«Формулировки намеренно размыты»: что изменят поправки к закону «О полиции»

Действия полиции при задержании
О новых поправках к закону «О полиции» Владимир Ворсобин расспросил адвоката Андрея Некрасова и главу московского профсоюза полиции Михаила Пашкина.

Мы предлагаем полный текст радиопередачи.


В. Ворсобин:

- Сегодня наконец-то наша программа займется защитой граждан. Не только от чиновников и государства. Хотя полиция является частью государства. А вот именно от нее, от нашей родимой, которая нас бережет. Или, наоборот, не нужно ее сейчас сильно бояться? Хотя теперь у нее очень серьезные появились инструменты. Поправки к Закону о полиции внесены в Госдуму. Давайте обсудим, что для граждан эти новые права у полицейских означают?

Для начала послушаем справку, что нового предлагают нам законодатели:

Законопроект о расширении прав полицейских позволит служителям закона беспрепятственно блокировать территории, жилые помещения и строения, входить или проникать на земельные участки, в жилые дома и другие помещения граждан, а также вскрывать автомобили и проникать в них для спасения жизни людей. Кроме того, полицейские смогут применять оружие не только в уже предусмотренных случаях, но и если тот совершил иные действия, позволяющие расценивать их как угрозу нападения. Также предлагается установить, что сотрудник полиции «не подлежит преследованию за действия, совершенные при выполнении обязанностей, возложенных на полицию».

В. Ворсобин:

- Вот последние два пункта меня лично немножко пугают. Обсудим это со специалистами права. У нас в виртуальной студии Андрей Игоревич Некрасов, адвокат, кандидат юридических наук.

А. Некрасов:

- Добрый день.

В. Ворсобин:

- И Михаил Петрович Пашкин, глава Московского межрегионального профсоюза полиции и Росгвардии.

М. Пашкин:

- Добрый вечер.

В. Ворсобин:

- Михаил Петрович, вас как полицейского эти поправки не напрягают. Меня, гражданского, напрягают. Если полицейскому дают право применять оружие просто потому, что ему вроде чего-то показалось, по сути, из закона следует так, что какой-то намек. И второй посыл – это то, что он не подлежит судебному наказанию в случае, если он действовал по закону о полиции, и так далее. Вас эти поправки радуют?

М. Пашкин:

- Нет, они меня не радуют. Потому что они фактически ничего нового не дают. Ни гражданам, ни полиции. Это какие-то общие моменты, которые и раньше были. Ну вот, например, сотрудник полиции имеет право стрелять. Он и сейчас имеет право стрелять. И первым.

В. Ворсобин:

- Нужны веские основания сейчас пока.

М. Пашкин:

- Для этого есть Закон о полиции. Статья 23, там все основания указаны. Если он, не дай бог, даже сейчас, при принятии этого нового закона, выстрелит в нарушение Закона о полиции, а Следственный комитет тут же найдет, он сядет. Как бы не было написано, что он не подлежит ответственности. Подлежит, если Следственный комитет, что он нарушил какую-то нормы Закона о полиции. А эти товарищи всегда найдут. И у нас есть неоднократные тому свидетельства.

Мне кажется, что +, который будет потом рассматривать вот эти все стрельбы, задержания и так далее. Должен быть суд присяжных. Вот тогда – правильно поступил сотрудник или неправильно – будет четко решено гражданами. Потому что 30 % оправдательных приговоров у нас выносится в судах присяжных.

В. Ворсобин:

- Вопрос к адвокату Андрею Игоревичу Некрасову. Все ли так благодушно?

А. Некрасов:

- Не могу согласиться. Во всяком случае, формулировка о таком упреждающем огне новая. Это не значит, что на практике этого не происходит. Тем не менее, это отнюдь не по умолчанию. Сегодня же это предлагается разрешить. Ну и, разумеется, доступ в любые объекты и блокирование любых объектов, в том числе жилых помещений, это явная новелла. Действительно, проблемная ситуация. Потому что сегодня в крайних случаях без судебного постановления можно проникнуть в жилое помещение и там производить соответствующие мероприятия. Но это делают в том числе и офицеры юстиции, а не только офицеры полиции. То есть мы говорим про следствие.

