Мария Максакова: Я себя предательницей не считаю

И. Панкин:

- Здравствуйте, друзья. Меня зовут Иван Панкин. Рядом со мной Мария Ремизова, журналист «Комсомольской правды». А в гостях у нас Мария Максакова, бывший депутат Госдумы, в 2016 году срочно переехавшая вслед за мужем в Киев. Мужа звали Денис Вороненков. В 2017 году его убили прямо в центре Киева. Убийство остается нераскрытым. Мария, здравствуйте.

М. Максакова:

- Здравствуйте.

М. Ремизова:

- Вы в прекрасной форме. Топ Яндекса обсуждает: Мария Максакова приехала похудевшая, похорошевшая.

И. Панкин:

- Нас все проклинают заодно торжественно за интервью с вами.

М. Максакова:

- Серьезно?

М. Ремизова:

- Все обсуждают возвращение в Россию. Почему все-таки спустя четыре года вы решили вернуться? Ради детей?

М. Максакова:

- Во-первых, спасибо большое, что вы сказали обо мне приятные слова, похвалив мою форму.

И. Панкин:

- Мы не только хвалить будем эфире.

М. Максакова:

- Я догадываюсь. Но ничего страшного. Вы тоже не расслабляйтесь. Потому что я же буду отвечать. Так вот, я все-таки особенно первые три года, конечно, находилась в совершенно другой форме. Это все смаковалось в российской прессе. Поэтому я думаю, что вы видели меня и не такую симпатичную, и не такую собранную, с отвалившимися, выпавшими волосами и так далее. Поэтому время прошло. Я почувствовала в себе достаточную силу. И я прекрасно понимала, к сожалению, что моя основная схватка она вовсе будет не по поводу моей общественной позиции или еще какие-то приписываемые мне какие-то поступки, которые никаким образом не противоречат законодательству. В этом смысле комментарий был дан с самого начала, что я могу вернуться, когда посчитаю нужным. Но дело все в том, что не так все просто в моей семье, как вы видите.

М. Ремизова:

- Там бушуют такие страсти.

М. Максакова:

- Я вам скажу, что это копилось. Это же не возникло вчера или даже четыре года назад. Этот нарыв он накапливался довольно долго. И сдерживающим фактором главным был, конечно, мой отец, который, к сожалению, вслед за Денисом, года не прошло после гибели Дениса, как умер мой папа. И поэтому все то, что накипало уже, как я понимаю, очень давно, только я, конечно, не предполагала масштабов, я знала, конечно, что там какая-то зависть страшная. Вы понимаете, я…

М. Ремизова:

- Вы родная дочь кого?

М. Максакова:

- Я единственная родная дочь отца, конечно, да, очень богатого человека по тем временам, миллионера, невероятно богатого человека. И эти деньги, я сейчас понимаю, для меня, я росла, как говорят, с золотой ложкой, еще что-то. Да, действительно, я росла в достатке. Но это меня никак не развратило. Я продолжала учиться. У меня были свои поставленные цели в жизни. Моя профессия – это мое призвание. Я им занимаюсь от души, я не могу без этого жить. Я для того, чтобы хорошо петь, выучила шесть языков, чтобы петь на этих языках без акцента. Я закончила Центральную музыкальную школу как пианистка. Я много чего сделала в своей жизни.

И я это делала, не сильно оглядываясь на те потявкивания, которые раздавались вслед мне вот этой московской семьей постоянно. Находились люди всегда, которые меня как бы оберегали, защищая, можно сказать, собой. Была Ирочка – Ираида Григорьевна Нагаева в моей жизни самым, наверное, главным человеком, которая меня вообще отвела в музыкальную школу, в то время как мама уже отдала, чтобы меньше со мной возиться, в 31-ю, без всякой музыки, несмотря на абсолютный слух, это никого не интересовало.

Потом возникла Зоя, которая сейчас благополучно переметнулась к Тюрину.

М. Ремизова:

- Это бывший муж – отец старших детей.

М. Максакова:

- Да. А сейчас они все спелись против меня. И вот просто четыре года я слышала: кукушка, бросила детей, мать чуть ли не там немощную, еще что-то. Я приехала. Здравствуй, мама. Здравствуйте, дети. И что?

М. Ремизова:

- С детьми удалось встретиться?

М. Максакова:

- Конечно, нет. Просто я это к чему вам рассказываю? Потому что, если, не дай бог, они сейчас начнут говорить, что они на самом деле меня ждали, но раньше, то это чистое вранье. В любой момент, когда бы я ни приехала, прием был бы ровно тем же.

М. Ремизова:

- А какое общение было все эти годы с детьми? СМС, звонки? Дети уже взрослые.

