Сергей Калашников: «Задача, поставленная на самом верху, когда доходит до реальных чиновников, практически сводится к нулю»
Мы предлагаем полный текст радиопередачи.
С. Мардан:
- В студии Сергей Мардан и Надана Фридрихсон. С нами сегодня Сергей Калашников, первый зампред комитета Совета Федерации по экономической политике. Это тот самый сенатор, который в числе прочих отвечает за все экономические законы, которые принимаются в нашей родине.
С. Калашников:
- Здравствуйте.
С. Мардан:
- Оппозиция требует раздать весь ФНБ.
С. Калашников:
- Я хотел бы сказать, что с этим требованием выступают не только оппозиционеры типа Навального, но и Высшая школа экономики. Такие яркие либералы. Я по этому поводу думаю следующее. Поддержка людей, безусловно, нужна. Но просто раздача денег автоматическая не запускает так называемый мультиэффект. Рубль, заплаченный сапожнику, проходит сто рук, и получается сто рублей. Я считаю, что прежде всего нужно поддержать и сохранить все виды занятости людей, чтобы люди могли зарабатывать. Ну, а тем, кто не может зарабатывать, конечно, нужно оказать государственную поддержку.
Н. Фридрихсон:
- Как вы оцениваете на данный момент поддержку бизнеса со стороны государства?
С. Калашников:
- К сожалению, на сегодняшний день, кроме объявленной поддержки, никакой фактической поддержки люди не получили.
Н. Фридрихсон:
- Почему? Кто виноват?
С. Калашников:
- Я думаю, что непродуманность процессов, механизмов реализации поставленных целей. Со вчерашнего дня вступила в силу ставка на ипотеку 6,5 %. Но при этом заявлено, что это для комфортного жилья. Но нет определения, что такое комфортное жилье. Есть разного вида классы.
С. Мардан:
- Даже определения классов нет ни в каких СНиПах, ни в чем.
С. Калашников:
- Согласен. Искусственное, но оно хоть имеет какие-то объективные показатели – с евроремонтом или без него. Но сейчас мы объявили ипотеку 6,5 % для комфортного жилья, которое формально никак не зафиксировано. Что это означает? Что человек не может доказать, что он собирается покупать комфортное жилье. А значит, он никакой ипотеки не получит. И так по всем.
С. Мардан:
- А вам не кажется, что это делается умышленно. Для того, чтобы затормозить процесс.
С. Калашников:
- Нет, я считаю, что, конечно, конспирологические теории, как и идеи Бога, могут объяснить все. Но мне так не кажется. Мне кажется другое. Что у нас разлажен государственный механизм управления. И некая цель, задача, поставленная на самом верху, когда она доходит до реальных чиновников, она практически сводится к нулю. Так мы это видели много лет и не один раз.
Н. Фридрихсон:
- Более 70 % кафе и ресторанов могут уйти с рынка к 1 июля, так как не получили адекватной помощи от государства. Об этом заявил президент Федерации рестораторов и отельеров Игорь Бухаров. Тема ресторанов поднималась в том числе на уровне президента. Неужели Мишустин не мог взять под личный контроль поддержку этого бизнеса?
С. Калашников:
- Вы, по сути дела, этим примером подтвердили то, что я сказал до этого. Президент дал задание, дошло до него. Ну, Мишустин бы взял под контроль. Дошло бы до вице-премьер. Вице-премьер принял бы к сведению. Но пока дойдет до реальных чиновников, которые должны выпустить соответствующие бумаги, правила санитарной гигиены в местах общественного питания и так далее, изменить систему контроля пропусков и так далее, это все сойдет на нет. Вот конкретный пример.
Н. Фридрихсон:
- То есть в России две проблемы – не только коррупция, но и бюрократия?
С. Калашников:
- Когда говорят, что проблема – бюрократия, то во всем мире подразумевают тяжеловесность бюрократического механизма. У нас, я считаю, эта проблема несколько иная. У нас проблема ответственности чиновников за принятие решений. Если чиновник ничего не будет делать, к нему не придерешься. А если он будет что-то делать, а тем более, не дай бог, принимать самостоятельные ответственные решения, так его в любой момент можно призвать к ответу.
Н. Фридрихсон:
- И что с этим делать?
С. Калашников:
- Люди везде одинаковые. Нужно задавать жесткие правила игры. Есть известное выражение – учет и контроль как основа определенного строя. Но это основа любого управления. Я как бывший зав. кафедрой управления могу сказать, нельзя управлять тем, что ты не можешь контролировать. А контроль начинается там, где есть ответственность за то, что человек делает.
