Кашин: «Удобно пропагандистски противопоставлять наше время 90-м, но это одно и то же время»
Мы предлагаем полный текст радиопередачи.
Р. Голованов:
- Летописцы земли русской Олег Кашин и Роман Голованов. И сегодня в пятничном баре «Дикие койоты» начинает работать летняя верандочка.
О. Кашин:
- Бар работает на вынос. И сегодня День России, конечно. Доживем до конца День России. Роман, я вас поздравляю, если, конечно, вы принимаете поздравления с этим праздником.
Р. Голованов:
- Спорная история. Не понимаю я, что мы празднуем здесь.
О. Кашин:
- Знаете, тогда предоставьте слово мне. Имею, что сказать. Сегодня ночью перечитывал свою статью…
Р. Голованов:
- Позвольте, одно слово скажу? Вопрос слушателям. Для вас это праздник или нечто непонятное? Звоните. Мы сегодня в честь Дня России решили так программу. Мы сначала поговорим, а потом будем принимать ваши звонки. Желательно, если спорить. Вы послушаете нас, если вы возмутитесь, то звоните, чтобы было всем интересно.
О. Кашин:
- Да. И пишите в вотсапп, вайбер.
Действительно, смешно, потому что сколько лет прошло, я нашел свою статью пятнадцатилетней давности, которая начиналась примерно так, что у каждого праздника есть своя традиция. Вот новый год – елка, 9 мая – уже тогда была георгиевская ленточка, еще что-то. И у этого праздника тоже есть традиция, а именно, что люди, живя своей жизнью, вдруг натыкаются в календаре на выходной. Ого, сегодня отдыхаем! И, соответственно, не нужно притворяться, что требуется что-то еще. Вот такое нежданный выходной посредине июня, почему бы и нет? Этой дате уже 30 лет. И я помню, как она впервые отмечалась. Я учился в школе тогда. И отмечалась она впервые, как выходной, не в 90-м, а в 91-м году. В 90-м, да, для молодежи объясню. В конце мая или в начале июня Российскую Советскую республику в составе СССР большого, где была Украина, Казахстан, Белоруссия, Литва, Латвия, Эстония. И была Россия – РСФСР. Самая бестолковая, самая несчастная, затурканная часть советской империи. Как бы люди, которые больше всего работали, больше всего страдали, в итоге, жили хуже всех, потому что каждую буквально трудовую копейку у них отбирали, чтобы построить Дом культуры в украинском райцентре. Или вот я покупаю альбомы по советской архитектуре, плавательный бассейн в литовском колхозе. Понятно, что в колхозе Костромской области никогда никакого бассейна не могло быть. Я еще общался с мэром Калининграда миллион лет назад, с советским мэром, он рассказывал, что был прямой запрет на строительство любых объектов, кроме жилья, школ и больниц в РСФСР. И какие-то важные моменты, например, Дом бракосочетаний или Дворец пионеров строили обманом. По бумагам проходит, как школа, а потом на нее надевают какую-нибудь шляпку типа, чтобы это было уникальное здание, вот тебе Дом пионеров. Иначе нельзя.
Действительно, Российская Федерация в составе СССР была самая ужасная, самая нищая и самая печальная. У нее не было ни компартии, ни академии наук, ни телевидения своего, между прочим, тоже. Российское телевидение появилось только в 91-м году, как программа «Вести» появилась 13 мая.
Так вот. В конце перестройки на рубеже Горбачев провел свободные выборы в союзный парламент. Там возникла оппозиция, все помнят академика Сахарова, наверное, похуже помнят Юрия Афанасьева – профессора, Гавриила Попова – экономиста, того же Собчака. И одним из этих людей из топ-10 оппозиции был Борис Николаевич Ельцин – опальный секретарь московского горкома, уволенный из Политбюро, но оставшийся замминистра строительства, чего уже никто, по-моему, не помнит.