М. Максакова:

- Азбука Морзе – точка, тире. Естественно, что за их души шла борьба. И нешуточная. Поэтому, конечно, они были ко мне одно время более расположены, потом менее расположены. Но за четыре года, безусловно, я понимала, что я утрачу свое влияние на них. Понимала, что я, к сожалению, впервые в своей жизни оказалась просто лежа на лопатках. То есть у меня не было никаких ни сил к существованию, ни средств к существованию. И, в принципе, только за счет того, что я не пала духом, я поехала к лучшим педагогам, я стала лучше петь, я дебютировала в «Карнеги-холле», приходится со мной считаться.

По большому счету, этот самый Тюрин с моей мамой и еще этой Катей Добрыниной, они могли бы запросто по мне танком пройтись, если бы я сама просто… я не знаю, откуда я взяла эти силы. Никто бы, наверное, на моем месте с этим не справился.

М. Ремизова:

- Но конфликт с Тюриным случился из-за того, что украинские силовики назвали его заказчиком убийства Дениса Вороненкова?

И. Панкин:

- Сначала это подтверждали, а потом опровергли.

М. Максакова:

- Смотрите, дело в том, что если бы в материалах дела, с которым я ознакомилась и после которых я это опровергла, содержались бы веские доказательства, не косвенные, а прямые, то я бы не отказывалась от своих слов никогда. Но поскольку я поняла, что меня используют в данном случае как таран, это не то что сказали, что это не он, это не так, сказали, что это, возможно, он, а возможно – не он. Или кто-то другой с такой же долей вероятности. То есть он все равно не исключен из того набора людей, которые каким-то образом фигурируют, хотя это неграмотное с точки зрения юридической лекции слово, ну как да, присутствуют в материалах дела. Просто процессуальный статус на сегодняшний день у него, он не входит в тот круг непосредственных людей, которых нужно задержать и привезти в Украину. Это все пока.

Дело все в том, что я со своей стороны давала постоянно показания не против него, а против Панаитова.

М. Ремизова:

- Кто это?

М. Максакова:

- Панаитов – это главная трагедия всей этой истории. Потому что именно Панаитов убедил Дениса, что его ситуация юридическая такова, а он бывший следователь, хотя, конечно, он с позором был уволен, изгнан из СК вот этого по не реабилитирующим обстоятельствам.

М. Ремизова:

- Это его доверенное лицо, друг на тот момент?

М. Максакова:

- Он был на свадьбе, он везде где-то как-то был. И вот он начал его настраивать и говорить, что ему откуда-то что-то известно, какая-то дополнительная информация. Что в отношении него просто какая-то страшная машина уже едет.

М. Ремизова:

- Что нужно бежать из России.

М. Максакова:

- Это, конечно, как раз было то, что позволило врагам Дениса, и я считаю Панаитова как раз одним из них, лишить его, условно говоря, какого-либо оберега. И в том числе меня, потому что, да, я слышала многочисленные предположения каких-то отдельных людей, что со стороны Дениса схватиться за меня – это была попытка удержаться. Но вы понимаете, после того, как мы уехали в Украину, с точки зрения массового сознания в России, мы лишены, даже я со своей безупречной биографией, со всеми своими достижениями, уже не могла ему, по большому счету, каким-то образом помочь.

И. Панкин:

- А давайте напомним, что ваш муж Денис Вороненков депутат от КПРФ, коммунист на тот момент. А вы – единоросс.

М. Максакова:

- Да, у нас даже была частушка по этому поводу. Когда родился Ваня, первый межфракционный ребенок, Денис устроил банкет в буфете Госдума, который для депутатов. И там был баннер, на котором было написано: «Губы цвета абрикоса, и пою я чисто. Днем – люблю единороссов, ночью – коммуниста».

Я завершу свою мысль относительно того, к чему привело вот это влияние Панаитова. Это именно Панаитов сказал Денису, что нужно бежать не куда-нибудь, а в Украину. Это именно он дал ключи от принадлежавшей его сестре квартиры, сказал, что вот тебе ключи от шикарной киевской недвижимости. Откуда у этого следователя такие запасы, трудно сказать. И самое неприятное, что сначала он нас пустил просто, потом стал требовать непомерную аренду. Я, в свою очередь, приехав с ребенком, конечно, усложнила Денису жизнь. Он довольно-таки аскетично мог бы жить без меня. Но так как был ребенок, это все обременяло. И ему, действительно, нужно было жить где-то хоть с какой-то долей комфорта. Из-за маленького ребенка.

М. Ремизова:

- Он же был небедным человеком.

М. Максакова:

- Ему жена предыдущая ничего не отдала. Юлия Вороненкова, на которую было записано практически все, пока они были в браке, на ее родителей, на их общих детей, вот она избегала любого расчета с ним. И Анатолий Кучерена уже готовил вместе с Денисом иск о разделе имущества. Потому что даже после развода еще в течение трех лет супруг или супруга может подать на официальный раздел имущества, если договоренности, которые были прежде достигнуты между супругами, не срабатывают. И это был именно тот случай.

Но дело в том, что та ловушка, в которую нас загнал Панаитов, и то, как он в дальнейшем отнимал недвижимость, как он заставил нас всех считать, что кроме него нас никто не спасет, что только его участие позволит сберечь те активы, которые на мне, даже не на Вороненкове, в России. Потому что якобы они все будут арестованы.