С. Мардан:
- Вы прямо какие-то контрреволюционные речи говорите. Двадцать лет назад Путин стал президентом и начал реформы, бороться с наследием проклятых 90-х. Предположим, в 90-е у нас полностью отсутствовало государство. И вот двадцать лет мы его строили. А сейчас вы говорите о том, что государственная власть, причем в части правительства Российской Федерации, абсолютно недееспособно. Ведь то, что происходит сейчас, это даже не полноценный кризис, это слезы. Это не война, не катастрофа. Это всего лишь небольшая эпидемия, в которой пока что погибло меньше тысячи человек. И уже вся экономика стоит раком, по-русски говоря. И находится в совершенно недееспособном состоянии. Только что заменили премьер-министра. Нам на Мишустина надеяться?
С. Калашников:
- Я сразу хотел бы оговориться. Я не считаю себя каким-то контрреволюционером. Я – сама плоть от этой власти. Я в ней много лет в том или ином качестве, в том числе и в аппарате правительства.
С. Мардан:
- Значит, вы виноваты тоже.
С. Калашников:
- Конечно. Я хочу сказать, что не созданы были и сейчас они не существуют эффективные механизмы государственного управления. Это не значит, что правительство или определенный уровень управления недееспособен. Он дееспособен, но не мотивирован на личную ответственность и на принятие решений.
Н. Фридрихсон:
- А кто должен был выстроить эту систему и мотивировать чиновников на ответственность?
С. Мардан:
- Ответьте по-простому: кто виноват?
С. Калашников:
- Я думаю, что виноваты мы все. По той простой причине…
С. Мардан:
- Я точно в этом не виноват. Мы с Наданой не виноваты в этом. Мы во власти никогда не были.
С. Калашников:
- Есть маленький нюанс. То, что правительство не работает, виноваты те, кто ходит на избирательные участки.
Н. Фридрихсон:
- Народ плохой?
С. Калашников:
- Не народ плохой. Народ достоин того правительства, которое он имеет. Мы его выбираем.
Н. Фридрихсон:
- А вы ответственно заявляете, что сегодня в России народ много кого избирает? Многих губернаторов назначают из центра. И люди их не выбирают.
С. Калашников:
- В конечном счете пока еще прямого назначения губернаторов нет. Это отменили. И сейчас, хотя и формально, идет избирательный процесс. Другое дело, что без поддержки и благословления администрации президента навряд ли кого-то изберут. Хотя прошлые выборы губернаторов в 2019 году показали, что иногда избирают: Хабаровск, Владимир, Хакасия и так далее. Вопрос в другом. Я думаю, что вы из тех людей, которые не ходят на выборы.
Н. Фридрихсон:
- Вы ошибаетесь.
С. Калашников:
- При явке даже 50 процентов те 50 процентов, которые не пришли на выборы и не высказали свою точку зрения, они напрямую виноваты в том, что мы имеем в результате выборов.
Н. Фридрихсон:
- Вы имеете в виду, что их голоса воруют и отправляют за нужного кандидата?
С. Калашников:
- Я имею в виду, что их голоса просто не звучат.
Н. Фридрихсон:
- А история с выборами в Мосгордуму, когда приходили живые люди, говорили: я существую, это моя подпись. А им говорили: нет, вы не существуете.
С. Калашников:
- Экзотика выборов многочисленна и разнообразна.
Н. Фридрихсон:
- Считаете ли вы виноватой администрацию президента?
С. Калашников:
- Администрация президента – это чиновники. Я с огромным уважением и почтением отношусь к чиновникам, потому что это прекрасный, многие десятки лет создаваемый, потому что это проходит еще и в советский союз, аппарат защиты от дурака. И это тот фильтр, который не пропускает огромное море глупости, идущей от ведомств, различных лоббистов и так далее. Администрация президента выполняет определенные задачи. на мой взгляд, выполняет не так уж плохо, судя по тому эффекту, который мы имеем.
Вопрос в другом. Кто задает параметры системы. В данном случае, я убежден, одна из проблем заключается в том, что единого центра, при всей значимости поста президента и роли Владимира Владимировича Путина, у нас нет. Конкретный пример. Кровь экономики – финансы. Это банальность из банальностей. Объясните мне, почему у нас финансовой системой, которая абсолютно неадекватна экономическому развитию, занимается Центробанк – очень странная организация с очень странным управлением, находящаяся под прямым кураторством Международного банка?