Возникла такая группа, называлась межрегиональная. Действительно, антигорбачевская оппозиция. Через год были новые выборы в Москве, в Петербурге, тогда Ленинграде. И в республиках. И, в принципе, я тоже общался, по-моему, с Гавриилом Поповым, он рассказывал, у них был спор: а вот куда теперь мы пойдем? Потому что на все выборы не хватит сил, а вот понятно, что мы, демократы, можем где-то взять власть. И была идея идти в Моссовет, чтобы все, и Ельцин там, и Афанасьев, и все прочие пошли в Моссовет. И стали властью в Москве. И какой-то авантюрист, вот уровня уже забытого, неизвестного, им и сказал, а чего Моссовет? Давайте на Россию замахнемся! И да, действительно, они пошли в парламент России. И набрали там не то, что большинство, просто на фоне инертного большинства, самый активный костяк этого парламента были демократы – сторонники Ельцина. И маленький момент. Не знаю, насколько это интересно нашей вечерней праздничной аудитории, но, действительно, готов читать лекцию по истории. На первом союзном съезде великий наш писатель подзабытый, хотя он в школьной программе, Валентин Распутин прекрасный прозаик и человек с правильной гражданской позицией, он умер лет пять назад, успев поддержать, между прочим, присоединение Крыма. Вот. Он выступил с мощной речью, обращаясь к прибалтам, украинцам, грузинам, сказал: друзья, вот я слушаю, как вы жалуетесь на русских. А мы, а дальше он повторил, вернее это я повторяю за ним, что было сказано в начале нашей программы: мы в России самые нищие и самые несчастные, у нас ничего нет. Но хорошо, мы мешаем вам жить. Давайте Россия отделится от Советского Союза. Все посмеялись и забыли. Но, в общем, да, тогда, до 90-го года Россия как ценность, как сущность, противостоящая, может, каким-то советским ценностям, была достоянием, скорее, вот такого круга правых националистов, которых называли там «почвенники», консерваторы, капуста в бороде, но понятно. И тот же Распутин уже в конце 90-го года, выступая на следующем съезде писателей, сказал, что вот у России отобрали имя. Действительно, властью в РСФСР стали вот эти антисоветские демократы во главе с Борисом Николаевичем Ельциным.
Главная интрига была связана с его, собственно, избранием во главу России, тогда еще парламента, а декларация о суверенитете просто был один из многих эпизодов. До конца года длилось непрерывное такое противостояние двух московских государств буквально – союзное и российское, то есть, Горбачев как бы отдавал полномочия с боями, Ельцин их брал. Верховенство законов, экономическое перераспределение ресурсов, все такое. И ключевым символическим моментом была эта декларация. Положа руку на сердце, я не думаю, что ее бы сделали праздником, она бы осталась в веках, если бы не 91-й год, когда были назначены на, как вы понимаете, Роман, на среду выборы президента России. Первые выборы почему-то на среду. И для того, чтобы провести их в этот конкретный день, ввели праздник – день принятие декларации о суверенитете Российской Федерации, длинное название, все его стали называть День независимости. И тоже с детства помню эти шутки: почему День независимости? Потому что от нас ничего не зависит.
Сегодня я выложил в фейсбуке плакат Ельцина предвыборный, где было написано «Россия обязательно возродится. Борис Николаевич Ельцин». Понятно, смешно, понятно, что связано, на самом деле, с эпохой Ельцина: нищета, бандитизм, лихие 90-е. Но я подумал, и вот поделюсь своим сегодняшним открытием, Роман, извините, что не даю сказать вам пока никакого слова.
Понятно, Ельцин пришел к власти, ему было 60. Он там пил, болел, уступил Путину. И вскоре умер. Если бы он был молодой и бодрый, как Лукашенко, правил бы до сих пор, безусловно, нефтяные цены пришлись бы. И это благосостояние легко было бы представить в эпоху Ельцина. Конечно, он не ушел бы в отставку никогда, если бы ему здоровье позволяло. И еще в 2001-м году мы бы обнуляли полномочия Ельцина, сейчас бы у него шел восьмой срок. И все бы говорили: коней на переправе не меняют. Борис Николаевич типа ого-го. И главное, от чего вы, Роман, может, упадете, потому что это почти кощунство, я уверен, что если Борис Николаевич дожил и правил бы до нашего времени, он бы, конечно, и Крым присоединил бы, безусловно. Более того, я думаю, он и Киев бы взял, потому что вот этот образ мужика седого, который кулаком по столу и скажет, эй, я царь! Это, конечно, Борис Николаевич.
Да, сегодня, если уж так вышло, день рождения эпохи. Важно понимать, что эпоха не настолько привязана к личностям, как мы привыкли думать. Действительно, как говорят оппозиционеры или критики оппозиционеров «режим». Режим сложился тогда, в 90-е. Конечно. Владимир Путин, безусловно, уже производная от того режима, который был тогда. Собственно, Путин был в лихие годы вице-мэром Петербурга, конечно, это тоже высокий уровень власти. И, естественно, был бы Ельцин жив, сейчас бы там губернатор Петербурга или премьер-министр Путин говорил бы: Борис Николаевич – наше все. Есть Ельцин – есть Россия.
Сегодня говорил уже про традиции…
Р. Голованов:
- Позвольте! Тут уже пора сказать, причем, даже не мне. Это вот присоединитель Крыма вам говорит:
- Вы возьмите ту долю власти, которую сами можете проглотить.