Если мы говорим про какую-то оперативную работу в рамках ОРД, то есть классические офицеры полиции, те, кто на линии огня и находится, то им доступ в жилое помещение, в индивидуальные жилые дома, в квартиры наши закрыт. А этот закон позволяет проще получать туда доступ. То, что называется в Америке – ордер. Я отношусь к этому очень настороженно.

М. Пашкин:

- Я не согласен. Даже сейчас по Закону о полиции, если преследуют сотрудники полиции преступника, то они имеют право входить куда угодно. Хоть в жилое, хоть в нежилое помещение. Почему адвокат говорит, что они не могут входить без санкции? Здесь вопрос в другом. Что просто оговорили те моменты, которые уже сейчас происходят. Но оговорили размыто. Поэтому это и вызывает кривотолки. Оговорили не совсем верно. Здесь нужно было посоветоваться сначала с сотрудниками, посмотреть статистику, за что их сажают, когда они начинают стрелять.

Простой пример. На машине мчится бандит. По нему сотрудник ГАИ или неважно кто стреляет, чтобы остановить эту машину. Он имеет право сейчас стрелять только по колесам. А если этот товарищ собьет человек десять, это как? А если сотрудник убьет этого бандита, пьяница за рулем – бандит самый натуральный, - он сядет. У нас такие случаи уже были. Нужно было оговорить более конкретно, принять в Думе все эти моменты.

В. Ворсобин:

- Я зашел на форум полицейских. И там полицейские собираются и обсуждают всякие вопросы. В том числе и этот. Мнения разделились. Одни говорят: мы же не маньяки какие-то, зачем нам гражданских мочить? А другие пишут: «Психологический отбор на службу на таком дне, как и все прочее МВД, набирают много психопатов и дегенератов, которые идут в органы, чтобы самоутверждаться, насладиться небольшой, но властью. Таким только дай волю - покалечит человека и поломает жизнь как нечего делать. По-моему, риск выше, чем польза от этого решения».

Я видел объявление о наборе в полицию в лифте. И законодатели дают этим ребятам почти неограниченные права. Хотя вы и говорите, что их можно будет наказать. Но этим ребятам попробуй объясни. Они поймут, что будут безнаказанными. Неужели вы в этом не видите никакого риска?

М. Пашкин:

- Они безнаказанными не останутся. Если он взял, вытащил пистолет и начал стрелять. Наш профсоюз предложил такую норму. Ее председатель партии «Справедливая Россия» Сергей Миронов выдвинул в качестве проекта закона. Чтобы сотрудники полиции постоянно носили с собой диктофон или видеорегистратор. И тогда любое применение им оружия, применение силы и так далее, будет фиксироваться. А в конце смены он эту флешку сдает в дежурную часть. И она там месяц хранится. И никаких проблем не будет. Но сотрудники против этого. Потому что многие решают свои шкурные вопросы.

В. Ворсобин:

- Заработки у полицейских сильно упадут.

Михаил Пашкин

М. Пашкин:

- А если эту норму внести, там любой закон принимай, все будет видно и слышно.

Евгений из Владимира:

- Как гражданин я за то, чтобы уважали полицейских как в Америке. Но меня пугает следующее. В Ютубе депутаты катают полицию на капоте, им не дают ничего. А за саечку, может, и пристрелят. А то три года дают. Так и правильно, вот это напрягает. От кого это зависит? Это зависит от суда. Сваливаем на полицию, а сажает суд – наш самый справедливый, самый гуманный суд в мире, который находится без присяжных заседателей.

В. Ворсобин:

- Наш слушатель считает, что и хорошо, если полицейские будут наказывать обнаглевших «слуг народа». И это уже дело судов – разбираться, кто прав, кто виноват.

А. Некрасов:

- Я позволю себе не согласиться с рядом ремарок, которые допустил Михаил Петрович. Это не совсем так. Разумеется, могут и преследовать. Могут в таком случае войти в жилое помещение. Но я подчеркиваю, что законопроект подготовлен МВД, согласован министром МВД и передан в парламент в таком виде, в каком передан. В том виде, в котором это хочет видеть в качестве закона министерство. Больше никто за эту работу не отвечал. И формулировки намеренно размыты. Чтобы можно было их применять так, как это будет удобно конкретному работающему, то есть находящемуся при исполнении своих обязанностей офицеру полиции. И если сегодня он не может просто так постучаться к вам в дверь и выбить ее с ноги. Вот сегодня многие радиослушатели сидят у себя в квартирах, самоизолировались и думают: ну, нельзя ко мне просто так прийти и что-то со мной сделать. А вот по этим поправкам можно будет. Это принципиальный момент.