М. Ремизова:

- Вы решили все продать?

М. Максакова:

- Мне придется рассказать, почему я столько лет в украинском следствии и даже в суде пришла и рассказала о тех не случайных совпадениях, которые заставляют меня думать, что Панаитов наверняка каким-то образом причастен ко всему. Я хочу обратить внимание на то совпадение, которое меня лично приводит просто постоянно в ужас. Я не могу понять, почему я не могу добиться, чтобы Панаитов был допрошен, чтобы хотя бы по этому факту были заданы вопрос. Я предполагаю, что, конечно же, он знал наш быт, он был довольно вхож близко, он же объяснил нам, что только он может нам помочь…

И. Панкин:

- Денис Панаитов – бывший начальник СК Одинцовского района Московской области.

М. Максакова:

- Правильно. Ему наши привычки были хорошо известны. То, что я предполагаю, что 23 числа, как и во все другие дни, он думал, я пойду с Денисом на встречу вместе, и, скорее всего, была бы убита там, потому что я безумно его любила, естественно, я бы не только не побежала, но, скорее всего, стала бы его закрывать собой, это все понятно. И даже никто бы не вспомнил о той квартире.

М. Ремизова:

- А зачем ему это было нужно? Чтобы завладеть имуществом?

М. Максакова:

- Два миллиона долларов. Знаете, с людьми делают разные вещи и за меньшие деньги.

Рассказываю. Екатерина Вороненкова, которая приехала с доверенностью, оформила эту сделку, это дочь Дениса, я сейчас не буду вдаваться в подробности ее состояния, естественно, что она тоже не вполне контролировала себя и поэтому подписала не те документы, которые мы думали, а те, которые он ей подсунул.

М. Ремизова:

- Панаитов был ее бойфрендом?

М. Максакова:

- Никогда он не был никаким ее бойфрендом. Хотя, вы знаете, что-то утверждать я тоже не могу. Мне такое неизвестно. Скажем так, вот она оформила эту сделку 3-го числа. И Росреестр, вы понимаете, в чем все дело, он нам все время нагнетал, что у нас проблемы. А я сколько прилетала, улетала, да даже сам Денис улетел, и к нему не было никаких вопросов.

М. Ремизова:

- А почему он настаивал на Украине?

М. Максакова:

- Вот потому что это ему было удобно, чтобы дискредитировать нас обоих в отношении потом этой вот пропаганды…

И. Панкин:

- В каком-то интервью вы сказали, что выбор был сделан в пользу того, что там родственники у Дениса.

М. Максакова:

- У Дениса украинка – в паспорте записана мать и бабушка. Он легко бы мог там, конечно, получить документы на пребывание. Это да. Но это была одна из составляющих, как убеждал его Панаитов. Он его убеждал, что тебе не придется учить другое право. Ты же не хочешь остаться там в 45 лет безработным и сидеть на шее у своей красивой жены? Ты же не хочешь остаться без какого бы то ни было статуса? Не рано ли на пенсию? Вот о чем речь.

Но я сейчас хочу рассказать о том, что у меня наболело, я давно хочу это сказать, не могу добиться. Смотрите, на самом деле квартира переоформляется, как я уже потом выяснила из всех этих материалов, когда мы запросили и увидели, ровно день в день, 15-го числа, как и должно. 3-го подали документы, 15-го она переоформлена уже на Панаитова. Это квартира в Москва-сити. При этом 15-го числа Панаитов начинает врать и говорить, что этого не происходит. Ему это самому кажется странным. Возможно, это все последствия того, что вот-вот все арестуют. Что ему это кажется подозрительным. Может быть, надо занести какую-то взятку? Денис Вороненков говорит: я не могу понять, кого в Росреестре можно коррумпировать? Какую еще взятку можно туда занести, когда это вообще бесконтактный процесс?

В общем, Панаитов врет, врет, врет. А потом из материалов украинского следствия мы выясняем, что 15-го числа утром на вокзал в Киеве приходит человек по фамилии Ярослав Левенец, чтобы забрать из ячейки арендованной оружие – два пистолета и глушитель. Но дело в том, что Ярослав Левенец аренду эту просрочил. И ячейка вскрыта, оружие оттуда куда-то перенесено. И ему надо явиться в суд 23-го как раз таки числа и объяснить, что это за оружие, его происхождение и с какой целью он там его хранил.

Соответственно, Левенец уже не может выполнить заказ. Они находят, не то что находят, а в этой их компании есть еще Паршов, который стал потом непосредственно киллером. Так вот, с 15 по 22 ровно день в день Панаитов врет, что право собственности не перешло. Как только 22-го наконец-то находят они другое оружие, и Паршов готовится исполнить это все, Панаитов к вечеру говорит о том, что вот праздник наступил, квартира перешла, надо нам утром, я уже вылетаю, тороплюсь, надо встретиться буквально в ближайшие дни, с тем, чтобы я с тобой полностью весь расчет произвел, как мы договаривались.