Р. Голованов:
- Вот вам присоединитель Крыма говорит! Про ту долю власти, которую вы можете проглотить. Спасибо большое, Борис Николаевич, спасибо вам большое за Крым, но понимаете, Ельцин уже споткнулся. И не мог встать после Чечни. Все вот.
О. Кашин:
- Маленькая ремарка про «возьмите, сколько сможете». Сколько сможете проглотить. Мы это слышали в марте про коронавирус, когда путин раздавал свои полномочия регионам, вот в чем проблема.
Р. Голованов:
- Слушайте, а когда это происходило, тут конкретная статистика по заболеваемости. И говорят, ребята, если у вас здесь болезнь не пришла, то вы можете не вводить режим самоизоляции, если вы видите пик, то, конечно, надо брать и спасать людей.
Олег, не надо так передергивать!
О. Кашин:
- Еще скажите: возьмем у Кашина смывы.
Р. Голованов:
- Там один подлец и негодяй у вас в комментариях написал, такой негодник с американским гражданством, но не будем про него.
О. Кашин:
- Ладно вам, Роман. Все люди хорошие.
Майк Наки лично: «не разделяю позицию Романа». Майка Наки люблю.
Так вот…
Р. Голованов:
- Я не называл фамилии, кстати.
О. Кашин:
- А я называл, я простой человек.
История какая? Мы спорим, действительно, о том, насколько вот тот режим, который сложился в 90-м году, есть прямой предок или неотъемлемая часть нынешней власти. И я считаю, что понятно, тогда Кремль был слабее, армия была слабее, экономика была беднее, все понятно. Но эволюция движения, безусловно, бесспорная. К укреплению государства тогда, насколько это было возможно, опять же, к огосударствлению экономики. Тоже, на заре 90-х отнеситесь, что происходило, не как к русскому майдану. Демократии, анархии, как угодно. Я, как раз, предпочитаю относиться к этому наоборот, реальное народовластие. Мы видели эти съезды народных депутатов, там даже таксист мог выйти, сказать Горбачеву в лицо, что ваша жена слишком много себе позволяет. И Горбачев обтекал.
На смену той демократии и против той демократии, конечно, была значительная часть номенклатуры. И те люди, которые реально стали властью в России, уже в первые минуты после крушения СССР, эти образы, мы об этом говорили, когда умер Лужков. Лужков, конечно, Черномырдин, какие-то вот такие крепкие советские деятели, которые да, в советские-то годы тяготила коммунистическая идеология, они хотели больших денег, большой власти. И да, безусловно, приход Бориса Николаевича, создание этой новой России было на руку вот той номенклатуре, которая избавлялась от идеологических своих этих самых, и шла вперед.
Я тоже прекрасно помню, вот Путин, опять же, пришел к власти. Путин пришел к власти уже как лидер силового сословия, лидер вот этих мужиков, которые, как в песне Трофима, «аты-баты, аты-баты». Военные, фээсбэшники, полицейские, кто угодно. И я тоже прекрасно помню, как года за три, за четыре, как раз, где-то к концу чеченской войны вот люди в погонах, причем, разнообразных, разноцветных погонах, не только армейских, вдруг стал основой общества. Не было такого раньше. Понятно, что такое начало 90-х, когда, скорее, бандит хозяин жизни. А в 97-м уже не бандит при таком зрелом позднем больном и старом Ельцине, налоговик какой-нибудь, налоговая полиция тогда была, таможенник, не знаю, эмчээсник, конечно. Какие-то эти люди, которые вдруг оказались преуспевающие, успешные, да, основа государства.
Помню, была программа «Взгляд». Не тот «Взгляд» нашего детства, когда был Листьев, Любимов, Политковский и они разоблачали сталинизм, а «Взгляд» конца 90-х, которые вели вдвоем Александр Любимов и Сергей Бодров, собственно, еще не брат-2, но уже, по-моему, брат первый. Модный и популярный актер молодого поколения. И однажды к ним пришел какой-то офицер, майор из Чечни воевавший. И Любимов его спрашивает: товарищ майор, а за что вы воюете? Типажно, как наш с вами друг Баранец, спрашивает. Этот майор так вдруг говорит: а я не знаю, за что воюем, меня это не интересует. Мы государственные люди. Нам сказали воевать, мы воюем.
И вот это новое какое-то вот такое, что сегодня, по сути, есть образ России настоящей, возникло тоже тогда, в 90-е. Вообще, очень удобно политтехнологически, пропагандистки противопоставлять наше время путинское тому, но это, конечно, одно и то же время. Разумеется, тогда все было из соломы, палок и глины, что называется, или не знаю, чего. А теперь из стали и бетона. Просто тогда не было стали и бетона, но их уже заказали на складе. Естественно, если бы Борис Николаевич не пил, не болел, в свои сейчас 87 лет был бы еще жив и бодр, конечно, он бы обнулялся, все делал, что делает Путин. И в Сирии бы воевал.