С. Мардан:
- Хазин говорил, что конкретно Набиуллина и его предшественники, и весь ЦБ вообще не имеют никакого отношения к системе российской государственной власти.
Н. Фридрихсон:
- Что они ставленники МВФ.
С. Мардан:
- Ротшильд отдает команды, что делать.
С. Калашников:
- Я обращаюсь к здравому смыслу. Такое впечатление, что весь народ почему-то со здравым смыслом по каким-то вопросам распрощался. Все прекрасно знают, что рубль – неконвертируемая валюта. Любой может поехать с рублем за границу и, к сожалению, остаться при этих рублях. Но почему рубль конвертируем только в России? Создает ли это возможности трансформации наших богатств в твердую валюту и вывоза их из страны? Да, создает. Для этого не надо быть ни политиком, ни экономистом.
С. Мардан:
- И что из этого следует?
С. Калашников:
- Если мы не определим способы конвертации национальной валюты, а это главная задача Центробанка, в твердую валюту, мы, по сути дела, живем в доме с открытыми дверями, куда спокойно может заходить любой грабитель. Все наши богатства утекают туда, потому что у нас нет закона о соотношении рубля и доллара. Это даже не экономическая задача, это чисто здравый смысл.
С. Мардан:
- Это политическая задача, которая по какой-то необъяснимой причине больше двадцати лет не решается. Хорошо, деньги утекают из страны.
С. Калашников:
- Не только деньги, национальные богатства утекают.
С. Мардан:
- При этом львиная доля российской экономики находится в руках государства, принадлежит государственным компаниям. Эффективность этих компаний, большей части, и вообще всей российской экономики, крайне невысока. Мы до кризиса росли последние пять-шесть лет в лучшем случае на 1,2-1,5 %. Это означает, что российская государственная экономика была и остается неэффективной. А в условиях кризиса нам грозят просто тяжелейшие последствия. Слово «катастрофа» у меня на языке крутится. Как это видите вы? Можем ли мы рассчитывать, что после выхода из-под этого цунами, которое на нас накатывается, наконец-то начнется экономическая реформа в России и нас ждет откат от госкапитализма? Или придется продолжать жить с этим и дальше?
С. Калашников:
- Несмотря на то, что я считаю, что опасность коронавируса весьма преувеличена, я отношусь к этой категории людей, я все-таки считаю, что те бедствия, которые принес коронавирус, в том числе и изоляция как его следствие, и экономическая стагнация как очевидная вещь, приведет к тому, что перед властью всех уровней, прежде всего перед высшей властью, встанет проблема принятия принципиальных системных решений. И я очень надеюсь, что это будет.
Н. Фридрихсон:
- Каких решений в первую очередь?
С. Калашников:
- Нужно прежде всего наводить порядок в финансовой системе. Предприятия, если они работают с рентабельностью 5-10 %, даже 15 %, это очень хорошие промышленные предприятия. Но если они вынуждены брать кредит под 15 и 20 %, то они не могут себя обеспечить даже оборотными средствами. Об этом хорошо говорит Глазьев. Но сегодня нет доступа реальной экономики к деньгам. А это нужно обеспечить.
Второе, что необходимо сделать, это реформа судебной системы. Та сложившаяся система взаимодействия в бизнесе, без реального эффективного справедливого суда, мягко говоря, становится не очень благовидной.
С. Мардан:
- Вы имеете в виду, что во всяких арбитражных судах люди меряются всевозможным административным ресурсом главным образом?
С. Калашников:
- От арбитражных судов идет не так уж много кругом по общественному сознанию. Больше раздражает, когда и уголовные суды тоже вовлечены в экономические разборки. Это создает крайне отрицательный негативный фон как для инвестиций, так и для желания людей заниматься бизнесом. А уж тем более заниматься бизнесом, направленным на расширение. Вы знаете, как в бизнесе говорят: не дай бог пойдет все хорошо, придут и отберут.
Н. Фридрихсон:
- На судей действительно оказывают давление? Это не миф?
С. Калашников:
- Я думаю, что на наших судей давление никакое не надо оказывать. Они и так самые независимые, самые справедливые судьи в мире.
Н. Фридрихсон:
- Сарказм?
С. Калашников:
- После того, как я внес несколько законов, связанных с реформой судебной системы, которые не были приняты, мне идет поток писем. Просто волосы встают на голове дыбом от того, что люди пишут о судебных решениях.
С. Мардан:
- Спасибо.