Хотя мы не понимаем, что конкретно подписала Катя. Мы же ему доверяем. Мы не понимаем, что уже за это время поменяли исполнителя, и уже киллер другой стоит фактически, и этот Панаитов выводит Дениса на линию огня. Этого же мы ничего не понимаем. 22-го он нам наконец сознается о том, что квартира вроде как только вчера, в смысле 22-го, перешла. И 23-го счастливый Денис идет на встречу. Суток не проходит с этой хорошей новости, как киллер его застреливает в Киеве.

М. Ремизова:

- Неужели из-за квартиры? Сколько стоит эта квартира?

М. Максакова:

- Два миллиона долларов. Я тоже считаю, что жизнь человека стоит намного больше.

М. Ремизова:

- А что с остальным вашим имуществом? Я видела в новостях, что ничего не осталось. Что даже негде переночевать в Москве. Где все?

И. Панкин:

- И где вы ночуете в итоге?

М. Максакова:

- Я не буду вам говорить, где я ночую. По суду мне вернулась квартира, которую мне в свое время подарил папа. Но просто на нее наложен совершенно незаконный, неправомерный арест, пока еще, Пятигорским судом. Это попытки мошенников каким-то образом свои последующие схемы, они еще эти два брата Мальсаговых, которые нашли этого Мержоева, вот эта вся их какая-то комбинация, какой-то там у них есть дядя Аслан Мальсагов, какой-то там крупный авторитет уже в возрасте.

М. Ремизова:

- Вы как в этой компании оказались? Кто эти люди?

М. Максакова:

- По идиотизму своему. Как я еще могла там оказаться? От отчаяния, от горя, от того, что я была просто уже невменяемой. От того, что Панаитов меня выселял из той квартиры киевской, в которую он нас пустил. Я не могла понять, что это такое. Если ты только что бесплатно завладел моим имуществом, должен со мной рассчитываться, и в это же самое время ты меня выгоняешь из киевской квартиры с ребенком. Где логика? Вот в этом состоянии, конечно, воспользовались еще очередные мошенники.

М. Ремизова:

- Это как раз история с фиктивным браком?

М. Максакова:

- Это история с браком, который признан недействительным уже. Поэтому это брак, которого нет и не было.

И. Панкин:

- Вы на несколько дней приехали в Москву?

М. Максакова:

- Я здесь уже довольно долго. Потому что мне назначена судом психолого-психиатрическая экспертиза по поводу того, в каком состоянии я была, когда как раз таки выписывала на Катю, дочь Вороненкова, злоупотребляющую психотропными запрещенными средствами, когда я взяла и выписала на нее доверенность не глядя, каким-то образом дала ей широкие полномочия. Почему-то она вот совершила эту сделку. Причем она давала показания в суде все это время одни, теперь, поскольку Панаитов оплачивает, как я понимаю, ее адвоката, который в суде признается, что он даже контакта с ней не имеет, и она развернула свои показания на 180 градусов. И теперь она говорит, не она, а ее представитель, что не знаю, как, не знаю, где, не знаю, каким образом, но я уверена, что расчет произведен. Вот этого я вообще не могу понять.

И. Панкин:

- Я спросил, чтобы уточнить, спокойно ли вам находиться в Москве. Вас в интервью спрашивали, боитесь ли вы ехать в Россию. И вы отвечаете: «Причем тут страх? Это здравый смысл. Что мне это даст? Я вообще человек достаточно бесстрашный. Но мне нужно понимать, для чего я это делаю. У меня трое детей, которым я нужна живая и здоровая. По какой причине я должна рисковать чем-либо?»

М. Максакова:

- Я считаю, что моя броня – это гласность. Я считаю, что если за все мое существование в России я, слава богу, смогла наработать достаточно хорошие взаимоотношения с журналистами, и по большому счету это вы меня сейчас спасаете. Я хочу, чтобы вы это понимали, что я это тоже понимаю. Это журналисты мне дают возможность, встречая меня еще в Стамбуле и привозя сюда под камерами, я так думаю, что то, что произошло с Денисом, в отношении меня невозможно, даже для таких прожженных преступников, с которыми, к сожалению, я вынуждена была в своей жизни столкнуться.

И. Панкин:

- Еще раз: кто преступник?

М. Максакова:

- Я считаю, что мне все до конца неизвестны. Вы должны понять, что с тех пор, как это произошло, с тех пор, как погиб Денис, еще восемь трупов вслед. Чтобы вы понимали, кроме тех двоих, которые задержаны и предстали уже перед судом, один, который подвозил, и второй еще один, кроме них, вся цепочка исполнителей, которая была установлена украинским следствием, то есть еще восемь человек, все они были нагло, кто-то расстрелян из шести автоматов на остановке, за кем-то по Харькову бегали. Это страшные истории.