Р. Голованов:
-Он бы просто войну в Чечне не смог бы подавить. Все.
О. Кашин:
- Роман, посмотрите на карту Советского Союза. Приднестровская молдавская республика. По сути, колония России непризнанная. Откуда она взялась? Борис Николаевич нам ее отвоевал. Абхазия и Южная Осетия, откуда они взялись? Они взялись в 92-93-м году, когда, может быть, Ельцин на уровне выходит из запоя, говорит, а что это там типа, разбирайтесь! Но они разбирались. И российская армия без опознавательных знаков, вежливые люди, брала Сухум вместе с абхазами. И выбивала оттуда грузинскую армию задолго до Симферополя, задолго до Донецка. Это было при Ельцине. Этот стиль управления создан при Ельцине. Эта культура буквально.
Понятно, что есть…
Р. Голованов:
- Ну, Ельцин, как хреновый хозяин, пропивает страну! И пропивает ее в тот самый опасный момент, когда нельзя было этого делать. Чечня, все! Просто это точка невозврата.
О. Кашин:
- Я, естественно, считаю чеченскую войну, особенно первую, преступлением против человечности, кровавым упыризмом и так далее. Безусловно, показателем реального отношения Ельцина к жизни подданных, когда, извините, бомбить российские города – это, собственно, Путин себе такого не позволяет. Ельцин позволял. Но я залезаю в шкуру Ельцина, и понимаю, что у меня, да, есть Татарстан, который борзеет, а он тогда очень борзел. Есть Башкортостан. И даже несчастная далекая Тува намекает на свою потенциальную независимость. Как бы мне сделать так, чтобы и татары не борзели, и башкиры? А давайте я выберу один регион самый одиозный, который, извините, в каждую русскую деревню бандита присылал, все лапки поднимали перед чеченскими бандитами. А давайте образцово-показательно превращу вот эту Чеченскую республику в кровавое месиво? И ни один Минтимер Шаймиев после этого не заикнется о своем суверенитете. Ведь, извините, собственно, до сих пор в России два президента – Путин и Минниханов. Остальные все главы республик, только татарский президент сохраняет этот титул, потому что, конечно, это наследие 90-х, когда Шаймиев почти отделился. Собственно, чего мы тоже не помним и не понимаем. В Татарстане даже не было референдума о конституции российской.
Р. Голованов:
- Мне сейчас Дима Белецкий подсказывает про Буденновск, что 14-19-го июня теракты в Будденовске 95-й год захватом больницы и заложников.
О. Кашин:
- Разумеется. Мы это тоже помним, конечно, более того, я храню ту «Комсомольскую правду» июньскую за 95-й год толстушку, где большими буквами написано «Чеченские террористы захватили больницу в Буденновске». Теперь вот, как сказать, тут поневоле станешь поклонником академика Фоменко, который объясняет, что Иван Грозный и Василий Блаженный – это одно и то же лицо. Ладно, то, что было 500-600 лет назад! Если уже сейчас 25-летней давности события так переворачиваются, спросите Рамзана Кадырова, с кем воевали? Он скажет, чеченский народ вместе с Россией давали отпор международному терроризму, который как бы пытался покуситься на…
Р. Голованов:
- А чего? Я сейчас заговорю словами Рамзана Кадырова. «Дорогие друзья, я не могу представить себя вне родины, вне республики, своего дома и родных. Честно признаюсь, что лучше и краше ЧР края еще не видел. Дни, которые я провожу за пределами моей маленькой, но горячо любимой республики, для меня тягостны. Поэтому я не могу пройти мимо, и не помочь, когда кто-то…».
О. Кашин:
- Я тоже хотел это перепостить, потом вчитался, понял, частная история.
Р. Голованов:
- Там очень частная история.
О. Кашин:
- Давайте объясним. Где-то в Киргизии в доме престарелых или в больнице оказался всеми брошенный одинокий чеченец. Просто неизвестный и незнакомый. Кадыров об этом узнал. И ему, Кадырову, достаточно того, что просто человек чужой, неизвестно, хороший или плохой, но этнический чеченец где-то попал в беду. И он бросает все ресурсы республики на его спасение. Вот если бы Россия, узнав о каком-то одном русском, бросала бы, не знаю, все, чтобы его выцепить, допустим, из Лондона!
Вы знаете, я представляю идеальную Россию, Роман. И президент России говорит, вы знаете, друзья, я обожаю Россию, не мыслю себя вне России. Я узнал, что в Лондоне живет Олег Кашин, у которого болит зуб, а стоматологические клиники закрыты. Я высылаю за Олегом борт номер один.