Что касается судебной системы, абсолютно согласен. У нас есть судебная система, нет ветви судебной власти. Но кого сегодня берут в судьи? Вы говорите: надо согласовывать законопроект с кем-то. С адвокатским сообществом у нас нет согласования законопроектов. Ни консультативного, ни обязательного, никакого. Федеральная палата адвокатов, как объединение всех защитников государства, а их у нас не так уж и много, в сравнении даже с Восточной Европой, особенно с Америкой, не участвует в такой обязательной работе.

Вы правильно говорите про судей. А кто же эти судьи? Это же ваши бывшие коллеги, бывшие полицейские, бывшие прокуроры. И в худшем, наверное, случае, хотя можно поспорить, или, может быть, в лучшем, это бывшие секретари судебных заседаний, которые просто от пяти до восьми лет сидели там, исполняли вот эту работу, как сотрудники аппарата суда. Получили заочное или вечернее образование и натаскались, насмотрелись, как это работает.

Разумеется, все адвокаты за расширение суда присяжных. Это огромная просветительская работа и огромная работа законодательная. А утверждают на должность судей понятно кто. Это и администрация президента, и силовые профильные ведомства. Спросите у наших представителей судебной системы, почему так мало рекомендуется тех же адвокатов, защитников. И вам все сразу станет понятно. У людей в голове только одна мысль – как бы человека осудить. Есть даже поговорки. Если привели человека в наручниках в суд, обязательно будет мера пресечения в виде заключения под стражу, то есть СИЗО. И, скорее всего, человек получит обязательно срок.

В. Ворсобин:

- Вернемся к изменениям в Закон о полиции. Процитирую члена комитета Госдумы по безопасности Анатолия Выборнова. Он так обосновывает эти поправки: «Полицейский иногда ведет себя чрезмерно осторожно, боясь нести ответственность. У него есть определенные полномочия, но это все равно очень оценочные понятия. Часто происходит недопонимание касательно того, как толковать его действия. Поскольку правоохранитель не защищен четко и ясно законом, он все время находится в сдерживающей позиции, как бы перестраховаться, чтобы хуже не сделать».

Если полицейский находится в такой позиции и боится сделать что-то хуже, перестраховывается, разве не это он обязан делать?

А. Некрасов:

- Вопрос, конечно, в границах. Должны быть четкие правила в законе, выработанные судебной практикой. Но нельзя же просто развязывать руки.

М. Пашкин:

- Я хочу такую вещь сказать. То, что приняли депутаты, я к э тому отношусь так индифферентно, потому что они ничего практически нового не приняли, конкретики они не приняли. Да, они что-то якобы расширили, что-то якобы разрешили. Но на самом деле сотрудник как сейчас, так и после принятия этого закона будет бояться стрелять. Потому что там есть очень много интересных моментов, связанных с соблюдением Закона о полиции. А это куча статей, моментов.

В. Ворсобин:

- А это правильные ограничения? Полицейские должны бояться стрелять?

М. Пашкин:

- Полицейский должен в первую очередь защищать жизнь и здоровье граждан и свою. Вот была четкая формулировка: при угрозе жизни и здоровью гражданина или сотрудника полиции он имеет право применять оружие. Обязан даже применять. А у нас они боятся это делать.

Приведу простой пример. В 1998 году три сотрудника МУРа пошли в общежитие задерживать рецидивиста, который 12 лет сидел и сбежал. Он на них бросился с ножом. Они выстрелили ему в ногу. Задержали. А потом все втроем сели. Потому что он нашел десять свидетелей, которые сказали, что он нес нож сдаваться, а они, сволочи, выстрелили в него. Ребята получили три года, два года. Член нашего профсоюза получил полтора года условно. Они говорили: мы бы его лучше застрелили, и он бы не нашел свидетелей. Никого не было в коридоре.

Поэтому мы всем членам профсоюза и говорим: носите с собой диктофоны непрерывного действия. Пришел на службу – включил. Ушел – выключил. Пришел домойц, скинул в компьютер, полгода запись минимум должна лежать. И те сотрудники, которые так делают, это уже спасло их от множества проблем, как связанных с начальством, так и с гражданами.