Василенко, последний, кто должен был бы связать с уже непосредственно заказчиком, был похищен в ресторане «Базилик» в Москве. Это было буквально год назад. И этот Василенко, который также считается организатором убийства Жилина, которое произошло в ресторане «Ветерок» несколькими годами ранее, вот этот Василенко был похищен, он попытался убежать, он был ранен. Его запихнули в багажник прямо перед рестораном «Базилик» в центре Москвы. И сейчас я узнаю из СМИ, что вроде бы на детекторе по тому, как они допрашивают всех, кого они нашли, они всех нашли, чтобы вы понимали, и на детекторе выявляется, что, скорее всего, они этого Василенко скормили умирающего свиньям.

И. Панкин:

- То есть ваша история – это криминал, а не то, чтобы вы боитесь российского государства и преследования местных силовиков.

М. Максакова:

- Это криминал в чистом виде. Дело в том, что этот Василенко имел разнообразные связи, в том числе установлен его контакт с Тюриным. Вот это позволяло украинскому следствию предполагать, что именно от Тюрина поступил заказ. Но это не имеет никакой доказательной базы.

М. Ремизова:

- Хочу спросить про детей. Потому что у Марии в России остались старшие дети, и мы уже немножко про них сказали. Что сейчас в семье происходит? Мы видим анонсы, что Людмила Максакова, мама, знаменитая актриса, почему-то не хочет с вами общаться. Что случилось?

М. Максакова:

- Дело в том, что мои отношения с мамой я никогда не выносила, до тех пор, пока понимала, что это отношения, допустим, ее с моим отцом, нравятся они мне или нет, это ее муж, они делали так, как посчитали между собой нужным. Даже в отношении меня. Я ее дочь, в конце концов. Но когда они совместно с Тюриным начинают закладывать мину замедленного действия в мое будущее, когда они настраивают старших детей таким образом, что я понимаю, что могу совсем утратить с ними нормальный человеческий контакт, то, конечно, меня это бесит. В частности, меня бесит, что они каким-то образом в эфирах внушают людям, что я будто бы отказывалась от своих детей. Это такая наглость несусветная.

Я вам расскажу природу этой инсинуации, и что за бумага была мною подписана. Мне они сообщают (он, а в дальнейшем и его адвокаты), что в России сейчас ужесточается законодательство относительно воров в законе. И что в связи с этим он опасается задержания.

М. Ремизова:

- А у него есть такой бэкграунд, я так понимаю?

М. Максакова:

- Ну, если они так рассуждают, вероятно, было чего опасаться. И в связи с тем, что он думает, оказавшись в СИЗО или еще где-то, что опека может не одобрить нахождение детей по его месту жительства, чтобы я подписала бумагу, что я не возражаю против проживания детей с отцом. Но при этом даже в том документе выписано, что по первой моей просьбе и даже без просьб, на выходные дни, на каникулы и т.д. я могу беспрепятственно, в любой момент с ними общаться. И бумагу эту из меня он фактически достал путем этого странного шантажа. Я не говорю сейчас об опасениях, что он о себе боится и о своих задержаниях, а о том, что вряд ли этот документ повлиял бы каким-то образом на опеку. И я не думаю, что в связи с этим, если бы даже это наступило, опека вообще заинтересовалась бы детьми.

М. Ремизова:

- Кстати, у Дениса были хорошие отношения с вашим сыном. Я помню кадетское училище, мы там даже какой-то репортаж делали, когда он поступал. Может быть, Тюрин, ваш бывший муж, как-то ревновал к тому, что складываются отношения с детьми у Дениса?

М. Максакова:

- Отношения складывались у Дениса блестящие с Ильей. Денис вообще довольно строгий, в отношении своих детей в первую очередь. Я так понимаю, что у них не совсем удалось с первой дочерью Катей, как мы понимаем.

М. Ремизова:

- У него только дочка была?

М. Максакова:

- Нет, у него в браке с Юлей еще двое детей, которых они воспитывали очень строго. Видимо, потому что видели, что нужно это делать, иначе бывают такие неприятные истории, как с Екатериной (Екатерина от первого брака у него).

Так вот, с Ильей сложилось все прекрасно. Но Денис его как увидел? Он играл на рояле, я его, можно сказать, мотивировала едой. Потому что это единственное, что хотел Илья. Он очень не хотел долго сидеть за роялем и готов был это делать только в случае, если я его вкусно покормлю и т.д. И в итоге это привело к тому, что у него был довольно большой избыточный вес. Но мне это казалось милым, потому что он же играет на рояле, такой пухленький мальчик.

Денис сказал: «Послушай, Маша, будет очень обидно, если он как пианист мирового значения не состоится, а здоровье себе подорвет, и, скорее всего, в подростковом возрасте начнутся огромные проблемы, в том числе когда ему начнут нравиться девочки, а девочкам вряд ли будет нравиться такой толстенький тюфячок».

М. Ремизова:

- Поэтому он в кадетское училище его отправил?