Р. Голованов:
- Доктора Мясникова.
О. Кашин:
- Да, доктора Мясникова! Понимаете, вот Россия мечты! Не то, чтобы Олег имел привилегии, а чтобы каждый русский имел такую привилегию. Быть человеком, нужным своей стране!
Р. Голованов:
- А ведь есть такие люди, которым сейчас нужна помощь. И живут они в подмосковном лесу. Беженки, погорельцы из Луганска. Я, когда читаю, мне просто настолько больно! Я не могу понять, как это так возможно!
Я не думаю, что там какие-то узбеки, таджики пришли и сожгли им эту палатку. Им сожгли такие же, как ходят вот такие ефремовы подзаборные и сжигают палатку!
О. Кашин:
- Ну, Роман…
Р. Голованов:
- Олег, да, именно вот такие ефремовы подзаборные ходят, сжигают палатки. Тем женщинам, которые живут. Все имущество, которое было накоплено, ничего не остается. Что в итоге? Андрей Абрамов, ты большой молодец, что про эту истории. Написал, вынес. И там, в итоге, нашли 10, 20, 30 предложений по жилью. Собрали 150 тысяч, им передают, рассказывают всем вокруг об этой истории.
Неужто никто не знал? Никто из местных, участковый, никто не понимал, что здесь живут две русские женщины, которые уехали от войны в 14-м году. Это вот один частный случай, а сколько таких по всей стране? Брошенных, на которых мы просто взяли и наплевали! На наших же русских людей!
О. Кашин:
- Более того, Роман, давайте высадим корреспондента, допустим, в городе Душанбе или в городе Ташкенте. Пускай просто посмотрит визуально на местных бродяг седых и бородатых, при этом ему сорок лет, но он ползает на карачках. Естественно, эти бродяги там будут нищие люди не узбеки, как правило, не таджики. Постоянные рассказы о том, что вот есть брошенные русские старики в Средней Азии, которые совершенно никому не нужны. Все про них забыли. Оборотная сторона того самого суверенитета Российской Федерации.
Р. Голованов:
- Вот тоже Казахстан проехать. Это просто нечто, увидите, что происходит. Люди брошенные. А никто не понимает, почему когда-то там в тех республиках происходил геноцид русских людей, а потом нет, и все уже вот…
Итак, мы продолжаем.
О. Кашин:
- Отмечаем День России.
Р. Голованов:
- Звоните нам. Для вас это праздник или нет? Поспорьте с нами, поругайтесь, свое мнение скажите. Уже пора нам здесь, жителям башни из слоновой кости, выходить к людям.
О. Кашин:
- А пока народ безмолвствует, я продолжу свою краткую лекцию по новейшей истории, потому что, действительно, я понимаю, как трансформируется реальность с годами, когда она превращается в летопись. Или в учебник истории.
Я говорил о номенклатурном реванше начала 90-х годов. И вот, знаете, как у Клейменова в программе «Время» он шутил, а вот давайте уберем Джорджа Вашингтона с доллара, еще кого-то уберем. И сделаем, соответственно, Флойда теперь. Ха-ха!
В Америке, понятно, один из символов страны – это гора Рашмор, на которой выдолблены эти гигантские барельефы основателей страны. И вот кого бы выдолбить на русской горе Рашмор? Я начинал с того, что в 90-м году к власти пришел в России Ельцин. Вторым человеком в ельцинской России 90-го года был уже совершенно забытый премьер-министр Иван Степанович Силаев. На баррикадах у Белого дома они с Борисом Николаевичем стояли вместе как бы.
Иван Степанович Силаев, я застал его немножко, мы общались. Он умер, старенький. Он был брежневский министр авиационной промышленности, член ЦК КПСС, Герой Соцтруда, абсолютная плоть от плоти советская номенклатура. Мы его будем на гору Рашмор ставить? Хасбулатова, спикера парламента того самого, который декларацию принял. Его куда? Будем или не будем? Вице-президента Руцкого? Или Бурбулиса? Первого госсекретаря. Или Сергея Шахрая, который Гамову еще иногда дает интервью, человек, который сейчас в Счетной палате или где-то, человек писал законы российские в те годы. И всеми забытый тоже.
Ладно. Это начало 90-х, глухие времена. Пал Сергеича Грачева? Генерала, который министр обороны, Грозный брал. Его-то надо выдолбить! Или он спорная фигура? Гайдар, конечно, с Чубайсом – двуглавый реформатор. Тоже.
Либо, поскольку у нас новая эпоха, у нас ничего того, что было тогда, мы не ценим, давайте тогда на горе Рашмор выдолбим Путина. Путина, Путина и еще раз Путина.