В. Ворсобин:

- Ветераны полицейской службы нам пишут, что ничего особо не изменилось в законе. Все было и раньше. Получается, депутатам делать нечего, и они занимаются крючкотворством? А ведь на самом деле у депутатов большое поле для действий, чтобы облегчить работу полиции. Есть блог «Омбудсмен полиции». Там находится очень много полицейских, которые пишут свои жалобы на вышестоящие органы. Как говорят, руководство МВД даже боится сейчас вводить палочную систему у себя, боясь, что какой-то пост появится в этом блоге. Вел этот блог Владимир Воронцов, известный правозащитник, в прошлом полицейский. Он довел это до того, что его арестовали. Михаил Петрович, как вы оцениваете эту историю? Ведь конвой, который должен был привезти Воронцова на суд, отказался его везти. До такой степени он популярен среди полиции. Получается, социальное неустройство и бесправие полицейских дошло до такой степени, что они позволяют себе такие демонстрационные акции.

М. Пашкин:

- Здесь я ничего сказать не могу. Я не знаю сути этого уголовного дела. Думаю, все узнаем в суде. Воронцов был членом нашего профсоюза.

В. Ворсобин:

- Уже пошел флешмоб, полицейские со всей России начали выставлять свои фотографии с транспарантами «Свободу Владимиру Воронцову!».

В. Ворсобин:

- Я считаю, когда сотрудники полиции искренне верят, что он не виновен, значит, можно их только в этом плане поддержать. Но давайте дождемся решения суда. Может быть, у него будет суд присяжных.

М. Пашкин:

- Это протестное движение не очень широкое. Насколько я знаю, сотрудники Управления собственной безопасности проверяют всех сотрудников, которые в паблике у Воронцова состояли. Чем это закончится для этих сотрудников, я тоже не знаю. В нашей стране возможно все. Но я лично считаю так, что сотрудники не должны бояться выявлять правонарушения среди своих руководителей и так далее.

Владимир Ворсобин

В. Ворсобин:

- Мы выяснили, чем занята Госдума. Я напомню, Госдума придумала для закона о полиции поправки, которые мало что на самом деле решают. Дают некоторые права полицейским. Неписанные права у них и раньше были, теперь их формализовали. Врываться в наши жилища и палить, если им покажется, что палить надо.

Переходим к Совету Федерации, который в это же время одобрил закон о дистанционном голосовании по почте. Господа избиратели, теперь можно не ходить на выборы, достаточно проголосовать или с помощью «Госуслуг», или по почте. Такая возможность предусмотрена на всех уровнях выборов, в том числе президентских. Как пишут, в целях защиты здоровья граждан и создания максимального удобства для реализации избирательных прав.

У нас на связи Павел Борисович Салин, директор Центра политологических исследований Финансового университета. Павел Борисович, как вы относитесь к такой открывшейся для граждан возможности голосовать по почте?

П. Салин:

- Если говорить о возможности голосовать непосредственно по почте, то такая возможность открылась не сейчас, а гораздо раньше. У нас даже была практика на региональных выборах, но она не получила широкого распространения. И вряд ли она получит, кстати, широкое распространение сейчас. А если брать тот закон, который одобрил сегодня Совет Федерации, то там важно, во-первых, электронное голосование, не по почте, а электронное голосование, еще процедура его не ясна. И второе – это так называемое выездное голосование, а де-факто выездное досрочное. То есть фактически могут за неделю до выборов где угодно выехать и проголосовать. Точнее, собрать голоса избирателей без создания избирательного участка. Вот это действительно новое, то, чего раньше не было. Это то, где, скорее всего, во время ближайших голосований будет сосредотачиваться основной цимес.

В. Ворсобин:

- Получается, это для того, чтобы избежать двойного голосования, чтобы не голосовали на двух избирательных участках одновременно. Я правильно понимаю?

П. Салин:

- Нет. Это для того, чтобы наблюдателям было как можно сложнее проконтролировать процесс непосредственно голосования.

В. Ворсобин:

- То есть это не на пользу, а во вред?