М. Максакова:

- Он начал его готовить. Илья в тот момент, когда он начал его готовить, не в состоянии был висеть на турнике, не то, что подтягиваться.

М. Ремизова:

- А Тюрин-то как реагировал?

М. Максакова:

- Да никак он не реагировал. Что он мог сделать? Мы оба – депутаты Госдумы, приняли такое решение, очевидно, что оно пойдет на пользу ребенку. Что тут можно еще обсуждать? Дело в том, что когда он его в итоге потом из этого суворовского училища забрал, Илья к тому времени не только подтягивался блестяще, у него уже были подшефные в этом вопросе. У него по всем дисциплинам показатели были лучше многих. Ему даже нашли военного переводчика, который с ним занимался дополнительно английским языком, потому что он хорошо его знал. Они занимались профориентацией на самом деле.

М. Ремизова:

- А почему дети не захотели уехать в Украину?

М. Максакова:

- Как же не захотели? Илья мечтал. Мне Денис как сказал? Посреди учебного года – это будет неправильно, пусть он доучится, а потом мы его заберем.

И. Панкин:

- Вы не боялись за детей, которые остались в России, притом, что он делал довольно резкие заявления против России?

М. Максакова:

- Я уже не знала, за кого бояться. Если бы вы знали, как я себя по сей день корю и, наверное, не прощу себе то, что я все-таки не оставила Илью в Киеве после зимних каникул, приехала с ним и вернула его в суворовское. Я не могу себе этого простить, хотя он остался со своим родным отцом. Отец его содержит в условиях, которые мне никогда бы не были по карману. Понятно, что его отец сказочно богат. Тем не менее, внутренне у меня покоя нет из-за того, что я утеряла ту связь, которая у меня была с Ильей первые 12 лет его жизни. Мы были, наверное, самыми близкими людьми на земле. И возможно ли это еще поправить, я не знаю.

М. Ремизова:

- Сейчас нас слушают и, я думаю, женщины скажут: как же так, конечно, отчаянная, потому что сбежала от мужчины, который сказочно богат, к мужчине, у которого такие проблемы возникли. Просто жена декабриста.

М. Максакова:

- Во-первых, разрыв 8 лет между этими мужчинами. Если бы тот первый, сказочно богатый мужчина, так бы лупил, доводил до сотрясения мозга, сломанных ребер и всего прочего, то я думаю, что… Мне говорила Зоя: «Маша, никаких уже не надо… Не ради детей, ничего. Ты будешь калекой, если ты с ним останешься».

М. Ремизова:

- А за что он так избивал вас?

М. Максакова:

- Ну, припадки. Потому что он не хотел, чтобы я пела. Если бы я готова была сидеть и развлекать его, ходить по дорогим ресторанам и по всему миру заказывать ему блюда на 6 языках, то, конечно, лучшие сомелье наливали бы мне, наверное, самое редкое шампанское.

И. Панкин:

- Я хочу задать вопрос по поводу того, причастен ли Кремль? Исходя из того, что пишут и говорят на Украине, очевидно, что делается вывод, и целенаправленно говорят о том, что Кремль причастен к убийству Вороненкова.

М. Максакова:

- Иван, сейчас этот вывод давно уже никто не делает. Во-вторых, я лично никогда этого не говорила. И даже находясь в Украине, я сказал, что не могу себе представить, зачем бы это нужно было Кремлю. Это я говорила всегда. Я даже думаю, что о существовании Вороненкова высшее руководство, возможно, узнало, к сожалению, в связи с трагическими событиями.

И. Панкин:

- Считаете ли вы своего мужа Дениса Вороненкова и себя предателями? Вы знаете прекрасно и читаете статьи с такими обвинениями.

М. Максакова:

- Нет. Кого я предала? Я свободный человек. Я уже не была депутатом, я была свободным человеком в момент отъезда.

И. Панкин:

- Вам предъявлялась претензия по поводу того, что все-таки вы были депутатом Госдумы от «Единой России», когда шло голосование по Крыму, например.

М. Максакова:

- Нет, меня не было в России.

И. Панкин:

- Да, вы уехали в Таиланд.

М. Максакова:

- Три недели я находилась в Таиланде.

И. Панкин:

- Да, я знаю. Интернет-портал «Медуза», когда вы рассказывали им то же самое, сделал все-таки пометку, что вы находились в Госдуме.

М. Максакова:

- Нет. У меня есть отметки в паспорте.

И. Панкин:

- Гиперссылка на сайт Госдумы. То есть там ошибка какая-то?

М. Максакова:

- Там произошла такая история, что даже в мое отсутствие они воспользовались моей карточкой, хотя формально я должна была бы давать доверенность на голосование.

И. Панкин:

- Но ваш муж голосовал по Крыму, насколько из открытых источников можно судить, за присоединение.

М. Максакова:

- Он и не отрицал этого.