Вот два варианта. Неизвестно, какой лучше.
Р. Голованов:
- Нам дозвонился Максим из Волгограда. Хочет сказать про Чечню Олегу. Он участник событий. Максим, здравствуйте!
Максим:
- Здравствуйте, уважаемые ведущие. С интересом слушаю вашу летопись. Я участвовал, как раз, в тех событиях, новогодний штурм, короче.
О. Кашин:
- Вы из майкопской бригады?
Максим:
- Да.
О. Кашин:
-Боже! Слушайте, вот давайте мы вас обнимем, потому что реально, вы герой. И слава вам!
Максим:
- Я ни капли не хочу, потому что это было все неправильно. Действительно, не знаю, какие глубинные политические преследовались интересы, ведь я, конечно, дилетант. Мне уже 45 лет, я сильно не углублялся, но хочу сказать вам просто. Донести. До сих пор говорят официальные сводки, что нас, федералов, погибло чего-то там три тысячи. А я могу точно сказать цифры. У меня был очень хороший полковник из Главного управления оперативных штабов. И он всем этим владел.
Так вот, федералов погибло почти 32 тысячи.
О. Кашин:
- Верю.
Максим:
- Точнее, больше, под 60. 32 – это боевиков. И мирного населения почти 130 тысяч! И я видел этот город в руинах, когда уезжал. Поэтому…
О. Кашин:
- Максим, вот вы ветеран Чечни, это было 25 лет назад. После этого как ваша жизнь сложилась? Вы сейчас чем занимаетесь? Где? Вы богатый, бедный? Благополучный?
Максим:
- Нет, я, как Владимир Владимирович сказал, абсолютный средний класс, работаю. Не инвалид. У меня только контузия была, даже ранения нет. Хотя я в самом пекле был.
Десять лет жрал героин, короче. Да. Вот так.
О. Кашин:
- А какими глазами сейчас вы смотрите на кадыровскую Чечню?
Максим:
- Да, да, я же еще и по этому поводу хотел сказать. Рамзан Ахматович, мы же помним, Ахмата-хаджи. Кто-то не помнит, а мы-то помним. Как он боролся с ваххабитами международными.
О. Кашин:
- С вами он боролся, естественно. Он вам войну объявлял.
Максим:
- Мы видели все это. Спасибо, что выслушали.
О. Кашин:
- Спасибо вам! Обнимаю вас!
Вот, Роман, видите? Тоже вот, почему я спросил про его жизнь после войны? Как раз, тоже одиозная черта 90-х – ветераны-афганцы. Не знаю, застали вы или нет, потому что у них были гигантские льготы. И сами они были мужики, способные за себя постоять. И было много всякого бизнеса, завязанного на афганцах. Естественно, полукриминального. И такой стандарт 90-х годов, лихих именно, когда один президент Союза ветеранов-афганцев заходит в лифт, нажимает на кнопку, а в кнопке бомбу другие ветераны заложили. Его вдребезги. Его хоронят, и на кладбище бомба. И все, кто пришел на похороны, тоже погибают. Такие были времена.
Мы понимаем, что такое ветераны-афганцы тогда. Ветеранов-чеченцев, как такой сущности, нет. Потому что вот представьте, вот выходит этот Максим и говорит, я брал Грозный. А Рамзан Ахматович ему говорит, ты брал Грозный, да? Ну-ка, пойдем не знаю, куда. Я представляю так. Люди, которые воевали в Чечне, не хотят вспоминать не только потому, что это вот такая война, которая была зря. Боятся.
Р. Голованов:
- Да вот ко мне приходили бабушки, которые говорят, мы там на «Минутке» жили. Там у нас дома были когда-то, домов нет. На их месте сейчас построены другие. По нашим адресам живут совершенно другие люди. Как чего-то доказать, какие-то компенсации, это совершенно невозможно.
О. Кашин:
- Как всегда говорят, я вас туда не посылал, даже если бабушка там родилась.
Ну, вот как сказать? Почему-то разговор любой о России постсоветской упирается в Чечню.
Р. Голованов:
- С вами да.
О. Кашин:
- Со мной. А так давайте говорить про бескрайние просторы, «если есть на свете рай, то это Краснодарский край», допустим. Кстати, я видел в чате привет из Ставропольского края. Привет! Вот да, и рядом с Чечней, и частично моя полуродина. Поклон!
Вот тоже советская эпоха длилась 70 лет, да? Постсоветские уже 30. Тоже не поле перейти. Это, если брать по советской шкале, мы сейчас в 47-м году. И, что называется, дальше давайте считать, сколько осталось до двадцатого съезда, сколько до перестройки, в общем, если у нас семидесятилетние циклы, то мы еще в глубокой серединке, так сказать.