П. Салин:

- На избирательные участки люди приходят и голосуют. А другое дело, когда электронное голосование. Как там происходит, мы по опыту Москвы прошлого года помним. А что касается выездного голосования, то вообще такой практики нет, есть только предположение, как это будет организовано. Предположение, конечно, очень нелицеприятное для нынешней избирательной системы.

В. Ворсобин:

- А зачем именно сейчас властям это нужно? Если опереться на ваше мнение, получается, это еще один вариант мухлежа, по-русски говоря.

П. Салин:

- Применение административного ресурса, так скажем, мухлеж – это почти статья.

В. Ворсобин:

- Я по-народному говорю. А почему сейчас, что случилось? Я понимаю, коронавирус. Сейчас это модная история – дистанционное голосование. Но это для чего?

П. Салин:

- Тренд не прерывался, он продолжается. Эти поправки продолжают тот тренд виртуализации выборов, виртуализации контроля над ними. И здесь тенденция просматривается очевидная – чем меньше рейтинги, тем больше возможностей для применения административного ресурса. Рейтинги за полтора месяца действия или бездействия (кто как трактует) власти снизились. А на носу плебисцит по Конституции (очень может быть, конец июня – начало июля), единый день голосования в сентябре и выборы в Госдуму точно в 2021 году, а очень может быть, что и в 20-м году. И нужно как-то это все обкатывать. Во-первых, подзаконные акты выпускать, потому что голосовать-то будут не по закону, а по тем подзаконным актам, которые будет ЦИК разрабатывать. Потом это все обкатывать - наверное, на плебисците по Конституции будут обкатывать. Потом обкатывать, если будет у нас единый день голосования в сентябре, чтобы на выборах в Госдуму это действительно принесло нужный результат, особенно если эти выборы будут досрочными, нужно будет обкатывать это в течение ближайших нескольких месяцев.

В. Ворсобин:

- Я правильно понимаю, что это фальсификация… Ну, вы говорите об усложнении работы наблюдателей. А система подсчета тоже будет очень хитрой в этом случае?

П. Салин:

- В том-то и дело, что, скорее всего, система подсчета не будет меняться. Я не говорю о фальсификации. Фальсификация – это уже состав преступления. Применение административного ресурса. Дело в том, что центр тяжести применения административного ресурса до принятия этих поправок был примерно поровну распределен и на процедуре голосования, и на процедуре подсчета. Поэтому там скандалы постоянно возникали с бюллетенями. А сейчас, если не будет возможности у наблюдателей (она будет существенно затруднена) наблюдать за голосованием, и там появятся бюллетени, которые нужны, кто помешает совершенно свободно и прозрачно подсчитать эти бюллетени, если они уже такие, как нужно? Поэтому здесь основная тяжесть применения админресурса, скорее всего, будет смещаться в сторону процедуры голосования. А процедура подсчета будет становиться более прозрачной.

В. Ворсобин:

- Павел Борисович, подобная система есть в Эстонии, если не ошибаюсь, в США можно голосовать по почте. Авторы скажут, что мы находимся в мировом тренде, и нам все равно придется уйти от старинных методов голосования с помощью листочков.

П. Салин:

- Совершенно верно. Ссылаться будут на пандемию, на то, чтобы не ограничивать права людей и не подвергать их риску, и на мировой опыт. Но здесь дьявол кроется в деталях. Как организована процедура и с точки зрения юридической. Мы знаем, как она организована за рубежом, и не знаем, как она будет организована в России. И самое главное, с точки зрения политической. Потому что за тем, чтобы оппоненты не мухлевали, в той же Америке следят их оппоненты. Грубо говоря, чтобы республиканцы не смухлевали, за этим следят демократы, а чтобы демократы не смухлевали, за этим следят республиканцы. А у нас-то кто будет следить? У нас система власти консолидирована. Внешние силы (я имею в виду не из-за рубежа, а внешние по отношению к себе внутри страны) она не допускает к наблюдению. Поэтому здесь вопрос даже не столько в юридических процедурах, сколько в их правоприменительной практике и политической системе, которая сложилась.

В. Ворсобин:

- Это удивительно. Зачем придумывать новые хитроумные способы, когда, в общем-то, и так все достаточно хорошо работает?