И. Панкин:

- А в связи с чем такой резкий контраст в риторике, когда он переехал и вдруг внезапно начал, скажем так, гнать на Россию?

М. Максакова:

- Я хочу сказать, моя риторика, она ведь не сильно или вообще не стала отличаться. Я и находясь в России, и находясь даже во фракции «Единая Россия», неустанно критиковала какие-то принимаемые решения. Не потому что мне не нравятся люди рядом со мной или мне неприятен кто-то персонально. Я говорю: вы меня зачем позвали, чтобы я молчала и поддакивала? Весь мой бэкграунд, мое образование, красные дипломы и т.д. – нужно, чтобы я просто сидела и кивала? Поэтому моя позиция по многим вопросам тогда уже отличалась. Ровно те расхождения, которые были у меня тогда, и остались у меня по сей день. И в Украине я говорила всё то же самое. Поэтому моя риторика не менялась вообще. Риторика Дениса, безусловно, претерпела коренные изменения.

И. Панкин:

- С чем это связано?

М. Максакова:

- С тем, что одураченный Панаитовым, он считал, что в России ему угрожает какая-то просто…

М. Ремизова:

- То есть он под влиянием своего друга находился?

М. Максакова:

- Просто его там почему-то должны сразу везти в Лефортовский СИЗО, а оттуда – непосредственно в химкинский крематорий, буквально на следующий день.

М. Ремизова:

- То есть он думал, что тем самым себя спасает?

М. Максакова:

- Что ему грозит расправа. Поэтому он не понимал. Он был введен в состояние, когда он просто пытался спастись. И я ему, родив ребенка… Понимаете, если бы даже были старшие дети… Он же дико был привязан к Ване. У него появилось желание нас всех… Это называется паника.

И. Панкин:

- Уточню информацию. Осенью 2016 года Вороненков переехал в Киев, получил украинское гражданство (хотя это, прямо скажем, не так просто). И дал украинской Генпрокуратуре показания по делу Виктора Януковича. В феврале 2017 года выступил в украинской прессе с жестким заявлением в адрес российских властей. Одновременно стало известно, что Следственный комитет объявил Вороненкова в федеральный розыск по делу о рейдерском захвате.

М. Ремизова:

- На что вы жили все эти 4 года, если так сложно было с деньгами, а на руках маленький ребенок? Ему от отца что-то досталось, будет какое-то наследство или уже что-то поделили? Все-таки Денис был не бедный человек.

М. Максакова:

- Денис, безусловно, был не бедным человеком, но удалось выделить только эту супружескую долю, и то благодаря тем документам. Денис сам готовил, собирался подать иск против Юлии, поэтому мы хотя бы знали, о каком имуществе идет речь. Безусловно, было тяжело, и с финансовой точки зрения тоже тяжело. Но я почитала потом про великих – хоть бы у одного было легко с деньгами. К этому надо относиться спокойно. В разные периоды жизни можно жить скромно и достойно. Я считаю, что было тяжело, безусловно, но этот этап пройден, надеюсь. Хотя вы понимаете, что это может случиться с любым и всегда, и никто не застрахован.

Так вот, по поводу наследства. Очень досадно мне, что суд определил Ване два машино-места. Это все, что ему досталось от его отца.

И. Панкин:

- Если это машино-места в Москва-Сити, то это дорогие машино-места.

М. Максакова:

- Да, это Capital Group. Но эта Capital Group не хочет уже полгода… То трубки они не берут, от перекидывают от кого-то на кого-то – то юридический отдел, то еще какой-то. Да, я согласна, что они стоят денег, безусловно, но для этой группы, для этого огромного массива просто два машино-места, которые были на Денисе, переоформить на Ваню… Мне кажется, это довольно цинично в отношении ребенка не оформлять и меня футболить просто от раза к разу. Я не понимаю вообще.

Давайте я обращусь вот так. Есть Павел Тё. Давайте мы со страниц «Комсомольской правды» обратимся к нему и попросим. Уважаемый Павел, вмешайтесь, пожалуйста, помогите восстановить справедливость, чтобы ваши сотрудники исполнили решение суда, чтобы нам не нужно было прибегать к службе судебных приставов, чтобы эти два машино-места были переоформлены на Ивана Вороненкова.

М. Ремизова:

- И все, конечно, интересуются, Мария сейчас в голосе, не в голосе? За эти 4 года что-то изменилось?

М. Максакова:

- Я очень благодарна народной артистке СССР Марии Юрьевне Стефюк, которая со мной занималась в Киеве. Потом я уехала в Америку, там со мной занимался Билл Шуманн, Энтони Маноли, Джонатан Келли.

И. Панкин:

- Перейдем к блицу. Мария, кто следующий президент России?

М. Максакова:

- Я не знаю. Это должны решить избиратели.

И. Панкин:

- Зеленский – политик или шут?

М. Максакова:

- Что вы, Зеленский для меня - вообще герой.

И. Панкин:

- Байден или Трамп?

М. Максакова:

- Конечно, Байден.