Р. Голованов:
- Алексей из Саратовской области, здравствуйте!
Алексей:
- Здравствуйте! Хочу всех поздравить с праздником, конечно. Но я считаю, что это праздник маленько неправильный. 12 июня – не так. День России, а России почти что тысяча лет крещения Руси. Это большая история. И 12 июня – это чуть-чуть не та дата, которую стоит отмечать как День России.
О. Кашин:
- А когда должен быть День России?
Алексей:
- Я вот тоже думал. Даже Мини и Пожарский 4 ноября, и то ближе ко Дню России находится. Все-таки освободили.
О. Кашин:
- Может, просто 9 мая?
Р. Голованов:
- Нет, подождите!
Алексей:
- Нет! День России – крещение Руси, вот ближе подходит, но как бы не было еще государства.
Р. Голованов:
- Алексей, а 862-й год, когда призывают на княжение Рюриковичей, которые приходят, берут власть, тогда Русь начинается?
Алексей:
- Да, да. Но вот Олег Кашин скажет, что там такой террор был! Столько крови было!
Р. Голованов:
- Алексей, спасибо! Обнимаю вас, Алексей.
О. Кашин:
- Роман произнес мое любимое слово. И сидит, радуется.
Р. Голованов:
- Я посчитал. Запрос недели, минимум, три раза оно прозвучало. На позапрошлой неделе два раза прозвучало. В общем…
О. Кашин:
- Роман, у нас прикладная лингвистика. Прикладное языкознание. Мы создаем язык, культивируем новые модные слова.
Интересный вопрос! А если бы не было этой искусственной даты, когда должен быть наш национальный праздник? У меня одно время была как бы такая теория, что, конечно, 12 апреля - День космонавтики, день абсолютного триумфа русского человека. К звездам полетел! Но представить, как вот, вот хорошо, объявили 12 апреля, и начинается. Выходит депутат Хинштейн, говорит, вы оскорбили наших космонавтов! Или: вы не имеете права любить наших космонавтов! И думаешь: боже мой, хватит, пусть лучше Гагарин будет в моем сердце без казенщины и без государства.
Роман, поскольку «уголок личной жизни», вы меня спросили, сходил ли я к зубному сегодня? Я реально сходил впервые за вот три месяца самоизоляции. Зуб устал болеть. Приходу сегодня. Вот ты приходишь. Там стекляннная дверь заперта, ты стучишься, тебе девушка звонит по телефону, говорит, зрасти, вы Олег? Да, Олег. У вас нет температуры? Нет. С дыханием проблемы есть? Нет. А запахи чувствуете? Чувствую. Хорошо, тогда сейчас открою, вы не заходите. Открою, отопру дверь, сяду за стойку, тогда заходите. Потом к вам подойдет человек, измерит температуру пистолетом. Он отойдет. И вы проходите к доктору. Такая вот коронавирусная процедура. Очень прикольно.
А сам доктор, интересный британский быт. Приходишь, он говорит, посмотрел, можете попробовать зуб сохранить, но вы потратите много времени и денег, я бы не советовал. Все равно выпадет. Давайте так: у нас сейчас большая очередь с коронавирусом. Мы разгребемся. И вам позвоним, вырвем вам зуб через месяц. А пока, если что, пейте таблеточки. Нормально! Шесть тысяч рублей. За такой разговор.
Р. Голованов:
- Вот за это?
О. Кашин:
- Да! Это Великобритания, Роман.
Р. Голованов:
- Я обалдел!
О. Кашин:
- Это так работает.
Р. Голованов:
- А сколько стоит удалить зуб?
О. Кашин:
- Я однажды удалял зуб. Сейчас вы офигеете реально. Удалял, ладно, в воскресенье вечером в дежурной клинике незнакомой на Бейкер-стрит буквально, где Шерлок Холмс.
Приходишь к доктору. Он - раз, пятьсот фунтов. Пятьдесят тысяч рублей.
Р. Голованов:
- Обалдеть. Я удалял зуб за две тысячи…
О. Кашин:
- Вот!
Р. Голованов:
- Я думал, как дорого!
О. Кашин:
- Чтобы нормально жить в России, надо побывать в Великобритании, понять, какой это кошмар в плане быта, в плане цены на жизнь. И потом возвращаться в Москву. И радоваться тому, что у вас московский быт.
Р. Голованов:
- Мне друзья говорили, что если с зубами все плохо, надо ехать в Белоруссию.
О. Кашин:
- Да, которая тоже интересная страна. Сейчас там борьба за президентство острая с Белгазпромбанком, еще что-то. Интересно, как так получается, что любое оппонент Александра Григорьевича оказывается токсичным человеком. И, действительно, думаешь, нет альтернативы президенту Белоруссии.