П. Салин:

- Оно работало хорошо раньше, при прежних рейтингах. Потому что никто же не говорит, что административный ресурс применялся на сто процентов. 40 или 60 процентов результат получали – условно говоря, честно. 40% с помощью админресурса. А сейчас рейтинги такие, что уже с помощью админресурса нужно не 40, а 80% обеспечить (я условно говорю), поэтому нужно менять процедуры. Оно действительно работало хорошо раньше, а сейчас новая реальность. За полтора месяца сознание людей существенно изменилось, и что с рейтингами будет, а что будет осенью, когда могут произойти еще неприятные сюрпризы, большой вопрос. Поэтому здесь тройная перестраховка, и она с точки зрения целеполагания власти, с точки зрения самосохранения власти абсолютно логична и технологична.

В. Ворсобин:

- Напомню, что у нас в студии Андрей Игоревич Некрасов, адвокат, кандидат юридических наук. Андрей Игоревич, если уйти от политики… В конце концов, даже юристы в свое время писали на гербовых бумагах, вязью и т.д. Сейчас вы работаете на компьютерах, и в общем-то, ничего так сильно не изменилось. Вы как считаете, переход на новые технологии, на более прогрессивный вариант… Я тоже не хочу ходить на эти выборы, мне легче ткнуть клавишу в компьютере – и всё. А представляете, сколько людей в этом случае пойдут на выборы? И если одни говорят, что это какой-то вариант использования админресурса, другие скажут: нет, это просто люди придут, те, которые раньше не ходили, и это будет настоящей демократией. Как вы считаете?

Андрей Некрасов

А. Некрасов:

- Я думаю, что никуда от этого не денешься. Наши соседи в Эстонии давно уже цифровизовали, свои избирательные процедуры в частности, и вообще, наверное, первые в мире по цифровизации всех бюрократических процедур. Это здорово, и никуда от этого не денешься.

Что касается выездного голосования, я, конечно, согласен с тем, что проконтролировать это будет практически невозможно. В любом небольшом городке, деревеньке все будет делаться, как угодно. Подобная история вполне может быть и в отделениях почтовой связи, где и сегодня при получении вами корреспонденции, даже ценной, вы не можете быть уверены, что точно сверят ваши паспортные данные.

А вот что касается «Госуслуг», то здесь есть все шансы. Но технически все должно быть максимально аккуратно. То есть двойная идентификация, с входом через вашу эсэмэску. И, разумеется, полностью подтвержденный профиль на этих «Госуслугах». Тогда есть хоть какая-то надежда, что это будете действительно вы.

В. Ворсобин:

- По нашей российской почте, которая вошла в наши анекдоты, по почте, которую мы видим в мультфильмах – этот ленивец, который штампует документы, и у него на это уходит очень много времени. Та почта, где можно послать посылку сегодня, а придет она, как смеются, через год. И этой почте доверяют самое главное, что у нас есть, - избирательный голос, когда речь идет о выборах.

Что это несет для наших выборов? Это какой-то ход конем, как подозревают некоторые политики и некоторые специалисты, для того чтобы, скажем так, скорректировать итоги выборов? Или это дань прогрессу, и без этого нам никуда? Другие страны тоже идут той же дорогой – та же Эстония, у них голосование по интернету уже достаточно широко распространено.

У нас на связи Андрей из Белгорода.

Андрей:

- Работал лет 10 назад программистом (не знаю, насколько сейчас продвинулись технологии). Это параллельную реальность можно вам создать. Получается, вы заходите на свои «госуслуги» и проверяете. Вы не ходили на выборы, а ваш голос уже посчитали, что вы пришли. Единственное спасение и страховка от этого – должны быть открыто опубликованы бюллетени, кто за кого проголосовал. Но тут надо соблюсти одновременно как бы и анонимность. Но эти данные должны быть открыты. Должны быть какие-то открытые сайты, где эта информация будет опубликована.

В. Ворсобин:

- Андрей, вам вопрос как к программисту. Нельзя создать такую систему, где шулерство не пройдет, где нельзя подрисовать выборы?

