По какой-нибудь станице Кущевской (где Цапки жили) экскурсии не поводишь. Но хоть тепло. А на севере, так и вообще люди уезжают. Вот Магадан, по прогнозам, по-моему, через 10 лет перестанет...
С. Мардан:
- Да, Магадан постоянно у нас всплывает в эфирах. И меня не покидает вопрос: у Магадана есть шанс выжить или нет? Илья расскажет, есть ли будущее у города Магадана и у всех прочих городов поменьше.
И. Гращенков:
- «Магадан – значит, опять домой». Я был на ВЭФе, и эту песню включили как гимн Магадана. Она глубоко въелась в структуру населения.
С. Мардан:
- В культурный код этой территории.
И. Гращенков:
- Как раз к вопросу, зачем выживать Магадану. Понятно, что территория во многом была создана именно заключенными. И на сегодняшний день выживает вопреки. Люди уезжают, строят бесконечные планы, а как нам их задержать, чтобы они не бежали так быстро. Чего-то придумывают.
У меня есть знакомый, который сейчас там работает вице-губернатором. Он при всей любви к магаданской природе говорит, что, конечно, есть проблемы с завозом качественной пищи, есть колоссальные проблемы с ценами. Есть проблемы колоссальные с занятостью населения. Но вопреки всему этому все равно стоит задача – надо как-то удерживать.
С. Мардан:
- Поднимать демографию Магадана.
И. Гращенков:
- Почему для этого решили очередной порт построить. Порт должен поднять демографию. Но в реальности, помимо Магадана, у которого шансов на выживание особо нет, потому что, как там ни строй порты, а, как говорил барон Мюнхгаузен, для продолжения рода нужно совсем другое, - есть такие же проблемы на Камчатке, особенно даже не в самом Петропавловске, а даже в городах типа военного Вилючинска и прочих. Тоже уезжают. Есть колоссальный отток по всему Хабаровскому краю, по Приморью. Да везде. Там нет ни одной территории, где идет прирост.
С. Мардан:
- Кроме Москвы.
И. Гращенков:
- Я имею в виду Дальний Восток особенно. Он съезжает полностью. Когда я говорил с местными исследователями, они говорят: а зачем им оставаться? Все эти программы искусственные. Действительно, нет предмета освоения. Мы пережили ХХ век с этим длинным рублем и освоением территорий. Сегодня все съезжаются в крупные города. Поэтому, действительно, можно это задерживать, но это пустая трата денег. И в конечном итоге все равно все это произойдет.
Поэтому ни у Магадана, ни у каких-то других городов, которые не имеют внятной экономической перспективы, конечно, все это будет фантазии, как нам тут задержать людей.
С. Мардан:
- А какие фантазии? Я до известной степени буду упрощать, тем не менее, можно посмотреть на опыт того же вполне себе рыночного Китая, экономический рост которого во многом связывают именно с диким строительством, в том числе жилым строительством. Когда говорят, что в Китае есть пустые города, они не совсем пустые. Они просто сначала строят целиком под ключ город, а потом начинают туда подтягивать инвесторов, строить какие-то предприятия. И вот у них на выходе, допустим, как условный Шэньчжэнь, в котором 50 лет назад население было 10 тысяч человек. А потом – раз, и типа супергород гигантский возник. И таких городов поменьше – сплошь и рядом. Может быть, здесь вопрос желания, даже не желания власти, а видения какой-то там перспективы стратегии, хотя бы на десять лет? Может быть, не стоило шельмовать идею Шойгу по строительству городов? Может быть, он прав в какой-то степени?
И. Гращенков:
- Он, конечно, прав. Потому что эти пять городов как раз подразумевались на границе с Китаем. И я так понимаю, что как раз и была идея, что частично они, видимо, будут китайские. Вопрос – на какую часть.
С. Мардан:
- В смысле с китайским населением?
И. Гращенков:
- Да. И это придаст нам какой-то китайской пассионарности. Потому что у нас чего-то, видите, как-то не получается так, как у китайцев. Во-первых, людей нет. Во-вторых, непонятно, что им делать. Эти хоть тапочки шьют в большом количестве. А у нас как-то вот и с тапочками проблема.