Р. Голованов:
- Дмитрий из Москвы. Здравствуйте!
Дмитрий:
- Здравствуйте! Вас с праздником. Я считаю, что это, действительно, прекрасный праздник, который происходит в очень своевременную дату. Сам я защитник Белого дома, в августе 91-го года мы с божьей помощью заканчивали то, что начиналось именно в этот день. Этот день я считаю крушением большевистского ига и восстановление святой Руси. На мой взгляд, прекрасно, что он приходится именно на эти даты, когда православные отмечают Троицу. Приблизительно плюс-минус. И как бы здесь получается, что благодать духа святаго вместе с современной Россией. На мой взгляд, это прекрасный синтез. И прекрасная дата.
Р. Голованов:
- Я почитал тут недавно запрещенного диакона отца Андрея Кураева. И он рассказывает историю о том, как бы Ельцину было плевать на православие. И у него, как раз, была, когда перед первой встречей он давал интервью западному телеканалу, отец Андрей это все смотрел и видел, где Ельцин как бы так, что православие – это пережитки. И не могут они сочетаться со своей дремучестью, с той демократией, которую он строит.
Дмитрий:
- Это верно. Такое было.
О. Кашин:
- А скажите, а вот защищали Белый дом в августе 91-го, а в октябре 93-го вы за кого были?
Дмитрий:
- В октябре 93-го я смотрел это все перед телевизором.
О. Кашин:
- А болели за кого?
Дмитрий:
- И с божьей помощью все это закончилось. За кого болели? Конечно, против Баркашова и за свободную Россию. Даже у меня есть медаль «Защитник свободной России», которая уже указом Путина мне присудили.
О. Кашин:
- А она у вас под рукой есть? Помните, какая ленточка у медали?
Дмитрий:
- Там георгиевская ленточка.
О. Кашин:
- Георгиевская ленточка! Именно. Это знак защитника Белого дома в 91-м году. Такая вот преемственность поколений!
Дмитрий:
- И там этот знак стилизован под Георгиевский крест. На нем Георгий Победоносец, убивающий змия. И, на мой взгляд, это очень символично, ярко и прекрасную дату отмечаем. И всех с праздником!
Р. Голованов:
- Дмитрий, спасибо. Мы в Петербург перемещаемся. У нас Епифан из Петербурга.
Епифан:
- Летописцы, в этот день мой город снова стал Санкт-Петербургом. Я написал такое сочинение, что за один день перед мои днем рождения, а я родился в день медика, мой город, мне сделали подарок, что мой город, моя школа переехала из одного города в другой за один день. И я этот день вспоминаю хорошо.
О. Кашин:
- Слушайте, интересно, вам тогда сколько лет было? Вы были школьник, но имели позицию. Вы хотели, чтобы город был Петербургом? Или Ленинград, блокада. Как правильно? Ведь слово «Ленинград» тоже имеет право на место в истории.
Епифан:
- Честно сказать, я сильно стебался. И на пионерской звездочке, были с фотографией, я, как вандал, вырезал не из фотографий товарищей. И анекдоты про лысого. Я понимал…
О. Кашин:
- Вот вы ленинградец, вы там жили. И ленинградская история, культура, блокада, прежде всего, не было тогда такого чувства, что что-то теряется?
Епифан:
- Наоборот, потому что позитивные моменты, Собчак, концерты на Дворцовой. Я перед этим у меня была вспышка позитива, на самом деле.
О. Кашин:
- А помните, как Невзоров тогдашний, он, правда, в 91-м году был за советскую власть, да? Но вот когда он появился, еще когда город был Ленинградом, он говорил: Питер, Питер, сегодня в Питере там то, се. Вот я по детству помню это очень как-то резало слух.
Р. Голованов:
- Я помню, что в Питере дождь, снег и Ельцин.
О. Кашин:
- Да. В общем, спасибо вам большое!
Р. Голованов:
- Давайте к финалу. Что, в итоге? Мы послушали людей. Вы вышли в народ. И вы, как народоволец, должны что-то сказать.
О. Кашин:
- Вы знаете, хочется всех обнять. Ходить по Руси с бородой, говорить: слава России! Русские, вперед!
Р. Голованов:
- То есть, мы будем почаще звонки принимать?
О. Кашин:
- Конечно! Но чтобы звонили нормальные парни, как сегодня. Спасибо!
Р. Голованов:
- Огромное вам спасибо, что звонили нормальные люди. Я боялся нарваться на то, что получим потом мата пятничного.
О. Кашин:
- Каких-нибудь фашистов услышим, это было бы недопустимо. Мы самая антифашисткая программа на радио. Русские антифа!
До понедельника, друзья!