Андрей:

- Как можно не фальсифицировать? Когда вы заходите…

В. Ворсобин:

- Вы говорите о проверке. Я понимаю, чтобы проверить, как вы на самом деле голосовали. А система, при которой невозможно…

Андрей:

- Нет, как раз это невозможно. Вы, обычный обыватель, никогда в систему не влезете. Вы не видите ни кодов, ни программ, ничего. Вы как обыватель не сможете ничего проконтролировать. Будут все рычаги и все карты у властной структуры. Почему Жириновский очень сильно и возмущался на днях, что провели это электронное голосование. Он понимает, что его отстранят от этого рояля, грубо говоря, то есть он не сможет контролировать этот процесс. Так он может наблюдателей пригнать на участке, хотя бы что-то контролировать, а так он теряет полностью контроль. И он понимает, что сейчас произошло.

В. Ворсобин:

- То есть, получается, уже ходить на выборы не надо, нас там уже не ждут, просто по умолчанию проведут электронные выборы. Люди, конечно, голосовать не будут. И потихоньку сам институт может выродиться как таковой. Конечно, это я рисую страшные вещи, надеюсь, что это будет не так.

Андрей Игоревич, ваша работа соприкасалась с избирательной системой? Вы пытались ее как-то обуздать?

А. Некрасов:

- Да, конечно. В том числе и в прошедший выборный сезон в Москве в Мосгордуму. Простые люди и не очень простые, мои соседи, юристы, коллеги, партнеры столкнулись с ситуацией, когда якобы они пришли и не проголосовали или не пришли и не проголосовали, или пришли и проголосовали не так. И, к сожалению, верно заметил господин Салин, все в руках у Центральной избирательной комиссии будет, в ее подзаконных актах. Потому что на примере Москвы мы все убедились – митингуй, не митингуй, а тебе глава ЦИК объявляет… Представляете, пришли юристы и говорят: вот я, Иванов Иван Иванович, вот мой паспорт, я не был там, моя умершая недавно мама тоже там не была, а нас засчитали. И им на все официальные и правильно подготовленные, юридически верные заявления и жалобы ответили в итоге с высоких трибун (да и письменно тоже, по почте): вы знаете, не входит в наши обязанности, да и закон строго нас не обязывает проверять, вы это или не вы, поэтому что есть на бумажке, тому мы верим. И обжаловать мы это не смогли.

В. Ворсобин:

- Наш слушатель спрашивает: как будет соблюдаться тайна голосования при голосовании через почту или через сайт? Ведь вы же верифицируете через сайт, а также отправляя почту, всегда можно определить, кто как голосовал.

А. Некрасов:

- Ну да, с почтой действительно проблемы. Если оператор почтовой связи будет… Ну, давайте так. Если это будет какой-то сложенный листок в закрытом конверте, и конверт у вас будут принимать только строго по паспорту, это надо вносить изменения в подзаконные акты, регулирующие деятельность операторов почтовой службы. Потому что сегодня это не так, паспорт на входе у вас не проверяют.

А что касается «Госулуг», совершенно верно мой тезка из Белгорода заметил, это известно тем, кто работает с IT-преступностью. Да, можно создавать клоны и мобильных телефонов, и, естественно, таких государственных структур, сетей. И простой человек никак не может это понять и увидеть. Не всегда даже довольно сильный специалист в области компьютерных технологий может определить, что именно было нарушено.

В. Ворсобин:

- Тимофей из Липецка нам дозвонился.

Тимофей:

- Два момента. Во-первых, по поводу инициатив власти. Учитывая текущую ситуацию, любые инициативы власти сейчас по изменению порядка выборов – это однозначно инициативы, направленные на то, чтобы выборы фальсифицировать. Это мое личное оценочное мнение.

Второй момент. Я тоже занимаюсь IT плотно в этом вопросе, в том числе обеспечением безопасности, защиты персональных данных. Но я вам скажу так, что если система будет под контролем государства или избиркома, это нереально, чтобы было 100-процентное доверие. Всегда можно сделать и генерацию ключей, даже если какие-то уникальные ключи генерировать по различным алгоритмам, которые позволяют это делать, чтобы удостоверяющая программа не видела их.

В. Ворсобин:

- Тимофей, а какой вы видите систему будущего, та, которая бы вас устроила? Что это должно быть?

Тимофей:

- Хотелось бы видеть какой-то независимый удостоверяющий центр под контролем различных, скажем так, политических или каких-то проверяющих органов. Но я, честно говоря, сейчас не вижу, как такую структуру сделать на 100 процентов независимой.

В. Ворсобин:

- Спасибо.

Post persons