И. Панкин:

- Юрий Дудь или Дмитрий Гордон?

М. Максакова:

- Знаете, я Дмитрия знаю лично, Дудя не знаю, но смотрю эфиры и того, и другого.

И. Панкин:

- Москва, Берлин или Киев?

М. Максакова:

- Ну, Берлин – я понимаю, вы имеете в виду, Германия. Для меня город, где я родилась и родила своих детей, это Мюнхен.

И. Панкин:

- У вас же немецкое гражданство.

М. Максакова:

- Мюнхен – это город, который я очень люблю, и который, конечно, мог бы быть альтернативой тем двум названным вами городам.

И. Панкин:

- Оказавшись перед Путиным, что вы ему скажете?

М. Максакова:

- Я вряд ли окажусь. Я не представляю себе эту ситуацию.

И. Панкин:

- А если вдруг? Давайте мечтать по-крупному.

М. Максакова:

- Ну, я должна подготовиться. Если бы я должна была перед ним оказаться, я бы, наверное, продумала, что скажу.

И. Панкин:

- Что-то хорошее или что-то плохое вы бы сказали Владимиру Владимировичу?

М. Максакова:

- Зачем плохое? Я бы подумала, что сказать умное, а не хорошее или плохое.

И. Панкин:

- Навальный – диссидент или жулик?

М. Максакова:

- Я насчет того, что он жулик, не могу вообще никаких комментариев давать. Я думаю, что он довольно смелый человек.

И. Панкин:

- Счастье – это…

М. Максакова:

- В моем случае счастье – это когда я буду правильно понята. Счастье – это когда я смогу собрать за одним столом всех своих детей.

И. Панкин:

- В чем сила?

М. Максакова:

- Сила в энергии. Энергию вы откуда черпаете, где вы ее берете? Энергия все-таки в правде, энергия во внутреннем стержне, в том, что вы уверены в том, что вы делаете, и ваша совесть вторит вашему разуму.

И. Панкин:

- Планируете ли вы вернуться жить в Россию?

М. Максакова:

- Знаете, прием, который мои родственники мне тут учинили, я бы так сказала…

М. Ремизова:

- Это мама, я так понимаю?

М. Максакова:

- Это мама. А Тюрин, который не дает мне встретиться с ребенком, это как?

М. Ремизова:

- А почему, кстати, он не дает встретиться с ребенком?

М. Максакова:

- Вы его спросите. Позовите его на эфир, пусть бы он пришел и ответил.

М. Ремизова:

- А что он говорит?

М. Максакова:

- Ничего не говорят. Я стою перед школой два раза в день, мерзну, пытаюсь с ней встретиться. Я просто физически не могу этого сделать. Они просто рассчитывают, что я уеду, и проблема сама по себе рассосется.

М. Ремизова:

- А почему мама встала на его сторону?

М. Максакова:

- Это то, о чем я с вами говорю. Я всё ей готова была простить, но этот поступок я, к сожалению, сама лично считаю аморальным.

И. Панкин:

- Вы говорите, что Кремль непричастен к убийству вашего мужа. В свое время вы голосовали за Путина и в принципе говорили, что это лучший лидер из всех президентов, которые могут быть. Изменилось ли ваше отношение к Путину на сегодняшний день?

М. Максакова:

- Я вам скажу, что когда развивалась страна, особенно до 11-го года, мне очень импонировало многое из того, что он делает, и я была искренней, когда говорила это. Вы меня для чего сейчас…

И. Панкин:

- Просто мне лично интересно.

М. Максакова:

- Чтобы ответить вам на этот вопрос, я должна сейчас шаг за шагом разбирать, с чем я согласна или не согласна. Я не думаю, что обязана поддерживать любое его решение, или мне должно импонировать все, что он делает. Я думаю, это неправильно. Что-то мне может нравиться, что-то мне может не нравиться.

М. Ремизова:

- Вы хотели бы вернуться в российскую политику?

М. Максакова:

- Знаете, политика мне принесла столько горя в жизни…

И. Панкин:

- Ну, в украинскую тогда уж, раз вы сейчас в Киеве живете.

М. Максакова:

- Нет, я себя вижу только творческим человеком, певицей, матерью. Это сознательный выбор, по той причине, что все, что со мной произошло, оно привело меня к такому состоянию, что я в политике просто больше вообще никому не верю. Вот это проблема для меня.

И. Панкин:

- Я читал, вы собираетесь сейчас работать в США (в смысле, петь и развиваться в этом направлении). Там уже есть какие-то договоры, контракты?

М. Максакова:

- Да, я подписала контракт…

И. Панкин:

- То есть скоро мы вас увидим на большой оперной сцене?

М. Максакова:

- Да, конечно. И было бы уже, просто пандемия несколько наши планы остановила. Нет, не остановила, а замедлила. И сейчас мы с двойной энергией приступим ко всему тому, о чем мы так мечтаем.

И. Панкин:

- Ну, что ж, желаем вам удачи.