Конечно, власть у нас сегодня ориентирована вот этими законами Клишаса – Крашенинникова, такой эсхатологической пары, которая принимает у нас львиную долю вот этих законов, перекраивающих российскую действительность. Чем она вызвана? Тем, что государство считает следующее. Первое – люди в нашей экономике, может, и нужны, но, по крайней мере, точно с ними в ближайшие годы ничего не получится. Поэтому будем относиться к ним так, как будто они не нужны. Вот эта безлюдная экономика и безлюдная демократия, о которой писал Сурков в одной из статей, это и есть такое видение. Люди не очень востребованы.
С. Мардан:
- То есть люди – это обременение и нагрузка на социальную систему, я так понимаю.
И. Гращенков:
- Конечно. Потому что нефть и без них качается. Нужно какое-то большое количество умных инженеров. Их у нас, как назло, нету. И плюс они дешево работать не хотят. Поэтому сразу уезжают куда-то. Поэтому черт с ними, ладно. Зато есть куча всяких иждивенцев, которые ничего не производят, так называемый прекариат, сидят там максимум какими-нибудь охранниками или таксуют. То есть для экономики государства, с их точки зрения… А мы им типа еще и плати чего-то за это. Поэтому вот такое отношение, что, ну, хорошо, хотите, чтобы мы вас обслуживали, съезжайтесь в крупные города.
С. Мардан:
- И там таксуйте.
И. Гращенков:
- Тут таксуйте. Это же урбанистика про это. Что ты выходишь из квартиры, и у тебя пятьсот аптек, триста пунктов выдачи Ozon, вот вам рабочие места, вот вам и так далее.
Второе подразумевает то, что на этой территории, которая раньше не была пригодна для жизни, то есть это все, что за Уралом, советская власть наплодила слишком уж много городов, которые реально нужно просто вытягивать, чтобы они выживали. Тот же Магадан, те же города типа Норильска, которые где-то на севере в лесу автономно существуют. Но, если не будет «Норильского никеля», а таких городов типа Норильска, где никеля нет, их тоже много. Поэтому чего их нам тянуть? Оплачивать гигантскую стоимость тепла, транспортную недоступность, какие-то субсидии, северные надбавки. Переезжайте где тепло, на юг России, еще куда-то.
Для этого нужно перекроить и выстроить новую систему взаимодействия власти. Потому что местная власть, когда избирается, начинается вот этот, как у нас государство считает, хайп. То есть она начинает популистски решать. Типа, мы заставим Москву вернуть величие Магадана.
С. Мардан:
- Якутия будет свободной!
И. Гращенков:
- Сейчас мы вытрясем из бюджета денег. Начинается какое-то брожение. Москва смотрит, чего-то люди недовольны. Голосуют за КПРФ, на улицы выходят. Начинает денег подкидывать. А в новой парадигме все это будет невозможно. Суровая вертикаль, которая определила количество рабочих мест, количество субсидий, количество бюджетов. И все, не попадаете – ваши проблемы.
В принципе, почему я про США вначале вспомнил, там в этом плане без сантиментов. Закончилась руда в городе-таком, закрыли город, через три года осталось сто человек. А еще через год сняли почтовый индекс. Потому что последний человек уехал. И там на территориях типа Невады, севера это сплошь и рядом было. А у нас все-таки такая добрая советская традиция, что мы найдем вам, держитесь, ребята, территория важнее. Потому что на той же Камчатке сколько этих военных сидит, которые охраняют восточные границы империи. А за Камчаткой начинаются уже территории бескрайние.
Но есть якутские улусы какие-нибудь, есть бурятские. Тут, конечно, никто уезжать не будет. Потому что там люди на земле. И у них там не европейская экономика со средним классом, а вполне себе местная, вождистская, медведя съесть, кита поймать. Кто чем выживает. И вот это, мне кажется, войдет в противоборство с новыми законами. Потому что все-таки, как Россию не сгущай, а люди у нас привыкли, что где родился, там и пригодился. И будут до последнего этому сопротивляться.
С. Мардан:
- В рамках этой суперурбанизации то, что мы привыкли называть местным самоуправлением, становится пустой избыточной вещью. Скорее, речь должна идти об эффективном администрировании этих супергородов. Так мысль устроена?
И. Гращенков:
- Да. Все вот эти депутаты – просто должны стать какие-то общественники, которые будут решать, сколько лавочек надо покрасить, где посадить деревья. Мэры должны стать винтиком системы губернатора.
С. Мардан:
- Сити-менеджерами.
И. Гращенков:
- Начальники отдела такие. Губернатор сказал реализовать столько километров дорог, мы реализуем. А губернаторы включены уже в федеральную систему власти.
С. Мардан:
- Спасибо!
